Текст книги "Соверен"

Автор книги: Кристофер Дж. Сэнсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 48 страниц)

Вернув пухлый том на полку, я вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз.

Меджи я нашел в гостиной. Она кормила сокола рубленым мясом, лежавшим на тарелке.

– Простите, что я так долго засиделся. К стыду своему, я совершенно забыл о времени.

Женщина поставила тарелку на стол и вытерла руки о фартук.

– Я очень признателен за ваше гостеприимство, Меджи.

– Мастер все еще спит, – сообщила старая служанка. – Скажите, сэр, если он все же надумает ехать в Лондон, вы о нем позаботитесь? – неожиданно спросила она.

– Обещаю заботиться о нем, как о родном отце, – заверил я.

– Скажите, как по-вашему, опасно он захворал? Я спрашивала у лекаря, но он что-то темнит. Не хочет пускаться в откровенности с глупой старой служанкой.

– К сожалению, Меджи, болезнь мастера Ренна очень серьезна.

– Да, мастер тоже говорит, что ему немного осталось, – сокрушенно вздохнула Меджи. – Не знаю, как я буду без него. Он ведь такой добрый, такой приветливый. И жена его, упокой Господь ее душу, отличалась редкой добротой.

Она осенила себя крестом.

– Сама не понимаю, как это вышло, что мастер рассорился с семьей своей жены. Он жалеет об этом. Больше всего на свете он хочет отыскать молодого Мартина и помириться с ним.

– Я постараюсь помочь ему в поисках.

– Ох, мне бы так хотелось, чтобы мастер помирился с племянником. А то он весь извелся. Он ведь понимает, что был не прав.

– Скажите, Меджи, а из-за чего произошла семейная ссора?

Служанка прикусила губу.

– Да все из-за проклятой политики. Разве вы не знаете? Я думала, он вам рассказал.

– Нет, о причинах ссоры он не обмолвился ни словом. Впрочем, это не имеет значения. Так или иначе, я надеюсь, что он выполнит свое намерение, отыщет племянника и с божьей помощью вернется в Йорк.

Меджи кивнула, и глаза ее наполнились слезами, которые она изо всех сил старалась сдержать. Попрощавшись с ней, я вышел из дома.

Оказавшись на улице, я обнаружил, что дождь прекратился. Однако в воздухе стояла промозглая сырость, и порыв ледяного ветра заставил меня вздрогнуть. Торопливо шагая, я вспоминал слова Томаса Мора, которые в первую нашу встречу процитировал мастер Ренн: «Войны – это излюбленные игры королей, а всем подмосткам на свете они предпочитают эшафоты». Да, в справедливости этих слов трудно усомниться и по сей день, подумал я, плотнее запахиваясь в плащ и незаметно сжимая рукоятку кинжала. Памятуя об угрожающей мне опасности, я старался идти по середине улицы, то и дело бросая настороженные взгляды в темные дверные проемы.

В аббатстве царили тишина и покой. Я обошел смутно белевшую в сумерках церковь и оказался во втором дворе. У дверей бывшего монастырского лазарета я немного помедлил, прислушиваясь к доносившимся изнутри оживленным голосам. Вновь встречаться с клерками у меня не было ни малейшего желания, однако иного выбора не оставалось. Рывком распахнув дверь, я вошел в холл, утопающий в клубах табачного дыма. Несколько человек сидели у огня, с увлечением играя в карты. Все они оставили свое занятие и обратили ко мне любопытные взоры. Исключение составил мастер Коуфолд. Как видно, угрозы Барака возымели действие, ибо недавний мой противник поспешно потупил голову.

– Добрый вечер, – громко произнес я. – Скажите, мастер Барак у себя?

– Его здесь нет, сэр, – ответил юный Кимбер.

– Он предпочитает проводить время в обществе смазливой девки, – заметил кто-то из клерков, и остальные встретили его слова смехом.

Я кивнул и пошел в свою каморку, чувствуя, как несколько пар глаз уставились в мою горбатую спину. Закрыв за собой дверь, я вздохнул с облегчением, запер дверь на замок и растянулся на кровати.

