Текст книги "Бухта Надежды (СИ)"

Автор книги: Кристоф Водич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Док бросил взгляд на небо, быстро помотал головой по сторонам.

– Сканеры, как пить дать, они, – пришел к выводу повстанец.

Не исключено, что именно сканеры отслеживали передвижения противников и передавали данные наземным и воздушным силам Альянса. Юркие летающие роботы вполне могли использовать тепловизоры и прочую чувствительную технику для выявления целей, так что ночь им не была помехой.

Город продолжал воевать. С разных сторон доносился стрекот автоматов и пулеметов, смешивающийся с одиночными взрывами гранат и ракет. Периодически то тут, то там вспыхивали огненные зарева, сопровождаемые раскатами рукотворного грома от детонации снарядов.

Отряд пробирался все ближе к заветной цели, но страйдеры неуклонно следовали по пятам, готовые в любой момент взять на прицел убегающих повстанцев. Так они и бежали – одни по крышам, другие по улице – пока звуки битвы, доносившиеся спереди, не стали более отчетливыми.

– Уже близко, – произнес запыхавшийся Док. – Поднажмите!

Над головами пронесся транспортник Альянса. Обогнав людей, летающий синтет сделал крутой вираж и резко снизил высоту. Десантный модуль коснулся рубероида, застилающего крышу, откинулась металлическая рампа, и наружу хлынули темные силуэты солдат патрульных сил. Десантники рассредоточились по крыше и открыли огонь по повстанцам. Едва высадив десант, транспортник сразу же взмыл в воздух и исчез в ночном небе.

Отряд нырнул за выступы шахт и парапеты, спешно занимая оборону. Плотный двухсторонний поток пуль заполнил пространство между противоборствующими сторонами.

– Что они задумали? – прокричал Дью.

– Передавить нас задумали, вот что! – ответил Хью, посылая очередь в сторону дульных вспышек на другой стороне крыши.

– И куда теперь?

Крыша была достаточно узкой, чтобы солдаты могли совершить фланговый обход, но шансов подавить высадившийся десант и продолжить путь были невелики. Спускаться? А страйдеры? Держать же оборону бесконечно не получиться. Либо треножники дружным залпом разнесут дом в клочья, либо Альянс подбросит дополнительные силы, либо банально закончатся боеприпасы. Что раньше произойдет – одному Богу известно. Но предпринимать что-то надо.

Один из ополченцев, защищавших точку у банка, странно дернулся и повалился наземь. Его товарищ склонился над ним и громко выругался. Не было больше ополченца.

– Слушай мою команду! Отступаем вниз! – сквозь грохот пальбы послышался голос Сергея. Каким бы молчаливым он всегда не был, сейчас он заменял Начальника и от его решений зависела судьба всего отряда. – Не задерживаясь, пересекаете улицу и ныряете в ближайший переулок. Если он далеко, уходим в ближайшее здание. Со страйдерами в бой не вступать! Максимальное ускорение! Ясно?

Бойцы отозвались.

– Док – первый! Нол, на тебе босс! Крис и остальные – по очереди за ними! Хью, Дью – прикрываем! Док, по моей команде… пошел!

Повстанцы разом усилили огонь на подавление, метнув в довесок несколько гранат в сторону патрульных. Лоренцо сорвался с места и, пригнувшись, рванул в сторону двери, ведущей на лестничную площадку. Макбрайд подхватил приходящего в себя, но еще слабого Начальника и последовал за Доком. Остальные один за другим повторили маневр.

Вновь ступени, площадки, повороты, топот ботинок, свет фонарей, мелькающая спина Дока впереди, тяжелое дыхание и мысленные мольбы к небесам подождать еще немного с приговором. Небеса пока ждали. Чудом не споткнувшись и не полетев кубарем вниз, Нолан достиг первого этажа. Лоренцо ненадолго приостановился у выхода, обведя стволом улицу, махнул Нолану рукой и выскользнул наружу. Парень последовал за ним.

Ближайший переулок был неподалеку, всего в паре десятков метров от подъезда. Повстанцы один за другим изо всех сил рванули к нему, намереваясь как можно скорее уйти от страйдеров и возможного огня с крыши.

