Текст книги "Бухта Надежды (СИ)"

Автор книги: Кристоф Водич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Annotation

Иногда всё может измениться очень быстро. В одну минуту. Неожиданно и бесповоротно. Но в такой момент жизнь оставляет выбор: кем мы останемся и как поступим. Спустя 20 лет после вторжения человечество из хозяев планеты превратилось в рабов. Кровавый режим, крошащий судьбы и забирающий жизни, загубленная планета и смертельно опасные чудовища – вот она, новая реальность. Страху можно противопоставить мужество, безысходности – надежду, одиночеству – верных союзников. Но что может сделать горстка людей против беспощадной армии и полчищ монстров на истекающей кровью Земле?

Фримен еще не вернулся, Цитадель продолжает возвышаться над миром, но пламя Сопротивления уже вступило в схватку с опустившейся тьмой.

Кристоф Водич

Пролог

Глава 1. Насекомое

Глава 2. За стенами

Глава 3. Сопротивление

Глава 4. В Хэлбрук мы тоже не ходим

Глава 5. Сердце дровосека

Глава 6. Ночной удар

Глава 7. Шоссе в ад

Глава 8. Безумие

Глава 9. Я слышал, как они кричат

Глава 10. Охотник и жертва

Глава 11. Кротовая нора

Глава 12. Осиное гнездо

Глава 13. 15:13

Эпилог

Кристоф Водич

Бухта Надежды

Мы верим – ангелы горды,

Когда встречают смелых,

И ставят в стройные ряды

В одеждах снежно белых.

Эмили Дикинсон

Пролог

Салли будто стояла лицом против сильного течения. Впереди, сбоку и позади – река из людей и сигналящих машин. Река со своими рукавами, ответвлениями и протоками-переулками. Бурный, стремительный поток из бегущих прочь лиц, страха и тревожного гомона. Он должен бы зацепить и утащить за собой, но женщина держалась мелководья у самого берега.

Вновь вспышка отчаянной стрельбы, приглушенная железобетонными коробками недоумевающих зданий. И еще одна, но уже в другой стороне. Пока далековато, но с каждым разом стреляли всё ближе и всё чаще.

Можно прямо сейчас прыгнуть в поток, отдаться ему, позволить унести себя далеко-далеко, но что-то заставляло идти дальше.

– Ну что? – сквозь шум живой реки прорезался знакомый голос.

– Давай, – ответила женщина. Она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно тверже. Получилось, вроде как.

– Хорошо. До эфира три… два… один, – пальцы оператора слегка дрожали, отсчитывая готовность к съемке. – Поехали.

– Мы продолжаем наш репортаж, – произнесла Салли, продвигаясь сквозь бегущую толпу и смотря вполоборота в объектив камеры. – Это не похоже на теракт. Ни одна страна или террористическая группировка не взяла ответственность за нападение. Военные стремятся взять ситуацию под контроль, однако… – на этих словах репортер запнулась – в угол здания неподалеку со страшным грохотом врезался пылающий вертолет. Строение содрогнулось под ударом многотонного «Чинука», и горящие обломки устремились вниз на хлынувшую в стороны толпу.

Салли на время замерла, наблюдая происходящий вокруг ужас. Сердце ее бешено стучало, пытаясь вырваться из груди и унестись отсюда, даже если для этого ему придется катиться по грязному асфальту. Всё тело сигналило о том, что надо бы скорее сматывать удочки, но инстинкт самосохранения пока еще успешно подавлялся чутьем амбициозного тележурналиста и верностью профессиональным идеалам. «Люди должны знать правду» – гласил девиз ее телекомпании. Слоган не всегда соответствовал действительности, и наивно было бы полагать иначе, но сейчас темные стороны отрасли отошли на второй план.

И вот правда как раз напоминала кошмарный сон. Только в случае с обычным кошмаром можно проснуться, пусть и в холодном поту, но все же вернуться в свой мир из мира ужасных иллюзий. Проснуться, выпить стакан воды и отмахнуться от всего того бреда, иногда возникающего в сознании спящего человека. А куда возвращаться, если всё происходит наяву?

