Текст книги "Жизнь с моей сестрой Мадонной"

Автор книги: Кристофер Чикконе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Вместе с Мадонной, Гаем и Каресс я прошел двадцатичетырехчасовой курс каббалы в Анахайме. Это было первое значительное каббалистическое мероприятие в моей жизни. Все происходило в конференц-зале крупного отеля. Занятие началось в 19.30. Все мужчины должны были одеться в белое. Мадонна и Гай сидели на помосте за большим столом. Они сидели по разные стороны стола, как и остальные мужчины и женщины. По каббалистической традиции мужчины и женщины должны были сидеть в противоположных углах зала. Сначала стали читать Тору. Я старался внимательно слушать, но не понимал, что происходит. Даже в религиозной группе внимание всех присутствующих было приковано к Мадонне. Она и тут была звездой шоу.

Журналисты могут утверждать, что Гай не занимается каббалой вместе с Мадонной, но это не так. На самом деле все его разговоры сейчас только о каббале. Мелани, которая все еще регулярно видится с Мадонной и Гаем, говорит, что за ужином они говорят только о каббале. Если разговор заходит о чем-то другом, они мгновенно теряют интерес к происходящему.

Я думаю, что каббала придает фантастическому миру Мадонны какую-то осмысленность и ощущение цели. Поскольку в отличие от других последователей учения к Мадонне относятся по-другому, она чувствует, что ее существование важно и ценно. Наконец-то она нашла духовное учение, которое оправдывает все ее решения. Она верит в то, что Бог на ее стороне. И, вооружившись этой верой, она часто использует каббалу как оружие.

Впрочем, во время моих занятий каббалой в Лос-Анджелесе я узнал, что Мадонна – не единственная знаменитость, вовлеченная в этот круг. Одно из занятий, на котором присутствовали мы с Деми, было посвящено умению просить помощи. Нам говорили, что не нужно бояться просить о помощи. Я понял это так: если ты заблудился, спроси дорогу; если тебе больно, проси о помощи.

Деми остановилась в отеле «Пенинсула». На следующее утро она позвонила мне и сказала:

Какое замечательное занятие было вчера вечером!

Да, очень интересно, – согласился я.

Я собираюсь снимать фильм «Ангелы Чарли II». Я поняла, что мне нужно снять новый дом, потому что я хочу привезти сюда дочерей.

Отлично.

Кристофер, но мне понадобится помощь по оформлению интерьеров. Ты мне поможешь?

Конечно, помогу.

На следующее утро мы встретились и обсудили новый дом. Деми ни словом не обмолвилась об оплате моей работы. Мне же очень хотелось заняться делом, поэтому я решил отложить разговор о деньгах.

И все же это меня сильно тревожило.

Возможно, Деми просто не подумала, и мне нужно было самому поднять этот вопрос, но после нашей беседы я стал думать, что она поняла урок каббалы слишком буквально. Если бы какой-нибудь продюсер попросил ее помочь ему и сняться в его фильме бесплатно, вряд ли она согласилась бы. Мне казалось, что каббала учит нас чему-то другому. Тогда я поехал в магазин IKEA, купил мебель для дома, детскую мебель – словом, все, что было необходимо, и отправил счет Деми. Естественно, что вся мебель поступила в разобранном виде.

Мне было жаль помощников Деми, которым пришлось собирать огромное количество мебели. Впрочем, не думаю, что Деми поняла смысл моей шутки. Ее дружеское отношение ко мне не изменилось. Наверное, она решила, что мебель из IKEA отвечает моему вкусу.

Деми – не единственная моя подруга из артистического мира. На вечеринке у Эда Лимато я познакомился с Фарой Фосетт. Эд устраивает вечеринки для номинантов на премию «Оскар» и их друзей каждый год. Мы с Фаррой сразу понравились друг другу и почти весь вечер провели за разговором. Когда она собралась уезжать, я проводил ее до машины.

