Текст книги "Гнев троллей"

Автор книги: Кристоф Хардебуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

37

Местом проведения боев оказался котлован огромных размеров, искусно вырытый и отделанный. Сарган назвал это ипподромом, но название не совсем соответствовало сооружению. Стороны котлована были выложены широкими ступенями, достаточно большими, чтобы на них поместилось по два-три ряда зрителей. Лестницы наверх были выложены светлым камнем. Здесь были ступеньки, ходы под сидячими рядами и несколько больших лож, которые, словно широкие башни, возвышались на некотором расстоянии над зрительскими рядами.

Натиоле подсчитал, что дно котлована достигало приблизительно трехсот шагов в длину и примерно сотни в ширину. В центре возвышались колонны и два здания, по краю плоских крыш которых сиял позолоченный орнамент. По сторонам котлована были установлены сотни чаш с огнем, от которых по камню прыгали неспокойные тени.

Вся атмосфера была пропитана беспокойством. В воздухе висело напряжение, предвкушение радости, отражавшееся в гуле огромного множества людей. Еще никогда Натиоле не видел стольких людей, собравшихся в одном месте. Их определенно было много тысяч, они толпились на ярусах, ели, смеялись, кричали, беседовали, шутили и пели. Пахло людьми так сильно, что Натиоле даже не представлял, что так бывает. В этом месте сейчас находилось больше людей, чем в Теремии жителей, он был уверен в этом. Волнующая мысль.

«Здесь присутствует больше дирийцев, чем было воинов в битве троллей!»

По левую сторону от Натиоле сидел Сарган, одетый в самые дорогие одежды. Он ел мясо, рукой макая его в соус в миске, сделанной из хлеба, и, казалось, развлекался по-королевски. Он взял с собой всю семью. Натиоле никак не мог запомнить имена четырех жен полугнома, не говоря уже о множестве детей и внуков, кузенов и кузин, племянников и племянниц и остальных родственников, которые заняли, казалось, пол-яруса. Справа от Натиоле сидела Ана, на этот раз без своих обычных спутников. Казалось, зрелище впечатляло ее гораздо меньше, чем юного влахака, но он был рад, что она сопровождает его. А еще он был рад, что рядом нет никого из ее наемников – это были грубые ребята, Натиоле относился к ним довольно скептически.

– Это императорская ложа, – заявил Сарган и указал на богато украшенную плоскую башню, на стенах которой играли отблески чаш с огнем.

Камень был настолько отполирован, что блестел, а рельефные композиции изображали фигуры, которые казались Натиоле чужими и экзотическими: крылатые тельцы, змеи с коронами и люди с третьим глазом во лбу. На покрытой навесом платформе башни было темно.

– Золотой Император придет?

– Нет. Таким образом он признал бы присутствие троллей и то, что они уже давно в городе. Это невозможно, поэтому он будет наблюдать за ареной издалека.

Значит, в их ситуации ничего не изменилось. Натиоле вздохнул. Какой бы интересной ни была жизнь в Колхасе, у него было задание, которое он должен выполнить. «А потом я хотел бы вернуться во Влахкис».

– На ярусах под императорской ложей сидят высокопоставленные чиновники. Когда император появляется, он приглашает к себе избранных гостей. Статус всех других измеряется приближенностью к императорской ложе.

– Мы сидим совсем далеко, – заявил Натиоле, на что Сарган рассмеялся и облизал жирный соус с пальцев.

– Конечно. У тебя, как у чужеземца, нет статуса. Только находясь вместе с гражданином империи, ты можешь получить отблеск славы.

– Но… как обстоит дело с тобой?

Натиоле неуверенно посмотрел на дирийца. Возможно, такой вопрос был невежливым или даже наглым. Но Сарган усмехнулся.

– Я больше не чиновник. А всего лишь простой гражданин…

– Он знал, что Золотой Император не появится, – прошипела одна из супруг Саргана, все еще стройная, черноволосая женщина, глаза которой были подведены черной краской. Она сидела рядом с мужем и была представлена Натиоле первой, отчего тот предположил, что это первая жена.

– Если бы император появился, – продолжила она и ядовито взглянула на Саргана, – то мы сидели бы совсем рядом… или в самой ложе. Сарган – далеко не такой скромник, за какого себя выдает!

