Текст книги "Соверен"

Автор книги: Кристофер Дж. Сэнсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 48 страниц)

Несколько мгновений Редвинтер колебался, однако счел за благо не перечить разгневанному вельможе. Дрожащей рукой он достал из кармана ключи и передал Ликону.

Бродерик тем временем начал приходить в себя: он застонал и пошевелился.

– Сэр, но у меня нет опыта… – растерянно пробормотал Ликон.

– Мастер Шардлейк поможет вам разрешить все затруднения, – отрезал Малеверер. – Доктор Гибсон, возьмите этот платок и тщательно исследуйте его. Мне необходимо узнать, что за яд там находился. А вы, ротозей, следуйте за мной, – бросил он, обернувшись к Редвинтеру. – Вас поместят под стражу, мастер Редвинтер. До той поры, пока невиновность ваша не будет доказана.

Тюремщик обжег меня ненавидящим взглядом, словно именно во мне видел виновника всех своих злоключений. Он явно хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но солдаты окружили его с обеих сторон, увлекая вслед за Малеверером. Когда все они вышли из коридора, я перевел дух и повернулся к сержанту Ликону:

– Я полагаю, сержант, заключенного лучше вернуть в камеру.

Солдаты перенесли Бродерика. Тот открыл глаза и устремил на меня мутный взор.

– Итак, вы пытались лишить себя жизни, – сказал я.

– Только не говорите мне, что это великий грех, – хрипло прошептал заключенный. – Я все равно обречен на смерть и хотел лишь, чтобы она была менее мучительной. Но видно, мне предстоит пройти весь путь до конца.

– Кто принес вам яд? – спросил я.

– Король-еретик, кто же еще, – усмехнулся Бродерик. Приступ мучительного кашля заставил его согнуться пополам.

Смущенное покашливание сержанта, раздавшееся за моей спиной, заставило меня вздрогнуть.

– Сэр, что я должен делать? – растерянно спросил Ликон. – Я совершенно не знаком с правилами…

Я объяснил ему, что отныне он лично должен следить за приготовлением пищи для заключенного, а также надзирать за тем, как Бродерик ест.

– Полагаю, сэр Уильям найдет время, чтобы дать вам более подробные указания, – сказал я наконец. – Да, и еще одно. Вы не должны вступать с заключенным в разговоры и позволять солдатам беседовать с ним. В Лондоне ему предоставят возможность наговориться вволю.

– Вы думаете, его отравил тюремщик? – спросил Ликон, пристально глядя на меня.

– Все может быть. Но мне кажется, тюремщик тут ни при чем.

– Мне доводилось слышать немало рассказов о пытках, которыми славятся палачи в Тауэре. Если хоть половина этих рассказов – правда, я понимаю, почему Бродерик хочет ускорить свой конец.

– Тем не менее вы должны сделать все, чтобы он не смог осуществить это желание. А я займусь расследованием и попытаюсь выяснить, что к чему.

– По моему разумению, от всех этих расследований мало толку, – неожиданно резко заявил сержант. – Зачастую они лишь запутывают дело, а вовсе не вносят в него ясность.

– Что вы имеете в виду?

Ликон молчал, явно пребывая в замешательстве.

– Помните, я рассказывал вам о земельной тяжбе, в которую втянули моих родителей? – сказал он наконец.

– Помню.

– Несколько дней назад я получил из дома письмо. Исход дела зависел от того, сумеют ли мои родные доказать, что земли, на которых семья наша хозяйствует с незапамятных времен, были ей подарены местным монастырем. Похоже, доказательства отыскались.

– Так, значит, вас можно поздравить с хорошей новостью?

– Да уж чего там хорошего, – покачал головой сержант. – Выяснилось, что четыре года назад монастырские земли и владения лорда были размежеваны вновь. И ферма моих родителей оказалась на участке, который принадлежит лорду. Тогда, четыре года назад, из Лондона нарочно вызвали стряпчего, чтобы он определил границы по закону.

Сержант набрал в грудь побольше воздуха и заявил, взглянув мне прямо в глаза:

– Этим стряпчим были вы, сэр. Мой дядя, тот, что умеет читать, ездил в Эшфорд и видел там документы за вашей подписью.

