Текст книги "Золушки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Однако стоило любовнице спросить у Петера, не собирается ли он уйти от жены, как он тут же прекратил эти встречи. Она что, свихнулась?! Уйти от Ильвы из-за какой-то любвеобильной бабы с работы? Пиа, видимо, вообще не понимает, что в этой жизни важно, решил Петер и отшил ее по CMC.

Вскоре его повысили по службе, он ушел с участка, раньше многих дослужился до инспектора полиции, затем попал в легендарную следственную группу Алекса Рехта и с головой ушел в работу. Ильва начала говорить о том, как здорово будет осенью: Петер возьмет отпуск по уходу за ребенком, а потом малыши пойдут в садик. В конце мая они всей семьей съездили на неделю на Майорку, где Петер впервые за десять месяцев переспал с Ильвой, и все постепенно начало возвращаться на круги своя.

– Прошу, не торопись, – предупреждала его мама, – Ильва еще очень ранима!

Вообще-то Петеру Ильва до сих пор казалась странной, но неделя на Майорке вселила в него надежду. Жена медленно, но верно становилась похожей на себя. Если он расскажет о своей интрижке с Пией Норд, то все испортит, решил Петер. К тому же на тот момент он вполне заслужил немного расслабиться.

Июль подходил к концу. Со времени их поездки на Майорку прошло две недели. На случай, если вдруг взгрустнется, Петер не стал удалять телефон Пии из записной книжки. Он искренне надеялся, что ему не придется им воспользоваться, но ведь никогда не знаешь.

Иногда он просто не мог смириться с тем, какой жизнью ему приходилось жить, эмоции перехлестывали через край, и молодой человек срывался. Именно это случилось в тот вечер, когда он переспал с Пией Норд, и это же произошло вчера вечером.

– Ты все это время был на работе? – спросила Ильва.

Петер замер от удивления. Это еще что за дела?! Она еще и недовольна?!

– Да, у нас вообще-то ребенок пропал!

– Я слышала, – отозвалась Ильва, оторвав наконец взгляд от чашки. – Не знала, что ты работаешь над этим делом.

– Девочка пропала сегодня днем, – огрызнулся он, доставая пиво из холодильника и бокал из буфета, – а до этого никакого дела и не было. Теперь вот сообщаю: да, я работаю над этим делом! – добавил он, чувствуя, как бокал с пивом приятно холодит руку.

– Мог бы позвонить, – с упреком в голосе сказала Ильва.

– Но я же позвонил! – начал выходить из себя Петер и глотнул пива, чтобы успокоиться.

– Ну да, в шесть вечера, – устало пробормотала Ильва. – Позвонил и сказал, что задержишься, но придешь не позже восьми. А сейчас – десять. Ты что, не понимаешь? Я волновалась!

– Правда? А я думал, тебя вообще мало волнует мое существование! – парировал Петер и тут же пожалел о сказанном.

Иногда, в моменты усталости, такие глупости сами срывались с языка. Он посмотрел на Ильву поверх бокала – у жены в глазах стояли слезы, а потом она выбежала из комнаты.

– Ну, Ильва, черт, ну прости! – вполголоса крикнул он ей вслед.

Вполголоса – чтобы не разбудить детей, «прости» – чтобы она не расстраивалась. Ну почему чьи-то потребности вечно оказываются важнее его собственных!

А вот теперь, утром, Петера снова одолели муки совести. Он просто не понимал, как так вышло: он же ей позвонил! Второй раз не стал звонить, чтоб не разбудить детей! По крайней мере, он пытался уговорить себя, что не стал звонить именно поэтому.

Ночка выдалась отвратительная. Мальчики проснулись, заплакали, и родителям пришлось взять их к себе на двуспальную кровать. Петер заснул, обнимая рукой одного из сыновей – так тот спал поспокойнее.

Когда Петер ехал домой с работы, он надеялся, что Ильва еще не спит и не прочь заняться сексом. Господи, какая наивность! С тех пор как они вернулись с Майорки, она согласилась заняться любовью всего один раз! Он не мог рассказать об этом даже закадычным друзьям, с которыми каждый четверг сидел в сауне после матча в хоккей с мячом!

