Текст книги "Гнев троллей"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

66

Поднялся легкий бриз, и пестрые вымпелы, которыми была украшена палатка дирийских военачальников, громко затрепетали на ветру. Артайнис пыталась не отвлекаться и все так же прислушивалась к разговорам внутри, хотя ее мысли все равно были не с этими бесконечными пустыми фразами и любезностями, которые произносил на коленях еще один посланник с перевала, в котором собрались армии.

Палатка была буквально перенасыщена золотой вышивкой, и мужчинам, которые в ней сидели и громко докладывали о тактике и отрядах, роскоши здесь точно хватало.

«В то время как их солдаты идут на смерть, им подают самые дорогие деликатесы», – подумала Артайнис и не смогла подавить чувство отвращения, которое поднималось в ее горле при виде Камроса. Имперский чиновник восседал на почетном месте посреди палатки, так, словно сам был Золотым Императором. Вот уже несколько часов беспрерывно поступали новые сообщения с передовой о том, как выстроены влахаки, какие единицы образовывают ядро их отрядов, а какие – фланги. Первые бои прошли без четкого результата, но впереди был еще долгий день.

Артайнис скромно стояла сзади, вместе со слугами, как того потребовал Камрос, хотя он точно знал, что таким образом наносит оскорбление ей и дому Вульпонов. Но она должна была подчиниться, так как иначе не смогла бы находиться вблизи Камроса и получать из первых рук информацию о результативности дирийского военного похода. Собственно, Сарган выбрал одного из ее братьев для того, чтобы тот, отправившись с войском, был глазами и ушами на месте событий. Артайнис применила всю свою силу и умение убеждать, чтобы отец все же пересмотрел решение и назначил на эту роль ее вместо брата.

С того времени как Натиоле отправился в путь, она не получала никаких новостей из Влахкиса, и бездеятельное пребывание в Колхасе, в то время как война становилась все ближе, наверное, свело бы ее с ума.

– …лишь немного тяжелой кавалерии. Они снова собираются, и их позиция неизменна, фрикос. – Гонец только что закончил доклад и покорно опустил глаза.

– Есть ли какой-то признак того, что влахаки позвали на помощь своих союзников-троллей? – поинтересовался Камрос.

– Нет, господин.

Дирийский чиновник что-то довольно прорычал и отпил глоток вина из бокала, который держал в левой руке.

– Они удивительно стойкие, – заявил один из генералов с самодовольной улыбкой, обращаясь к Камросу. – Но мы в конце концов раздавим их.

– Насколько нам сообщили, предводители этих варваров выступают прямо со своими отрядами как простые солдаты, – задумчиво заявил Камрос. – Так что если ликвидировать их и сломать боевой дух их воинов, можно получить большое преимущество.

Артайнис сцепила зубы. «Стен поведет своих влахаков», – горько подумала она.

– Вы побледнели. Возможно, все это слишком жестоко для вас, фрика? – в этот момент сладким голосом поинтересовался Камрос.

Артайнис вежливо склонила голову.

– Нет, со мной все хорошо. Вам не нужно обращать на меня внимание, – приветливым голосом ответила она, хотя внутри вся кипела от гнева.

– Мы должны скоро задействовать наемников, – сказал мужчина справа от Камроса. – Вот будет неприятная неожиданность для нового марчега.

В его голосе послышалось неприкрытое презрение. Он взял горсть засахаренного огненного винограда и с наслаждением стал поедать.

На лице Камроса появилась тонкая улыбка.

– Великолепная идея, Дениксер Склерон, – признал он, потом кивнул в направлении гонца. – Пусть подготовятся наемники.

Гонец поднялся и покинул палатку так же быстро, как и вошел.

Артайнис схватила левой рукой пакет, который получила от Ионниса при отъезде из Теремии и который все еще не открытым постоянно носила с собой как талисман. Она знала, что ничего не может сделать, лишь наблюдать, как бы тяжело ей при этом не было.

«Но когда-нибудь ты поплатишься за этот военный поход, Камрос, ты, собака, – подумала она. – Мой отец побеспокоится об этом».

А до тех пор ей оставалось лишь страстно надеяться, что принцев Влахкиса не будет среди жертв этой безумной затеи.

67

– Они запускают катапульты!

Этот крик вывел Корнеля из медитации, и священник взглянул в сторону битвы.

