Текст книги "Последняя принцесса Нуменора (СИ)"

Автор книги: Кристина Камаева

Гред изменился за эти годы, видимо много горечи и разочарований выпало на его долю. Он стал ворчлив и недоверчив, всюду высматривал изъяны и был уверен, что все хорошее обернется тем большей бедой, чем больше довериться этому хорошему. Рыбак не верил в истории, которые сейчас пересказывал, но нисколько не щадил слушающих и не заботился о том, что портит им настроение.

В Нуменоре считали, что духи королей, которые навестили Черный храм, все еще находятся на Эленне и клубятся у склепов, а Верные своими чарами мешают им вернуться в мир, откуда их вызвали. От этого духи свирепеют и мстят людям. Заблудшему путнику несдобровать – если заметят, то обязательно растерзают. Гред отметил, что нашлись даже жертвы неприкаянных духов, поэтому редкие нумеронцы покидают свой дом после заката солнца, а к гробницам никто близко не подходит даже днем.

Рассказывали также, что Амандил, пока был пленником в замке короля, умудрился подсыпать их благодетелю яду. С тех пор Ар-Фаразон сам не свой, испытывает страшные муки, словно горит изнутри, а Саурон лечит его от этой напасти.

Говорили, что Валары обещали бессмертие тому, кто одолеет Саурона, и предвидели страшную войну, в которой падет жертвами много невинных людей.

Многие были уверены, что верховодит у Верных не Амандил и не Исилдур, посягнувший на храм, а колдунья, которая выдает себя за принцессу Мириэль. На самом деле она не человек, и никто не может выдержать ее взгляда. Живет она в старой башне Минастира, а любовник у нее – белый волк, который на самом деле могущественный демон-оборотень, и вся земля вокруг башни теперь заколдована. Ведьма же стремится к власти над всем Нуменором, ни больше, ни меньше…

Юниэр не смог сдержать улыбки при этих словах и бросил взгляд на принцессу, она нахмурилась.

– Мало им демона во дворце и в храме, изобретают себе все новых и новых, – воскликнул Исилдур.

– Да… богата фантазия людская на всякое зло… – согласился Лотлуин.

Многие спрашивали Мириэль, куда пропал ее белый волк. Она уклончиво отвечала, что его больше нет… и не будет с ней рядом, а почему не объясняла. Так что сущность Олвика и его исчезновение стали поводом для пересудов. Хуже было бы, узнай они, что Юниэр носил шкуру зверя. Тогда и Верные погрузились бы во тьму суеверий об оборотнях и ведьмах.

Только Лотлуин знал всю правду и, как мог, утешал Мириэль. Теперь он понимал, почему Олвик так невзлюбил его, и подумал, что следует быть осторожнее с Юниэром, который совсем недавно вызывал у него симпатию и искреннее расположение. Они оба были очень популярны в Роменне, к ним тянулись люди. Наделенные в равной мере мужеством, благородством и полным отсутствием зависти, они не могли возненавидеть друг друга, но и сблизиться не могли.

Наступил долгожданный праздник Благодарения, к которому с энтузиазмом и пылом готовились Верные. В лучших нарядах в предвкушении торжества собрались они в назначенное время на Менелтарме. Но не только радость освещала их лица, где-то глубоко пряталось сомнение в реальности происходящего. До недавнего времени они и помыслить не могли о том, чтобы открыто собраться даже в Роменне, а восхождение к алтарю Эру каралось смертной казнью. Но вот они здесь, не надо больше прятаться и держать мечи наготове, если придется защищать свою честь. Они – новое Государство Верных, а Эру их Бог.

Каменные скамьи заполнились людьми. И тут, и там знающий мог различить эльдаров: оказывается не так уж мало их осталось в Нуменоре. Все расселись, угомонились, и на какое-то время на Менелтарме воцарилась торжественная тишина. Стройные девушки, едва дыша, проникнувшись важностью возложенной на них миссии, воскурили благовония на алтаре Эру. Чудный вечер ласкал теплом и мягким светом. Проникновенно зазвучали арфы и скрипки, провожая в путь ладью опаленной зноем Ариэн. Задумчивое состояние собравшихся прервал звонкий голос менестреля:

 
На праздник самых светлых слов
Мы приглашаем всех Богов,
Пусть вдохновенная струна
Восславит ваши имена,
О Властители Арды!
Придите, внемлите
Сынам восхищенным,
Детям влюбленным
В Творение Эру!
 

