Текст книги "Жена двух генералов драконов (СИ)"

Автор книги: Кристина Юраш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12
Дракон

Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Я хотел кричать. Требовать: «Сделайте что-нибудь! Спасите её!» Но слова застряли в горле, и я лишь молча смотрел на доктора, чувствуя, как мир вокруг меня рушится.

В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов. Я с трудом поднял взгляд и посмотрел на доктора, чувствуя, как внутри меня разгорается гнев и отчаяние. Я был бессилен, и это осознание разрывало меня на части.

Наконец, я нашёл в себе силы задать вопрос. Он прозвучал медленно, словно каждое слово давалось мне с огромным трудом, как будто это был последний глоток воздуха:

– А можно ли что-то сделать?

Доктор Меривезер вздохнул, его плечи опустились, и он развёл руками, словно признавая своё бессилие.

– К сожалению, нет. Если бы я мог… я бы давно попытался. Но эта боль… она не лечится. И я уверен – если бы все близкие, кто её знает, могли бы взять немного её боли… ей стало бы легче. Но, к сожалению, это невозможно.

Его взгляд был прямым, серьёзным и полным сочувствия. Он посмотрел на меня, и я почувствовал, как его слова проникают в самую глубину моей души, оставляя там неизгладимый след.

– Единственное, что мы можем сделать для неё, господин генерал… это оставить её в покое. Быть может, она найдёт в себе силы, чтобы вырваться из этой глубины. Обычно она чуть живее, чем сегодня. Я подозреваю, что что-то могло произойти. Какой-то толчок. Ухудшения подобного рода наступают у больных, когда они находят какую-то памятную вещь… Это очень ухудшает их состояние. Я вам говорю как доктор.

Я молчал.

Остаток дня я сидел в кресле, не сводя глаз с окна. За окном раскинулся сад, его деревья, словно уставшие от долгой жизни, склонялись под порывами ветра. Небо над ним затянули свинцовые тучи, которые, казалось, давили на землю своей тяжестью.

Не надо было играть эту мелодию. Теперь я сидел и жалел о своём поступке. Зря я это сделал.

Буря усиливалась.

Ветер становился всё более яростным, он словно хотел вырвать деревья из земли.

Дождь барабанил по стёклам и по крыше, как будто пытался проникнуть внутрь, сломать защиту и добраться до меня. Гром раскатами разрывал небо, а молнии, вспарывая темноту, освещали сад на мгновение и снова погружали его в черноту.

– Что я могу сделать? – думал я, глядя на эту стихию. – Как достучаться до неё? Как не дать ей уйти?

– Надеяться и верить, – заметил доктор. – Сейчас она призывает смерть… Это нормально. В её-то состоянии.

В коридоре раздались торопливые шаги, и громкий голос Харгривза эхом разнёсся по дому:

– Во время бури нельзя стоять у окон! – прокричал он. – Если что – стекло вылетит. Задерните плотно шторы! Во всех комнатах!

Он заглянул к нам, чтобы убедиться, что мы следуем его указаниям. Его взгляд был напряжённым, но в нём читалась решимость. Он кивнул и быстро зашагал дальше по коридору, оставляя за собой шлейф тревоги.

Я стоял и думал, что в её комнате шторы закрыты.

В голове мелькнула мысль: *«Хотя бы она в безопасности от осколков»*.

И тут я услышал.

Неожиданный звук, который невозможно было спутать ни с чем другим.

Не гром, раскатисто грохочущий над головой.

Не треск ветки, ломающейся под напором ветра.

А нечто иное, что заставляет вздрогнуть.

Треск.

Грохот.

Такой, что казалось – весь дом подпрыгнул.

– Генерал! – вбежал Харгривз, его лицо было бледным, словно мел, а глаза расширились от ужаса. – Дерево! Оно упало на дом! Проломило крышу! Оно упало… на комнату госпожи! Она там… под завалами… а мы не можем открыть дверь!

Глава 13
Дракон

Я не ответил.

Я уже бежал, не разбирая дороги.