Поле боя было усеяно телами. Здесь и там еще горел огонь, некоторые солдаты были объяты пламенем, и над полем поднимался черный дым, который уносил ветер. Империя не спешила со следующей атакой, и теперь Корнель увидел почему. Группы людей тащили катапульты вверх по склону, через передние ряды имперской армии. Уже скоро они достигнут позиции, с которой смогут обстрелять защитников перевала. Империя и на войне работала с ужасающей эффективностью.

– Если они поднимут катапульты еще дальше, нам придется отступить, – заявила рядом с ним кераля.

– Нет! – резко вырвалось у Корнеля.

Несколько священников с удивлением взглянули на него.

– Если мы отступим, – продолжил он, – то подадим плохой пример. Мы – вера этих людей. Наши молитвы к Божественному свету дают им надежду. Мы должны быть им примером.

– Но что нам делать? Мы ничего не можем предпринять против катапульт, – вмешался Вицлас.

– Молитесь со мной. Братья и сестры, молитесь со мной о милости Божественного света. Давайте низвергнем наших врагов с помощью силы Божественного света!

Вицлас неуверенно посмотрел сначала на катапульты, затем на кералю и показал рукой на перевал.

– Это слишком далеко. Нам нужно подчиниться решению Божественного света. Мы ничего не можем…

– Нет! Мы не можем сдаваться и не сдадимся. Божественный свет защитит нас!

И, не говоря больше ни слова, Корнель снова опустил голову и принялся молиться. На этот раз он говорил громко, и уже после первых слов к нему присоединились другие. С удовлетворением он узнал голос керали, а потом его уверенное в своей правоте Я вымыло горящей волной божественной силы. Его уста лихорадочно торопились пройти все просьбы, выкрики становились все громче и громче. Корнелю казалось, что он чувствует горящую силу солнца у себя внутри. Боль была просто нестерпима, он поднял голову и выкрикнул ее.

Одним усилием он вырвался из тела. Он увидел свое тело под собой, неподвижное, в окружении других членов Альбус Сунаса. Его Я было светом, и некоторые уставились на него, открыв рты.

Но все его внимание было обращено не на этих людей. Он едва мог ясно думать, он больше не знал, кто он, но знал, что там, вдалеке – враги.

Движение его руки было скорее мысленным; у него больше не было тела, которое слушалось медленно и неуклюже. Копья света упали с неба. Там, куда они попадали, все сгорало от благословленного огня. За несколько мгновений все катапульты поразил огонь, и теперь они горели ярким пламенем.

Глубокая радость наполнила кокон света. Он глянул вниз, где люди стояли вокруг чего-то, что показалось ему смутно знакомым. Он знал, что сделал что-то хорошее. Больше ничто не удерживало его, и он полетел выше, к солнцу.

А внизу, на прохладных скалах, Корнель, влахакский священник солнца, сделал свой последний вздох в этом мире.

68

После долгих блужданий Ацот наконец понял, что он двигался по все более сужающейся спирали вокруг сердца земли. Неосознанно шаги направляли его все быстрее по кругу, тревожного тролля, полного внутреннего беспокойства. Дрееги звали настойчивее, чем раньше, их жалобы в его сердце становились все невыносимее.

Когда дрееги стали приносить с собой все больше темноты, он уже бежал по направлению к шахте и пещере. Что-то изменилось в биении сердца. В нем появилось напряжение, которое охватило и Ацота. Словно предчувствие кровавого будущего, словно за мгновения до боя, когда трепещет каждая частичка твоего тела… Чем ближе Ацот подходил к сердцу земли, тем отчетливее он чувствовал его.

В пещере тени клубились мощнее, чем обычно. Сердце спало, но его сны стали беспокойнее, и каждый дреег приносил Ацоту картины, запахи, звуки. На него хлынул беспрерывный хаос чувств, но его разум был силен.

Он неуклюже опустился на пол рядом. Он не знал, что должен делать, что мог сделать.

Он знал лишь: от него чего-то ожидают. И он положился на то, что сердце как-то даст ему знать об этом.

69

Когда на их линии налетела следующая атака, а потом имперские отряды снова отступили, Ана подняла шлем на затылок и отерла пот со лба. «Сколько же их было? Три? Или уже четыре?» Ей нужно было подумать несколько мгновений, пока она подсчитала, что империя уже провела на них четыре атаки.

Битва прорвала в рядах масридов большие бреши. В воздухе висел запах крови, смерти, огня и экскрементов, но Ана едва ли замечала это. Кто-то подал ей мешок с водой, и она жадно отпила.

– Они снова строятся, – прорычал Тирадар рядом с ней.