Через несколько месяцев Фарра пригласила меня в свою квартиру на бульваре Уилшир. Она занималась живописью и скульптурой и хотела показать мне свои работы. Абстрактные работы Фарры оказались довольно хорошими. Мы выпили текилы, я сыграл ей что-то из Мэри Джей Блайдж. Фарра рассказала, что мечтает устроить собственную выставку. И со временем эта мечта исполнилась. Она действительно устроила выставку в художественном музее. Я пришел на открытие. Мне было очень приятно, что ей удалось реализовать свою давнюю мечту.

В 2002 году меня пригласили на вручение «Оскаров», но на вечеринку журнала «Вэнити Фейр» прислали только один билет. Мне позвонила помощница Фарры и сказала, что Фарра хотела бы пойти со мной. Я позвонил в «Вэнити Фейр», и мне сказали, что я могу прийти на вечеринку вместе с ней.

Вечером я приехал к ее дому на собственной машине. Теперь я ездил на черном «Кадиллаке Эскалейд» с 50 тысячами миль пробега. Когда я поднялся, она была еще в ванной. Полчаса я ждал спокойно, но потом крикнул, что пора ехать, потому что после полуночи никого пускать не будут.

Фарра открыла дверь ванной. На ней было простое черное шелковое платье до колена на тонких бретельках. Она выглядела потрясающе. Я заметил, что все платье засыпано пудрой, и стряхнул ее. Фарра посмотрелась в зеркало, поправила макияж и снова оказалась вся в пудре. Я снова отряхнул ее. Потом все повторилось еще и еще. Когда она в очередной раз решила поправить макияж, я чуть ли не силой оттащил ее от зеркала, и мы наконец поехали.

Мы приехали в ресторан. У входа толпились журналисты. Я спросил, не хочет ли Фарра пойти одна, но она попросила меня сопровождать ее.

Первым нас остановил репортер из сети «Е!». Он спросил у Фарры, как дела.

– В последний раз, когда вы писали обо мне, то переврали мое имя, – ответила она. – Вы даже не знаете, как оно пишется.

Она общалась с журналистами минут пятнадцать, и все это время репортер из «Е!» пристыжено стоял и молчал. Я потянул Фарру за собой, и мы направились ко входу.

Наконец, мы оказались внутри. Первым, кого мы встретили, был Райан О'Нил. Фарра явно встревожилась, но сказала мне, что хочет с ним поговорить. Я пошел танцевать с Хелен Хантю.

Когда я вернулся, Фарра все еще сидела рядом с Райаном.

Она сказала, что они собираются к Гарри Вайнштейну и что я могу присоединиться, если мне хочется. Меня не было в списке гостей, и мне не хотелось получить от ворот поворот. Я сказал, что лучше им поехать без меня. Фарра немного подумала, а потом решила остаться со мной.

Ту ночь мы закончили в доме моего друга Энди Уилла. Там было полно геев, которые просто обожали Фарру. Она была в восторге.

В августе 2002 года Мадонна пригласила меня на свой день рождения в Роксбери. Приглашения пятидесяти избранным были разосланы от имени «миссис Ричи». Я сразу же вспомнил, что в бытность свою замужем за Шоном Мадонна никогда не называла себя миссис Пени. Она носила самое знаменитое имя во вселенной и никогда прежде не отказывалась от него. Я понял, что для того, чтобы порадовать Гая, моя сестра готова на все. Очень нежный жест, исполненный подлинной любви, но мне все же казалось, что во всем этом есть элемент актерства.

В приглашении говорилось, что приходить нужно только в кимоно. Лица в иной одежде на прием допущены не будут. У меня было очень красивое красное хлопковое кимоно с белой росписью. Я купил его в Токио во время турне «The Girlie Show». В нем я и отправился.

В доме горели свечи. Сад тоже был украшен очень красиво.

Там я встретил Гвинет и остановился с ней поболтать.

Вдруг она пронзительно закричала:

– Кристофер, ты горишь!

Я оглянулся. Огонь охватил мое кимоно. Я сорвал его с себя и залил водой. Мы с Гвинет затоптали огонь.

Под кимоно на мне были черные брюки и черная рубашка. И я пришел на прием в этой одежде.