– Ну, ну, Периксис. Сдерживайся. Что подумает о нас наш юный друг? – мягко попросил Сарган.

Но его жена только пробурчала что-то в ответ и откинулась назад. Ее влахакский был на удивление хорош, даже если она и говорила с обычным дирийским акцентом, от которого слова скорее текли как вода, а каждое предложение звучало почти как песня.

– Там, наверху сидят аристократы военных семей, – Сарган продолжил рассказ. – Запрещено одновременно служить в армии и в правительстве. Действительно, но не столько из-за законов, сколько по традиции.

Как сильно Натиоле ни напрягался, он не смог найти отличий между чиновниками и воинами. У обеих групп были роскошные одеяния похожего покроя – почти все вариации популярного здесь кипасиса. Сочные краски, украшенные золотом аппликации, замысловатый крой.

– Они опасны, – вмешалась Ана. – Четыре самые большие семьи контролируют добрую часть армии, а меньшие семьи часто присоединяются к ним. Надменные сволочи, все вместе. Думают, что они прирожденные предводители, стратеги и тактики. Поверь мне: всегда, когда империя где-то терпит военное поражение, за этим скрывается юный карьерист, который значительно переоценил себя и свои способности. А ответственны в конце концов другие.

От такого описания Натиоле не удержался от улыбки. Происхождение и норов Аны так и перли наружу, хотя девушка и жила в этом экзотическом месте. В отличие от дирийцев она, казалось, не очень наслаждалась вечером. Ее взгляд беспокойно бродил по толпе, и она ерзала на низком сиденье. Семья Саргана принесла с собой белые подушки, но Ана предпочла сидеть просто на скамье.

– Они опасны. Таким становится на самом деле каждый, кто хочет заполучить власть в империи. Нужно пробиться сквозь множество врагов, никому нельзя доверять, и необходимо постоянно бороться. Семьи военных аристократов уже столетиями дают Дирии военных предводителей. Их линии длинны и знатны. Они участвовали во всех важных битвах. Император контролирует их, так как их влияние в армии дает им большую власть.

– К счастью, они ненавидят друг друга еще сильнее, чем все другое, – сказала Ана и коротко хохотнула. – Некоторые обсуждения, в которых присутствуют члены хотя бы двух семей, напоминают петушиные бои. Этих петухов распирает от гордости, и они кидают друг в друга дикие речи. А кому потом приходится расплачиваться за это? Естественно: простым солдатам и наемникам. Кому же еще?

– У Аны и ее матери, само собой разумеется, свое видение вещей, – дипломатично возразил Сарган. – У меня лично с ними мало дел. Как чиновнику, мне запрещалась служба в армии.

– А такие события случаются часто? – поинтересовался Натиоле у Саргана, чтобы сменить тему.

– Бои? Скорее редко. Собственно, здесь в основном устраивают скачки. Иногда также состязания на колесницах, но скачки считаются высшим искусством.

– А эти гладиаторы?

– Высокопарное слово из старых времен. Много столетий назад, когда Дирия была маленькой страной, немного больше Колхаса, специально обученные рабы сражались друг с другом. Но эти времена давно миновали. Сегодня пленники, преступники и разный прочий сброд пытаются заработать таким образом немного денег. Развлечение для масс.

– И кровавое развлечение. Люди едва могут держать в руках меч, не говоря уже о том, как обходиться с ним. Что привлекательного в том, чтобы наблюдать за неумелыми, которых медленно избивают до смерти? Никогда не понимала этого, – снова вмешалась Ана.

– Некоторым горожанам нравится. Но кто обладает хоть какой-то репутацией и деньгами – что неразделимо, – тот понимает это и предпочитает правильные скачки. Простые состязания на колесницах привлекают много людей, а возницы – настоящие герои, но бюрократы ценят наездников выше.

– Да, но военные аристократы предпочитают состязания на колесницах. В распоряжении конюшен беговых лошадей – большие деньги и горячие поклонники, – добавила Ана.

– Состязания на колесницах скорее для простого народа, – уязвленно возразил Сарган. – Мы, то есть чиновники, предпочитаем скачки.

