Текст книги "Начать всё сначала"

Автор книги: Кристина Риччио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Я вся в слезах, соплях и полном отчаянии. Он смотрит на меня, ярость так и исходит от него, прежде чем достать кошелек и бросить пару сотен фунтов в центр стола. – В конце семестра, как только вернешься домой, ты начнешь работать в моем офисе. Не звони и не проси у нас денег. Больше вообще не звони ни для чего. Теперь ты сама по себе.

Он выходит из ресторана.

«Не звонить им? Что?»

Мама изучает свою все еще чистейшую тарелку. Мы даже до закусок не добрались. Она поднимает взгляд.

– Ребята, простите. Пожалуйста, поужинайте за наш счет. – Она встречается со мной взглядом. Разочарованно качает головой. – Шейн, о чем ты думала?

Она выходит вслед за отцом, оставив нас в полнейшей тишине. Я стою. Когда я встала? В ушах звенит. Я осматриваюсь. Все в ресторане смотрят на меня, как и мои четыре соседа и чертова девушка Пайлота.

Я смотрю на дверь.

За другими столами начинается активность. Не за моим. Мы держимся за тишину. Я не могу ни на кого взглянуть. Словно онемев, я сажусь на свое место и роняю голову на стол. Что теперь? Проходит целых две минуты, прежде чем я чувствую прикосновение к моей руке.

– Шейн… – сочувственно произносит Бейб. Я жду продолжения, но она ничего не говорит, ведь что ей сказать? Что можно сказать, став свидетелем вот такого?

– Простите, – бормочу я столу.

– Шейн, не извиняйся, – тихо отвечает Пайлот.

– Шейн, прости, – восклицает Аттикус.

– Прости! – внезапно говорит Сэйра.

Я на дюйм поднимаю голову и кладу подбородок на руку.

– Думаю, нужно идти.

– Шейн, не уходи. Давай хоть поужинаем, – говорит Бейб сверхнежным голосом.

Я встаю из-за стола и беру сумочку.

– Простите, – бормочу я. Взгляд находит остатки разбитого телефона на полу, и я иду прямо к двери.

– Шейн, не уходи, – окликает Аттикус, когда я вырываюсь на улицу.

24. Разбитые мечты

Я десять минут хожу взад-вперед перед Карлстоном, пытаясь собраться перед встречей с охраной на ресепшене. Оказавшись внутри, я закрываю жалюзи в нашей комнате и забираюсь на свою кровать. Там я лежу и смотрю на стену. Я все еще смотрю на стену, когда возвращаются девочки. Я смотрю туда же, когда они спрашивают, не хочу ли я пройтись. Я продолжаю смотреть, когда они идут спать. Я все смотрю туда, пока не наступает час ночи, и в моем горле не пересыхает, а нос не закладывает, и мне приходится встать и отправиться на кухню за водой.

Я бреду, уставившись в пол полузакрытыми опухшими глазами и надеясь, что по пути никого не встречу. Я медленно открываю дверь кухни и бегу к раковине, когда замечаю пустой стол. Достаю стакан из шкафа, набираю воду, делаю большой глоток, снова набираю воду и поворачиваюсь, чтобы опереться на стойку.

Из горла вырывается невольный крик. В комнате я не одна.

Эми сидит на диване с пакетиком кренделей и наблюдает за мной. Она сидит с краю, на месте, ближайшем к стене, так что я не видела ее в окно. Мой взгляд опускается с ее лица на книгу, открытую у нее на коленях. Она сидит читает. Хотя, вообще-то… это похоже на блокнот.

Она читает… о боже мой.

Стакан выскальзывает из моей руки и разбивается на плитках пола.

– Что ты делаешь? – кричу я. Голос хриплый и низкий. Даже на другой стороне комнаты я узнаю свой почерк, мои страницы. Это мой блокнот. Это… это мое. – Что, черт возьми, ты делаешь? – кричу я.

Она немного склоняет голову.

– Он лежал на диване, так что я открыла его. Поняв, что это, я знала, что мне нужно прочитать.

Мои губы искривляются и не двигаются.