Тут появилась Мадонна. Я показал ей мое обгоревшее кимоно, в котором красовалась дыра размером с волейбольный мяч.

Она пожала плечами.

– Надевай так. На мой прием допускаются только те, кто одет в кимоно.

Она не спросила, все ли со мной в порядке, не получил ли я ожогов. Нет, ее волновали только ее гребаные правила.

Я не стал обращать на нее внимание и пошел танцевать с Гвинет.

Несмотря на мою непокорность Мадонна все же пригласила меня на генеральную репетицию нового концерта. Я приехал на студию «Сони» со смешанными чувствами. Когда я вошел, сцена была не освещена. Потом зажегся свет, и я увидел на сцене дерево. Моя идея! Только теперь дерево казалось сошедшим с экрана «Калигулы» – оно было темным, зловещим и враждебным. Таким оказалось и все шоу.

Я смотрел на сцену, и мне было грустно. Мне было больно видеть, что Мадонна поет не в полную силу. Судя по всему, она находилась в весьма мрачном состоянии духа, и это отразилось на шоу. Впрочем, я не стал ей об этом говорить. Я отлично знал, как много значит для нее турне, и хотел поддержать ее. Домой с репетиции я ехал один. Мне хотелось плакать. Я знал, что мог сделать ее шоу гораздо лучше. Я отлично знал, насколько лучше выглядит Мадонна, когда ее концерты правильно поставлены. Мне безумно хотелось, чтобы наши отношения были прежними.

Мы с сестрой редко говорили о самом сокровенном, но порой делились чувствами в письмах. В начале 2002 года по письмам сестры я понял, какие проблемы омрачают ее брак и как это сильно на нее влияет. Сестра писала, что во всем полагается на каббалу и часто видится со своим наставником.

В каждом ее слове сквозила любовь к Гаю. Несмотря на наши разногласия я понимал, что Мадонна сильно привязана к мужу. Я желал ей счастья в семейной жизни. Я послал Мадонне доброжелательное письмо, в котором принимал сторону Гая. Я изо всех сил пытался помочь сестре понять его уязвимость. Я писал, что ему приходится жить в фантастическом, невероятном мире, что у него есть собственное эго и собственное представление о себе. Возможно, я разрушал иллюзии Мадонны, но Гай явно пытался найти свой путь. В какой-то мере я писал не только о нем, но и о самом себе.

Мадонна ответила сразу же. Она писала, что в Лондоне порой бывает одиноко, но она надеется найти свой путь. Я надеялся на то же самое. Совершенно не важно, что Гай мне не нравился. Он был ее мужем, и я хотел, чтобы она была с ним счастлива.

И все же я волновался о Мадонне. Гай был на десять лет ее младше. Да, она не мешала ему заниматься собственными делами. Но они оставались очень разными людьми, совершенно по-разному относились к жизни и миру. Я не знал, смогут ли они преодолеть эти различия. Я надеялся, что каббала поможет им пережить сложные времена. Мне оставалось рассчитывать только на то, что откровенность Мадонны знаменует собой новый этап в наших отношениях. Я так мечтал, чтобы мы снова стали близки. В мае 2002 года Мадонна пригласила меня в Лондон на премьеру пьесы «Бери – не хочу» (Up for Grabs), где она играла главную роль. Я полетел вместе со своим близким другом Дэвидом Кули. 23 мая мы отправились на премьеру. Вместе с нами были Руперт и Гвинет. Пьеса была довольно странной. Мадонна играла роль арт-дилера Лорен. По сюжету у нее были интимные отношения с женщиной. В одной сцене спектакля Мадонна брала в руки черный фаллоимитатор. Впрочем, содержание пьесы от меня совершенно ускользнуло.

На премьере присутствовал и Гай, но мы не общались. На следующий день Мадонна пригласила меня на обед в свой дом на Мэрилебон. Судя по всему, кризис их брака прошел, и я вздохнул с облегчением.

Мадонна жила в отреставрированном георгианском доме с террасой, недалеко от Гайд-парка. В доме была великолепная лестница, пять жилых комнат, большая библиотека, восемь спален и огромная гостиная с высоченными потолками. Но то, как Дэвид Коллинз оформил дом, мне не понравилось. Впрочем, кабинет Мадонны выглядел точно так же, как в нью-йоркской квартире, где его оформлял я.