Это просто унизительно! Я что, не имею права спать с собственной женой?!

А унижать Петера никому не позволено, это уж точно!

Когда они с Ильвой познакомились, шесть лет тому назад, в ней кипела жизнь… Он и подумать не мог, что когда-нибудь изменит ей, но неужели это называется «измена»? Она же уже год не хочет заниматься сексом, а в представлении Петера год – это целая вечность!

Ильва, Ильва, куда ты уходишь от меня?

А в кармане брюк тем временем лежал мобильник с номером Пии Норд.

Надо просто позвонить, поговорить с ней поласковее, намекнуть, что это он виноват в том, что они так глупо расстались, – и она наверняка захочет снова с ним встретиться. Петер заерзал на стуле: вынужденное воздержание лишает меня способности рассуждать, уговаривал он себя. Лишает способности рассуждать и остатков спокойствия. Надо немного отвлечься, тогда и работа лучше пойдет!

Дрожащими пальцами он нащупал в кармане мобильник. Несколько гудков, и в трубке зазвучал ее голос:

– Алло?

Ее хриплый голос тут же вызвал жаркую волну воспоминаний, безумных воспоминаний! Петер нажал «отбой», нервно сглотнул и провел рукой по волосам. Надо взять себя в руки, сейчас не время терять голову. Совершенно неподходящий момент, подумал он и набрал номер Джимми, чтобы узнать, как поживает брат.

В комнату заглянула ассистентка Эллен:

– Звонил Алекс, сказал, чтобы ты передал фотографию девочки в СМИ. Вчера им ее так и не отправили.

– Конечно, без проблем. – Петер выпрямился.

Алекс Рехт нервничал, собирая группу на летучку после визита к Саре Себастиансон. Рядом с местами Сары и Лилиан Себастиансон обнаружен след от ботинка сорок шестого размера. Никаких иных технических улик в распоряжении следственной группы не было. Алекс надеялся, что коробка, которую они отправили в Государственную криминалистическую лабораторию, окажется более полезной.

Содержимое коробки выглядит устрашающе – это ясно и без экспертизы. Действия преступника казались настолько четко спланированными, такое не под силу психически здоровому человеку! Что, черт побери, происходит?

– Фредрика, выжми из матери Габриэля Себастиансона все, что можно! Любую информацию! – жестко распорядился Алекс.

Фредрика сдержанно кивнула и сделала пометку в блокноте, с которым никогда не расставалась. Алекс подумал, что ничуть не удивится, если в один прекрасный день она заявится на работу с диктофоном.

– Эта посылка в корне меняет дело, – начал он. – Теперь мы с уверенностью можем сказать, что исчезновение Лилиан – не случайность, а спланированное похищение. Похититель знал, кто она, явно хотел навредить ее маме и сейчас прячет ее в неизвестном нам месте. На данный момент, – комиссар закашлялся, – нам пока не удалось допросить Сару, но во время вчерашней встречи она не упоминала ни о каких других недоброжелателях, за исключением бывшего мужа. До тех пор пока не появятся другие зацепки, например от звонящих по горячей линии, мы отрабатываем гипотезу, что девочка находится у Габриэля Себастиансона. Вопросы? – спросил Алекс и посмотрел на Фредрику, которая, вопреки его ожиданиям, не произнесла ни слова.

Все молчали, но Петеру явно не сиделось на месте, поэтому Алекс спросил:

– Что у нас с горячей линией? Появилось что-нибудь полезное?

– Нет, – помедлив, ответил Петер, качая головой, и покосился на приглашенного аналитика из уголовной полиции. – Нет, ничего конкретного сообщить не могу: звонки продолжают поступать, но что-то определенное можно будет сказать лишь после того, как по телевидению и в газетах опубликуют фотографию девочки.

– Но фото хоть разослали? – кивнув, уточнил Алекс.

– Конечно, – быстро отреагировал Петер.

