Текст книги "Золушки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Ожидая ответа, он посмотрел за окно – солнце все еще светит! Даже странно.

Когда Фредрика ответила, Петер не удержался и с гордостью прокричал в трубку:

– Ну все, теперь он попался!

– Кто? – равнодушно спросила Фредрика.

– Кто-кто?! – удивленно и сердито воскликнул Петер. – Папаша, конечно! – объяснил он, решив не упоминать вслух имени Габриэля Себастиансона в такси.

– Понятно, – ответила Фредрика.

– Детская порнография! – торжествующе заявил Петер и увидел, как водитель такси покосился на пассажира в зеркало заднего вида.

– Что?! – удивилась Фредрика.

– Что слышала! – поддел ее Петер, с довольным видом откидываясь на сиденье. – Расскажу в Управлении. Ты где, кстати?

– Да так, съездила кое-что проверить, – помедлив, ответила Фредрика, – буду минут через пятнадцать. У меня тоже есть новости.

– Вряд ли поважнее этой, – ухмыльнулся Петер.

– Увидимся, – отрезала Фредрика и повесила трубку.

Довольно улыбаясь, Петер убрал мобильный. Вот это настоящая работа для настоящего полицейского! На самом деле, следственная группа сработала на славу! Девочка, конечно, умерла, и это, без сомнения, огромный провал для полиции, но… Сейчас ее смерть казалась Петеру практически неизбежной, как будто задача полиции заключалась не в том, чтобы спасти ребенка, а в том, чтобы вычислить убийцу. Полицейский думал о том, что, похоже, им удалось раскрыть жуткое убийство в рекордные сроки. Скоро, совсем скоро они найдут Габриэля Себастиансона, и Петер позаботится о том, чтобы лично присутствовать на всех допросах! Тут Фредрика ему уж точно не конкурент!

В кармане снова зазвонил телефон, Петер молниеносно вытащил его и посмотрел на дисплей: вот о ком он совсем забыл! Он так и не позвонил Ильве!

* * *

Раньше Алекс Рехт был в Умео всего один раз, он вообще до неприличия мало бывал к северу от Стокгольма. Однажды они ездили к родственникам Лены в Елливаре, а когда-то в молодости он заезжал в Хапаранду в гости к девушке, в которую был влюблен. Поездки можно пересчитать по пальцам одной руки.

После разговора с Петером настроение у комиссара значительно улучшилось: известие о том, что коллеги Габриэля Себастиансона обнаружили детскую порнографию на его компьютере, мало что меняло, но зато подтверждало гипотезу полиции. Слишком многое указывает на виновность Габриэля: он так и не объявился, избивал свою жену и хранил в компьютере детскую порнографию.

Алексу все было более-менее очевидно.

Пожалуй, некоторые сомнения вызывал лишь мотив преступления. Мешало то, что он так до сих пор не встретился с Габриэлем лично и не смог составить о нем мнение. Что он за человек? Просто сумасшедший, который, лишившись остатков рассудка, убил собственную дочь? Или дело не в этом? Неужели он настолько ненавидит Сару, что решил наказать ее, убив их общего ребенка?

В аэропорту Алекса встретил комиссар полиции Хуго Паульсон, звонивший Рехту накануне. Мужчины без тени улыбки пожали друг другу руки и вышли на парковку. Алекс заметил, что раньше аэропорт Умео был вроде бы куда меньше, но Хуго лишь пробормотал в ответ что-то вроде: «С годами память начинает нас подводить». Повисло молчание, оба комиссара сели в машину и поехали в город.

Алекс украдкой взглянул на Хуго Паульсона: «С годами»! Вообще-то Хуго рановато так говорить, они ведь почти ровесники, разве что у Хуго седины побольше да волосы пореже, а в остальном оба мужчины выглядели достаточно молодо.

– Мы остаемся молодыми благодаря нашим детям, – говорила Алексу Лена.

Комиссар увидел, что у Хуго нет обручального кольца. Может, у него и детей нет?

– Рехт – это немецкая фамилия? – спросил Хуго, пытаясь хоть как-то разрядить молчание.

– Отчасти немецкая, – ответил Алекс, – а вообще – еврейская.