Всех Валаров знали по именам элендили. Некоторые эльфы помнили, как Валары приходили к ним на заре мира, принимая облик детей Эру, с советом и помощью. Совсем мало осталось на Эленне эльфов – участников Великой битвы против Моргота. Тогда Валары вняли призыву Эарендила и явили в Средиземье свое воинство. Эти эльфы помнили сокрушительный гнев и ярость разбушевавшихся стихий и были рады тому, что сражались на их стороне, а не против. С тех пор они относились к Валарам благоговейно и даже с некоторой опаской. Эльфы, рожденные позже, и люди, привыкшие пользоваться дарами, знали о дарителях по легендам и песням. Они мысленно общались с Валарами и безотчетно верили, что боги их понимают и любят.

 
Праздник начался с песен, славящих Валаров.
Выше облаков твой чертог,
Манвэ – король прозорливый!
Наших земных дорог
Ведаешь все извивы…
Мудр, строг и суров
Манвэ всегда справедливый,
Бескрайнего неба художник
И капитан ветров.
Неспешно и плавно
Приди издалече
Прекрасная Манвэ жена.
Коса твоя в небе —
Что звездный путь млечный,
Цветком в ней сияет луна.
Яванна, Яванна,
Всегда ты желанна
И осенью ясной, и вешней порой.
Куда обращаешь
Пленительный взор свой —
Там все оживает,
Теряет покой.
 

Невыразимо прелестной была эта ночь, озвученная пением, и люди чувствовали себя счастливыми. Их голоса сливались в стройный хор, песни воспаряли над Менелтармой и уплывали дальше за океан. Всех Валаров и Майаров вспомнили в эту ночь менестрели, и не было сомнений, что в благословенном Валиноре их услышали и поняли, как тянутся к ним сердца детей Эру.

Благодать снизошла на всех. Юниэр заметил, как Исилдур взял лютню, как засмущалась и потупила взор Лиэль.

 
До тебя я не жил, а спал.
Ты меня пробудила.
Словно свет, проникла в меня,
Счастьем все озарила.
День вчера был неярок и пуст,
А сегодня смеется лес,
Улыбается каждый куст,
Женихи целуют невест.
Как я раньше не замечал
Ликования жизни вокруг?
Нежный взор меня обласкал,
Я узнал тепло твоих рук.
 

Их любовь ни для кого не была секретом. Исилдур и Лиэль были так поглощены друг другом, что не сразу откликались на обращения или вопросы друзей. Мир разделился: по одну сторону были они двое, по другую – все остальные. Глядя на их сияющие лица, Юниэр почувствовал, как острой льдинкой кольнуло сердце. Когда-то и он был таким. Он взглянул на принцессу. Интересно, тронули ли ее стихи Исилдура? Она сидела с эльфами на четвертом ярусе, лицо ее было непроницаемым. Казалось, она даже не слушала.

А праздник летел вперед. Звучали песни о любви, песни грустные, игривые, шуточные…

Юниэр снова посмотрел наверх на четвертый ярус, но на этот раз не увидел той, к кому стремился всем своим существом. Поискал глазами в тревоге. Наверно, она ушла… Ну и что?! Он же не Олвик, чтобы все время бежать за ней следом. Юниэр попытался сосредоточиться на пении, и в хор вновь влился его густой, обволакивающий голос. Но покой был нарушен, мешали тревожные мысли. Не обо всем рассказал он тогда в лесу принцессе. Его отпустили из Ориены с миссией, и она не была завершена. Он должен был предотвратить возвращение Моргота в Арду. Но если бы он только понимал как?

Ему был дан талисман, а может, и оружие – металлическое кольцо с прозрачным кристаллом, закрепленным в центре. Вещица, на первый взгляд, самая обыкновенная, любой мог бы изготовить такую, и некому было объяснить, как пользоваться ею. Оракул только сказал, что следует быть внимательным и не пропустить знаки, и знание придет само собой.