Натиоле пытался воспринимать информацию, не отвлекаясь от действия в амфитеатре, но это лишь частично удавалось ему. Слишком мощными были впечатления, которые просто оглушали. Когда юноша путешествовал по Колхасу, он видел лишь одну какую-то часть города… Да, это и был город… Но Нати еще не постиг его настоящего размера. А здесь перед ним предстал народ, богатый и бедный, молодой и старый, в одном непостижимом собрании…

– Сколько здесь может быть людей? – пробормотал он.

– Если заняты все ложи, а также стоячие места, то здесь должно быть четыреста сотен людей. Так говорят. Лично я не считал.

Прошло несколько мгновений, пока Натиоле осознал цифру. Его предварительная оценка была слишком низкой. «И все хотят увидеть троллей. О духи, побеспокойтесь о том, чтобы Врак не наделал глупостей».

И будто глубинный тролль услышал мысли Натиоле! Из боковых ворот вышли три мощных существа. Возле императорской ложи зазвучало несколько труб, но это едва ли было нужно, так как само появление гигантов вызвало полную тишину.

Тролли самоуверенно выбежали на открытое место. Несмотря на освещение, Врак оставался словно в коконе тьмы и выглядел таким диким и грозным, как никогда. Даже на таком расстоянии Натиоле чувствовал его первобытную силу.

Цран стоял рядом с Керром, который все время оглядывался, осматривая окружение. Тролль явно был настороже, в отличие от Врака, который размахивал руками, скалил клыки и громко ревел. Натиоле еще раз послал немую короткую молитву духам.

– Но они же не будут сражаться против людей? – спросила Ана, и Сарган ответил:

– Это действительно было бы не совсем… уместно. Скорее всего, против зверей или чего-то подобного.

В этот момент открылись двери в здании посередине, и из него выбежало массивное существо. Натиоле до сих пор не видел ничего похожего. Животное передвигалось, пригнувшись, на четырех, но при этом было гораздо крупнее человека и, наверное, три шага в плечах. Его тело было покрыто мехом песочного цвета с рисунком из темных полос, а голова – широкая и большая. У него было четыре длинных клыка и огромные когти. Двигался зверь на удивление мягко для своих размеров, и, когда Врак снова заревел, развернулся и сконцентрировался на тролле.

– Одар, – объявил Сарган. – С севера. Говорят, довольно кровожадный.

Натиоле с удивлением посмотрел на маленького дирийца, который спокойно оторвал кусок хлеба, пропитанный соусом, и теперь ел его. Он, казалось, совсем не волновался и продолжал наслаждаться зрелищем.

Внизу лапы одара взрывали клубы пыли, он большими прыжками понесся на троллей. Натиоле невольно задержал дыхание.

– Их не кормят, – сказал Сарган с набитым ртом. – А еще перед битвой злят. Они становятся сами не свои. Все это – часть искусства обращения со зверями. Лучшие специалисты могут даже из козы сделать смертельно опасного монстра. Наверное, используют редкие эссенции или что-то подобное.

«Я не думаю, что это существо нужно еще дополнительно науськивать», – подумал Натиоле.

Керр и Цран отшатнулись, а Врак встал на пути у нападающего зверя.

Столкновение было впечатляющим. Сначала казалось, что Врак сможет устоять на ногах, но потом он вместе с одаром повалился на землю. Прозвучало низкое рычание глубинного тролля, а зверь издал странный высокий вой. В сплетении тел Натиоле с трудом мог разобрать что-то. Оба противника душили, кусали, когтили друг друга.

Другие тролли держались на расстоянии и, казалось, не собирались вмешиваться.

Толпа кричала и ревела, многие подскакивали, размахивая руками. Зрелище захватило и Натиоле, кровь дико забурлила, пульсируя в руках и ногах. Юный влахак следил за боем, слышал рев толпы, чувствовал себя частью этого огромного мощного скопления.

Рядом с ним Сарган продолжал есть хлеб и казался полностью расслабленным.

– Как вы можете оставаться таким спокойным? – озадаченно спросил Натиоле.

– Говори мне «ты», – спокойно ответил Сарган. – У нас так принято.

– Как ты можешь оставаться таким спокойным?