– Еврейская?! – переспросил Паульсон и посмотрел на коллегу так, будто еврейская фамилия – это что-то из ряда вон выходящее.

– Да, но это долгая история, – улыбнулся Алекс. – Мой дедушка по определенным причинам унаследовал фамилию матери, которая была еврейкой, но поскольку его отец евреем не был, то традиции в семье не сохранились. То есть мой ближайший родственник-еврей – дедушка.

Алекс был готов побиться об заклад, что Хуго вздохнул с облегчением, но тот быстро сменил тему:

– Дело лежит в папке в бардачке. Можете ознакомиться, если готовы взглянуть на фотографии.

Алекс кивнул, достал папку и осторожно, почти благоговейно, вынул из нее небольшую стопку фотографий. На них, бесспорно, была Лилиан, тут и говорить не о чем.

В груди закололо. Сара Себастиансон с родителями прилетит самое раннее следующим рейсом – застряли в пробке по дороге в Арланду – и тогда можно будет провести опознание тела для соблюдения необходимых формальностей. Алекс еще раз взглянул на ужасные фотографии. Вообще-то процедура опознания тела – излишняя жестокость: и так ясно, девочка на фото, безусловно, Лилиан.

Алекс заерзал на сиденье – Хуго ездил на старом «саабе» с неудобными жесткими креслами, и у комиссара разболелась спина даже от непродолжительной поездки.

– Поедем сразу в больницу, – предложил Хуго Паульсон. – Поговорим с врачом, он может сообщить нам предварительную информацию о причине смерти. А после опознания, насколько я понимаю, ею займутся эксперты в Стокгольме?

– Вероятно, – согласился Алекс. – Значит, когда девочку обнаружили, она была мертва уже сутки?

– Именно так, – подтвердил Хуго. – Ее нашли около часа ночи.

Значит, после исчезновения из поезда Лилиан прожила менее суток, и, когда Сара получила посылку с волосами и одеждой, ее дочь уже точно была мертва.

– Вы допросили тех, кто обнаружил тело? – спросил Алекс.

Хуго кивнул. Да, обнаруживших тело врача и медсестру немедленно допросили. Оба подробно рассказали о том, что происходило вечером, и у полиции нет никаких оснований подозревать их в причастности к убийству.

– Есть ли основания полагать, что девочку лишили жизни в Умео? – осторожно задал вопрос Алекс.

Вопрос был важный, так как от этого зависело, какое полицейское управление будет нести юридическую ответственность за расследование, а определяется это местом совершения преступления, а не обнаружения тела.

– Сложно сказать, – признался Хуго. – Девочка некоторое время пролежала под дождем – возможно, около получаса, и мы опасаемся, что важные улики могло просто смыть… Кстати, от нее странно пахло, – быстро добавил Хуго, не давая Алексу вставить ни слова, – чем-то вроде ацетона. Видимо, ее пытались отмыть, но по какой-то причине засуетились и не довели дело до конца. Ногти острижены так коротко, как только возможно.

Алекс тяжело вздохнул. Почему-то эти подробности еще больше уверили его в виновности Габриэля Себастиансона. Преступник пытался отмыть ребенка, чтобы избавиться от улик, и даже постриг ей ногти, чтобы полиции не удалось ничего обнаружить, – в уме ему не откажешь!

Но зачем же ему подкидывать ее ко входу в больницу Умео?! Убийца Лилиан Себастиансон явно хотел, чтобы девочку обнаружили, но зачем?

Он издевается над нами, с горечью подумал Алекс. Издевается и подкидывает девочку нам прямо под нос. Смотрите, говорит он, смотрите, как близко я могу подобраться к вам! А вы меня не видите!

– Вот и приехали, больница, – сообщил Хуго, показывая в окно.

* * *

Поговорив с Петером, Фредрика Бергман сразу же позвонила в Шведские железные дороги и сообщила, что их беспокоит следователь из полиции, насчет ребенка, пропавшего два дня назад из скорого поезда «Экспресс-2000». Мужчина сразу понял, о чем идет речь.

– У меня к вам всего один вопрос, – начала Фредрика.

– Да-да?

