Текст книги "Начать всё сначала"

Автор книги: Кристина Риччио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Добро пожаловать в «Перепиши»! – радостно приветствует бариста.

– Спасибо, доброе утро! – машинально отвечаю я, пробираясь к столику у дальней стены (также известной как гигантское окно). Пайлот следует прямо за мной.

Я вытаскиваю металлический стул, и он слегка царапает пол. Я сажусь. Пайлот садится напротив меня, все еще осматривая декор.

– Это место действительно классное, – кивает он, впечатленный.

Я поражена приятной атмосферой, но нервы мешают мне сказать что-то еще. Бариста подходит и кладет перед нами два маленьких меню «Перепиши». Я поднимаю на нее взгляд. Она кажется знакомой.

– Спасибо, – Пайлот улыбается ей, прежде чем она уходит.

Меню напечатано шрифтом «Courier New», поэтому оно похоже на сценарий к фильму. Я откладываю его, и мое внимание возвращается к Пайлоту. Он смотрит на меня, наблюдает.

Пайлот поднимает бровь.

– Так что это за таинственная встреча у нас? – спрашивает он.

Мой взгляд скользит от его поднятых бровей к незнакомой стрижке. По бокам его голова обрита, а наверху волосы длинные, падают на лоб.

Я выдыхаю.

– Так…

Меня прерывают, когда бариста подходит к нашему столику.

– Могу я принять ваш заказ?

Я снова смотрю на женщину. Возможно, ей около пятидесяти, она бледная и в веснушках, с гнездом ярко-рыжих волос, завязанных на макушке.

– Мне, пожалуйста, чашку чая «Английский завтрак» с молоком и сахаром, – я отдаю свое меню, изучая ее черты лица.

– Мне капучино, – говорит Пайлот, тоже передавая меню. Женщина уходит.

Наши взгляды снова возвращаются друг к другу. Я поджимаю губы, пытаясь понять, как лучше начать этот разговор.

– Так…

Пайлот пододвигается поближе.

– Так я пытался выяснить, что это за визит…

Я смотрю на вид Нью-Йорка, делаю глубокий вздох и… лицо женщины встает перед моими глазами.

– О боже мой, – я вскакиваю со стула и резко разворачиваюсь к ней. Волосы бьют меня по лицу, прежде чем упасть на плечи. Женщина обходит барную стойку.

– Что? – спрашивает Пайлот.

Я гляжу на него широко распахнутыми глазами.

– Ты видишь ту рыжую даму, вон там?

Он непонимающе смотрит то на бар, то на меня.

– Женщина, готовящая наше кофе? Да…

Мои глаза бегают несколько раз туда-сюда между ними, прежде чем я сглатываю и сажусь обратно на стул.

«Ты ведешь себя как безумная».

– Ты в порядке? – спрашивает Пайлот. Я моргаю.

«Забудь о той женщине. Включи голову, Примавери. Ты пришла сюда со всем разобраться».

– Ага, все нормально. Ничего страшного, – я снова моргаю.

– Ты собиралась рассказать мне, почему мы здесь.

– Да! – я снова сосредотиваюсь на Пайлоте. Я могу сделать это. Просто давай. – Мой парень сделал мне вчера предложение… – начинаю я.

– О, вау… – на лице Пайлота появляется удивление.

«Не такое начало разговора я представляла».

– Мы сидели на нашей кровати, я читала, и он работал над чем-то на ноутбуке, и вдруг внезапно он сказал, – мой голос становится глубже, – что нам стоит пожениться из-за налогов, и я опускаю книгу и смотрю на него, но он не смотрел на меня, он все еще смотрел на компьютер. И я сказала: «Ты только что сделал предложение?» А он, – я снова делаю свой голос глубоким, – сказал: «Ага, думаю да, что скажешь?»

Пайлот склоняет голову набок.

– И я сказала ему… что мне нужно об этом подумать…

– Шейн, зачем ты мне об этом рассказываешь? – тихо обрывает меня Пайлот.