Темное вечернее небо озарялось мириадами вспышек разрывающихся снарядов. Периодически черную ткань вспарывали тонкие пунктирные линии крупнокалиберных трассеров. Издалека доносились автоматные очереди, смешанные с криками бегущих прочь людей, детским плачем и стонами раненых.

– Мэм, покиньте площадь и двигайтесь к точке эвакуации возле музея! – прокричал пробегающий мимо солдат в полной боевой экипировке. Он и еще пятеро бойцов устремились дальше на помощь своим товарищам.

– Салли, ты слышала его… Может, к черту всё, а? – Фред, оператор, то и дело озирался вокруг, тем не менее, продолжая удерживать камеру на плече. – Пусть армия с копами разбираются.

– Если хочешь, Фредди, оставь мне аппаратуру и двигай к музею, – ответила репортер.

– Еще чего! Я это так… Просто предложил. Ты же знаешь: куда ты, туда и я.

– Хорошо, – девушка оглянулась, улыбнувшись, и махнула рукой. – Ладно. Идем дальше.

Наверное, дело было не только в амбициях, но и в любопытстве. Любопытстве достаточно сильном, чтобы довлеть над инстинктом самосохранения. Желание разобраться в ситуации, понять происходящее и донести это до остальных. Неизвестность пугает, а неизвестность на грани фантастики – тем более.

Отовсюду поступала противоречивая информация, зачастую фантастическая, невообразимая и местами бредовая. «Что за чертовщина здесь творится? – проносилось в голове Салли. – Шестой канал, поди, уже в курсе всего».

Вокруг царил хаос. Большинство в панике устремилось прочь из зоны бедствия. Полиция пыталась поддержать организованную эвакуацию населения и оказать помощь пострадавшим, однако их усилия равнялись нулю. Охваченная страхом толпа не поддается контролю, даже если он нужен ради ее же блага.

Всё произошло неожиданно, как снег в Дубае посреди июля. Ситуация стремительно развивалась по направлению к полному коллапсу, и до сих пор было непонятно кто виноват и что делать. Но разве бывает иначе? Катастрофы почти всегда случаются неожиданно. С небес не ударяет яркий божественный свет и не раздается громогласный голос со списком предупреждений. Мол, ребята, через один час и тридцать две минуты в таком-то месте будет землетрясения, или смертник рванет на себе взрывное устройство посреди толпы, или лайнер упадет с десяти тысяч, или атомная станция взлетит на воздух, или что-нибудь другое в том же духе. Мы предупредили, а вы как хотите.

Мимо промчалась очередная группа армейских «Хамви» со стрелками у башенных пулеметов. Военные отреагировали первыми, причем весьма оперативно. «Не их ли это рук дело? Какая-нибудь очередная хитрая схема правительства и спецслужб? С них станется, хотя это уже за гранью даже для этих ребят. А есть ли вообще эта грань? Чёрт их разберет».

Кто-то звал на помощь, без конца выкрикивалось одно и то же имя – в этой суматохе можно запросто потерять близкого человека. Лица людей, спасшихся из эпицентра катастрофы, измазаны грязью и копотью, а некогда гладко выглаженные рубашки и чистые брюки пестрели пятнами крови и полосами надорванных лоскутов.

«Может, Фред прав? Ключи от служебной машины в кармане, идти здесь недалеко. Послать всё куда подальше, прыгнуть за руль и давить отсюда! Вон Льюис свалил по-быстрому, шустрый малый. Закинет семью в свой раздолбанный «Шеви», загрузит багажник до отказа и смоется к сестре в Палм-Спрингс. И правильно сделает».

У Салли ни мужа, ни детей. Отец ушел, когда ей было четыре, а старая мать жила далеко отсюда, в маленьком городке в штате Вайоминг. Там уж точно нет террористов. Фред тоже жил один, если не считать его новую подружку, но та улетела в командировку куда-то в Европу. Вовремя укатила, ничего не скажешь.