Сити 12 не был мегаполисом, и здесь не было широких многополосных проспектов и просторных, хорошо простреливаемых площадей. И хотя страйдеры не являлись такими уж неповоротливыми созданиями, но петляя по узким улицам старого города можно было выиграть немного форы. Оставались еще мобильные группы метрокопов и солдат, но что поделаешь? Жизнь не идеальна.

Страйдеры заметили повстанцев, ускользающих от треножников прямо из-под смертоносных механических лап, и устремились в погоню. Солдаты на крыше наверняка уже запрашивали транспорт для преследования, но об этом можно было только гадать.

Вновь продолжилась гонка, гонка, в которой повстанцам почти удалось оторваться.

Почти удалось.

Почти.

Граница между жизнью и смертью иногда бывает очень тонкой. Считанные миллиметры или секунды способны определить, пересечет ли человек эту черту или успеет затормозить в шаге от нее. К тому же, в некоторых ситуация есть только один верный путь, ведущий даже не к выигрышу, а к банальному выживанию. Тонкий, неустойчивый путь, как натянутый на большой высоте канат, по которому осторожно ступает эквилибрист. Один неверный шаг, один миг потери равновесия или даже просто сильный порыв ветра – и эквилибрист срывается вниз под вздохи и вскрики замершей толпы. И хорошо, если есть страховка и она сработает, превратив падение в неудачный эпизод. Только в отличие от цирковой арены в жизни может не быть страховки, в ней нет видимого прямого троса, путеводной нитью указывающего верное направление, а сама цель может скрываться далеко за горизонтом. Так далеко, что не всегда уверен, есть ли она вообще.

Именно по такой шаткой грани ходили повстанцы, и именно этих миллиметров-секунд не хватило Хью и Дью, чтобы дойти до заветной цели. Отряд уже успел преодолеть несколько кварталов и даже немного оторваться от преследования, лавируя впотьмах по заброшенным узким улицам, как вдруг полоса везения оборвалась.

Страйдер ударил с бокового переулка, заставленного по всей ширине полусгнившими автомобилями. Неизвестно, был ли это третий треножник, ожидавший своих жертв в засаде, или один из давешних синтетов направился наперерез группе, получая наводку от сканера-разведчика. Это уже не имело значения.

Длинная очередь из импульсного пулемета буквально разорвала Хью, замыкавшего группу. Бронежилет был бесполезен против такой мощи. Всё произошло так быстро, что он наверняка даже не понял, от чего погиб. Безвольное тело повстанца отбросило в сторону на грязный тротуар.

Треножник вышел из тени, тяжело ступая по мостовой. Как-то даже вальяжно вышел, спокойно и уверенно в себе, если бы эти понятие были применимы к машинам. Ни привычного воя, ни других характерных для страйдеров звуков.

Дью был рядом и всё видел. Мир для него замер на мгновение, сжался в точку где-то в сердце. А потом взорвался. Взорвался миллионом искр, взорвался в голове, в груди, в животе, сотряс всё естество, охватил безудержным пламенем и выжег изнутри. Палец, не подчиняющийся сознанию, вдавил спуск до упора. Надрывный, яростный крик молодого повстанца слился с затяжной автоматной очередью.

Страйдер даже не покачнулся. Ствол крупнокалиберного пулемета, уже направленный на неподвижную цель, отметился серией точных попаданий, не оставляя Дью ни единого шанса.

Раз – и не стало повстанца. Не стало близнецов.

Нолан, бежавший ближе к авангарду, обернулся. Безмолвный выкрик, так и не вырвавшийся из груди, только рожденный и тут же задавленный еще внутри, и… всё. Сознание парня молнией вернулось в реальность, адреналин не позволял впасть в оцепенение, отчаяние, грусть или обиду. Тело, следуя инстинкту самосохранения, продолжало бежать дальше, неся на себе раненого командира, спасая вверенные ему разум и душу. Всё будет потом. Горевать потом, жалеть потом – всё потом. Им уже не помочь, они погибли, но можно еще спастись самому и спасти кого-то рядом.