– Я вижу его на всех твоих фотографиях… – она захлопывает блокнот и протягивает его мне. Я обхожу разбитый стакан и вырываю блокнот из ее руки. Прижимаю его к животу. Пялюсь на нее. Не знаю, что теперь произойдет. Она прочитала мой… она знает мой… – новые слезы туманят взор. Я чувствую себя оскверненной. Что мне делать? Как давно она тут с ним сидит? Наконец взгляд Эми отпускает мой. Она встает, обходит меня и идет к двери.

Разворачивается, уже держась за ручку.

– Я так и знала, – шепчет она. – Я знала, что это происходит. Держись подальше.

Я смотрю, как она выскальзывает за дверь.

Должно быть, я оставила Крестраж номер Девять на диване из-за всего предыдущего хаоса.

Она расскажет ему? Во что я ввязалась? Зачем я сюда приехала? Это была такая глупая идея. Мои родители даже больше не хотят, чтобы я им звонила. Мне не хочется влюбляться в парня другой девушки! Я не хочу никого расстраивать!

Я падаю на колени на кухонный пол и сжимаю голову руками.

* * *

В пятницу я пропускаю занятия и остаюсь в постели, ничего не делая. Мне не хочется писать, читать или что-то смотреть. Мне вообще ничего не хочется. Я отправляю родителям имейл с извинениями и жду их ответа. Снэпшоты их разочарования покрывают стены моего черепа изнутри, мои веки. Они никогда раньше так на меня не смотрели – словно положили все свои яйца в мою корзину, а я их раздавила. Как мне восстановить яйца?

Все выходные я избегаю попыток Бейб и Сэйры поговорить. Мне не стоит переживать по поводу случайной встречи с Эми, потому что они с Пайлотом в Париже.

Прошло уже двадцать четыре часа, а никакого ответа на мое извинение не пришло. Кажется, я ошиблась, выпросив разрешение закончить семестр. Зачем я устроила такую сцену? Нужно было просто заткнуться. Я не смогу догнать пропущенные занятия по науке, если буду проводить все свое время на стажировке.

Если этот поезд все равно сойдет с рельс, то зачем ждать до самой последней минуты, чтобы спрыгнуть?

* * *

Вечер воскресенья. Я сижу на кухне, ужинаю и ничего не делаю. Тут заходит Аттикус и садится за стол напротив меня.

– Привет, – здоровается он, и я киваю в ответ.

– Как долго ты собираешься мучать себя по этому поводу? – мягко спрашивает он. – Нужно все обсудить.

– Я не хочу это обсуждать.

Он улыбается.

– Ну, наверное, нам придется. Думаю, тебе нужно это сделать, чтобы можно было двигаться дальше. – Я вожу равиоли по своей миске.

– У нас у всех случаются семейные драмы, Шейн. Не стоит этого стыдиться. Мы твои друзья. У всех своя фигня… Мой папа не принял меня как по волшебству, когда я признался в ориентации. Все было странно очень долгое время. Он все еще не спрашивает меня о личной жизни. Семьи не идеальны. Не нужно было врать нам о своей специальности. Ты можешь говорить с нами о таких вещах.

– Сколько тебе было лет, когда ты признался родителям?

– Тринадцать.

– Вау, храбрый тринадцатилетний мальчик.

Он гордо кивает.

– Гриффиндор.

Уголок моих губ поднимается.

– Итак, моя область – медицина.

– Ага, я уже слышал, – он улыбается. – Нормально хотеть заниматься другими вещами.

Я слабо улыбаюсь Аттикусу.

– Мои родители хвастались буквально всем, что я стану доктором, как только мне исполнилось одиннадцать. Наверное, даже местные продавцы в продуктовых знают, что я стану доктором. – Я раздавливаю равиоли вилкой.

Аттикус подпирает рукой подбородок.

– Чем ты хочешь заниматься?

Я качаю головой.

– Я больше… не знаю. Я не хочу быть разочарованием. Я хотела учиться на медицинском ради мамы… то есть хочу. Я причина, по которой она не окончила медицинский университет. Она забеременела и провела свою жизнь, заботясь обо мне… Она помогала мне с домашкой по математике и наукам, сколько я себя помню.