Через некоторое время до меня донесся топот множества ног; как видно, клерки гурьбой вышли во двор, ибо настала пора ужина. Я тоже изрядно проголодался, но чувствовал, что не в состоянии вновь оказаться под огнем любопытных взглядов. Мысленно признавшись себе, что у меня не хватит решимости войти в трапезную в одиночестве, я закрыл глаза и забылся дремой.

Как видно, я проспал несколько часов, ибо, проснувшись, услыхал храп и сонное бормотание соседей, доносившееся со всех сторон. Я вышел в холл. Огонь в очаге все еще теплился.

Чувствуя неприятную тяжесть в голове, я решил немного прогуляться. Наверняка во дворе в столь позднее время не было ни одной живой души. Дверь я открыл как можно осторожнее, ибо она громко скрипела, а я отнюдь не хотел кого-нибудь разбудить. Оказавшись на улице, я увидел, что тучи рассеялись и на небе сияет луна. Я осмотрелся по сторонам, высматривая, не притаился ли где-нибудь в укромном уголке неведомый злоумышленник, и направился к арке, за которой начиналась тропинка, ведущая к реке.

Внезапно какой-то звук заставил меня содрогнуться и сжать рукоять кинжала. В проеме арки темнела неясная фигура, точнее, две.

– Кто здесь? – окликнул я дрожащим голосом.

Из темноты, держась за руки, выступили Барак и Тамазин. Я едва не рассмеялся от облегчения. Вне сомнения, я помешал им целоваться, однако не испытывал особого раскаяния по этому поводу. В следующее мгновение я разглядел их лица, и веселость мою точно ветром сдуло. Барак был бледен как мел, а глаза Тамазин расширились от ужаса.

– Ради бога, что случилось? – выдохнул я.

– Тише, тише.

Барак схватил меня за руку и потащил в тень.

– Нельзя, чтобы нас увидели! – прошипел он.

– Но почему? Я не…

– Мы слишком долго гуляли, – одними губами произнес Барак. – А Тамазин запрещено выходить из дому по ночам.

– Все это ерунда. Скажите наконец…

– Мы кое-что видели, сэр, – прошептала Тамазин. – И, бог свидетель, лучше бы нам этого не видеть.

– Я знаю, что имел в виду Олдройд, – сообщил Барак. – Помните его слова? «Если у Генриха и Кэтрин Говард родится дитя, ему не бывать истинным наследником престола. Она знает об этом». Не представляю только, как ему стало об этом известно?

– О чем? Послушайте, сегодня я обнаружил в библиотеке Ренна нечто весьма интересное. Копию парламентского акта, в котором…

– Забудьте об этом! – нетерпеливо затряс головой Барак. – Слова Олдройда не имели никакого отношения к старым бумагам. Он говорил о том, что творится здесь и сейчас. А я могу сказать, что мы трое оказались в весьма скверной переделке.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Я в полном недоумении переводил взгляд с Барака на Тамазин. Барак напряженно вглядывался в темноту.

– Видишь кого-нибудь? – шепотом осведомилась Тамазин.

– Нет. Одному богу известно, куда он скрылся.

– Да о ком вы говорите? – с досадой вопросил я.

– Нам надо отыскать спокойное местечко, где мы сможем поговорить без помех, – повернулся ко мне Барак.

– Трапезная открыта всю ночь, – сообщила Тамазин. – Солдаты, сменяясь с караула, там отдыхают.

– Солдаты нам совершенно ни к чему, – усмехнулся Барак.

– Да может, сейчас там никого нет. В любом случае, мы можем сесть за самый дальний стол.

– А который сейчас час? – спросил я, внезапно осознав, что не имею представления о времени.

– Около двух, – сказал Барак. – Ладно, попробуем сунуться в трапезную.

– Может, вы наконец отбросите свою проклятую таинственность и объясните, что вас так напугало? – возвысил я голос.

Беспокойство, охватившее Барака и Тамазин, передалось мне в полной мере.

– Если мы ему расскажем, мы навлечем на него опасность, – проронила Тамазин, метнув на меня многозначительный взгляд.

– Он и так в опасности, так что терять ему нечего, – возразил Барак. – Идемте.

Он широким шагом направился к трапезной. Мы с Тамазин едва поспевали за ним.

