Текст книги "Гнев троллей"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Кристоф Хардебуш
«Гнев троллей»

Посвящаю душе моей

 
Объясни, как истину найти.
Всюду шторм, его не обойти.
Ложный свет. Назад дороги нет.
Я один, и крепнут цепи бед.
 

Отрывок из песни «Исповедь» группы «In Extremo»

КАРТЫ

ПЕРСОНАЖИ

Тролли

Старые племена

Керр – советник предводителя

Укал – предводитель племени

Цран – предводитель племени

Дети Анды

Ацот – охотник

Месп – охотник

Врак – охотник

Погибшие и другие

Анда – охотница

Друан – прежний предводитель троллей на поверхности

Пард – легендарный предводитель племени и воин

Рох – убит на поверхности одним из зраикасов

Цдам – убит марчегом Цорпадом

Влахаки

Влакхис

Арван – воин

Винтила – прорицатель при дворе воеводы

Воиса – служанка в Теремии

Гарьяс – младший священник ордена Альбус Сунас при дворе воеводы

Ионнис сал Дабран – сын воеводы

Корнель – священник ордена Альбус Сунас при дворе воеводы

Михалеиа – советница воеводы

Михалес – солдат в Теремии

Натиоле сал Дабран – сын воеводы, наследный принц Влахкиса

Оанес – прислуга в Теремии

Раяв – ветеран

Риклеа – советница воеводы

Ситаи – солдат в Теремии

Стен сал Дабран – воевода Влахкиса

Ялеиа – воительница в Теремии

Исторические персонажи и другие

Анеа – историческая королева и освободительница Влахкиса

Висиния сал Сарес – супруга Стена сал Дабрана, сестра Ионны сал Сарес

Ионна сал Сарес – прежняя властительница всех вольных влахаков, называемая также Львицей из Дезы

Леан – историческая королева

Натиоле Таргузи – мятежник из Мардева

Раду – первый исторический король, называемый также Святым

Тиреа – последний исторический король

Флорес сал Дабран – предводительница наемников, сестра Стена сал Дабрана

Масриды и сцарки

Ардолия

Басцаи – воин

Виколий Аркос – дворянин в Турдуе

Вицлас Сцилас – священник ордена Альбус Сунас в Турдуе

Сциглос Бекезар – дворянин в Турдуе

Тамар Бекезар – марчег Ардолии

Тирадар Бекезар – дворянин в Турдуе

Еся – кераля храма в Турдуе

Исторические персонажи и другие

Аркас Диммину – исторический король

Саньяс – священник ордена Альбус Сунас

Цорпад Диммину – исторический марчег

Дирийцы

Анфанес – чиновник

Аркидес Девятнадцатый – золотой император

Артайнис Вульпон – дочь Саргана

Бака – силкский наемник

Бариксес – богатый чиновник

Берофан – наемник

Дениксер Склерон – воин-аристократ

Камрос – чиновник

Ларцанес – бывший судья и чиновник

Наркан – наемник

Пармис – дочь Ларцанеса, супруга Камроса

Периксис Вульпон – супруга Саргана

Пилон – чиновник

Тохар – силкский наемник

Исторические персонажи и другие

Ана сал Дабран – наемница, дочь Флорес и Тамара

Аркидес Седьмой – исторический император

Хезоатес – исторический философ

1

Дикий рев отозвался эхом в туннелях и пещерах, низкий глухой звук многократно разбился о стены. Борцы сцепились в схватке, молотили друг друга кулаками, рвали плоть когтями и клыками. Темная кровь текла по бугристой серой коже, капала на пол, собираясь в небольшие лужи. Керр слышал их сопение, ноздри тролля подергивались от запаха крови. В сумерках пещеры боролись два самых могучих охотника их племен. И это зрелище невольно заворожило. Но тролль уже достаточно повидал в своей жизни, чтобы позволить себе полностью увлечься сражением. «Оглянись вокруг. Так бы мне посоветовал Друан, – подумал тролль. – Оглянись и пойми». Керр улыбнулся и последовал выдуманному совету своего старого наставника. Тролля радовало, что Друан все еще присутствует в его мыслях, даже через столько лет после своей смерти.

