Текст книги "Сад нераскрывшихся цветов"

Автор книги: Кристина Рихтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Annotation

Нил Уэбб, обыкновенный школьник, лелеющий мечту о призвании писателя, вынужден сменить школу из-за семейных обстоятельств. В первый день учебы он не находит общего языка со своими одноклассниками, защитив объект местной травли. Но неприятности на этом не заканчиваются – глупое обстоятельство сводит Нила с Арленом Дарси, нелюдимым, но популярным среди девушек старшеклассником. Странная неприязнь между абсолютно полярными юношами перерождается в еще более странную дружбу.

Рихтер Кристина

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 22

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Рихтер Кристина

Сад нераскрывшихся цветов

Кристина Рихтер

Сад нераскрывшихся цветов

В своем несчастье одному я рад,

Что ты – мой грех и ты – мой вечный ад.

141 сонет, Шекспир

Глава 1

31 августа, 2011

Раньше мне нравилась школа. Особенно начальная, где все получалось и предметы были вполне понятными. Казалось занятным собирать гербарии, читать книги Диккенса в адаптации для детей и складывать цифры с помощью разноцветных палочек. Но, начиная со средней школы, что-то пошло не так, и, как я ни старался, быть лучшим учеником не получалось. Сперва это немного расстраивало меня, но теперь, будучи шестнадцатилетним мальчишкой, я могу с уверенностью заявить, что даже рад подобному раскладу. Да, может быть, математика не всегда удается мне, законы физики не запоминаются, фигуры даже с помощью линейки выходят кривыми, а химические опыты зачастую приводят к провалу. Зато я единственный во всем своем классе, а то и в школе, мог прочесть наизусть целый сборник Бёрнса и написать огромное эссе о скитаниях байроновского Чайльд-Гарольда. Литература всегда казалась мне целой вселенной, и после того, как я проникся различными мирами и познакомился с абсолютно потрясающими персонажами, ко мне пришло осознание, что теперь я сам должен стать творцом. Хоть пока я не мог предположить, о чем будет моя книга, мне хватало даже мысли о том, что она просто будет.

Мое имя Нил. Нил Джонатан Уэбб. В этом году мне исполнилось шестнадцать, и после летних экзаменов я получил сертификат о среднем образовании в школе моего родного города Рочестер. Но останавливаться на достигнутом мне не хотелось – всей душой я страстно желал узнавать новое, листать пыльные книги и слушать лекции о таких замечательных людях, как писатели. Именно поэтому я давно и окончательно принял решение о поступлении в университет, хотя от мечты, например, об Оксфорде меня отделили целых два года шестого класса. Это и было причиной того, что в конце августа, водрузившись двумя большими чемоданами, я покинул родной город, отправившись на север Англии.

Мои родители развелись, едва мне исполнилось пятнадцать. Это был самый неожиданный и неприятный подарок, какой мне когда-либо дарили на день рождения. По словам отца, они с мамой никогда не понимали друг друга, хотя все шаблонные фразы давно стали казаться мне не чем иным, как оправданием собственной слабости перед ребенком. Но я никогда не питал к кому-то романтических чувств, поэтому не имел возможности понять, насколько глубока пропасть между разлюбившими. Их противостояние, длившееся уже целый год, не давало мне покоя – я всегда чувствовал себя виноватым, стоило лишь матери запереться в ванной и включить воду, чтобы никто из домашних не слышал ее рыданий. Отец уезжал, вновь зачем-то возвращался, словно бумеранг, и не давал покоя самому себе. Но я не мог его ненавидеть, даже за все плохое, что он делал. Причиной их раздора был я: отец страстно желал увезти единственного ребенка, вопреки желанию бывшей жены, в Нортгемптон, куда планировал переехать в ближайшие полгода. Я не знал, как помирить своих родителей, да и получилось бы? Поэтому, полистав сайты школ с включенным проживанием, я облюбовал одну такую в графстве Дарем. На удивление, оба родителя восприняли новость с одобрением и, как мне показалось, даже с неким облегчением.

– Внимание, подъезжаем к Дарлингтону, – весьма формально, но с мягкой улыбкой на губах объявила высокая сухопарая женщина, стремительно прошедшая мимо меня.

"Уже?" – мелькнуло в тяжелой от дневного сна голове, и я разлепил веки, закрыв лицо ладонями от яркого солнца. За окном проносились пейзажи зеленых лугов, напоминавшие, сливаясь от невообразимой скорости современного экспресса в одну линию, огромную ползущую змею. Наконец-то я высвободился из цепкой хватки дремоты и моментально извлек из кармана потрепанный кошелек, после чего с облегчением обнаружил, что не забыл билеты до Хартпула. А это вполне могло со мною случиться. В городе я должен был пересесть на другой поезд, который отвез бы меня практически прямиком к моему новому дому...

Буквально через час, покинув купе поезда на станции Хартпула, я, абсолютно уставший и обессиленный своей ношей, достиг ворот, около которых образовалась целая автостоянка. Родители учеников, провожавшие тех на учебу, крепко сжимали в объятиях своих чад, а то и вовсе утирали слезы, не желая расставаться с ними ни на миг. На секунду меня даже кольнула зависть: казалось, что я единственный, кто приехал сюда в одиночестве. Даже старшеклассники, статные, гордые, прощались со своими родителями. Пусть не так сумбурно, как ученики средней школы, зато с любовью и уважением. А я стоял один, покрасневшей от тяжести рукой сжимая ручку багажа. Но тут же спохватился, достав из кошелька пластиковую карточку и подкатив свой чемодан к охраннику, сидевшему в небольшой будке возле ворот. Нахохлившийся человек в фуражке вроде тех, что носят копы в Америке, напоминал мне старого бассет-хаунда. Немного замявшись, я протянул свой электронный пропуск, начав переминаться с ноги на ногу от ожидания.

– Нил Джонатан Уэбб. Двести пятьдесят три, класс шесть-один, – утомленно произнес человек, вернув мне карточку.

– Спасибо, – учтиво произнес я, но мужчина уже глядел за мою спину, где в очередь успели выстроиться, по меньшей мере, пять ребят. Неловко споткнувшись, я перевалился через турникет вместе с поклажей и покатил свои чемоданы по ровным дорожкам аллеи, которая вела прямиком в огромный двор, укрытый ровной травой.

Здание школы "Хартвуд" представляло собой двухэтажный, буквально монолитный особняк в георгианском стиле, хотя эклектика здесь была ощутима: чего стоила лишь пара кариатид, подпирающих арку навеса над центральным входом, или длинная невысокая аркада, тянущаяся вдоль летней террасы, увитой виноградом. Сама школа находилась в сельской местности, недалеко от маленького городка Хартпул, что обещало мне безопасность и спокойную атмосферу, в которой я обычно нуждался так, как человек нуждается в пище. На территории, достигавшей почти полутора гектаров, вполне умещались здания двух общежитий, большого спортивного зала, самой школы и уютных террас, издалека казавшихся абсолютно зелеными от проныры-плюща. Главной гордостью и отличием от учебных заведений-конкурентов являлся огромный сад, по своим размерам больше напоминающий парк. В общем, внешний облик школы "Хартвуд" вполне оправдал мои ожидания, оказавшись куда внушительнее, чем на фотографиях. Еще это место привлекло меня не слишком высокими ценами и довольно большим процентом качества образования – подыскивая школу, я был дотошен в мелочах, обращая внимание даже на количество душевых на этаже.

– Молодой человек, – на мое плечо опустилась чья-то теплая рука. – Вы не потерялись?

Я обернулся, перед собой увидев приятной внешности девушку лет двадцати пяти, чей бейдж тут же сообщил мне о том, что она курирует прибывающих учеников. Ее губы растянулись в полуулыбке, а ладонь деликатно сползла с моего плеча.

– Я могу вам помочь, – продолжила она, изучая меня взглядом.

– Не совсем, – я помотал головой, суетливо оглядевшись вокруг и в очередной раз поймав себя на мысли, что вновь провалился в себя, задумавшись о чем-то незначимом.