– Хорошо, – пробурчал себе под нос Алекс, – хорошо… Кто-то должен был что-нибудь заметить! Не может быть, чтобы ни один человек со всего поезда не заметил, как Лилиан увели, – вздохнул он. – Да, ну и, разумеется, мы ни в коем случае не распространяем информацию о полученной Сарой посылке: если газетчики узнают, что преступник снял с ребенка скальп, то заголовки будут, сами понимаете…

Повисло молчание, нарушавшееся лишь шипением висящего под потолком старенького кондиционера.

– Ладно, – вновь заговорил Алекс. – В следующий раз собираемся после обеда, когда Фредрика вернется от матери Габриэля Себастиансона. Я решил, что она поедет туда одна – думаю, мы вытянем из дамочки больше информации, если не заявимся к ней всем составом. Петер продолжает отслеживать звонки, а мы ждем результатов экспертизы. Петер, свяжись с курьерской фирмой, которая доставила посылку! Я попросил родителей Сары составить список знакомых их дочери, которые могут обладать информацией о местонахождении Габриэля Себастиансона. Сегодня работаем допоздна!

Летучка закончилась, группа разошлась, и в зале осталась только ассистентка Эллен, которая еще некоторое время сидела за столом, что-то записывая в своем блокноте.

* * *

Лишь сев в машину с раскрытым дорожным атласом в руках, Фредрика Бергман поняла, что мать Габриэля Себастиансона и бабушка Лилиан Себастиансон живет в элитном районе Юрсхольм: дорогие виллы, роскошные сады, случайных людей здесь нет. Фредрика отметила, что происхождение Сары Себастиансон наверняка поскромнее, чем у ее супруга.

Подведя итог утренней работы, Фредрика пришла к выводу, что ей, как всегда, не хватает структуры и четких указаний. Алекс работает очень профессионально и компетентно – это у нее сомнений не вызывало. Фредрика прекрасно понимала, что, в отличие от нее, он обладает огромным опытом, но презирала неспособность комиссара принимать новые идеи. Особенно с учетом сложившейся ситуации. У полиции имеются лишь разрозненные ниточки, но никто даже не пытается ни отмести их, ни отследить до конца. Вчера они предположили – с какой, кстати, радости? – что девочку прячет родной отец, а значит, она в безопасности. Теперь всем стало ясно, что исчезновение Лилиан – не случайность. Как же Алекс может после этого считать произошедшее во Флемингсберге просто совпадением?!

И как, черт побери, так получилось, что на летучке сидел аналитик из Государственной уголовной полиции, а ему даже слова не дали сказать? В разговоре с Фредрикой и Петером Алекс назвал его «этот их аналитик»! Так безапелляционно, что Фредрика аж покраснела от стыда. Надо при случае взять дело в свои руки и самой познакомиться с новым специалистом.

Фредрике пришлось признать, что начальник относится к ней с явным снисхождением – просто потому, что она женщина, да еще и бездетная. А уж высшее образование! Ладно, зато у нее с аналитиком из уголовной полиции есть хоть что-то общее…

Выходя из машины, она хотела было позвонить Спенсеру, но передумала – он дал ей понять, что, возможно, они увидятся уже на этих выходных. Лучше не мешать ему, пусть работает, тогда у него найдется время встретиться с ней.

– Но вы же встречаетесь только тогда, когда ему удобно! – не раз возмущалась подруга Фредрики, Юлия. – Ты хоть раз звонила ему сама просто так и предлагала встретиться? Нет!

Такого рода вопросы и рассуждения Фредрику раздражали: Спенсер женат, а она не замужем. Они договорились, что она либо принимает это как данность, со всеми вытекающими последствиями, как, например, тем, что Спенсер менее доступен для нее, чем она для него, либо не принимает. Если не принимает – надо начинать искать другого любовника и друга. То же самое касалось и Спенсера: если бы он не смирился с тем, что у Фредрики время от времени появляются другие мужчины, то они бы уже давно расстались.

Он не может дать мне все, частенько думала Фредрика, но в свете того, что никого другого у меня нет, этого вполне достаточно.