То есть всегда, когда я чего-то не понимала, она объясняла все суперсмешным способом и сидела со мной, пока до меня не доходило. А для моего папы так важно, чтобы у меня были возможности, потому что у него их не было.

Я знаю, что он вел себя ужасно в тот день… он не всегда такой, – я кусаю губу.

Аттикус молчит.

– В детстве, если я вдруг поранилась, то он бросал все, чтобы приготовить мне шоколадный милкшейк с кусочком арбуза на стакане, мой любимый. А потом, когда я повзрослела, он начал готовить милкшейк, когда я расстраивалась. Звучит глупо, но от этого мне всегда становится лучше. Сейчас он так делает, когда я возвращаюсь домой на выходные из Йельского университета. – Потому что я всегда возвращаюсь домой грустная. Я смахиваю новую слезу, текущую по щеке. – Прости.

Аттикус поджимает губы и встречается со мной взглядом.

– Не извиняйся. Все сложно. Я понимаю. – Он замолкает, внимательно глядя на меня. – Постарайся быть менее требовательной к себе. Колледж – это вроде работы и все такое, но также он о поисках себя. Здесь, занимаясь тем, что тебе нравится, ты учишься. Полезно встряхнуться. Разве ты не провела лучшее время своей жизни за последние пару месяцев? Я точно провел.

– Ага, думаю, да, – шепчу я. Что, если родители никогда не простят меня? – Но мои родители даже не отвечают на мои письма.

– Уверен, они одумаются, Шейн. Может, они их еще даже не читали, – предполагает Аттикус.

Я достаю ноутбук, потому что уже плачу и не могу продолжать разговор. Мне очень хочется написать в Крестраже Девять, но я не могу открыть его без ощущения, что мой желудок выпадет через зад.

– Я рядом, если тебе нужна помощь, – тихо говорит Аттикус.

– Спасибо, Ат.

Он достает свой ноутбук, и мы сидим в дружеском молчании.

* * *

Я получаю ответ от мамы.

От: MathMama68@aol.com кому: FrenchWatermelon19@gmail.com

6 марта 2011

Мы все обсудим, когда ты вернешься домой.

В горле появляется ком. Под этим имейлом еще один. От Лео.

LeoBasenallPrimaveri@gmail.com

Кому: FrenchWatermelon19@gmail.com

6 марта 2011

Слышал, ты напортачила. Домой возвращаешься? Мама не вдается в детали.

Какое ему дело?

Пока нет.

Я нажимаю «отправить».

Шестьдесят секунд спустя приходит ответ.

Что случилось? Ты в порядке?

Я моргаю и хмурюсь.

Почему спрашиваешь? Думаешь, в каком еще дерьме меня извалять?

Отправить.

Еще один практически мгновенный ответ:

Я знаю, какие они, когда злятся.

Перед глазами плывет. Я закрываю компьютер и ложусь в кровать.

* * *

В понедельник я пропускаю уроки.

Я провожу утро вторника в «Вещи собрал!», уставившись куда-то в сторону постера Парижа на другой стороне комнаты. Сегодня мне не дали задание, и я не стала просить. Когда мимо проходят и здороваются Деклан и Донна, я киваю в ответ. Я не готовила чай. Я не вставала. Мои конечности кажутся тяжелыми.

После обеда я, словно робот, бреду в кабинет Венди. Она сидит там в модном желтом платье и работает за компьютером. Я тихо стучу в дверную раму, потому что дверь открыта.

– Шейн? – спрашивает она с сильным акцентом, закрывает то, над чем работала и взгляд ее карих глаз обращается на меня. – Что случилось?

– Привет, Венди, прости, что беспокою. Я просто… мне просто нужно сказать тебе, что я ухожу.

Она быстро качает головой, словно ей мерещатся звуки.

– Что, прости?

– Я больше не могу здесь работать. Простите, – я говорю медленно, стараясь не давать голосу дрожать. – Спасибо, что дали мне такую возможность. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Шейн! Дорогая, подожди!

Я останавливаюсь. Разворачиваюсь.

– Дорогая, что случилось? Почему ты уходишь? Тогда ты не получишь оценку за стажировку, – тихо говорит она.