Казалось, Сарган обдумывал, что ответить. Внизу на арене Врак перекинул одара на спину и стал над ним на колени. Когти зверя рвали глубинному троллю живот, но тот совершенно не обращал на это внимания. Его кулаки наносили удары по голове и груди противника, пока сопротивление не ослабло. Тогда Врак вонзил клыки в горло животного. Во внезапно нахлынувшей тишине был хорошо слышен звук рвущихся жил, когда тролль дернул на себя и с куском окровавленной плоти во рту дико замотал головой. Его торжествующий рев стал аккомпанементом смерти одара, который истекал кровью.

– В павильонах под ареной нет такого существа, которое могло бы противостоять троллю, – наконец объяснил Сарган, когда раздалось ликование зрителей. – Ты забываешь, что я уже видел, как они борются и убивают. Ничто и никто не может превзойти их в этом искусстве.

Когда Врак поднялся, покрытый ранами, с темной кровью на темной коже, и все же поднялся победителем, Натиоле был склонен поверить дирийцу на слово.

38

Уже до полудня воздух над пыльной площадкой буквально дрожал от жары. Во время короткого перерыва в боях Ана сняла доспех и расстегнула камзол на подкладке настолько, насколько могла.

Она с интересом наблюдала за сражающимися. Натиоле двигался прекрасно. Его чересчур горячий стиль изменился, юноша стал драться спокойнее, плавнее. Слишком часто в последние недели он попадался на обманные движения и на рипосты. Теперь он сражался обдуманнее, что делало его опаснее.

Уверенным шагом ее кузен и Наркан кружили друг напротив друга. Для неопытного наблюдателя битва могла показаться скучной, но Ана видела, как противники оценивают друг друга, как поджидают драгоценный момент между мгновениями, в который атака могла бы стать успешной. Она радовалась умениям Нати, медленному танцу мечей, который мог в любое мгновение перейти в град ударов.

Но до этого пока не дошло. Они все еще искали бреши в защите противника, а у таких воинов, как они, это могло занять много времени. Ни один не открывался; даже когда Наркан сымитировал неуверенный шаг, Натиоле не клюнул на приманку. Ана усмехнулась. Ведь еще несколько недель назад он, увидев призрачное преимущество, сразу же кидался в атаку и попадал в тщательно подготовленную ловушку наемника. Но сейчас он просто проигнорировал этот якобы неловкий шаг, не спуская глаз с противника.

Изменение, происшедшее с Натиоле, можно было заметить даже внешне, как отметила про себя Ана. Он сменил одежду на соответствующую здешней моде, причиной чему, наверное, в основном была погода. Влахакская одежда из кожи просто не подходила для жарких, солнечных дней в Колхасе. Но и его взгляд стал тверже, а в шагах стало больше размаха, словно он приобрел уверенность в себе. Возможно, все дело было в опыте, который он накапливал в тренировочных боях с наемниками, в улучшении боевого искусства, что он и сам осознал. «Во Влахкисе сражаются определенным образом. Там знают своих противников. У нас много противников, почти каждый год другие. Нам нужно знать разные методы боя, – поняла юная наемница. – Он и до этого хорошо владел мечом, но мы будем еще учить его. Пока он не станет великолепен!»

Неожиданно бой перешел в череду стремительных атак. Наркан нападал быстро, как змея. Его тупое копье сделало выпад вперед, но Натиоле увернулся, отчего оружие прошло сквозь пустоту. Ответный удар Натиоле был точным, деревянный меч скользнул по древку копья и ударил по пальцам Наркана. Настоящее оружие отсекло бы их, но сейчас наемник только поднял руки вверх. Удар Натиоле слева попал в цель, угодил в живот противника с глухим звуком, так что от стеганого камзола поднялась пыль.

Попадание вывело Наркана из равновесия, он отшатнулся, и Натиоле вдогонку нанес быстрый удар, от которого обычно очень верткий наемник упал на землю. В клубах пыли Ана заметила только, как тот перекатился. Натиоле обернулся к кузине и усмехнулся ей. Она усмехнулась в ответ.

Наркан векочил на ноги позади Натиоле. Его лицо было искажено от ярости, и он замахнулся копьем.