Возможно, у них были и не самые традиционные отношения, зато искренние и практичные. Никто из них не чувствовал себя униженным или смешным – взаимовыгодный обмен, проигравших нет, а кто из них двоих остается в выигрыше, Фредрика предпочитала не думать. Пока сердце подсказывает ей, что она поступает правильно, она не собирается ничего менять!

Фредрика остановила машину у посыпанной гравием площадки перед домом, и тут на крыльце появилась пожилая женщина – видимо, мать Габриэля – и жестом попросила ее опустить стекло.

– Будьте любезны поставить автомобиль вон там, – произнесла она и благодушно указала длинным, тонким пальцем на свободное место рядом с двумя машинами, принадлежащими, похоже, кому-то из обитателей дома.

Фредрика припарковалась, вышла из машины и вдохнула влажный воздух, чувствуя, как одежда прилипает к телу. Она шла по гравиевой дорожке к крыльцу и заодно осматривалась по сторонам: дорожка вела в довольно большой сад по сравнению с теми, мимо которых она проезжала, – почти что парк. Невероятно зеленый газон больше напоминал лужайку для игры в гольф. Сад окружен стеной, единственный в зоне видимости вход – ворота, в которые заехала Фредрика. Место показалось девушке закрытым и негостеприимным. Дом окружали высокие деревья неизвестного ей вида. Почему-то не удавалось представить, что по ним могли лазать дети. Чуть поодаль росло еще несколько великолепных деревьев, а дальше, в глубине сада, рядом с тем местом, где припарковалась Фредрика, помещался огромных размеров парник.

– Летом мы сами обеспечиваем себя овощами, – сказала женщина, заметив удивление на лице Фредрики, когда та увидела парник. – Отец моего супруга увлекался выращиванием овощей, – добавила она, когда девушка подошла поближе.

Что-то в ее голосе сразу насторожило Фредрику: раскатистый голос, некоторые согласные произносятся картаво – слишком раскатистый голос для такой миниатюрной дамы.

– Фредрика Бергман, следователь, – представилась она, протягивая даме руку.

Та ответила неожиданно крепким рукопожатием, совсем как Сара Себастиансон, когда Фредрика поздоровалась с ней на Центральном вокзале.

– Теодора Себастиансон. – Дама чуть развела в стороны уголки рта.

Улыбка ее явно старила.

– С вашей стороны было очень любезно согласиться встретиться со мной, – начала Фредрика.

Теодора благосклонно кивнула с тем же царственным видом, с каким указала Фредрике место для парковки, улыбка исчезла, и морщины на лице сразу разгладились.

А мы примерно одного роста, подумала Фредрика, хотя на этом сходство, собственно, и заканчивается. Седые и довольно длинные волосы Теодоры были убраны в высокий тугой пучок. Такие же ледяные голубые глаза, как и у сына, фотографию которого Фредрика пробила по базе данных.

Теодора великолепно владела своим телом, никаких лишних жестов, руки сложены чуть ниже талии, как раз там, где блузка цвета топленого молока встречалась с серой юбкой. Блузку оживляла лишь брошь, закрепленная прямо под маленьким острым подбородком, в ушах – скромные жемчужные серьги.

– Безусловно, я очень волнуюсь за мою внучку, – произнесла Теодора таким бесстрастным голосом, что Фредрика с трудом ей поверила. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь полиции.

Сдержанно взмахнув рукой, она пригласила Фредрику в дом, прикрыв за собой дверь. Три быстрых шага, и они оказались в огромном холле.

На секунду воцарилась тишина. Фредрика пыталась привыкнуть к полумраку – окна в холле отсутствовали. Ей показалось, что она попала в музей эпохи модерна. Иностранные туристы наверняка с радостью отдали бы целое состояние за то, чтобы некоторое время пожить на вилле Себастиансонов. Ощущение другой эпохи усилилось, когда Фредрику проводили в комнату – видимо, салон. Каждую деталь интерьера – обои, плинтусы, лепнину на потолке, мебель, картины и люстры – явно подбирали крайне тщательно, чтобы создать атмосферу давно ушедших лет. Казалось, время в этом доме остановилось.