– Да неужели, – растерянно пробормотал я. – Я прекрасно помню то дело, но…

– Я так полагаю, вы сделали все по закону, – вздохнул Ликон. – Справедливо разделили земли между лордом и тем человеком, что купил монастырские владения. А родители мои в результате лишились своего клочка.

Я молчал, не зная, что ответить.

– Э, да что тут говорить, – с горечью махнул рукой сержант. – Не родился еще тот стряпчий, которого заботит участь бедняков.

Он повернулся и зашел в камеру, оставив меня в одиночестве.

Полчаса спустя мы с Бараком сидели на нашей любимой скамье под буком. То было уютное местечко, откуда открывался хороший вид на аббатство. День клонился к вечеру; порывы разыгравшегося холодного ветра заставляли нас зябко кутаться в плащи. Желтые листья беспрестанно кружились над головами; земля вокруг скамейки была покрыта ими, как ковром.

– А осень в этих местах холодная, – заметил Джек. – Похоже, в день приезда короля природа улыбнулась последний раз.

– Да, – безучастно проронил я, уставившись на шпиль церковной башни.

– Все пытаетесь решить, кто же принес Бродерику яд?

Я уже успел рассказать ему о последних тревожных событиях.

– Ответить на этот вопрос необходимо. Завтра я непременно побываю в замке, осмотрю камеру, в которой содержался Бродерик.

– Там сейчас заключен бедняга повар.

– Надеюсь, его отпустят. Ведь мы точно знаем, что ни он, ни его стряпня совершенно не причастны к отравлению.

– А все благодаря вашей сообразительности, – провозгласил Барак. – Малеверер должен быть вам признателен.

– Ну, вряд ли этот человек знает, что такое признательность, – усмехнулся я. – Тем более мне так и не удалось связать все нити воедино. Несмотря на все усилия.

– Я тоже только и делаю, что ломаю голову над этими загадками. Она уже и болеть начала с непривычки.

– Давайте думать вместе. Предположим, отравление Бродерика не имеет отношения к другим преступлениям – к убийству Олдройда, похищению документов и двум нападениям на меня.

– Вы и правда думаете, тут нет никакой связи?

– Возможно – нет, возможно – есть. Давайте сначала рассмотрим первую версию.

– Давайте.

– Выстроим все события в цепочку. Итак, стекольщик Олдройд погибает, упав с лестницы. Кто находился поблизости от места преступления? Во-первых, Крейк.

– Если на то пошло, Тамазин тоже была неподалеку, – с нарочитым смехом заявил Барак.

– Да, по ее словам, она ожидала мистрис Марлин. Которая, кстати, на место не явилась, – добавил я, бросив на Барака многозначительный взгляд. – Запомним это обстоятельство.

– В то утро стоял жуткий туман, не позволявший ничего разглядеть толком, – припомнил Барак. – Кто угодно мог незаметно подойти к церкви и столкнуть стекольщика с лестницы.

– Да, кто угодно. Крейк, леди Рочфорд, даже молодой Ликон, который оказался на месте гибели стекольщика подозрительно быстро.

– И кто же из них, по-вашему, запер нас в ризнице? – вопросил Барак, в досаде вздымая ногой ворох листвы.

– Если бы я это знал, не было бы нужды ломать наши бедные головы. Все, что мне удалось разглядеть, – край черного плаща или мантии. А еще мы можем с уверенностью сказать, что преступник быстр на ноги.

– Опасность всякому придаст проворства, – усмехнулся Барак.

– Перейдем к другому неприятному событию. К похищению документов, во время которого я едва не расстался со своей бренной жизнью.

– И снова круг подозреваемых слишком широк. Всякий, кто свободно владеет собственными ногами, мог пробраться в королевский особняк, огреть вас по голове и утащить документы.

– Да, но не всякий знал, что шкатулка там находится. Припомним, кто видел, как мы принесли ее. Снова старина Крейк. Затем Дженнет Марлин.

– И наша добрая знакомая леди Рочфорд. И сержант Ликон. А также с полсотни людей, которые толкались во дворе аббатства.