– С чем была связана задержка поезда? Почему состав так долго простоял во Флемингсберге?

– Э-э-э, понимаете, дело в том, что поезд-то простоял всего пару минут…

– Понимаю, – перебила его Фредрика, – нам не важно, сколько простоял поезд, меня интересует лишь причина задержки.

– Так называемая сигнальная ошибка, – ответил мужчина.

– Ошибка? Из-за чего она произошла? – не унималась Фредрика.

– Вероятно, – вздохнул мужчина, – какие-то дети хулиганили на путях. Вы же знаете, каждый год кто-нибудь погибает – бегают по рельсам и сбивают сигнальные датчики! Чаще всего связь прерывается ненадолго: сигнал пропадает на пару минут, а потом связь восстанавливается.

– То есть вы хотите сказать, что к задержке привело мелкое хулиганство? – взволнованно уточнила Фредрика.

– Вот именно, – подтвердил мужчина, – ну, или датчик, конечно, могло задеть какое-нибудь животное, хотя это маловероятно, так как сигнал перестал поступать с того датчика, который находится совсем рядом со станцией.

– Спасибо за информацию. – Фредрика занесла имя мужчины в мобильный. – Я перезвоню вам в ближайшее время, задам еще пару вопросов и попрошу представить нам официальный отчет о происшествии в письменном виде.

Нажав «отбой», девушка крепко вцепилась в руль. Она боялась даже думать о том, что потеряла следственная группа, не став разрабатывать такую очевидно важную гипотезу.

Разумеется, возможно, что женщина из Флемингсберга работала в паре с Габриэлем Себастиансоном, нервно сглотнув, подумала Фредрика. Вообще-то маловероятно, но на совещании она представит дело именно так, иначе ей просто не дадут дальше заниматься этим вопросом.

Никакого торжества Фредрика и близко не ощущала. Вся эта история от начала до конца наводила на нее ужас! Взгляд девушки затуманился, когда она вновь подумала о том, сможет ли Сара Себастиансон найти в себе силы опознать тело своей погибшей дочери.

Однажды, несколько лет назад, в каком именно году, Алекс не помнил, его свекровь попала в больницу с диагнозом «неизлечимая форма рака печени и поджелудочной железы». Лена пришла в отчаяние: что же теперь будет с папой? Как их с Алексом дети будут расти без бабушки?

О детях Алекс не особенно беспокоился: конечно, они будут скучать по бабушке, но отец Лены… вот кому действительно придется нелегко…

– Мы должны поддержать папу, – сказала Лена в тот вечер, когда они узнали о несчастье.

– Само собой, – ответил Алекс.

– Не само собой, Алекс! Это не так просто! В жизни бывают моменты, когда человеку требуется вся любовь и поддержка, какую он только может получить!

Память об этом нахлынула на Алекса, когда он вместе с Хуго Паульсоном сидел в Университетской больнице города Умео, в кабинете судмедэксперта Сони Лундин. Именно она составила первичное заключение о причинах смерти Лилиан Себастиансон.

– Сначала мы не знали, кто должен заниматься телом, – нахмурилась Соня Лундин. – Мы же не знаем, где было совершено преступление: здесь или в Стокгольме.

Алекс пристально смотрел на Соню: высоковатый для женщины рост, проницательное лицо. Алексу такие нравились. Чем-то, кстати, похожа на Фредрику Бергман – жаль, Фредрике, в отличие от Сони, не хватает характера.

– Однако, ознакомившись с подобными прецедентами, мы решили составить хотя бы предварительное, начальное заключение, чтобы не тормозить следствие, – продолжала Соня. – Ничто не указывает на то, что девочка подверглась насилию, по крайней мере, на первый взгляд следов сексуального насилия нет, – начала она, и Алекс выдохнул с некоторой долей облегчения.

Соня заметила это и предостерегающе подняла руку:

– Хочу подчеркнуть, что факт сексуального насилия нельзя исключить до проведения более детальной экспертизы!

Алекс кивнул: разумеется, он это прекрасно понимает.

– Сначала причина смерти была мне неясна, – призналась Соня Лундин. – Но, поскольку девочку обрили налысо, я внимательно осмотрела череп и обнаружила то, что искала!