– Мое имя Урсула. Я работаю в библиотеке, но сейчас помогаю тем, кто не может ориентироваться по прибытии. Немудрено – какая толпа, – вела пространственные суждения девушка, в то время как я смог получше ее разглядеть: она была полноватой, не очень высокой и белокурой, как моя мать. Глаза – большие и искренние – внушали доверие, а улыбка на губах не казалась фальшивой. Урсула была моим первым приятным открытием в школе.

– Я Нил. Из класса шесть-один.

– Так ты уже старшеклассник? – девушка вскинула светлые брови в явном удивлении.

– Ну да, – с некой обидой сорвалось с моих губ. Сказать честно, выглядел я действительно не совсем взрослым: невысокий рост, светло-каштановые волосы, покрывавшие голову, словно шапка, короткая ровная челка и моя манера заправлять рубашки в брюки все еще выдавали во мне ученика средней школы. Но я никогда особенно не уделял внимание своей внешности, считая это даже чем-то зазорным. Куда больше я работал над своей душой, стремясь к единственной цели.

– Давай я провожу тебя, – учтиво предложила куратор, кивнув головой в сторону толпы. Я неуверенно кивнул в ответ, беспомощно взглянув на столпотворение, от которого, казалось, кружится голова.

***

– Добрый день...

Я учтиво постучался в комнату, номер которой мне выдали на входе, и медленно приоткрыл дверь, чтобы не напугать кого-то или не застать врасплох. Но ответом было молчание. Тогда я, все с той же робостью и учтивостью, нырнул в помещение, перетащив через порог два своих чемодана. Комната, где мне предстояло провести ближайшие два года, показалась весьма уютной: пастельные тона интерьера, чистый белый потолок, плотные шторы и новая мебель. Судя по количеству кроватей, здесь должны жить двое, но стол был один, что отозвалось во мне искрой недовольства. Затем мои глаза скользнули к одному из высоких узких шкафов, целиком набитому скомканной одеждой, буквально вываливавшейся с полочек на пол и повисавшей на рукавах, словно гиббоны на деревьях. Я никогда не был болезненно аккуратен, но подобная картина немного смутила своей неопрятностью. Едва я успел расстегнуть свой чемодан, чтобы освободить тот от вещей, как дверь за моей спиной раскрылась, несильно, но ощутимо ударив меня по плечу.

– О, черт, друг, извини! – моментально поморщился вошедший, сочувственно вобрав воздух сквозь зубы.

Я потер место ушиба, после чего обернулся, чтобы взглянуть на соседа по комнате. Им оказался юноша примерно одного возраста со мной – темноволосый и смуглый, подстриженный под машинку. Ростом он был довольно высок, и я приходился ему чуть выше плеча.

– Ничего, – произнес я, церемониально протянув руку. – Меня зовут Нил, и я вроде бы буду жить здесь.

– Гаррет. Гаррет Манн, – парень с энтузиазмом пожал мою руку, и я тут же почувствовал сильную хватку спортсмена.

– Ты родственник Томаса Манна╧? – попытался шутить я, но остался непонятым:

– Какого Томаса? – переспросил Гаррет, комично почесав затылок.

– Забудь, – вздохнул я, рассеянно улыбнувшись. Юноша же пожал плечами, после чего подошел к своему шкафу и, руками затолкав упавшее на пол, налег на дверцы, чтобы те захлопнулись.

– Извини за беспорядок, друг, – произнес он. – Я только приехал. Кстати, откуда ты?

– Рочестер, – незамедлительно отозвался я, выкладывая на кровать кипы книг, с которыми пожалел расставаться.

– Что-то слышал.

– Родина Диккенса.

– Кого?

– Чарльза Диккенса, – я изумленно обернулся, и мои глаза стали, видимо, похожи на две круглые монеты. Манн рассмеялся, вальяжно рухнув на кровать.

– Расслабься, я шучу.

После его слов я облегченно выдохнул, лбом уткнувшись в шершавую поверхность одной из книг.

– А ты? Откуда ты? – настала моя очередь для встречного вопроса.