Сердце колотилось, как молот в кузнице, дыхание вырывалось хриплыми рывками. Ноги несли меня через холл, по мраморному полу, который скользил под подошвами, словно масло.

Мир вокруг меня превратился в размытое пятно: крики, шум, грохот. Всё это исчезло, заглушённое грохотом в моей голове, который звучал так, будто это раскаты грома в бурю.

«Только не она. Только не теперь».

Эта мысль билась в моей голове, как бешеный зверь в клетке. Я перепрыгивал через ступени, не чувствуя ни боли, ни усталости. Лестница казалась бесконечной, и каждый шаг приближал меня к чему-то, чего я боялся больше всего на свете.

Возле тяжёлой деревянной двери столпились слуги. Их лица были бледными, глаза – испуганными. Я не остановился, чтобы спросить, что происходит, – я просто растолкал их в стороны. Они расступились, и я увидел ее закрытую дверь.

Наконец я достиг её двери.

На двери были следы лома. Кто-то пытался ее открыть снаружи.

Она была заперта изнутри, и это только усилило моё отчаяние. Я ударил в неё плечом, но дверь не поддалась. Я ударил снова, с такой силой, что костяшки пальцев заныли от боли.

«Магическая!» – пронеслось в голове.

Дверь дрогнула, но осталась на месте. Третий удар – и она вылетела, словно бумажный лист, а я отбросил ее в конец коридора с глухим треском.

Какая-то горничная ахнула и подпрыгнула от неожиданности.

Я ворвался внутрь, не давая себе времени отдышаться.

Комната была погружена в полумрак, но лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитое окно, позволял мне видеть достаточно, чтобы понять: здесь произошло что-то ужасное. Всё вокруг было разрушено.

Огромное дерево, мокрое, тяжёлое и ещё живое, с корнями, торчащими в воздух, лежало посреди пролома в стене. Оно ворвалось сквозь крышу, пробило потолок и рухнуло, придавив всё: кровать, кресло, портрет в раме, шкаф, стол – всё, что было связано с Элис.

Ветки, как когти, впивались в стены, скрипели, царапали дерево и нависали над дверным проёмом, словно пытаясь не пустить меня внутрь.

Пройти по комнате было почти невозможно.

Только по узкому, обвалившемуся проходу, между ветвями, между кусками разбитой черепицы, между лужами дождя, что лил прямо с неба. Под ногами хрустели обломки каменных статуэток, рамок картин.

Я шёл вперёд, не обращая внимания на боль и усталость. Моё сердце колотилось, как барабан, а в голове звучал только один вопрос: «Где она? Где Элис?»

– Элис! – закричал я, мой голос сорвался, как натянутая струна. – Элис! Ответь!

Тишина.

Глава 14
Дракон

Только дождь, неумолимый, как приговор, продолжал литься с небес, и ветер, завывающий, как дикий зверь, и скрип дерева, словно последнее дыхание умирающего мира.

Слуги вбежали за мной, их лица были полны ужаса и изумления. Они ахнули, замерли, не в силах поверить в происходящее. Кто-то вскрикнул, кто-то бросился к стене, будто пытаясь спрятаться от этого кошмара.

– О боги, – прошептал один из мужчин, его голос дрожал, как осенний лист на ветру. – Она под этим… Под всем этим! Бедная госпожа! Она наверняка уже мертва…

Я почувствовал, как внутри меня закипает гнев, словно раскалённая лава. Мои руки сжались в кулаки, а дыхание стало тяжёлым и прерывистым.

– Не говори глупостей! – рявкнул я так громко, что эхо разнеслось по комнате. – Ищите! Помогайте! Отодвиньте эти проклятые ветки!

В комнату ворвался доктор Меривезер, его лицо было бледнее стен, а саквояж в руках дрожал.

Он бросил его на пол и бросился на колени, словно ища утешение в земле. Его руки судорожно рылись в зельях, порошках и пузырьках, в надежде найти то, что среди них есть что-то, сможет спасти её, если она ещё жива.

– Она должна быть где-то здесь! – крикнул я, не в силах сдержать тревогу. – Под кроватью! За шкафом! В укрытии!