Ярон не успел взглянуть в азбуку Врага – книги Моргота. Но книги эти попали к Мириэль, и она штудировала их без устали. И хотя Юниэр гнал от себя эту мысль, он понимал, что именно принцесса станет проводником Темного Духа в наш мир, если только не помешать ей. Но, как и когда это произойдет и что именно он должен предпринять, оставалось загадкой.

Как хотел он повернуть время вспять, вернуться в те беспечные времена, когда он считал себя самым обычным человеком, а идея спасти мир не приходила ему в голову. В самом деле, такая сверхзадача по силам разве что могущественным Валарам. К чему он и Мириэль ввязались в игры Айнуров? Он взглянул на запад, как бы вопрошая Валаров, но они были безмолвны, так же, как и темное море, слабо мерцающее при свете звезд. Лишь звезда Эарендила сияла ярче луны, слепила чистым голубым сиянием.

Как удалось Феанору создать такое чудо? Юниэр поневоле залюбовался ей, и вдруг не просто звезду увидел он, но и весь небесный корабль Вингилот – каждый гвоздик обшивки и кипень парусов – реальный, видимый корабль, который рассекал просторы морей, прежде чем был вознесен на небеса. Он мерцал, подсвеченный голубым светом сильмарила, а великий посланник Эарендил гордо стоял у штурвала. Юниэр встретился с ним взглядом. Эарендил как будто бы тоже светился изнутри, длинные серебристые пряди его волос развевались на ветру, а корабль покачивался на небесной глади. Он молчал, но не сводил глаз с изумленного Юниэра. А потом… он увидел серебристую лестницу, протянувшуюся от корабля к нему. «О, Эру, что это?», – прошептал Юниэр, и видение исчезло.

Какое-то время он не мог выйти из оцепенения, озираясь вокруг. Стало необычайно тихо, люди по-прежнему пели, но до него не долетало ни звука. Он посмотрел на свои руки, и ему показалось, что они отражают свет сильмарила. Наконец он успокоился, дыхание стало ровным, и снова взглянул на небо. Все было как прежде. Вингилот – созвездие, ослепительный свет исчез.

Что это было? Несомненно, он увидел знак, но как понять, что ему хотели показать? Чего от него ожидают? Не указывал ли Эарендил на то, что ему уготовано место рядом с ним на Вингилоте? Упаси Эру от такого счастья. Ему нисколько не улыбалось скитаться в космосе с одиноким капитаном или стать легендой о звездном Юниэре. Нет, не надо.

Может, он намекает, чтобы Юниэр повторил его подвиг и отправился в Валинор искать поддержки и спасения? Но разве Валары не вездесущи? Разве им не ясно и без всякого посланника, что мир повис на волоске? Одно было ясно, от него действительно чего-то ждали, он был избран, если не спасти мир, то как-то поучаствовать в его судьбе. Что ж, учителя в Ориене тоже говорили, что в жизни мы все творцы и герои, а не безучастные зрители, а если перестанем заботиться друг о друге, то просто исчезнем…

С тяжким грузом злой вести преодолела подъем в гору бедная Айрен. Слезы душили ее. Она лишь на некоторое время покинула праздник. Собираясь в суматохе, они с Дорианом забыли флейту в шалаше и заметили это только, когда хотели выступить дуэтом с песней во славу Кементари. Можно было бы попросить флейту у друзей, но Айрен хотелось, чтобы все было также дивно и волшебно, как на репетиции, а для этого необходима была их родная флейта. Да и до шалаша рукой подать. Не замечая ступеней, сбежала она вниз, и песни сопутствовали ей, выплескивались в мир, ликуя.

Совсем в ином настроении возвращалась она. Как рассказать им? Всем им – добрым, смеющимся, поглощенным музыкой дорогим людям и эльфам? Как уничтожить их счастье в этот единственный вечер? И не сказать нельзя. Слишком важно. Юниэр увидел ее первым и сразу понял: произошло что-то неладное. Он оказался перед ней прежде, чем она решилась войти в светлый круг славословящих Арду.

– Что случилось? Почему ты плачешь, Айрен? – негромко спросил он. Она всегда робела перед ним немного. Не в меру самоуверенным казался он, и еще, что бы ни говорили другие, но не бывает ни у людей, ни у эльфов таких фиолетово-черных глаз. Но сейчас ей было необходимо выплеснуть печальную новость, давившую грудь.

– Там внизу… в лесу… – слова давались с трудом, – Чернолун. Труп Чернолуна. Он мертв… – и Айрен разрыдалась с новой силой.

– Так, – Юниэр сжал ее плечи. – Тише. Не говори никому. Надо найти принцессу. Покажешь мне, где ты видела… это.

И вот он уже бежал вниз, перескакивая через ступени. «Упустил! – думал он. – Это снова книги».

Айрен было последовала за ним, но потом решила предупредить еще и Лотлуина.

Чернолуна он нашел сам, без помощи Айрен, словно звериное чутье вело его. Дивный жеребец, подобных которому больше не создаст природа, был мертв. Его труп еще не остыл, не было никаких следов ранений или пены у рта. Душа оставила тело и была где-то очень далеко, Юниэр чувствовал это. Похоже, Мириэль вызвала душу любимца в мир теней, но зачем ей это понадобилось? Как бы не пришло ей в голову самой шагнуть за пределы зримого мира…

Тут подоспели Айрен и Лот. Он увидел испуганные вопрошающие лица. Они ждали от него каких-то объяснений. Если б он знал!

– Все очень плохо, – с горечью сказал Юниэр, осмотрев коня, – необходимо немедленно найти принцессу.

Айрен и Лотлуин молча признали его главенство, и все трое поспешили к башне Минастира. Юниэр боялся, что будет поздно, что они найдут только тело его любимой в башне, а книги исчезнут. Книги окажутся в руках врага. Почему он не последовал за ней сразу, как только заметил, что она покинула алтарь Эру? Все это из-за бесплодной, никчемной гордости.

Мириэль не было в башне. Поначалу он не обнаружил и книг. Но оказалось, что она просто перепрятала их, и он без труда нашел новое хранилище. Вот они – два сжавшихся сгустка злобы, живые существа с опасной начинкой, недовольные тем, что он касался их. «Знают, как я их ненавижу», – усмехнулся Юниэр. Итак, она сюда не приходила, они зря потеряли время. Он прислонился лбом к холодному кирпичу в стене. «Думай. Ты должен увидеть, где ее искать. Ну же!» – и догадка пришла. На этот раз он был почти уверен, что не ошибся.

Обернувшись к притихшим спутникам, он отдал новое распоряжение:

– К гробницам. Она должна быть в гробнице Тар-Палантира, – его взгляд кольнул Лотлуина.

Юниэр подумал и решительно завернул книги в плащ, кто знает, вдруг не удастся вытащить ее без их помощи.

– Она никому не разрешает брать их! – попробовал возразить Лот.

– Да лучше бы их в помине не было! – резко оборвал его Юниэр.

Чем ближе подходили они к гробницам, тем мрачнее становилось на душе у Юниэра, так угнетают нас тяжелые тучи, что уплотняются, закрывают небо все больше и никак не прольются дождем.

Едва они зашли в холодный склеп, и Лотлуин зажег лампады, Айрен вскрикнула и бросилась вперед. Принцесса недвижно лежала в проходе у каменного ложа короля лицом вниз. Айрен перевернула ее на спину и ахнула – глаза остекленевшие, неживые.

– Она холодная. Она умерла! – и Айрен не смогла удержаться от дрожи, руки тряслись. – Что же это происходит?

Юниэр опустился на колени рядом с принцессой. Так же, как в случае с Чернолуном, никаких следов насильственной смерти, ни царапины. На ней ее любимый сиреневый плащ, выцветший, старый, но прочный. Душа блуждает где-то очень далеко. Но еще можно попробовать спасти ее. Если бы недруги обнаружили тело раньше их и повредили его, то у нее не было бы никаких шансов вернуться. «Милая девочка, – Юниэр поцеловал ее тонкие холодные пальцы, – заколдовалась». Как она неосторожна, почему не сумела предвидеть, чем может окончиться путешествие в царство теней? А он сейчас вынужден повторить ее ошибку и попытаться отбить ее у сонмища духов в мире, о котором ему ничего неизвестно. Но иначе нельзя.