Тролли образовали в пещере широкий круг. Здесь собралось много племен. Керр заметил и потомков Анды, они тоже откликнулись на его призыв. Керр разглядел тени Духа темноты, которые пробегали по их коже, видел дикость в их взглядах, едва сдерживаемое желание ввязаться в драку. Они были массивнее и выше троллей других племен, весь их облик говорил о готовности к борьбе, что понравилось бы даже самому Парду.

Когда-то схватка, подобная той, что происходила сейчас, была бы невозможна. Ведь поводом служила не охота и не война. Тролли наблюдали поединок двух противников. И не было ни спора, ни расхождения во мнениях, которое нужно было бы решать кулаками. Не поднимался вопрос о предводительстве. Тролли всего лишь мерялись силами, выставив это на всеобщее обозрение. Керр тоже чувствовал радость при виде такой демонстрации мощи и ярости. Он перевел взгляд на зрителей. Здесь перемешались исконные тролли и потомство Анды, хотя обычно они старались не сталкиваться друг с другом. Две ветви объединялись, только собираясь на войну, как уже не раз к своему огромному сожалению отмечали гномы. Потомки гнева Анды жили глубже, чем остальные племена, в самых недрах земли, где условия были невыносимы, и лишь легендарная сила и стойкость этой ветви позволяла противостоять природе. Воздух в их туннелях был раскален до предела, а воды и пищи не хватало, и тролли отвоевывали у мира право на будущее.

Схватка еще продолжалась, но Цран уже устал, в то время как его противник обладал неистощимой силой Духа темноты. «Он – не Пард», – подумал Керр, и при воспоминании о великом охотнике у него непроизвольно и болезненно исказилось лицо. Пард когда-то выступил против Анды, он смог убить непобедимую троллу, и это стоило здоровяку жизни. Керр все еще скучал по предводителю своего племени, который так часто высмеивал молодого тролля за слабости. «Но он видел во мне и сильные стороны, и он доверял мне. Нам нужен такой, как он. С тех пор как погиб Турк, нам не хватает охотника, такого же, какими были те двое». В этот момент, словно подтверждая мрачные мысли тролля, Цран потерял равновесие и упал. Противник склонился над ним, и на какое-то мгновение Керру показалось, что тролла бросится на поверженного врага. Неосознанно Керр напряг мышцы, готовый вмешаться. В воздухе ощущалась угроза, можно было ощутить ее запах, вкус, она билась в унисон с сердцем тролля.

Но дитя Анды лишь запрокинуло голову и издало победный вой. Керр медленно выдохнул и расслабился. Он был один из тех немногих, кто еще помнил о временах войны между троллями, так как сам участвовал в ней. Последовавшее за этим смутное время унесло множество жизней, так как война против гномов тоже потребовала свою дань, да и жизнь в глубинах никогда не была легкой. Рев победителя разбудил в тролле старые воспоминания – о темных туннелях, по которым его гнали, о битвах и в конце концов о смерти Друана от когтей Анды. Но теперь все тролли сражались плечом к плечу.

Цран с трудом поднялся. Раны полегче уже успели закрыться. После смерти Анды когти ее детей уже не были столь опасны. Потомки неистовой троллы все еще могли убивать, но, по крайней мере, нанесенные ими раны заживали, если не были слишком глубоки. Безотчетно Керр схватился за бок, где немым свидетельством силы Анды бугрились шрамы. Рев прогремел снова.

Керр почувствовал, что взгляды троллей устремились на него. Взгляды всех троллей. «Кто бы мог подумать, что тролли Анды когда-нибудь будут ожидать, что я скажу? – с иронией подумал он, но затем с серьезным выражением вошел в центр круга, где тролла как раз подавала руку Црану. – Или что один из них предложит нам помощь». Едкий запах крови отвлекал и Керра, и других троллей. Некоторые занервничали, переминаясь с ноги на ногу. Керр уловил запах их сомнений.

