Текст книги "Начать всё сначала"

Автор книги: Кристина Риччио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Пайлот ходит уже четыре минуты, когда я решаю встать. Уже почти 4 утра.

– Нужно возвращаться, – предлагаю я.

Он поднимает взгляд и кивает. На его лице написаны страдания. Мы возвращаемся в молчании. Все мое существо словно горит и настороже, сна ни в одном глазу. Я все продолжала оглядываться на Пайлота, но он погрузился в размышления.

Уже светает, когда мы молча ложимся в свои кровати (Пайлот ранее взял ключи у Бейб). Мой мозг снова и снова прокручивает тот поцелуй. На то, чтобы заснуть, уходит много времени.

36. Теперь куда мы пойдем?

Кто-то трясет меня за плечо. Я резко поднимаюсь.

Бейб отпрыгивает от моей кровати, ахнув, приложив руку к сердцу. Я смотрю, как темные волосы снова падают вокруг ее лица.

– Джимини Крикет, ты испугала меня!

Я щурюсь, оглядывая комнату. Сэйра смеется, пробегая расческой по волосам перед зеркалом. Рим. Мы с Пайлотом поцеловались прошлым вечером. Его нет в его постели.

Зевок заглушает мой ответ.

– Ты испугала меня.

– Ты забыла поставить будильник? – спрашивает Бейб.

– Наверное. Где Пайлот?

– В душе, – отвечает Сэйра. – Мы планировали выйти через пятнадцать минут.

Я выбираюсь из кровати.

* * *

Бейб держится рядом со мной, пока мы идем к Колизею. Сегодня она одета в ярко-красное пальто в горошек (у Бейб четыре пальто в горошек разных цветов) с широким поясом на талии, а на ее губах такого же цвета помада. Я чувствую себя живым мертвецом, а рядом с ней я, наверное, так и выгляжу. Она подходит ближе и берет меня под руку.

– Что случилось прошлой ночью?

– Ничего, не волнуйся… я не могла заснуть, и мы бродили по городу.

– Вы оставались допоздна!

– Бейб, мне правда сейчас не хочется говорить, – бормочу я.

– Ладно, – вздыхает она. Потом убирает свою руку и ускоряет шаг, чтобы догнать остальных.

Плечи опускаются. Здорово, я разрушаю хрупкое основание дружбы, которое успела сформировать. Я откидываю волосы с шеи и завязываю пушистый высокий хвостик.

Утро расплывается перед глазами. Мы идем в Колизей. Пайлот бродит вокруг, заглядывая за памятники и под балюстрады в поисках кнопки, словно какой-то Шерлок Холмс-любитель. Я лениво следую за ним. Я понимаю, что придумываю и переделываю все время письмо о разрыве отношений с Мелвином 2011-м в моей голове: Дорогой Мелвин, мы еще не встретились, но, когда мы встретимся, не зови меня на свидание. С любовью, Шейн. Дорогой Мелвин, мы еще не вместе, но в январе 2017-го я разрываю отношения с тобой. Прости, прости, прости! Это так сложно. С любовью, Шейн.

Мы переходим на Римский форум. Пайлот тихо исследует все по пути. Я оглядываюсь и иду вперед. Бейб постоянно охает и ахает. Сэйра уходит делать фотографии, всегда держась немного отдельно от группы. Я не делала никаких фотографий.

Все не как в первый раз. Мы портим поездку в Рим?

Ну, она не будет испорчена, когда мы вернемся обратно. В моей груди словно бы пустота. Когда мы подходим к концу тропинки, Бейб тянет меня в сторону на окружающие это место пространства зелени.

– Шейн, серьезно, скажи мне, что произошло вчера вечером? Ты явно не в порядке, а Пайлот ведет себя как немой. Тебе нужно перестать хандрить. Мы в Риме!

Испытывая стыд, я смотрю на землю.

– Прости.

– Не надо. Просто позволь помочь. Что произошло? – она берет меня за плечи и окидывает взглядом, словно хочет увидеть какую-то невидимую рану, которая причиняет мне боль.