– Мама! Маам! – послышался детский крик, переходящий в плач. Салли остановилась, крутанула головой по сторонам, но так и не нашла источник звука. Крик прекратился, и репортерша продолжила путь.

– Покайтесь, ибо царствие Диавола близко! – задушевным голосом выкрикивал немолодой мужчина в черном костюме с колораткой на шее. Он стоял на крыше припаркованной машины, сжимая в руке потрепанную книгу. Костюм грязный, местами заметно изношенный, длинные немытые волосы, неистовый взгляд. Чистые стены церкви давно уже не были его обителью, а прихожан он видел в обычно игнорировавших его призывы прохожих, которые старались не замечать очередного безумца. Проповедник размахивал свободной рукой и надрывал голос, пытаясь достучаться до людей, но слова его терялись в общем гомоне и грохоте, в страхе и растерянности.

– Снимаешь? – как бы на всякий случай переспросила Салли, хотя на самом деле желала убедиться, что напарник рядом, а она не оставлена один на один с безумством происходящего.

– Обижаешь, – ответил Фред, продолжая ловить своей новенькой дорогущей камерой каждую мало-мальски важную деталь.

«Как в дешевом фильме», – подумала Салли, глядя на увидевшего разверзшиеся врата Ада проповедника. Сейчас он отыграет свою роль, прозвучит неизменное «Стоп, снято», и все пойдут готовиться к новому дублю. Или переснимать заново, потому как неубедительно сыграно, неправдоподобно. «Не верю», скажет режиссер, и начинай по новой.

Но, к сожалению Салли, происходящее было взаправду.

На улицах образовывались пробки. Водители, наплевав на правила, пытались объехать затор. Внедорожники и не только, взрыкнув двигателями, заскакивали на высокие бордюры тротуаров и, разгоняя сигналами людей, прорывались вперёд. Несколько машин понеслись через парковую зону, меся колесами газон, землю и насаждения. С разных сторон доносился звук автомобильных клаксонов, сливаясь с воем полицейских сирен и еще больше наполняя город тревогой.

«Еще сирены ядерной тревоги не хватает», – мрачно заметила Салли. Вспомнилась фраза, увиденная где-то на просторах интернета: «Когда разразится этот звук над всеми городами, люди станут все равны друг перед другом». Ну-ну.

– Мы движемся дальше, в сторону городской ратуши, – проговаривала в микрофон репортерша. – Кажется, мы уже недалеко от эпицентра основных событий… Я вижу опорный пункт военных… Попробую подойти.

Салли и Фред продвигались вперед, стараясь держаться ближе к обочине, дабы не попасть под ноги толпы или гусеницы военной техники. Метров через пятьдесят, в здании банка на углу перекрестка, находилась укрепленная точка военных. Рядом стояли несколько бронетранспортеров и вездеходов, на крыше – развернутая антенна радиосвязи и дежурившие наблюдатели.

Фред вспомнил, как в юношестве мечтал о карьере военкора. Уже работая на телевидении, он не раз подумывал о смене амплуа. Но сейчас эта мысль уже не казалась ему такой вдохновляющей. Как там говорят? Бытие определяет сознание?

Салли заметила, что поток людей практически иссяк, однако шум боя стал намного громче. Взрывы, теперь не такие уж и далекие, на пару с ярким пламенем загоревшихся строений разгоняли темноту алыми всполохами.

– Эй, я же сказал очистить этот район! – выкрикнул темнокожий офицер, заметив приблизившуюся парочку, но тут же отвлекся на подбежавшего бойца. И в этот самый момент воздух вокруг сотрясли несколько десятков автоматных очередей и оглушительных залпов автоматических пушек. Как будто множество огромных трещоток начали свое музыкальное представление над этим перекрестком, салютуя таким способом приходу демонов войны. Или, возможно, тому самому дьяволу, о котором фанатично вещал безумный проповедник.