Фредрика застыла в изумлении – подобного она никогда в жизни не видела, даже у самых буржуазных друзей бабушки и дедушки.

Теодора Себастиансон стояла у нее за спиной и с плохо скрываемым торжеством наблюдала за тем, какое впечатление произвел ее дом на гостью.

– В наследство от отца мне досталась огромная коллекция фарфора, например вон те фарфоровые статуэтки на верхней полке, – картаво сообщила она, заметив, с каким восхищением Фредрика смотрит на огромный сервант, стоящий на почетном месте рядом с роскошным черным роялем.

Фредрика на мгновение погрузилась в воспоминания: когда-то, еще до Катастрофы, она сама сидела за таким же роялем рядом с мамой.

– Слышишь мелодию, Фредрика? Слышишь, как она играет и переливается, прежде чем коснуться наших ушей?

Теодора проследила за взглядом Фредрики и по-хозяйски погладила рояль.

«Похоже, дамочка – крепкий орешек, – подумала Фредрика. – Надо срочно взять инициативу в свои руки, я ведь сама напросилась поехать сюда!»

– Вы живете в этом большом доме одна? – спросила она.

– Да, закончить дни в доме престарелых мне точно не грозит, – с сухим смешком ответила Теодора.

Фредрика вежливо улыбнулась в ответ и, откашлявшись, перешла к делу:

– Я приехала к вам, потому что мы разыскиваем вашего сына, но пока не можем найти его.

Теодора слушала не шевелясь, а потом внезапно повернулась и бросила через плечо:

– Не желаете чашечку кофе?

Фредрика вновь упустила инициативу – беседа вышла из-под контроля.

Петер Рюд пытался заниматься как минимум десятью делами одновременно, поэтому ситуация на работе неизбежно казалась ему настоящим хаосом. Осмотрев штамп на посылке, которую доставили Саре Себастиансон, он смог определить, какой фирмой воспользовался отправитель. Окрыленный надеждой, он помчался в неприметный офис на Кунгсхольмене. Вполне возможно, сотрудник сможет составить словесный портрет человека, принесшего посылку.

Однако его надежды оказались напрасны – посылку доставили анонимно, кто-то принес ее накануне вечером уже после закрытия офиса. Утром сотрудники обнаружили коробку в контейнере для посылок, которым клиенты могли пользоваться круглосуточно – отправителю надо было только приклеить к посылке конверт с адресом, именем получателя и оплатой наличными. К сожалению, камера видеонаблюдения около контейнера уже давно не работала, следовательно, установить личность доставившего посылку оказалось невозможно. Петер, разумеется, изъял конверт с деньгами и данными получателя и отправил его с курьером на экспертизу, но подозревал, что вряд ли на конверте или деньгах удастся обнаружить какие-нибудь отпечатки.

Выругавшись про себя, Петер поехал обратно в Управление за Алексом, после чего они вместе направились к Саре Себастиансон.

По дороге ему вдруг позвонила Ильва и напряженным голосом сказала, что хочет поговорить о том, что произошло вчера вечером. Петер объяснил, что занят и перезвонит попозже. Звонок жены разозлил его: внезапно он четко ощутил, насколько они далеки друг от друга, как будто находятся в параллельных мирах, даже живя в одной квартире. Иногда ему казалось, что кроме детей их ровным счетом ничего не связывает.

Полицейские приехали к Саре и узнали, что Сара спит и ее нельзя беспокоить, с утра ей ввели серьезную дозу успокоительного. Петер посмотрел на спящую на боку женщину: бледное лицо в обрамлении всклокоченных рыжих волос, из-под одеяла торчат покрытые веснушками руки, на одной из которых – начинающая заживать огромная рана, на ноге – синяк. Зло иногда окрашивает жизнь в яркие цвета, подумал Петер.

Алекс увел родителей Сары на кухню и вполголоса поговорил с ними. Они наперебой рассказывали о выходках бывшего зятя и составили список людей, которые, по их мнению, могли чем-то помочь полиции. Имен оказалось немного – из-за своего мерзкого супруга Сара практически лишилась друзей.