Его доспехи были помяты и побиты, как у Аны, и, по всей видимости, он просто вылил воду из мешка себе на голову. Масридка могла понять его, ведь у нее тоже все тело горело от битвы, в которой им почти не давали передышек.

Имперские войска опять готовились к атаке. Вокруг остатков сгоревших катапульт снова собирались солдаты. Свежие и отдохнувшие воины, которые уже скоро устремятся на них с новой силой. Но по крайней мере катапульты уже не представляли для них опасности. Что бы ни уничтожило их, оно было очень мощным и выиграло для них время, пока враги приходили в себя от ужаса.

– Подготовьтесь, – приказала Ана.

Ее голос охрип. Она прокричала за сегодня уже столько приказов. Каждое слово царапало ей горло, но это не волновало ее. «Я буду еще много кричать, пока это закончится».

Солнце медленно опускалось к горизонту. Мучительно медленно. «Слишком медленно», – поняла Ана. Империя фактически не давала им времени, за каждой волной почти сразу шла новая, а с их стороны в бою были задействованы уже все защитники, которые только были. Даже резервы Ионниса.

Но потом Ана заметила, какие отряды готовились к атаке, и в ней зародилась новая надежда. В центре, там, где ее примет Стен, стояло ее бывшее подразделение наемников.

– Подготовьте флаги.

Внезапно она почувствовала себя так, словно не могла дождаться следующей атаки, она даже радовалась ей. Боевой дух империи был силен, но сейчас они нанесут удар, который, возможно, решит исход сражения.

Из ее тела улетучилась вся усталость, и ее взгляд был направлен на бывших соратников, которые выстраивались во вражеских рядах. Другие отряды империи больше не имели значения, поле боя со всеми убитыми и ранеными исчезло на мгновение из ее сознания. Все ее Я сконцентрировалось на одном этом участке.

Потом зазвучали горны, и атака началась. Империя все еще не подключала конницу, и по склону наверх устремилась пехота.

– Подайте влахакам знак.

Развернули знамена, и Ана бросила робкий взгляд на запад. Она боялась, что ее сигнал останется незамеченным, но отсутствие стрел показало, что Стен понял.

Ее бывшие наемники устремились вперед, увлекая за собой других солдат. Вот они еще на расстоянии сотни шагов, потом уже всего пятидесяти.

– Сейчас!

Высоко взвился еще один стяг – боевое знамя Флорес, двойной ворон. Сердце Аны пропустило один удар. Наемники продолжали идти. В любой момент Берофан должен был увидеть сигнал, должен был развернуть людей и напасть на империю. В любое мгновение…

Тут наемники со всего размаху налетели на влахаков. Ана, не веря своим глазам, смотрела на то место, не в состоянии осознать предательства.

– Они идут! – заревел Тирадар. – Приготовиться!

Его слова вывели ее из оцепенения. Она повернулась к несущимся на нее врагам, но, прежде чем успела даже накинуть шлем на лицо, они уже подлетели к ним и напали на масридов, словно голодные волки.

70

В течение нескольких мгновений триумф превратился в ужас. Вместо того чтобы напасть на империю, наемники, которые когда-то подчинялись Флорес, пробили ряды Стена. Натиоле, ничего не понимая, смотрел на происходящее посреди фронта. Но у него не было времени подумать о том, что это означало для битвы, так как ему нужно было защищать свой фланг.

Его руки болезненно запротестовали, когда он поднял щит и меч, чтобы встретить первого противника. Он блокировал удар, коротко выступил вперед и сам ударил. Но его удар попал всего лишь в щит врага. Сбоку на него дернулось копье, заставляя отступить назад. Натиоле проворно вернулся в ряд, щит к щиту, принял следующий удар и снова ударил. На этот раз он нашел брешь, его меч, скользнув по металлу, вонзился в плоть, и он вытащил его назад уже в крови.

На них напирало все больше солдат. Шаг за шагом Натиоле и воины, которые боролись рядом с ним, отступали.

Усталый Натиоле отошел, и другие заняли его место, в то время как он пробежал несколько шагов в сторону склона, снял шлем и внимательно осмотрел поле боя.

У него даже сердце екнуло от того, что он увидел.

По центру фронт отступал. Туда устремлялось все больше имперских солдат, а линии защитников становились все тоньше и тоньше: Дальше на восток масриды, казалось, еще были в состоянии сохранять свои позиции. Но знамя Аны Натиоле увидел ближе к центру. Там, где масриды боролись рядом с влахаками, было самое слабое место их позиции, и Ана, судя по всему, поняла опасность.