Фред, схватив за руку коллегу, втолкнул ее в ближайшую дверь, намереваясь тем самым укрыться от пока еще невидимой опасности. По крайней мере, толстые кирпичные стены старого здания немного отгораживали их от треска выстрелов и нервных, но все еще четких переговоров солдат. Лампочка в небольшом предбаннике слегка покачнулась от вибрации, с потолка посыпалась побелка. Короткий узкий коридор заканчивался лестницей, ведущей наверх.

– На крышу, оттуда виднее, – бросила Салли, устремившись по ступеням.

– Ты с ума сошла?! – выкрикнул оператор, но женщина никак не отреагировала, продолжая бегом подниматься по лестнице.

– Черт, – прошипел Фред и последовал за девушкой.

Здание было невысоким, всего четыре этажа, и уже меньше, чем через минуту показалась служебная дверь, ведущая на площадку. Репортер первой взбежала на крышу, Фред же немного отстал, пытаясь достать внезапно зазвонивший мобильник. Трясущимися руками он выхватил настойчиво трезвонивший телефон и принял звонок. То, что ему там сообщили, заставило парня ускориться.

– Салли, ты слышишь? Салли! – немного запыхавшись, прокричал Фред, выбравшись на крышу здания. – Салли! Париж, Берлин и Москва пали! Лондона больше нет! Ты слушаешь меня? Нью-Йорк горит! Это вторжение!

Но Салли не слушала его, и спустя миг оператор понял почему.

Ночное небо озарилось сотнями и даже тысячами зеленых, голубых и оранжевых молний, сопровождающихся громким и неприятным треском. Это была не привычная канонада в преддверии летнего ливня и не праздничный фейерверк по случаю новогодних торжеств. Это было нечто аномальное, ранее невиданное, потустороннее и… страшное. Разряды били не только сверху. Их источник находился над землей в нескольких кварталах от того места, где сейчас находились двое из съемочной бригады.

Эпицентр занимал площадь в пару сотен квадратных метров, покрыв собой огромную лужайку перед центральным корпусом мэрии. Пространство вокруг него искажалось, преломляя некогда прямые очертания города под невообразимыми углами. Из причудливого марева появлялись то ли механизмы, то ли существа, напоминающие гигантских стальных насекомых на трех длинных сегментированных ногах, дробящих в труху асфальт и бетон, вминающих под себя землю и насаждения, давя людей и поливая все вокруг пулями из освещаемых синими вспышками раструбов в передней части. И вся эта кровавая жатва сопровождалась периодическим воем – искусственным, отталкивающим и зловещим.

Вслед за треножниками вылетали странные летающие аппараты. Они походили на живые фантастические создания, от которых тем не менее исходила враждебность бездушных машин, главная задача которых – убивать. Забирать жизни во имя своих хозяев, кем бы они ни были.

– … не убоюсь я зла, потому что ты со мной… – едва шевеля губами, проговаривал Фред. Увиденное с крыши здания на время вогнало его в ступор, сжало его всего изнутри холодными костяшками страха. Он никогда не считал себя верующим, он даже не знал назначения произносимых строк, но слова сами вырывались наружу, как заевшая запись.

Салли широко раскрытыми глазами смотрела на открывающуюся внизу картину, пытаясь хоть сколько-нибудь связно комментировать происходящее:

– … они появились… просто ниоткуда… я не могу определить точно, живые они или нет, но это определенно чужеродные объекты.

Тем временем за рядами гигантов начали появляться более знакомые человеческому глазу объекты: броневики и небольшие группы пехотинцев. И хотя чужаки издалека напоминали людей – во всяком случае, в их движениях не было ничего необычного – их гуманоидные тела явно отличались от человеческих. Существа были облачены в незнакомое снаряжение и применяли незнакомое оружие. Двигались они слажено, быстро рассредотачивались по полю боя и умело использовали укрытия.

Приходящая из «ниоткуда» техника весьма точно поражала цели. Солдаты на переднем рубеже обороны оказывали яростное сопротивление, но оно быстро подавлялось всё прибывающими и прибывающими войсками захватчиков.