– Айрен, Лот! Я иду за ней в царство теней и постараюсь вытащить ее оттуда. А вы ни на миг не отходите от… наших тел. Если с ними что-нибудь случится, мы не сможем вернуться сюда. Хорошо бы вас было больше, – по их лицам Юниэр видел, что они не совсем его понимают. – Саурон может прийти сюда, или его слуги. Она как никогда уязвима.

– Она что, сама вышла из тела? – сообразил Лот. Юниэр кивнул.

– Но зачем?

– Чтобы сражаться с врагами.

– А ты знаешь, как можно сражаться по ту сторону мира?

– Не пробовал. Но скоро узнаю.

«Сумасшедшие, сумасшедшие маги, – думал Лот, – они всюду ищут опасности, рискуют собой. Чем их не устраивает мир, сотворенный Эру для его детей? Чем плоха эта восхитительная, чувственная оболочка, позволяющая воспринимать всю многогранность мира? Как может возникнуть желание ее покинуть? Почему Мирэ не осталась на Менелтарме вместе со всеми? Ведь там было так хорошо. Дико променять этот мир на какое-то темное царство теней». Он никак не мог поверить, что бездыханное, лишенное жизни тело перед ним – это Мирэ, ласковая, нежная, вспыльчивая и язвительная Мирэ. Она не могла так умереть! Его соперник собрался идти за ней, нырять в черную дыру, туда, где живым не место. Как мала надежда, что он найдет и вернет ее.

– Сюда никто не проникнет, – решительно пообещал Лот, – только сделай ее прежней, друг. Это невыносимо, если она умрет.

Эпизод в склепе почему-то сблизил человека и эльфа, влюбленных в принцессу и одинаково ревновавших ее. Они прониклись уважением и доверием друг к другу, каждый из них вдруг понял, что умрет, защищая жизнь другого.

– И еще, Лот, – Юниэр протянул эльфу сверток с ненавистными книгами, – если я не вернусь, уничтожь их. В руки Саурона они не должны попасть ни в коем случае. И сам не читай.

– Уж в этом будь уверен, – Лот, морщась, принял тяжелый сверток.

Юниэр вернулся к принцессе, сел, скрестив ноги, и взял ее послушные руки в свои. Ему не нужно было ни книг, ни молитв, ни заклинаний, чтобы последовать за ней, только сосредоточенность и смелость. Он знал, что при желании любой человек может это сделать, хотя сам никогда прежде не пытался. Он, как и эльф, был слишком привязан к этому миру, чтобы искать выходы в другие. Но он видел в Ориене, как некоторые совершали переход, а потом возвращались. Они рассказывали, что труднее всего преодолеть страх в самом начале – на грани между мирами, а потом душа легко пускается в путешествия, невесомая, быстрая, не сдерживаемая тяжестью тела. Вторая трудность осознается позже – не все помнят, что нужно вернуться. Говорят, что миров много, и заблудиться легко. Но он знает, куда она ушла. Ее душа кричит о помощи, она погибнет без него.

Юниэр закрыл глаза и сосредоточился, сначала было темно, потом он увидел свое сердце – трепещущий огненный цветок из живого, пульсирующего пламени, а следом и душу – сияющую, прозрачную и очень родную сущность. Он понял, что сердце согревает ее, и они в гармонии с миром. Нельзя было разобрать ее цвет – она переливалась многими красками, но мягкими, радующими глаз, как весенний луг. Он подумал, что она слишком нежна для боя, но тут же понял, что своей волей может наделить ее любым обликом. Тогда он вообразил себе воина цвета пламени с длинным мечом, быстрым как вихрь, и по мере того, как насыщалась оранжево-красным его душа, решительнее и агрессивнее становилась она и теперь сама рвалась прочь – защищать, отвоевывать, разить!