– Она потеряла всех друзей, – посетовала мама Сары, – почти всех!

Родители также посоветовали Алексу и Петеру держать ухо востро со свекровью Сары. Они, конечно, видели ее всего один раз, на свадьбе, но встреча произвела на них неизгладимое впечатление.

– Ради сына она пойдет на все, что угодно, – вздохнул папа Сары. – Эта женщина немного не в себе!

Петер просмотрел список с именами и телефонами, составленный родителями на основе записной книжки дочери. Алекс поехал обратно на Кунгсхольмен, а Петер начал обзванивать всех по очереди. Практически все реагировали одинаково: «О нет, неужели он опять за свое?», «Неужели ей все-таки пришлось обратиться в полицию?!», «Что еще выкинул этот сумасшедший?», «Нет, мы его не видели, не знаем, где он».

«Попробуйте поговорить с его мамой», – предложил Петеру один из бывших друзей Сары и Габриэля.

Петер засунул мобильный в карман и с завистью подумал о Фредрике.

– Скажу вам честно, не такой девушки я желала для своего сына. – Теодора Себастиансон нарушила тишину, повисшую после того, как Фредрика согласилась выпить кофе.

Фредрика заинтересованно приподняла брови, держа в руках миниатюрную кофейную чашку.

Теодора смотрела куда-то за ее спиной. На секунду Фредрика испытала огромное искушение обернуться, но сдержалась и сделала еще глоток кофе. Слишком крепкий, на ее вкус, но зато в чудесных кофейных чашечках – бабушка за такой сервиз продала бы родных внуков.

– Понимаете, – неуверенно добавила Теодора, – мы возлагали на Габриэля большие надежды. Полагаю, все родители возлагают большие надежды на своих детей, но наш сын довольно рано дал нам понять, что намерен идти своим путем.

– Видимо, именно поэтому он выбрал Сару, – провозгласила она, сделав крохотный глоток кофе и поставив чашку на блюдце.

– Что вам известно об отношениях Сары и Габриэля? – осторожно спросила Фредрика и тут же поняла, что выразилась неправильно.

– Если вас интересует, известно ли мне, бабушке Лилиан, о том, какие отвратительные слухи невестка распускает о моем сыне, – язвительно ответила Теодора, выпрямившись, – то да, мне это известно! Кажется, я уже сказала вам об этом по телефону.

Она недвусмысленно давала понять: либо Фредрика оставит эту тему, либо разговор закончится, едва успев начаться.

– Я понимаю, что вопрос щекотливый, – хрипло произнесла Фредрика, – но мы расследуем очень серьезное преступление, поэтому…

– Моя внучка – не ваша, а моя! – самое дорогое мне существо, пропала! – перебила ее Теодора, наклонившись к столу и впившись в Фредрику ледяным взглядом. – И после этого вы считаете нужным сообщить мне о том, что ситуация серьезная?! – прошипела она.

Фредрику пробрала дрожь, но она сделала глубокий вдох и постаралась не отводить взгляд.

– Никто не сомневается в том, что вы беспокоитесь за внучку, – неожиданно для самой себя произнесла она совершенно спокойным тоном. – Однако желательно, чтобы вы отвечали на наши вопросы и проявили готовность помочь следствию!

Затем она рассказала о посылке, которую Сара Себастиансон получила утром. В комнате повисла зловещая тишина, и Фредрика заметила, что наконец что-то смогло задеть Теодору за живое.

– Мы ни в коем случае не говорим, – заверила ее Фредрика, – что ваш сын причастен к этому. Тем не менее мы обязаны – повторяю, обязаны! – выяснить его местонахождение. Мы не имеем права и не хотим игнорировать дошедшую до нас информацию о нем и об их с Сарой браке. И не можем исключить его из списка интересующих нас лиц, пока не поговорим с ним!

Никакого списка интересующих полицию лиц, разумеется, не существовало, но в остальном Фредрика была крайне довольна своим монологом – ей наконец-то удалось завладеть вниманием Теодоры.

– Если вам известно, где он, то сейчас самое время сообщить нам об этом, – тихо, но убедительно произнесла она.