Подоспевшая на помощь авиация пыталась прикрыть отступающих бойцов, однако было уже очевидно, что долго им не продержаться. Кружившие в небе истребители извивались в невероятных маневрах, посылая ракеты в противника и расчерчивая небо длинными очередями из авиационных пулеметов. Удавалось даже сбивать инородные летающие средства, но всё равно рано или поздно самолеты один за другим вспыхивали огненными шарами, падая грудой обломков на землю.

Люди сражались. Отходили, прикрывали друг друга, пытались вытащить раненных товарищей, падали под градом пуль и осколков. Периодически поле боя пересекали дымовые следы ПТУРов, вгрызавшихся в броню чужаков, отовсюду слышались залпы танковых орудий. Высоко над головами с характерным рокотом проносились ударные вертолеты, утюжа с воздуха наиболее важные и опасные цели.

Противник тоже нёс потери, но, несмотря на это, продолжал уверенно продвигаться вперед, прорывая оборону людей. Невообразимая игра вспышек и молний неустанно порождала новые силы захватчиков, а люди просто не успевали собраться в единый железный кулак для контратаки или хотя бы торможения наступления.

Действительно, как снег в июле. Ни предварительных геополитических споров, ни объявления войны, ни донесений разведок, ни выступлений лидеров с призывами к массам, ни мобилизации, ни готовности к тому, что неизвестный, технически более совершенный противник материализуется прямо на заднем дворе. Не высадится из самолетов, наводняя небо парашютными куполами, не ступит на берег из десантных кораблей и барж, а именно что «материализуется».

– Фред, погляди, эта точка проникновения не единственная. Господи, да они по всему городу! Это похоже на… я не знаю… на порталы.

Оператор все это время стоял в оцепенении, застывший с камерой в руках. Голос Салли вернул его сознание в реальность, и он позволил себе осмотреться. «Точки проникновения», как назвала их Салли, широким фронтом расстелились по всему городу, а портал, который находился перед ними, был не первым и не последним в общей цепи аномальных полей. И что еще хуже, силы интервентов начинали брать в кольцо остатки обороняющихся.

Пылал весь город. Ожесточенная битва шла уже по всему мегаполису, однако несложно было заметить, кто в ней выходит победителем, а кто проигравшим.

– Фред, что же это такое? – дрожащим голосом спросила Салли.

– Не знаю, Салли, – ответил он. – Уходим пока не поздно. Идем же! Ну!

Девушка кивнула. Они бросились к выходу на лестницу и, перепрыгивая по несколько ступенек за раз, устремились вниз. Когда они были уже в десятке шагов от здания, раздался оглушительный взрыв со стороны опорного пункта военных. Взрывная волна опрокинула бегущих людей на землю, обдав жаром и мелкими обломками.

Придя в себя, Фред привстал на колено, помогая подняться Салли, как тут же над ним пронеслось нечто огромное и с силой ударилось в землю всего в паре метрах.

Это был тот самый треножник, похожий на механических исполинов, которых они видели марширующими из порталов. Монстр повернулся к двум людям, неподвижно сидящим на земле, и нацелил свое орудие. Чужеродный, зловещий и оглушительный механический вой, издаваемый гигантом, озарил всю округу, поселяя в сердцах первобытный страх. Мурашки пробежали по всему телу и сковали его смертельным ступором, отлучая от остатков воли.

– Фредди, – прошептала в ужасе женщина.

Оператор сжал ее ладонь, и вырвавшаяся из черного дула смерть мгновенно настигла своих новых жертв.

Глава 1. Насекомое

– …наверное, последний эфир… [помехи]… Продолжать вещание… [помехи]…опасно, если вообще кто-либо еще слышит… [помехи]…они повсюду… [помехи]…Берите припасы, оружие, одежду… [помехи]… уходите из города. С вами был… [помехи]…напоследок прозвучит… [помехи]…Gonna Cut You Down. Удачи и да хранит вас Господь…

Семь часов. Война длилась всего семь часов и закончилась не в пользу законных хозяев планеты. Семь часов – неутешительная цифра для прогрессирующего человечества двадцать первого века. И последствия этой войны оказались еще плачевней. Большая часть городов разрушена, армии уничтожены, страны, как таковые, перестали существовать, а некогда доминирующий вид превращен фактически в рабов.