В тот же миг его потянуло вверх с неистовой силою, и он огненным столпом вырвался прочь из тела. Где-то внизу, затуманенные дымкой, эльф и Айрен одновременно бросились поддержать его обмякшее тело. Что ж, теперь в путь, больше не оглядываясь назад, он нырнул в чернильный сумрак. Какое-то время он несся вперед огненным смерчем, но вот тьма развеялась – он совершил переход. Мир, в котором он оказался, был блеклым и серым по сравнению с тем, который он покинул. Потрескавшаяся земля, лишенная растительности, лежала ровным полем, насколько хватало глаз. Лишь конические постройки разбавляли пейзаж, и все они курились сизым дымом. Небо казалось почти бесцветным. На нем не было солнца, не было и облаков. Через всю эту пустынную землю бежала дорога – широкая из мелкого битого камня. Юниэр ринулся к ней, зная, что его цель впереди.

Идея состязаться с Сауроном в царстве теней пришла принцессе в голову не внезапно во время песнопений на Менелтарме. Уже в течение многих дней рассчитывала она каждый шаг. Мысль ее стала работать в этом направлении с тех пор, как в книгах Моргота она наткнулась на упоминание о проклятье Эру: «Остерегайся утратить физический облик, ибо тогда тяжесть души твоей повлечет тебя на самое дно Мира».

Что бы это значило? У нее не было, да и не могло быть четких представлений о том, что происходит после смерти, когда душа человека расстается с телом. Загадочную посмертную судьбу человека в Арде условно называли подарком Илуватара. Но поскольку оттуда еще никто не возвращался и не делился впечатлениями о полученном подарке, у многих людей возникали сомнения, недоверие и даже разочарование. Некоторые горько шутили, что люди получили в дар проклятье, и зря они тешат себя надеждой, что за порогом смерти их ждет необыкновенная судьба. Не шла ли тут речь об одном и том же явлении, общем законе для душ? И то, что оказывалось для одних подарком Эру, для других оборачивалось жестоким проклятьем? Как наша земная жизнь у всех разная, так и посмертная судьба у всех разная.

Можно было бы предположить, что люди добрые, отзывчивые, те, кто при жизни делился теплом с другими людьми, как солнышко, согревал их любовью и лаской, отправляются после смерти в лучезарные миры, подобные Валинору. А те, кто причинял боль и страдание, жил в злобе, зависти, ненависти, постоянно жаловался на этот мир и вредил ему, после смерти, отягченные бременем своих неблаговидных дел, падают вниз и попадают в безрадостные миры, где ждет их возмездие за все зло, которое они совершили. Эта идея так просто объяснила принцессе весь миропорядок, что она удивилась, почему не додумалась до этого раньше. Все вставало на свои места, если в мире действовал такой неумолимый закон.

Эльфы не покидают этого мира. Когда они утомляются или погибают от ран, то отправляются в Мандос или Лориэн. Что ж, это может означать, что наш мир многослоен. Ведь эльфы тоже все разные, а жизнь некоторых темна и кровава. Так что пребывание в Мандосе воспринимается эльфами по-разному, тоже в зависимости от их дел в Арде.

«Итак, – заранее радовалась Мириэль, – если мне удастся оставить Саурона без его физического тела, никакая сила не удержит его преступную душу в этом мире. Она пропитана темной злобой, и трудно представить себе что-нибудь более тяжелое».

Принцесса увидела черный сгусток, стремительно проваливающийся все ниже и ниже, туда, откуда нет возврата. Улыбка торжества играла у нее на губах. Но необходимо было привести замысел в исполнение.

Она боялась встретиться с ним один на один. Нанести урон его плоти было нелегким делом. Она прекрасно помнила, как у нее на глазах затянулась сама собой глубокая рана от эльфийского клинка. С тех пор она окрепла в знаниях и в искусстве магии, но тем не менее не обольщалась. Даже теперь возможности выстоять против могущественного Майара у нее почти не было. Она отчаялась прийти к какому-либо решению, как вдруг книги натолкнули ее на новую мысль.

