Текст книги "Золушки"

Автор книги: Кристина Ульсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Последний день

В воскресенье первой на работу пришла Эллен Линд – она всегда приходила и уходила раньше всех, так удобнее.

Она включила компьютер и, пока тот загружался, написала CMC дочке. Накануне Эллен сто раз спросила у детей, смогут ли они побыть дома одни, без няни. Дети в один голос заверили ее, что все в порядке.

Сначала Эллен открыла письмо от Петера. Господи, да о чем он вообще думал, когда составлял критерии поиска?! Он вообще представляет себе, как выглядят полицейские базы данных?! Или думает, что у нас тут все как в американском детективном сериале?!

Тем не менее Эллен решила попробовать. Она набрала телефон контактного лица в Государственном управлении полиции. Ей ответил крайне нелюбезный женский голос:

– Совсем с ума посходили! Еще и в воскресенье работать заставляют!

Эллен промолчала. Обстоятельства ведь экстраординарные! А ее саму это дело, несмотря на все кошмарные события, по-настоящему увлекло.

Куда менее интересным и более неприятным представлялся ей тот факт, что Карл с их последней встречи так и не объявился. Перед сном она положила мобильный рядом с кроватью и не стала отключать его, надеясь, что Карл напишет ей хоть пару слов. У Эллен не было никаких оснований сомневаться в том, что он ее любит, – вероятнее всего, у него просто что-то случилось. Если он не позвонит до вечера, придется начать обзванивать больницы…

И все-таки…

Все-таки что-то тут не так! Эллен ощущала смутное, едва уловимое беспокойство, которое не проходило, как она ни пыталась его стряхнуть.

Женщине не сиделось на месте, поэтому она пошла забрать поступившие за ночь факсы – Фредрике прислали целую стопку документов из Университетской больницы Умео. Перелистывая бумаги, Эллен нахмурилась – это оказалась медицинская карточка пациентки по имени Сара Лагерос. Карточку сопровождала короткая приписка: «Карточка пересылается с устного согласия, данного по телефону Сарой Себастиансон. С уважением, Соня Лундин».

«Ну зачем же я вчера ушла раньше всех! Наверняка что-то интересное пропустила», – с любопытством подумала Эллен.

В воскресенье утром Фредрика Бергман проснулась от звона будильника со свинцовой тяжестью в голове, с трудом дотянулась до него и выключила. Зарывшись лицом в подушку, девушка попыталась использовать оставшиеся десять минут отдыха.

Выйдя через час из квартиры, она вдруг вспомнила, что так и не успела толком подумать об оставленном на автоответчике сообщении из Центра усыновлений. По крайней мере, серьезно его обдумать точно не успела. Ничего, сейчас самое главное – расследование, а такие важные решения в спешке не принимают.

Надо сосредоточиться на работе, думала Фредрика. И решила сразу поехать к Магдалене Грегерсдоттер, уже из машины позвонила ей, предупредила о своем приезде и попросила разрешения поговорить с ней наедине.

Дверь ей открыла высокая темноволосая женщина.

– Магдалена? – спросила Фредрика, вдруг осознав, что понятия не имела, как выглядит мать Натали.

– Нет, – ответила женщина, протягивая Фредрике прохладную руку, – меня зовут Эстер, я ее сестра.

Чистота и порядок, отметила Фредрика, идя за Эстер в гостиную. В этой семье явно не признают модного ныне художественного беспорядка. Фредрика такой выбор одобряла.

Сколько же разных домов распахивается перед тобой, если ты – полицейский, поражалась она, ожидая в гостиной. Каким доверием располагает ее работодатель во всех этих квартирах и домиках!

В этот момент, прервав ее размышления, вошла Магдалена Грегерсдоттер.

Она оказалась поразительно не похожа на Сару Себастиансон. Явно не из тех, кто красит ногти синим лаком! Весь ее облик словно транслировал совершенно иное происхождение и жизненный опыт, куда более непростой, чем у Сары. Трудно поверить, что такая женщина могла в юности сделать аборт в ванной комнате родительского дома, подумала Фредрика.

– Давайте присядем? – мягко предложила она.