– Может, упала в подвал! – выкрикнул Харгривз, его голос звучал отчаянно. – Через пролом!

Он стоял возле пролома в полу, отодвигая любопытную служанку, которая решила заглянуть вниз.

– Нет, – прошептал я. – Она бы закричала. Она бы ответила. Она бы…

Я понимаю, что говорю ерунду! Она просто могла не успеть даже вскрикнуть. Но мне хотелось верить, что это – признак того, что она жива.

Я бросился вперёд.

Мои руки начали выламывать ветки, одну за другой. Я не чувствовал, как кора рвёт мою кожу, как дождь хлещет по лицу, как ветер завывает в ушах. Всё, что я слышал, – это голос моей совести, который кричал: «Найди её! Найди её!»

Я выталкивал тяжёлое, массивное дерево из-под груды обломков, сдвигая его с места дюйм за дюймом. Дерево, как будто сопротивляясь, не хотело поддаваться моим усилиям, цепляясь за всё подряд.

И тогда я озверел окончательно. Я рывком дёрнул его, вытаскивая наружу и бросая на аккуратно подстриженные кусты. В этот момент молния сверкнула так ярко, словно на секунду наступил день. Вода стекала по моим волосам, я сплёвывал её, вытирал с лица.

Под деревом я увидел лужу грязной воды, листья, ветки, доски, осколки стекла, обломки мебели, разбитую черепицу, разбросанные повсюду, как после урагана. Но среди этого хаоса я не увидел её.

– Элис! – снова закричал я.

– Где ты⁈

Тишина была ответом.

Лишь капли дождя, падающие с потолка, нарушали зловещую тишину, создавая зловещий ритм.

Я разгребал завалы, стараясь не обращать внимания на боль в руках и учащённое сердцебиение.

Сердце колотилось так, что казалось, оно готово было выпрыгнуть из груди.

Руки дрожали, но я продолжал, как будто от этого зависела моя жизнь. Мои глаза метались по обломкам, выискивая её платье, её волосы, её руку – что угодно, что могло бы указать на её присутствие.

И вдруг я остановился. Потому что её не было.

Ни под кроватью, ни под шкафом, ни в укрытии, ни в проломе, ни в подвале.

Её не было нигде.

Я огляделся, пытаясь найти хоть какой-то знак, хоть малейшую зацепку. Комната была в руинах, словно после землетрясения. Ветки, когда-то живые и сильные, теперь лежали мёртвыми, но в нём всё ещё теплилась жизнь. Они шевелились, как будто пытаясь прикрыть что-то, что я не мог видеть.

И тогда я увидел.

На полу. Под большой веткой.

Там, где раньше стоял её столик и лежали осколки зеркала вперемешку с какими-то флаконами.

Белая роза.

Та самая, что была у неё на свадьбе.

Сухая.

Не тронутая дождём.

Как будто кто-то положил её сюда намеренно.

Глава 15

Я очнулась.

Не от шума. Не от боли. От света.

Серого. Холодного. Пробивающегося сквозь узкую щель в полу, словно робкий луч надежды в кромешной тьме. В нем клубилась пыль.

Я лежала на старом, потрепанном ковре, покрытом толстым слоем пыли и паутины. Её тонкие нити, словно призрачные нити судьбы, переплетались в причудливый узор. Воздух был густым и тяжелым, пропитанным запахом старого дерева, затхлости и какого-то странного, тревожного забвения.

Я медленно села, чувствуя, как кружится голова.

Сердце колотилось, словно испуганный зверь в клетке. Я прижала руку к груди, словно проверяя, действительно ли оно всё ещё бьётся, или это лишь иллюзия, мираж, отголосок прошлого. Я боялась, что это всего лишь воспоминание, что я уже не живая, а лишь тень, призрак самой себя.

Я вспомнила.

Как лежала в своей уютной постели, укутанная в мягкое одеяло, и смотрела в потолок, на котором плясали тени от уличного фонаря. Я выпила снотворное зелье, которое помогало мне уснуть.