Я пытаюсь изменить выражение лица на нечто менее страшное.

– Мы бродили и говорили всю ночь, – снова говорю я ей.

Она складывает руки на пальто в горошек и устало смотрит на меня.

– Тогда почему ты выглядишь так, словно твоя собака только что умерла?

Я выдыхаю, смирившись.

– Мы поцеловались прошлым вечером.

Её руки опускаются.

– Вы поцеловались? – восклицает она чересчур громко. Я таращу глаза.

– Бейб! – шиплю я.

Я резко оглядываюсь. Пайлот изучает основание древнеримского храма, а Сэйра делает фотографию того же древнеримского храма, но с другого места.

– Прости! Но, черт побери! Ты сказала, что ничего не произошло! – шипит она в ответ.

– Ну, я боялась твоей реакции, – многозначительно замечаю я.

– Кто кого поцеловал?

– Он поцеловал меня, а потом мы просто целовались.

– Он расстается с Эми?

– Нет, насколько я знаю.

Бейб смотрит на меня с печалью и обнимает меня.

– Мне жаль, Шейн, – я обнимаю ее в ответ. Она отстраняется и смотрит мне прямо в глаза. – Это отстой. Но соберись, ты сильная. Перестань хандрить. Сколько раз ты сможешь слетать в Рим? Попытайся хорошо провести время!

Я смягчаюсь, кивая.

– Просто все дело в смеси этого и нехватки сна. Мне нужно латте или типа того.

– Тогда достанем тебе латте. Не волнуйся, все будет хорошо! Пайлот должен понять, что, черт возьми, он делает.

Как и я.

* * *

В итоге мы заходим в тот же пустой итальянский ресторан на обед. Бейб заказывает кувшин вина на стол. Я заказываю капучино. Когда Бейб одаривает меня подбадривающей улыбкой с другой стороны стола, я не могу не улыбнуться ей в ответ. Сегодня мы разговариваем только по телефону, я забыла, как приятно находиться рядом с ее позитивной энергией. Она заразительна.

Через минуту Пайлот «роняет вилку». Я закатываю глаза, когда он лезет под красную скатерть, чтобы обыскать пол. Возвращается он с пустыми руками.

Официантка приходит, чтобы принять заказ и приносит дары – мой капучино и вино. Я снова заказываю равиоли, прежде чем сделать осторожный глоток горячего напитка. Приходится положить туда три ложки сахара, но, как только во мне оказывается кофеин, я начинаю чувствовать себя живее.

Бейб рассказывает мне ранее не слышанную мной историю о друге, который стажировался в Disney World. Этот друг работал на аттракционе «Дом с привидениями». Оказывается, многие люди садились на горки и по дороге высыпали прах любимых на балкон, на который выходят танцующие в бальной комнате пары призраков. Когда это происходит, все нужно закрывать, чистить и снова покрывать чистой пылью не из людей.

– Это так странно! Я бы никогда не подумала, что такое бывает, – фыркаю я.

Бейб смеется и делает еще один глоток вина.

– Постоянно.

– Они хотят, чтобы на аттракционе всегда были призраки, – улыбается Сэйра.

– Ребята, вообще-то так записано в моем завещании, так что… – комментирует Пайлот. У меня вырывается смешок, а Бейб разражается смехом.

Когда приходит время, рой официантов окружает столик. Словно группа танцоров, они все как один ставят горячие блюда перед нами.

Равиоли восхитительны. Я накалываю на вилку вторую штучку и, наклонившись над тарелкой, поворачиваю голову вбок, чтобы откусить кусочек. И тогда мои зубы бьются о что-то твердое. Челюсть пронзает боль, и моя свободная рука подлетает ко рту, чтобы прикрыть его.

Что за фигня?

– Шейн? – Пайлот смотрит на меня с тревогой.

– Шейн? – повторяет Бейб. Сэйра внимательно смотрит на меня.