По крайней мере, Фредрика надеялась, что ее слова прозвучали мягко – обычно в таких ситуациях она ощущала себя крайне неловко.

Магдалена села в дальний угол дивана, Фредрика – в огромное пестрое кресло, ярким пятном выделявшееся на фоне белых стен. Не поймешь, красивое или отвратительное.

– Вам… удалось что-нибудь? – жалобным голосом спросила Маргарета. – Вы… нашли кого-нибудь?

О, это проклятое «нибудь», наваждение любого полицейского: «Обнаружили где-нибудь? Выяснили что-нибудь? Задержали кого-нибудь?»

– Личность преступника пока не установлена, но сейчас разрабатывается версия, представляющаяся нам очень перспективной, – осторожно произнесла Фредрика.

Маргарета лишь кивала – хорошо, хорошо, хорошо.

– И я как раз и хотела обсудить эту версию с вами. Вообще-то мне надо задать вам всего один вопрос. – Фредрика наконец поймала печальный взгляд и выдержала паузу, чтобы убедиться в том, что полностью завладела вниманием Маргареты. – Мой вопрос носит очень личный характер и звучит, возможно, дико, но…

– Я отвечу на любой вопрос, – решительно перебила ее Маргарета. – На любой!

– Хорошо, – с облегчением кивнула Фредрика. – Хорошо, – и сделала глубокий вдох: – Вы когда-нибудь делали аборт?

– Аборт? – изумленно уставилась на нее Магдалена.

Фредрика кивнула.

– Да, – хрипло ответила она, глядя девушке в глаза, – но это было очень давно! Лет двадцать назад! Я как раз переехала от родителей – встречалась с мужчиной на пятнадцать лет старше. Он был женат, обещал уйти от жены ко мне, – Маргарета грустно рассмеялась, – и конечно же этого не сделал. Когда я сообщила ему, что беременна, он перепугался, наорал на меня и сказал, что я должна избавиться от ребенка как можно скорее. Умолять было бесполезно. Конечно, я сделала аборт, а того мужчину больше ни разу не видела.

– Где вам делали аборт? – спросила Фредрика.

– В Южной больнице. Но срок был еще совсем маленький, поэтому мне пришлось подождать несколько недель, прежде чем делать операцию. – Взгляд женщины снова затуманился. – Все так странно вышло… Дело в том, что аборт прошел неудачно, но врачи ничего не заметили. Я поехала домой, думая, что все закончилось, а на самом деле ребенок остался внутри меня. Через несколько дней мне стало плохо, и у меня случился выкидыш – тело само завершило то, что недоделали врачи, и вытолкнуло ребенка наружу. Думаю, именно поэтому мне так и не удалось забеременеть: бесплодие наступило из-за последовавшего воспаления.

Обе молчали. Фредрика отчаянно искала слова, чтобы сформулировать решающий вопрос.

– Где именно завершился ваш аборт? – спросила она, понизив голос.

Магдалена недоуменно подняла брови.

– Я хотела сказать, где вы потеряли ребенка?

Лицо Магдалены исказилось, она зажала рот ладонью, словно пытаясь подавить рвущийся наружу крик.

– В ванной у родителей! – воскликнула она и разрыдалась. – Выкидыш случился на том самом месте, куда он положил тело Натали!

В воскресенье Петер Рюд пришел на работу в отвратительном расположении духа. Единственным светлым пятном стало то, что утром, разговаривая с Джимми по телефону, ему удалось порадовать брата.

– Скоро будем есть торт, Петта? – радостно спросил Джимми.

– Скоро, Джимми, скоро, – заверил его Петер. – Может, даже завтра!

Если, конечно, нам будет что праздновать, добавил он про себя.

Настроение Петера не сильно улучшила и Эллен: ей пока что не удалось получить ответ на его запросы.

– Петер, потерпи, пожалуйста, на это ведь нужно время, потерпи! – увещевала она.

От этих слов он потерял остатки терпения. Однако портить отношения с Эллен не хотелось, поэтому Петер просто развернулся и ушел в свой кабинет, чтобы не наговорить ей гадостей.

Ночь выдалась не чета предыдущей – спокойно поспать Петеру не дали. Впервые пришлось лечь на диване. Сначала он даже думал отправиться ночевать к Джимми, в интернат для людей с ограниченными возможностями, но решил не тревожить брата внезапным приездом.

От недосыпа Петер всегда терял способность мыслить рационально, поэтому с утра ушел из дома пораньше, пока Ильва еще спала, а рабочий день начал с двух чашек крепкого кофе.

Он сел за компьютер и поискал наобум в паре-тройке баз данных, однако быстро понял: это бесполезно. К большинству баз у него был лишь ограниченный доступ, а к некоторым не было совсем.

Открыв сейф, Петер достал все скопившиеся у него на данный момент материалы по делу и начал повторять про себя фразы, то и дело звучавшие в последние несколько дней: «Что мы знаем? Чего мы не знаем? Что нам необходимо узнать, чтобы раскрыть это дело?»

Знаем мы ответ на вопрос «почему»: женщин наказывали за то, что когда-то они сделали аборт. Это вполне согласовывалось с фразой «Женщины, которые не любят всех детей одинаково, вообще недостойны иметь детей». Сначала Петер истолковал эту фразу буквально и решил, что убийца хочет каким-то образом наказать всех женщин, которые не любят всех детей одинаково, но теперь понял, что ошибался.

Чего мы не знаем? Следственной группе неизвестно, по какому принципу убийца выбирает своих жертв – в Швеции множество женщин, которые когда-то сделали аборт, а теперь имеют детей! Возможно, он – отец абортированных детей? Вряд ли, решил Петер. Убийца, вероятно, был в жизни обеих женщин фигурой эпизодической. Скажем, врачом. Если, конечно, не составил список жертв гораздо позже, получив доступ к старым медицинским картам. В таком случае они вообще могли никогда с ним не встречаться.

Петер вздохнул: вариантов бесконечное множество.

И упрямо продолжил изучать записи.

Многое указывает на то, что человек, которого они ищут, имеет отношение к медицине, например работает в больнице. Во-первых, на теле первой жертвы были обнаружены следы талька с медицинских перчаток, во-вторых, похоже, что у него есть доступ к медицинским препаратам, как к успокоительным, так и к смертельно ядовитым.

Петер задумался. В самих препаратах нет ничего необычного, они наверняка есть в арсенале любой шведской больницы. А вот сотрудники, отсидевшие срок за насилие, есть далеко не в каждой клинике. Интересно, ведется ли учет подобных случаев? Если ведется, может ли человек, которого они ищут, работать в больнице под другим именем?

Вряд ли, с сомнением подумал Петер, больничный персонал все-таки проходит определенную проверку при найме на работу. Хотя он, конечно, мог поменять имя законным образом…

Петер прокручивал все известные факты и так и эдак, а в голове непрестанно звучало: «Это наверняка можно выяснить». Он повторял эти слова точно мантру, хватался за них, как за спасательный круг. Человек, которого они ищут, существует. Надо лишь найти его.

Сколько Петер просидел в раздумьях, он и сам не знал, когда позвонила Фредрика и подтвердила их догадку: много лет назад Магдалена Грегерсдоттер тоже делала аборт, причем все случилось именно в ванной комнате дома в Бромме. Петер слушал, потрясенный и завороженный.

Через полчаса Фредрика зашла к нему в кабинет. Выглядела она не так, как обычно: джинсы, простая майка и вельветовый пиджак, стянутые в хвост волосы, почти никакого макияжа. «Ничего себе, – подумал Петер, – да она же красавица!»

– Есть минутка? – спросила Фредрика.

– Конечно! – ответил Петер.

Девушка уселась за стол напротив него со стопкой бумаг в руке.

– На мой запрос мне прислали по факсу медицинские карты обеих женщин. Там есть записи об их абортах.

– Ты тоже думаешь, что он работает в больнице? – оживился Петер.

– Я думаю, что убийца каким-то образом связан или был когда-то связан с системой здравоохранения, – осторожно предположила Фредрика. – Думаю, он узнал об этих женщинах именно там. Кстати, вполне возможно, что лично они не встречались, поэтому женщины не помнят его – он вряд ли принимал непосредственное участие в операции.