Я помню свою последнюю мысль перед сном: «А вдруг он жив? Вдруг он всё ещё где-то там, в этом огромном мире, и думает обо мне?»

И как заснула под монотонный, успокаивающий звук дождя, который барабанил по крыше, словно рассказывая мне какую-то древнюю, забытую сказку.

А теперь я здесь. Где – не знаю. Но это место похоже на чердак. На старую, заброшенную часть дома, которую давно никто не трогал. Пыль здесь лежала толстым слоем, покрывая всё: сломанную шкатулку с облупившейся позолотой, пыльные книги с потертыми корешками, обломки мебели, словно кто-то когда-то давно пытался здесь что-то найти, но так и не смог.

И вдруг я заметила ее. Записку. Она лежала на полу возле моей руки, небрежно брошенная, без конверта, без подписи. Ее края были слегка потрепаны, как будто ее долго носили в кармане.

Не было ни конверта, ни подписи.

Я осторожно подняла ее, чувствуя, как пальцы дрожат.

На листе – одно слово, выведенное знакомым почерком: «ЖИВИ!».

Я замерла, не веря своим глазам.

Сердце остановилось, словно его тоже парализовало.

Этот почерк…

Я бы узнала его среди тысячи других!

Он был на письмах, которые он писал мне в первые дни нашей любви. Тот, с кем я гуляла по саду, утопая в аромате цветущих роз и слушая, как ветер играет с листвой. Тот, кто целовал меня под луной, когда звезды казались ближе, чем когда-либо. Тот, кого я оплакиваю.

– Анталь… – прошептала я, и голос мой дрожал, как и всё внутри меня.

И в этот момент записка вспыхнула.

Не как обычная бумага, которую можно поджечь.

Нет, это было нечто большее.

Это был огонь, родившийся из воздуха, словно сама судьба решила напомнить мне о своем присутствии.

Пламя охватило лист, заставив его выпустить из рук. Огонь тут же сожрал слово, которое я так долго пыталась понять, и погас, оставив лишь пепел в моей руке.

Глава 16

Я смотрела на этот пепел, на то, что было его голосом, его присутствием, и поняла: «Я жива. Но кто-то не хочет, чтобы я умерла».

Эти слова эхом отозвались в моей голове, заставляя сердце биться быстрее.

Я встала, дрожа, как лист на ветру.

Каждый шаг отзывался болью в сердце, но я не могла остановиться.

Я нашла старую, скрипучую дверь, которая, казалось, простонала, когда я её открывала. За ней была лестница в знакомый коридор, тот самый, который вёл к моей комнате. Тот, по которому я ходила каждый день, словно он был частью меня самой.

Но теперь он казался чужим, как будто я вернулась из загробного мира, где всё было иначе, где время остановилось.

Я спустилась вниз, слыша, как бушует страшная буря.

Слуги стояли у двери моей комнаты, их лица были бледными, как у призраков. Один из них держал свечу, но его руки дрожали так сильно, что пламя почти угасло. Другая служанка прижимала руки к груди, словно пыталась удержать своё сердце, которое, казалось, готово было выскочить из груди.

– А что случилось? – спросила я, стараясь говорить твёрдо, хотя внутри меня всё дрожало.

Они обернулись, их глаза расширились от ужаса. Кто-то ахнул, кто-то отшатнулся, кто-то упал на колени, словно не веря своим глазам.

– О, боги… – прошептала одна из служанок, её голос дрожал. – Это… это невозможно…

Она сделала шаг вперёд, словно не веря своим глазам. Её пальцы дрожали, когда она осторожно прикоснулась к моей руке.

– Госпожа… Вы живы… – её голос был полон слёз и облегчения.

Я прошла мимо них, чувствуя, как их взгляды прожигают мою спину. Вошла в комнату и увидела ад.

Моя уютная комната, где всегда царил порядок и уют, теперь напоминала поле битвы.

Огромное дерево – мокрое, тяжёлое, ещё живое, с каплями дождя на листьях, – лежало посреди пролома в стене, словно гигантский страж, ворвавшийся в мой дом.