Я выплевываю равиоли и металлический, размером с полдоллара объект на руку. Фу, черт возьми. Это какой-то медальон с надписью. Меня пронзает страх. Я сжимаю пальцы на нем.

– Ты в порядке? – слышу, как спрашивает Сэйра.

Я поднимаю голову. Вилка Бейб зависла над лазаньей. Сэйра ждет ответа. Пайлот смотрит на мою закрытую ладонь.

– Шейн? – с нажимом повторяет Пайлот.

Я вскакиваю с кресла и бросаюсь бежать. Секундой спустя я уже на улице, ботинки стучат о камни мостовой, пока я бегу через руины.

«Что, черт возьми, я делаю?»

Я бегу, пока не оказываюсь достаточно далеко, чтобы почувствовать себя уверенно в одиночестве, поворачиваюсь к одному из массивных древних строений по пути. Множество ступеней ведет к большим разрушающимся аркам. Я добираюсь до верхней ступени и сажусь на землю, тяжело дыша.

Я медленно раскрываю дрожащие пальцы.

На моей ладони лежит большой круглый медальон. Я сжимала его так крепко, что на коже остались следы. Нижняя часть плоская, но верхушка сферическая. На плоской стороне есть надпись. Она кругом обходит сферическую часть. Я стираю остатки соуса и сыра и вытираю серебро до блеска о мою черную кофту. Я поднимаю медальон, чтобы рассмотреть его, медленно поворачиваю, чтобы прочитать надпись.

 
Открой и прижми к сердцу
Ты вернешься к началу
Прожитое приключение будет потеряно
У всех коротких путей есть цена
 

Я переворачиваю медальон. Передняя часть из чистого серебра. Кажется, что он является частью ожерелья.

– Шейн! – Пайлот подбегает ко мне по ступеням. Я напрягаюсь, когда он останавливается в паре шагов. Он снял куртку и под ней зелено-черная клетчатая рубашка.

– Что произошло? – спрашивает он, восстанавливая дыхание. – Это она?

Я киваю. Он расслабляется, испытав облегчение. Прошаркав несколько последних шагов, он садится рядом со мной. Камни трещат под его кедами, когда он наклоняется вперед, уперевшись локтями в колени.

– Ладно, – говорит он через мгновение. – Давай сделаем это. Нажимай.

Я смотрю вниз, закрыв пальцы над медальоном.

– Я… – я умолкаю, чувствуя себя по-детски.

– Ты что? – спрашивает он.

Ужас. Тревога. Страх. Они вздуваются в моей груди, от чего трудно дышать. Я не хочу. Не думаю, что я хочу вернуться.

– Не знаю, – шепчу я.

– Что ты имеешь в виду «не знаю»?

– Я просто… не знаю, – неловко заканчиваю я.

– Не хочешь нажимать ее? – в его голосе появляются нотки раздражения. – Шейн, зачем здесь оставаться? Хочешь заново пройти целые полтора года колледжа, а затем четыре года медицинской школы?

Нет, нет, не хочу. Но я не хочу возвращаться. Еще нет.

– Почему ты так сильно хочешь вернуться? – против желания вырывается у меня.

– Ты шутишь? – не веря своим ушам, спрашивает он. – Разве мы уже через это не проходили?

Я поворачиваюсь к нему с суровым лицом.

– Разве? Помню, как ты ушел от меня на улицу за, цитирую, «нарушение твоей жизни», но мы так и не поговорили нормально, почему мы оказались здесь. Ты серьезно думаешь, что нас забросили бы назад во время, в тот же самый момент, если бы оба не хотели или не нуждались в этом?

Он сердито смотрит на меня. Я сердито смотрю на него в ответ. Между нами пульсирует раздражение. Я встаю. Он присоединяется ко мне мгновение спустя.

– Часть тебя хотела вернуться. Вся твоя теория «я привела нас сюда» – чушь. Мы привели себя сюда. Я не готова еще уезжать. – Я сердито разворачиваюсь, вскидывая и опуская руки. – Ты что, наслаждаешься своей жизнью? К чему ты так рвешься вернуться? К своей работе? Эми?

Он на секунду зажмуривается.

– Почему ты так хочешь остаться? Ты боишься расставаться со своим парнем? – вырывается у него.

– А ты? – рычу я.

– Что? – переспрашивает он, сбитый с толку.

– Разъясни мне: в первый день мы пошли вместе на прогулку, помнишь?

Пайлот раздраженно сжимает губы.

– Пожалуйста, просто отдай мне кнопку, Шейн.

– Ты помнишь? – повторяю я.

Снова сердитый взгляд.

– Мы почти поцеловались в первую ночь, и ты ничего не сказал о своей девушке. Мы больше часа болтали наедине и потом играли с другими ребятами в квартире, и ты ничего не сказал.

Мы были вместе весь следующий день, и ты ничего не сказал. Мы пошли снова гулять через день, и ты ничего не сказал. Только тем вечером Аттикус, а не ты, упомянул, что у тебя вообще есть девушка! И, когда мы удивились, ты сказал, что вы встречаетесь всего три месяца, что ты посмотришь, что будет! Кто говорит, что посмотрит, что будет, если любит человека, с которым встречается? – я выкрикиваю последние слова.

Его лицо темнеет.

– Ты устраиваешь сцену, Шейн.

– Что случилось с «посмотрю, что будет»? Что-то изменилось? Шесть лет спустя вы уже влюбились?

Его губы искривляются.

– У нас есть кнопка перезагрузки, которая все это сотрет и вернет нас в тот момент, с которого мы начали. Буквально переключатель на предохранитель. Зачем нам его уже использовать? У нас есть второй шанс прожить жизнь, и мы зря потратим его всего через пять дней? Чего ты боишься? Рискни, Пайлот! Измени все! Вырвись…

– Ты кричишь песню Келли Кларксон, – прерывает он меня.

Я резко замолкаю и сглатываю.

– Я не собиралась превращать это в песню Келли Кларксон. Откуда ты вообще знаешь эту песню?

– Все знают эту песню.

– Ну, она говорит о важных вещах в ней… – Я замолкаю, когда Пайлот делает шаг вперед. Я отступаю. – Эй!

Он вскидывает руки, сдаваясь.

– Могу я просто взглянуть на кнопку, пожалуйста?

– Нет, – машинально отвечаю я.

– Пожалуйста, дай мне просто увидеть ее своими глазами, – его руки опускаются. – Шейн, – мягко говорит он. – Обещаю, я не нажму ее прямо сейчас.

Я медленно вздыхаю, пытаясь изобразить спокойствие.

– Я дам тебе ее увидеть, если ты позволишь мне ее держать, – говорю я ему, поднимаю руку с кнопкой и протягиваю ее.

– Шейн, я не вижу, что ты держишь. Слишком далеко… – Я протягиваю ее ему, а он одновременно делает шаг вперед и врезается в мою руку.

– Прости! – вырывается у меня, а он восклицает: – Боже! – Он быстро касается лба и отходит на шаг.

– Прости, – глуповато повторяю я.

Теперь на его губах играет слабая улыбка.

– Можно я просто… – Он делает шаг вперед и осторожно берет меня за запястье, удерживая его на месте. Кожа горит от прикосновения. Я представляю, как по руке ползут искры.

Точно не знаю, почему это чувство приравнивается к искрам. Словно моя кожа блестит.

Он наклоняет голову то влево, то вправо, читая стихотворение. Наконец он снова смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – Прожитое приключение будет потеряно? Так мы не будем это всё помнить?

Я киваю.

– Судя по всему, да.

Мгновение он удерживает мой взгляд.

– Ладно, – он сдается и засовывает руки в карманы. Я снова беру медальон.

– Ладно что? – тихо спрашиваю я.

– Ладно, давай отложим нажатие, – просто отвечает он.

– Ты хочешь отложить нажатие?

– Именно это я только что и сказал.

– Нет, ты только что сказал «Давай отложим нажатие». Ты хочешь отложить нажатие?

– Давай отложим, – тихо говорит он.

– Ладно… я хочу отложить, хорошо? – тихо добавляю я.

Он кивает.

– Ладно. Установим правило?

Я поднимаю бровь.

– Какое правило?

– Мы не будем нажимать на кнопку, не сказав другому, нужно обсудить это заранее.

Я киваю.

– Звучит неплохо.

– Вернемся к Бейб и Сэйре и посмотрим Рим? – предлагает он.

Я шаркаю, обдумывая это.

– Думаю, это будет правильно… Мы ушли, не заплатив за еду.

– Вот черт, – он смеется.

Я осторожно убираю медальон в сумку через грудь в крошечный отдел на молнии, в главную секцию сумки для безопасного хранения.

37. Могу и принять это

– Что, черт возьми, было в твоей еде? – обеспокоенно спрашивает Бейб, открывая помаду перед зеркалом.

– Эм, монета или типа того. Я выкинула ее.

– О боже, это безумие! Ты в порядке, да?

– Я в порядке, – настаиваю я, улыбаясь.

– И все хорошо между Пайлотом и тобой?

– Ага, мы поговорили. Все будет хорошо.

– Что это значит? Он расстается с Эми? – она вытаскивает салфетку из автомата и промакивает ею помаду.

Я сглатываю.

– Не знаю, но обещаю, что расскажу тебе, когда смогу.

Она чмокает губами, встречается со мной взглядом в зеркале и кивает.

– Хорошо.

На пути обратно к столику она рассказывает, как Сэйра наорала на нашего официанта и мы получили обед бесплатно, потому что я чуть не подавилась чем-то в еде, и меня вырвало.

* * *

Общее настроение группы заметно приподнимается теперь, когда Пайлот не так отвлекается, а я не хандрю, словно получила уголек на Рождество. Пайлот снова берется за роль человека-карты и ведет нас по Риму. Я распускаю волосы, и они падают на плечи. Достаю мой маленький суперстарый цифровой фотоаппарат и начинаю делать фотографии. Я смеюсь и общаюсь с Бейб и Сэйрой. Я чувствую себя в тысячу раз лучше.

Когда мы заходим в Пантеон, Пайлот резко останавливается у порога и раскидывает руки в стороны.

– Стойте! Ребята, – мы все резко останавливаемся. – Помните, как Роберт Лэнгдон приходил сюда в «Коде да Винчи?» – объявляет он с преувеличенным энтузиазмом.

Сэйра воспринимает это серьезно.

– Я её не читала.

– Неа, – говорит Бейб, отправляясь вслед за Сэйрой, чтобы исследовать одну из ниш у стены.

Я сжимаю губы в полосочку, пытаясь не улыбаться.

– Хаха, – бормочу я. Он проказливо смотрит на меня, и мое сердце прыгает. А потом он идет к одной из ниш.

* * *

В воскресенье мы возвращаемся в Ватикан. Я первой вырываюсь на балкон на вершине бесконечных ступеней. Отыскав свободное место, я хватаюсь за перила и подхожу к ним настолько близко, насколько могу.

Пайлот подходит справа.

– Это самое крутое место, на которое мы взбирались.

– Согласна, это точно мое любимое, – я улыбаюсь морю красных крыш.

Через мгновение масса моих волос сдвигается. Я поворачиваюсь и вижу, что Пайлот заправляет мне их за ухо. Его лицо так близко. В груди болит, когда я отстраняюсь, глядя ему в глаза.

– Пайлот, что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Не знаю, – он сглатывает. – Я не видел твоего лица. Прости, это было не специально, – бормочет он.

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Эй, Пайз.

На его лице незнакомая неуверенность.

– Я не хочу, чтобы это снова происходило, пока ты не расстанешься с прошлой Эми. Если мы хотим это попробовать, я хочу попробовать по натуральному. «Почему я только что сказала по-натуральному?»

Пайлот кивает. Теперь он выглядит серьезно.

– Прости, – выдыхает он и, проведя рукой по лицу, уходит.