– Брайтон. Но не спрашивай, какого черта я тут делаю.

– Ладно, – я скромно пожал плечами, но Гаррет, видимо, все-таки ждал этого вопроса:

– Я с детства играю в футбол. А здесь, как известно, одна из лучших школьных футбольных команд Англии. Поэтому я тут с самого первого класса средней школы.

– Понятно, – вновь я сделал попытку разобрать вещи, но юноша не отставал от меня:

– А где ты учился до этого?

– В родном городе, в государственной школе.

– У-у-у... – протянул парень, будто я только что признался в чем-то порочном. Затем он встал с кровати и внимательно на меня взглянул.

– Что? – смутившись, спросил я, отведя глаза в сторону. Признаться, с детства я всегда был довольно робок, а тем более с людьми, которых встретил впервые.

– Ты точно старшеклассник?

– Точно, – вздохнув, ответил я. Отчего-то такой вопрос не показался удивительным.

– Зачем тогда ты заправляешь рубашку в брюки, как идиот?

Непосредственность Гаррета становилась все более пугающей.

– Мне удобно так.

– Понятно, – по-доброму усмехнувшись, пробормотал юноша. – Вероятнее всего, ты из класса шесть-один.

Я молча кивнул, оттягивая воротник. В комнате становилось душно: то ли от моего внутреннего напряжения, то ли от приближающегося августовского вечера.

– Я старше тебя на год. Шесть-два. В этом году итоговые.

– Не волнуешься? – проявил интерес я, отложив свои вещи в сторону и взглядом обратившись к собеседнику.

– Нет, – покачал головой тот, после чего закрыл свою голову кепкой с широким козырьком. – Ладно, – вновь произнес Гаррет, двинувшись в сторону двери. – Пойду повидаю своих. Удачи тут.

– Спасибо, – поблагодарил я, но парень уже не слышал моих слов, захлопнув дверь.

Теперь я остался один на один с собой и своими мыслями, отчего тут же полегчало. Я вытер испарину со лба и продолжил обживаться в комнате...

Примечания:

╧Па?уль То?мас Манн – немецкий писатель, эссеист.

Глава 2

– Просыпайся, друг, – моих ушей достигли едва уловимые слова, которые с каждой долей секунды становились все громче. – Завтрак проспишь.

– Завтрак? – сквозь сон задал вопрос я, но тут же ощутил резкий удар – в мою голову полетела подушка, после чего комнату наполнил заливистый смех. Я неохотно открыл глаза, но затем зажмурил их от ослепляющего света – окна выходили на восточную сторону, что позволяло солнечным лучам гостить в комнате с самого утра.

– Вообще-то я реально тебе говорю, – совсем рядом слышалось шуршание ткани. Гаррет одевался.

– Да?.. – сонно и хрипло произнес я, мыслями цепляясь за кадры своего волшебного сна. Что мне снилось? Звезды бесконечных галактик или золотые нарциссы Вордсворта╧?..

Наконец-то до меня дошло, что я не совсем дома и лето закончилось еще вчера. Я здесь, в "Хартвуде". За сотни миль от родного города. Я сладко зевнул, едва не вывихнув челюсть, нашел в себе силы окончательно разлепить веки, и спустя секунду моему взору предстал белоснежный потолок. Но подняться все равно пришлось...

– Завтрак через двадцать минут. Если опоздаешь – тебя не пустят, – юноша окинул взглядом темно-карих глаз циферблат настенных часов и оправил воротник белоснежной рубашки. В ответ я лишь тяжело вздохнул: за долгое время летних каникул я приучил себя вставать настолько поздно, что сегодняшние семь часов утра казались мне истинной пыткой.

Я никогда не спешил с выводами. Каждый новый человек был для меня закрытой книгой, а их я всегда читал неторопливо и с карандашом в руках. Но Гаррет сразу показался мне неплохим. Возможно, его внутренняя книга была тонкой, словно детская сказка, зато понять своего соседа по комнате было несложно. Да и порою в коротких сказках может быть больше смысла, чем в самом длинном романе. По крайней мере, я был искренне благодарен юноше за хорошее отношение и дружелюбную улыбку. Человеческое тепло всегда творило со мной странные вещи.