Ветки, как когти, впивались в потолок, придавили кровать, разбили шкаф на множество осколков, превратили трельяж в груду щепок.

В центре этого хаоса стоял он. Агостон.

Его мокрые волосы прилипли ко лбу, рубашка была порвана, руки в крови. Он стоял на коленях, его плечи дрожали от напряжения. Он пытался вытащить обломки огромной доски.

Рядом с ним, словно тени, стояли доктор Меривезер и дворецкий Харгривз. Их лица были покрыты пылью и грязью, в глазах читался страх.

– Господин, – хрипло сказал Харгривз, его голос дрожал. – Мы не можем найти тело. Но она должна быть здесь. Она не могла выйти. Дверь была заперта изнутри. Служанка обычно дежурит у ее двери. Она не могла пройти мимо.

Агостон поднял голову, его взгляд был пустым, как у человека, который потерял всё, что имел. Он не плакал, но в его глазах отражалась бездна отчаяния и боли.

В этот момент я почувствовала странную радость, разливающуюся по моим венам. Это было нечто большее, чем просто удовлетворение. Это была сладкая месть за всё, что он сделал.

Да! Он страдает! Я так хотела, чтобы он страдал.

И внезапно это чувство вдохнуло в меня жизнь. Словно месть за то, что не спас, не уберег, бросил, растекалась по моим венам, принося облегчение жгучей боли потери.

Глава 17

Но радость длилась недолго. Первым меня увидел доктор.

Он подошел к Агостону, который все еще стоял неподвижно, как статуя, и легонько толкнул его в бок.

Агостон повернулся в мою сторону и замер, не дыша, не моргая, только смотрел на меня с каким-то странным выражением лица.

Из его рук выпала дверца шкафа, которую он держал, и с грохотом упала на пол.

– Элис… – прошептал доктор, и его голос сорвался. – Как?..

Я не ответила ему. Вместо этого я подошла к обломкам, к тому месту, где когда-то стояла кровать. Это было место, где я лежала, где, по их мнению, я погибла. Я искала нечто важное. Неужели она погибла? Моя роза?

И вдруг я увидела ее.

Белую розу, ту самую, что была у меня на свадьбе.

Она лежала среди щепок, не сломанная, не потрёпанная, словно кто-то положил ее сюда самым бережным образом. Я выхватила ее из обломков и прижала к груди, как прижимают самое дорогое, самое хрупкое, самое святое.

– Вы… вы спаслись, – прошептал доктор Меривезер, глядя на меня с удивлением и восхищением. – Но как? Как вы вышли?

Я не знала, что ответить. Я не могла объяснить, как я оказалась здесь, как выжила после того, что произошло. Все, что я могла сделать, это держать розу в руках и чувствовать, как ее холод успокаивает мою бурю эмоций.

Харгривз, с бледным лицом, похожим на мраморную статую, подошёл ко мне. Его голос дрожал, как натянутая струна, готовая порваться.

– Миледи… – произнёс он, и в его глазах читался страх и неверие. – Как вы вышли из комнаты? Когда? Куда вы пошли? Мы искали вас повсюду.

Я посмотрела на них.

На Агостона.

На его порванную руку,

на его мокрые волосы,

на его глаза,

в которых читалось: «Я не верю. Я не могу поверить».

И снова воспоминания о сладкой мести, и внутри родилось желание сделать ему больно.

– Я не выходила, – сказала я тихо. – Меня вынесли.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Они разорвали тишину, которая казалась ещё более глубокой и звенящей, чем перед грозой.

Я очнулась на чердаке. Там была записка. В ней было только одно слово: «Живи», – произнесла я, глядя на Агостона.

Тишина.

Глубокая, звенящая.

Как перед грозой.

Агостон медленно поднялся с пола. Его движения были размеренными и спокойными, но в них чувствовалась скрытая сила. Он подошёл ко мне, не нарушая тишину, и остановился на расстоянии вытянутой руки. Его взгляд, холодный и пронзительный, словно лезвие, впился в меня. В его глазах не было ни радости, ни облегчения – только подозрение.