– Вы правы. Ликон, например, все время оказывается поблизости от места событий. И мы обращаем на него внимание, ибо хорошо его знаем. Но, помимо него, нас наверняка видело с полдюжины солдат, которых мы попросту не заметили. Для нас они всего лишь безликие фигуры в красных мундирах.

– То же самое можно сказать и о пресловутом Крейке. Ведь он – единственный здешний чиновник, с которым мы хорошо знакомы. Кстати, перечисляя тех, кто видел шкатулку, вы кое-кого забыли.

– Кого же?

– Мастера Ренна.

– Джайлса? – нахмурившись, переспросил я. – Но его не было в аббатстве в то утро, когда убили Олдройда.

– Почему вы так уверены? Он имеет допуск в аббатство. Никто не обратил бы внимания на еще одного законника в черной мантии, их здесь и так полным-полно. Так что старикан вполне мог явиться сюда с утра пораньше и прикончить Олдройда. Сэр, я знаю, вы с ним подружились, и сам питаю к нему симпатию. В этом городишке не так много приятных людей, а он – один из них. Но, надо признать, у нас есть все основания включить мастера Ренна в число подозреваемых. Он имеет связи в городе, он знал Олдройда, и он мог беспрепятственно пройти в аббатство.

– Да, но зачем ему убивать? Вспомните о его неизлечимом недуге. Жизнь мастера Ренна стремительно катится к концу. И у него осталось единственное желание – отыскать племянника и примириться с ним.

– Согласен, он мало похож на убийцу.

– Тем не менее вы были правы, когда сказали, что мы никого не должны исключать из круга подозреваемых. В том числе и мастера Ренна.

Мысль о том, что неведомый племянник Джайлса может быть связан с заговорщиками, заставила меня нахмуриться.

– Вы хорошо помните времена «Благодатного паломничества»? – обратился я к Бараку.

– А как же иначе. В ту пору лорд Кромвель приказал мне и другим осведомителям выяснить, пользуются ли мятежники сочувствием среди жителей Лондона. Выяснилось, сочувствие это куда сильнее, чем он ожидал, – заметил Джек, внимательно поглядев на меня.

– По слухам, особенно сильно сочувствовали мятежу законники, практикующие в Грейс-Инне, – подхватил я. – Там всегда было много уроженцев северных графств. Роберт Эск принадлежал именно к этой корпорации.

– Я знаю.

– Жених Дженнет Марлин тоже практиковал в Грейс-Инне. Сейчас он в Тауэре. Надеюсь, племянника Джайлса, его собрата по корпорации, миновала подобная участь.

Я испустил тяжкий вздох.

– Простите, я отвлекся. Перейдем к следующему – второй попытке меня убить. Как вы помните, она состоялась поздно вечером, в лагере для прислуги.

– Господи боже, там толклись толпы народу, – усмехнулся Барак. – Начнем с Калпепера и Дерема. Этот хлюст Дерем нас видел и не преминул нагрубить.

– Да, по своему обыкновению. Кстати, этот наглый юнец, секретарь королевы, вполне может быть связан с весенним заговором. В день убийства Олдройда он находился в Йорке. Помните, мы видели его около таверны? Он прибыл в город с первой партией придворных. Вне всякого сомнения, у нас есть все основания включить его в число подозреваемых.

– Сержант Ликон тоже был в лагере, – припомнил Барак. – И Редвинтер, который имеет на вас здоровенный зуб.

– Редвинтер тут ни при чем, – возразил я. – Уверен, он сохраняет лояльность архиепископу Кранмеру. И, узнай он что-нибудь о заговоре, сразу сообщил бы Малевереру или самому архиепископу.

Я задумчиво потер подбородок.

– Крейка мы в лагере не заметили. Но я говорил с ним как раз перед тем, как туда пойти, и сообщил о своем намерении. Кстати, мы давно уже собираемся заглянуть в подозрительную таверну, в которой вы его видели. Почему бы не сделать это сегодня вечером?

– Думаю, мне лучше пойти туда одному, – покачал головой Барак.

– Нет, я составлю вам компанию. Во-первых, мне ни к чему сидеть сложа руки, это лишь усугубит мое дурное расположение духа…

Я осекся, охваченный внезапной догадкой.

– Слушайте, Джек, у меня сейчас мелькнула любопытная мысль. Что, если второе покушение на мою драгоценную особу не имело никакого отношения к первому?