Он спокойно обвел взглядом всех собравшихся, медленно поворачиваясь в центре круга, он заглянул в глаза каждого. В пещере стало тихо, слышалось лишь вечное и неумолчное биение сердца мира, которое никогда полностью не затихало. Керр знал, что воспринимает его острее, чем другие тролли, даже сильнее, чем потомство Анды. Тогдашние события оставили следы не только на его теле, но и в его душе. Ему все еще снилась поверхность, яркий свет солнца, которое царило там, и бесконечная ширь ночного неба со звездами. Прошло уже так много времени. Мальчики его человека-хареега Стена уже стали взрослыми членами своего племени, как и его собственные дети здесь, под землей.

Как обычно, обращаясь к троллям, Керр добровольно призывал воспоминания. Так он ощущал присутствие своих старых друзей и соратников Друана и Парда, чувствовал, как они присоединяются к нему. Они научили его всему, что он знает. Они сделали его тем, кем он есть сейчас – связующим звеном между потомством Анды и исконными троллями. Голосом Духа, который знал оба мира и говорил на их языке. Который боролся против Анды и вместе с ней. Все тролли ждали слов Керра, так как доверяли ему. «А что, если меня настоящего больше нет?» – совсем некстати промелькнуло в мыслях у Керра, прежде чем он заговорил.

– Хороший бой.

Простое утверждение, которое было встречено согласием. Некоторые тихо забормотали, другие кивнули. Керр замолчал, собираясь с мыслями. Его следующие слова вызовут беспокойство, и он хотел, чтобы каждый понял их.

– Много дреегов мы провели вместе на нашей родине. Мы боролись. – Он снова немного подождал. – И мы победили!

На этот раз кивнули все, исконные тролли и потомство Анды. Никто из присутствующих, даже самые маленькие, не знали жизни без сражений.

– Мы остались непоколебимы. Мы защитили свою родину. Мы сражались здесь, так как тролли испокон веков живут здесь. Но теперь нам нужно начать битву, которая ведет нас в другие места.

Слова Керра удивили слушателей. Последнее наступление гномов было достаточно давно. Тролли свели на нет все усилия своих извечных врагов, они подстерегали гномов в туннелях и пещерах и в конце концов прогнали. Гномы до сих пор не пришли в себя после такого поражения. «Но они, несомненно, оправятся. И будут приходить снова и снова. И когда-нибудь меня уже не будет, а между исконными троллями и потомством Анды возникнет непреодолимая пропасть. Я – мост, – подумал Керр, – исчезну я, исчезнет и он». Керра давно тихо преследовали эти подозрения. Связь с Духом темноты делала его особенным в глазах потомства Анды, которое уважало только силу. Едва ли хоть один из исконных троллей смог бы противостоять мощи и напору представителей этой ветви, поэтому дети Анды и не уважали других троллей.

Со временем подозрения стали перерастать в уверенность. Керр не был настоящим предводителем, но когда нужно было принять решение, все смотрели на него. Он управлял всеми, старыми племенами троллей и потомством Анды, пусть его положение и не было завоевано в поединке, а добыто многолетним опытом и этой удивительной особенностью тролля. Никому другому обе стороны не доверяли настолько. Один лишь Керр был способен сломать стену, которая разделяла ветви. И это он спустился вниз после смерти Анды, чтобы разыскать ее детей. Тогда он боялся их, но все равно пошел. Они учуяли его страх и стали преследовать. Но не убили. Сердце земли громко билось в нем, и дети троллы услышали и позабыли о его страхе.

– Я пойду на поверхность. К людям. Я слышал все старые истории. Люди что-то сделали с сердцем земли. Я выясню, что именно.

– Люди?! – удивленно крикнула одна тролла.

– Я долго сидел у сердца, и это была единственная возможность. Я должен знать, что тогда произошло. Мы – дети сердца, дети земли. Мы все.

