Текст книги "Последняя принцесса Нуменора (СИ)"
Автор книги: Кристина Камаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)
– Порезвиться? – переспросила Мириэль. – Ты всегда об этом думаешь, Лот?
– Почти, но и я могу быть благоразумным. Пожалуй, нам следует ехать. Думаю, в Роменне мы найдем добрый приют и лучшие условия.
Они отпустили позаимствованного у Арфеста коня, и дальше поехали в фургоне Лота.
– Ну и ремесло ты себе подыскал, – поморщилась Мириэль.
– Зато никому не приходит в голову уличить эльфа в такой грязной работе. Но сегодня я везу особо опасный груз. Рассчитываю, что моя колдунья поможет мне.
– Да уж, постараюсь, мой мусорщик.
В Роменну они прибыли поздно ночью. Мириэль погрузила охранников ворот в глубокий сон, и те даже не заметили, что в город въехал целый фургон.
Они решили остановиться в доме Айрен и Дориана. В Роменне было много укромных мест, подобных тем, где скрывались Исилдур и Лиэль у рыбаков. Жизнь заставляла приспосабливаться.
Казалось, не будет конца приветствиям, упрекам и удивлению. Им всем было что рассказать друг другу. Беглецы чувствовали себя неловко, поскольку доставили всем столько хлопот. Первым делом Исилдур попросил руки Лиэль у ее родителей. Айрен сказала ему, что пока об этом не может быть и речи, и их положили спать в разных комнатах.
Лотлуин с Мириэль провели ночь вместе, пытаясь наверстать упущенное время, и уснули счастливые и утомленные, как могут спать только влюбленные в объятиях друг друга.
В одиночестве бродил по двору белый волк, он хотел бы повыть на луну, излить ей печаль своего преданного сердца, но не мог позволить себе и этого.
В Арменелосе, в королевском замке, бодрствовал Саурон. Он хотел бы знать, как долго будет изводить его этот проклятый запах: облако, которое повисло с тех пор, как сожгли Нимлот, казалось, не собиралось развеиваться, и от его запаха у Саурона случились мигрень и хандра.
Ему хотелось бы также знать, что за пришелец пожаловал вдруг на Эленну освобождать неугодных ему людей, и почему ему служит белый волк.
И еще – почему открылась вдруг старая рана, которую нанесла ему нуменорская принцесса, да истерзают ее духи по ту сторону бытия.
Глава 19 Нашествие призраковЧетыре глашатая короля въехали в Роменну. На улицах города было тихо. Часовые на воротах удивились расспросам, ничего необычного не произошло за прошедшие сутки, они не даром стоят на страже и едят королевский хлеб. Посыльные передали Элендилу ультиматум короля. Элендил внимательно выслушал их, но отрицал, что знает что-либо о рыцаре в фиолетовом плаще, эльфийской девушке и белом волке. Объяснил им, что сын его пропал несколько дней тому назад, и он дорого бы дал, чтобы узнать, где тот находится.
– Значит, сюда они еще не заезжали? – испытующе поглядел на Элендила один из глашатаев. – Но им больше некуда податься, мы подождем.
Незваные гости остались в доме. Напряжение росло. На самом деле Элендил, конечно, знал, где Исилдур и остальные: в погребе у Дориана Скользящего сейчас шел нелегкий разговор. Обсуждали, как выкрутиться из создавшегося положения и, самое главное, как выручить Амандила.
А он и его супруга Этили должны были разыгрывать неведение перед Фаразоновскими приспешниками, которые следили за каждым их движением, за взглядами и выражением их лиц. Их ждали у Дориана, и сами они всей душой стремились туда, ведь они не видели сына с тех пор, как тот убежал с Лиэль. Ненавистных соглядатаев пытались отвлечь и изысканными винами, и эльфийскими яствами, но грубые солдафоны не могли по достоинству оценить ни то, ни другое, их научили подчиняться приказам. Тогда Этили решила разыграть спектакль, она созвала родственниц, служанок и других женщин дома, и все они жалобно запричитали о горестной судьбе Исилдура и Амандила. Женщины расположились в том же зале, где были люди Фаразона, и заплакали, запричитали, завыли, выражая скорбь по мужчинам рода, попавшим в беду и навлекшим на себя гнев короля.
Стражам порядка стало не по себе, но заставить женщин замолчать они не посмели, да и как прикажешь скорбящим матерям не плакать.
Заметив смущение врагов, Элендил сказал:
– Мне ничего не известно о странствующем рыцаре, скорее всего, он чужой на Эленне, почему же вы решили, что он повезет пленников в Роменну?