– Как это? – изумился Барак.

– Возможно, Рич решил прихлопнуть надоедливую муху, – пояснил я. – Он решил, что, если я буду убит, смерть мою неминуемо свяжут с похищенными бумагами. Впрочем, я далеко в этом не уверен. Для того чтобы подстроить убийство, требуется немало хлопот. Да и риск нельзя сбрасывать со счетов. Конечно, я имел неосторожность досадить Ричу, проявив в деле Билкнэпа столь неудобное для него упорство. Но все же не до такой степени…

– Вы досадили ему в крайней степени, – серьезно глядя на меня, перебил Барак. – А Рич из тех, кто пойдет на все, лишь бы убрать со своего пути любое препятствие. Но все же я не думаю, что он решил от вас избавиться подобным способом. По-моему, подкупить судью проще и безопаснее, чем убивать излишне упорного стряпчего.

– Вы правы, – кивнул я. – Господи боже, мы совсем запутались! Верно говорят: быть охотником куда проще, чем добычей.

– Вы ничего не сказали об акте, который обнаружили в библиотеке Ренна. Разве он не помогает что-нибудь прояснить?

– Нет, он лишь сильнее все запутывает. Но больше всего меня тревожит тайна, в которую вы с Тамазин невольно проникли минувшей ночью. Я все-таки думаю, нам стоит рассказать обо всем Малевереру.

– Но вы сами сказали: доказательств у нас нет, – возразил Барак. – Если леди Рочфорд, Калпепер и королева будут все отрицать, мы не сумеем уличить их во лжи. В результате нас объявят клеветниками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да и к Малевереру у меня нет никакого доверия. Он из тех, кто соврет – не дорого возьмет. Вспомните, как он не моргнув глазом объявил подделкой акт, который оказался самым что ни на есть подлинным. Может, вам стоит написать Кранмеру, объяснить, что случилось, и попросить дальнейших распоряжений.

– Вы забыли о том, что все письма, отсылаемые из Йорка, просматриваются. И в любом случае ответ пришел бы дней через десять, не раньше. Пока что я не вижу выхода, – сокрушенно покачал я головой, – и никому здесь не доверяю. Разумеется, кроме вас.

Барак в ответ лишь испустил тяжкий вздох. Несколько минут мы подавленно молчали.

– Мне бы надо увидеться с Тамазин, – сказал наконец мой помощник. – Если не возражаете, я пойду.

– Да, конечно.

– Она сама не своя от страха.

– Это вполне понятно.

– Давайте я провожу вас в комнаты.

У крыльца бывшего монастырского лазарета мы договорились, что Барак вернется в девять и мы отправимся в таверну.

Я вошел в свою каморку и запер дверь на замок. Растянувшись на кровати, я с грустью подумал о том, что доставляю всем одни лишь беды: Барак из-за меня покинул Лондон и отправился в чреватое опасностями путешествие; семья сержанта Ликона по моей милости лишилась своего клочка земли; Бродерика я спас, дабы доставить его в руки палачей. Перед мысленным моим взором вновь возникло лицо короля, на губах которого играла жестокая улыбка. Я затряс головой, отгоняя неприятное видение. В том, что воспоминания о встрече с королем будут преследовать меня до конца жизни, у меня не было никаких сомнений. Не каждому выпадает случай своими глазами увидеть короля-еретика.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Перезвон колоколов кафедрального собора разносился во влажном ночном воздухе, наполняя собой весь город. Было совсем темно. Мы с Бараком брели по немощеным улицам в сторону Фоссгейта, к тому грязному закоулку, где располагалась занимающая нас таверна.

– Сюда, – шепотом сказал Барак и указал на узкий переулок.

Неба здесь почти не было видно, ибо между выступающими верхними этажами домов оставался лишь узкий просвет. Все двери и ставни были закрыты, и лишь кое-где сквозь щели пробивалась полоска тусклого света. В дальнем конце переулка со скрипом раскачивалась на ветру какая-то вывеска.

– Это там, – потянул меня за рукав Барак. – Видите, на вывеске нарисован белый олень. Так эта таверна и называется.