На лицах присутствующих появилась растерянность. Керр иногда казался им странным, а его решения были непонятными, но их доверие было сильнее сомнений. Слишком мало троллей знали людей. Люди появлялись только в историях Друана и Парда, Анды, Цдама, Роха и Врока, а также Керра. Маленькие слабые существа, которых было больше, чем тролль вообще мог себе представить. Они сражались коварством и хитростью, поклонялись палящему диску на небе и жили на поверхности, где над их головами не было никакой защиты, а лишь бесконечный горизонт. Никто из троллей не любил выходить на поверхность, где господство дневного светила делало их жизнь невозможной.

А ветвь Анды ненавидела свет и чуждое окружение еще сильнее, чем остальные. Иногда Керру было сложно видеть в них других троллей. Все-таки когда-то они были едины… До того как Анда выпила кровь Духа темноты и разделила с ним его ненависть, гнев и боль. Во многом потомство троллы все еще было похоже на народ древних племен, но во многом отличалось.

Керр чувствовал в себе громкое биение сердца. Возможно, он ошибался, но ему казалось, что оно стучит чаще и мощнее. Это было словно манящий зов, который пел о силе и ненависти. И троллю становилось все труднее противиться ему. Он долго спорил сам с собой, но наконец понял, что должен что-то предпринять.

– К нашей следующей встрече я уже вернусь, – заявил Керр твердым голосом.

Для него это будет не первый поход на поверхность. С тех пор как погибла Анда, он уже больше дюжины раз встречался со Стеном.

В последнее время их встречи стали более редкими, но иногда Керр ощущал странное желание подняться на поверхность, не только до самых верхних пещер, а на землю людей, и еще раз увидеть все те чудеса, которые он так отчетливо помнил.

Круг медленно разомкнулся, разбиваясь по племенам, пока в пещере не осталась лишь одна маленькая группка. Вначале Керр стоял один, затем к нему присоединился Цран. Огромный тролль казался все еще утомленным после битвы, но держался прямо.

– А это хорошая идея? – тихо пробормотал он.

– Я вряд ли стал бы это делать, если бы не считал так. Верно?

Цран оскалил зубы.

– Каждый раз, когда речь идет о людях, ты начинаешь говорить, как они.

Цран был одним из немногих троллей, который сопровождал Керра на встречах со Стеном.

– Я долго об этом думал. И считаю это правильным, – спокойно ответил Керр.

– Ты нужен нам здесь, – заявил Цран, указав взглядом на детей Анды, замерших в стороне.

Те собрались группой, скорее даже стаей, которой обычно охотились в глубинах мира. У этой ветви не было племен. Они собирались вместе только по таким случаям, как этот. Остальное время они небольшими группами бродили по жарким пещерам. Всегда в движении, всегда в поиске…

– Именно поэтому я должен пойти. – Керр сделал глубокий вдох, подыскивая правильные слова. – Мы не можем вечно жить так, как жили до сих пор.

Он заметил, что Цран хочет возразить, и поэтому поднял руку.

– Подожди. Дай мне сказать. Пожалуйста. Раньше мы мало беспокоились о будущем. Жизнь была жесткой, и от одного дреега до следующего мы должны были искать пропитание, защищаться от врагов. Это не изменилось, но теперь есть они.

Оба тролля глянули в сторону детей Анды. Там, где собрались глубинные тролли, тени казались гуще и мрачнее.

– Они уважают меня и прислушиваются к моим словам. Но я не вечен. Что произойдет потом? Займет ли кто-то мое место? Будут ли они и дальше признавать наши договоренности?

Цран что-то нерешительно пробурчал. Очевидно, он не хотел возражать, но по его выражению лица можно было догадаться, что он думает: «Кто может знать, что нам готовит будущее? Реальность заключается в том, что нужно выжить именно сейчас». Когда-то и Керр думал так же. Но, приняв на себя ответственность, он изменился.

– Я должен позаботиться об этом. Это моя задача.

Цран все еще сомневался.

– Ты станешь предводителем этого племени. – Керр поменял стратегию. – Ты позаботишься о том, чтобы у всех было достаточно еды, чтобы все выжили. Я позабочусь о мире между ними и нами.