Я продолжаю, словно не слышала его:

– Я жила, словно глядя через макросъемочную линзу, и внезапно все отдалилось…

– Что такое макросъемочная линза?

– …И не думаю, что хочу быть с ним. Я даже уже не знаю, почему мы вместе. Я едва помню, как дошла до этого. Я думала, что связана. Я знала, куда иду, но потом он сказал вот это о налогах, и какая бы придуманная веревка меня ни держала, она лопнула и я плыву в забытье. Даже ты спрашивает меня: Почему гастроэнтерология? Типа почему? Что? Я даже не знаю! Что я делаю…

– Подожди, Шейн. Сделай вдох.

Я делаю шумный вдох и снова начинаю, теперь медленнее.

– Я снова стала думать о Лондоне, а я не думала о Лондоне годами, – я устремляю взгляд на маленькую щель в столе. – И я стала думать о тебе и… Ты когда-либо вспоминаешь о том нашем семестре за границей?

Повисает пауза, прежде чем он отвечает:

– Да, конечно.

Я встречаюсь с ним взглядом. Ну вот:

– Ты вспоминаешь о нас?

Он моргает. Я откидываюсь на спинку стула. Он не двигается и не говорит. Мои каблуки подпрыгивают под столом.

Я даю ему минуту. Минуту и тридцать секунд.

Черт. Я сломала его.

– Я. Я, эм, – он бормочет, внезапно нарушая тишину. Кровь приливает к его щекам. – Что ты имеешь в виду, говоря «нас»?

– Я имею в виду тебя, Пайлот, и меня, Шейн, – прямо говорю я.

Слова повисают. Я представляю, как они расширяются, заполняя пространство между нами.

– Этого не бы… – он замолкает и быстро проводит рукой по лицу.

Я сглатываю.

– Я много думала об этом. Думала, что уже пережила это, эм, но, видимо, – нет? – я склоняю голову набок, на мгновение отворачиваясь. Красноречиво, Шейн.

Теперь он пристально смотрит на стол. Это неловко, зачем я снова это делаю?

– Я здесь, потому что хочу двигаться вперед прочь от всех этих мыслей о «нас». Это все еще открытая дверь в моей голове, – мямлю я дальше. – Прошло шесть лет, а я все еще вспоминаю те мгновения, разделенные с тобой. Поэтому я хотела прояснить, знать официально, что я просто придумываю все это в моей голове, чтобы я смогла перестать гадать. Как ты считаешь, между нами что-то там было?

Знаю, звучит смехотворно, но я всю ночь не спала, раздумывая над разницей между моими чувствами тогда и своими чувствами в отношениях с Мелвином и…

– Что? – голос Пайлота обрывается.

– …Для меня там всегда что-то было, – я делаю паузу. – Больше, чем что-то, видимо, потому что я здесь, говорю с тобой, внезапно, переживая то, что будущая Шейн может описать своим друзьям и семье как нервный срыв.

Плечи Пайлота трясутся, я надеюсь, от сдерживаемого смеха. Понадобилась еще минута, но, наконец, он встречается со мной взглядом.

– Шейн. Я… я с Эми, и я был с… – он отворачивается и качает головой. – Не знаю, что сказать.

Я вздыхаю. Я чувствую, как на поверхность поднимается двадцатилетняя Шейн, пытаясь замолкнуть и забыть обо всем этом. Я закрываю глаза и пробираюсь мимо нее. Тебе нечего терять.

– Я не об этом спрашивала, – мягко отвечаю я.

Бариста возвращается с нашими горячими напитками и ставит их перед нами. Я удерживаю взгляд на Пайлоте. Он ставит локти на стол по сторонам своего напитка и кладет голову на руки.

Я смотрю, как пар поднимается из моей чашки чая.

– Я все еще с Эми, Шейн, – бормочет он из-за рук. Он поднимает голову, и теперь в его глазах страх. – Не знаю, чего ты ждешь от меня.

– Я просто хочу поговорить.