Мы вышли прогуляться. Неожиданно Мадонна сказала:

Гай говорил мне про этот паб. Давай зайдем.

Но ты же никогда не пила пива, Мадонна, – удивился я.

Теперь пью.

Мы вошли в паб. Мадонна заказала пинту темного. Я следил за ней, когда она пригубила. Мадонна притворялась, что любит пиво, но по выражению ее лица я понял, что это не так.

– Мой муж пьет пиво, и я хочу испытать то же, что и он, – объяснила она.

Я понял, что брак Мадонны и Гая спасет не только каббала. Мадонна изо всех сил старалась угодить мужу, и, судя по всему, ей всегда это удавалось.

Вернувшись в Лос-Анджелес, я продолжал работать в ресторане «Сентрал» на Сансет-Плаза. Я все еще был стеснен в средствах, но деньги мог получить только после открытия ресторана. Мадонна вложила в это дело 45 тысяч долларов, что было очень мило с ее стороны. Я надеялся на то, что наши отношения снова окрепнут.

В июне журнал «Форбс» поставил Мадонну на четвертое место в списке самых высокооплачиваемых артистов 2002 года. Ее доход оценивался в 43 миллиона долларов. Вскоре после этого она начала сниматься в фильме «Умри, но не сейчас» в небольшой роли инструктора по фехтованию. Для этой же картины она записала песню «Die Another Day».

Я посмотрел фильм и сразу же вспомнил свои детские мечты. Когда я учился фехтованию, то мечтал стать Эрролом Флинном. Мадонна, как всегда, реализовала свои мечты быстрее, чем я!

Параллельно с длинной, выматывающей и совершенно неприбыльной работой в ресторане «Сентрал» я продолжал писать статьи для журналов «Интервью», «Инстинкт», «Айкон», «Жанр». Поскольку приближалась премьера «Унесенных» (Swept Away), я готовил интервью с Мадонной. Мне бы хотелось думать, что она позволила взять это интервью, потому что хотела помочь мне. Впрочем, у меня нет сомнений, что основным ее мотивом, конечно же, была реклама нового фильма.

Я приехал к ней домой на Роксбери. Мне впервые со дня рождения племянницы удалось провести какое-то время с Лолой. Я посадил ее на трехколесный велосипед, который подарил, когда она родилась, и стал катать по саду. Лола хохотала. Ей явно нравилось кататься. Она учила французский и испанский, и мы немного поговорили с ней на обоих языках. Мы оба были совершенно счастливы.

Лола во многом напоминала мне Мадонну: большие глаза, внимание ко всему, что происходит вокруг нее, стремление участвовать во всем. Сейчас ей было столько же лет, сколько было Мадонне, когда она и мы все потеряли мать. Я смотрел на Лолу, и мне очень хотелось, чтобы наша мама была жива и увидела свою внучку. Мне стало жаль девочку. Впрочем, кроме бабушки по материнской линии, у Лолы было всё.

После интервью мы с Мадонной и Лолой сели обедать. Мадонна была очень строгой – наверное, чтобы произвести на меня впечатление. Она заставила Лолу сесть за стойку и обедать там. Дочери она подала пасту с томатным соусом.

Я не хочу это есть, – заявила Лола, отталкивая тарелку. Мадонна строго сказала, что нужно есть.

Но я не хочу, – хныкала девочка. Мадонна стала уговаривать дочь. Лола не поддавалась.

Тогда Мадонна пошла на переговоры:

– Послушай, Лола, если ты съешь свой обед, я позволю тебе сегодня надеть особый новый наряд.

Глаза Лолы вспыхнули. Но потом она снова затрясла головой.

В конце концов Мадонна согласилась позволить Лоле надеть особый наряд, если девочка съест хотя бы половину порции.

Лола просияла. Она манипулировала матерью – и победила.