Возможно, Натиоле увидел это по лицу девушки или почувствовал атаку, так как резко развернулся и отскочил в сторону. Снова удар Наркана не попал в цель, когда Нати перекатился через плечо. Нападающий не отступал. Ана в гневе хотела вмешаться, но рука Берофана на ее плече удержала наемницу на месте.

– Подожди.

Она сердито посмотрела на темнокожего воина, но тот совсем не обращал на нее внимания.

Натиоле удалось опять выровняться, что сильнее рассердило противника. С дикой силой Наркан нападал, но ярость ослепляла его и приглушала инстинкты. Его удар был быстрый, но неточный, и Натиоле беспощадно воспользовался этой ошибкой. Его деревянный клинок ударил по бедру, соскользнул вниз, запутался между ног Наркана, и наемник снова, громко чертыхаясь, повалился на землю. Он вскочил, но теперь Берофан уже редоставил Ане свободу действий:

– Прекратить! Наркан, сложить оружие!

Ларгот помедлил немного. Его отказ подчиниться привел Ану в состояние ледяного спокойствия, как будто она находилась на поле боя. Потом он опустил деревянное копье и глубоко вдохнул и выдохнул. «Я никогда не забуду этого», – поклялась себе наемница.

– Хорошее нападение, – смеясь, заявил Натиоле и похлопал Наркана по плечу. – Ты чертовски быстр.

Наемник взглянул на него. По его коже струился пот, и он тяжело дышал. Через несколько мгновений он неуверенно усмехнулся:

– Не помогло.

– Чистое везение, – ответил юный влахак. – В следующий раз я буду глотать пыль, а ты еще будешь стоять.

Теперь Наркан усмехнулся шире.

– Хорошая драка… Вы оба… – признал Берофан.

Похвала из его уст много значила для ларгота, и он спокойно оперся о копье. Только когда он увидел выражение лица Аны, то улыбка снова исчезла.

– На сегодня все, – холодно объявила она.

Как раз в этот момент к тренировочной площадке подъехали два всадника. Ана узнала воинов из их подразделения, которые явно вернулись из долгой поездки. Их одежда была покрыта пылью, и они выглядели уставшими. Она сразу же забыла о Наркане.

– Вы принесли новости? – крикнула она им, но те лишь покачали головами.

– Нет, – сказал один, молодой южанин с белыми волосами, имя которого она никак не могла вспомнить.

Он вытер с лица пот рукавом и при этом размазал грязь, так что казалось, будто у него чужеземная боевая раскраска.

– Никаких следов Флорес. Мы спрашивали на постоялых дворах, но никто по-настоящему не смог вспомнить ее. Если она возвращается с юга, то не по главным дорогам.

– Спасибо, – сказала Ана. – Берофан, позаботься о них.

Громила согласно пробурчал и пошел к всадникам. Ана неуверенно потерла виски. То, что мать так долго не давала о себе знать, беспокоило юную наемницу.

– Что они сказали? – поинтересовался Натиоле, который уже снял кожаные доспехи и сложил их на земле.

На его стеганом камзоле были большие мокрые пятна, и он полил голову водой из кружки.

Хотя юный влахак за это время выучил кое-что на дирийском, этого было недостаточно, чтобы проследить за быстрыми словами, которыми Ана обменялась с всадниками. Натиоле с трудом мог купить на рынке даже хлеб, если торговцы замечали, что он не очень хорошо понимал их. Несколько корявых слов… Это не позволяло ему торговаться. Без Саргана и ее помощи Натиоле пошел бы по миру.

– Мы выслали всадников навстречу Флорес. Но они вернулись ни с чем. Она уже давно должна быть здесь.

– Ты беспокоишься? – спросил Натиоле, развязывая тесемки своего камзола и снимая через голову толстое одеяние.

Он смыл с торса пот оставшейся водой.

– Это не в ее стиле, – констатировала Ана после недолгого раздумья. – Беспокойство – наверное, слишком сильное слово. Я думаю об этом, да. Флорес обычно придерживается того, что обещает. У нее должна быть очень уважительная причина, чтобы не вернуться.

– Возможно, мой отец уговорил ее выступить на совете, – пошутил Натиоле. – Он всегда сожалел, что она уехала из Влахкиса.