И парень просто бежал. Бежал по умершим улицам в сторону улиц, где еще сохранялась жизнь. Бежал от пуль, от боли, от смерти, от провала задания, от того, чтобы не выполнить последнюю просьбу умирающего. Всё его существо сосредоточилось только на одной задаче, а глаза зацепились за спину бегущего впереди Сергея, уводящего остатки отряда к уже близкому спасению. Спина была маяком, потерять который означало налететь на острые скалы и навеки сгинуть в холодной морской толще.

Тело Нолана словно стало существовать само по себе. Оно само удерживало ношу, переставляло ноги, огибало препятствия, поворачивало, тормозило и ускорялось, вытягивало из сердца и легких максимум возможностей и даже сверх того. На износ – только бы успеть.

И успел. Добежал. Неизвестно, как долго повстанцы смогли бы продолжать играть в кошки-мышки со страйдерами, но в итоге отряд смог выйти к позициям Сопротивления раньше, чем треножники поставили бы финальную точку. Нолан не знал, как им удалось не нарваться на дружественный огонь ополченцев, но, видимо, ангелы-хранители и Сергей знали свое дело.

Всё произошло быстро и даже неожиданно. Однообразные в предрассветной темноте дома и улицы сменялись одни за другими под аккомпанемент свистящих пуль и надрывного дыхания. Просто в какую-то секунду Макбрайд осознал, что стреляют не только сзади, но и в противоположную сторону.

Обороняющиеся повстанцы встретили страйдеров достойно. Дружный залп из РПГ с нескольких точек заставил синтетов забыть о преследовании и на время самим перейти в активную оборону. Это позволило Нолану и остальным добраться до укрытий.

Последняя точка обороны повстанцев в Сити 12 находилось в историческом здании, принадлежавшем ранее одному из муниципальных органов. Сооружение было большим, даже несколько неожиданно большим по сравнению с архитектурой остальной части города. Широкая лестница вела к шеренге толстых колонн, скрывавших массивные двери главного входа. На причудливо украшенном портике виднелся постамент, но сама скульптура приказала долго жить. Вместо нее на фасаде от портика до самой крыши был закреплен огромный экран. Обычно на его плоской поверхности красовалось лицо Председателя Брина, произносившего очередную пропагандистскую речь, но сейчас он показывал лишь щедрую россыпь отверстий от попадания крупнокалиберных зарядов. Само здание выглядело не лучшим образом.

Внутри – настоящий муравейник, готовящийся опустеть в преддверии потопа. Первое же впечатление: восстание провалилось едва начавшись. Да так оно и было. У его зачинателей и последователей оставался только один путь – сматывать удочки и пробиваться к «Кротам» под землю. У Мирко явно прибавится головной боли, ощутимо прибавится. И не факт, что Альянс в этот раз не возьмется более пристально за укрывающихся под землей повстанцев. Но есть и плюсы: пополнения рядов «кротовьего» войска новыми потенциальными бойцами и специалистами. А ресурсов у подземной базы хватит на многих. Нет худа без добра, как говорится.

Обороняемое здание не было гарантом безопасности. В этом вообще мало что было гарантом безопасности. В любую минуты оборона могла быть продавлена и сломлена. Но все же пару минут передышки под прикрытием толстых стен этот временный форпост предоставлял. Грех не воспользоваться, тем более после такого сумасшедшего забега.

Только остановившись и освободившись от тела командира, Нолан понял, как сильно устал. Больше не хотелось делать ни единого шага. Хотелось сорвать шлем, избавить тело от бронежилета, вдохнуть полной грудью пару-тройку кубов воздуха, выпить десяток другой литров воды, лечь здесь же на полу, прямо на том месте, где стоишь, закрыть глаза и исчезнуть в забытье часов на двадцать, а лучше тридцать. Но не выйдет.

Нолан огляделся, переводя дыхание. Много гражданских, много раненых, много трупов, сложенных в стороне и накрытых чем попало. Повсюду следы боя, прошедшего здесь ранее, когда повстанцы штурмовали и захватывали здание. Пятна крови, разбросанные гильзы, разломанная мебель и подпалины на полу и стенах. Это был объект Альянса, о чем свидетельствовали металлические двери в переходах, различное оборудование и повсеместная символика. Макбрайд заметил генератор силового поля, отделявшего ранее один из проходов, но сейчас он его либо деактивировали, либо повредили. Каких же сил и жертв стоил Сопротивлению штурм?