Дверь и в самом деле оказалась открытой, просторное помещение заливал тусклый свет свечей, стоявших на столах. У самой двери несколько солдат пили пиво. Все прочие столы были пусты. Солдаты, уставшие после долгих часов, проведенных в карауле, не обращали на нас ни малейшего внимания. Сбросив стальные нагрудники и увенчанные плюмажами шлемы, они небрежно развалились на скамьях. Барак провел нас в самый дальний угол комнаты.

– Думаю, нам стоит заказать по кружке эля, – заявил он и направился к утомленному слуге, сидевшему неподалеку от огромной бочки.

Мы с Тамазин опустились на скамью. Девушка склонила голову и закрыла лицо руками; белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Я заметил, что руки ее слегка дрожат. Как видно, она и в самом деле испугалась не на штуку.

Вернулся Барак с тремя кружками в руках. Он опустился на скамью рядом с Тамазин так, чтобы дверь все время была у него перед глазами. Я с нетерпением ожидал, когда он наконец соизволит заговорить, но он хранил молчание, прерываемое лишь тяжкими вздохами.

– Вы знаете, что сегодня после медвежьей травли состоялась соколиная охота, – изрек он наконец. – Мы с Тамазин были там. Вместе с несколькими клерками.

– Продолжайте, прошу вас.

– Все складывалось так хорошо, – покачав головой, подала голос Тамазин. – И на душе у меня было легко-легко. Сейчас даже трудно в это поверить.

– Да, поохотились мы на славу, – подхватил Барак. – А потом вновь зарядил дождь, и мы отправились в ближайшую деревню. Провели там весь день до вечера. Вернувшись в аббатство, заглянули к вам. Но вы спали без задних ног, и мы решили вас не будить. Зашли сюда, в трапезную, поужинали. А потом…

– Джек…

Тамазин, залившись румянцем, бросила на меня многозначительный взгляд.

– Я хочу рассказать ему все по порядку, Тэмми, – пожал плечами Барак. – Один из клерков снабдил меня ключами от конторы, которая постоянно пустует. И вот мы…

– О том, чем вы там занимались, не так трудно догадаться, – усмехнулся я. – Но что произошло после? Почему вы так испугались?

– Из конторы мы вышли примерно час назад. Тамазин давным-давно должна была вернуться в королевский особняк, она спит в помещении для слуг. Вот мы и думали, как бы ей туда пробраться. У дверей ведь стоит караул, и солдаты наверняка осыпали бы нас дурацкими шутками. А потом мы заметили дверь, около которой никого не было. С той стороны, где разместилась королева. Мы побежали туда, проверить, вдруг дверь окажется незапертой. Тут-то мы их и увидели.

– Кого?

Мой помощник и Тамазин как по команде огляделись по сторонам. Язык, казалось, прилип Бараку к нёбу.

– Помните того хлюста, Томаса Калпепера, которого мы вчера встретили на петушиных боях? – наконец выдавил он из себя. – Он еще был с Деремом?

– Конечно, помню. Вы еще сказали, что этот малый – один из камердинеров короля.

– Да, он неплохо устроился, – косо ухмыльнулся Барак. – Так вот, в дверях мы увидели его. Он прощался с королевой.

– С королевой?

– Рядом с ним стояла королева Кэтрин собственной персоной. Я-то никогда ее не видел, но Тамазин сразу ее узнала.

– Да, сэр, это была королева, – кивнула Тамазин. – А за спиной у нее я разглядела леди Рочфорд.

– Вы хотя бы понимаете, что говорите? – потрясенно пробормотал я.

– Еще бы нет, сэр, – с отрывистым смешком бросил Барак. – Мы говорим, что в час пополуночи видели королеву на пороге ее покоев. Видели, как она разводила нежности с известным придворным повесой.

– Господи боже.

В памяти у меня всплыло первое утро, проведенное в аббатстве. Я своими ушами слышал, как леди Рочфорд устроила нагоняй Крейку, не позаботившемуся о запасных дверях в покои королевы. Она утверждала, что двери эти необходимы на случай пожара.

– Вы не знаете самого худшего, – едва слышно проронила Тамазин. – Они нас видели.