Хотя такие сцены разыгрываются на кухнях всего мира – все матери пытаются заставить своих детей есть, – меня увлекла динамика отношений между Мадонной и Лолой. Власть Лолы над матерью заинтересовала меня. Она научилась управляться с Мадонной так, как никогда не мог ни я, ни кто другой в жизни этой женщины.

8 октября 2002 года вышел фильм «Унесенные». Это был римейк фильма Лины Вертмюллер 1975 года. Режиссером фильма был Гай, а главную роль сыграла Мадонна. Премьера состоялась в Лос-Анджелесе. В сценах сна Мадонна мне понравилась, но, как и раньше, все остальное только смутило. Картина не понравилась критикам и была удостоена пяти «Золотых малин». После разгрома «Шанхайского сюрприза» Мадонна должна была знать, что не стоит работать с мужем. «Шанхайский сюрприз» был подарком любящего мужчины. «Унесенные» же стали даром любви Мадонны Гаю.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Помните, что все,

что происходит в вашей жизни,

случается по одной, и только одной причине:

это дает вам возможность измениться.

Иегуда Берг. «Сила каббалы»

В конце 2002 года лондонская газета «Мейл оф Санди» назвала Мадонну второй по величине заработка женщиной Британии. Ее доход за тот год составил 56 миллионов долларов. Песня из фильма о Джеймсе Бонде «Die Another Day» стала тридцать пятой песней Мадонны, вошедшей в десятку лучших. По этому показателю она уступила только Элвису, у которого в заветную десятку входили тридцать восемь песен. Мадонна превзошла Аретту Франклин по количеству песен, вошедших в список 40 лучших. 13 января 2003 года она победила самого Майкла Джексона, получив премию American Music Awards в номинации «Лучший артист года». В том же году Мадонна подписала контракт с фирмой «Gap» на участие в телевизионной и печатной рекламе осенней коллекции.

Я заканчивал работать над оформлением ресторана «Сен-трал», но денег по-прежнему получал очень мало. Мое существование стало еще более спартанским. Я продал несколько антикварных вещичек, сохранившихся с нью-йоркских времен. Мадонна позвонила и сказала, что продает Роксбери и покупает новый дом на бульваре Сансет. По ее предложению я поехал посмотреть дом – причудливую копию французского шато с большим бассейном, теннисным кортом и крытым театром.

Дом мне ужасно не понравился, но, когда Мадонна попросила меня оформить его за три месяца, я согласился. Если бы мне не были нужны деньги, я бы отказался, потому что времени она мне дала слишком мало. Как только я принялся за работу, посыпались электронные письма касательно интерьеров. Мадонна почувствовала мою заинтересованность. Мы постоянно ссорились и свою желчь выплескивали в письмах.

19 мая 2003 года я написал ей: «М... Ты снова ищешь злость там, где ее нет и в помине... Я полностью осознаю тот факт, что ты помогала мне в прошлом и способствовала моему творческому развитию как финансово, так и духовно. Ведь это ты познакомила меня с каббалой... Много лет назад я просил тебя приехать и посмотреть на мои новые работы... но, как и в отношении моих... фотографий, это не просто случайные фотографии задниц... это проявление моих творческих потребностей как художника. Честно говоря, это замечательные снимки, и я намереваюсь выставить их в галерее здесь, в Лос-Анджелесе...

Не вижу необходимости принижать мое искусство только потому, что ты его не понимаешь или просто не видела... ты – это еще не все... Это правда, я не присутствовал на разных семейных праздниках и видеопросмотрах, потому, что у меня были другие, более важные дела... Я занялся каббалой, потому что немногое из того, что я знал, действительно изменило мою жизнь... и поэтому я продолжаю заниматься каббалой ... а вовсе не потому, что хочу доставить тебе удовольствие... А теперь о тех историях, которые ты слышала... И снова я хочу сказать, что ты должна была бы лучше знать меня, чтобы не поверить всему этому дерьму... Меня никогда в жизни не вышвыривали из клубов... По большей части люди считают меня вполне приятным...