Звуки стрельбы не утихали. Стрелки, расположившиеся по периметру на всех этажах, непрерывно поливали противника огнем. Простые жители Сити 12, укрывшиеся вместе с ополченцами, набивали пустые магазины и подносили боеприпасы на огневые рубежи. Здание периодически трясло, но, судя по лицам обороняющихся, это было не в первый раз. Как бы ни в последний…

Макбрайд подошел к открытым цинкам и устало опустился на колено. Нужно пополнить боекомплект, ведь «праздник» еще не закончился. Пальцы потянулись к патронам нужного калибра и принялись один за другим быстро заталкивать в магазины. Крис решила последовать примеру Нолана. Девушка устроилась рядом и то и дело настороженно поглядывала в сторону выхода.

– Пока мы не подпускаем страйдеров, но долго удерживать их не сможем. Надо уходить вниз, – Нолан уловил краем уха разговор Сергея с одним из «кротов». – Но там эти чертовы львы, чтоб их! Ребята пробивают путь, но это не просто.

Макбрайд присмотрелся: «кротом» оказался тот самый Дрейк Грубер, который проводил им экскурсию по подземной базе. И по-прежнему со своим АК, который сейчас покоился на груди стволом вниз.

– Кто вообще всё это начал? – это уже Начальник. В сознании, но еще слабый. Док возился над командиром, сноровисто орудуя медкомплектом Альянса.

Грубер в ответ лишь развел руками.

– Не наша инициатива, мы лишь подошли на помощь. Потом будем разбираться, – ответил он.

– Спуск прямо в здании? – спросил Сергей.

– Нет, но попасть к нему можно отсюда, через подвальный этаж и инженерный тоннель. Здесь недалеко. Улицы всё равно уже потеряны.

Раздался сильный грохот, посыпалась штукатурка. С верхних этажей донесся крик. Сквозь канонаду выстрелов и взрывов прорвался звук вертолетных двигателей. Затем еще серия взрывов, сразу с нескольких сторон.

– Они прорываются! – послышалось со стороны позиций стрелков.

А затем ливнем обрушились доклады о прорыве с разных сторон здания. И чем больше тревожных сообщений сыпалось на голову повстанцев, тем меньше ощущалась стрельба со стороны защитников здания. Оборона рушилась как карточный домик.

Сергей обвел взглядом толпу. Слишком много гражданских и раненных, слишком мало времени и сил. Надо выиграть время, пока отряд «Кротов» пробивает путь сквозь нахлынувших муравьиных львов.

– Переборки в рабочем состоянии? – спросил он у Дрейка, указывая на бронедвери, установленные уже при Альянсе. Похоже, здание имело не последнее значение, раз пришлось его дооборудовать.

– Большинство – да. Причем на всех ярусах.

– И управляются…

– Из центрального поста охраны, – ответил повстанец. – Его пока контролируют мои ребята. Плюс блоки управления непосредственно у дверей. Их можно блокировать.

– Понял тебя. Здесь нет смысла торчать. Отходим вглубь, уводим людей ближе к спуску, отсекаем помещения один за другим, задерживаем противника как можем. Сможешь организовать своих?

«Крот» не спорил и не упирался. Другого выхода действительно не было, попытка восстания провалилась.

– Уже делаю, – ответил тот.

– Док, Крис, – обратился Сергей к оставшемуся отряду. – Отходим. Забирайте боекомплект по максимуму – будет жарко.

– Принято, – отозвались повстанцы.

Стрельба громыхала уже совсем рядом, в ход с обеих сторон вовсю шли гранаты. Сооружение сотрясалось под могучими ударами Альянса. Повстанцы, защищавшие внешний периметр, оттянулись назад. Немного их осталось, совсем немного.

– Понеслась, – тихо произнес Сергей, подхватывая висящий на ремне автомат.