– Что?

– Первым нас увидел Калпепер, – подтвердил Барак. – От неожиданности он словно к месту прирос. Леди Рочфорд заметила, что с ним творится что-то неладное, высунулась из дверей и тоже нас увидела. Господи боже, ее так и перекосило от злобы. И от страха. Она схватила королеву за рукав, втащила ее в дом – та только пискнула – и захлопнула дверь. А этот болван Калпепер озирался по сторонам, не зная, что делать. Наконец он напялили себе на голову шляпу и отправился восвояси. Шляпа у него, надо признать, шикарная, – добавил Барак и вновь хрипло расхохотался.

Я почувствовал, что во рту у меня пересохло, и сделал большой глоток эля.

– А как была одета королева? – обратился я к Тамазин. Девушка сразу смекнула, к чему я веду.

– Она была в полном облачении, – заверила она. – В желтом платье, одном из самых своих любимых. На ней были серьги и ожерелье, а щеки слегка нарумянены…

– Значит, у нас нет никаких оснований предполагать, что они занимались чем-то… непристойным. В противном случае королева вряд ли выглядела бы столь парадно.

– Чем они занимались, не имеет значения, – возразил Барак. – Калпепер ночью был в покоях королевы. Даже если они играли там в карты, этого вполне достаточно, чтобы отправить его на плаху.

– А заодно с ним и королеву. Как известно, одну из супруг Генриха уже постигла подобная участь. А компанию королеве составит леди Рочфорд. Никак не могу взять в толк, зачем ей понадобилось ввязываться в подобную авантюру. Она что, не понимает, что рискует жизнью?

– Одному богу известно, о чем думает леди Рочфорд, сэр, – пробормотала Тамазин. – Поговаривают, она слегка тронулась умом.

– А почему вы так уверены, что королева прощалась с Калпепером? – нахмурившись, осведомился я. – Может быть, его позвали за какой-то надобностью. Он постучал, и ему открыли…

– Не порите чушь, – раздраженно перебил меня Барак. – По-вашему, если в час ночи кто-то постучит в дверь кухни, королева и ее первая фрейлина сами помчатся открывать?

– Согласен, мое предположение выглядит не слишком убедительно.

– Знаете, среди придворных дам давно уже ходят всякие слухи, – сообщила Тамазин. – Говорят, королева была неравнодушна к мастеру Калпеперу еще до своего замужества. И к мастеру Дерему, своему нынешнему секретарю, она тоже… была привязана с самого детства. Потому эти два джентльмена терпеть не могут друг друга. Но никому даже в голову не приходило…

– Думаю, она лишилась рассудка, – сжав кулаки, бросил Барак.

– Господи Иисусе, если вскорости объявят, что королева в положении, то, вполне возможно… Это будет означать, что она носит ребенка Калпепера, – пробормотал я и испуганно прикусил губу. – Да, теперь я понимаю, о чем говорил перед смертью стекольщик. «Если у Генриха и Кэтрин родится дитя, ему не бывать истинным наследником престола. Она знает об этом». Наверняка он имел в виду королеву.

– В этом можно не сомневаться, – кивнул Барак. – По всей вероятности, связь между ней и этим хлюстом продолжается уже несколько месяцев. Иначе заговорщики не успели бы о ней проведать.

Барак недоуменно покачал головой.

– Диву даюсь на этого Калпепера. Неужели он не понимает, что со стариной Генрихом шутки плохи? И надо быть законченным болваном, чтобы стянуть лакомый кусок у него из-под носа.

– Если после того, как народу будет торжественно объявлено о беременности королевы, станет известно о ее неверности, то репутации короля будет нанесен весьма существенный урон, – задумчиво произнес я. – Кстати, леди Рочфорд и Дерем видели, как мы вошли в особняк со шкатулкой в руках. В свете последующих событий это обстоятельство приобретает особое значение.

– Возможно, признание, которое вы начали читать, сделал человек, который, подобно нам, застал голубков с поличным, – предположил Барак.

– Нет, это невозможно, – покачал я головой. – Признание Блейбурна написано много лет назад. Что до парламентского акта, озаглавленного «Titulus Regulus», он относится к тысяча четыреста восемьдесят четвертому году.