– Шейн, я с Эми шесть лет, – он медленно проговаривает слова, словно что-то доказывает. От неловкости он хмурится.

– Ладно, вы двое помолвлены? – тихо спрашиваю я.

Он смотрит на свое капучино.

– Нет.

– Она та единственная? Ты счастлив?

– Не знаю! – в панике он пробегает рукой по волосам. – Почему ты спрашиваешь? Ты не можешь просто зайти в мой офис и все это вылить на меня, Шейн! Что ты делаешь? Почему ты не поговоришь об этом со своим бойфрендом? Кажется, что именно с этим парнем тебе нужно поговорить! – он чуть ли не кричит.

– Не знаю, Пайз! Я не знаю. Я не хотела говорить с ним. Я хотела поговорить с тобой! – я резко замолкаю и подношу руку ко рту. Не могу поверить, что я только что кричала в этой маленькой кофейне. Шея покрывается пятнами, и я присоединяюсь к Пайлоту, уставившемуся на стол.

Следующие слова я проговариваю моим лучшим, спокойным, собранным тоном:

– Я здесь, чтобы расставить все точки над i, разобраться и оставить все в покое. Я все придумала? Я придумываю то, чего не было? Пожалуйста. Просто ответь на вопрос.

Пайлот молчит одну самую длинную минуту, известную человечеству. Наконец, он пробегает руками по лицу и бормочет.

– Тынепридумываешь.

Я наклоняю голову, пытаясь понять его бормотание.

Простите. Я была готова к: Да, ты смешна. Да, ты все преувеличиваешь. Да, пожалуйста, уйди и давай больше не будем это обсуждать.

Эмоции, появившиеся откуда ни возьмись, в ответ на это бормотание шокируют. Они пугают меня. Я не могу говорить целых тридцать секунд, потому что не знала, что мне было настолько не все равно. Боже, у меня настоящий комплекс Гэтсби. Мне нужно найти врача.

Я моргаю, глядя на него, пытаясь сохранять внешнее спокойствие.

– Что? – требовательно спрашиваю я.

– Ты не придумала это, – повторяет он, теперь в раздражении.

– Что? – слезы жгут глаза. – Так… почему ничего не произошло?

«Из-за меня. Потому что я позволила страху принимать решение за меня. Потому что я позволила миру пихать меня вместо того, чтобы самой прокладывать путь в мире. Почему я вообще с Мелвином, если не чувствую этой странной магии? Потому что он пригласил меня на свидание? Потому что он был мил? Потому что с ним было удобно? Потому что он был там?» Эти мысли проносятся в моей голове. Плечи наклоняются вперед от стыда. Мне нужно порвать с Мелвином.

– Я был с Эми! – восклицает Пайлот, отрывая меня от размышлений.

Сила в его голосе дает волю волне гнева во мне.

– Боже, Пайлот, ты сказал перед всеми нами, что попросил ее притормозить с отношениями, пока ты за границей! Ты купил билет в один конец в Англию!

– Было сложно! Я уже был с ней, и ты была там, а потом она приехала, и было сложно. Все было сложно!

– Ага, понимаю, – по щеке течет слеза. Черт. Я стираю ее, мне тошно от моей самонадеянности. Трясущейся рукой я подношу чай к губам и пытаюсь сделать глоток. Пайлот не прикоснулся к своему капучино.

Он снова открывает рот, его взгляд направлен в никуда.

– Что-то там было. Я боялся этого, потому что состоял в отношениях. Время было неподходящее, – он пытается сделать глоток капучино, но вместо этого в конце концов ставит чашку обратно на стол. – Иногда я об этом думаю.

– О чем? – еще один требовательный вопрос.

– О том, что бы произошло, если бы, знаешь ли, все было по-другому.

Я не могу перестать моргать. Я не ожидала, что все пройдет вот так. Я знала, что у него все еще была девушка. Знала, что иду в тупик. Я ожидала жесткое подтверждение. Ожидала пережить полное унижение – убить «что, если» раз и навсегда и двигаться дальше. Мелвин на какое-то время притупил это чувство, но до него оно существовало, такое же, как и сейчас.