Вновь погоня, вновь смерть шла по стопам и дышала в затылок, опаляя волосы яростным жаром. Альянс не собирался останавливаться, не собирался миловать, прощать, демонстрировать жалость и снисхождение. Не будет ни судов, ни присяжных, не будет адвокатов и прокуроров, не будет приговоров – уже всех приговорили. Кого на смерть, кого на пытки. Палачи уже здесь – никто не уйдет!

Повстанцы отступали, наспех минируя дорогу за собой и блокируя путь бронированными переборками и баррикадами. Шаг за шагом, метр за метром отсекали атакующих от спасительного выхода, от толпы гражданских и передовых отрядов, пробивающих дорогу к убежищу. Но барьеры лишь временно задерживали волну нападавших, давая выиграть несколько дополнительных минут.

Время перестало существовать. Оно сжалось в единое «здесь и сейчас», и лишь крутящаяся картинка перед глазами на пару с отдачей в плечо говорили о том, что жизнь пока еще продолжается. Завертелось, закрутилось, замелькали лица и закружились вразнобой голоса.

Снова наперегонки со смертью. Она всегда безошибочно выслеживает своих жертв, всегда пытается догнать, но ничего, мы побегаем, побегаем, повоюем еще, да?!

Повоюем.

Очередь, еще, и еще. Тело упало, как подкошенное, но за ним уже лезут другие, тянутся со всех сторон, ползут со всех щелей, как муравьи, слетаются, как комары – на свет, на запах крови.

«Да сколько ж вас?»

Щелчок, щелчок – молчит автомат.

– Перезаряжаю!

– Прикрываю!

Пустой магазин долой, на пол, новый из подсумка – снова в строю!

– Готов!

«Получи! На тебе, на! Кому еще? Налетайте, твари, налетайте – всем хватит! Никто не уйдет обиженным!»

Стрельба повсюду. Короткие и длинные очереди пытаются дотянуться до живой плоти, впиться своими свинцовыми клыками, полакомиться теплым мясом и выбросить. А потом найти новую жертву и всё повторить сначала. Стены как решето, сочатся кровью, выдыхают пороховые газы, орут громовыми выстрелами прямо в уши.

Кто-то корчится на грязном полу, зажимая руками разорванный живот.

Больно? Больно.

Страшно? Страшно.

Больно и страшно.

Но другого выхода нет, только драться. Отступать и стрелять, отступать и стрелять. Тащить на себе друзей, если надо, ползти в собственной крови, если надо, но не сдаваться. Помилований не будет, расстрельная команда уже здесь.

– Закрывай эту чертову дверь! Закрывай, твою мать!

Закрыли, но это ненадолго.

Длинный коридор, лестница вниз, ступенька за ступенькой, поворот, опять коридор, дверь…

«Минируй, друг! Оставь им сюрприз, братишка, оставь им привет».

Не здание, а лабиринт – всё крутиться, извивается, не хочет выпускать, пока всех не перебьет, всех не сожрет.

В боковом проходе силуэт – темная форма, шлем-маска, автомат смотрит вперед, выплевывает огонь, выплевывает боль, выплевывает смерть. Пули впиваются в тело рядом стоящего бойца, рвут его на части, швыряют назад. Теплые брызги летят прямо в глаза…

Палец на спуск – выстрел! Прямо в эту маску! Попал.

«Хорошо, что вы все в масках. Так легче. Ведь вы не по своей воле. Это метрокопы, а вы… Были с нами, а теперь вот так. Перекроили вас, влезли в мозг своими иглами, переделали, натравили на нас, как собак. А нам что делать? Прости, хотел бы по-другому, но… Или вы, или мы. Теперь только так».

Рукой по лицу, стереть кровь. Только размазал.

Движение в проходе – очередью туда. Прижать их, прижать.

Граната в руке – туда же ее. Слышны голоса. Это пока что.

«Нельзя завязнуть здесь, никак нельзя…».

Взрыв!

«Хрен вам, а не моя жизнь!»

Вторая пошла.

Взрыв!

Взгляд вниз. Повстанец лежит, не двигается. Не дышит. Наглухо.

«Прости, брат, не успел я… Догнала она тебя все же. Сука. Прости».

Отходим.