– Вы говорили, в шкатулке было много других бумаг, на которые вы даже взглянуть не успели, – напомнил Барак.

– Да, это так.

– Очень может быть, в них говорилось о королеве и ее любовнике.

– Сэр, я ничего не понимаю, – робко вступила в разговор Тамазин. – О каких бумагах идет речь? Кто такой Блейбурн и что это за парламентский акт?

Я растерянно поглядел на девушку. Новость, которую сообщили Барак и Тамазин, заставила меня позабыть обо всем на свете, и я имел неосторожность заговорить о содержимом шкатулки в присутствии третьего лица. Тем самым я навлек на Тамазин еще большую опасность. Впрочем, ситуация, в которой оказались мы трое, была столь серьезна, что хранить друг от друга тайны более не имело смысла.

– Мы с Джеком обыскали дом убитого стекольщика и обнаружили там шкатулку, наполненную старинными документами, – сообщил я, набрав в грудь побольше воздуха. – А несколько часов спустя эти документы у нас похитили.

– Я знаю, – кивнула девушка. – Из-за этого меня допрашивали. И мистрис Марлин тоже.

– Скорее всего, именно эта шкатулка послужила причиной смерти стекольщика, – продолжал я. – Меня тоже несколько раз пытались убить. Думаю, потому, что я успел бросить взгляд на ее содержимое. Правда, я сумел проглядеть лишь несколько документов, лежавших сверху. Но злоумышленникам это не известно.

Я рассказал Тамазин о двух нападениях, которым подвергся в королевском особняке и в лагере, где разместились слуги, а также о признании Блейбурна и парламентском акте, озаглавленном «Titulus Regulus». Напоследок я упомянул, что отыскал копию этого акта в библиотеке мастера Ренна. Глаза девушки изумленно расширились.

– Господи боже, угораздило же вас попасть в переделку, – прошептала она.

– Да, так глубоко в дерьме мы еще не плавали, – с невеселым смехом изрек Барак.

Шум, раздавшийся в дальнем конце комнаты, заставил меня обернуться. Солдаты встали, с грохотом отодвинули скамьи и устало побрели к дверям. В трапезной, если не считать слуги, оставались лишь мы трое. Слуга, притулившись за столом, спал, опустив голову на руки. Я повернулся к Бараку и Тамазин. Страх и волнение так изменили их лица, что оба, казалось, постарели на несколько лет.

– Что будем делать? – спросил Барак. – Сообщим обо всем Малевереру?

– Думаю, с этим спешить не стоит, – возразил я. – У нас ведь нет никаких доказательств. А они, конечно, будут все отрицать. В результате вы навлечете на себя весьма серьезные неприятности.

– Но если между похищенными документами, королевой и ее любовником существует связь, значит, у леди Рочфорд тоже рыльце в пушку, – нагнувшись вперед, прошептал Барак. – Наверняка за покушениями на вас стоит именно она. И можно не сомневаться, она не оставит вас в покое.

– Нет, – решительно возразила Тамазин. – Леди Рочфорд может действовать только по приказу королевы, а королева никогда не пойдет на убийство. Поверьте мне, у нее добрая, щедрая душа. Просто она еще очень молода и неопытна.

– Здесь, при дворе, в этом змеином гнезде, люди быстро приобретают опыт хитрости и ненависти, – заметил Барак.

– Да, только не королева. Всякий, кто ее знает, скажет вам, что она еще неразумная девчонка. Наверняка она по уши влюбилась в этого красавчика и совсем потеряла голову.

– Возможно, королева и правда не способна на убийство, – согласился Барак. – Но я убежден, что леди Рочфорд способна на все.

– И все же мне трудно поверить, что она подстроила оба покушения, – задумчиво произнес я. – По моему мнению, она не из тех, кто способен организовать столь рискованное дело.

Несколько мгновений я хранил молчание, потом обернулся к девушке:

– Тамазин, как по-вашему, какие шаги сейчас предпримет леди Рочфорд?

– Я думаю, решать все-таки будет королева, а не эта старая мегера, – вставил Барак.