Он не уверен насчет тупика? Что мне теперь вообще сказать?

– Шейн, любой бы об этом думал, – он так морщится, словно я пытаю его. – Но у меня жизнь с Эми.

Я судорожно вздыхаю.

– Нет, не каждый, Пайлот, – говорю я финальным тоном.

Мы вечность смотрим друг на друга.

– Возможно, нам пора идти, – наконец говорю я.

– Ладно, – мрачно отвечает он.

Я отталкиваю стул и встаю. Я едва притронулась к чаю.

– Я заплачу за кофе, – Пайлот оставляет наличные на столе.

– Спасибо, – шепчу я. Я разбита. В гневе. Раздражена. Пристыжена. В отчаянии. Маленькая часть меня подпрыгивает. Из этих сорока пяти минут можно было бы сделать сиквел «Головоломки».

Мы направляемся к лифту, и я нажимаю на кнопку. Не знаю, с чего я решила, что это хорошая идея. Теперь, когда я всё знаю, как перестать об этом думать? Я просто должна все отпустить? Я крепко скрещиваю руки на груди, пока мы ждем лифт.

– Пока! – воркует женщина за барной стойкой. – Спасибо, что пришли! Повеселитесь!

Я бросаю взгляд на нее.

– Перестаньте меня преследовать! – рявкаю я, сердито указывая на нее пальцем. Пайлот бросает на меня испуганный взгляд.

Слышится «дзынь» и двери перед нами открываются.

– Мне так жаль. У вас тут чудесное место, – говорит женщине Пайлот, когда мы заходим в лифт.

Мы занимаем места у противоположных стен. Двери закрываются.

– Что черт возьми это было? – требует ответа он.

Я рассматриваю пол.

– Я уже раньше ее видела, и это становится… – Я не знаю, как об этом говорить, не показавшись сумасшедшей. – Не знаю. Не нужно было кричать. У меня тяжелый день. Прости.

Я поднимаю взгляд. Пайлот словно испытывает физическую боль. Мое внимание возвращается к кнопке на стене. Она снова перед Пайлотом.

– Ты не нажал на кнопку, – ворчу я.

– Черт, – он тыкает в одинокую кнопку, и мы спускаемся в тишине – пока лифт вдруг не дергается и резко не останавливается.

Мы остановились. Боже мой.

Мой взгляд падает на одинокую кнопку в стене.

– Мы застряли? – я поворачиваюсь кругом.

– Не знаю, – Пайлот осматривается, размышляя, и тоже медленно поворачивается кругом. – Должна быть пожарная кнопка, или телефон, или хоть что-то.

Я уже провернулась, наверное, раз семь в поисках пожарной кнопки или телефона. Я ничего не вижу. Мы застряли! Мы застряли! Пайлот замечает выражение моего лица и достает телефон из кармана.

– Все нормально. Мы позвоним в пожарное отделение или кому там звонят, когда вот такое случается, – спокойно предлагает он.

– Ладно, ага, э… – Я облокачиваюсь о стену и ищу в сумочке свой телефон. – Ты звонишь в девять один один, или это сделать мне? – я кусаю губу.

Пайлот хмурится, глядя на свой iPhone.

– Что? – спрашиваю я.

– Э, связи нет, – отвечает он в шоке.

– Как может здесь не быть связи: мы в Нью-Йорке, это нелепо! – Я энергично набираю 9–1–1. Нажимаю на кнопку «Позвонить» и подношу телефон к уху.

Ничего не происходит.

– Что за черт? – я смотрю на телефон, не веря своим глазам.

В голове возникает новая мысль, словно чистая, стеклянная дверь перед глазами.

– О боже, мое собеседование через час или вроде того, – опустошающее чувство беспомощности присоединяется к моей волне эмоций.

– Они же смогут назначить на другое время? – спрашивает Пайлот.

Я выдыхаю.

– Даже не знаю. Это действительно сложная программа. – Я говорю медленно, и в голосе слышится поражение.

– Кто-то вскоре вытащит нас отсюда. Должен же был раздаться какой-то шум. Не волнуйся, все будет хорошо, – говорит он.

Я глубоко вздыхаю, расправляю платье и сажусь на пол.

28. Ты на такое не подписывалась

Прошел час. Мы все еще здесь. Мы уже просидели в тишине пятьдесят четыре минуты, когда Пайлот решает, что пришло время нарушить ее.

– Хорошо, что мы не допили свои напитки, а? – произносит он.

Мои губы дергаются. Я поднимаю взгляд от пола и сужаю глаза.

Он мгновение смотрит на меня, прежде чем продолжить.

– Думаешь, ты все еще чувствуешь, что бы ни чувствовала раньше, даже сейчас?

Я выдыхаю.

– Помнишь, как мы говорили о трех местах в прошлом, куда бы вернулись во времени, если бы могли?

– Смутно, – он мгновение размышляет. – Мы собирались на концерт «Beatles»?

– Ага, и Конституционный Конвент, но я так и не придумала третий вариант, – я смотрю в точку в паре дюймов вправо от головы Пайлота. – Кажется, моим третьим моментом в прошлом был бы январь 2011.

Он смотрит на меня, но выражение его лица сложно прочитать.

Я смотрю на него в ответ.

– Если бы ты мог вернуться в Лондон и все заново прожить, зная все, что ты знаешь теперь, ты бы это сделал?

Он поднимает взгляд на потолок на пару мгновений, а потом смотрит в мои глаза.

– Возможно.

Лифт снова дергается и резко двигается вправо.

– Черт! – я скольжу в сторону Пайлота.

– Блин, – выдыхает он. Слух режут громкие скрипучие звуки. Я хватаюсь руками за черные перила вдоль стен. Лифт трещит. Что трещит? Почему он трещит? Раздается громкий стук. Я закрываю глаза и кричу.

29. Беспомощные

Я жду удара. Когда проходит пятнадцать секунд, а удара так и не последовало, я неуверенно открываю глаза.

Я сижу за столом на светло-голубой кухне, и передо мной ноутбук. Что за…? Я вскакиваю со стула, растерявшись. Стул откидывается назад и гремит, ударившись о пол. Я подпрыгиваю, резко развернувшись.

Нет. Я была в лифте. Где лифт? Лифт скрипел.

Я дышу часто и быстро. Снова бросаю взгляд на компьютер на столе. На экране программа Pages открыта на… посте о Лондоне для блога? Невозможно.

Я захлопываю ноутбук. На крышке белый значок-переводная картинка для макбук из «Остаться в живых» Dharma.

– Ох! – я отпрыгиваю от него.

Мои ноги запутываются в упавшем стуле, и через несколько секунд я врезаюсь в пол. Мое тело пронзает боль, поднимаясь от зада вверх по спине. Там будет синяк.

На столе стоит мой старый компьютер. Этот компьютер уже мертв. Сойер умер в конце 2011 года. Мне пришлось купить новый – Саид.

– Какого черта? – кричу непонятно кому. Я бью себя по щекам и качаю головой, пытаясь избавиться от комнаты перед моими глазами.

Ничего не происходит. Я поднимаюсь с пола и протягиваю руки перед собой в стиле Криса Пратта, работающего с рапторами, и медленно отхожу от своего ноутбука. Взгляд падает на стул, лежащий на полу. Сердце колотится.

– Нет, – настаиваю я. Крик ползет по горлу, и я выпускаю его. Он отскакивает от стен комнаты. Эхом раздается вокруг моей головы. Я падаю на пол на корточки.

– Этого не может быть по-настоящему, этого не может быть по-настоящему. Вдох-выдох. Я сосредотачиваюсь на своих ногах. Черные ботинки.