Снова движение, снова стрельба, как дыхание, такая же естественная и привычная. Оружие служит продолжением рук… Нет! Это третья рука! Теперь руки такие у всех, иначе подохнешь. И дышат люди теперь не кислородом, а пороховыми газами, и выдыхают не углекислый газ, а Смерть. Мутанты все теперь, приспособились, иначе просто не выжить…

Обожгло плечо!

Выстрел в ответ, почти наугад.

Снова попал. Повезло.

Плечо? Не страшно – задело краем.

«Забрала все же кусок. Подавись!»

Дальше отходить, дальше, там ждут…

– Прикрываю, пошел!

Рывок к следующему укрытию, разворот, на колено, приклад в плечо, палец на крючке, глаза к целику и мушке.

– Готов! Пошел!

Короткими по целям.

«Двадцать два – двадцать два – двадцать два».

Опять рывок, с низкого старта, чуть не поскользнувшись в луже крови.

«Чья она? Где ты? И тебя догнала?»

Женский вскрик.

«Крис?»

Цела.

«Слава Богу. Держись, девочка, держись! Еще чуть-чуть».

Крис стреляет. На лице дикий оскал, в глазах ярость. Это уже не загнанная дичь в Сити 14, будь он трижды проклят. Это зверь. Хищник. Лучше не подходи! Крис дерется наравне со всеми. Здесь все теперь равны.

«Эй, ты, там, наверху! Слышишь? Не забыл еще о нас? Не тронь ее! Прошу! Меня возьми вместо нее. Пусть живет! Пусть поселится у озера, пусть цветы посадит, собаку заведет, детей вырастит… Только не тронь, слышишь?»

Чьи-то руки тянутся к пульту управления, чтобы закрыть очередную дверь. Маленькая временная преграда между повстанцами и Альянсом. Не остановит она преследователей, ни черта не остановит. Но задержит, даст еще несколько минут, чтобы отойти подальше, передохнуть, подготовиться, а там, гляди, и побегаем еще.

* * *

Панель управления бронедверью издала противный звук, но сама переборка осталась на месте. Надо бы сдвинуть этот проклятый кусок металла с места и закупорить проход, но не выходит. Вручную тоже не получается. Может, что-то замкнуло, заклинило, или все же преследователи вернули каким-то образом контроль за системами безопасности. Или просто неудача, распоряжение свыше. Мол, Нолан и компания должны остаться здесь, и всё тут. И точка. Ознакомьтесь и распишитесь.

– Сможешь закрыть? – спросил Сергей.

– Пытаюсь, – процедил сквозь зубы повстанец, суетливо возясь с системой управления дверью. – Дьявол! Не выходит.

Совсем недалеко послышались приглушенные взрывы – метрокопы и патрульные силы пытались прорваться дальше и не позволить повстанцам скрыться в подземных лабиринтах.

Рядом тихо выматерился Грубер. Лицо «крота» бледное, камуфляжная штанина на правой ноге перепачкана кровью, на бедре затянут жгут. Повстанец тяжело опустился на стоявший у стены ящик и потянулся к медицинскому подсумку. Надо наложить давящую повязку и снять жгут, если получится. Последний рывок забрал у раненого тела большую часть сил, но глаза все также пылали огнем.

Прибежал один из разведчиков, отправленный к отряду в тоннелях.

– Что там?

– Почти готово, но нужно еще время, – ответил запыхавшийся повстанец.

– Оно всегда нужно.

– И еще… Они готовятся подорвать входы в тоннели, завалить всё там. Минеры еще работают.

Сергей молча кивнул. Подрыв был логичным ходом. Сеть тоннелей слишком ценна для Сопротивления, не говоря уже о подступах к «Кротовой норе». Рано или поздно Альянс копнет глубже – это было лишь вопросом времени. Но лучше всё же поздно, чем рано.

– Надо валить вам, – послышался голос Грубера.

– «Вам»? А ты куда собрался? – спросил Док.

– Нужно выиграть время для ребят, – повстанец показал пальцем вниз. – Идите, а я еще тряхну стариной. С дверью вот пошаманю чуток.

– Еще чего выдумал.

– Уходите, а мы задержим, – сказал Сергей, меняя магазин.

– И этот туда же, – ответил Док. – Эй, мы не бросаем своих, если ты не забыл.