– Что именно? – спросил Хуго.

– Ссадину на макушке. И след укола на шее.

Хуго и Алекс одновременно подняли брови.

– Не берусь утверждать на сто процентов, пока не будут взяты все необходимые анализы и пробы, но предварительно могу сказать, что, видимо, ей пытались сделать укол прямо в макушку, а когда это не удалось, яд ввели уколом в шею, что и убило девочку.

– Это что же, обычная практика? – Хуго недоуменно посмотрел на эксперта.

– Я, во всяком случае, с подобным не сталкивалась, – ответила Соня. – К тому же неясно, почему сначала убийца пытался сделать инъекцию прямо в макушку.

– Какой яд использовал убийца? – спросил Алекс.

– Пока неизвестно, для этого необходимо провести анализы, – развела руками эксперт.

– Но до инъекции она была в сознании? – спросил Хуго, заерзав на стуле.

Соня Лундин слегка улыбнулась. Участливой улыбкой.

– Я понимаю, о чем вы, но, к сожалению, не могу вам ответить на этот вопрос. Скорее всего, девочке сначала ввели успокоительное, но точно ничего сказать не могу.

В кабинете повисла тишина. Хуго откашлялся, Алекс нервно крутил на пальце обручальное кольцо, а потом спросил:

– Как будем действовать дальше?

– Это лучше знать вашему коллеге, – ответила Соня, кивая на Хуго.

– Дождемся родственников девочки и проведем опознание, – решительно заявил тот. – Если в течение дня не появится никаких улик, указывающих на то, что преступление совершено в Умео, то тело девочки доставят в центр судмедэкспертизы в Сольне для проведения вскрытия. Алекс, когда прилетает мама девочки и ее родители?

Алекс взглянул на часы:

– Примерно через час.

К превеликой радости Фредрики, Петер был слишком занят своими делами и не стал расспрашивать, где она была и почему до сих пор не съездила к матери Габриэля Себастиансона.

Фредрика зашла к Петеру в кабинет, когда тот с головой ушел в составление запроса в прокуратуру.

– Скоро получим ордер на заочный арест! – возбужденно сообщил ей Петер.

«Ну и видок у тебя, – подумала девушка, – чем это ты вчера занимался?!» Но от комментариев воздержалась.

– А еще надо получить ордер на обыск его квартиры на Эстермальме, комнаты в доме родителей и рабочего кабинета, – добавил Петер.

– А что мы ищем? Ну, в смысле по официальной версии? – поинтересовалась Фредрика.

– Официально – детскую порнографию, а на самом деле – все, что может подсказать нам, куда пропал этот ублюдок! Я только что с Алексом говорил, девочке, похоже, сделали инъекцию яда прямо в голову. Бред какой-то!

Фредрика сглотнула. Очередная жуткая подробность, которая никак не вписывалась в ее картину мира.

– Нам предоставят дополнительные ресурсы, – добавил Петер. – Еще несколько следователей, которые помогут провести опрос знакомых Габриэля.

– Хорошо, – сдержанно ответила Фредрика.

И подумала, не спросить ли, кто принимает решения в отсутствие Алекса. Она догадываясь, что услышит в ответ, но наконец все-таки решилась и спросила.

– Алекс сказал, что я, – гордо ответил Петер и так победоносно посмотрел на Фредрику, что ее затошнило.

Только и ждал, пока она спросит! А Фредрика и повелась, как ребенок!

– Я с новеньким поеду на работу к Габриэлю, объясню ему, что к чему, – продолжал между тем Петер. – Габриэль Себастиансон, видимо, довольно близко общался с коллегами, мог что-нибудь и рассказать. А ты можешь взять новенькую барышню и вместе с ней допросить знакомых Сары.

Не успела Фредрика возразить, как Петер воскликнул:

– Блин, как круто! Проведем три обыска одновременно, не каждый день удается поучаствовать в планировании такой крупной операции! – радостно заявил он, и Фредрика подумала, не выпил ли парень энергетиков.

– Вообще-то ребенок умер. Ты уж извини, что я не разделяю твоих восторгов, – тихо сказала она, вышла из кабинета Петера и направилась на поиски новой коллеги.