– Нет, – едва слышно ответила Теодора, медленно качая головой, – я не знаю, где он. Знаю только, что вчера он собирался в командировку – так он сказал мне по телефону в понедельник. Мы говорили, что они с Лилиан должны прийти ко мне на ужин, когда Сара вернется из очередной поездки, в которые она таскает с собой несчастную девочку!

– Понимаю, – отозвалась Фредрика, внимательно наблюдая за собеседницей, и наклонилась над столом. – Проблема лишь в том, – едва заметно улыбнувшись, добавила она, – что на работе Габриэля нам сказали, что он с понедельника в отпуске.

Фредрика заметила, как Теодора побледнела, и почувствовала, как участился пульс.

– Возникает вопрос: зачем ему врать собственной матери? Если вы, конечно, не хотите рассказать мне что-нибудь еще.

Теодора долго молчала, затем ответила:

– Габриэль никогда не врет. Я отказываюсь признавать, что сын соврал мне, пока он сам не признается мне в этом. – Она поджала губы, напряженно глядя на Фредрику. – А Сару вы прорабатываете так же тщательно? – прищурилась она.

– В таких ситуациях мы прорабатываем все ближайшее окружение ребенка, – коротко ответила Фредрика.

– Дорогая моя, – строго заговорила Теодора, сцепив руки перед собой на столе и высокомерно улыбаясь, – с вашей стороны будет большим упущением не отнестись к нашей милой Саре с пристальным вниманием!

– Как я уже сказала, мы проверяем всех… – повторила Фредрика.

– Поверьте мне, дорогая, – перебила ее Теодора, всплеснув руками, – вы и ваши коллеги сэкономите массу времени, если займетесь дружками Сары, которые днюют и ночуют у них дома!

Фредрика промолчала, и Теодора продолжила свою обвинительную речь:

– Возможно, вам невдомек, но спешу сообщить вам, что Габриэль проявил высочайшую степень терпения по отношению к Саре. – Она прищелкнула языком, издав звук, который Фредрика никогда не смогла бы воспроизвести. – Она постоянно унижала его, – добавила Теодора, и Фредрика с удивлением заметила, что глаза пожилой дамы заблестели от слез.

Теодора отвернулась к окну, посмотрела на потемневшее от туч небо и быстро вытерла слезы. С побелевшим от гнева лицом она повернулась к Фредрике и продолжила:

– А потом бессовестно оклеветала! Как будто ей мало было его страданий! Решила испортить ему жизнь, выставив мучителем женщин! Разве она – не исчадие ада?! – вдруг рассмеялась она, и Фредрика вздрогнула.

В онемении она наблюдала за спектаклем, который разыгрывала перед ней эта важная дама.

– Известно ли вам, что Сара обращалась в полицию и нанесенные ей побои получили медицинское освидетельствование?

Набрав побольше воздуха в легкие, Теодора произнесла еще одну речь:

– Разумеется, известно. – Она глянула на Фредрику так, будто та задала ей совершенно идиотский вопрос. – Наверное, кто-то из ее дружков вышел из себя и побил!

Теодора встала, забрала у Фредрики чашку с недопитым кофе и процедила:

– А теперь, прошу меня простить, но у меня есть другие дела, поэтому если у вас нет ко мне больше вопросов…

Фредрика быстро достала из кармана визитку и положила ее на стол:

– Вы можете связаться со мной в любое время.

Теодора кивнула, но обе знали: она не позвонит никогда.

Вновь оказавшись в тускло освещенном холле, Фредрика спросила:

– У Габриэля есть какие-то вещи в этом доме?

– Разумеется, – Теодора снова поджала губы, – этот дом принадлежит и ему! У него есть своя комната на втором этаже. Однако если у вас нет ордера на обыск, то я вынуждена попросить вас немедленно покинуть мой дом, – закончила разговор она, прежде чем Фредрика успела открыть рот.

Коротко поблагодарив Теодору за уделенное ей время, Фредрика вышла на крыльцо. Она уже спускалась по лестнице, когда вдруг вспомнила, что забыла задать один важный вопрос:

– Какой, кстати, размер обуви у вашего сына?