Признаться честно, за время моего существования я так и не обрел настоящих друзей. Нет, там, в Рочестере, были ребята, с которыми я делил место за столиком в школьной столовой, ходил в литературный клуб и изредка, словно прилипала, посещал концерты приезжих музыкантов. Но в тот момент, когда я собрался переводиться, ко мне пришло осознание того, что мне некому об этом сказать. "Ну и что? Переводись. Нам-то какое дело?" – сказали бы они, те безликие, как оказалось, люди. И я не сказал. Просто уехал, оставив за спиной свою массовку. Но тех людей, которых я давно любил всем сердцем, взял с собой – например, целую семью Буэндиа². Обитатели замка БроудиЁ тоже поехали в "Хартвуд", как, впрочем, и герои книг Бронте, за которые так стыдила меня мама. Все они были рядом, огораживая меня от враждебного непонятного мира. Увидев на моем столе стопку привезенных книг, Манн удивился, зачем я тащил их из самого Рочестера, зная, что в здешней библиотеке они, скорее всего, найдутся не в одном экземпляре. Я ничего не ответил, но знал, что эти книги – мои. Они пахнут мной, помнят тепло моих пальцев, носят линии моего карандаша, знают, когда я люблю открывать их. В свои шестнадцать лет я понял, что всю свою жизнь доверял душу лишь печатным строкам, в которых зачастую видел жизни больше, чем в людях. Но по приезде сюда я мечтал изменить это и начать с поиска друзей. Впрочем, у меня почти получилось...

***

– Молодой человек, так вам нужен тост с шоколадом или нет?

– Что? – оттаял я, глазами вцепившись в уже немолодую женщину, работавшую за прилавком школьной столовой.

– Каждый второй спит на ходу, – сварливо пробубнила она, швырнув мне на тарелку два тоста, щедро покрытых шоколадной пастой.

– Извините, – я рассеянно огляделся в поисках стола своего класса. – И большое спасибо.

На завтрак я почти не опоздал. Но ключевым здесь было слово "почти". Едва я оказался в дверях, моему взгляду предстала кишащая масса изумрудного цвета, которая при этом издавала шум погромче взлетающего самолета. Именно так выглядела толпа учеников, оккупировавшая столовую во время завтрака, для моего воображения в паре с не слишком хорошим зрением. Все были одеты в белоснежные рубашки и пиджаки цвета бутылочного стекла с небольшой вышивкой герба школы, изображенного в виде лаврового венца. К слову, в такой же пиджак был облачен и я. После уютных толстовок и рубашек такая вещь казалась мне жутко неудобной, особенно неприятная скользящая подкладка. Но порядок был порядком. Так или иначе, порог этой школы я переступил практически добровольно.

"Шесть-один. Место для шесть-один..." – словно зомбированный, повторял я, подходя к каждому из столов и с прищуром вглядываясь в таблички над ними. Готов поспорить, кому-то из учеников я точно показался ненормальным, но добровольно надевать очки я отказывался – вместе с рубашкой, заправленной в брюки, они давали эффект нобелевского лауреата в области физики. "Может, здесь?" – обессиленно обратился к самому себе я, наконец поняв, что мой кофе остывает. Как назло, Гаррета я тоже не видел, а ведь можно было спросить у него... Внезапно за спиною я услышал чей-то незнакомый голос:

– Не этот стол ищешь?

Машинально я обернулся, крепче сжав поднос в руках: передо мной сидело человек пятнадцать мальчишек и девчонок, одновременно поднявших глаза к моему лицу. В них не было никакой вражды – скорее, любопытство и легкая ирония, что заставило меня перевести дыхание и ответить:

– Наверное. Мой класс шесть-один.

– Значит, тебе точно сюда, – вновь заговорил один из учеников, скривив улыбку. Этот юноша не внушал особенного доверия, но сейчас это волновало меня меньше всего. Аккуратно я опустил поднос на гладь дубового стола и отодвинул стул так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но это было бессмысленно – выжидающие взгляды всех, с кем я сейчас разделял трапезу, были направлены именно на меня. Сперва я не совсем понял, чего от меня хотят, но, вконец растерявшись, промямлил что-то вроде:

– Я... Нил. Нет, Нил Уэбб. Джонатан...

– Что он говорит? – едва слышно задала вопрос блондинка с высоким конским хвостом своей темноволосой соседке. Та пожала плечами и вновь обратила свои глаза ко мне.

– В общем, очень рад познакомиться. Со всеми... вами, – продолжал нести околесицу я, ощущая недоумение вокруг. Но тот парень, что окликнул меня минуту назад, опустил руку на мое плечо, громко объявив всем:

– Его имя Нил.

Затем ученик обратился непосредственно ко мне:

– Я не ошибся?

В ответ я сумел лишь покачать головой, вжавшись в спинку стула, словно загнанное животное. Никогда я не чувствовал себя настолько неловко, что хотелось провалиться сквозь землю. Неважно куда – в Геенну, Аид или Хельхейм. Уверен, даже там я чувствовал бы себя хоть на каплю спокойнее.

– Я Колин, – представился мой спаситель и вновь жутковато улыбнулся. Именно сейчас мне выпала возможность разглядеть юношу получше: его кожа была смугловата, поэтому редкая белизна ровных зубов моментально бросалась в глаза. Колин носил короткую стрижку, но заметить, что его волосы светлые, было совсем нетрудно. Парень не отличался идеальными чертами лица, но назвать его некрасивым я тоже не мог. Самое большое впечатление о нем создавали глаза – синие, темные, таящие какую-то угрозу.

В процессе завтрака я смог узнать довольно много о своих новых одноклассниках и даже немного расслабился, уже не ощущая себя настолько отчужденно. Как оказалось, со мною вместе учились еще двадцать два человека. Девчонок было чуть больше, чем представителей мужского пола, что даже немного радовало: так или иначе, в глубине души я все-таки лелеял мечту, что когда-то возьму за руку ту, которой отдам половину себя. Все мальчишки не особо отличались от тех, с кем я провел так много лет в Рочестере – такие же шутки, те же любимые исполнители и фильмы, тот же пласт культуры. Единственное, что могло показаться мне немного чуждым – некий лоск, который присутствовал в каждом. Но я тут же вспоминал, что здесь учатся только те, кто может себе это позволить, и все вставало на свои места. Да и я, к счастью или сожалению, был одним из таких счастливчиков.

– Это Денни, а это Этан, – вновь обратился ко мне юноша, заталкивая в рот тост со сливочным маслом. Его ладонь скользнула по направлению к двум юношам, расположившимся напротив. Те широко заулыбались, а девушка с конским хвостом, сидевшая рядом с ними, горделиво вздохнула, закончив трапезу и аккуратно утерев краешки рта салфеткой. Ненароком она поймала мой взгляд и слегка нахмурила темно-коричневые брови.

– Очень... приятно, – пробормотал я, делая глоток из своей чашки.

– А я Леона, – бросила в мою сторону блондинка, после чего встала из-за стола, захватив с собой пустую тарелку. Ее подруга моментально поспешила за ней, даже не допив свой чай. Быть честным, Леона показалась мне весьма привлекательной, хоть и заметить трудности ее характера можно было невооруженным глазом.

Завтрак заканчивался в восемь, и до занятий у меня был еще целый час, чтобы немного освоиться.

***

Мне нравилось все вокруг. Нравились просторные кабинеты, приятно пахнущие лакированным деревом, нравились начищенные полы, по которым так забавно скользили мои ботинки, нравилась атмосфера некой семейности, которой так не хватало дома. Нравилось все – начиная от беседок в школьном дворе и заканчивая интеллигентными учителями. Школа «Хартвуд» оправдывала все ожидания моего восторженного юного сердца, заставляя жалеть о том, что я не бывал здесь до этого. Тут царила атмосфера той романтики, которую я искал все это время. И нашел. Впервые за долгое время, вдохнув аромат незнакомой школьной жизни, мне вновь захотелось сочинять. Белый лист не пугал меня своей пустотой. Напротив – манил. Так, как никогда не бывало до этого.

– Эй, Нил, лови!

Едва я успел обернуться, промеж моих глаз ударил комок свернутой бумаги.

– Какого черта? – я тут же прищурился, отыскав глазами обидчика. – Лови ты, Колин!

Юноша расхохотался, едва импровизированный снаряд ударил его практически в глаз. Я мягко улыбнулся и вновь обратился к учебнику истории Англии. Но не успел прочесть нескольких строк, как бумага полетела в мой затылок, а затем за спиною я услышал звонкий смех Денни и Этана. Эти юноши – высокие, худые, с волосами, словно графит, – близнецы, которых, впрочем, было несложно отличить друг от друга. Денни казался чуть выше Этана, а у его брата над губой была большая родинка.

– Эта тема стухла, – выкрикнул в сторону ребят блондин, после чего вновь обратился к друзьям. – Интересно, а где наша Лили? Неужели перевелась?

– Нет, – внезапно вмешалась Леона, сидевшая впереди меня. Девушка встряхнула волосами так, что те едва не ударили меня по лицу, заставив отстраниться. – Я видела ее с родителями вчера.

– На завтраке Лили не было, – с детским недовольством пробормотал Этан.

– Меня она не особенно волнует, – отчеканила блондинка, громко захлопнув книгу. Затем она достала из своего пенала карандаш и требовательно ткнула острием в спину своей подруги, сидящей впереди. – Ты не видела Арлена за завтраком?

– Нет, – покачала головой миловидная брюнетка с аккуратным каре и ровной, словно линейка, челкой. – Но моя соседка говорила, что никуда он не делся.

– Это радует... – начала было Леона, но один из близнецов тут же язвительно перебил ее:

– Я видел твоего возлюбленного, Лео. Вчера в корпусе.

– Он не мой возлюбленный, – моментально завелась девушка, на что, видимо, ее одноклассник и рассчитывал. – И мы даже почти не знаем друг друга!

– Покраснела! Эй, смотри, Колин, твоя Леона вся красная, – загоготали близнецы, швыряя комок бумаги в блондинку. Та ловко перехватила его, словно заведомо знала траекторию полета, и кинула гневный взгляд на обидчиков, а затем на их друга.

– Кто такой Арлен?.. – едва слышно задал вопрос я, но остался без ответа. В кабинет зашла наша классная наставница – стройная женщина, выглядевшая, скорее всего, моложе своих лет, одним лишь своим взглядом заставившая всех замолкнуть. На вид ей было не больше сорока: стильная прическа, туфли на невысоких каблуках и костюм, идеально сидевший на ней, явно скидывали лет эдак пять. Интеллигентно улыбнувшись, она встала за кафедру, одним лишь жестом дав всем знак подняться и поприветствовать ее. В классе наступило такое молчание, что мои уши моментально уловили звон тишины. Но длилась она недолго.

– Простите...

Дверь скрипнула, и из-за нее показалась девушка, которая скромно нырнула в класс, не дождавшись разрешения. Все взгляды, включая и мой, моментально обратились к опоздавшей.

– Мисс Блейн... Что заставило вас прийти позже остальных? – наставница взглянула на ученицу поверх очков, отчего та заметно поежилась.

– Извините меня, – вновь неразборчиво и едва слышно произнесла девушка, скромно потупив глаза. Ее волосы темно-медового цвета, заплетенные в тугой низкий хвост, тянулись, словно густая карамель, до самой поясницы. Лицо же не соответствовало распространенному мнению о женском идеале: моментально в глаза бросались широкие выступающие скулы, большой рот со спелыми, налившимися кровью губами, широкие зубы и круглые глаза, подчеркнутые темными синяками, обрамлявшими нижние веки, словно мазутные пятна. Фигуру девушки было сложно разглядеть за бесформенным платьем, надетым под немного тесноватый ей в плечах и груди пиджак. Моя опоздавшая одноклассница напоминала скульптуру, которую мастер не успел высечь и отшлифовать до конца. Ее неуклюжие движения, судя по всему, вызывали у большинства только саркастическую улыбку.

– Садитесь, Лили, – вздохнула классная руководительница, указав той в сторону пустующего стола где-то в конце ряда. Блейн послушно кивнула и, прижимая свои вещи к груди так, словно боялась, что их отнимут, просеменила к своему месту.

– Кто это? – чуть двинувшись вперед, тихо задал я вопрос Леоне. Девушка тут же фыркнула с показной спесью и так же тихо ответила:

– Лили Блейн. Стукачка.

– Стукачка? – неуверенно переспросил я, но Леона шикнула на меня, оставив без ответа.

– Обговорим ряд насущных проблем. И начнем с новеньких, – монотонно произнесла женщина за кафедрой, вцепившись в меня глазами. – Я мисс Элизабет Хейлс, и, думаю, понятно, кто я такая и с какими проблемами ко мне стоит обращаться.

Я кивнул в ответ.

– Нил Джонатан Уэбб?

Я вновь кивнул в знак согласия. Женщина закрыла журнал, после чего обратилась к доске, чтобы записать на ней дату. В этот момент мой взгляд отчего-то метнулся к Лили, сидевшей в углу, словно отверженной даже самой собою. Девушка почти не поднимала взгляда на остальных, что-то старательно записывая в свою тетрадь.

Мне не оставалось ничего иного, как упереться глазами в тетрадный лист и тоже начать учиться...

Примечания:

╧Уильям Вордсворт – английский поэт-романтик, основной автор сборника «Лирические баллады», условно относимый к т. н. «озёрной школе».

²Буэндиа (исп. Buendia) – собирательный образ семейства Б. в шести поколениях, созданный колумбийским писателем Габриэлем Гарсиа Маркесом в романе «Сто лет одиночества».

ЁБроуди – семья из одноименного романа А. Кронина.

Глава 3

– Эй, Лили!

Едва мисс Элизабет покинула класс вместе с некоторой частью учеников, скромная опоздавшая девушка стала заметно взволнованной. На скорую руку она переписала задание с белоснежной глянцевой доски и впопыхах начала собирать свои вещи. Было странно наблюдать за ней: такая неловкая, такая забавная, испуганная. "И чего она боится?" – мысленно усмехнулся я, скидывая тетради в сумку и копаясь в поисках смартфона, куда несколько дней назад записал расписание своих занятий по выбору.

– Лили, как дела? – за спиной раздался голос Колина, звучавший с долей некой издевки. Мои глаза скользнули от яркого экрана мобильного к глазам девушки, съежившейся между рядами. На секунду даже показалось, что ей хочется бежать, но дрожь в коленях, которую трудно было не заметить, явно сковывала движения. Блейн вновь показалась мне статуей – незаконченной, неотесанной, ненужной, а люди вокруг нее – вандалами, желавшими разбить бесполезный кусок мрамора.

– Что происходит? – моя ладонь легла на плечо Леоны, и девушка обернулась, заправив выпавшую прядь за ухо.

– Колин ненавидит ее. Как и все.

– И ты ненавидишь? – машинально я поджал губы, в нерешительности отступив.

– Не знаю, – ответила блондинка, вновь устремив взгляд в сторону Лили. – Наверное, да.

– Но ведь... – начал было я, но не успел договорить – мой взгляд разрезал комок тетрадного листа, пролетевший мимо и ударившийся о щеку испуганной девушки. Блейн сжалась и сощурилась, после чего дернулась в попытке покинуть кабинет. Но не успела – один из близнецов перегородил ей дорогу, одарив мерзостной ухмылкой обыкновенного школьного садиста.

– Стукачки всегда страдают! – набрав в рот воздуха, провозгласил Колин. Юноша забрался на стул, сминая в руках очередной тетрадный лист. Остальные же, не теряя жестоких улыбок и загораясь странным беспощадным огнем, повторяли за ним – комкали тетрадные обрывки, один за другим запуская их в Лили. Все, кроме Леоны, которая, видимо, считала себя выше мелких издевательств, и меня, абсолютно несведущего в происходящем.