– Да, место не слишком приглядное, – заметил я, озираясь по сторонам. – Вы правы, такому человеку, как Крейк, здесь делать нечего.

Резкий запах мочи, долетевший из сточной канавы, заставил меня поморщиться.

– Вы не оставили своего намерения войти? – спросил Барак. – Уверен, внутри таверна производит еще более гнусное впечатление, чем снаружи.

– Тем не менее нам необходимо узнать, какая надобность привела сюда Крейка, – ответил я и, сжимая рукоять кинжала, двинулся по улице вслед за Бараком.

По совету своего помощника я надел самый старый и невзрачный плащ и камзол. Проходя мимо запертых дверей, я не мог отделаться от ощущения, что за каждой из них скрывается пара любопытных глаз. Но слежки не было – на протяжении всего пути от аббатства Святой Марии мы постоянно оглядывались и непременно заметили бы назойливого спутника.

Барак рывком распахнул дверь в таверну. Убогая обстановка вполне отвечала моим ожиданиям: вся мебель состояла из грубых столов, скамей и стойки, за которой весьма неряшливого вида женщина разливала домашнее пиво. Посетители были под стать убранству – угрюмые, скверно одетые, грязные. В комнате царил пронизывающий холод, и, оглядевшись по сторонам, я убедился, что очага здесь нет. Собака, принадлежавшая двум молодым жителям долин, сердито заворчала при нашем появлении.

– Тише, Крэг.

Хозяин пса, здоровенный парень в плаще из бараньей кожи, потрепал его по загривку.

– Глянь-ка, Дэви, что за невидаль! – обратился он к своему приятелю. – В «Белый олень» заявилась парочка джентльменов.

Барак направился прямиком к стойке и попросил у хозяйки две кружки пива. Она не сразу его поняла, и ему пришлось овторить свой заказ. – Э, да это южане! – громко изрек хозяин собаки. – Крэг сразу учуял их вонь.

– Приятель, мы заглянули сюда, чтобы выпить пива, – повернувшись к нему, любезно пояснил Барак. – И у нас нет ни малейшего желания затевать с вами свару.

Предчувствуя недоброе, я окинул таверну взглядом. Посетителей было где-то около десятка. Судя по виду, все они являлись жителями Йорка, и все восприняли наш приход как личное оскорбление. Парни из долины, похоже, успели изрядно нагрузиться пивом.

Хозяйка поставила на стойку две деревянные кружки с пивом. Все скамьи были заняты; нам нашлось бы место, если бы кто-нибудь из посетителей дал себе труд подвинуться, но никто и не подумал этого сделать. Мы в растерянности стояли посреди комнаты.

– Что, джентльмены, не знаете, куда приткнуться? – со смехом вопросил парень по имени Дэви. – Эй, Алан, уступи-ка место господам южанам, – предложил он, ткнув своего приятеля в бок. – Это ведь наверняка знатные господа, всякой швали въезд в Йорк сейчас заказан. И деревенщина вроде тебя не должна сидеть в их присутствии.

– Знатные они или нет, все мы ведем свой род от праотца Адама, – лениво откликнулся Алан, как видно, обладавший более миролюбивым нравом.

– Золотые слова, – подхватил Барак. – И потому я не вижу надобности делить людей на северян и южан.

– Вот как, сударь? Только когда вы дерете с нас три шкуры, вы забываете о нашем родстве, – процедил Дэви.

– Да ладно тебе, – примирительно заметил Алан. – Сегодня никто не драл с тебя шкуру. А сами мы неплохо нажились на своих баранах. Я и думать не думал, что мы получим за них такие хорошие деньги.

– Да, но когда король и его свита уедут из Йорка, цены снова упадут, – не унимался Дэви. – У южан денег куры не клюют, а у здешних жителей в карманах гуляет ветер.

Не зная, как отыскать повод для ссоры, он буравил нас злобным взглядом.

Я молча отхлебнул отвратительного на вкус пива.

– Вы что, явились сюда по делу, господа хорошие? – громко спросил один из сидевших на скамье.

По моему разумению, вопрос этот никак нельзя было счесть остроумным, однако завсегдатаи таверны встретили его оглушительным смехом.

– По делу? – растерянно переспросил я.