* * *

У Эллен Линд был секрет. Она недавно влюбилась. И почему-то ее ужасно мучила совесть: где-то там, думала она, глядя в окно, в руках у сумасшедшего маньяка находится невинный ребенок, на Сёдермальме мама девочки проходит через все круги ада, а я думаю только о свиданиях! У Эллен двое детей – дочке скоро исполнится четырнадцать, а сыну – двенадцать. Она живет с ними одна уже несколько лет, и словами не описать, как много они значат для нее! Иногда, сидя на работе, ей стоило только подумать о них, как на душе становилось легко и приятно. Им было хорошо и интересно вместе, отец детей появлялся в их жизни лишь изредка. Эллен терпеливо ждала, пока дети вырастут и наконец поймут, что все эти годы их папа был неправ. Однако сейчас они просто радовались, когда он звонил или заезжал, и редко спрашивали, где он, а вскоре Эллен заметила, что они вообще перестали спрашивать, где он был и почему не звонил несколько недель или месяцев.

Общие знакомые рассказали Эллен, что бывший муж завел новую девушку и, к несчастью, довольно быстро у них появился ребенок. Эллен скрежетала зубами при одной мысли об этом. Зачем он завел еще одного ребенка, если и об этих-то позаботиться не может?

Но чаще Эллен думала о своей новой любви. Они познакомились совершенно неожиданно, благодаря ее интересу к акциям и фондовой бирже. На работе никто ее увлечения не разделял, но нашлись друзья, всегда готовые помочь дельным советом. Эллен относилась к этому занятию как к лотерее: никогда не делала слишком больших ставок и не рисковала всей прибылью. Прошлой весной ей удалось заработать куда больше, чем она рассчитывала: одна крайне удачная и смелая ставка принесла столько денег, что в начале лета они с детьми впервые смогли поехать отдохнуть. Две недели они провели в Турции, в Алании, жили в пятизвездочном отеле, разумеется, по системе «все включено»: огромный выбор еды и напитков, днем – экскурсии и купание в море, вечером – анимация. Эллен так нуждалась в этой небольшой передышке, и вот наконец-то они смогли отдохнуть: и она, и дети – как всегда, втроем.

Эллен не особенно любила кокетничать. Наоборот, была немного застенчива и не привыкла к комплиментам. Не то чтобы некрасивая, но и не красавица, внешность, что называется, самая обычная. Не слишком яркая, но и не серая мышка. Наряды не фантастические, но и не скучные. Эллен любила посмеяться и обладала красивой улыбкой. Небольшие глаза, прямые волосы. Грудь, правда, немного обвисла после кормления двоих малышей, но под одеждой – совершенно незаметно!

И вот, однажды вечером, в баре отеля, он подошел к ней и спросил, можно ли угостить ее чем-нибудь.

Вспоминая этот момент, Эллен всякий раз краснела как девчонка! Такой красавец: глаза сверкают, верхние пуговицы рубашки расстегнуты так, что видны темные волосы на груди, высокий, загорелый! Короче говоря, неотразимый мужчина!

Эллен так просто не проведешь, но этот незнакомец сразу же покорил ее. Он говорил ей комплименты и заигрывал, но в меру. Словно бы все это не всерьез. Нашлись и общие темы для беседы. Эллен приняла его предложение, и за несколькими бокалами вина время пролетело совершенно незаметно. После полуночи она извинилась и сказала, что ей пора: дети, все это время развлекавшиеся самостоятельно, захотели пойти в номер, а ей не хотелось отпускать их одних.

– Мы с вами увидимся завтра? – спросил мужчина.

Эллен поспешно – возможно, слишком поспешно – кивнула и улыбнулась. Она очень хотела встретиться с ним снова и обрадовалась, что это взаимно.

Возможно, у нее и появились какие-то подозрения, но только перед самым отъездом домой. Они встречались почти каждый день, когда детей не было поблизости, до постели дело не дошло, но два раза они целовались. В последний вечер Эллен наконец не выдержала и первая спросила: