Текст книги "Золушки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Женщина дотронулась до гипса через простыню – наверное, уже начало чесаться, – а потом прошептала:

– Он… Мужчина…

– Простите, я не расслышал? Как вы сказали? – переспросил Петер.

Стоящая у постели больной санитарка раздраженно глянула на него, но ничего не сказала.

– Муж-чи-на, – повторила женщина, стараясь четко произносить каждый слог. – Я называю его просто Мужчина.

– Мужчина?! – уставился на нее Петер.

Елена медленно кивнула.

– Хорошо, но, возможно, вы знаете, где он живет?

– Мы встречаемся… только… меня, – пролепетала женщина.

– Только у вас дома?

– Да.

– Так вы не знаете, где он живет?

Елена помотала головой.

– А где работает?

– Н-н-не знаю. Пси… пси… психолог…

– Он сказал вам, что работает психологом? Но вы не знаете где?

Женщина вздохнула с облегчением – наконец-то полицейский понял, что она говорит, – и печально покачала головой.

– Вы знаете, какая у него машина?

Елена задумалась. Возможно, она пыталась нахмуриться, но лицевые мышцы не слушались. Наверное, ей очень больно, подумал Петер.

– Разные, – прошептала она. – Почти всегда… разные…

Петер удивленно посмотрел на нее: этот парень разъезжает, что ли, на краденых машинах? Или берет в прокате, когда надо?

– Слу… жеб… служебные!

– Думаете, это разные служебные машины?

– Он так… так сказал…

«Ну конечно, если он лжет обо всем, почему бы не соврать и про машину!» – раздраженно подумал Петер.

– Где вы познакомились? – спросил он. – Где вы впервые встретились с ним?

Вопрос вызвал неожиданную реакцию: пациентка отвела глаза, лицо ее выражало гнев. Петер немного подождал, а потом осторожно осведомился:

– Вы не хотите говорить об этом?

Женщина кивнула.

Алекс переминался с ноги на ногу у двери, но молчал.

Петер решил исходить из того, что сказала анонимная женщина из Йончёпинга, позвонившая на горячую линию. Ну как же он сразу не додумался?! Вот с чего надо было начинать – с убитой в Йончёпинге женщины!

– Мы полагаем, что мужчина, который избивал вас, поступал так и с другими женщинами, – начал он издалека.

Елена Скорц устало опустила голову на подушку, но посмотрела на Петера с явным интересом.

– Возможно, он сближается с разными женщинами для того, чтобы они стали участницами его плана.

На этот раз женщина не отвела взгляда, но даже не имевший медицинского образования Петер заметил, что она смертельно побледнела. Санитарка взволнованно посмотрела на Петера, но тот отвернулся.

– Нам очень важно найти его как можно скорее, – произнес он, стараясь говорить как можно мягче. – Мы должны найти его, пока он не похитил и не убил еще одного ребенка.

Женщина зарыдала и беспомощно забилась в кровати.

– Ну знаете что! – возмутилась санитарка, ласково и осторожно погладив Елену по голове, стараясь не задеть ее раны.

Однако Петера реакция больной обрадовала – теперь нет сомнений, что женщина так или иначе замешана в этом деле, по крайней мере в исчезновении Лилиан. Он встал с кресла и присел на край кровати. Елена отвернулась.

– Послушайте, Елена, мы понимаем, что вы действовали не по своей воле… – мягко заговорил он.

Петер говорил неправду, но на данный момент было важнее, чтобы Елена успокоилась.

Так оно и вышло.

– Нам может помочь любая информация, – увещевал ее Петер. – Как он находит детей? Почему он выбирает именно их?

Елена тяжело и прерывисто задышала, не глядя ни на Петера, ни на медсестру.

– Почему именно их? – повторил вопрос Петер.

– Мамы, – едва слышно произнесла Елена.

– Хорошо, – подбодрил он ее, ожидая продолжения.

Но, не дождавшись, спросил снова:

– Он когда-то знал этих женщин? Как он находит их?

Елена медленно приподняла голову и посмотрела полицейскому прямо в глаза таким суровым взглядом, что у того внутри все похолодело.