– Уже давно не было войны. С тех пор как погибла Анда, – сказал большой тролль.

– Это не означает, что так будет всегда.

– Каков твой план?

Цран потер обрубок правого рога. Его левый рог был длинным и мощным, но другой был отсечен близко к черепу в схватке с гномом. И каждый раз, когда предводитель племени задумывался, он потирал то, что осталось от былого украшения.

– Дух темноты. От него сила у потомства Анды. Но также и гнев, и ненависть. Я хотел бы выяснить, что такого люди сделали Духу. Возможно, тогда я смогу лучше понять ветвь Анды… – И мысленно продолжил: «…или вернуть все на свои места. Или приглушить биение сердца».

– Это нехорошая идея. Люди другие. Чем меньше у нас с ними дел, тем лучше. От них всегда одни проблемы.

– Они помогли нам, а мы – им. Некоторые люди хорошие, некоторые – нет.

Цран снова что-то пробурчал. Керру стало интересно. «Ага! Это его способ показать, что он не разделяет моего мнения», – понял тролль. Недоверие предводителя племени ко всем другим существам было слишком глубоко, что вовсе не было необычно для простого тролля. Раньше, до всех этих удивительных событий, сведших его с людьми и представителями других рас, Керр тоже думал и действовал, как самый обыкновенный тролль. Что до Црана, то короткие встречи с людьми не смогли перебороть его подозрительность.

Неожиданно из группы, замершей в тени, отделилось несколько глубинных троллей. Они подошли к говорящим. Керр невольно напрягся и заметил, как пальцы Црана скрючились, словно для удара когтями.

– Ты идешь на поверхность? – спросил Врак, который был выше Керра на добрых две головы, а широкими плечами напоминал Парда.

Тролль молча кивнул в ответ.

– Я с тобой.

Керр от неожиданности вытаращил глаза.

– Что? Зачем?

– Ты говоришь, что этот бой – наш общий. Если это так, мы тоже будем бороться.

– Это просто так говорится, – нерешительно сказал Керр. – Это не совсем… бой.

Он не мог понять выражения абсолютно черных глаз Врака.

– Мы не останемся в стороне, когда тролли сражаются, – упорно продолжал Врак. – Мы пойдем в любое место, куда отправитесь вы.

Пока Керр раздумывал в поисках подходящего ответа, вмешался Цран:

– Тогда пойдет и один из нас.

Керр ошарашенно взглянул на предводителя племени. Он представлял исход встречи совсем иначе. Тролль хотел было запротестовать, но выражения лиц Црана и Врака, которые мрачно пялились друг на друга, заставили его умолкнуть.

– Хорошо. Со мной может пойти один представитель от каждой ветви.

Все присутствующие решительно кивнули. Керр тоже кивнул, хотя ему неожиданно стало не по себе при мысли о предстоящем пути.

2

Чем дольше Натиоле скакал, тем сильнее этот путь напоминал ему мучительное восхождение на эшафот. Здания угрожающе нависали, крики людей звучали в его ушах как-то искаженно.

Внутренний голос шептал ему, что нужно повернуть назад, и на мгновение Натиоле даже хотел поддаться этому импульсу. Но его конь медленно шел вперед, и юноша покорился судьбе.

Город был занят подготовкой: повсюду сновали люди, кто-то нагружал корзины и ящики, кто-то тащил за спиной огромные тюки. Все услужливо уступали Нати дорогу, не только потому, что меч на боку юноши невозможно было не заметить, но и – в первую очередь – при виде его герба. Даже в такой суматохе титул расчищал перед ним дорогу.

Город был полон людей. Он буквально лопался по швам. Внутри крепости не было ни одного свободного места, а здания все больше росли вверх, чтобы вместить в себя постоянно увеличивающееся количество жителей. К тому же скопление хижин медленно, но верно превращалось в настоящий городской квартал, улицы которого удлинялись и получали названия. Образовалась целая община граждан. Мастерские ремесленников, таверны, храмы и кладбища… все обустраивалось.