Я носила… я носила их на маленьких каблуках. Я снова вскрикиваю, вскакивая с пола. Меня омывает волна ужаса. А также я в джинсах. Джинсах!

– Кто-то переодел меня?

Что произошло? Мы находились в лифте. Я была в лифте с Пайлотом. В Нью-Йорке. Я вырубилась? Кто-то украл меня, поменял одежду и отправил в Лондон? Откуда они достали мой старый компьютер? Этого не может быть. Голова кружится. Я опускаюсь обратно на корточки.

Позади меня раздается стук, когда дверь врезается в стену. Я разворачиваюсь, сидя на корточках, и оказываюсь на заднице на полу. Пайлот стоит, сердито глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– Шейн?

Я поднимаю взгляд, печально сидя на полу.

– Что, черт возьми, происходит? Ты это подстроила? – кричит он.

Я не понимаю. Моргаю.

– Что подстроила?

Он размахивает руками.

– Что это? Ты сошла с ума? Это типа какой-то странный розыгрыш, который тебе кажется милым? Ты вырубила меня?

Я качаю головой.

– Я…Что?

– Ты заплатила кому-то, чтобы они воспроизвели квартиру? Какого черта? – его глаза вылезают из орбит. Он испуган. Пайлот смотрит на потолок и, сделав два шага, падает на кожаный диван у стены, уронив голову на руки.

– Я не понимаю, – это все, что удается мне сказать.

Он поднимает на меня взгляд все еще широко распахнутых глаз.

– Не могу поверить, что ты и Аттикуса в это впутала!

Я снова качаю головой.

– О чем ты? Что это? Я не знаю, что это, Пайлот. О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Это! – он жестом обводит комнату. – Эта жуткая копия Лондонской квартиры, Шейн!

Почему он кричит на меня? Мои глаза начинает жечь. Не плакать.

– Я не знаю, что это! Зачем, черт побери, и как вообще я могу сделать копию квартиры? Боже, послушай себя, ты говоришь как сумасшедший!

Я все еще сижу на полу, вытянув перед собой ноги, словно тряпичная кукла. Лицо Пайлота мрачнеет.

– Что ты имеешь в виду про Аттикуса? – спрашиваю я, колеблясь.

– Здесь Аттикус, он в «моей», – он делает пальцами знаки кавычек, – «комнате».

Как может Аттикус быть здесь?

– Нас опоили? – спрашиваю я, мой голос поднимается на десять октав. – Ты чувствуешь, что тебя опоили?

Пайлот проводит рукой по лицу.

– Я… я не чувствую, что меня опоили. Ты имеешь в виду кафе?

– Да. Мы были в кафе, – я цепляюсь за эти слова. Это было.

– Ты сделала всего пару глотков чая, а я даже не выпил свой кофе, – его голос поднимается на пару октав. – Ты серьезно? Ты не знаешь, что происходит? – Его полные паники безумные глаза смотрят на меня.

– Я не знаю, что сейчас происходит! – Я не собиралась кричать, но у меня проблемы с сохранением спокойствия.

Пальцы путаются в волосах, убирая их с лица. Я испытываю головокружение. Наклоняюсь вперед, пряча голову между коленями.

– Шейн?

Я пристально смотрю на землю. Ты в порядке, все нормально.

– Все будет хорошо через секунду. Подожди, – бормочу я и чувствую руку Пайлота на моей спине.

– Так, вставай с пола, садись на диван, – говорит он.

Я поднимаю голову и вижу, что его рука парит перед моим лицом. Я беру ее. Он поднимает меня на ноги. Я отпускаю его руку и падаю на диван. Он садится в трех футах от меня на другой конец. Я пытаюсь справиться с паникой, наполняющей меня, но, кажется, я проигрываю битву.

Я подтягиваю ноги и прижимаю их к груди.

– Кто-то меня переодел.

Его глаза широко распахиваются, и он смотрит на мою одежду.

– И меня, – говорит он удивленно. Я вижу, как двигается его кадык, когда он сглатывает страх. – Возможно, нам нужно пойти поговорить с Аттикусом.