– Человек на периферии, – пробормотал Петер.

– Именно! – Фредрика положила на его стол половину своей стопки. – Может, займемся этим вместе, пока Эллен ожидает ответа на твой запрос? Кто знает, может, именно этой информации нам и не хватает?

В кабинете Эллен становилось все душнее. Она чувствовала, как улетучивается дезодорант, как она начинает потеть. Это все нервы. Она всегда потеет от волнения!

Ну почему же Карл не звонит? Может, не надо ждать до вечера и прямо сейчас начать обзванивать больницы? До вечера еще так долго!

Эллен чуть не плакала от отчаяния. Да что же такое стряслось? Она рассеянно погладила лепестки цветов, которые Карл прислал ей несколько дней назад. Она может дать ему так много любви, ну зачем все усложнять?

«Я принимаю все слишком близко к сердцу», – подумала Эллен, улыбнувшись при мысли о том, что вся эта история – не случайность.

Постепенно тревога и печаль перешли в явственное раздражение. Ладно, Карл не звонит, но дети-то почему на сообщения не отвечают?! Не понимают, что она волнуется?!

Уже не так рано, они наверняка не спят, подумала Эллен, схватила телефон и позвонила им на домашний. Она прождала долго, гудков двадцать, но никто так и не ответил.

Она места себе не находила от беспокойства: уже одиннадцать часов, дети никак не могут спать, но и из дома выходить им пока рано! Или она так замоталась, что забыла про какое-нибудь мероприятие? Футбольную тренировку или выступление по художественной гимнастике?

Эллен заставила себя переключиться на работу. Документы по запросу Петера так и не пришли. Через некоторое время она снова позвонила домой, потом обоим детям на мобильные, и все безрезультатно!

Сидя за письменным столом, Эллен сходила с ума от тревоги за детей и за Карла. Взглянув на стоящие на столе цветы, она вспомнила о всех доверительных беседах, которые они вели с Карлом. Он часто говорил, что она – очень важный для него человек, потому что дает «все, что ему нужно».

И тут Эллен вдруг поняла, в чем дело! Беспокойство и тревога уступили место смертельному ужасу…

* * *

Не успел Алекс Рехт положить трубку, как к нему в кабинет ворвались Петер с Фредрикой и в нерешительности замерли у стола. Прямо как первоклассники, с улыбкой подумал Алекс.

– Полагаю, вы уже в курсе? У нас хорошие новости!

Петер и Фредрика удивленно переглянулись.

– Мы задержали его! – сообщил им комиссар.

– Как задержали?! – воскликнула Фредрика.

– Вот так! – довольно сказал Алекс. – Он попытался улететь из Копенгагена в Таиланд, но его задержали на паспортном контроле. С помощью Интерпола мы вовремя успели внести номер его паспорта в черный список!

– Извините, вы о ком? – недоуменно спросил Петер.

– О Габриэле Себастиансоне, о ком же еще? – нахмурился Алекс.

– А мы-то решили, что вы про убийцу Лилиан и Натали, – тяжело вздохнув, прошептала Фредрика и села в кресло.

– Нет, с чего вдруг?! – раздраженно ответил Алекс. – Мы же даже личность установить не можем!

Петер переглянулся с Фредрикой.

– Почему же не можем?

Алекс жестом предложил сесть ему тоже. Но только Фредрика открыла рот, как в кабинет вдруг ворвалась Эллен.

– Простите, – сдавленно пробормотала она, – но мне срочно нужно домой. Я ненадолго, туда и обратно!

– Что-то случилось? – встревожился Алекс. – Вообще-то ты нам нужна…

– Знаю, знаю, – вздохнула Эллен, – но дети первый раз остались дома одни и не подходят к телефону! Я позвонила их отцу, друзьям, к которым они ходят в гости, – никто ничего не знает! Я быстро съезжу домой, проверю, все ли в порядке, и наподдам им за то, что они не подходят к телефону, когда мать с ума от беспокойства сходит!

– Хорошо, но только одна нога здесь, другая – там! – разрешил Алекс.

Комиссар знал, что такое воспитывать детей. На месте Эллен он поступил бы точно так же. И уж наподдал бы за такое поведение как следует!

– Передай им, что следующий раз я сам к ним приеду! – крикнул ей вслед Алекс и снова повернулся к Фредрике и Петеру.

– Мы думаем, что убийца сказал Норе и Елене правду – он действительно работает психологом, – с блестящими от возбуждения глазами начала Фредрика.

– И по нашему мнению, он встречался с нашими жертвами именно в этом качестве, – подхватил Петер.

Алекс искренне надеялся, что они перестанут говорить по очереди, иначе у него голова пойдет кругом.

– Дело в том, что женщинам, которые делают аборт, обычно предлагают проконсультироваться с психологом, – объяснила Фредрика. – В медицинских картах обеих женщин значится, что они согласились на такую консультацию.

– Согласно медицинской карте, – полистав бумаги, начал Петер, – Маргарета Грегерсдоттер беседовала со студентом, который проходил практику в Южной больнице. Затем, с учетом полученной психотравмы, ее направили к специалисту посерьезнее. Но сначала, когда врачи считали, что операция прошла удачно, ее записали к молодому парню, который еще учился в университете. В карточке есть его имя: Давид Стенман.

«Давид?» – Алекс нахмурился.

– Сара Себастиансон делала аборт в Умео несколько лет спустя. Она тоже была на консультации после операции, – продолжила рассказ Фредрика. – Имени психолога в карточке, к сожалению, нет, но есть инициалы «Д. С.». Я позвонила в больницу в Умео, и там мне подтвердили, что это тот самый Давид.

– Эллен успела распечатать тебе список подозреваемых по нашей базе? – спросил Алекс у Петера.

– Нет. Мы пробили Давида Стенмана по общенациональной базе, но там он не значится.

– Однако совпадение есть по базе лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности, – вставила Фредрика. – Нам прислали копию судебного постановления. Приговор: принудительное лечение в психиатрической клинике в начале 2000 года за поджог с отягчающими обстоятельствами. Выпустили его прошлой осенью в связи со смягчающими обстоятельствами: погибшей при пожаре оказалась его бабушка, которая, похоже, подвергала его истязаниям в детстве. К примеру, она прижигала его спичками в наказание за любой проступок.

– А теперь он наказывает других таким же способом, – тихо проговорил Алекс.

– Вот именно! – подтвердил Петер. – Всплывают и другие интересные подробности: например, он вообще не должен был появиться на свет! Его мама была наркоманкой и пыталась сделать себе аборт вязальной спицей!

– Вот почему он ненавидит женщин, которые позволили себе сделать этот выбор, а значит – согрешили, – медленно произнес Алекс и наклонился над столом. – Но раз вы нашли его в базе данных, значит, нам известен его личный номер? Надо проверить его по реестру актов гражданского состояния, он мог легко сменить фамилию!

– Именно это он и сделал, как только вышел на свободу: – Фредрика положила на стол распечатку. – Он сменил имя и фамилию: теперь его зовут Арон Стеен, согласно реестру актов гражданского состояния он прописан в районе Мидсоммаркрансен. Вот его фотография из старого паспорта, – добавила она, кладя перед Алексом следующую страницу.

Сердце Алекса бешено колотилось, когда он вглядывался в фотографию импозантного мужчины.

– Что скажете, Алекс? – встревоженно спросил Петер.

– Что скажу? Черт побери, мы наконец-то нашли нашего убийцу! – воскликнул комиссар. – Отлично, – решительно продолжал он, – отлично! Дальше действуем так: Петер связывается с местным патрулем, мы немедленно выезжаем по этому адресу и берем его. Если нам повезло, то он еще не знает, что мы раскололи его, и вряд ли успел смыться оттуда! Затем, – откашлялся Алекс, – мы вытаскиваем всю информацию о нашем парне – насколько это возможно в воскресенье. При необходимости еще раз допрашиваем Магдалену Грегерсдоттер и Сару Себастиансон – возможно, они его опознают. Мы не имеем права на ошибку, надо все тщательно проверить! Мы должны проследить за каждым шагом этого парня с того момента, как его выпустили. Надо немедленно сообщить обо всем в прокуратуру: свяжитесь с тем несчастным, кто там сегодня дежурит, ему предстоит куча работы! Потом отработайте список, который составит Эллен: необходимо исключить другие возможные кандидатуры – вдруг в наших базах всплывет кто-то еще!

Фредрика и Петер усердно кивали, обоим не терпелось броситься в бой. Похоже, даже Фредрика завелась не на шутку.

– Нам удалось найти его куратора из службы пробации и связаться с ним! Наш друг Арон Стеен вел себя совершенно безупречно с тех пор, как его выписали из больницы, ему даже удалось найти работу в клининговой компании. Не удивлюсь, если среди их клиентов за последние полгода окажется какая-нибудь больница – вот как он достал препараты и медицинские перчатки!

Говоря, Фредрика широко улыбалась и энергично жестикулировала. «У нее есть чутье, – подумал Алекс, – я ошибался! Как, впрочем, и она сама: до сих пор ведь пытается убедить себя в том, что эта работа не для нее!»

Из коридора раздался звук чьих-то шагов, мимо кабинета Алекса пробежала Эллен. На секунду она замерла у двери, вся красная и запыхавшаяся:

– Совсем ничего не соображаю! Ключи от машины в кабинете забыла!

Тут она заметила выражения лиц коллег.

– Что-то случилось?

Все дружно рассмеялись – с нескрываемым облегчением.

– Вообще-то, Эллен, похоже, что мы его вычислили, – с улыбкой объяснил Алекс.

– Уверены? – побелев, прошептала Эллен.

– Ну, на сто процентов ни в чем нельзя быть уверенным, но насколько это возможно на данном этапе… – Алекс подвинул к Эллен распечатанное фото на паспорт. – Позвольте вам представить… Черт, как там его зовут?! – раздраженно спросил он.

Фредрика и Петер заулыбались, а Петер театрально развел руками:

– Раз вы так плохо слушаете, что мы говорим, придется нам поискать другого начальника, повнимательней!

Увлеченные дружеской перепалкой, полицейские даже не заметили, как Эллен подошла к столу и уставилась на фотографию, как ее щеки залил румянец, как она заморгала, потому что слезы застилали ей глаза. Зато услышали, как она прошептала:

– Слава богу!

В комнате воцарилась тишина.

Дрожащей рукой Эллен показала на фотографию и едва слышно вымолвила:

– Просто в какой-то момент я подумала… Я боялась, что, возможно, я его… – Она издала нервный смешок. – Чего только в голову не придет! – всхлипнула она и улыбнулась сквозь слезы.

У нее в кармане зазвонил мобильный, она ответила. Голос сына громко и настойчиво произнес:

– Мама, срочно иди домой!

– Малыш, что случилось? – спросила Эллен, продолжая улыбаться.

– Срочно иди домой, мама, – нервно повторил сын. – Он хочет, чтобы ты срочно приехала. Давай быстрее! По-моему, он нехорошо себя чувствует!

* * *

Очередной ребенок исчез ясным, солнечным днем – тревогу забили как раз в тот момент, когда полиция закончила приготовления к аресту Арона Стеена.

Алекс выбежал в коридор и обнаружил Фредрику и Петера в «Логове». Петер натягивал на себя бронежилет, а Фредрика, нахмурившись, изучала какие-то бумаги.

– Он похитил еще одного ребенка, – коротко сообщил Алекс. – Полчаса назад с детской площадки в Мидсоммаркрансен, недалеко от дома Стеена, пропал четырехлетний мальчик. Родители позвонили в полицию, обнаружив его одежду и клочья волос под деревом на краю площадки.

– Но мы же установили наблюдение за его квартирой! – воскликнул Петер. – Патрульные сказали, что видели его в окно и что из квартиры он не выходил!

– Значит, как-то вышел, – сухо возразил Алекс, – потому что еще один малыш пропал!

– По крайней мере, далеко он уйти не мог, – сказала Фредрика, вертя в руках один из документов.

– Да, это вряд ли, – напряженно ответил Алекс. – Похоже, на этот раз он очень торопился: одежду покидал кое-как и наголо мальчика не обрил – только отстриг несколько прядей…

– Он знает, что мы у него на хвосте, – отозвался Петер, поправляя кобуру со служебным оружием.

– Что будем делать? – спросила Фредрика, покосившись на пистолет.

– Произведем захват четко по плану. Надо пробраться в квартиру и обыскать ее: нам нужна хоть какая-то подсказка, куда он увез мальчика. Но далеко ему и в самом деле не уйти! – решительно заявил Алекс. – Все выезды из города перекрыты, он объявлен в розыск по всей стране!

– Кто-нибудь поговорил с родителями мальчика? – спросила Фредрика. – Я имею в виду, об обстоятельствах, предшествовавших похищению?

– Разумеется, – ответил комиссар. – Сейчас у них дома находятся двое следователей. На этот раз мы знаем, что нам нужно: узнать, где и когда мать ребенка сделала аборт, а потом оказаться там раньше его!

– Все так, – нахмурившись, кивнула Фредрика, – но главное, чтобы мы не опоздали. Если он так торопится, как вы описываете, то ребенок, возможно, уже мертв. Такую возможность нельзя исключать.

– Ты права, нельзя… – вздохнул Алекс. – Но мы, черт побери, должны сделать все, что в наших силах! Это не должно повториться!

– Но если он знает, что мы разыскиваем его… – осторожно начал Петер.

– Продолжай! – подбодрил его Алекс.

– Значит, либо он совсем ненормальный, как мы и предполагаем, и тогда он по-быстрому расправится с мальчиком, несмотря на то что ему придется действовать более небрежно, чем обычно… либо, если у него есть хоть капля разума, то тогда он не станет убивать ребенка…

– … чтобы шантажировать нас! – закончил за него Алекс.

– Вот именно, – кивнул Петер.

– Кстати, кто-нибудь знает, как дела у Эллен? – после долгого молчания спросила Фредрика.

– Она заверила меня, что прекрасно доберется домой одна и волноваться нечего, но я на всякий случай выслал к ней патрульную машину – не нравится мне вся эта история, – покачал головой Алекс.

«Логово» заливал солнечный свет, в комнате становилось жарко. По полу покатились комочки пыли – кашляя, заработал кондиционер.

В коридоре послышались чьи-то быстрые шаги, дверь открылась, и в комнату зашел один из молодых сотрудников.

– Только что звонили из оперативной группы, ведущей наблюдение за квартирой Стеена, – доложил он громко и взволнованно. – Он дома!

– Кто – он? – раздраженно спросил Алекс.

– Арон Стеен! Он только что вернулся в квартиру!

– Ребенок с ним? – спросил Петер.

– Он принес его на руках, совершенно голого. Как будто знает, что за ним наблюдают, но ему на это совершенно наплевать!

На протяжении нескольких часов Эллен Линд всерьез полагала, что Карл не звонит ей, потому что он и есть тот самый детоубийца, которого они разыскивают, а дети не подходят к телефону, потому что он похитил их.

Однако все оказалось совсем не так.

Эллен ругала себя на чем свет стоит: нельзя смешивать работу и личную жизнь! Ну как она могла настолько потерять голову? С каких это пор работа стала так важна для нее, что заслонила собой все прочие важные вещи?!

Мне стоит об этом поразмыслить как следует, думала Эллен. Надо понять, что для меня важнее.

Дети, как оказалось, не подходили к телефону, так как сидели у соседей и угощались вторым завтраком, а мобильные забыли дома, вот и все – ничего странного!

Если кто и ведет себя странно, так это Карл.

Эллен украдкой взглянула на него, сидя на полу в гостиной. Как только она пришла домой, дети разбежались по своим комнатам.

– Он вот так и сидел на лестнице под дверью, когда мы вернулись от соседей, – объяснила дочка, кивнув в сторону Карла, неподвижно сидящего на нижней ступеньке, вытянув ноги вперед. – Поговори с ним, он, кажется, не в себе!

Сначала Эллен колебалась – стоит ли пускать его в дом?

Тут к дому подъехала патрульная машина. Эллен предложила Карлу войти, но входную дверь закрывать не стала. Патрульная машина остановилась неподалеку.