– Нельзя выбирать, – прошипела женщина. – Надо всех любить… или никого…

Петер сглотнул.

– Что нельзя выбирать? Простите, я не понимаю!

– Детей, – устало прошептала Елена и снова положила голову на подушку. – Надо… любить… всех…

Она умолкла и закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.

* * *

В коридоре следственной группы царила такая суматоха, что Фредрика не сразу смогла пробраться в «Логово», где уже сидели Алекс и Петер. Кроме них, в комнате был аналитик Матс – и как ему не надоело?! – и еще один незнакомый Фредрике мужчина.

– Фредрика Бергман, – представилась она.

– Excuse me?

Она растерянно повторила свое имя на английский манер, мужчина улыбнулся, представился и сел на свое место в углу комнаты.

Заметив, что Фредрика поздоровалась с таинственным Стюартом Роулендом, Петер тут же вскочил и стал объяснять по-английски:

– Доктор Роуленд – психолог, так называемый профайлер – специалист по психологическому портрету, – произнес он едва не дрожащим от благоговения голосом. – Он любезно пообещал помочь нам и поприсутствовать на совещании.

«Можно подумать, к нам сам папа римский заявился!» – усмехнулась про себя Фредрика.

Тут Петер обернулся к ней и тихо добавил по-шведски:

– Я надеюсь, ты не против, если мы проведем первую часть собрания на английском?

Когда до девушки дошел глубинный смысл вопроса, она почувствовала, что краснеет.

– Английский, немецкий, французский или испанский меня прекрасно устраивают! – Фредрика натянуто улыбнулась.

Петер растерянно заморгал.

– Отлично, – ответил он и сел на свое место.

Алекс с улыбкой наблюдал за подчиненными.

– Хорошо, что ты успела к началу, Фредрика, присаживайся, и давайте начинать!

Неужели они все ждали только ее?! Фредрика смущенно села. Эллен улыбнулась ей и прикрыла ногой дверь «Логова».

В ходе любого расследования случаются судьбоносные моменты, и Алекс был совершенно уверен, что это безумное дело наконец-то достигло кульминации. Теперь мы знаем почти все, уговаривал себя самого Алекс. У нас в руках почти все, что нужно!

Он осторожно покосился на профессора психологии, которого Петеру всеми правдами и неправдами удалось похитить из университета: коричневый пиджак с замшевыми заплатками на локтях и замшевым нагрудным карманом, огромные усы, похожие на беличий хвост, – такое впечатление, что он приехал в полицию прямо с какой-нибудь британской съемочной площадки!

А впрочем, жаловаться грех – сейчас нам пригодится любая помощь, подумал Алекс.

– Ну что ж, начнем. – Комиссар обвел взглядом всех собравшихся.

Повисло напряженное молчание. Черт возьми, подумал Алекс, если они будут так нервничать, то свежих идей, пожалуй, не дождешься… Хотя нет правил без исключений, подумал он, украдкой взглянув на Фредрику. Вот кто не теряет способность мыслить логически ни при каких обстоятельствах, особенно в важные моменты! А момент сейчас настал как раз такой!

– Мы особенно рады приветствовать на нашем собрании профессора Роуленда, – заговорил Алекс по-английски, надеясь, что сумел выразиться достаточно официально. – Рады, что вы согласились помочь нам!

Профессор благосклонно кивнул и улыбнулся в усы.

Алексу пришлось переговорить с начальством, чтобы получить разрешение на присутствие профессора при обсуждении дела. Мы, конечно, находимся в крайне затруднительном положении, но правила есть правила, надеюсь, все присутствующие это понимают, думал Алекс, включая проектор. Вместе с аналитиком, которого, как наконец-то запомнил комиссар, звали Матс, он составил обзорную схему всего имеющегося материала, включая сведения, сообщенные Фредрикой по телефону.

Алексу удалось на редкость коротко и точно изложить суть дела. Говоря, он старался не смотреть на иностранного гостя. Понятно, что работать с ФБР уж всяко интересней, чем с полицией Стокгольма…

Профессор, словно прочитав мысли комиссара, вдруг заявил:

– Должен сказать, что дело крайне интересное!