– Никто и не просит бросать.

– А что тогда? – Доктор вопросительно посмотрел на товарища.

– Мы тоже можем помочь, – произнес Макбрайд. К нему присоединилась Крис.

– Я знаю. Но нужно вывести людей и завершить то, что начали. Доберитесь до Бухты.

Нолан не знал, как возразить. Сергей был прав, но… вот так взять и уйти?

– Мы сразу за вами, братишка, – спокойно произнес повстанец. – Немного здесь постреляем и догоним.

– Ага, догоните, – Лоренцо сплюнул на пол.

– Серый…, – тихо произнес Начальник.

– Держись, босс. Ребята вытащат, ворты подсуетятся – будешь как новый.

– Серый, послушай…

– Что?

– Послушай. Уводи людей. Оставь меня. Задержу их.

– Не неси чушь.

– Это приказ, – голос Начальника прозвучал твердо. – Я, может, и не могу бегать за вами, но стрелять еще в состоянии.

– Прости, командир. Нахрен. Все уйдете.

– Это неправильно…

– Бог разберется.

– Ты ж не веришь.

Сергей промолчал.

– Сергей, – не унимался Начальник. – Сделай, как говорю. Ты там нужнее. Я задержу… Честный обмен. – Командир достал из кобуры пистолет. – Делай, что хочешь, а я остаюсь.

Сергей пронзительно посмотрел в глаза Начальнику, потом отвел взгляд, посмотрел наверх, помотал головой в разные стороны, словно ища вокруг себя хоть какую-нибудь подсказку, хоть маленький намек или знак свыше. Хоть что-нибудь, что подскажет правильный ответ. Затем он посмотрел на Грубера.

– Ступайте, ребята, – вместо знака свыше сказал Дрейк. – Доделайте свое дело, а мы закончим свое.

– Всё правильно, друг. Так и надо, – спокойно произнес Начальник.

Сергей опустился на колено рядом с командиром и молча передал ему запасной автомат. Начальник перехватил оружие поудобнее, проверил патрон в патроннике и одобрительно кивнул.

– Всё правильно, – повторил он.

Повстанцы помогли Начальнику и Дрейку занять более выгодные позиции и укрепить их остатками оборудования Альянса. Затем все поочередно крепко пожали остающимся бойцам руку.

– Увидимся… там… но вы не спешите, – произнес Начальник.

Сергей кивнул и молча поднялся на ноги.

Отряд отправился дальше. Нолан обернулся и посмотрел в глаза Начальнику. На душе было тяжко и гадко. Сердце резали изнутри. Парень в последний раз видел человека, который за столь короткое время стал ближе, чем порой бывают близки даже кровные родственники. Командир встретился с ним взглядом и ободряюще подмигнул. Нолан кивнул в ответ и двинулся вперед.

Отойдя на приличное расстояние, он услышал приглушенные стенами частые автоматные очереди – последний привет от командира повстанцев.

* * *

Створки дверей почти бесшумно сомкнулись, отсекая Начальника от нападавших. Еще чуть-чуть и они бы подавили неумолимо слабеющую оборону. Но не подавили. Не прорвались.

Дрейк Грубер всё же решил помучать консоль вместе с проводкой, пока Начальник сдерживал натиск, и в итоге получил контроль над бронированной заслонкой. А потом погиб. Он так и остался лежать возле компьютерного терминала, глядя пустыми глазами в потолок. Для него уже всё было кончено.

Звуки выстрелов и переговоров солдат Альянса разом стали приглушенными, и лишь мелкая дробь попаданий по дверному металлу напоминала о том, что враг еще рядом и еще не отказался от своих намерений.

Но осталось недолго. Повстанцы сделали свое дело. Успели.

Командир привалился спиной к гладкой стене и невольно окинул взглядом помещение. Комната завалена трупами, гильзами, пол покрыт темно-красными лужами и разводами, мерзко и зловеще озаряемыми пульсирующим светом сигнальной иллюминации. Да и сам повстанец был уже одной ногой на том свете.