Стоял оглушительный шум, тем не менее Натиоле четко понял: «Мы должны отступить. Если центр продолжит разрываться, то образуются бреши, и тогда придется надеяться только на милость духов».

Его глаза искали знамя отца, и в течение нескольких ужасных мгновений он не мог обнаружить его. Но потом оно снова поднялось, в крови, истерзанное… Но все еще высоко.

– Медленно отступаем! – приказал он так громко, как только смог. – Подтягиваемся к центру!

Отступление во время битвы могло быть убийственным, и юный влахак знал об этом. В любой момент боевой дух мог сломаться, а упорядоченный маневр – превратиться в неудержимое бегство. Чтобы предотвратить это, Натиоле оставался рядом со своими людьми, подбадривал, отдавал приказы, снова и снова прыгал в первые ряды и дрался там, где превосходство противника было самым большим. Но им приходилось отступать, так как центр отходил все дальше, а империя просто посылала на них все больше воинов.

Теперь и фланг Аны стал отходить, преследуемый бесконечной массой имперских солдат.

Но самый сильный удар пришелся на Стена.

Натиоле сжал руки в кулаки, когда с горечью осознал, что ничем не может помочь отцу.

71

– Ко мне!

Крик заглушил шум битвы, вопли раненых, даже рев атакующих. Что-то не заладилось с планом Аны, чтобы наемники сменили сторону в ходе битвы, он провалился. И Стену ничего больше не оставалось, как противостоять лавине стали каждым вдохом, каждой клеточкой своего тела.

Каждый шаг, который они делали назад, приближал империю к цели. Они были единственной защитой своей родины, и они не могли позволить себе быть побежденными. Их задачей было продержаться здесь, пока в происходящее смогут вмешаться тролли и помогут улучшить положение влахаков и масридов. Им нужно выстоять до тех пор. «Влахкис слишком долго был в руках тиранов, – подумал Стен. – Я не допущу, чтобы моей земле, моим сыновьям пришлось жить под кнутом».

Вокруг воеводы собралась его лейб-гвардия. Он еще раз ринулся вперед, крепко держа меч обеими руками. Его удары были быстры и беспощадны. Один противник упал, с наполовину сорванным шлемом и раздробленной головой. Другой схватился за ужасную рану в груди. Стен уклонялся от ответных ударов, парировал пику, ударил дирийца в живот. Затем зацепил по ногам одного противника и воспользовался размахом, чтобы вонзить меч в горло следующего. Одной силой воли он теснил врагов назад, создавал бреши там, где их не было. Он почти не замечал усталости, которая постепенно овладевала всем телом, отказывался признавать, что многочасовая борьба берет свое.

Воины Стена следовали за ним, прикрывая его со спины. Большой темнокожий человек в отличных доспехах выступил к нему навстречу… В руках меч и щит… Он был необычайно быстр для своих размеров, и он сразу же пробился к Стену.

С большим трудом воеводе удалось уклониться от удара. Его ответный удар был слаб и не нацелен, но он оттеснил соперника, Стен отвоевал достаточно времени, чтобы восстановить равновесие. Он парировал следующий удар и со щитом накинулся на мужчину. Они вместе отшатнулись в сторону. Длинный меч Стена был бесполезным в таком близком бою, а темнокожий воин уже поднял свой клинок, чтобы ударить. Стен в отчаянии схватил щит и развернул его. Острие клинка вонзилось в плечо, пробив кольчугу и кожаные доспехи, кожу и плоть. Из раны потекла горячая кровь, но Стен ударил противника лбом по носу. От удара у воеводы мгновение перед глазами были только светлые огоньки, но темнокожий отошел на шаг. Рука противника инстинктивно поднялась к кровоточащему носу, потом он наступил на руку убитого воина и споткнулся. Стен подскочил за ним. Проведенный удар послал волну резкой боли в раненую руку, но его меч разрубил доспехи противника на шее и почти наполовину отделил голову от туловища.

Пока темнокожий с широко раскрытыми глазами встречал своих богов, Стен оперся на меч, тяжело дыша.

Потом он выпрямился.

– Дальше! – хрипло крикнул он. – Оттесняйте их! Выкиньте их с нашей земли! За Тиреа!

По его руке текла кровь, но он не сдавался. Он раздавал удары равномерно, быстро и целенаправленно. Влахаки вокруг него присоединились к его боевому кличу и вместе сдерживали наступление империи, сомкнув ряды. В голове Стена перемешались картины всех битв, в которых он участвовал, зимней битвы и битвы троллей, все поражения и победы, которые в конце концов освободили Влахкис.