Сейчас Теремия мало напоминала опустошенный город из детских воспоминаний Натиоле. Тогда нескончаемые войны унесли много жизней. Три крупные битвы обескровили страну, целое поколение отдало жизнь за своих властителей. В те уже далекие дни многие масриды бежали на восток, где их народ правит до сих пор, а навстречу им двигались повозки переселенцев-влахаков, на которых среди нехитрой домашней утвари сидела худющая ребятня. Это были тяжелые времена, полные лишений. Голод царил повсюду, ведь во время войны поля не знали плуга и серпа, землю никто не обрабатывал. Натиоле хорошо помнил, что такое голод, так как Стен всегда отказывался от причитающихся ему привилегий. Когда влахаки бедствовали, семья воеводы довольствовалась скромными трапезами и помогала соотечественникам. И люди в Теремии никогда не забывали об этом. «Еще больше блеска для имени Стена сал Дабрана».

Натиоле медленно приближался к крепости Ремис, в массивные ворота которой вливались целые толпы людей. С башен крепости свисали знамена, трепеща на ветру. Упрямый ветер остудил ясный день, в воздуке тянуло холодом, несмотря на чистое голубое небо. На знаменах Нати увидел изображение ворона, древний символ семьи матери, который отец охотно принял и для себя.

Даже в тесноте и давке перед воротами юношу почти сразу узнали, и толпа почтительно расступилась перед конем столь именитого всадника.

Горожане тащили корзины со всякой снедью, некоторые катили бочки по неровной брусчатке, что было довольно тяжело, учитывая тот факт, что крепость была построена на искусственно (и не очень-то аккуратно) созданном холме. «В то время король Раду больше думал о распрях племен и защите крепости, чем о спинах своих подданных». Охранникам снова и снова приходилось кричать, призывая людей к порядку, и Натиоле не удержался от язвительной усмешки. Всеобщая суета и громкие радостные голоса коробили душу юноши.

Крепостной двор был украшен в соответствии с поводом. Со стены ниспадали разноцветные полотнища, расшитые гербами дворян страны Влахкис в обрамлении пестрого орнамента. Среди дворян и богатых горожан считалось особой честью сделать подобное украшение для большого праздника. Многим ремесленникам и торговцам стоило немалых денег презентовать роскошно украшенные полотнища, на которых были изображены символы их гильдий или сцены из истории их многострадальной страны. Последние сюжеты были особенно популярны, Натиоле рассмотрел около полудюжины изображений Раду, великого первого краля влахаков, в различные периоды жизни. Но среди всех этих многочисленных Раду можно было заметить также Тиреа, Ионну Освободительницу и, конечно, Стена и Висинию.

Отец глядел с полотен серьезно и благосклонно, и Нати опустил взгляд. Сегодня у него будет еще достаточно времени, чтобы смотреть на отца и наблюдать, как воеводу встречает ликующая толпа.

Юноша, погруженный в собственные мысли, что-то невнятно буркнул конюху, который увел его коня в стойло. В защищенном от ветра дворе солнцу удавалось прогреть камни и землю, поэтому было немного теплее. «По крайней мере, мы празднуем восхождение на трон не Ионны, а моей матери, – подумалось Натиоле. – Хотя бесконечные процессии зимой были бы поменьше». Праздновали не освобождение влахаков воеводой Ионной, его теткой, а восшествие на княжеский престол его матери, и это казалось юноше злой гримасой судьбы. Ионна привела влахаков в союзе с троллями к победе над масридами, вернула народу землю и достоинство, но сегодня все говорили только о Висинии и Стене.

На пути в свои комнаты Нати не обращал внимания на слуг, которые были охвачены такой суетой, как и все в городе. Крепость была битком набита гостями, которых нужно было обслужить. Вечерняя праздничная трапеза требовала трудоемких приготовлений, но никто не отменял и повседневные обязанности. Многое из того, что происходило за кулисами праздника, ускользало от внимания Натиоле, он и в обычные дни не слишком часто вникал в подробности быта своих подданных. Единственным исключением, конечно, был Оанес, которого Натиоле едва ли смог бы проигнорировать и который уже, нервничая, ожидал его в комнате.