– Нет, королева непременно попросит совета у леди Рочфорд, – покачала головой Тамазин. – На ее месте я попыталась бы заставить нас замолчать. Пустила бы в ход подкуп. Или запугала бы до полусмерти.

– Полагаю, вы правы, Тамазин, – заметил я. – И сейчас нам лучше всего молчать и ждать от них дальнейших действий. В зависимости от того, каковы будут эти действия, мы будем действовать сами. Если они предпримут попытку причинить нам вред, мы обратимся к Малевереру. Впрочем, если они ничего не предпримут, мы все равно расскажем ему обо всем. Но до понедельника лучше обождать.

– Думаю, к Малевереру стоит обратиться, не откладывая, – заявил Барак.

– Нет. Говорю же вам, у нас нет никаких доказательств. Представляете, что будет, если эта история дойдет до короля? Скорее всего, королева сумеет ему доказать, что на нее возвели напраслину. Тогда нам придется распрощаться с головами. Сейчас мы проводим вас в королевский особняк, – повернулся я к Тамазин. – Солдаты пропустят вас в такой час?

– Пропустят. Я далеко не единственная девушка, которой не спится по ночам.

– Вот они, придворные нравы, – усмехнулся я.

Повернувшись к Бараку, я заметил, что в глазах его по-прежнему светится сомнение. Как видно, мои доводы не показались ему убедительными. Вдруг он увидел что-то за моей спиной. Глаза его расширились, губы побелели.

– Слишком поздно, – проронил он.

Я быстро повернулся. В трапезную вошли несколько солдат, возглавляемых сержантом Ликоном. Отделившись от своих людей, он направился к нам. Взгляд его в растерянности перебегал по нашим лицам.

– Что произошло? – спросил он. – Вид у вас такой испуганный, словно вы все стоите на краю разверзшейся преисподней.

– Ровным счетом ничего, сержант, мы…

– Поздно вы решили поужинать.

– Мы просто заболтались. Но сейчас и в самом деле поздно. Пора ложиться спать.

– Сэр, я должен кое о чем вам сообщить. С глазу на глаз, – произнес сержант, потупив голову.

Вместе с ним я отошел на несколько шагов в сторону. Краем глаза я заметил, что солдаты разбудили слугу, и он, зевая во весь рот, наливает им пиво. Судя по этой мирной картине, они явились сюда отнюдь не с намерением нас арестовать.

Ликон вперил в меня серьезный взгляд. Во время наших прежних встреч он держался дружелюбно и приветливо, но сейчас на лице его застыло настороженное, почти враждебное выражение.

– Один из моих людей сообщил мне, что между вами и надзирателем Редвинтером произошла серьезная заваруха, – отчеканил сержант. – В коридоре возле камеры заключенного.

– А, вот вы о чем. Да, нам пришлось выяснить отношения.

– Я обязан сообщить об этом сэру Уильяму Малевереру. Но, по словам моего человека, Редвинтер сделал все, чтобы вывести вас из себя.

– Да, сержант, по этой части он большой искусник. Но мне не следовало поддаваться на провокацию.

– Поэтому я решил, что об этом случае лучше молчать. У сэра Уильяма и без того много забот, и не стоит лишний раз ему докучать. Но вы должны мне пообещать, что впредь ничего подобного не произойдет.

– Обещаю держать себя в руках.

Сержант удовлетворенно кивнул.

– А как себя чувствует Бродерик? – осведомился я. – Сегодня я не успел к нему заглянуть.

– Так же, как и прежде.

Ликон вновь метнул на меня пронзительный взгляд, поклонился и направился к своим солдатам. Я вернулся к Тамазин и Бараку.

– Что ему от вас понадобилось? – прерывающимся от волнения голосом спросил мой помощник.

– До него дошли слухи о моей драке с Редвинтером. Он обещал не сообщать об этом властям, если я впредь не буду поддаваться на провокации. Думаю, Редвинтеру более не удастся вывести меня из терпения. Мне теперь не до его колкостей.

Мы проводили Тамазин в королевский особняк. Аббатство было погружено в темноту и безмолвие. Золотая монета настолько смягчила сердца караульных, что они пропустили девушку в дом, воздержавшись от сальных шуточек. Мы с Бараком молча вернулись к себе и разошлись по своим каморкам. Сон не шел ко мне еще долго после того, как я улегся в постель.

Утро воскресенья, против всех ожиданий, оказалось ясным и солнечным. Я одевался, когда в дверь моей каморки постучал Барак.

– Там пришел наш вчерашний знакомый, мастер Гудрич.

Торопливо покончив со своим костюмом, я вышел во двор.

Повар ожидал меня на крыльце.

– Как себя чувствует ваш сын? – первым делом осведомился я.

– Парнишке лучше, сэр, хотя рана на голове у него здоровенная. Я разрешил ему сегодня не работать.

– Слава богу, обошлось без серьезных последствий.

– Да. Но, сэр…

Повар осекся, пристально глядя на меня. Я решил, что он хочет попросить денег, и уже потянулся к кошельку. Повар, заметив мое движение, покачал головой.

– Я только хотел спросить – кто мог так отделать мальчугана? А вдруг он снова на него нападет?

– Уверен, этого не случится, мастер Гудрич. Тот, кто ранил вашего сына, намеревался убить меня. И можете не сомневаться, мы отыщем злоумышленника во что бы то ни стало…

– Об этом случае надо сообщить властям, сэр. Сейчас, когда здесь король…

Повар бросил в сторону королевского особняка взгляд, исполненный благоговейного ужаса.

– Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. И передайте вашему сыну мои наилучшие пожелания.

Повар поклонился и направился к калитке, ведущей в лагерь. Я проводил его глазами.

– Ну, как дела у мальчугана? – раздался у меня за плечом голос Барака.

– Он поправляется. Идемте завтракать.

Мы зашагали к трапезной. Я увидел, что работники разбирают одну из клеток, в которой прежде содержался медведь.

– Этот славный зверь прикончил шестерых псов в присутствии самого короля, – с гордостью сообщил мне смотритель, заметивший мой любопытный взгляд. – А потом пал на поле битвы, как истинный воин.

Обитатель второй клетки, огромный косматый медведь, сидел к нам задом. Заслышав голоса, он потянулся и испустил низкий жалобный стон. Шкура его во многих местах была порвана и слиплась от крови.

– Завтра снова состоится травля? – осведомился Барак.

Смотритель бросил на зверя оценивающий взгляд.

– Да, думаю, этот парень еще себя покажет. Прежде чем его прикончат, он сумеет выпустить кишки нескольким собакам.

Я невольно содрогнулся и поспешно пошел прочь.

Завтракали мы в молчании. За соседними столами торопливо поглощали пищу придворные и слуги, торопившиеся на церковную службу. Мысли о предстоящем дне не давали мне покоя. Блаженные часы, проведенные в библиотеке Ренна, казались далеким воспоминанием.

– Когда Тамазин нет рядом, я места себе не нахожу, – признался Барак, отодвигая тарелку. – Ведь в королевском особняке с ней может случиться все, что угодно.

– Вы не можете постоянно находиться рядом с Тамазин, Джек. Будем надеяться на лучшее. Как я уже сказал вчера, нам остается только ждать.

– После того что случилось вчера ночью, я утратил всю свою рассудительность, – невесело усмехнулся Барак. – Вы собираетесь сегодня в церковь? Служба пройдет в храме Святого Олафа и, говорят, будет совсем короткой.

– Откровенно говоря, у меня нет желания идти.

– У меня тоже. Но сидеть целый день в четырех стенах я хочу еще меньше, – пожал плечами Барак.

– Я знаю одно укромное местечко. Мы с вами можем устроиться там и понаблюдать, что творится вокруг.

Я отвел Барака к скамье под буком, где позапрошлым вечером беседовал с Тамазин. Сидя в тени дерева, мы провожали глазами людей, спешивших в церковь. С тех пор как в аббатстве поселился король, здесь постоянно стояла тишина. Человеческие толпы передвигались почти беззвучно, никто не позволял себе ни смеха, ни выкриков.

Мимо нас прошествовали несколько придворных; некоторых из них я видел прежде в лагере. Дерем, бывший среди них, заметил меня и наградил злобным взглядом. Я высматривал Калпепера, но его нигде не было.

– Любопытно, король и королева будут присутствовать на службе? – подал голос Барак.

– Полагаю, они останутся в королевском особняке.

– Из соображений безопасности? Неужели они так боятся жителей Йорка?

– У них есть для этого веские основания, – со вздохом изрек я. – А у местных жителей есть веские основания для недовольства.

– Вы, часом, не заделались папистом? – спросил Барак, искоса взглянув на меня.

– Насчет этого можете не опасаться. И сейчас я имел в виду отнюдь не вопросы религии. Просто в течение многих лет к жителям севера относились до крайности пренебрежительно. Как к людям низшего разряда.

Я заметил мастера Крейка, шедшего среди пышно разодетых чиновников, и помахал ему рукой. Немного поколебавшись, он приблизился к нам.

– Вы разве не собираетесь в церковь, мастер Шардлейк?

– Возможно, я посещу позднюю обедню.

– А мы только что спустились с колокольни, – сияя улыбкой, сообщил Крейк. – По всему лагерю несколько священников служат мессы на открытом воздухе. Впечатляющее зрелище, доложу я вам. Простите, я должен спешить, иначе опоздаю.

И, отвесив нам поклон, он устремился вслед за своими спутниками.

– Этот господин так и сыплет любезностями, но, по-моему, на душе у него кошки скребут, – заметил Барак, проводив его глазами.

– Пожалуй, вы правы.

– Надо бы заглянуть в ту таверну, где я его встретил. Узнать, что к чему.

– Действуйте, – кивнул я. – Кстати, Тамазин тоже может узнать что-нибудь о Крейке.

– Я не буду ее об этом просить, – отрезал Барак, метнув на меня сердитый взгляд. – Ей ни к чему навлекать на себя новые неприятности.

– Как хотите, – пожал я плечами. – В любом случае, нам стоило бы разузнать побольше о мастере Калпепере. Выяснить, кто его друзья, из какой он семьи. И особенно хотелось бы знать, есть ли у него связи в северных графствах.

– Я постараюсь выведать всю его подноготную, – заверил Барак. – Без помощи Тамазин, – добавил он, нахмурившись. – Я и так чувствую свою вину перед ней. Ведь в эту переделку она попала из-за меня.

«Да, этой девушке удалось зацепить Барака всерьез», – отметил я про себя.

– Думаю, не будь вас, эта история все равно не обошла бы ее стороной, – сказал я вслух.

– Как бы мне хотелось, чтобы все наши подозрения оказались ерундой, – вздохнул Барак. – Может, слова Олдройда все-таки не имеют отношения к тому, что мы видели вчера…

Он сунул руку под рубашку и нащупал на груди древний иудейский талисман, который когда-то подарил ему отец.

– Но если стекольщик перед смертью все-таки говорил… о тех двоих, значит, Малеверер и люди короля уже что-то подозревают? – неуверенно произнес он.

– Я не имею об этом даже отдаленного понятия.

– Как знать, может, король уже давно лишился мужской силы, – продолжал Барак. – Он ведь мучается ногами уже много лет.

– Все может быть.

– Не исключено, он еще на что-то способен, но семя у него слабое и старое, как и он сам. А юный Калпепер извергает мощный поток. Способный зачать новую жизнь.

– Думаю, нам не стоит чересчур увлекаться подобными предположениями, – заметил я.

– Кстати, о немощах и недугах. Как себя чувствует старина Ренн?

– Не лучшим образом. Я застал его в постели. Впрочем, он утверждает, что завтра сможет принять участие в судебном слушании прошений. Я пообещал, что сегодня навещу его вновь. Если хотите, можете пойти со мной. По крайней мере, в доме Ренна мы можем чувствовать себя в полной безопасности.

В церковь все еще тянулись опоздавшие, и среди них я заметил Дженнет Марлин, которая шла в обществе двух незнакомых мне дам.

– А где Тэмми? – обеспокоенно спросил Барак. – Обычно она сопровождает мистрис Марлин.

Он прикусил губу.

– Не могли бы вы подойти к мистрис Марлин и узнать насчет Тамазин? – обратился он ко мне. – Мне, человеку низкого положения, не пристало разговаривать с леди.