Удар пришел снизу, за пределами его поля зрения. Его подняло вверх, и меч выскользнул из пальцев, которые неожиданно стали бессильными. Когда он упал, ему не было больно. Он вообще ничего не чувствовал. Над ним появились силуэты, знакомые лица, кровавые гримасы, прозрачные словно дым. Они пытались образовать круг, чтобы защитить его. Он хотел сказать что-то, придать им мужества, но с его губ не сорвалось и звука.

Внезапно страна между гор стала далекой. Его народ, которому он посвятил свою жизнь, теперь боролся без него. Прохладный порыв ветра коснулся его лица.

Его воинов оттесняли. Некоторые падали в безнадежной попытке защитить своего воеводу. Стен видел их над собой, огромных на фоне светлого неба. Над ними прыгали тени, мимо него пробегали солдаты, но ему казалось, что они невероятно медлительны.

Он все еще ничего не чувствовал, ни боли, ни печали. Потом он вспомнил о сыновьях, которые сражались там, далеко. Он хотел позвать Натиоле, хотел сказать ему, как он гордится им, ими двумя. Ионнису он тоже хотел много сказать…

Но он почувствовал, что уже слишком поздно. «Они были рядом со мной столько лет, а теперь у меня больше нет времени, чтобы провести его с ними». Он должен был теперь передать Влахкис в их руки и надеялся, что они будут уважать страну и друг друга. «О духи, защитите моих сыновей», – молча попросил он. Потом мир вокруг него исчез, и перед ним возник другой силуэт, далекий от смерти и войны. Рыжие волосы развевались на прохладном весеннем ветру, а на губах играла улыбка. Потом Стен сал Дабран закрыл глаза в этом мире и ступил на темные тропы.

72

– Я хочу, чтобы они были уничтожены!

– Да, фрикос.

– Отправляйте против них все, что у нас есть. Разбейте их. Сломите их волю. Как это может быть, что они все еще держатся против нас? Это же варвары!

– Не горячись, Камрос, – вмешался Дениксер, что, однако, еще больше рассердило чиновника.

– Не горячиться? Как я могу быть спокоен, когда наши отряды не справляются и приносят позор империи?

– Очень просто: резервы наших противников исчерпаны, их отряды истощены. Но у нас есть еще тысячи солдат. Они не смогут выстоять против нас.

Камрос недовольно почесал подбородок и взял из серебряной пиалы горсть запеченных в меде павлиньих языков. Уверенность военного аристократа в победе немного успокоила его.

– Мы должны были уже давно победить их.

– Они оказались упорнее, чем ожидалось. Но это лишь вопрос времени, пока они наконец все не окажутся на земле и не будут просить о пощаде. Не волнуйся, задолго до того, как солнце сядет, Влахкис будет твоим.

– Ты имеешь в виду: Влахкис будет владением императора, – заявила дерзкая дочь Саргана.

Она явно старалась не выказывать чувств, но Камрос ощущал, что она нервничает. Он с улыбкой повернулся к ней.

– Естественно. Именно это и хотел сказать Дениксер Склерон. Разве сила нашей чудесной империи не впечатляет? Разве кто-то мог сомневаться в нашей победе?

Также улыбаясь, она склонила голову, но промолчала. Камрос задумчиво осмотрел ее. «Но она еще может стать хорошей женой. Нужно только сломать ее волю, чтобы она стала послушной и выучила, где ее место. Сарган слишком много позволял ей. Может, стоит сделать так, чтобы моя благосклонность как сатрапа к семье Вульпонов зависела от ее руки?»

Тут его оторвал от мыслей крик ликования.

– Что? Что произошло? – взволнованно спросил он.

Прошло несколько мучительных мгновений, пока в палатку наконец влетел гонец. Он быстро поприветствовал господ, а потом подбежал к Дениксеру и прошептал что-то ему на ухо.

– Знамя воеводы влахаков пало, – довольно заявил военный аристократ. – С таким ударом они не справятся.

– Тогда мы должны нанести сейчас окончательный удар, – злорадно констатировал Камрос.

Дениксер только кивнул и дал гонцу указания.

Камрос еще раз повернулся к молодой женщине.

– Радуйтесь, Артайнис Вульпон! Сейчас этот ужасный спектакль закончится, и мы все сможем скоро вернуться в Колхас.

К его удивлению, дочь Саргана сильно побледнела и ничего не ответила. «У женщин не хватает характера для войны», – пожав плечами, подумал он и снова взял бокал.