– Правда? – спросил Алекс, чувствуя себя в каком-то смысле польщенным.

– Бесспорно! – заверил его профессор Роуленд. – Однако, глядя на вашу схему, я никак не пойму, в чем именно вам требуется моя помощь? Что вам неясно?

Алекс удивленно уставился на собственноручно составленную схему – да вообще-то много что неясно!

– Абсолютно очевидно, – продолжал тем временем профессор, – что обеих девочек убил один и тот же человек. – А вот если женщина, которая на данный момент находится в больнице, действительно его сообщница – а я полагаю, у нас нет никаких оснований утверждать обратное после проведенного вами допроса, – значит, последнее убийство он совершил в одиночку, без ее помощи. Вопрос лишь в том, что пошло не так в первом случае. Серийные убийцы редко начинают свою карьеру с двух столь тяжелых преступлений за столь короткое время – зачем привлекать к себе сразу так много внимания? – Профессор сделал паузу, удостоверяясь – все ли присутствующие понимают его и не имеют ли ничего против того, что он неожиданно высказался.

– Профессор Роуленд, – обратился к нему Алекс, – правильно ли я понимаю, что вы считаете причиной столь поспешных действий убийцы тот факт, что его сообщница сумела выбраться из квартиры, а впоследствии попала в больницу?

– Совершенно в этом уверен, – заявил профессор. – Скорее всего, он наказал ее за то, что она неверно выполнила какие-то из его инструкций после первого убийства. Ее травмы свидетельствуют, что он был вне себя от ярости и совершенно потерял контроль над собой. Это значит, что ей совершенная ошибка показалась мелочью, а для преступника она имеет огромное символическое значение! Мы должны четко представлять себе наш дуэт! – подчеркнул Стюарт Роуленд. – Обе женщины, с которыми мужчина пытался работать, представляют собой слабые личности, сформировавшиеся в тяжелейших, ужасающих условиях. Скорее всего, он привлек их на свою сторону благодаря тому, что раньше к ним вообще никто не проявлял никакого интереса.

Фредрике невольно вспомнились слова Нориной бабушки: Маргарета сказала, что внучке встреча с этим роковым мужчиной напомнила сказку о Золушке.

– Тот, кого вы ищете, в высшей степени харизматичный и уверенный в себе мужчина, в прошлом, возможно, военный. В любом случае с хорошим образованием. Обладает привлекательной внешностью. Именно поэтому эти несчастные девушки и тянутся к нему, буквально поклоняясь, и вскоре ради него они уже готовы на все. Если он действительно психолог, как утверждают обе женщины, то это дает ему дополнительные преимущества.

– Но первая женщина все-таки бросила его, – возразила Фредрика, вспомнив о Норе из Йончёпинга.

– Это правда, но она не была вполне одинока, ведь у нее оставалась бабушка – похоже, сильная женщина. Первая жертва – если она, конечно, была первой – преподала нашему убийце важный урок: женщина должна быть слабой и совершенно одинокой. В ее жизни не должны присутствовать люди, имеющие на нее хоть какое-то влияние. Он должен в одиночку распоряжаться ею и диктовать условия.

Профессор Роуленд уселся поудобнее на жестком стуле. Ему явно нравилось говорить на публику, и, поскольку никто его не прерывал, профессор продолжил свой монолог:

– Он думал, что полностью контролирует Елену – вторую женщину, однако неожиданно она тоже покинула его. Женщина крайне важна для него как с практической, так и с психологической точки зрения. Она придает ему сил, поддерживает его представление о самом себе как о гении. К тому же, друзья мои, – серьезно добавил профессор, поднимая указательный палец, – он и правда гений! Никто не знает, где он живет, работает, на какой ездит машине! Он представляется им «Мужчина». Если вам повезет, то вы обнаружите отпечатки пальцев в квартире избитой женщины, но лично я в этом сомневаюсь. Он великолепный стратег, так что не удивлюсь, если он уничтожил свои пальчики.