Карл тяжело опустился на клетчатый диван в гостиной и разрыдался. Эллен села на полу, чуть поодаль – так они просидели довольно долго.

Удивительно, до чего жизнь непредсказуема! Кто бы мог подумать, что этот строгий и сдержанный мужчина, всегда тщательно подбирающий слова, сильный и уверенный в себе человек, вдруг так сорвется, да еще и у всех на глазах?! А поскольку Эллен не знала, что положено говорить в таких случаях, то просто сидела рядом и молчала. Из-за закрытой двери спальни доносился голос сына – он с кем-то разговаривал по телефону, дочка начала что-то наигрывать на гитаре.

– Я женат, – вдруг произнес Карл, и Эллен вздрогнула. – Женат, – повторил он.

– Но…

– Да, я сказал тебе, что не женат – я соврал. Мы женаты пятнадцать лет, у нас двое детей и домик в Буросе.

Эллен медленно покачала головой, собираясь что-то сказать, но тут в дверь постучали.

– Все в порядке? – спросил патрульный полицейский, входя в комнату.

Эллен кивнула.

– Ладно, мы тогда дальше поехали? – вопросительно посмотрел на нее полицейский.

– Конечно, все в порядке, – ответила она безразличным голосом. – Все в полном порядке.

Полицейский ушел, хлопнув дверью. Дочка играла «Лейлу» Эрика Клэптона, сын громко смеялся, разговаривая по телефону с кем-то из друзей.

Странно… жизнь продолжается как ни в чем не бывало.

– Поэтому я и не хотел знакомиться с твоими детьми, – немного успокоившись, сказал Карл и высморкался в носовой платок с вышитой монограммой.

Интересно, это жена у него такая рукодельница?

– Я долго сомневался, – вздохнул он. – Сомневался, получится ли у нас что-нибудь. Сомневался в своих чувствах, в твоих чувствах… Думал, хватит ли у меня смелости…

– Смелости на что? – задыхаясь от волнения, спросила Эллен. – На что? – повторила она, не сводя с него глаз.

– Сделать то, что я сделал – уйти из семьи. Я знаю, что поступил неправильно, я виноват, – быстро заговорил Карл. – Знаю, ты наверняка волновалась, что я взял и пропал, перестал подходить к телефону… Но я должен спросить у тебя одну вещь…

Карл замолчал, и до Эллен вновь донесся хохот сына и аккорды из Клэптона.

– Я должен спросить у тебя… как ты думаешь, мы могли бы… могли бы жить вместе?

Эллен посмотрела в его печальные глаза и на секунду вспомнила, как познакомилась с Карлом. Тогда он был таким жизнерадостным и веселым, но теперь все изменилось. Сможет ли она жить с мужчиной, который сидит перед ней сейчас?

– Не знаю, Карл, – прошептала она. – Я правда не знаю.

* * *

Когда группа захвата подошла к квартире Арона Стеена, дверь оказалась приоткрыта. Алекс и Петер держались сзади с пистолетами наготове. Фредрике пришлось остаться в Управлении – Алекс ни за что не рискнул бы взять гражданского сотрудника без права ношения оружия на такую опасную операцию.

– Арон Стеен! – властно крикнул Алекс.

Тишина.

Ударом ноги дверь распахнулась настежь.

Никого – ни справа, ни слева.

Группа захвата вошла в квартиру.

Мрачный коридор. Темные голые стены.

Алексу в нос ударил резкий запах.

Бензин! Квартира насквозь провоняла бензином!

Полицейские обнаружили Арона на кухне. Он спокойно сидел на табуретке, обхватив голого, бесчувственного, облитого бензином ребенка и держа в руке зажигалку.

Группа остановилась, приглушенно перешептываясь: «Спокойно!», «Стоим где стоим!», «Не подходите, весь пол залит бензином!».

Никто не перешагнул порога кухни.

Даже Алекс.

Но он убрал оружие и занес ногу над порогом. Здесь кончался коридор и начиналась кухня. Здесь заканчивался составленный комиссаром план захвата и начинался план Арона Стеена.