– Мы не собираемся что-то решать и о чем-то думать, это не наши заботы. Если Исилдур, девчонка и рыцарь не явятся в замок короля до завтрашнего вечера, Амандил будет казнен, Роменна оцеплена, а все ее жители брошены в тюрьмы.
– Об этом упоминается в ультиматуме? – не дрогнул Элендил.
– Да, упоминается, – поморщился предводитель глашатаев, затыкая уши, чтобы не слышать заунывные причитания женщин. – Мы выполнили свой долг. А вы уж ищите рыцаря где угодно!
Элендил и Этили перевели дух, когда эти четверо наконец-то покинули их дом. Как только опасность быть выслеженными миновала, они немедленно присоединились к заговорщикам. Элендил передал всем содержание ультиматума короля.
– Мы больше не можем мириться с тем, как обходится с нами король, – выступал Исилдур, – он не имеет права издеваться над древнейшим родом, указывать, что нам делать и как нам жить. Мы такие же уроженцы Эленны, как и другие.
– Умерь свой пыл! – попробовал урезонить его Элендил.? – Если бы не твоя непростительная глупость, Амандил бы не оказался в ловушке! Ты навлек гнев короля на Роменну, так изволь помолчать сейчас. Но недовольным ропотом откликнулась на его слова молодежь Роменны.
– Отец, во имя чего мы должны терпеть оскорбления и унижения?! Нам нельзя рассчитывать на Фаразона. Он сейчас просто орудие в руках Саурона.
– Исилдур прав, – поддержала юношу принцесса. – Вы загнаны в угол, Элендил. Этот ультиматум предлагает тебе либо пожертвовать сыном и освободить отца, либо решиться на бунт – вызов, который Фаразон встретит ответным ударом, и пострадают все жители Роменны. На этот раз решение будет тяжелым. Тебе не уладить конфликта мирным путем. За художества Исилдура в храме Саурон мечтает сжечь его на алтаре. Беспощадная расправа ожидает и Лиэль. Так можешь ли ты заплатить Фаразону требуемый выкуп?
– Конечно, нет, – лицо Элендила исказила мука, – любой, кто посмеет поднять руку на моего сына, прежде встретит мой меч, даже если это будет сам король.
– Тогда остается бунт – война против короля.
– Но мы обречены, нам не выиграть эту войну! – Элендил сжимал пальцы в кулаки, удрученный собственным бессилием. – Их в десять раз больше. Я знаю, роменцы, не задумываясь, отдадут свои жизни, защищая друг друга, свою свободу и веру в Валаров, и все мы будем брошены на алтарь Мелкора. А я всю свою жизнь заботился о том, чтобы сберечь невинных людей, преследуемых за веру. И что же, все это только затем, чтобы потерять их всех сразу? Если погибнет наш род, то к кому обратятся те, кто не поддался сауроновской лжи, или те, кто вдруг прозреет, раскается и вспомнит об истинном боге? Не будет Роменны – не будет надежды…
Элендил опустил голову, слезы увлажнили его глаза, он был не в силах продолжать свою речь. Тишина повисла в комнате, тоска и отчаянье охватили всех.
– Даже если мы проиграем, – внезапно раздался звонкий голос Лота, – это не значит, что надежда умрет вместе с нами. Человек, который пал духом и говорит, что у него не осталось надежды, лжет либо раздавлен сложившейся ситуацией. А вскоре глядишь, этот недавно безнадежный порхает себе на новых крылышках! Борьба будет всегда. Если не мы, то другие будут противостоять Саурону, пока кто-то наконец не выкинет его за пределы Арды, вслед за его господином. Жаль только, что другие злодеи не замедлят занять его место… Но это будет потом, а сейчас у меня, например, самые твердые намерения выиграть, и я думаю, что шансы на победу у нас велики! – беспечная улыбка Лота отразилась на других лицах, словно солнечный зайчик обежал присутствующих. Лицо Мириэль посветлело от радости, она видела эффект, который произвела на всех обезоруживающая вера Лота в победу.
– Да. Не стоит думать, что нас разобьют в одночасье, – сказала она. – Поскольку роменцы никогда не противостояли королю, он вас не боится. Мы изменим ситуацию, сделаем так, что и Фаразон, и Саурон, и многие нуменорцы будут трепетать от страха. Поверьте, достаточно один раз напугать их, и с вами будут считаться. Они не раз подумают, прежде чем решатся атаковать вас. Неважно, что их много больше!