– Да уж, вряд ли вы явились сюда, чтобы насладиться нашей компанией.

За этими словами последовал новый взрыв хохота.

Дверь отворилась, и в таверну вошел высокий тощий парень в грязном фартуке. Он окинул посетителей недовольным взглядом и направился к нам.

– Могу я помочь вам чем-нибудь, джентльмены? – вопросил он.

Мы с Бараком обменялись многозначительными взглядами. Судя по всему, в этой таверне не только торговали пивом.

– Даже не знаю, – протянул Барак. – Нас сюда привело довольно деликатное дело…

Человек в фартуке указал на дверь, и мы с облегчением вышли из комнаты, оказавшись в узком, насквозь пропахшем пивом коридоре. Единственная свеча освещала лестницу, ведущую на второй этаж.

– Простите, если эти невежи вели себя слишком развязно, – сказал хозяин, плотно закрыв дверь. – Видите ли, у нас в Йорке не слишком жалуют южан…

– Это мы давно уже поняли, – перебил я. – Вы сказали, что можете нам помочь. Что вы имели в виду?

– Это зависит от того, что вы пожелаете.

Маленькие пронзительные глазки хозяина беспрестанно перебегали с моего лица на лицо Барака.

– Один из моих друзей был здесь примерно неделю назад, – начал я. – Он чиновник из свиты короля. Упитанный мужчина средних лет с изрядной плешью, обрамленной светлыми волосами.

– А, – в настороженном взгляде хозяина мелькнуло облегчение, – я знаю, о ком вы говорите. Так это он рассказал вам, что у нас можно славно провести время?

– Именно он, – кивнул я.

– Превосходно, – с видом заговорщика улыбнулся хозяин. – Но скажите мне, что вы предпочитаете. Хотите, чтобы молоденькая девушка слегка пощекотала вас кинжалом? Или вы разделяете вкусы своего друга и любите опытных, бывалых шлюх? Можете не сомневаться, у нас есть такие, что зададут вам хорошую трепку.

В глазах его зажглись хитрые огоньки.

– Поверьте мне на слово, мы выполним даже те желания, в которых вы боитесь признаться самим себе.

От неожиданности я лишился дара речи. Все мои предположения не имели ничего общего с действительностью.

– Так, значит, у вас можно найти женщину, которая угодит самым необычным вкусам? – подал голос Барак.

– Именно так, сударь мой, – с готовностью закивал хозяин. – Дурехи из публичных домов слыхом не слыхивали о том, что умеют наши красотки. А если девчонки вам не по душе, к вашим услугам – свежие, как яблочки, мальчуганы. Я ищу славный товар по всему Йорку, и вы не пожалеете, если попробуете моего угощения. Даже монахи в свое время были довольны. А уж они по части похоти не знали себе равных.

– Увы, нас привела к вам отнюдь не забота о собственных удовольствиях, – быстро произнес Барак. – Один высокопоставленный чиновник, не желающий, чтобы его здесь видели, послал нас узнать, что к чему. Думаю, вы сможете удовлетворить его желания. Мы поговорим с ним и вернемся. Надеюсь, у вас найдется уединенная комната, недоступная любопытным взглядам?

– Не сомневайтесь, сэр, я все устрою наилучшим образом.

– Вот вам два шиллинга за беспокойство, – сказал Барак и вручил хозяину две монеты.

– А этот ваш… чиновник, он, надеюсь, хорошо заплатит?

– Его щедрость приятно вас удивит.

– Могу я узнать, как его имя, сэр? – спросил сводник, хитро сощурившись.

– В этом нет никакой необходимости, – отрезал Барак. – Вскоре мы вернемся и сообщим вам, каковы его намерения.

– Лучше приходите утром, до открытия, джентльмены. Тогда весь этот сброд не будет вам докучать.

– Так мы и сделаем. Кстати, нам совершенно ни к чему снова появляться перед вашими посетителями. Есть у вас задняя дверь?

Хозяин кивнул и провел нас к задней двери, выходившей в узкий вонючий переулок. Мы торопливо зашагали прочь. Лишь оказавшись у Фоссгейта, мы замедлили шаг. Неожиданно Барак расхохотался во весь голос.