Такого не было даже во времена самых страшных войн, наполнявших черные страницы истории. Подобного не было и во время Второй Мировой, когда погибли десятки миллионов человек, уничтожались целые города и поселения, а некоторые этнические группы даже за людей не принимались. Тогда одной силе противостояла другая, которая ценой бесчисленных жизней и платой кровью водрузила флаг победы и свободы над разбомбленным миром. А сейчас…

Оставались еще те, кто продолжал сопротивляться, но даже гадать не надо, чтобы понять: это было сражение далеко не на равных. Жизнь для большинства повстанцев измерялась не днями или часами. Она отсчитывалась последним магазином патронов, последней банкой консервов, последним комплектом перевязочных материалов, последними каплями чистой воды. Человечеству нужно было нечто большее, чем просто отвага, самоотверженность и самопожертвование.

А тем временем, интервенты, имея технологическое и военное превосходство, продолжали геноцид землян, подавляя их права и свободы, устанавливая свой тоталитарный строй, населяя землю чудовищными созданиями из других миров и попутно извлекая в свою пользу ресурсы планеты. Зелено-голубой шарик постепенно превращался в бесплодную и зараженную пустошь.

Они называют себя Альянсом. Предатели и коллаборационисты кличут их Покровителями. Для остальных же людей они все характеризуются одинаково: враги, уроды, погань, палачи, прислужники Сатаны, – как угодно, только не Покровители.

Никто точно не знал, откуда пришли захватчики – может быть, с другой планеты или совершенно иной Вселенной. Возможно, из параллельного измерения или из таких мест, о которых сложно даже представить. Из Ада? Кто знает, может, и оттуда, как поговаривали некоторые религиозные люди, сохранившие в себе веру или воспоминания о ней. От оставшихся анклавов Сопротивления, где в относительно защищенных местах выжившие ученые искали способы перетянуть чашу весов в свою пользу, доносилась информация о некоем пространственном разломе и портальных штормах, в результате которых всё и началось. Однако сути это не меняло: Альянс установил свой жестокий порядок, а жизни выживших людей для него стоили не дороже… Да ничего, в общем, не стоили. Так, материал для испытаний, почти бесплатная рабочая сила, не больше.

* * *

Нолан Макбрайд проснулся, когда солнце только пыталось намекать на рассвет. Небо на горизонте начинало светлеть, предвещая очередное перерождение светила. Пройдет немного времени, и огненный диск прорвет границу тверди и небес, выберется наружу и начнет свое восхождение к зениту. Но это будет потом, а сейчас только первые лучи осторожно, из укрытия, прощупывали дорогу перед собой.

Макбрайд почти всегда просыпался в одно и то же время, и часто перед пробуждением ему снилась мать. Она погибла во время Семичасовой войны, когда Нолан был еще совсем маленьким. Во сне её лицо всё никак не могло принять четкие очертания, всегда было размытым, будто специально кем-то замылено, но вместо этого парень ощущал нечто более важное: нежное прикосновение материнских рук, заботливый голос, чувство защищенности, сладкую дымку беззаботности. Но каждый раз теплые мгновения сменялись ужасными картинами, наполненными криками, ужасом, всепоглощающим огнем и болью. И Нолан тут же просыпался.

Парень слегка потянулся на давно продавленном диване, разминая конечности, протер ладонью еще сонные глаза и приподнялся на локтях. Сон окончательно отступил, уступая место реальному миру. Макбрайд осмотрелся: все та же темная комната с обшарпанными стенами и потрескавшимся потолком. В углу угадывался силуэт старого деревянного платяного шкафа без одной дверцы, маленький столик и два стула, которые вот-вот должны были развалиться при малейшем прикосновении, но каким-то чудом еще держались.

– Проснулся, – донеслось из другого конца «апартаментов».