– Немес! Добро пожаловать домой! Должен ли я помочь вам переодеться? – встретил юношу пожилой мужчина с редеющими темными с проседью волосами.

– Я тебе, наверное, уже дюжину раз говорил, что не хочу слышать этого «немес». Это масридское слово, – полушутя отчитал его Натиоле.

Слуга опустил взгляд и пробормотал извинения.

– Думаю, мне не нужно менять одежду, – продолжил молодой человек, откровенно забавляясь выражением ужаса в глазах собеседника.

– Не нужно менять?

Оанес многозначительно посмотрел на грязные сапоги Натиоле и не менее пыльную дорожную одежду.

– Ну… Я поужинаю здесь, в своих комнатах. И я вовсе не намерен при этом ослеплять красотой костюма какую-нибудь молодую даму. Так что нет нужды наряжать меня, словно петуха.

– Но… праздник? Годовщина вступления на трон ваших отца и матери?

– О! Об этом я как-то не подумал…

Несколько мгновений Натиоле выдержал паузу, откровенно веселясь, но затем, вздохнув, махнул рукой.

– Ну, ладно. Как я понимаю, ты уже все подготовил?

– Конечно, нем…

– Хорошо. Только принеси мне, пожалуйста, до переодеваний немного разбавленного вина. Пыль осела не только на мой камзол, но и на мой язык.

Слуга сразу же поспешил из комнаты выполнять поручение, в то время как Натиоле опустился на мягкий стул и задумчиво взглянул в окно.

Оанес открыл ставни и убрал рамы с натянутым пергаментом.

– Тебе не следовало так издеваться над несчастным, – донесся от двери тихий голос, и Натиоле удивленно повернул голову в ту сторону.

– Ионнис! Как здорово видеть тебя, братец. Неужели ты подслушивал?

– Дверь осталась открытой, и я подумал, что будет невежливо врываться посреди вашего разговора.

Натиоле резко отвернулся.

– Ты пришел, чтобы научить меня правильному обращению со слугами?

– Нет. Я здесь, чтобы напомнить о твоих обязанностях. Сегодня важный день, и было бы хорошо, если бы ты…

– Ладно, – грубо оборвал его Натиоле. – Знаю я о своих обязанностях и без твоих мудрых наставлений. Я сейчас же запрыгну в свой костюм и буду играть любезного наследного принца.

Юноша гневно посмотрел на младшего брата, надеясь услышать в ответ очередную порцию занудства, но тот молчал, при этом его темные глаза смотрели прямо на Натиоле. Все говорили братьям, что они похожи, но Натиоле слишком хорошо знал об отличиях: худощавое лицо Ионниса напоминало мамино, то время как Нати неоднократно слышал о том, что сам – точная копия отца в молодые годы. Но от этого он мог легко отказаться. «Как по мне, так он может и выглядеть, как Стен, – промелькнуло у Натиоле в голове, – ведь он во всем настоящий сын нашего идеального отца».

Ионнис был очевидно прав, но это еще сильнее будило в Натиоле желание упрямиться и увиливать от исполнения обязанностей. Юноша не спешил домой и потерял слишком много времени. Собственно, он уже должен был находиться в большом зале и приветствовать вельмож. Но мысль о дне, полном ложной вежливости, проведенном в слишком обширной тени правителя страны, не придавала лицу Нати радости, а его движениям скорости.

Естественно, Ионнис был одет подобающим образом, благородно и при этом скромно, как достойный влахакский принц. Но Натиоле с раздражением отметил, что в дополнение к своему серому камзолу с вороном на груди брат нацепил бронзовые спиральные браслеты. Кивнув на украшения, Нати спросил:

– Неужели не достаточно облачения нашей страны?

– На мне национальное облачение нашей страны, как ты точно заметил. А это всего лишь подарок.