Однако порой случается, что мои реакции на друзей некоторых людей и на посторонних бывают довольно резкими... но ты должна понимать... 15 лет меня постоянно забрасывают вопросами о тебе, о том, что ты делаешь, о твоих фильмах и альбомах... и этим людям нет до меня никакого дела... так происходит многие годы, везде, куда бы я ни пошел... Я вынужден время от времени реагировать не самым дружеским образом... Впрочем, чаще всего я стараюсь сдерживаться в меру сил... понимаешь, в такой ситуации у человека возникает чувство, что он не существует вовсе, а является лишь бледной тенью тебя... Полагаю, что мое нежелание посещать разные мероприятия вместе с тобой является проявлением этой подавленности и раздражения...

Конечно, все это не твоя вина. Я научился справляться с этим по мере сил... и продолжаю учиться... Но, пожалуйста, пойми... мне нелегко, когда люди смотрят на меня, но видят только тебя... Ты должна это понять... В любом случае... я не алкоголик и не наркоман. Просто я много лет изо всех сил пытаюсь выбраться из той гигантской тени, которую отбрасываешь ты... Проблема заключается в том, что ты дала мне массу возможностей проявить свое творческое начало и работать с тобой... Теперь этот период, похоже, заканчивается. Я пытаюсь найти свой путь... Порой я спотыкаюсь... Иногда принимаю неправильные решения... Но я стараюсь изо всех сил... Береги себя... Люблю тебя... Кристофер».

Наши отношения снова начали становиться нормальными. Потом я послал Мадонне еще одно письмо с просьбой записать на видео приветственное выступление для фестиваля геев и лесбийского кино. 19 июня 2003 года она ответила, откровенно и недвусмысленно: «Я не собираюсь записывать приветственное выступление для фестиваля геев и лесбийского кино, но все равно спасибо за предложение. Я часто получаю подобные просьбы и всегда их отклоняю».

Я сразу вспомнил нашу жизнь на Манхэттене, Мартина Бургойна и Кристофера Флинна. Они оба умерли от СПИДа. Обоим Мадонна была многим обязана. Я подумал о тех геях, которые всегда были ее поклонниками. Я вспомнил, как хорошо нам было с ее танцовщиками-геями, как мы танцевали с ними в разных клубах, вспомнил, как обожали ее геи и трансвеститы. Я не мог поверить в то, что Мадонна решила дистанцироваться от этого мира и от поклонников, которые сделали ее такой, какова она сейчас.

Мадонна больше не видела смысла в том, чтобы чувствовать себя обязанной гей-культуре. Ее долг никогда не будет выплачен, потому что она считает, что ничего и никому не должна. А может быть, она просто стерла этот фрагмент памяти как ненужный.

Я обратился к Мадонне с просьбой помочь мне организовать в Лас-Вегасе постановку «The Girlie Show». От нее требовалось только дать разрешение на использование собственной голограммы. Мадонна решительно отказала. Она написала мне: «Я совершенно не заинтересована в участии в подобном шоу и не собираюсь позволять использовать мое имя, мою концепцию и мои песни... Если я когда-нибудь и выступлю в Вегасе, то только если мне заплатят за это миллиарды долларов».

Тема была закрыта. Я чувствовал себя так, словно Мадонна дала мне пощечину.

Потом она снова заговорила об оформлении дома. Мадонна предложила мне 45 тысяч долларов, если я смогу все сделать за три месяца. Платить она мне собиралась следующим образом: 10 000 долларов аванс, 5000 долларов в конце первого месяца, 15 000 долларов в конце второго. Еще 15 000 долларов я должен был получить в конце третьего месяца, а последние 5000 по завершении работ, если они продлятся дольше, чем запланировано.

Столько же Мадонна заплатила мне за оформление своей второй нью-йоркской квартиры много лет назад. С учетом того, сколько она платила другим дизайнерам, сумма была оскорбительно мала. Но дело было не только в этом. Мадонна поставила еще одно требование: «Мне необходимо, чтобы ты полностью сосредоточился на этом проекте и посвятил ему все свое время».

Она отлично знала, что я работаю над оформлением ресторана «Сентрал», но все же требовала от меня невозможного.

