Текст книги "Сад нераскрывшихся цветов"

Автор книги: Кристина Рихтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Зачем ты даешь Лили ложные надежды?

– О чем ты? – сухо переспросил собеседник, не отрываясь от решения задач.

– Ты завтракал с ней. Постоянно разговариваешь, здороваешься... За что такая честь? На нее девчонки косо смотрят. И еще всякое придумывают.

– Пусть придумывают. Мне-то что?

– Придумывают не только они. Блейн тоже считает, что у тебя к ней интерес...

– Логарифм шестнадцати по основанию два, – громко произнес парень и тут же ответил сам себе. – Четыре.

– Ты вообще слушаешь? – обозлившись, я наклонился к Арлену и почти прокричал ему это на ухо. И откуда во мне появилось столько смелости?

– Заткнись ты уже, – ответил мне Дарси и, поймав мой подбородок пальцами, приник губами к моим губам. На мгновение я затрепетал, но тут же отстранился и смущенно отвернулся. Мне не хотелось, чтобы парень видел мое зардевшееся лицо.

– Я просто разговаривал с ней о тебе, – вздохнул Арлен, и я услышал, как он закрывает тетрадь и учебник. – Лили – твой хороший друг, и кто, как не она, расскажет о Ниле Уэббе?

– Вообще-то у меня есть второе имя, – придирчиво произнес я и тут же поджал губы, испугавшись, что Дарси может разозлиться. В последнее время я стал замечать, что он относится ко мне более лояльно, чем поначалу. И это проявлялось не только в безумных по своей природе поцелуях, но и во взгляде, голосе и многих мелочах. Будто бы до этого старшеклассник стоял за дверью, не решаясь отпереть ее, а потом зашел. И все изменилось. Хотя не сказать, что Арлен потерял свою привычную грубую манеру вести диалог и любовь к уничтожающим взглядам.

– Ты ревновал?

– Что? – пришлось переспросить.

– Если ты глухой, то не расслышишь и со второго раза.

– Я не ревную. С чего ты взял? – удивленно поинтересовался я и почувствовал, как сводит колени. А грудь будто пронзал тупой клинок, отчего болезненные ощущения усиливались в несколько раз. Лицо горело, воздуха не хватало. Мне бы долю секунды – и распасться на атомы. При любой мысли о том, что Лили испытывает чувства к Арлену, а тот благосклонен к ней, я попадал в бесконечную петлю этого неприятного ощущения.

Дарси хмыкнул и, встав из-за стола, подошел ко мне. Он не успел меня коснуться – я только почувствовал рядом тепло другого человека, – а по телу тут же будто прошелся разряд. Юноша вдохнул запах моих волос и вполголоса произнес:

– Твои волнения беспочвенны.

Я предпочел не нарушать сложившийся тишины.

– Лили мне не нравится, – продолжил он.

– А кто-нибудь еще? – вздрогнул я.

Но теперь настала очередь Арлена молчать. Он отошел от меня и, недобро смерив взглядом, покинул комнату, оставив за собой ленту дивного мятного аромата. Я простонал и сполз на пол, все еще не понимая, что я делаю со своей жизнью.

***

После того как я вошел в пятерку лучших по результатам семестровых тестов, одноклассники начали смотреть на меня еще более косо. Зато душевные поздравления я получил от Леоны, Кейлин и Лили. Хотя последняя, в свою очередь, больше была озабочена посланием к Арлену, чем моими успехами. Всю неделю она вытягивала из меня малейшую информацию, которая касалась реакции моего соседа. «Ну, он прочел», – отводя в сторону глаза, говорил я. А когда Блейн не унималась и все более оживленно напирала, я начинал сочинять всякие подробности, каждый раз проклиная себя за эту глупость: «Убрал письмо куда-нибудь, наверное. Не выбросит же он его. Я почти уверен, что видел, как он делает это». Девушка оживала, и я не мог узнать ее: из мрачного забитого существа она превращалась в милую влюбленную девушку. Она питалась надеждой так, как бабочки питаются нектаром.

Взгляд Леоны тоже изменился. Если раньше ее глаза упорно не желали встречаться с моими, то теперь, как мне казалось, неустанно следили. Попыток сблизиться девушка не предпринимала: сдержанно кивала мне при встрече, порою просила совета по литературе, а то и вовсе проходила мимо, скользя по мне лишь взглядом. Но я не мог не заметить его. От этого становилось не по себе. Во всяком случае, Паттерсон относилась ко мне гораздо уважительнее, чем ее брат и остальные одноклассники: на днях я сел на жвачку, которую кто-то прилепил мне на стул, а незадолго до этого на моем шкафчике в душевой красовалось слово "Неудачник". Все это было настолько мелко, что я даже жалел ребят за отсутствие богатой фантазии. В общем, я не очень-то и страдал. Скорее тяготился всей атмосферой школы "Хартвуд", как бы ни был красив ее фасад.

Меня больше беспокоило другое – после того разговора Дарси будто потерял ко мне весь свой интерес. Он уже не смотрел на меня как прежде, не контролировал дыхание, не дарил полуулыбку. Я даже начал сомневаться в своей адекватности, и все, что произошло с нами за то время, стало казаться сном или очень реальным видением. Арлен все так же курил в окно без моего спроса, приводил Вацлава, который мог без умолку говорить об особенностях физиологии каждой из своих одноклассниц, сидел над учебниками, бубня себе под нос, и засыпал позже полуночи. Я ощущал дискомфорт, тоску, но не мог понять, что пошло не так. А начать разговор самому казалось бессмысленным: в прошлый раз я пытался завести речь о серьезном, но парень не захотел нормально разговаривать.

До начала Рождественских каникул оставалось всего несколько дней, когда, собравшись помочь с украшением холлов, я перепрыгивал с одной ступеньки на другую, ища миссис Луис. Именно она заведовала организацией времяпрепровождения учеников – например, направляла в различные секции, выискивала таланты и неутомимо повторяла, что все мы уникальны. Многие считали это лицемерием, а мне нравилась миссис Луис хотя бы потому, что она была живой, восторженной и настоящей. Спустившись, я направился в сторону главного коридора учебного корпуса, но по невнимательности ошибся и повернул не совсем туда. Там-то меня и ожидало нечто, отчего свело скулы, а во рту пересохло так, что казалось, будто там самая настоящая Сахара: возле дверей кабинета, вполне дружелюбно и без всякой показной спеси, мой сосед по комнате разговаривал с девушкой. Я не знал ее, хотя, возможно, видел до этого, но не обращал внимание. Она была довольно высокой и, как мне показалось, красивой: темно-каштановые волосы, заплетенные в две косы, изящно лежали на плечах, со спелых розовых губ не сходила улыбка, а голос – первое, на что я обратил внимание – был очень приятный, бархатистый. Испуганно я притаился за углом, не зная, что мне делать дальше. Арлен сказал, что ему не нравится Лили. Но на вопрос о ком-нибудь еще он промолчал. Естественно, Дарси не имел в виду меня – что происходило между нами вообще оставалось загадкой для нас обоих. Значит, он может испытывать интерес к кому угодно. Эта мысль отчего-то заставляла меня дышать чаще. Я осторожно выглянул из-за угла, и вновь по моим глазам ударила красота той девушки. Уж не знаю, что мною руководило в тот момент, но я двинулся прочь, одержимый жутким раздражением. Мне расхотелось помогать в декорировании помещения, да и вообще расхотелось заниматься чем-то полезным. Твердо я решил отправиться в свою комнату, помучить себя "Историей мира в десяти с половиной главах", а потом беспечно уснуть. Нет, между ними явно что-то было. На нее Арлен смотрел иначе, чем на других, вел себя совсем не так, как было привычно. Я стремительно шел обратно, ускоряясь с каждым шагом. В тот момент я был водой, нагретой до девяноста восьми градусов. Еще чуть-чуть – и готов закипеть. От злости тряслись даже зрачки. Я бы многое отдал, чтобы взглянуть на себя со стороны; подобное не случалось со мной ни разу. Завыть и разорвать себе грудь хотелось первый раз в жизни.

– Уэбб, осторожнее!

Сам того не заметив, плечом я случайно задел Леону. Видимо, та решила отнести в библиотеку книги перед каникулами – в ее руках я увидел пару тонких сборников со стихами. Девушка отряхнула рукав и с укором взглянула на меня. Я поспешил утереть уголки глаз, в которых совсем недавно собирались проступить слезы, и извиниться.

– Тебя опять эти безмозглые обидели?

– Чтобы им меня по-настоящему обидеть, надо еще постараться.

– Не переживай, мы послезавтра с Колином уезжаем в Кардифф.

– Так ты из Уэльса? – поинтересовался я, на что девушка кивнула, а затем махнула в сторону выхода:

– Пойдем со мной, если не торопишься.

Отказать я счел бессмысленным. Мне было все равно, чем заниматься: будь то чтение, сон или прогулка с Паттерсон. Я был бы рад думать о чем-то обыкновенном, как бывало это раньше. Всего несколько месяцев назад я не знал забот, живя в своем собственном уютном мире. Тогда в голове было больше мыслей о важном и вечном. А сейчас ее забивали абсолютно мелочные мыслишки, связанные со здешними обитателями. Безынициативно я поплелся следом.

– Что-то случилось? – девушка, идущая впереди, обернулась и притормозила. Я же придержал ей дверь и с рассеянностью ответил:

– Нет. Кстати, ты знаешь кого-нибудь из класса шесть-два?

– Допустим, – Лео странно покосилась на меня и вздернула подбородок. – Тебе-то какая разница?

– Да есть небольшая, – губы скривились сами собой. – Ты знаешь одну девушку? Красивая такая. У нее длинные темно-каштановые волосы. Сегодня в две косы заплетены. Она была в платье с белым воротником, а пиджак на плечи накинут. И голос еще такой... Ну, приятный, мягкий.

– Я поняла, о ком ты, – одноклассница вздохнула, а затем, отведя взгляд в сторону вахты, произнесла: – Иди за курткой. Только быстрее. Не хочу ждать.

Все с той же вялостью я поднялся на свой этаж, накинул куртку, обул зимние ботинки и поспешил обратно к Леоне. Признаться, мне самому было интересно, как мы с ней смогли найти общий язык: я, тихий и скромный парень, она – настоящая красавица, гордая, очень женственная девушка. И если хорошо подумать, мысленно перебрав киноленту прошлого, наш союз образовался случайно. А все случайное, как всегда мне казалось, самое долговечное и крепкое.

Не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что Лео дружит со мной, поэтому и возвращался я тихо, не привлекая внимания. Вскоре, перегнувшись через деревянные лакированные перила, я заметил девушку. Паттерсон ждала, сидя на диванчике недалеко от консьержки, а ее взгляд скользил вслед за рыбками в огромном аквариуме напротив. И во взгляде этом читалась такая грусть, что в груди заныло. Я сжался, остановился на последней ступеньке, боясь спугнуть Леону, но та вскоре заметила меня и молча кивнула в сторону выхода. Я накинул капюшон, и вместе мы вышли из тесной коробки общежития в более просторную клетку двора. Глаза заслезились, и будто по команде мы закрыли лица от яркого света, который отражался от привалившего снега. Темно-серое драповое пальто с объемным капюшоном и бесконечными карманами необычайно шло своей хозяйке. Мне нравилось рассматривать лицо Леоны и каждый раз находить в нем что-то новое. Вот и сейчас я заметил маленькую светлую родинку почти на кончике носа. Словно радар, отследив мой пристальный взгляд, одноклассница поджала губы и демонстративно отвернулась. Я смутился и потуже закрепил липучку на горле, а затем глубоко, наслаждаясь, вобрал в себя аномальный мороз декабрьского дня. Я не знал, или это зима вдруг стала такой холодной, или я промерз изнутри.

После того как книги оказались в заботливых руках Урсулы, вместе с Лео мы оставляли следы на одной из занесенных аллеек, прогуливаясь в полной тишине. У меня, да и у Паттерсон, я уверен, в тот момент не было Рождественского настроения. Колокольчики, ветви ели и плам-пудинг╧ рухнули в пропасть вместе с мостом моего прошлого. Праздники перестали творить чудеса. Да чудеса и сами перестали случаться.

– Так ты не рассказала про ту девушку...

– Я и забыла, – отозвалась собеседница, и я понял, что та слукавила. – Если это та, о ком ты говоришь, то это Лаура. Высокая?

– Высокая, – подтвердил я.

Леона пожала плечами так, словно ее уверенность всегда была непоколебима. Я чувствовал, что она не очень жалует эту тему, но продолжал пытать:

– А кто она вообще?

– Потасканная шлюха, вот кто, – с долей раздражения выпалила Паттерсон. – Стерва и дура.

– Ясно, – предельно кратко решил завершить диалог я, но девушка будто только того и ждала.

– Знаешь, говорят, что она переспала здесь со всеми, с кем можно. Даже с Колином.

Я поморщился.

– Не шучу.

– Я и не думал, что ты шутишь, – с некой брезгливостью отметил я. – Ладно, давай не будем о ней.

– Лучше, да...

Одноклассница замолчала на несколько секунд, но мне совсем не хотелось вновь ощутить ту напряженную тишину. Поэтому я, недолго думая, задал вопрос:

– Зачем тебе литература? Ну, точнее, зачем ты ее изучаешь?

Собеседница призадумалась, закусив ноготь темно-красного цвета.

– Хочу связать с ней свою жизнь.

– То есть писать книги?..

– Нет, – как-то деликатно отмахнулась Паттерсон. Мне показалось, что теперь она смотрит на меня другими глазами. Ей стало интересно. – Книги писать у меня вряд ли выйдет. Я хочу писать о книгах. Пойду в критику.

– Здорово! – взвился я и от восторга машинально ухватил собеседницу за рукав. На секунду она остановилась, бросила совсем несвойственный ей растерянный взгляд, а потом отдернула руку. Я поник, смутившись. Между нами все еще была стена. Мы миновали занесенные снегом беседки, увитые черными стеблями погибшего плюща, и вышли на аллейку, ведущую к школьному саду. Не знаю почему, но мне очень сильно захотелось признаться девушке в том, что я мечтаю писать книги. Там, в Рочестере, мои слова редко кто принимал всерьез, поэтому в какой-то момент я потерял желание раскрывать свой секрет. Здесь, рядом с понимающими людьми, я вновь обрел его.

– Знаешь, Лео, а я вот хотел бы...

Мои слова прервали шаги за спиной. Снег под ногами идущего хрустел, словно ломались кости. Вдвоем мы обернулись, и мой взгляд разрезал блеск металлической золотистой пуговицы, поймавшей солнечный луч. Прямо за мной стоял Арлен, направив на нас свой неприветливый взгляд. Затем он прошел вперед, вновь заставив нас повернуться, и произнес:

– Пойдем.

Его голос был холоднее, чем сегодняшний день.

– Куда? – с неприятным удивлением переспросил я, ощутив вскипающее чувство в грудине.

Парень не ответил, а медленно побрел вперед, а затем, отворив калитку, направился в сад. Я измученно вздохнул и спросил Леону:

– Ты не обидишься, если я поговорю с ним? Понятия не имею, чего ему от меня надо.

– Без проблем, – без всяких подозрений пожала плечами девушка, спрятав ладони в рукава, словно в муфту.

Тогда я похлопал Леону по плечу, кстати, потом мысленно отругав себя за такую фривольность, и почти бегом поспешил вслед за Арленом. Мне казалось крайне важным упрекнуть своего соседа в том, что тот ведет двойную игру – образ Лауры все еще раздражал меня, и я понял, что ненавижу кого-то в первый раз. Таких чувств я не испытывал даже к Колину, несмотря на то, что все мои беды обычно начинались с его идей. Я настолько громко хлопнул калиткой, что, не успев пройти и трех метров, ощутил, как на голову обрушился снег с ветвей голого клена. А Дарси все шел, не останавливаясь, только шаг его стал быстрее в несколько раз.

– Ты до края галактики дойти собрался? – закричал я ему, но не получил никакого ответа. Он умел делать вид, что не слышит.

Вскоре мы оказались в самой "чаще", и только тогда юноша остановился. Я последовал его примеру, только близко подходить не стал, а спрятался за стволом дерева, чтобы собеседник не видел моего лица.

– Зачем она солгала мне? – голос старшеклассника меня немного пугал. Вновь здесь тот самый Арлен, который вызывал во мне гамму эмоций – от страха и злости до восхищения.

– Кто? – переспросил я, не понимая, о чем речь.

– Та девушка. Со светлыми волосами.

– Здесь никто не лжет, кроме тебя, – тихо произнес я, выдав свою обиду.

– Тебе есть в чем меня упрекнуть? – удивился собеседник, обходя дерево и явившись прямо передо мной. Я сполз на землю и уткнулся носом в колени, не желая его видеть. Возникла пауза, но после нескольких секунд молчания я понял, что Дарси говорить не намерен. Пришлось мне.

– Леона не лгала тебе. В отличие от тебя. Мы с ней даже не друзья. А ты говорил с Лаурой так, будто вы хорошо общаетесь.

– С Лаурой? – переспросил парень, опускаясь на корточки напротив меня. Его колени хрустнули, а я поднял взгляд. Теперь мы были на равных. – На физике мы в паре работаем над лабораторными. Не сказать, что мне нравится ее образ жизни и поведение, но у нее есть мозги. А это делает Лауру удобной напарницей. И все.

Я поджал губы и почувствовал, как по розоватой от мороза щеке тянется влажная дорожка. Как же глупо заплакать в рекордные минус шесть². Особенно когда Дарси напротив.

– Чего я тебе сделал? – поинтересовался старшеклассник, тыльной стороной ладони утирая мою слезу. Я вздрогнул, а затем ответил, поникнув:

– Извини. За то, что нагрубил. Просто тогда ты не ответил на вопрос, нравится ли тебе кто-нибудь...

Арлен как-то расслабился, а его лицо стало менее строгим. Рукою он накрыл мои глаза и полушепотом произнес: "Только ты". А затем я почувствовал, как его губы накрыли мои, и этот поцелуй сбросил с моей души тяжелый камень. Каждый раз подаваясь вперед в ответ на поцелуй, я уверял себя, что сошел с ума, но между тем знал, что влюбился. В сардоническую улыбку, в неиссякаемую иронию, в умопомрачительный запах и в загадку души Арлена, которую нельзя было разгадать. Ее можно было только принять и любить.

– Ты важен для меня, – отстранившись, заявил юноша. А я, разомлевший, невольно улыбнулся ему в ответ, ощущая, как холод щиплет раскрасневшиеся от поцелуя губы. Но промолчать было сложно:

– Я, наверное, безумен, но испытываю то же самое.

Хотелось сказать что-то еще – пламенное, страстное, великое, но Дарси не дал мне этого сделать, повалив на снег и вновь сорвав с моих губ поцелуй.

Примечания:

╧ Плам-пудинг – традиционный рождественский десерт в Великобритании, Ирландии и других странах Содружества наций.

Глава 17

– Ты ревновал.

– Я не ревновал!

Вобрав воздух через зубы, лицом я уткнулся в подушку, отложив книгу. Дарси преспокойно сидел за столом со стопкой справочников, решив, что все задания на каникулы сможет выполнить за один вечер. И я не особенно сомневался в нем – его упрямства и усидчивости вполне могло на это хватить. Я же второй день никак не мог вдумчиво приняться за Мольера, извечно отвлекаясь на подколы и мягкие издевки со стороны соседа. Арлен, видимо, получал удовольствие от того, как нелепо я огрызаюсь. Ему все казалось нелепым. С того зимнего дня в саду прошло уже пять дней, а это значило, что сегодня, двадцать шестого декабря, день довольно особенный. И особенный он вовсе не потому, что Арлен впервые проснулся позже меня, а потому, что еще вчера было время рождественского сочельника. Школа пестрила гирляндами, источала аромат хвои, часто вечерами играла музыка, создающая праздничное настроение тем, кто по каким-либо причинам остался заложником "Хартвуда". И отчего-то все казалось легким и невесомым, как гусиное перышко, которое я вытянул из шва подушки.

– И чего ты только не уехал? – проворчал я, сдув гусиный пух с ладони.

– К кому? – горько усмехнулся старшеклассник и, убавив свет настольной лампы, поднялся и двинулся в мою сторону.

Я пожалел, что спросил. Недавно Арлен признался, что его отец не сможет приехать из Германии к Рождеству, а мать получила приглашение от подруги на праздник. У него больше не было ближайших родственников, поэтому Дарси пришлось остаться здесь. Отчасти я был доволен этим. Но радовался я отнюдь не чужому несчастью, а тому, что смогу побыть с неизведанным, как космос, Дарси в более неформальной обстановке. На мой взгляд, именно этого не хватало, чтобы сделать еще один шаг навстречу взаимопониманию. Лгать было бесполезно – мы были необходимы друг другу. Хотя мои многолетние убеждения все еще не давали мне полностью раскрыться: постоянно я чувствовал смущение и некий дискомфорт рядом с Арленом, но его присутствие, несомненно, радовало. Мои двойственные чувства откликались и в настроении юноши – он становился более мрачным. Я ощущал в этом свою вину, но пока что ничего сделать с собою не мог.

В тот момент я проникнулся голосом Дарси и сочувственно взглянул на него. Медовые глаза ответили блеском: юноша явно только того и ждал. Стоило лишь расслабиться, как он заломил мне за спину руки и припал к шее, губами захватывая кожу и доводя меня до гаммы чувств своим рваным дыханием. Я простонал, то ли от боли, то ли от удовольствия. Тогда, шесть дней назад, мы в полной тишине вернулись в комнату и до ночи целовались, словно одержимые. Реальность вывернулась наизнанку, подарив мне мою первую в жизни заветную тайну, до жути скандальную и странную.

– Кто-нибудь зайдет, дверь открыта, – промычал я, пытаясь сбросить с себя Дарси. Но он был гораздо сильнее и тяжелее, чем хотелось бы.

– Да кому ты нужен, – усмехнулся парень и тут же невзначай добавил: – Кроме меня.

Последняя его реплика заставила меня замереть, и я ощутил, как от смущения сводит мышцы и ломит зубы. Постепенно ко мне приходило осознание того, что с Арленом мы некто больше, чем соседи по комнате. Его поцелуи, прикосновения, даже слова пробуждали во мне залп восторга (это как фейерверк, только из эмоций вместо пороха), и, судя по всему, старшеклассник тоже испытывал нечто подобное. Вообще, мы старались не обсуждать то, кем мы приходимся друг другу, а в повседневной жизни вели себя точно так же, как раньше. Но стоило нам оказаться в запертой комнате, как руки Дарси обхватывали мое лицо, а мои губы искали его. Хотя взгляд Арлена все-таки изменился. Если раньше, стоило нам пересечься в коридоре или столовой, мы делали вид, будто не знаем друг друга, то сейчас я знал, что медовые глаза, которые стали казаться огненными, скользят вслед за уходящим мной. Подарить ответный взгляд смелости не всегда хватало. Да и вообще, сказать честно, Дарси стал чаще создавать возле меня неловкие ситуации. И даже будто развлекался этим. Особенно он сумел смутить меня в Рождественский сочельник. В тот вечер для ребят, оставшихся в школе, – а нас было совсем немного, – организовали чаепитие. Мне удалось прийти позже всех и сесть с краю, чтобы в любой момент можно было уйти, никого не беспокоя. Но не тут-то было: Арлен явился и сел рядом. Разговаривал со мной так, будто мы друзья, нарочито смеялся и даже один раз похлопал меня по плечу. Я сразу заметил на себе странные взгляды, поэтому все полчаса за столом в смущении ковырял свой пудинг и даже не допил фруктовый чай. Зато удовольствие получил сам Арлен. Он любил вести себя вызывающе, но в то же время со вкусом. Даже мисс Элизабет смотрела на нас с долей удивления. Вот кто уж точно всем сердцем не любил Дарси. Иногда можно было заметить войну взглядами между ними: моя классная наставница смотрела на старшеклассника с долей презрения, а он на нее с вызовом и нахальством.

В общем, в "Хартвурде" все было обычно, за исключением наших с Арленом отношений.

– Кстати, – произнес юноша, оставив меня в покое и вновь облачившись в свой постоянный облик холодного, как Нептун, юнца.

– Что такое? – поспешил уточнить я и с живота перевернулся на спину, пригладив растрепавшиеся волосы.

– Я предлагаю съездить со мной в Хартпул.

– Что? – удивившись, я решил переспросить.

Арлен терпеть не мог встречные вопросы, поэтому сразу дерзко заявил:

– Видимо, вместо шарфа стоило подарить тебе слуховой аппарат.

Я немного обиделся, но вида не подал. Привык. Кстати, о шарфе. В качестве подарка на Рождество Дарси обмотал меня им, едва не удушив. Пах он своим предыдущим владельцем, то бишь Арленом, и этот запах рождал во мне удовольствие. Скорее всего, рефлекторно.

Тем временем брюнет вновь заговорил:

– Зайдем в книжный. Я знаю, ты бы хотел туда. После выпьем кофе. Можем посмотреть кино. А потом... – он будто смутился на секунду: его глаза странно скользнули к полу, – ...потом у меня есть одно дело, и я хотел попросить тебя составить мне компанию.

– Какое дело? – поинтересовался я и, поднявшись, подошел к окну. Двор был пуст, словно в школе мы были вдвоем. Дарси промолчал на мой вопрос, а значит, ответ я узнаю не сейчас. Мне совсем не нравилось, когда он так поступал, но я был готов простить этому человеку, задевшему мою душу, практически все его небольшие недостатки.

– Это будет тридцать первого декабря.

– Новый год? – по своей глупости переспросил я.

– Ну, если ты отмечаешь какой-то другой праздник в этот день, то я не против.

Пришлось поникнуть. Рядом с Арленом я всегда ощущал себя полным кретином. То, что мы обоюдно признались в симпатии, не особенно изменило привычные отношения между нами, и уж желчи в Дарси меньше точно не стало. Еще меня до сих пор беспокоила та история, которую однажды Леона так и не успела мне рассказать. Пару раз я хотел напомнить девушке о ней, но почему-то смущался, да и она явно в моменты наших встреч не была настроена говорить о человеке, к которому испытывала антипатию.

– Мы, думаю, останемся в городе на ночь. Я же говорил, у меня там дела.

– Нас никто не отпустит на ночь, – покачал головой я, зная местные порядки. Если Арлену нарушить их ничего не стоило, то я скорее причислял себя к законопослушным ученикам.

– Насчет этого не беспокойся, – махнул рукой парень, и я немного напрягся, пытаясь понять, что он задумал. Конечно, я доверял Дарси, но оставаться в неведении тоже не очень нравилось.

Я было хотел возразить или высказать свое мнение, но в кармане Арлена зазвонил телефон, и тот, выругавшись, вышел из комнаты. Я остался один с возможностью только догадываться о том, чего тот скрывает от меня с такой неловкостью.

***

Однажды, когда я был еще совсем ребенком, мои родители поссорились. Вообще, такое случалось довольно часто, но в памяти, словно отпечаток, остался именно этот момент: в пылу раздора отец оделся и ушел, хлопнув дверью. Я видел, как это произошло, и, будучи маленьким мальчиком, очень близко принял случившееся к сердцу. «Мама, куда папа пошел?» – обратился я к Норе, впившись в нее печальными глазами. Она опустилась рядом со мной на колени, шмыгнула носом и обняла. Мама всегда была теплой и приятно пахла. Так, как пах наш дом. «Он победит злого волшебника и вернется», – Нора умела убедить. Тогда я гордо выпрямился, и мои плохие предчувствия растворились – ведь не каждый отец вечером уходит сражаться со злом! С тех пор прошло уже двенадцать лет, а я все еще верил в злых волшебников. Только понял, что все они – внутри нас.

В дороге меня почему-то всегда одолевали воспоминания о детстве, и неважно, что это было за путешествие – долгая переправа через Ла-Манш или поездка от "Хартвуда" до ближайшего города. Сейчас мой путь, а точнее – наш, лежал к Хартпулу. Часы показывали десять утра, и, полусонный, я периодически ударялся о стекло лбом, борясь с желанием уснуть. Арлен спокойно сидел рядом, а его пальцы беспорядочно плясали на сенсорном экране мобильного.

– И все-таки как тебе удалось их уговорить отпустить нас до вечера в новый год? – поинтересовался я, вдыхая специфический аромат своего енотового воротника.

– Отстань, – как отрезал Дарси, даже не взглянув на меня.

"Не выспался, что ли?" – рассерженно про себя заметил я, но поспешил отступить. Если Арлен был не в духе, то моя глупость могла лишь еще больше его разозлить. Мне очень хотелось припасть лбом к его плечу и вздремнуть, но в автобусе было полно народу. Особенно заставляла меня напрячься странная немолодая женщина, скорее даже бабушка, в не менее странном зеленом берете грубой вязки. Она глаз с меня не сводила, отчего я порою звучно сглатывал и старался взглядом отыскать что-нибудь интересное за окном. Тщетно. Некогда зеленые поля превратились в белоснежные пустыни: будто вместо песка в них был сахар.

Через полчаса мы сошли практически в центре города, и Арлен поспешил озвучить наш список дел на сегодняшний день:

– Сперва выпьем кофе, иначе до полуночи я не доживу. Затем пройдемся по торговому центру, зайдем в книжный, например. Можем посетить причал или сходить в кино.

– На причале холодно, – справедливо отметил я и поежился. Конечно, за последние дни температура немного поднялась, став почти привычной, но я все еще ощущал ветряных змей, кусающих кожу.

– Ну, тогда кино.

Арлен показался мне довольно безынициативным. Будто телом он был тут, а мыслями уносился куда-то далеко. Это не очень радовало меня, но взять и спросить, в чем дело, я считал бестактным. К тому же я не был уверен, что мне не кажется.

– Как насчет "Боевого коня"╧? Я слышал кучу хороших рецензий.

– Конь так конь, – пожал плечами друг и поправил мою шапку, наползавшую на брови. Я тут же растаял, и мои руки, спрятанные в карманы, начали дрожать. Я не мог ничего с собой поделать – противоречивые эмоции просто выедали мои внутренности. Да, мне было приятно внимание человека, к которому я искренне испытывал привязанность, но все, что это за собой влекло, казалось мне по меньшей мере девиантным. И пугало меня тем, что нравилось.

Конечно же, Арлен любил черный кофе. Без сахара. И пил его с таким лицом, будто не было на свете ничего более вкусного, чем горькое угольное месиво. Наверное, подобное мнение вычитало из меня пятьдесят процентов интеллигентного человека, но понять пристрастие к такому кофе я не мог. Зато я испытывал небывалое наслаждение, медленно потягивая приторный латте. Особенно приятно это было делать под "Strangers in The Night" Фрэнка Синатры. Стоило выглянуть в окно, как за тонкой стеклянной гладью я видел десятки спешащих людей. В Хартпуле едва можно было насчитать и сто тысяч жителей, но сегодня на улицах было так много народу, что можно было подумать, что это город-миллионник. Вокруг остались украшения с предыдущего торжества, и люди все еще хранили в сердцах то тепло. И пусть Новый год не такой важный и уютный праздник, как Рождество, зато в нем тоже есть особенное очарование.

После кофейни мы посмотрели фильм, а затем прошлись по довольно просторному торговому центру. Вместе мы обошли несколько магазинов с одеждой, начиная от любимого мной "H&M"² и заканчивая "Austin Reed"Ё, в котором я, мягко сказать, чувствовал себя немного неуютно. Зато Дарси, с присущей ему важностью, померил несколько жакетов и, не спрашивая моего мнения, выбрал один. По его словам, это было самое достойное место, чтобы одеться со вкусом, при этом не тратя бешеные деньги. Под новый год ажиотаж в магазинах немного спадал – если на Рождество было принято преподносить друг другу довольно ценные подарки, то в полночь с тридцать первого декабря на первое января люди обычно обходились маленькими сувенирами.