Пайлот держится подальше весь остаток путешествия.

38. Зеленый, я этого хочу

Мы приехали домой двадцать минут назад. Я сижу с Сойером в пустой кухне квартиры номер три, редактирую парочку фотографий и настраиваю себя на написание поста о Риме.

Я открываю Gmail и вижу четыре пропущенных сообщения от мамы и папы, каждое еще более паническое, чем предыдущее. Я не проверяла почту с того самого дня, как «попала сюда». Это так странно. Я быстро отвечаю, вхожу в скайп, плачу десять долларов за минуты настоящего телефона и набираю домашний номер в Нью-Йорке. Мама берет трубку. Мама, шесть лет назад.

Все это кажется каким-то нереальным. Она говорит о моих младших кузенах, все еще учащихся в средней школе. Она говорит мне, как волновалась, потому что я ничего не выставляла на Facebook и не отвечала днями на почту. Я рассказываю ей о Риме. Она поражена и хочет услышать больше деталей. Разговаривать с ней так легко и привычно. Когда мы кладем трубки час спустя, мои глаза остекленели. Мы стояли на такой зыбкой почве последние пару лет. Я потеряла желание делиться с ней чем-то, помимо поверхностных деталей моей жизни. Я люблю маму, но я испытывала необходимость отойти в сторону во время обучения в медицинском колледже и так и не сделала шаг вперед.

Я работаю над постом о Риме, когда на кухню заходит Пайлот. Я смотрю на время: 23:30. Он выжидающе смотрит на меня. Я вытаскиваю старые белые наушники от iPod из ушей, и они падают на стол.

– Привет!

– Привет, мы можем поговорить? Ты голодная? По шаурме? – быстро перечисляет он. Его лицо светится после последних слов. Он переступает с ноги на ногу. Я изумленно закрываю свой ноутбук.

– Пишешь? – спрашивает он.

Чрезвычайно осторожно, я горизонтально поднимаюсь со стула и встаю.

– Ага, я решила, что напишу что-то в свой блог. Я ленилась.

Он осуждающе щелкает языком.

– Ты не можешь заставлять читателей Французского Арбуза ждать, Шейн.

Я беру сумочку и куртку, ухмыляясь при упоминании моего блога.

– Итак, шаурма?

– Расслабься, Шейн, мы купим твою драгоценную шаурму.

Я смеюсь и выхожу вслед за ним за дверь.

* * *

В это время в Кенсингтоне уже закрыто почти все, поэтому кажется, словно весь тротуар лишь для нас двоих, когда мы бредем по узкой улице с красивыми белыми зданиями. Я нетерпеливо жду, когда Пайлот заговорит о том, о чем хотел поговорить. После четырех минут тишины я слегка толкаю его локтем.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я.

Он пробегает рукой по волосам, засовывает руки в карманы, вздыхает, словно собирается заговорить, не говорит и снова пробегает рукой по волосам.

– Таинственно, – дразню я.

Он нервно смеется, но мы продолжаем идти молча. Мы с Лондоном ждем, затаив дыхание еще 180 секунд.

Вдруг внезапно у него вырывается.

– Я это сделаю.

Я искоса гляжу на него.

– Сделаешь что? – осторожно спрашиваю я.

– Я порвусэми.

– Ты собираешься?.. – он смешал все слова, но основное я поняла.

В действительности он может этого не сделать. Не давай надежде воспарить.

Давайте будем реалистами, мою надежду нельзя остановить. Она пульсирует во мне, словно поток адреналина. Она бежит, и прыгает, и кружится на улице. Мне удается сохранить нейтральное выражение лица.

– Я разорву отношения с Эми, – говорит он яснее.

Я коротко вздыхаю.

– Неужели?

– Да.

Мы дошли до перекрестка. Зажигается знак для пешеходов, мы проходим налево и продолжаем идти вперед.

– Ты уверен? – тихо спрашиваю я.

Он кивает.

– В твоей речи в стиле Келли Кларксон была доля правды.

Я жую губу.