Впрочем, у меня не было выбора. Я должен был согласиться со всеми ее условиями. Я был на мели, и клиенты не выстраивались перед моей дверью в очередь. Я никогда не умел правильно продавать себя и не пользовался услугами адвокатов для составления контрактов. Когда я рассказал своему приятелю-дизайнеру о том, сколько платит мне Мадонна, он был потрясен. Он сказал, что я получаю примерно четверть той суммы, какую запросил бы за подобную работу любой другой дизайнер.

Приятель сказал мне, что за любую работу все дизайнеры и декораторы получают на тридцать процентов больше розничной стоимости мебели и всех остальных элементов интерьеров. Он предложил мне поступить так же. Тогда моя работа будет оплачена справедливо. Я решил не только прислушаться к его совету, но еще и пригласить его поработать со мной, так как ресторан все еще требовал от меня много времени.

Я начал работать над оформлением дома Мадонны. К счастью, в доме царила та самая мужественная атмосфера, какой всегда требовал Гай. Поэтому мне не пришлось осуществлять каких-либо радикальных изменений. Для Гая я всего лишь заменил медные краны в ванной, отделанной зеленым мрамором, на хромированные. К счастью, Гай захотел, чтобы его шкаф в новом доме был точной копией шкафа в Роксбери. Мне же легче. Когда Мадонна сказала, что Гай не будет присутствовать на наших встречах, я наконец вздохнул свободно. Мне совершенно не хотелось иметь с ним дела. В тот момент я подумал, что особых сложностей на этот раз не будет.

Однако стоило мне увлечься работой в ресторане и пропустить встречу с Мадонной (вместо себя я отправил своего друга-дизайнера), она сразу же вспылила.

Мадонна позвонила мне чуть ли не в истерике:

—Я же говорила тебе, черт тебя дери, что, если ты хочешь получить эту работу, то должен заниматься ею круглосуточно!

Я попытался возразить.

—Мне нет никакого дела, – отрезала она. – Немедленно приезжай.

Я приехал.

Все три месяца, пока мы работали над оформлением нового дома, Мадонна выдвигала все новые и новые требования. Прежде сестра безоговорочно доверяла моему дизайнерскому вкусу. Теперь же она напрочь об этом забыла. Я не понимал, что происходит, и сильно нервничал. Я не мог понять, почему она не видит, что мой талант не только не исчерпал себя, но окреп и стал более зрелым. Она требовала, чтобы я представлял ей дизайнерские эскизы, образцы красок, тканей и отделочных материалов. Сколько бы вариантов я ни предлагал, она всегда требовала новых. Когда я отправлялся в магазин тканей или мебельный магазин, Мадонна говорила, что поедет со мной. Впрочем, подобное поведение меня не удивляло.

Обычно магазины, имеющие дело с дизайнерами и декораторами, неодобрительно относятся к визитам клиентов. Но только не в том случае, когда этот клиент – Мадонна.

Когда мы приехали в магазин тканей, то вокруг нас столпились абсолютно все – от управляющего до последнего продавца.

Я попытался сосредоточиться на своей работе, но отлично понимал, что времени придется потратить немало.

Я показывал Мадонне ткани и видел, что она меня не слушает. Во мне нарастал гнев.

Я показал ей другой образец. Мадонна сказала, что он ей не нравится, но не объяснила почему.

Я попытался терпеливо объяснить ей, почему этот цвет подойдет для той комнаты, над которой мы в то время работали. Кроме того, мы же отделывали не один лишь уголок, а весь дом, значит, все отдельные элементы должны гармонично сочетаться друг с другом.

Но Мадонна предпочитала видеть дом фрагментами. Целая картина была ей недоступна.

Она спорила со мной по любому поводу.

Этот выключатель нужно перенести.

Этой розетки здесь быть не должно.

Неожиданно она превратилась в дизайнера и декоратора. Она лезла во все. Мы постоянно ссорились.

Я вспоминал те дни, когда она настолько доверяла моему вкусу, что в интервью журналу «Архитектурный дайджест» заявила: «Мы называем Кристофера папой римским, потому что все вокруг должно иметь его благословение. С кем у меня может быть больше общего, как не с человеком, с которым я выросла? Нам во всем нравится одно и то же – ив музыке, и в еде».