– Да, да! – зашумела роменская молодежь. – Время пришло! Наше терпение лопнуло. Мы заставим нуменорцев считаться с нами. Мы покажем этим поклонникам Моргота и сауроновским подлизам на что способны!
Совет решил, что на этот раз Роменна нанесет удар, который сотрясет Арменелос и заставит противников дрожать лишь при упоминании о Верных. Правда, никто толком не знал, как им удастся произвести на врагов такое устрашающее впечатление. По загадочному лицу Мириэль Лотлуин догадался, что у нее была какая-то особенная идея, но она молчала и не спешила посвятить его в свой план. Тем не менее Мириэль попросила его содействия.
Освобождение Амандила из дворца Лот и Мириэль взяли на себя. Роменцы должны были вооружиться, занять самые удобные для боя позиции и ждать нападения королевской гвардии, которое не минет, едва лишь обнаружится, что приказ короля нарушен, а узник сбежал.
Мириэль заверила всех, что Амандил будет свободен уже нынешней ночью, и ночь эту в Нуменоре запомнят надолго.
Не медля, они с Лотом и Олвиком отправились в путь, и уже по дороге Мириэль сообщила Лоту, что, прежде всего, им нужно зайти в склепы у подножия Менелтармы.
– Мы потревожим прах древних королей? – воскликнул Лот с наигранным возмущением. – У меня уже мороз по коже побежал! – Принцесса лишь крепче сжала его руку.
За все время пребывания в Нуменоре Лот лишь однажды посетил это место, и хотя это было при свете ясного дня, он испытал тяжелое впечатление и ощутил тоску смертных. Двадцать четыре короля правили Нуменором с тех пор, как люди получили в дар от Валаров этот остров. Гробниц было больше. Не только короли, но и их супруги, родственники, именитые рыцари покоились в склепах. Разных размеров и архитектурных стилей, строгие или вычурные (казалось, каждый человек заказывал себе последнее пристанище согласно своим пристрастиям), все они, как ни странно, были похожи, и вносили разлад в окружающий пейзаж.
Мертвенностью и холодом веяло от склепов, что вполне понятно – мертвых вмещали они. Сами по себе эти гробницы могли бы служить замечательными жилищами для людей, и все было бы иначе, если бы здесь ликовала жизнь, наполняя все вокруг движением, разговорами и смехом. Противоестественным казалось Лоту то, что мертвые занимали все это огромное пространство. Гордые короли словно отказывались покидать благословенный остров в уготованный им срок. Их царственное пребывание в прочных каменных стенах среди мира живых как будто бы служило им утешением в том, что они не могли остаться жить вечно.
Первый король Элрос прожил около 500 лет и правил страной 410 лет. В нем слились эльфийская и человеческая кровь, поэтому ему было позволено избрать удел бессмертных, как и его брату Элроду. Но он выбрал человеческую судьбу, и был проклят потомками за это! Мало кто простил Элросу его «ошибку» и то, как легко распорядился он судьбой всех последующих поколений. Зависть к уделу бессмертных постепенно сменилась ненавистью к эльфам у нуменорских королей. Век их неуклонно сокращался. Ар-Гимильзор – двадцать третий король жил только 199 лет, зато гробницу себе отстроил самую большую, что не преминул заметить Лот. В гробницах хранились тела королей, набальзамированные, не подверженные тлению, всегда готовые к воскрешению. Ведь может статься, что однажды придумают способ вернуть к жизни тех, кто так не желал с ней расставаться.
Лотлуин попытался вообразить себя человеком. Стал бы он тоже так панически бояться смерти? Ответ не проявился ясно в его сознании, но чего он точно не хотел, так это найти вечное успокоение в виде полированного выпотрошенного трупа в подобном склепе. Его даже передернуло. Да, пожалуй, это место нравилось ему еще меньше Мордора. Снести бы все гробницы да посадить виноградники и сделать так, чтобы в прохладных беседках путникам подавали вино или зар веселые девушки. А после смерти лучше всего прорасти виноградной лозой или стать горным ключом и продолжать жить только в воспоминаниях, вызывающих улыбку на устах потомков.
Мириэль привела его сюда, к этим гнусным гробницам, потому что ей потребовалось глухое безлюдное место. Она объяснила, что пока никто не должен знать, что принцесса Мириэль жива и вернулась в Нуменор; те, кто видел ее в Роменне, тоже были предупреждены. Ей хотелось застать короля и Саурона врасплох. Одна из гробниц приковала их внимание. Она была построена из белого сияющего мрамора неподалеку от гробницы Тар-Палантира. Надпись над входом гласила: «Спи с миром, бесподобная дева звезд, любимая королева Тар-Мириэль (Ар-Зимрафель)».