– Нет. Здесь что-то другое. Как сейчас обстоят дела в Теремии, кузен? Пожар в крепости – может ли он привести к раздорам?

– Я не знаю больше того, что уже рассказал. Но разве Флорес не осталась бы во Влахкисе, если бы там были неприятности?

Теперь Ана покачала головой. Ее мать никогда не позволит вовлечь себя в спор между влахаками и масридами. Все годы это был единственный конфликт, которого она избегала. Выбор в пользу отца Аны или Стена разбил бы Флорес сердце.

– Может быть, она помогает на каких-то переговорах? Все-таки у нее хорошие связи… во всех лагерях.

Его тон не понравился Ане, и она сердито сощурилась.

– Если это была шутка, кузен, то она была… плохая!

Натиоле со вздохом наклонил голову и скользнул в широкую светлую рубаху, которую несколько дней назад купил на рынке. Затем он аккуратно застегнул ремень на бедрах и сказал осторожно:

– Это была не шутка. Если и есть кто-то, кто может стать посредником в споре между отцом и марчегом, так это твоя мать. Оба слушают ее, прислушиваются к ее словам. Флорес… и ты, вы очень почитаемы на вашей родине. Ты никогда не думала над тем, чтобы вернуться? Во Влахкис? Отец принял бы тебя с распростертыми объятиями.

– Вернуться? Нати, я никогда не была в стране между гор дольше одного лета.

Широким жестом она показала на палатки, наемников, кострища, коней, повозки, на весь лагерь.

– Вот это моя родина. Я дома там, где находится наш отряд. Флорес – моя семья. Она, и Берофан, и даже этот четырежды проклятый болван Наркан.

– Но ты влахака. Ты – Ана сал Дабран, и ты должна носить титул боярыни! – запротестовал Натиоле, на что Ана улыбнулась с издевкой.

– Я еще и Ана Бекезар. Мой отец – марчег Ардолии, забыл уже?

Он промолчал, и она продолжила:

– Какую родину мне могут предложить в стране между гор? Я нигде не буду желанна. На востоке я буду наполовину влахакой. А на западе? Разве на меня там не будут смотреть как на масридского бастарда? Флорес знала это еще тогда, поэтому и уехала. Даже она, кровь которой не порочна, не захотела там оставаться.

– Никто не окажет тебе неуважения, – тихо возразил Натиоле. – Ты принадлежишь нашей семье, наша кровь и плоть. Флорес боролась за свободу нашего народа. Ее имя чтят!

– Я такая же масридка, как и влахака. Плоть и кровь извечных врагов. Не важно, кто будет смотреть на меня, во мне будут видеть только то, что делает меня врагом.

– Но… – начал было он, однако Ана перебила его:

– Не ты. Не твой отец. Но сколько людей терпят в своих рядах масридов? Скольких бастардов уважают? Что случается с детьми от союза влахаков и масридов?

Ему не нужно было отвечать. Она увидела ответ в его глазах. Она почувствовала это даже во время коротких визитов в страну между гор. Неприятие и даже ненависть. Для одних она была влахакской проституткой, как мать, а другие называли ее масридской содержанкой. Она уже тогда решила, что никогда не разделит судьбу несчастных, которые были бастардами в стране между гор, родители которых были из разных народов и которых все ненавидели. Флорес знала это, поэтому перешла через Соркаты и оставила все это позади. Она искала новую жизнь, вдалеке от вековой озлобленности, которая пропитала все. Может быть, в империи наемники немного значили, особенно если они были женщинами. Но по крайней мере на их жизнь не посягали только из-за позора рождения.

– Ты – влахака, – наконец повторил Натиоле упрямо.

– Я – масридка, – холодно ответила она и отвернулась.

Она ушла с тренировочной площадки и не обернулась, хотя ей отчаянно хотелось этого. Одна ее часть жаждала поговорить с Нати, объясниться, вытащить занозу из раны в сердце. Но другая была слишком горда для этого. «И упряма. Особенность, которую приписывают как влахакам, так и моему отцу».

Натиоле не побежал за ней, когда она исчезла среди палаток, окунувшись в лагерную жизнь, в свою семью, в гуще которой, однако, она была одинокой.