Нолан утвердительно промычал и посмотрел в сторону хозяина голоса. В темном углу комнаты, возле окна с давно не стираными занавесками, вспыхнул красный огонек, осветил лицо немолодого, но еще крепкого мужчины, и медленно начал тускнеть.

– Как ты, Эндрю? – спросил Нолан.

– Не дождутся, – язвительно фыркнул мужчина и, помолчав несколько секунд, добавил: – Они забрали Джима.

В комнате повисла тишина. Тягучая тишина, напряженная, липкая.

– Черт, – выругался Макбрайд.

– И не говори. Еще один прекрасный день в нашем прекрасном мире.

– Что ему предъявили?

– То, что он человек, – тут же ответил Эндрю, посмотрев на парня. – Нет, конечно, так они не сказали. Вломился отряд ГО, вынес дверь, прогремел что-то о задержании нарушителя общественного порядка… – Эндрю на мгновение замолчал, уставившись в пол. – А дальше… Ты знаешь, как оно бывает.

Вновь тишина.

– Но он же ничего не сделал, – глухо произнес Нолан.

Эндрю молчал.

– А что надо было сделать, сынок? – в голосе мужчины едва заметно проскочили нотки обреченности.

Вопрос остался без ответа, но он и не требовался. Макбрайд прекрасно знал мир за окном. Мир, где ты заведомо на стороне проигравших.

Нолан нахмурился. С тех пор как двадцать лет назад Эндрю О'Нил вынес его, слабого и беззащитного ребенка, из горящего дома, никогда он не видел своего спасителя отчаявшимся, опустившим руки, склонившим голову перед судьбой. Даже будучи запертым в пределах нескольких кварталов, живя под пристальным надзором Альянса, он умудрялся действовать вопреки сложившейся системе, действовать во имя свободы, как бы пафосно это не звучало. И хотя Эндрю никогда не посвящал его в свои дела, Макбрайд догадывался, что тот работает на Сопротивление, каждый день рискуя жизнью в интересах повергнутого на колени человечества.

И вот сейчас Нолан услышал, а точнее почувствовал, как дрогнула невидимая струна в наполнявшей комнату атмосфере. Струна в сердце, которая, казалось, могла остановить пассажирский лайнер, но, как и все в этом мире, подлежала износу. Видимо, дела становятся еще хуже, хотя куда уж больше.

– Ладно, – неожиданно бодро и даже чуть задорно произнес Эндрю, – развесили сопли. Отставить упаднические настроения! Давай умывайся и бегом на трубу!

Произнеся последние слова, мужчина затушил скуренную до самого фильтра сигарету и щелчком пальцев отправил ее в пыльную банку из-под растворимого кофе.

– Кстати, я только что бросил курить, – сказал он. – Это была последняя из моих запасов. Да и во всем городе, наверное, тоже. Хотя… оно и к лучшему, – ухмыльнулся Эндрю и погнал парня к раковине в примыкающей комнатушке.

«На трубу» было уже привычным понятием для Нолана. Каждый день О'Нил заставлял его подтягиваться на трубе, проходившей над проходом между комнатой и предбанником. Газовая это была труба или еще для чего-то, парень не задумывался. Она давно уже не задействована, но по сей день сидела крепко, а большего и не требовалось. И хотя газа давно не было в их районе, импровизированная перекладина, как видно, все же сгодилась.

Эндрю гонял юношу по полной программе, и одним подтягиванием дело не ограничивалось. О'Нил как бывший спецназовец учил парня навыкам рукопашного боя, тренировал выносливость, память. Часто уже затемно, никогда не афишируя занятия, вопреки усталости и настроению, изо дня в день с непродолжительными перерывами Эндрю готовил парня. К чему? «Человек должен оставаться сильным и здоровым, от этого зависит жизнь», – обычно отвечал О'Нил. Но за банальными словами о здоровье скрывалось нечто большее. Эндрю старался выбить из Макбрайда чувство раба, укрепить дух и желание продолжать жить и бороться, что бы ни происходило вокруг.