– Я тебя поздравляю! Уютный домик! Так вот почему ты сюда стремилась! – съязвил Лот.
Они не удержались и вошли внутрь. Фаразон не поскупился для «любимой жены». Гробница была богато убрана. Они приблизились к высокому ложу, устланному золотой парчой, и Мириэль похолодела. Она словно заглянула себе в лицо. «Она так похожа на меня…» – прошептала принцесса.
Лот тоже был в замешательстве: сходство замечательное, захочешь – не отличишь. Мастерство Терлока пережило его самого, даже когда эта девушка была жива, ему удавалось на некоторое время создавать иллюзию у других людей, что перед ними настоящая принцесса. А после ее смерти даже магии никакой не требовалось, только искусство художника.
Лотлуин сразу догадался, что подруга его погрустнела, да и кто обрадуется, увидев себя в гробу – тоскливое предзнаменование.
– Выйдем отсюда, Лот, – подавленно вымолвила принцесса, – я не могу здесь работать, пойдем в другую гробницу.
Потом она наказала ему быть у входа и следить, чтобы никто из посторонних их не обнаружил, а сама скрылась в гробнице Тар-Палантира, и что она там делала, можно было только гадать. Лот с ужасом думал, что солнце скоро сядет, и им придется провести ночь в «мертвом месте».
Мириэль наконец-то вышла из гробницы и бесшумно опустилась с ним рядом. Он заметил, что она в таком возбуждении, что даже дрожит.
– Так и не расскажешь мне, что ты собираешься наколдовать? – спросил Лот почти без надежды на ответ. Но на этот раз она ответила.
– Лот! У меня все получается! Я вызову призраков в полночь. Призраки всех королей явятся мне на помощь, и я отправлю их во дворец. Представляю, как затрепещет Фаразон и его приближенные! Надо, чтобы солдаты королевской армии тоже увидели призраков, тогда им не хватит мужества выступить против Верных.
– Ты что, заключила союз с призраками? – изумился Лот.
– Нет. Но я знаю, каким способом подчинить их волю. Они выполнят мое поручение, а потом я отправлю их обратно с миром.
– Мириэль! Не делай этого! – воскликнул эльф.
– Почему? – принцесса взглянула на него.
– Так нельзя. Это нехорошо, тревожить умерших для исполнения своих целей. У них… уже давно другие заботы. Ты не можешь так просто взять и заставить их делать то, что ты хочешь.
– Очень даже могу! – принцессе не понравились замечания друга. – Бывает и так, что мертвые тревожат живых, если им понадобится. Мне нужно нагнать страху на людей. А люди как раз боятся духов, явившихся с того света, и их пророчеств! Ты тоже боишься призраков, а, Лот? Поэтому и возражаешь мне!
– Мирэ! Я только предостерегаю. Я… убежден, что стоит потревожить мертвого, и он прицепится к тебе навсегда и будет преследовать. Наверное, это суеверие, но я бы предпочел обходиться с помощью живых. Потом страх – непредсказуемое чувство… Ты не знаешь, как поведут себя люди. Ты можешь навредить.
– Лот, я взяла тебя с собой не для того, чтобы ты расстраивал мои планы! Поверь мне, я знаю что делаю! Добрым словом пытается одержать победу Чайлдин, и это никогда не действует! Я приехала в Нуменор не для того, чтобы доказать, что я лучше и справедливей Фаразона, а чтобы уничтожить его. И я не остановлюсь ни перед чем!
Лот знал, что ему не переубедить ее: упрямая, какой была, такой и осталась. И все-таки он волновался, сможет ли она совладать с призраками. Еще больше огорчился Лот, когда Мириэль раскрыла ему весь свой замысел. Он должен был идти в Арменелос один и обеспечить побег Амандилу. Она же собиралась помочь ему отсюда, произвести в городе такую панику, что об узнике все забудут.
– Он сам сбежит, если сообразит, – сказала она уверенно, – но, пожалуй, будет лучше, если ты окажешься рядом и поддержишь его. Потом отправь его в Роменну, а сам возвращайся. Если я сумею сделать все, что задумала, то буду слишком истощена, магия вытянет все мои силы. Надо, чтобы ты был рядом…
Она испытующе взглянула в потускневшие глаза друга.