– Простите. Я больше не могу здесь работать. – Я разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь к своему столу. Собираю вещи. Донна встает из-за своего стола, когда я направляюсь к двери.

– Шейн? – окликает она. Я разворачиваюсь. Она хмурится в тревоге. Венди стоит в дверном проходе и смотрит на меня. Я не хочу, чтобы Венди плохо думала обо мне, но я не могу оставаться. Мне нужно время, чтобы попытаться догнать медицинский курс. Мне нужно учиться. Мне нужно заработать прощение родителей. Мне нужно сдать медицинский тест. Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, не попрощавшись.

А зачем? Я не смогу работать писателем, когда вернусь домой. Мне придется пойти на летние занятия, чтобы соответствовать требованиям курсов и вовремя выпуститься.

* * *

Мне стыдно говорить остальным, что я ушла из «Вещи собрал!». У меня не получается думать об этом даже секунду, чтобы мне не стало плохо. Мои соседи заняты своей работой, так что мне это достаточно легко удается. Я провожу свободное время на протяжении недели на кухне и в кафе «Неро», пытаясь выучить весь пропущенный за последние три месяца материал.

Теперь, когда мне все это не нравится, время пролетает намного быстрее. Дни сливаются в один. Вот понедельник, а вот уже пятница и снова пондельник.

Я все еще едва вообще вижу Пайлота. Меня убивает то, что я не знаю, знает ли он. Знает ли? Как много знает? Что рассказала ему Эми?

Наверное, это не имеет особого значения? Важно только то, что у него есть девушка. Серьезная, перелетевшая Атлантический океан, чтобы увидеться с ним, девушка. Мне даже не полагается здесь быть. Я продолжаю себе повторять это. Но тяжелое чувство внутри, связанное с Пайлотом, не исчезает со временем, как бы мне этого хотелось. Оно лишь усиливается, когда мы приближаемся к концу семестра. Мне нужно знать. Мне нужно знать, сколько знает он. Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно, чтобы это чувство ушло.

* * *

1 апреля я получаю письмо от отца, в деталях описывающее мне расписание моей работы и учебы, начиная с понедельника, когда я вернусь в Нью-Йорк. Это расписание. Никаких слов. Они уже неделями со мной не разговаривали. Я отправила еще четыре письма с извинениями.

Мои извинения не работают. Они все еще расстроены. Как долго они будут расстроены? Что еще мне сделать?

2 апреля я достаю небольшую стопку открыток, собранных в начале каждого урока по писательству из сумки, отправляюсь на ближайшую почту и отправляю их все домой в Нью-Йорк.

Полторы недели спустя я получаю еще одно письмо от Лео:

Все судачат о твоих открытках. Что ты там пишешь? Родаки все время шепчутся.

Родители мне ничего не пишут.

25. Последний раз

Наш последний целый день за границей без предупреждения подходит к концу. Вчера я сделала новый чат в Facebook для нас всех, чтобы обменяться американскими номерами. Мне нужно держаться за этих друзей. Все оставляют номера, включая Пайлота. Я гляжу на цифры рядом с его именем, и гнев вспыхивает в моей груди.

Этим утром в нашем групповом чате по семейному ужину появилось новое сообщение.

БЕЙБ ЛОЗАНЖ: ДРУЖЕСТВЕННОЕ НАПОМИНАНИЕ: семейный ужин нашей квартиры сегодня!! 6 вечера. Будьте там!

Я достаю две банки соуса (мой вклад в ужин) и оставляю их на столе, прежде чем отправиться к Лондонскому Тауэру вместе с Сэйрой и Аттикусом. Бейб сказала, что она слишком занята сбором вещей. Пайлот просто не пришел. Возможно, он отправился потусить с парнями, живущими дальше по коридору.

Сегодня вечером я встречусь с ним лицом к лицу.

* * *

Мы идем на кухню в 6 вечера, согласно инструкциям Бейб. Там уже накрыт стол, и комната переполнена сладким запахом плавленого сыра и томатного соуса. Бейб облокотилась о стойку со стаканом вина. Аттикус заходит позади меня, и мы все хором говорим «Привет».

– Ты рано начала? – восклицаю я.