Браслеты были изготовлены в Дирийской империи и символизировали все то, что за это время разделило Натиоле и Ионниса. Много лет назад дети Стена были неразлучны, он и его маленький брат, но время развело их в разные стороны. Ионнис был отправлен отцом в империю учиться, в то время как Натиоле остался во Влахкисе. Тогда Ионнис, которого увозила прочь карета, рыдал навзрыд, а Натиоле тоже всю ночь после этого проливал слезы в подушку.

Но когда младший брат вернулся, они оба уже превратились в юношей, абсолютно разных, и их разговоры часто заканчивались ссорой. На чужбине Ионнис стал точь-в-точь дириец, с коротко подстриженными волосами, женскими украшениями и способностью опутать словами кого угодно. Слегка язвительная улыбка, которая, казалось, все время играла на губах брата, лишь сильнее разжигала гнев Натиоле.

– Ты должен помнить о своем происхождении, Ионнис. Ты – влахак, а не дириец.

– Я очень хорошо знаю, кто я, – спокойно ответил брат. – И это не я позорю наш дом.

– Позор?

Натиоле подскочил со стула и с угрожающим видом подошел к брату. В этот момент вернулся Оанес, который даже побледнел от страха при виде такой сцены. Дрожащей рукой он поставил кубок с вином на стол и потихоньку скрылся в соседней комнате.

– Сегодня весь Влахкис чествует нашу семью и благодарит наших родителей за то, что они дали стране. Мы вспоминаем деяния наших предков и кровь, которую они пролили. Сегодня влахаки чествуют сами себя, так как они много настрадались, до того как получили возможность праздновать. А ты? Ты сидишь в своей комнате, словно капризный ребенок, и отказываешься переодеваться!

Теперь и Ионнис, обычно такой уравновешенный, не удержался, чтобы не повысить тон. Натиоле сердито поднял палец к лицу брата.

– Не смей так разговаривать со мной! Я чту героев освобождения! Гораздо больше, чем другие!

– Я смею, и я тоже чту, – уже спокойнее ответил Ионнис. – Если ты не выносишь правду, то это не моя вина.

Огромным усилием воли Натиоле заставил себя успокоиться и улыбнуться.

– Ты любишь дирийцев больше, чем свой собственный народ, так что нечего устраивать мне выволочку насчет моих обязанностей или нашего дома. Если бы ты мог, то уже давно был бы по ту сторону гор!

– Я уважаю империю за ее достижения. И да, для Влахкиса было бы полезно, если бы мы посмотрели в ту сторону и научились чему-нибудь у дирийцев. Но я знаю свои корни и свою семью. Я почитаю их, – возразил Ионнис.

Затем он недолго помолчал, прежде чем продолжить:

– Если ты не можешь взять себя в руки ради меня или отца, то хотя бы сделай это в память нашей мамы.

Несколько мгновений кровь шумела в ушах Натиоле, словно водопад.

– Исчезни отсюда, – после этого холодно прошипел он. – Мне нужно сменить одежду.

С манерным поклоном Ионнис развернулся, но затем еще раз оглянулся.

– Кстати, на твоем месте я бы лучше обращался со своими слугами. Кто знает, кому еще они служат?

– Что?

– Ну… кому-то может быть очень полезно следить за наследным принцем и будущим воеводой страны. А кто знает о тебе больше, чем личный слуга? На твоем месте я был бы осторожнее в его присутствии.

И, не говоря больше ни слова, Ионнис исчез, оставив ошарашенного Натиоле одного. Вначале в юноше кипел гнев, он пытался придумать ловкий меткий ответ, который, однако, уже запоздал. Но потом он неуверенно посмотрел на дверь в соседнюю комнату, где, скорее всего, его ждал Оанес. «Может ли он за плату шпионить за мной? Вздор! Ионнис хотел всего лишь позлить меня».

Тем не менее неприятный осадок в душе у Натиоле остался, и юноша с каким-то странным чувством направился в комнату своего слуги, чтобы тот помог ему надеть высокие кожаные сапоги.