Сначала Петер хотел побежать за ней и устроить ей хорошую взбучку, чтобы она раз и навсегда поняла, что к чему. Да кто она такая, чтобы его воспитывать?!

Впрочем, если подумать, то Фредрика права: они расследуют убийство. Только вот работой руководит Петер, а не она, поэтому не стоит и опускаться до разговоров с ней! И он точно не позволит ей испортить ему настроение! Если уж он пережил разговор с Ильвой, точнее, ее монолог, то уж какая-то дурочка на работе ему точно не помеха!

Петер вспомнил о разговоре с женой и поежился. Ильва, мягко говоря, была вне себя: за ночь она успела обзвонить всех его коллег, но никто из них не знал, где он. Ильва уже собиралась заявить в полицию о том, что муж пропал. Петер был глубоко благодарен, что она этого не сделала, а просто уснула на диване. И пообещал, что, когда придет домой, они сядут и поговорят, но все-таки рассказал ей последние новости в деле о пропавшей девочке, объяснив, что вряд ли придет с работы рано.

Пришлось признать, что Ильву глубоко потрясло известие о гибели девочки – жена тут же сменила гнев на милость. Однако все равно не поверила до конца, что он всю ночь пробыл на работе. Да, врать надо учиться… Или перестать спать с Пией Норд. Положа руку на сердце Петер сомневался в своих способностях насчет как того, так и другого, но попробовать-то стоит!

Ему снова позвонил Джимми. Брат был расстроен и взволнован: вместе с другими пациентами он собирался на кулинарные курсы и хотел спросить, что по этому поводу думает Петер.

– Конечно, все будет хорошо! – заявил Петер обычным, полным оптимизма голосом, которым всегда разговаривал с братом. – У тебя все прекрасно получится!

– Точно? – усомнился Джимми.

– Точно! – заверил Петер.

Прошлое вновь завладело им: он вспомнил то время, когда все было по-другому, когда Джимми был смельчаком, а Петер – трусом.

– Я могу раскачаться еще выше, Петта! Выше всех!

– А вот и нет, вот и нет, вот и нет!

– А вот и да, Петта, выше всех на целой улице!

Неужели Джимми, вырасти он здоровым, так и остался бы круче него? Или, может, угомонился бы со временем?

Петер попытался сосредоточиться на работе. Наверное, Джимми – единственный человек на всем белом свете, к кому он питал безоговорочную преданность с самого детства. С другой стороны, только перед Джимми Петер испытывал такое чувство вины и никого больше не любил так беззаветно.

Запрос в прокуратуру почти готов. Еще пара штрихов – и все. Теперь надо отвезти нового сотрудника в офис Габриэля Себастиансона, а потом самому поехать с Фредрикой к матери Себастиансона. Не каждый день можно посмотреть, как живут настоящие богачи!

Прошло уже несколько часов после крайне жестокого пробуждения, и сейчас Петеру думалось полегче. Он все время пил воду и принял несколько таблеток панадола. Может, самому поехать на место обыска? Нет, за руль еще рановато… хотя кто станет проверять на алкоголь полицейского, который направляется на место обыска? Тут нужно реальное невезение, а это – не про Петера Рюда! Нет, он – везунчик!

Эллен Линд была потрясена. Она не сомневалась, что рано или поздно Лилиан Себастиансон воссоединится с мамой, поэтому известие о смерти девочки шокировало ее. Она позвонила любимому на мобильный, несмотря на то что вчера тот позволил себе грубо с ней разговаривать, но попала на автоответчик.

– Вы позвонили Карлу, будьте любезны, оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, и я перезвоню вам при первой возможности.

Эллен вздохнула: а она-то надеялась увидеться сегодня вечером, хоть ненадолго! Вероятность найти за такой короткий срок кого-нибудь, кто сможет посидеть с детьми, почти нулевая, но ведь когда-то все должно наконец наладиться! Он ей нужен! Ей отчаянно хотелось иметь право на такие чувства, хотелось чувствовать, что хотя бы иногда она имеет право нуждаться в нем. Неужели она требует слишком многого?!