Теперь же моя сестра превратилась из моего лучшего и самого благодарного клиента в злого, придирчивого безумца, сосредоточенного только на том, чтобы при любой возможности унизить дизайнера. 26 августа 2003 года она прислала мне письмо с перечислением того, что необходимо изменить. Заказал ли я ткань для обивки скамьи в гостиной? Купил ли я деревянную раму для ширмы в будуаре? Следует ли подрезать карниз в спальне или его можно использовать в другой комнате? Купил ли я маленький коврик для холла? В письме было много требований. Мадонна даже захотела, чтобы я прислал ей фотографию различных карнизов для штор в ее зале йоги.

Я постарался ответить максимально сдержанно и корректно.

Я понимал, что навязчивое стремление контролировать каждый аспект моей работы над домом связано с убеждением Мадонны в том, что я продолжаю работать в «Сентрале» и не посвящаю ей все свое время.

Больше всего меня огорчало то, что Мадонна категорически отказывалась и даже не пыталась понять мою дизайнерскую идею. Самым лучшим в доме была двухэтажная застекленная веранда с огромным стеклом от пола до потолка. Я собирался превратить ее в зимний сад и музыкальный салон. Мне хотелось обставить ее металлической мебелью, окрашенной в белый цвет, и украсить ампельными растениями, свисающими с балок. Человек, попадающий в эту комнату, должен был чувствовать, что он попал в сад, залитый солнцем. Идеальное место для того, чтобы слушать музыку.

Я попытался объяснить Мадонне свой замысел.

Мне это не нравится, – отрезала она.

Попробуй представить...

Мне это не нравится. Нарисуй эскиз.

Но я же тебе все подробно объяснил...

Я хочу все увидеть, прежде чем ты начнешь работать. Я тяжело вздохнул.

Мадонна посмотрела на меня.

Тебе нужна эта работа? Я печально кивнул.

Тогда не спорь со мной, – сказала она.

Мадонна потребовала, чтобы в холле я повесил огромную (восемь на двенадцать футов) ее фотографию в стиле Хельмута Ньютона. Автором снимка был Стивен Клайн.

Мне было грустно, что маленькие Рокко и Лола будут каждое утро видеть огромную фотографию, на которой их мать в садомазо-костюме лежит на постели в окружении мертвых животных. Этот снимок был самым ужасным из всех, что я видел. Такой Мадонну я еще не знал.

Вскоре Мадонна уехала в Нью-Йорк. В разгар лета Лос-Анджелес накрывает невыносимая жара.

Как-то днем я позвонил Каресс и спросил у нее, можем ли мы с друзьями воспользоваться бассейном Мадонны. Мадонна разрешила.

Мы вчетвером собрались у бассейна, пили пиво и загорали.

В дом мы даже не входили. Вечером мы разошлись по домам.

Ночью мне позвонила разъяренная Мадонна.

Охранники сообщили ей, что мы якобы принимали наркотики и вообще устроили оргию.

Но ведь ничего подобного не было.

Жребий был брошен.

К этому времени Мадонна окончательно убедила себя в том, что я отъявленный наркоман и каждый день курю крэк, хотя на самом деле я никогда этого не пробовал.

Она, потребовала, чтобы я каждую неделю ходил на индивидуальные сеансы в центр каббалы и занимался с нашим наставником, раввином Эйтаном Ярдени.

Я согласился, потому что действительно заинтересовался каббалой.

Я встречался с раввином каждую неделю на протяжении нескольких месяцев. Каждый раз я жертвовал на нужды центра 50 долларов. Я рассматривал эти сеансы как психотерапию, они мне нравились. Я доверял Эйтану свои самые сокровенные мысли.

Занятия каббалой проходили у Мадонны, Деми, Люси Лиу или Каресс.

Когда занятия проходили в доме Мадонны, она подавала собравшимся вегетарианские закуски. Лучше всех кормила нас Деми Мур – у нее всегда были креветки и другие деликатесы.