Получаемой по талонам пищи едва хватало, чтобы пополнять утраченную за день энергию, а обязательная трудовая деятельность была не из легких, но Эндрю и Нолан упорно продолжали поддерживать форму, несмотря ни на что. Благо ежедневных рационов, выдаваемых им служащими Альянса за проделанную работу, было пусть и с натяжкой, но все же достаточно.

Нолан ждал, что в один прекрасный момент отец – а именно таковым он считал Эндрю – привлечет его к своей подпольной деятельности. Но это не происходило, вопреки частым намекам и просьбам парня. Почему? Может, парень был не достаточно готов или, возможно, О'Нил настолько опасался за жизнь названного сына, что не решался посвятить его в тайны Сопротивления. А, может, у Эндрю были другие планы на юношу. В любом случае, ответ знал только он, а Нолан мог лишь строить догадки.

Еще у них была одна маленькая тайна, за которую ГО-шники, не задумываясь, отправили бы любого в тюрьму типа Нова Проспект, где в полумраке подвальных помещений Альянс вытряхивал секреты у пойманных повстанцев или обычных граждан, которым просто не повезло. А могли и сразу же пустить пулю в лоб, что, возможно, было бы лучшим исходом из двух.

К слову, тайна О'Нила и его приемного сына могла уместиться в ладони взрослого человека и представляла собой ничто иное, как завернутый в промасленное тряпье Colt 1911А1 сорок пятого калибра с одним лишь магазином. Не густо, мягко говоря, но по сравнению с положением большинства граждан Сити 14, где проживали Нолан и Эндрю, это было целым арсеналом. От патруля не отобьешься, но все же ствол мог на несколько процентных пунктов увеличить шансы прожить еще немного, а это в сложившихся условиях было поистине ценнейшим подарком.

Макбрайд досконально знал устройство пистолета, порядок его разборки и сборки. С подачи Эндрю парень научился правильно удерживать оружие, целиться, давить на спуск, быстро и сноровисто менять магазин. Конечно же, умелым стрелком Нолан не был, да и считать его таковым было бы глупо, учитывая, что он ни разу так и не выстрелил из Кольта. Просто возможности не было – об оружие не ведали даже в соседней квартире, а на звук выстрела тут же сбежалась бы вся свора Альянса. Но как знать, осваивать хотя бы такие навыки лучше, чем сидеть, сложа руки, в ожидании чуда или очередного наряда метрокопов. «Если не можете двигаться навстречу своей мечте, то хотя бы лягте в ее направлении», – шутил иногда О'Нил.

Солнце уже взошло и надежно укрепилось на небосводе, когда Нолан покинул свое жилище. Дел предстояло немало. Перед работой нужно получить пищевые рационы для себя и Эндрю, а также договорится насчет дополнительного комплекта одежды. Ночи еще холодные, а система центрального отопления в их доме давно приказала долго жить.

Пройдя по коридору и спустившись вниз три лестничных пролета, парень направился к выходу, но приоткрытая дверь в одну из квартир заставила его притормозить. «Они забрали Джима», – вспомнились слова Эндрю. Нолан остановился напротив пустого дверного проема. Ну да: вывернутая с петель хлипкая дверь, оббитая старым дерматином, пятна крови на полу. Видимо, приложили бедолагу дубинками, иначе Нолан проснулся бы от выстрелов. С метрокопов станется и не такое.

Макбрайду было жалко Джима. Добродушный, немного наивный старик под семьдесят, не смотря ни на что старавшийся сохранить остатки оптимизма и, что самое главное, человеческого достоинства. Он помогал Эндрю с Ноланом обжиться, когда бывший солдат с приемным сыном попали в Сити 14 из другого города. Да не только им – его знал весь дом. А теперь вот…

Нолан оторвал взгляд от входа в квартиру и двинулся дальше к подъездной двери. Улица встретила не то чтобы холодом, но и не летним теплом. Солнце, вроде бы, грело достаточно, но прохладный ветер заставлял застегнуть доверху рубашку и вжать голову в воротник. В небе кружили серые тучи, аккомпанируя таким же серым мыслям. Парень покинул двор и, миновав узкий переулок, попал на небольшую площадь.