Она оставила сообщение на автоответчике и, объясняя, что произошло, вдруг разрыдалась. Бедную девочку бросили прямо на улице, голую, под дождем!

Эллен уставилась в монитор: она с трудом могла вспомнить, чем только что занималась. Лишь с немым восхищением наблюдала, как Петер и Фредрика носятся взад-вперед по коридору – они в самой гуще событий, на самом острие расследования.

Перед отъездом в Умео Алекс дал Эллен по телефону четкие инструкции: она ни в коем случае не должна никому рассказывать о том, чем закончилось дело об исчезновении Лилиан, пока не будет проведено официальное опознание тела с участием матери девочки! Ни при каких обстоятельствах Эллен не должна рассказывать подробности: что девочке обрили голову или что в компьютере ее отца нашли детскую порнографию. Эллен следила за новостями по Интернету – сообщение о том, что тело ребенка найдено, было на первых страницах всех новостных сайтов.

В дверь постучали, и Эллен встрепенулась – в кабинет вошел Матс, аналитик из Государственной уголовной полиции.

– Прошу прощения за беспокойство, – вежливо начал он.

– Ничего страшного, – улыбнулась Эллен. – Я просто задумалась…

– Петер говорил, что мы получили разрешение прокуратуры на ПТ и УМН Габриэля Себастиансона. Вам об этом известно? – спросил Матс. – В смысле на прослушивание телефона и установление места нахождения абонента, – пояснил он, видя недоумение Эллен.

– Спасибо, я знаю, что это значит! – рассмеялась она. – Обычно прослушивание можно начинать где-то через час, можете поговорить с техотделом, они лучше знают. Ну и потом оператор «Теле-2» должен предоставить нам распечатку звонков с мобильного Габриэля за последние два года, когда она придет – не знаю.

– Уже пришла, час назад. Я проверил все вызовы за последние дни. С момента исчезновения ребенка он звонил всего по трем номерам: матери, адвокату и был еще один международный звонок, который мне не удалось отследить. Судя по коду, в Швейцарию. Еще ему пришло несколько СМС-сообщений.

– В Швейцарию? – удивленно взглянула на Матса Эллен.

– Да, – кивнул аналитик, – но кому – неизвестно. Если мать продолжает утверждать, что не видела сына в последние дни, значит, врет. Я проверил, откуда совершались звонки – начиная со вторника телефон Габриэля Себастиансона несколько раз засекли рядом с домом его родителей. Последний раз – сегодня в шесть утра.

– Дело пошло, – присвистнула Эллен.

– Еще как, – согласился Матс.

Фредрика, превышая скорость, неслась к дому семьи Себастиансонов. На этот раз она не стала звонить и предупреждать о своем приезде. Мало того, она не стала дожидаться указующего перста Теодоры Себастиансон, резко затормозила прямо у входа, выскочила из машины чуть ли не на ходу, поднялась на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки и два раза позвонила в дверь – тут же раздался звук поворачивающегося в замке ключа, и дверь распахнулась.

Увидев Фредрику, Теодора, мягко говоря, не обрадовалась.

– Что это вы себе позволяете?! – на удивление громогласно возопила хрупкая пожилая дама. – Врываетесь на частную территорию, хорошо хоть, дверь не вышибли!

– Во-первых, частной территорией это назвать сложно, во-вторых, дважды позвонила в дверь, а в-третьих… – Фредрика взяла себя в руки – нельзя так реагировать на нападки этой безумной старухи! – и заговорила спокойнее: – А в-третьих, боюсь, что у меня есть для вас крайне печальные известия. Могу я пройти в дом?

Теодора недоуменно уставилась на Фредрику, но та не отвела взгляд. Сегодняшняя блузка на пожилой даме снова была заколота брошью под самым подбородком – казалось, для того, чтобы дама не забывала высоко держать голову.

– Вы нашли ее? – медленно проговорила она.

– Нам лучше пройти в дом, – мягко настаивала Фредрика.

– Нет, скажите сразу, – замотала головой Теодора, не сводя с девушки глаз.