– Не обращай внимания на призраков и их речи, Лот. Они ничем не могут навредить, если их не бояться. И не рискуй. Если поймешь, что проникнуть во дворец опасно, не делай этого! Верь мне, Лот! Удачи!
Она скрепила это последнее напутствие поцелуем, и он вынужден был уйти. Странно, но на этот раз он не надеялся на удачу. Рассчитывать на помощь призраков не хотелось. Как жаль, что Мирэ забила себе голову колдовскими хитростями, могли бы обойтись без всякой мистики. Ну что ж, ему не впервой рассчитывать на свою изобретательную голову.
От гробниц нуменорских королей до Арменелоса идти было недалеко. Этот город начинали возводить на холме неподалеку от Менелтармы, а главным портом тогда был Андуниэ, обращенный на запад. Но после того как Ар-Фаразон пришел к власти, порт Андуниэ почти забросили. Теперь там были только верфи, где строились нуменорские корабли да рыбацкие поселки. Арменелос же разросся и добрался до океана, теперь здесь был самый большой и оживленный порт на острове.
На улицах Арменелоса Лот влился в толпу людей, спешащих на вечернюю службу в храм Мелкора. Он решил, что тоже послушает проповедь и заодно подождет обещанных ему призраков.
Огромный храм не мог вместить всех желающих почтить Мелкора, поэтому люди выстроились в очередь, плотными петлями заполнившую всю площадь. Лотлуин заметил, что здесь много солдат. Многие люди шли, благоговейно сложив руки и прикрыв глаза, шепча про себя какие-то просьбы, другие несли к алтарю какие-то свертки и сосуды, а некоторые с праздным видом ничего не несли и разговаривали на самые обыденные, далекие от Черного Бога темы. Он заметил также, что люди, которые уже побывали в храме, выходят через другие ворота, но не расходятся, а остаются на площади. Скоро он получил объяснение этому. Оказалось, после того, как все желающие вознесут хвалу Мелкору, Саурон выходил на площадь и показывал чудеса. Так что народ, жадный до зрелищ, не спешил уходить без порции фокусов. Не все пока приносили на алтарь жертвы, но многие лили на него красное вино, как символ жизни, и дарили сердце животного, как знак того, что они верны Богу Тьмы всем сердцем.
Лотлуин вступил в храм. Здесь было полутемно, только некоторые самоцветы вспыхивали временами ярче звезд да спиральная лестница, что вилась вверх, к алтарю, была освещена множеством свечей.
В храме звучала музыка, величественная, торжественная, проникающая до самой глубины души, и все те, кто беспечно беседовал, прежде чем войти в храм вдруг замолкали, забывали друг о друге и обо всем, что беспокоило их, и словно сливались с завораживающей мелодией. Лот поискал глазами ее источник, но так и не смог определить его. Звуки словно исходили из-под земли и наполняли храм, набирая мощность и силу такую, что, казалось, весь храм вот-вот вознесется к звездам на волнах этих тревожных звуков.
Лот не мог сказать, что ему не нравится эта музыка. Было в ней что-то темное, резкое, властное, заставляющее подчиниться; и, конечно, она отличалась от нежных переливчатых трелей эльфийских мелодий, которые вселяли в сердце легкость и радость. Но… как увлекала его эта новая музыка, возможность головокружительных испытаний и откровений таила она. Стихия звуков обрушивалась на слушателей всей своей мощью. Сколько было в ней посулов об ощущениях волнующих, неизведанных, приходящих лишь в мечтах и снах. Хотелось слушать, слушать и слушать. «Все это есть во мне», – думал Лот изумленно. То же самое думали и другие.
Эльф взглянул на алтарь. Когда сердец, принесенных Мелкору, становилось слишком много на жертвенном камне, их вилами сбрасывали вниз, в воронку, где жарко полыхал ненасытный огонь. Лот отшатнулся, ему показалось, что капельки крови, разлетаясь, попадают на верующих, взбирающихся гуськом по лестнице: их лица были красны от отблесков жадного пламени. А запах горящего мяса и дым! «Эти люди лишены рассудка!» – думал Лот, поднимаясь вверх, как и все. А там, у алтаря, стояло золотое кресло, в котором сидел сам Саурон, и он чествовал каждого, посыпая ему голову пеплом сожженных жертв.
«Что же я делаю! – опомнился Лот. – Я же отдаю себя на растерзание! Мне не избежать столкновения с ним один на один, он сразу поймет, кто я такой. И я иду подставить ему голову?»