– Ох, ну и дела творятся на белом свете. Оказывается, этот увалень Крейк обожает, чтобы его секли старые потаскухи. Кто бы мог подумать! И это добропорядочный отец целой кучи ребятишек! Представьте только, днем он носится по аббатству как угорелый, без конца шуршит своими бумагами, а ночью…

Новый приступ хохота не дал Бараку договорить.

– А вы быстро смекнули, что к чему, – ухмыльнулся я. – Я, честно говоря, не сразу понял, куда этот пройдоха клонит. Можно подумать, вы неплохо осведомлены по части… особенных вкусов.

– Я вообще человек бывалый, – пожал плечами Барак. – У лорда Кромвеля имелись осведомители среди лондонских сводников, в особенности среди тех, кто потакал всяким диковинным пристрастиям. И если моему патрону надо было оказать давление на кого-нибудь из своих врагов, такой сводник оказывался настоящим кладом.

– Оказать давление? Вы имеете в виду шантаж?

– Можно употребить и это слово.

– А какое вы имели отношение ко всему этому?

– Понятно какое, – нахмурился Барак. – Встречался с этими сводниками и передавал лорду Кромвелю сведения об их клиентах. Вам прекрасно известно, какого рода обязанности я выполнял, – напустился он на меня. – Далеко не все они были мне по нутру.

Он вновь пожал плечами.

– Но если ты служишь человеку, который ведет крупную политическую игру, тут уж не до чистоплюйства.

– А чиновники, которые потакают грязным похотям, должны понимать, что рискуют своей репутацией, – назидательно изрек я. – Слушайте, а может, Крейк так часто вступал в разговоры с Олдройдом именно потому, что хотел разузнать, есть ли в Йорке притоны вроде этого?

– Есть только один способ проверить, верна ли ваша догадка. Спросить у Крейка.

Мне вовсе не хотелось ставить своего бывшего однокашника в отчаянно неловкое положение, однако другого выбора не оставалось.

– Завтра я поговорю с ним.

Некоторое время мы не произносили ни слова.

– А Тамазин знает, что вы служили у лорда Кромвеля? – прервал я молчание.

– Я рассказал ей об этом, но в подробности не вдавался, – откликнулся Барак, метнув на меня пронзительный взгляд. – Тамазин они ни к чему. Да и вы прежде не проявляли излишнего любопытства.

– Простите, если я задел ваши чувства.

– Ерунда, – покачал головой Барак. – На самом деле, вы должны быть мне благодарны. Если бы не моя сообразительность, вы бы еще долго не могли понять, что за товар вам предлагают. Пока не оказались бы в обществе жирной шлюхи, вооруженной розгами. Она бы отделала вас за милую душу. А на следующий день некий доброжелатель сообщил бы о ваших похождениях в королевский особняк.

Я невольно рассмеялся. Мы приблизились к воротам Бутхэм, шаги наши гулко раздавались на булыжной мостовой.

– Джек, вскоре после приезда в Йорк у нас был разговор относительно ваших планов на будущее, – вновь заговорил я. – Насколько я понимаю, они до сих пор не определились?

– Все, что я хочу сейчас, – вернуться в Лондон целым и невредимым, – пожал плечами Барак. – А там и о планах на будущее можно поговорить.

В аббатство Святой Марии мы вернулись поздно. К тому времени, как стражник пропустил нас через ворота, пробило одиннадцать; аббатство уже погрузилось в сон. Лишь часовые бодрствовали, совершая свою бесконечную прогулку по навесным дорожкам вдоль стен; тусклый свет луны играл на блестящих шлемах. Солдаты стояли в карауле около павильонов и королевского особняка, погруженного в темноту.

Я вспомнил, что завтра с утра король собирается на охоту. О прибытии шотландского короля по-прежнему не было ни слуху ни духу.

– Меня ждет Тамазин, – сообщил Барак. – Но прежде чем идти к ней, я провожу вас домой.

– Как это вы проберетесь в ней в такой час? Или у вас есть тайное любовное гнездышко?

В словах моих, против намерения, послышался оттенок ханжества. Барак внимательно посмотрел на меня.

– К счастью, есть, – ответил он. – Тамазин говорит, на душе у нее спокойно, только когда я рядом.

– Если о ваших отношениях станет известно, ей не миновать беды.

– Ничего ей не будет, – махнул рукой Барак. – За те три месяца, что длится королевское путешествие, добрая половина служанок королевы завела с кем-нибудь шашни. Да и сама королева, как выяснилось, никак не может служить образцом высокоморального поведения.

С этими словами он обогнал меня и быстро зашагал в сторону церкви. Я понял, что задел его за живое. Один из стражников, стоявших у павильона, громко чихнул, и звук этот заставил меня вздрогнуть. Но я был рад, что в аббатстве так много вооруженных солдат. Даже сейчас, ночью, все чувства мои были напряжены в ожидании внезапного нападения.

Проходя через церковь, я увидел, что многие конюхи ночуют прямо здесь, рядом с лошадьми, расстелив на соломе одеяла. Очертания людей и животных смутно вырисовывались в свете свечей, укрепленных в высоких железных подсвечниках. Лошади, принадлежавшие придворным и чиновникам – их было более сотни, – смирно стояли в своих стойлах, к каждому из которых была прикреплена табличка с именем владельца. Мощных тягловых коней здесь не было – они паслись в полях, поблизости от лагеря. Про себя я отметил, что все устроено весьма разумно – каждый хозяин может в любой момент воспользоваться своим скакуном.

– Давайте посмотрим, как там Сьюки и Предок, – обратился я к Бараку.

– Давайте, – буркнул он.

Стойла наших лошадей оказались рядом. Мальчуган-конюший, дремавший на охапке сена, при нашем появлении сел и сонно потянулся. Круглое лицо его было еще совсем детским; к куртке прилипли бесчисленные соломинки.

– Что вам здесь надо? – сурово вопросил он, разглядев поношенные плащи, в которые мы нарядились для визита в таверну.

– Мы хозяева этих лошадей, – пояснил я. – Пришли посмотреть, как они себя чувствуют.

– Они здоровехоньки, сэр. Можете сами убедиться.

– Отлично. Спи, приятель, мы заглянули лишь на минутку.

Мы немного поговорили с лошадьми, погладили их и почесали за ушами.

Предок, по обыкновению, имел спокойный и безмятежный вид, а Сьюки, кобыла Барака, беспрестанно переступала с ноги на ногу, тихонько ржала и уклонялась от руки хозяина.

– Ты скучаешь, Сьюки? – ласково спросил он. – Надоело все время стоять? Потерпи, милая, может, совсем скоро мы двинемся в путь. Все зависит от шотландского короля.

– Мы прогуливаем их взад-вперед по нефу, чтобы они размяли ноги, – сообщил конюший. – Выводить их во двор нам строго-настрого запрещено. Там и без того толчея.

– Понятно, – кивнул я.

– А как вы думаете, сэр, король Джеймс действительно приедет? – спросил мальчуган. – Нам всем уже здесь надоело. Скорее бы вернуться домой.

– Увы, намерения короля Джеймса совершенно мне не известны, – с улыбкой ответил я. – Что ж, нам пора спать. Спокойной тебе ночи, приятель.

Мы вышли во второй двор, в котором располагались загоны для скота. Барак бросил многозначительный взгляд на здание в дальнем конце двора.

– А, так ваша возлюбленная ждет вас там?

– Да.

– Так идите скорее. Я могу и один добраться до своей комнаты, – предложил я, чувствуя свою вину за невольно нанесенную Бараку обиду.

– Уверены, что обойдетесь без меня?

– Конечно. Идите спокойно. Когда мы проходили через церковь, нас никто не преследовал. Я все время был настороже.

Барак мгновенно растаял в темноте, а я двинулся по тропинке, ведущей в наше временное жилище. Проходя мимо клетки с медведем, я заметил, что он стоит на задних лапах, вцепившись в железные прутья своими устрашающими когтями. Завидев меня, он издал жалобный звук, удивительно напоминающий человеческий стон. Я остановился и с сочувствием поглядел на несчастного зверя. Несомненно, раны, которые он получил во время травли, причиняли ему немало страданий. Медведь вновь издал звук – на сей раз это было низкое угрожающее рычание. Маленькие глазки неприязненно уставились на меня. Я уловил тяжелый запах, исходивший от его шкуры.