– Да, нашли, – подтвердила Фредрика, не будучи до конца уверенной, можно ли сообщать пожилой даме о смерти внучки вот так запросто, стоя в дверях.

Теодора замерла и долго молчала, а потом отошла в сторону, пропуская Фредрику в дом, и коротко сказала:

– Проходите.

На этот раз Фредрика уже не засматривалась на обстановку дома по дороге из холла в гостиную. Теодора медленно присела на кресло рядом с чайным столиком. Слава богу, кофе не предложила, подумала Фредрика. Она тихонько села напротив Теодоры и положила подбородок на сцепленные ладони.

– Где ее нашли?

– В Умео, – ответила Фредрика.

– В Умео?! – вздрогнула Теодора с искренним недоумением на лице. – Как… вы уверены, что это она?

– Да, к сожалению, уверены. Мать и бабушка с дедушкой вскоре проведут формальное опознание тела, но мы совершенно уверены, что это она. Вы имеете какое-то отношение к Умео? Или, возможно, вам известно что-то подобное о Саре Себастиансон или вашем сыне?

Теодора медленно сложила руки на коленях и заговорила.

– Как я уже говорила вам во время прошлой беседы, я мало слежу за жизнью невестки, – строго сообщила она. – Однако, насколько мне известно, ни ее, ни моего сына ничего с Умео не связывает. Как, впрочем, и меня. Никогда там не была.

– Может быть, у вас там живут друзья или знакомые?

– Дорогая, говорю вам, я там ни разу не была! – повторила Теодора. – И никто из моей семьи тоже. Возможно, Габриэль ездил туда по работе, но, честно говоря, я не знаю.

– Кстати, насчет Габриэля, – подхватила Фредрика, – он вам не звонил?

– Нет, – тут же собравшись, ответила Теодора, – не звонил.

– Это точно?

– Совершенно точно!

Женщины сверлили друг друга взглядами, меряясь силой.

– Могу я осмотреть его комнату? – спросила Фредрика.

– На этот вопрос я вам уже отвечала, – отрезала Теодора. – Вы не увидите ни единого квадратного сантиметра этого дома, пока у вас не будет ордера на обыск!

– Ордер у меня есть, – сообщила Фредрика и услышала, как к дому подъехало несколько машин.

Глаза Теодоры расширились от неподдельного удивления.

– К тому же вашему сыну не пойдет на пользу, если вы откажетесь помогать полиции в поисках убийцы вашей собственной внучки, – вставая, заявила Фредрика.

– Если бы у вас были дети, то вы бы знали, что детей не предают. Никогда! – надломленным голосом прошептала Теодора и наклонилась к Фредрике. – Если бы Сара понимала это, то с Лилиан ничего бы не случилось. Где она была, когда пропала Лилиан?! Ничтожество!

Где была? В западне, куда ее заманил человек, который ненавидит ее больше всего на свете, подумала Фредрика, но промолчала.

На секунду в глазах пожилой женщины промелькнула усталость и что-то похожее на боль.

Она страдает куда сильнее, чем старается показать, мелькнуло в голове у Фредрики, пока они с Теодорой шли к двери, чтобы впустить ожидавших на крыльце полицейских.

* * *

Войдя в гостиную Теодоры Себастиансон, Петер Рюд просто глазам своим не поверил: не дом, а настоящий музей! Самочувствие и так довольно мерзкое, так еще эта ведьма таращится на него из угла! После того как он поздоровался и объяснил ей суть дела, у нее ни один мускул на лице не дрогнул. Старуха просто отошла в дальний угол комнаты и уселась в кресло.

Петер быстро обошел цокольный этаж: ни следа Габриэля Себастиансона. Но ведь он был здесь совсем недавно! Непостижимым образом Петер чувствовал, что Габриэль где-то рядом.

– Когда вы в последний раз виделись с сыном? – спросил Петер, обойдя дом и вернувшись в гостиную.

– Госпожа Себастиансон не станет отвечать ни на какие вопросы, – произнес резкий голос за спиной у Петера.

Полицейский обернулся: там стоял неизвестный мужчина, довольно высокий и широкоплечий, с крупными чертами лица и темными волосами. Петер невольно почувствовал к нему уважение.