Он медленно выдыхает.

– Все поменялось между мной и Эми, когда я вернулся из Лондона. Она беспокоилась из-за моих отношений с тобой, пока я был здесь. И типа я испытывал вину из-за этого, потому что она была права.

А вернувшись в Нью-Йорк, я изо всех сил старался всё наладить. Я пообещал себе, что больше не позволю подобному произойти со мной… но в каком-то смысле ущерб уже был нанесен. Она типа изучала каждую женщину, с которой я общался.

Через какое-то время она перестала озвучивать вслух свои тревоги, но я ловлю ее на том же по сей день. То есть не по сей день, но в 2017-м. И я не могу винить ее за это. Я просто прохожу этот цикл вины, потому что у нее всегда будет право ощущать паранойю… из-за моих чувств к тебе.

Я всегда представляю образ из «Принцессы на горошине». Как одно зерно недоверия, которое я посеял годы назад, глубоко закопано под временем, что мы провели вместе, всеми этими воспоминаниями, но мы все еще чувствуем его. – Он делает паузу, пока мы переходим в следущий квартал.

Пайлот пожимает плечами, и в его голос проникают эмоции.

– Думаю, может лучше всего для нас с Эми отпустить друг друга.

Я моргаю, глядя на землю, и грусть заполняет грудь.

– Мне жаль, Пайлот. Не знаю, что сказать.

– Не надо, – вздыхает он. – Я так долго и очень сильно старался поступить так, как считал правильным, а оказывается, что правильным могло быть неправильное… Трудно это принять. И мне столько раз до этого приходило в голову… Конфронтация – это чертовски сложно.

Я молчу. Чуть дальше впереди появляется «Бейрут Экспресс».

– Я сделаю это завтра, – осторожно добавляет Пайлот.

Я сглатываю, позволяя себе осознать сказанное, когда мы подходим к ресторану.

Несколько минут спустя мы стоим прямо перед дверью, и я открываю рот, чтобы снова заговорить:

– Я пошлю Мелвину заранее письмо о расставании, просто на всякий случай, хотя мы технически еще не встретились.

У Пайлота вырывается смех.

Я легонько толкаю его.

– Заедим шаурмой наши проблемы?

* * *

Я лечу на крыльях надежды и шаурмы, пока мы бредем назад в Карлстон.

– Итак, Пайз, пока мы здесь, каков план по началу твоей музыкальной карьеры? Мы можем выставить тебя на YouTube? Я определенно продвигаю идею с кавером на «Wrecking Ball».

Он ухмыляется и качает головой – автоматический ответ скромного, классного парня.

– Просто я хочу спеть «Wrecking Ball» и заявить, что мы первыми написали ее. Только раз!

Он смеется:

– Ты ведешь себя нелепо.

– Это отличная идея! У меня есть фотоаппарат! Почему бы нет?

– У тебя есть камера? – с любопытством уточняет он.

– Э, ну у моего Casio есть функция видео. Я сама думала о том, чтобы создать YouTube-канал о писательстве и всяком таком много раз где-то в 2010–2011 гг.

– French Watermelon Nineteen: Youtube-канал?

– Ну естественно.

– Как насчет French Writer-melon?

– Это не имеет никакого смысла, – мелодраматично отвечаю я.

– Как это, не имеет смысла? – протестует он.

– Интернету я известна как French Watermelon. Мне не хочется пятнать доброе имя French Water-melon Nineteen.

Он улыбается мне. Его глаза светятся.

– Нелепо.

– Ты говоришь «нелепо», а я говорю «в ладах с техникой». О вкусах не спорят.

Мы переходим еще один перекресток.

– В какую страну отправимся в следующий раз?

– Я уверена, что завтра Бейб отведет меня в сторону и убедит отправиться в Париж с тобой и с той занозой-в-заднице Чэдом.

– Боже, как я могла забыть о Чэде? Ты снова хочешь в Париж?

– Хочу ли я снова в Париж? – насмешливо говорю я. – А медведь какает в лесу?

Он фыркает.