– И кто, по-вашему, вас вынес? – медленно произнёс он, его голос был низким и холодным, как лезвие ножа.

Я не смогла ответить сразу.

Вместо этого я огляделась вокруг, пытаясь найти что-то, что могло бы подтвердить мои слова.

Мой взгляд упал на обломки, разбросанные по полу, на розу, лежащую среди них, и на пепел в моей руке.

– Мой муж, – наконец произнесла я, глядя прямо в глаза Агостону. – Но не вы.

– Твой муж мертв! Он умер на моих глазах! – произнес генерал, перешагивая через обломки.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна гнева и боли. Я сжала кулаки, пытаясь сдержать слёзы.

– Значит, не настолько мертв! – выкрикнула я в ответ, мой голос дрожал от ярости и отчаяния.

Глава 18

Буря уже стихала, и последние капли дождя барабанили по крыше, словно природа наконец выдохлась после долгой и изнурительной борьбы. В воздухе витала свежесть, смешанная с запахом сырости, и казалось, что сама земля вздыхает, освобождаясь от тяжести ненастья.

Хавгривз, с его обычной учтивостью и сдержанностью, приблизился ко мне. Его голос звучал мягко, но в нем ощущалась настойчивость, как будто он знал, что я нуждаюсь в поддержке.

– Госпожа, – произнес он, склонив голову в знак уважения. – Вы могли бы на время восстановления вашей комнаты переехать в одну из гостевых спален. Это поможет вам избежать лишних неудобств.

На время восстановления комнаты – в одну из гостевых спален? О да! Я только за! Мысль о том, чтобы покинуть разрушенное крыло и оказаться в более спокойном месте, наполнила меня облегчением. Гостевые спальни находились дальше от комнаты Агостона, на другом этаже, и это радовало меня.

Подальше от разрушенного крыла, от пролома в стене, подальше от места, где я чуть умерла!

Я кивнула, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Хорошо, – сказала я, стараясь звучать уверенно. – Я согласна.

Не потому что боялась.

Нет, страх давно покинул меня, уступив место чему-то более мрачному и всепоглощающему.

Я просто знала, что мне нужно место, где я смогу дышать полной грудью, где не будет ни обломков, ни пепла, ни тени того, кто превратил мою жизнь в руины.

Хавгривз внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь понять, что скрывается за моей маской спокойствия. Но я не собиралась раскрывать свои истинные чувства. Не сейчас.

– Я помогу вам перенести вещи, – предложил он, и в его голосе прозвучала забота, которая была мне так нужна. – Эм… Если что-то уцелело… В чем я лично сомневаюсь! Мы постараемся побыстрее восстановить вашу комнату! Завтра же мы вызовем магов-реставраторов.

Дворецкий растерянно посмотрел на обломки, понимая, что погорячился с вещами.

– Спасибо, – сказала я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – Я буду вам очень признательна.

Агостон стоял в углу комнаты, скрестив руки на груди. Его глаза, холодные и проницательные, следили за каждым моим движением. Я упорно игнорировала его взгляд, делая вид, что не замечаю его присутствия. Каждый раз, когда мне нужно было посмотреть в его сторону, я скользила по нему равнодушным взглядом, словно он был всего лишь мебелью.

В новой комнате не было никаких траурных штор. Свет, проникающий сквозь большие окна, заливал помещение мягким, золотистым светом долгожданного рассвета, создавая ощущение тепла и уюта. Но мне было плевать на эту красоту. Я не могла усидеть на месте. Ноги сами несли меня к окну, и я выглянула наружу, пытаясь успокоить нервы.

Сердце колотилось.

Руки дрожали.

В голове – только одна мысль: «Если это был он… Если это был мой Анталь… значит, он не просто призрак. Значит, он имеет цель».

А призраки появляются не просто так. Я знала это с детства, когда мой разум ещё был полон фантазий и страхов. Они не приходят ради слёз. Они приходят ради предупреждения, ради мести или ради спасения того, кто им дорог.