– Ага! – Бейб поднимает свой стакан. – Я только накрыла на стол и вчера купила немного вина. Гофрированные макароны стояли в духовке примерно тридцать минут, так что приготовятся минут через пятнадцать. Я рано закончила паковать вещи и подумала, почему бы не начать!

– Бейб, мы собирались помочь, – протестует Аттикус.

– Не беспокойтесь насчет этого. Мне нравится готовить! – она улыбается, поднимая бутылку вина со стола. – Кто хочет вина?

Мы с Аттикусом наливаем себе по стакану. Я вытаскиваю Сойера из своей сумки и выбираю классический роковый плейлист. Я кладу ноутбук на диван, поставив на низкую громкость для атмосферы. Играет «Born in the USA» Брюса Спрингстина.

– Америка! – кричит Бейб осознанно иронично, как мы обычно делаем, чтобы пошутить над самими собой.

– Америка! – эхом отвечает мужской голос. Я поворачиваюсь и вижу Пайлота, стоящего в дверном проеме. На нем одна из его классических клетчатых рубашек. Он поднимает пластиковый пакет. – У меня есть шарики для пинг-понга! Мне пришлось зайти в три разных места, но в конце концов нашел в «Primark», так что все хорошо!

– Я знал, что ты справишься, – широко улыбается Аттикус.

Я напрягаюсь и направляюсь к Бейб и Аттикусу, занимая место у стойки. Пайлот кладет сумку на диван рядом с Сойером и снимает рюкзак.

– Кажется, у них здесь нет красных стаканчиков Solo, но были вот эти, – он вытаскивает набор стаканчиков среднего размера из сумки. Бейб и Аттикус смеются.

Пайлот достает упаковку пива из сумки и кладет на холодильник, прежде чем открыть себе одну банку. Он облокачивается о стойку рядом со мной. Мы все облокотились о старую добрую стойку рядом с окном.

– Что вы все делали сегодня?

– Паковали вещи, – растягивая слова, говорит Бейб.

– Мы пошли посмотреть Лондонский Тауэр. Помнишь, я приглашал тебя этим утром, – дразнит Аттикус.

– О да, – Пайлот моргает. – Как всё прошло?

– Очень информативно и здорово! – восклицает Аттикус.

– Мило, – Пайлот делает маленький глоток пива.

Сэйра врывается в дверь.

– Ууу! Семейный ужин, – кричит она с пятидесятикратным энтузиазмом по сравнению с ее обычным тоном. – Я готова пить и быть американкой, – она кидает сумочку на диван, идет к столу и падает на стул. – Сколько у нас времени, прежде чем еда будет готова? – с энтузиазмом добавляет она.

Когда звенит таймер, Бейб берет прихватку и достает запеканку из дымящихся макарон из духовки. Мы берем тарелки, и Бейб становится за главного, считая себя официальным раздатчиком пасты. В плейлисте начинает играть «We didn’t start fire» Билли Джоэла. Эта песня заставляет меня улыбнуться.

– Кто-то из вас знает весь текст этой песни? – спрашиваю я. – Одна из моих целей в жизни – однажды выучить весь текст, – Бейб накладывает мне макароны на тарелку.

– И я тоже хочу! – смеется Бейб.

– Дут-дут-дут-дут-дут-дут-дут, – тихо подпеваю я.

– Вау, ты уже знаешь столько слов, – говорит Пайлот из-за стола. Я фыркаю, пробираясь на свое место.

Мы доедаем наши запеченные макароны, весело болтая и рассказывая обо всем, что пропустили в жизни друг друга. После ужина мы убираем все со стола для пивного понга. Мы играем трое против двух и выбираем команду с помощью «камень-ножницы-бумага». Я оказываюсь в команде с Пайлотом. Игра начинается, и мы с Пайлотом выигрываем, смеемся и даем друг другу пять. Я почти забываю, что он вечность избегал меня и, возможно, знает все мои самые личные мысли.

Когда мы заканчиваем игру, уже 9 вечера, мы берем куртки и направляемся в паб в Камдене, который Бейб нашла на «Yelp».

* * *

Внутри паб усеян круглыми темно-зелеными красивыми столиками. Где-то фоном тихо играет музыка, так что поговорить все еще можно. Мы выбираем стол, и первым садится Пайлот, а за ним Сэйра и Аттикус.

Когда я собираюсь сесть, Бейб берет меня под руку и тащит в противоположном направлении к бару.

– Мы возьмем напитки. Вы пока посторожите столик, а потом поменяемся, – говорит она остальным.

Потом наклоняется к моему уху.

– Между тобой и Пайлотом снова что-то происходит? Ты уже вечность о нем не говорила.

– Между мной и Пайлотом ничего не происходит, – бормочу я.

Бейб качает головой и встречается со мной глазами, делая серьезное лицо.

– Он все еще тебе нравится? – Она пытается понять это по моему лицу. Я так и не рассказала ей об Эми и о Крестраже Девять. Никому не рассказала.

Я устало выдыхаю:

– Не хочу об этом говорить.

Она вздыхает, когда мы подходим к бару. Бейб заказывает себе напиток. Мне нужно остаться с Пайлотом наедине. Может мне стоит купить ему напиток и заманить его за отдельный столик?

– Можно мне бокал красного вина? – спрашиваю я бармена. Секунду колеблюсь, а потом добавляю: – И «Гиннесс», пожалуйста.

– Ты берешь «Гиннесс»? – спрашивает стоящая рядом Бейб. Я поворачиваюсь, чтобы ответить ей, и вздрагиваю. Прямо за ней стоит высокий мужчина с вьющимися волосами. Он представляется, жмет нам руки и быстро заказывает всем по шоту виски. Мы с Бейб обмениваемся взглядами, но она не против. Они начинают болтать о том о сем.

Я бросаю взгляд на стол и вижу, что Пайлот смотрит на нас. Он вскидывает брови, глядя на меня в изумлении. Я отворачиваюсь, пытаясь не улыбнуться. Он так по-дурацки очарователен.

На тарелке приносят четыре шота, и парень раздает их: один мне, один Бейб и один темноволосому долговязому другу, появившемуся из ниоткуда, когда я отвернулась, и превратившему наш маленький треугольник в круг. Я подношу крошечный стакан к носу, быстро нюхаю и убираю его. На запах словно смесь дерева и медицинского спирта.

– За этот вечер! – говорит кучерявый парень. Они втроем опрокидывают жидкость себе в горло. Я делаю глоток.

– Боже мой! – Мое лицо перекашивает, меня сводят спазмы, словно собаку, стряхивающую воду с шерсти. Жидкость обжигает.

– Шейн! – говорит Бейб, смеясь. – Нужно пить залпом! – Кучерявый парень смеется вместе с ней.

Я передаю шот Бейб.

– Вот, можешь выпить мой, – говорю я ей. Беру вино и «Гиннесс» с барной стойки и иду назад к нашему столу.

Сажусь рядом с Пайлотом с двумя напитками в руках и замираю. Я не могу заманить его за другой стол, если уже сижу за этим. Отлично все продумала.

Мгновение спустя Сэйра и Аттикус выходят из-за стола.

– Куда вы, ребята? – быстро спрашиваю я.

– За напитками, – отвечает Сэйра, словно это самая очевидная вещь в мире.

– Пайлот останется с тобой, пока не вернется Бейб, – смеется Аттикус, прежде чем заметить мой «Гиннесс». – Ты взяла себе «Гиннесс»?

– Ага, я просто, – бормочу я, а они встают и выходят из-за стола. Аттикус широко улыбается, но не ждет моих объяснений. Я смотрю, как они уходят. Бейб все еще болтает с парнями у стойки. Я медленно поворачиваюсь к Пайлоту, распахивая глаза и нацепляя выражение «хм, кажется, мы остались вдвоем». Как мне начать?

Я смотрю на свои напитки.

– Э, вообще-то, я это не хочу, – говорю я и толкаю стакан с «Гиннессом» к нему. – Можешь взять, если хочешь.

Он неуверенно улыбается.

– Точно?

– Да, пожалуйста, возьми его, – я подталкиваю стакан к нему.

– Спасибо, – он берет его и отпивает. – Как там шот с виски? – изумленно спрашивает он.