Начальник достал из нагрудного кармана сложенную вдвое фотографию и дрожащими слабеющими пальцами развернул ее. Со старомодной напечатанной фотокарточки, почти ставшей архаизмом в цифровую эпоху, на повстанца смотрели трое: красивая темноволосая женщина в легком платье, держащая на руках румяного улыбающегося ребенка, и молодой крепкий парень в камуфляжной форме и берете.

За ними вдалеке виднелись горы. Они опускали свои каменные склоны прямо к озеру, искрящемуся в лучах летнего солнца. Начальник любил горы, любил вдохнуть полной грудью чистый воздух и насладиться ощущением свободы и безграничности мира, которое дарит созерцание простирающихся далеко внизу зеленых долин.

Лица людей на фотографии были счастливыми – именно такими, какими они могут быть, когда на душе радостно, когда обнимаешь самых дорогих и любимых, когда знаешь, что всё хорошо, что всё обязательно будет хорошо, и ничто не способно этому помешать.

Повстанец провел пальцами по изображению, прочерченному несколькими потрескавшимися линиями в местах сгиба. На усталом лице командира появилась улыбка.

– Я иду к вам, – почти беззвучно произнес Начальник. – Уже скоро.

* * *

Вертолет плыл в темном небе, хватаясь за воздух быстро вращающимися лопастями. Под его металлическим брюхом тянулись покинутые города, заброшенные угодья и израненная, но все еще цепляющаяся за жизнь земля.

Где-то вдалеке, примерно на той же высоте, шел второй борт. Вертушки летели разными маршрутами, но с одинаковым пунктом назначения. Для подстраховки. Хоть один, но должен добраться. Должен. С экипажем второго вертолета летела копия цифрового носителя, который был у Нолана. На подземной базе не нашли способа расшифровать данные, но получилось их продублировать. Тоже на всякий случай, для подстраховки.

Нолан Макбрайд сидел на откидывающемся сиденье, прикрыв уставшие глаза. Штурмовая винтовка покоилась в руках, опущенная стволом вниз. Рядом, бок о бок, располагались оставшиеся бойцы отряда Начальника и группа «кротов», сопровождавшая спасенных ученых и специалистов.

Не всех удалось спасти из тюрьмы, многие погибли во время отхода. «Фьюри-426» – довольно большой и максимально враждебный объект. До некоторых его уголков существующими силами добраться было, мягко говоря, затруднительно. Точнее, даже невозможно. Но безрезультатной операцию назвать было нельзя.

Нолан открыл глаза и обвел взглядом десантное отделение.

Лица. Суровые лица, словно высечены из камня. Высечены временем, трудностями, лишениями, устремлениями и силой воли. Нет, не шаблонные голливудские широкие подбородки и бравый блеск в глазах. Это были лица людей, знающих свою работу, повидавших всякое и готовых доводить дело до конца, даже ценой своей жизни. Они везли ценный груз – знания и опыт в головах спасенных людей и добытые потом и кровью материалы, которые могли бы переломить чашу весов на сторону человечества. И они доставят всё это, во что бы то ни стало. Или умрут.

Но не отступят.

– Пять минут, – раздалось в наушниках по внутренней связи.

– Пять минут, – повторил один из бойцов, выставив вперед затянутую в перчатку ладонь с раздвинутыми в стороны пальцами.

Нолан вновь медленно перевел взгляд с одного лица на другое, словно запоминая всех сидящих в вертолете. Разные лица, разные люди, но, как минимум, одна вещь была общая на всех, объединяла их и связывала невидимой нитью. Судьба забрала у них нормальную жизнь. Не спрашивала, не предлагала, не подкупала, не уговаривала, не предупреждала и не угрожала. Просто пришла и забрала, молча поставив перед фактом. Иногда она так делает, независимо от того, кто перед ней – мужчины или женщины, старики или дети, праведники или грешники.

Иногда всё может измениться очень быстро. В одну минуту. Неожиданно и бесповоротно. Но в такой момент жизнь все же оставляет выбор: кем мы останемся и как поступим. О'Нил часто повторял одни слова, принадлежащие известному священнослужителю еще до Семичасовой войны. Они врезались в память Нолана с первого же раза, став ориентиром в смутные времена. Этот человек сказал: «Мы не выбираем ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями». Как-то так.