Я киваю: хорошо. Он тоже кивает, и мы поднимаемся с дивана.

– Стой! – резко говорю я, прежде чем мы открываем дверь. – У нас нет оружия, может, нам стоит взять оружие.

– Оружие? – скептично переспрашивает он.

Я подбегаю к ящику с приборами возле раковины и открываю его.

– Пайлот, – говорю я, роясь в нем и хватая два ножа для стейка, – что, если кто-то вырубил нас и принес сюда?

Я разворачиваюсь, неуверенно сжимая в руках столовые приборы, и закрываю ящик, толкнув задом. Меня пронзает боль. Ой, синяк на заднице.

– Ладно, – соглашается он, осторожно берет нож и держит его возле бедра. Я крепко сжимаю свой и держу прямо перед собой.

Потом двигаюсь вслед за Пайлотом по коридору. Коридор. Он похож на лондонский. Это тот самый коридор.

– О боже, – я онемело таращусь на две двери в конце коридора. Этого не может быть. Пайлот идет к левой двери, касается ручки и поворачивает.

Потом хмурится.

– Черт, у меня нет ключа. – Он инстинктивно сует другую руку в карман. Секунду спустя он достает набор ключей и пялится на них, нахмурившись.

– Не знаю, откуда они у меня.

И тут дверь перед ним открывается. Там стоит Аттикус со своей знакомой дурацкой улыбочкой.

– Эй, ты потерял ключ? – он замечает ключи в руки Пайлота и смеется. – Очевидно нет. – Его взгляд останавливается на мне, и он снова смеется. – Ты готовишь?

Сбитая с толку, я просто смотрю на него. Почему это я готовлю?

– Что? – переспрашиваю я.

– У тебя в руке нож…

Я опускаю взгляд на руку и все вспоминаю. О, точно. Я опускаю руку с ножом, и теперь она висит вдоль моего бока.

– Где мы, Аттикус? – спрашивает Пайлот.

Аттикус кривится и поворачивается ко мне, словно чтобы поделиться удивлением, но я лишь сердито смотрю на него. Он снова смотрит на Пайлота.

– Э… в Лондоне, – говорит он, достаточно нахально. – Что за театральность? – Он выжидающе улыбается, словно сейчас последует шутка.

Мы с Пайлотом обмениваемся взглядами. Аттикус использует этот момент, чтобы пойти к кровати, на которой он распаковывает чемодан, полный одежды. Нет…

– Что значит мы в Лондоне? – спрашиваю я.

Аттикус разворачивается со сложенной рубашкой в руке.

– Э. В Лондоне, в городе? Лондон, Англия?

– Как ты нас сюда привез? – потрясенно спрашивает Пайлот.

– Что? – он резко разворачивается со смешком и опускает одежду, которую держал. – Мы встретились этим утром. Я вполне уверен, что вы оба приехали сюда на разных самолетах по собственному желанию.

У меня начинает кружиться голова. Я чувствую, как нож выпадает из моей руки и глухо падает на ковер.

– Перестань, Аттикус. Расскажи нам, что происходит. Это не смешно, – говорит Пайлот. Он опускает руку на дверь, облокачиваясь о нее для поддержки. Аттикус стоит в центре их комнаты, уперев руки в бока.

– Послушай, старик, я понятия не имею, о чем ты говоришь, – просто заявляет он.

– Как ты можешь не знать, о чем я… – слова Пайлота затихают. Я поворачиваюсь и бросаю взгляд на дверь на другом конце коридора. Иду туда. Рев нарастает в моих ушах. Нужно всего несколько шагов, и я стучу. Дверь скрипит, когда кто-то открывает ее с другой стороны. Передо мной появляется лицо Сэйры. У меня отпадает челюсть.

– Ты уже потеряла свой ключ? – спрашивает она.

– Привет, Пайлот, – кидает Сэйра через мое плечо. Темнота сгущается по краю моего поля зрения. Черт.