Мужчины пожали руки, незнакомец представился адвокатом семьи Себастиансон. Петер вкратце объяснил причины обыска.

– Детская порнография?! – взвизгнула Теодора, вскакивая с кресла. – Вы совсем с ума сошли?! – Она быстро просеменила через всю комнату и встала напротив мужчин. – Я думала, вы ищете Габриэля!

– Как я уже говорил, и его тоже, – ответил Петер. – Спешу сообщить, что ваш сын объявлен в национальный розыск! Помогая ему, вы можете оказаться соучастницей преступления, в зависимости от того, по какой статье он будет осужден. Ваш адвокат может подтвердить мои слова.

Взгляд Теодоры вновь стал отсутствующим, как будто она не слышала слов полицейского. Петер тяжело вздохнул, вышел из комнаты и быстро поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где находилась комната Габриэля.

– Ну как дела? – нервно поинтересовался он осипшим голосом. – Нашли что-нибудь?

Невысокая сотрудница встала с пола – она ползала на четвереньках, заглядывая под кровать – и доложила:

– Все чисто! Но он точно был здесь: кровать застелена небрежно, простыни смяты. Могу с уверенностью сказать, что сегодня он ночевал здесь.

– У него наверняка есть ноутбук! – помрачнев, предположил Петер.

– Скорее всего, – согласился другой полицейский, – но ноутбук он наверняка держит при себе, здесь его искать бесполезно…

– Ну да, – устало признал Петер. – Никаких фотографий, ничего такого?

– По нулям, – отозвалась первая сотрудница.

– Ладно. То есть все, что мы можем сказать наверняка – он здесь ночевал, – подытожил Петер.

Полицейские кивнули.

– Хорошо, – проворчал Петер. – Позвоню другим группам, узнаю, что они нашли в офисе и в квартире на Эстермальме.

Однако для начала Петер позвонил на работу, где Эллен сообщила ему, что Матс изучил распечатку звонков Габриэля и что по задействованным вышкам мобильной связи можно подтвердить нахождение подозреваемого в родительском доме. Больше новостей не поступало, хотя фотографию девочки опубликовали во всех газетах и показали в новостях. Да, кстати, уже второй человек припомнил, что какой-то мужчина нес Лилиан на руках по вокзалу, так что эти показания подтвердились. А в остальном – ничего нового.

Затем Петер решил позвонить в группу, которая производила обыск в кабинете Габриэля. Компьютер конфисковали, его содержимым займутся, как только будет сформирована группа добровольцев, готовых ознакомиться с этим ужасом. Перепиской Габриэля займутся в ближайшее время. Его начальник подтвердил, что у Габриэля также имеется рабочий ноутбук, но где – неизвестно. Других, кроме компьютера, носителей с детской порнографией не обнаружено.

Потом Петер попробовал дозвониться до нового следователя, допрашивающего коллег Габриэля Себастиансона. Тот коротко ответил, что занят, и пообещал перезвонить в течение часа.

Полицейский не очень понимал, как относиться к информации, добытой на данной момент. Габриэль Себастиансон намеренно скрывается от полиции – отлично, мамаша явно лжет, прикрывая сына, – прекрасно, известно, где он находился предыдущие дни, – хорошо! Но как он мог так сглупить и сохранить фотографии на стационарном рабочем компьютере, если у него есть ноутбук? Зачем ему прятаться у мамы, ведь полиция, разумеется, начнет искать его именно там? Если убийца – Габриэль Себастиансон, то стал ли местом совершения преступления дом его родителей? Значит, бабушка – его сообщница?

Петер инстинктивно чувствовал, что это маловероятно. А может, Габриэль Себастиансон держал Лилиан в доме, а бабушка об этом не знала? Если он, к примеру, дал Лилиан снотворное? Нет, вряд ли…

Петер огляделся: неужели Лилиан действительно умерла в этом доме? В таком случае надо срочно получить у прокурора ордер на то, чтобы перевернуть этот дом вверх дном и выяснить, где это произошло. Хотя Алекс позвонил из больницы и сообщил, что Лилиан умерла от яда, введенного в голову путем инъекции, значит, убийца вполне мог и не оставить улик…