Публика загудела, Алекс нетерпеливо шикнул на коллег и спросил:

– Как это – уничтожил?

– Ничего сложного, – улыбнулся профессор Роуленд, – или необычного. Так часто поступают беженцы, чтобы нельзя было зафиксировать их отпечатков. Чтобы иметь возможность просить убежища в нескольких странах, если получат отказ в первой стране, границу которой пересекли.

В «Логове» воцарилась тишина. Алекс возлагал большие надежды на то, что они обнаружат отпечатки пальцев или образцы ДНК в квартире Елены, и если преступник имеет судимости, то они легко найдут его.

– Профессор, погодите-ка! Вы хотите сказать, у него есть судимость?

– Да. В противном случае у вас гораздо больше шансов обнаружить в квартире отпечатки. А вот если у него имеется судимость, а мне кажется, что это так и есть, то вряд ли он до такой степени неосмотрителен, чтобы оставить настолько важные улики.

– Можем ли мы сделать вывод, что вскоре он похитит еще одного ребенка? – встрепенулась Фредрика: ведь, по мнению профессора, убийца торопится претворить свой план в жизнь из-за того, что Елене удалось от него сбежать.

– Наверняка, – ответил Роуленд. – Думаю, можно исходить из того, что у него имеется список с именами детей. Он не решает это на ходу – все четко определено заранее.

– Но по какому принципу он их находит?! – не выдержал Петер. – Почему выбирает именно их?

– Не их! Он наказывает матерей, дети – лишь средство. Он мстит за кого-то, восстанавливает справедливость!

– Но это не ответ, – с сомнением сказал Петер. – Мы же не понимаем, что им движет!

– Понимаем, ну, или почти понимаем: обеих женщин наказали одинаковым образом: он похитил их детей, убил и подбросил их в место, к которому женщины имеют отношение. Напрашивается вывод: они совершили одно и то же преступление и теперь должны поплатиться за это. Им движет месть!

Профессор Роуленд поправил очки и прочел текст со схемы Алекса:

– «Он наказывает женщин за то, что они не любят всех детей одинаково. Он наказывает женщин, потому что если ты не любишь всех детей, то недостойна вообще никаких». Сложно сказать, что конкретно он имеет в виду, – нахмурился профессор. – Похоже, эти женщины несправедливо обошлись со своими или чужими детьми. Возможно, они сделали это неосознанно или частично неосознанно. Иными словами, не думаю, что женщины вообще помнят об этом. Они наверняка не совершили ничего противозаконного, но убийца, судя по всему, придерживается иного мнения.

– Как и женщина в больнице, – вставила Фредрика.

Остальные посмотрели на нее и согласно закивали.

Профессор развел руками:

– «Нежеланная» – вот над чем мы должны задуматься! К тому же теперь нам известны две его сообщницы и подробности их прошлого. Однако что именно заставило его действовать, мы точно сказать не можем. Мы не знаем, как и при каких обстоятельствах он познакомился с женщинами, потерявшими детей, но знаем, что ему известно их прошлое – ведь оба тела были обнаружены в местах, где обе женщины бывали более десяти лет назад.

Профессор Роуленд отпил глоток остывшего кофе.

– Эти места… думаете, они связаны с так называемым «преступлением», в котором виновны женщины? – осторожно спросила Фредрика.

– Возможно, – ответил профессор. – Хотя в первом случае все вышло не совсем так, как хотел убийца. Мы предполагаем, что тело первого ребенка отвезла в Умео находящаяся сейчас в больнице женщина, пока мужчина ездил в Йончёпинг, чтобы избавиться от Норы. Вероятно, наша гипотеза верна, поэтому можно сделать вывод, что Лилиан нашли не совсем так, как планировал мужчина. Он поручил той женщине важную часть плана и на некоторое время потерял контроль над ситуацией.

Алекс и Петер переглянулись. К черту секретность, подумал Алекс.

– Первый ребенок лежал на спине, а второго нашли в позе эмбриона, – сообщил он.