– О боже, это было отвратительно. Но было бы грубо даже не попробовать.

Он ухмыляется и качает головой, поднося пиво к губам. Я чувствую, что улыбаюсь и заставляю кончики губ опуститься.

Я делаю глоток вина. Оно такое кислое. Ладно, произнеси это, Шейн.

– Как продвигается книга? – Пайлот опускает пиво.

Вообще-то, я даже не начинала книгу.

Я сглатываю.

– Э, вообще-то, не очень. Я пыталась наверстать занятия.

Он на мгновение закрывает глаза.

– Мне жаль, что так получилось с твоими родителями…

– Э, ага, я так и не поблагодарила тебя за, ну знаешь, что ты так пытался предотвратить этот бедлам с разговором, – я делаю еще один глоток.

Его взгляд находит мой и удерживает мгновение, словно метафизическое рукопожатие.

– Всегда готов помочь, Шейн.

Я гляжу на бар. Аттикус и девушки чокаются с виски-парнями и заглатывают еще по шоту.

Я снова поворачиваюсь к Пайлоту, испытывая нервозность.

– Мне нужно кое-что у тебя спросить.

– Давай, – говорит он.

Я лишь крепче сжимаю стакан.

– Э, ладно, ну, э, что ты знаешь о той ночи на кухне?

Он улыбается.

– Кажется, тебе придется уточнить.

– Э, в ночь, когда приезжали мои родители, я потеряла свой блокнот на кухне… – я замолкаю.

– Вот черт. Ты его нашла? – спрашивает он. – У тебя там должно быть дофига смешных идей для историй.

Я наконец выдыхаю. Он не знает. А теперь скажи ему о своих чувствах.

– Как работа над альбомом? – в итоге говорю я.

– О, ну она на время приостановлена, – отвечает он с грустной улыбкой.

– Что? Почему? – я наклоняюсь вперед, положив предплечья на стол.

– Не знаю. Кажется, он больше меня не радует, так что я пока решил сделать паузу и понять, что звучит не так.

– О… – Скажи ему.

Я наблюдаю, как он задумчиво рассматривает свое пиво. Он выглядит печальным. Я не хочу, чтобы он грустил.

– Пайз, – я делаю глоток вина и подвигаюсь чуточку ближе.

– Да? – Уголки его губы поднимаются.

Я подвинулась, и он улыбнулся.

Сделай это, Шейн. Я прочищаю горло.

– Ты в восторге от предстоящего возвращения домой?

Пайлот выдыхает, наклоняет голову и кладет ее на руку.

– Ну, по-своему да, там есть люди, к которым я хочу вернуться.

Я моргаю, обдумывая услышанное. Он хочет вернуться ради Эми. Эми и есть те «люди».

Тебе нужно просто сказать ему.

– А ты? – спрашивает Пайлот, пытаясь встретиться со мной глазами, потому что я опустила взгляд на мочку его уха. Я позволяю этому случиться.

– Ну в чем-то да, но, э, ну я буду по-настоящему скучать, э, скучать, я… – я сглатываю.

Пайлот прерывает зрительный контакт. Он никогда не прерывает зрительный контакт первым. Мои губы дрожат.

– ЭЭЭЭЙ! Нам достались бесплатные шоты! – прерывает нас Бейб. Она широко улыбается, садясь за столик. Мы с Пайлотом возвращаемся к обычной позе, не наклоняясь друг к другу, когда возвращаются остальные ребята.

– Давайте сыграем в двадцать один! – восклицает Аттикус.

Мы в последний раз играем в «21» в Лондоне. Я все время улыбаюсь и смеюсь, и прячу грусть. После мы все болтаем о том, как проведем лето. Коллеги Бейб связались с ее программой по стажировке в Дисней, и в июне она отправится во Флориду. Мы обсуждаем время вылетов наших рейсов завтра. Пайлот не уезжает, он остается на королевскую свадьбу, а потом еще немного попутешествует с парнями из квартиры в другом конце коридора. Приезжают родители Бейб, и они тоже объездят Лондон и посмотрят на королевскую свадьбу на следующей неделе, а потом она сама будет путешествовать целую неделю. Остальные вместе поедут в аэропорт в полдень.