Это была запись о клиньях миров, попав в которые душа оказывалась в лабиринте, в беспомощном положении, металась и не могла найти выход, а позже забывала о том, каким образом оказалась в ловушке. Освободить душу из клина мог только кто-то другой, сама она не видела выхода. Мириэль подумала, что хорошо бы заманить Саурона в такую ловушку. Если б только он застрял в лабиринте на какое-то время, они успели бы разделаться с его оболочкой в Арде и устроить так, чтобы он никогда сюда не вернулся. Она вырвала у книг название мира, где было такое место, опасное для странствующей души. Ей казалось при этом, что она подчиняет книги своей воле, заставляет служить себе и приподнимать завесу над тайной. На самом деле торжествовали книги. Они не солгали ей, о нет! Клинья, где душа оказывается в ловушке, бывают во всех мирах, и каждый из нас не однажды попадался в лабиринт, и вовсе не обязательно при этом расставаться с телом. Это происходит в те моменты, когда кажется невозможным вырваться из состояния подавленности, или опускаются руки от безысходности, или когда страх так велик, что тело отказывается двигаться перед наличием угрозы.

Книги торжествовали, потому что она следовала их подсказкам, еще немного, и они станут ее незаменимыми советниками.

Теперь ей предстояло заманить Саурона на свидание в Глиберг – царство теней, где нет места живым, куда он не мог бы взять свое земное тело. А для этого ей нужно было очень заинтересовать его. Она справилась и с этим, хотя не сразу преодолела страх перед ним. Если б она знала, как сильно был ранен Саурон Юниэром, она бы не стала медлить. Но тот ни разу не обмолвился о своем сражении с жрецом.

А Саурон восстановил свои силы быстро. Он пока еще избегал покидать дворец и подолгу лежал и думал о волке-оборотне и о рыцаре. А однажды ночью ему привиделась дева. Она не подпускала его близко, и черты лица ее были размыты, но его не оставляло ощущение, что он ее знает. Еще больше его встревожили ее речи.

– Ты думаешь, что обманешь меня, Саурон? Ты построил мне храм, где славословишь мое имя… Но я вижу, что царствовать в нем ты намереваешься сам. Не много ли ты возомнил о себе, вассал? Разве не слышал ты о том, что близится конец Мира и о том, что я воплощаюсь в Арде снова? Верные слуги с ликованием готовятся к моему возвращению. Но я слежу за тем, как гордыня затмевает твой разум. Пришло время решать, на чьей ты стороне?

Она назвалась вестником Мелкора и говорила на том же языке, что и хозяин. Очень давно не звучала в его ушах эта речь, и он бы предпочел не слышать ее больше. Мелкор, увы, был проницателен, как всегда. Саурон не ждал его возвращения, без него он чувствовал себя гораздо значительнее, сам распоряжался собой и другими и был главным врагом Валаров. Но противиться воле Мелкора у него и в мыслях не было, перед ним он был трусом и преданным рабом.

И еще раз явилась ему зловещая вестница. Она сказала ему, что хозяин будет ждать его в Глиберге. И там Саурон узнает, когда и как Мелкор собирается вернуться в Арду, и выслушает его поручения.

– Почему ты скрываешь свое лицо? – не выдержал Саурон, и тогда дева усмехнулась и откинула капюшон. Размытость исчезла, и он тотчас узнал ее – молодую принцессу Нуменора, которая погибла в подземельях его замка в Мордоре. Но перемена в ней была разительна – это было лицо хищного, горделивого духа. Глаза ее сверкнули на миг багрово-красным пламенем, а потом она исчезла.

Пойдет ли он на свидание с Мелкором в Глиберг? Еще бы нет! Все прочее – мелкие неурядицы по сравнению с возвращением хозяина в Арду. Он сразу забыл о рыцаре и о белом волке, о призраках в храме. А впрочем, разве не магией Моргота они были вызваны, как предупреждение ненадежному вассалу? Хозяин на то и хозяин, чтобы приструнить не в меру обнаглевшего слугу.

Трепет охватил Саурона, и он с нетерпением ждал встречи. На этот раз прежде чем отправить свой дух в Глиберг, он выбрал для своей драгоценной оболочки новую комнату во дворце. Свое прежнее тайное убежище в храме, где произошла схватка с волком, он оставил навсегда.