– Вот как? Интересная деталь! Наверное, именно это и упустила та женщина, поэтому он ее и избил так жестоко!

– Но разве подобная мелочь может иметь столь огромное значение? – удивилась Фредрика.

– Не забывайте о том, что наш противник очень умен и быстр, но вряд ли действует рационально! С нашей точки зрения, совершенно все равно – положить ребенка на спину или в позу эмбриона, главное, поскорее избавиться от тела и остаться незамеченным, а его интересует другое: он хочет сообщить нам некий месседж, оставляя тела в нужной позе в нужном месте!

В комнате снова повисло молчание, нарушавшееся лишь гудением вентилятора.

– Итак, в вашей теории есть два белых пятна, – подытожил профессор Роуленд. – Вам неизвестно, как убийца познакомился с обеими женщинами, единственное, что можно сказать с уверенностью, – с тех пор прошло много лет. К тому же вы не знаете, по какому принципу он выбирает места, куда подбросить тела, поэтому необходимо еще раз допросить женщин насчет того, что их с этими местами связывает. Наверняка есть что-то, о чем они забыли рассказать! Второй пробел – за какое преступление он наказывает женщин? Оно как-то связано с неспособностью женщин одинаково любить всех детей, и разгадка кроется в их прошлом. Может быть, они когда-то работали с детьми или стали очевидцами какого-то несчастного случая?

Алекс посмотрел в окно – над столицей сгущались тучи.

– Не сдавайтесь, – с улыбкой глядя на комиссара, вдруг сказал профессор, – вы очень близки к разгадке! Не забывайте также и о том, что существуют обстоятельства, в силу которых наш убийца стал столь тяжелобольным человеком. Когда вы найдете его, то, скорее всего, обнаружите в анамнезе крайне тяжелое детство. Думаю, у него отсутствовал кто-то из родителей, а может быть – и оба.

Алекс слабо улыбнулся.

– А можно один вопрос? – поспешно сказал Петер, чувствуя, что встреча подходит к концу. – Он познакомился с этой Норой лет семь назад, следует ли из этого вывод, что он убивал и раньше? Зачем ему ждать почти десять лет, чтобы найти новую напарницу?

– Отличный вопрос, – медленно произнес профессор, внимательно посмотрев на Петера. – С этого я бы и начал: где находился мужчина все те годы, которые прошли с момента исчезновения из его жизни первой женщины и появления второй?

* * *

Эллен пошла проводить профессора Стюарта Роуленда до выхода из Управления, а остальные члены следственной группы: старые, новые, коллеги из других подразделений – остались в «Логове».

У Фредрики возникло знакомое ощущение – так бывает, когда смотришь захватывающий триллер: каждой клеточкой своего тела она чувствовала, что история близится к развязке, но, чем все это закончится, неизвестно. Пригласить профессора Роуленда – прекрасная идея, думала Фредрика, надо не забыть похвалить Петера!

Она с радостью отметила, что все сотрудники исполнены такого же радостного возбуждения. Да, подобный энергетический подъем в субботу, пожалуй, кое-что говорит о ходе расследования!

Алекс объявил два главных направления следствия. Приоритет отдается бывшим заключенным, которых выпустили в этом или в прошлом году. Да, мы не знаем, кого именно искать, признал Алекс, однако нам примерно известен возраст преступника и уровень образования. Возможно, он не солгал Норе и Елене – и тогда стоит обратить внимание на психологов. Необходимо еще раз допросить Елену Скорц и узнать точную дату их знакомства с преступником – тогда круг поисков сузится. Опять же, если у него повреждены подушечки пальцев, как предположил профессор, то по этой примете его будет легче вычислить.

Второе направление – прошлое Сары Себастиансон и Магдалены Грегерсдоттер. Что происходило в жизни этих женщин в тех местах, куда преступник подбросил тела детей?

Работу распределили следующим образом: Петер будет руководить поиском людей, которые соответствуют требуемым критериям и вышли из тюрьмы в указанный срок, а Фредрика займется прошлым обеих женщин.

– Ты же любишь искать причинно-следственные связи – вдруг тебе удастся связать ванную комнату в Бромме с убийством младенца! – похлопал ее по плечу комиссар и устало подмигнул.

Фредрику такое распределение обязанностей более чем устраивало. Она грустно улыбнулась, вспомнив слова Алекса: «Ты же любишь искать причинно-следственные связи…» Что тут скажешь… Лучше просто пропустить сомнительный комплимент мимо ушей – Фредрике не привыкать.

Девушка закрыла глаза и подперла голову руками.

Отделение неотложной помощи в городе, где Сара Себастиансон побывала пятнадцать лет назад.

Ванная в доме, где более двадцати лет назад жила Магдалена Грегерсдоттер.

Фредрика сидела и повторяла про себя эти фразы: отделение неотложной помощи в городе, ванная комната в доме…

И вдруг откинулась на спинку стула, ощутив лихорадочное возбуждение. Они что-то упустили! Что-то очень важное!

В ушах звучали слова Алекса: «Ты же любишь искать причинно-следственные связи – вдруг тебе удастся связать ванную комнату в Бромме с убийством младенца!» Потом она вспомнила, как профессор Роуленд сказал: «Они совершили одно и то же преступление и теперь должны поплатиться за это».

Кажется, разгадка совсем близко! Стараясь не двигаться, чтобы не отвлечься, Фредрика нашарила на столе бумагу и ручку.

Пульс резко участился, и наконец-то головоломка сложилась!

Ну конечно!

Надо просто немного поиграть со словами, и они сами сложатся в правильный ответ!

«Что общего у ванной комнаты в Бромме и города в Норрланде?» Горько рассмеявшись, Фредрика задала этот вопрос Алексу, когда он позвонил ей во время допроса Маргареты Андерсон в Умео. А сегодня комиссар попросил ее «попытаться как-то связать ванную комнату в Бромме и отделение неотложной помощи больницы в Умео»…

Разумеется, ну как же они раньше не подумали! На протяжении всего расследования это ни разу не пришло им в голову! Дело не в Умео, а в самой больнице!

На неправильно поставленный вопрос и ответ будет неправильный! Учитывая, что второго ребенка нашли в ванной комнате, довольно странно, что первого решили положить у входа в больницу. С тем же успехом и тело младенца могли положить на тротуар напротив дома в Бромме. Соответственно тот, кто отвез тело Лилиан Себастиансон в Умео, совершил не одну ошибку, а больше и дорого поплатился за это.

Мозаика начинала складываться, и Фредрика ощутила облегчение. С этими географическими точками связаны не дети, а их матери! Значит, сегодня Алекс ошибся: не надо искать связь между ванной комнатой в Бромме и убитым ребенком!

Однако в прошлый раз он был прав: существует связь между ванной комнатой в Бромме и женщиной, которая когда-то жила в этом доме! А значит, есть связь между университетской больницей в Умео и…

Не додумав мысль до конца, Фредрика потянулась за телефоном: чтобы узнать, что же на самом деле задержало Сару Себастиансон в Умео тем летом, много лет назад, надо сделать всего один звонок!

В этот субботний вечер Петер допоздна засиделся на работе. Да еще и лето, как назло, выдалось пасмурное, прохладное и дождливое – все не слава богу!

Петера кидало из одной крайности в другую: за день он ни разу не поговорил с Ильвой, и теперь его мучила совесть из-за того, что совесть его совершенно не мучает. В начале рабочего дня его охватило ощущение собственной бесполезности и ненужности, а теперь вдруг такой подъем! Идея пригласить американского профессора оказалась и вправду удачной и ценной, не только для расследования, но и для самого Петера: он наконец-то ощутил, что чего-то стоит, и настроение сразу улучшилось.

До Каролинской больницы он смог бы доехать и с закрытыми глазами. На этот раз он не стал звонить и предупреждать о своем появлении: не пустят – значит, придет завтра.

Петер пытался посочувствовать Елене Скорц, на долю которой выпало столько несчастий за ее относительно недолгую жизнь, однако он всю жизнь свято верил в то, что у каждого есть свобода выбора: пусть у Елены было ужасное детство, но нельзя же все списывать только на это! Трудное детство не оправдывает убийства ребенка, подобные люди, на взгляд Петера, гроша ломаного не стоили. Особенно такие, как Елена Скорц, подумал он, вспомнив ее жуткий взгляд и исказившееся лицо, когда она говорила о том, за что надо наказать этих женщин.

«Она прекрасно понимала, что делает, когда задержала Сару во Флемингсберге, – с горечью подумал Петер. – Черт побери, она прекрасно все понимала!»

Однако когда Петер вошел в палату и увидел Елену, то несколько отмяк. Так мучить людей тоже не годится!

Санитарка, помогавшая Елене пить через трубочку, вздрогнула, услышав шаги Петера.

– Вот напугали! – засмеялась она, когда он предъявил удостоверение.

Петер улыбнулся в ответ.

Санитарка была не та, что в прошлый раз. Выражение лица Елены не изменилось.

– Мне нужно недолго поговорить с Еленой, если она в состоянии. Я уже приезжал сюда сегодня утром.

– Ну не знаю, – нахмурилась санитарка.

– Это не займет много времени, – поспешил заверить ее Петер, – если Елена будет против – я уйду.

– У вас хватит сил поговорить с полицией? – встревоженно спросила санитарка у Елены.

Та промолчала. Петер медленно подошел к кровати и тихо сказал:

– У меня к вам всего пара вопросов. Если вы, конечно, в состоянии…

Елена продолжала молчать, но посмотрела на него и не мотнула головой. Петер решил истолковать это как знак согласия.

– Мне необходимо знать, когда вы познакомились с этим мужчиной? – спросил он.

Елена отвернулась. Неужели она уже раскаивается в том, что сбежала от него? Или в том, что предала его и вышла из игры? В таком случае вряд ли следователям удастся чего-то от нее добиться…

– На… Новый… Новый… год, – едва слышно прошептала она.

– На Новый год, – четко повторила сестра.

– А как вы познакомились? – с надеждой спросил Петер. – Пожалуйста, это очень важно, – умоляюще добавил он, а такое с ним случалось нечасто.

Крошечные слезинки медленно покатились по израненным щекам Елены. Петер нервно сглотнул: работа есть работа, но от проявлений человеческих чувств никуда не денешься…

– На улице, – тихо, но четко ответила Елена, так что ее расслышали и медсестра, и Петер.

Санитарка по привычке открыла рот, чтобы повторить то, что сказала пациентка, но Петер жестом попросил ее помолчать.

– Значит, на улице… – медленно повторил он. – Вы работали… работали проституткой до того, как познакомились с ним?

Лучше задавать простые вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет», тогда она может просто помотать головой или кивнуть, подумал Петер, и Елена кивнула.

– Он пользуется услугами проституток? Мы можем найти его в таких местах?

Вид у Елены вдруг сделался какой-то сонный, санитарка заволновалась, Петер встал, собравшись уходить, – в принципе он и так узнал то, что хотел.

Он поблагодарил обеих женщин за помощь, попрощался и пошел к двери, но перед самым уходом вдруг обернулся и произнес:

– Елена, всего один вопрос, если можно…

Она повернулась и посмотрела на него.

– У него все в порядке с руками? Может быть, есть какие-то травмы?

Елена судорожно сглотнула, собираясь с силами, и ответила:

– Обожжены… Он сказал… что… его обожгли, – из последних сил объяснила она.

Петер уставился на нее широко открытыми глазами – быть того не может!

– Он сказал, что у него обожжены руки?

Еще один кивок. У Петера тут же возникло море вопросов:

– Но где… Как… Нет, подождите: шрамы с тыльной стороны или на ладонях?

– На… ладонях…

– Шрамы старые?

– Свежие, – прошептала она. – Когда… уже… познакомились, – устало покачала головой Елена.

Черт! Неужели этот маньяк обо всем подумал заранее?!

– Елена, если вы захотите что-то рассказать нам – все, что угодно! – мы приедем в любое время. Спасибо вам! – поблагодарил Петер, вопросительно глядя на девушку.

– Кукла, – прошептала Елена, переставая плакать. – Он… называет… меня… Куклой.

Петеру показалось, что она попыталась улыбнуться.

* * *

Фредрике позвонила женщина, представившаяся доктором Соней Лундин. Фредрика поначалу растерялась – ни голос, ни имя ей ничего не говорили.

– Судмедэксперт из Умео, – объяснила Соня. – Я проводила первичное обследование тела девочки, которую нашли у больницы.

Фредрике стало неловко, что она не запомнила имени врача, хотя, с другой стороны, этой частью расследования занимался Алекс.

– Мы с вами не знакомы, – словно прочитав ее мысли, подтвердила Соня Лундин, – просто я пыталась дозвониться до вашего коллеги, Алекса Рехта, но у него важный разговор, поэтому меня переключили на вас. Кто-то из вашей группы звонил мне насчет медицинской карты.

– Да-да, можете говорить со мной, – подтвердила Фредрика, пытаясь взять себя в руки, чтобы сердце не выскочило из груди, – это я звонила.

Вот и хорошо, что Алекс занят, потому что ему пока совершенно не нужно знать об этом разговоре.

– Вообще-то, – неуверенно заговорила Соня Лундин, – подобные сведения не подлежат разглашению…

– Разумеется, я понимаю, – поспешно заверила ее Фредрика.

– Однако, учитывая характер преступления и довольно общий характер вашего запроса, я считаю, что вполне могу ответить вам, – решительно подытожила Соня Лундин.

Фредрика затаила дыхание.

– У нас действительно заведена медицинская карта на интересующего вас человека.

Так я и знала, подумала Фредрика и осторожно, опасаясь перейти границы дозволенного, спросила:

– Можете ли вы сообщить мне какую-нибудь дату?

– Двадцать девятое июля 1989 года, – помолчав, ответила Соня Лундин. – Пациентку отпустили домой в тот же день. Однако я не могу сообщить вам, по какому поводу она обращалась за помощью, поскольку…

– Не нужно, – перебила ее Фредрика, – пока этой информации вполне достаточно! Огромное спасибо за помощь!

Вечерело. В тусклых лучах закатного солнца пасмурное небо казалось почти осенним. Лета будто и не было, подумал Алекс, взглянув в окно. В воздухе витает напряжение: похоже, предстоит необычный вечер, полный неожиданностей.

Кто-то отчаянно забарабанил в дверь, и в кабинет к комиссару ворвался Петер. Алекс улыбнулся: Фредрика все время куда-то исчезает, а потом эффектно преподносит свои находки на общих собраниях, а вот Петер постоянно сообщает, что ему удалось сделать и как все продвигается.

– Они познакомились на Новый год! – сообщил он и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в кресло.

– Кто?!

– Елена и этот «Мужчина»!

– Откуда ты знаешь?

Петер довольно потянулся.

– Ну, я же сказал, что поеду в Каролинскую больницу, – сообщил он чуть ли не с вызовом. – Он снял ее на улице, она была проституткой, – добавил Петер, не дождавшись ответа от шефа.

Комиссар тяжело вздохнул.

– Другая девушка вроде тоже? Ну, та, которую убили в Йончёпинге? – спросил Петер.

– Не думаю, – нахмурился Алекс. – Спроси у Фредрики, но вроде как нет. Хотя она вращалась в подобных кругах, так что они тоже познакомились на улице.

– Да ладно, – всплеснул руками Петер, – а что ей делать на улице, если она – не проститутка?!

– Мне-то откуда знать! – рассердился Алекс. – Ее бабушка так сказала! Если она хочет выгородить внучку – на здоровье, а может, правду говорит: в наших базах данных по проституткам Нора не упоминается.

– Но роль Норы в этой истории? Не понимаю, с чего убийце вдруг срываться в Йончёпинг в самый ответственный момент, чтобы убить бывшую подружку?!

– Бывшую подружку, которую он когда-то посвятил в свои планы, не забывай об этом! – ответил Алекс.