Оба явились в Глиберг раньше назначенного времени. Она была здесь впервые и сразу невзлюбила это место. Наверное, сюда попадают души тех, кто вечно проклинал свое бытие в Эа, кто зачерствел сердцем и не замечал добра и благости в земной жизни. И хотя вокруг не было признаков живого, казалось, что за тобой отовсюду наблюдают незримые соглядатаи.

Она пришла в разрушенный древний город. Ветры времени почти стерли его следы, а то, что сохранилось, указывало на очень бедную и непритязательную фантазию строителей. Большое углубление со ступенчатым спуском, вероятно, могло бы быть водохранилищем, если в этой пустыне когда-то была вода. Вокруг расположились дома – длинные цилиндры с большими норами. Еще попадались конические постройки, которые до сих пор курились, похоже, подземный огонь находился совсем неглубоко в этом мире. Были это жаровни или культовые постройки или что-то другое, трудно было представить. Еще одно со-оружение, которое она условно назвала обзорной площадкой, заинтересовало ее. Это был грубый постамент на четырех столбах. Взобравшись на него, она увидела невысокий, почти неприметный холм неподалеку, это и был Кривнус, клин, куда она хотела заманить Саурона. Не успела она подумать о нем, как он появился. Она вздрогнула от неожиданности, даже свободная от тела, она не могла хранить хладнокровное спокойствие при встрече своего лютого врага.

– Похвальное рвение, – отметила она его раннее появление, а он осторожно поклонился ей.

«Интересно знать, в каких мирах повстречалась принцесса Нуменора с Хозяином, и чем он привлек на свою сторону эту рьяную защитницу эльфов и поборницу справедливости, которая когда-то мечтала избавить от него род людской? Что ж, теперь мы служим одному господину», – подумал он.

– Хозяин придет сюда? – вежливо спросил Саурон.

– Да, – кивнула Мириэль, – взойди на этот холм и жди.? – И – о чудо! Он послушался и сделал так, как она велела.

Тут же он испытал приступ дурноты, как бывает иногда от сильного удара. Неужели ей дана власть поступать с ним так?

– Когда придет Хозяин? – голос звучал хрипло.

– Ты нетерпелив, – усмехнулась Мириэль злорадно, – стой и жди. Хозяин придет, когда сочтет нужным.

Она и не предполагала, что все произойдет так быстро и так легко. Расцеловать бы сейчас книги за бесценную подсказку. Ну а теперь, когда Саурон в ловушке, ей надо возвращаться назад как можно быстрее. Она никого не предупредила о своем рискованном путешествии, неуверенная, что справится и вернется назад. Теперь надо было разыскать Лота, а потом найти и уничтожить земную оболочку Саурона.

Принцесса спустилась с обзорной площадки и ушла, оставив Саурона одного. Ей хотелось вылететь из этого мира стрелой, но что-то мешало. Ноги стали как ватные. «Уж не попала ли я в ловушку вместе с ним?» – пришла в голову очень неприятная мысль.

Саурон заволновался. Что задумал делать с ним Хозяин? Он попробовал сойти с холма, но не смог. То в одну, то в другую сторону метался коварный жрец, но безрезультатно – это была ловушка. Принцесса Нуменора обманула его? Было ли это распоряжение Мелкора? Вдруг иная догадка пришла к нему. А почему собственно он решил, что принцесса и Хозяин заодно? Как он дал себя обмануть? Ее речь сбила его с толку! Она где-то выучила их язык! А теперь, пока он томится в этой ловушке, кто-то, возможно, ищет доступ к его телу! Ее волчонок, мерзкий щенок… Ну конечно! Волк из Страны Вечных Льдов – этой колдовской дыры.

Напрасно он счел за труд лично удостовериться в том, что принцесса мертва, тогда в Мордоре. Вот когда приходится осознавать свои промахи! Она обвела его вокруг пальца так просто, он был готов отдать ей должное, но сдаваться не собирался. У него было одно несомненное преимущество – он лучше ее ориентировался в этом странном мире, и даже загнанный в ловушку мог кое-что предпринять.