Гипноз ли музыки сотворил над ним такую злую шутку или проклятое любопытство подвело, но он был уже посередине винтовой лестницы и теперь запоздало оглядывался, не зная, что предпринять. По узкой лестнице шли люди, дыша в затылок друг другу. Но ему надо было бежать назад. Нельзя встретиться лицом к лицу с тем, кто проникает в мысли! Он чуткий, как зверь, и еще беспощаднее к своим врагам! Он, возможно, уже почуял неладное… Сердце Лота отчаянно колотилось. «Ох и влип же ты сейчас, Лотлуин! – пожалел он себя. – Саурон как раз мечтал принести в жертву хоть одного эльфа сегодня, и удача сама, спотыкаясь, бредет к нему в руки! В моем лице!»
– Искра! Искра попала мне в глаз! – завопил он громче, чем хотел, и бросился вниз, расталкивая цепочку верующих. Это было нелегко, так как вся конструкция не предусматривала того, чтобы здесь могли разминуться два человека. Но Лоту некогда было размышлять, смятение на лестнице было замечено, и он знал, что буравящее око того, кто сидел на троне, выискивает его. Огромный верзила преградил ему дорогу, влево и вправо рванулся было Лот, но не мог обойти его.
– Похудел бы ты, что ли! – выругался Лот в сердцах, но верзила положил обе руки ему на плечи.
– Ты не уйдешь из храма, не почтив нуменорского Бога!
Он насильно развернул эльфа. Лот знал, что все оглядываются и смотрят на него сейчас, и старался не смотреть вверх, чтобы не встретиться взглядом с Сауроном. Но он заметил уголком глаза, как Саурон встает с кресла. И тут музыка стихла. Молчание воцарилось в храме Моргота, но это молчание оглушало эльфа больше музыки. Он вжал голову в плечи, его все еще держали жесткие руки.
– Храм Мелкора открыт всем ищущим сердцам, – зазвучал низкий красивый голос, – и я не хочу, чтобы его охраняли вооруженные солдаты. Пусть он будет распахнут перед вами и день, и ночь, и всегда, когда бы ни возникла у вас потребность обратиться к Мелкору с просьбой или с благодарностью. Но… враги пользуются нашим великодушием… они… оскверняют все то, что для нас свято. Издеваются над тем, в кого вы верите. Не допускайте же, чтобы ваши недруги смеялись над вами! Пресекая их нечестивые помыслы, вы возвеличиваете Мелкора. А это единственный Бог, который внемлет вам! Слава Мелкору!
– Слава! – глухим эхом отозвалась толпа.
Лот попытался вырваться, но его палач еще крепче за него ухватился.
– Я поймал человека, который бежал от алтаря Всемогущего Мелкора! Тому, кто посвятил свое сердце Мелкору, незачем избегать встречи с его великим жрецом! – и верзила приподнял трепыхающегося Лота над всеми.
Вот тут Саурон и увидел его. Одна его бровь поползла вверх.
– Человека? – переспросил он насмешливо. И Лот понял, почему на этот раз он шел в Арменелос с тяжелым сердцем. Это было всего лишь предчувствие, которое не обмануло его.
Саурон взмахнул руками, и самоцветы, украшавшие стены храма, засияли ярче. Теперь Лот мог бы различить черты лиц людей, стоящих на лестнице, чьи взоры были прикованы к нему, но все сливалось перед глазами, он видел лишь кипящее огненное озеро, готовое поглотить его. А потом он услышал звук рога. Настойчиво и пронзительно ворвался этот новый звук победной военной песни. С этой песней эльфы и люди когда-то выступили в бой против Моргота. Первому рогу вторил другой и третий, и скоро всем стало казаться, что бесчисленная армия приближается к храму. В недоумении люди обратили взоры к своему жрецу, ища объяснения. Но Саурон лишился дара речи. Его спина покрылась холодным потом, и ткань одеяния прилипла к спине. Он сразу узнал песню, с которой ненавистный в веках Эарендил привел на войну с Морготом могущественных Валаров, и их с Морготом царствованию пришел конец. Ему, Саурону, удалось бежать и затаиться, а Мастера вышвырнули за пределы Арды. Так неужели история повторяется? И Валары пришли сейчас по его душу? От волнения опять открылась рана от эльфийского клинка. «Ретироваться, скрыться немедленно, пока они не вошли в храм», – думал Саурон, но сам словно остолбенел от страха. Прямо на него не через вход, а сквозь стену въехал всадник с мечом и рогом. Саурон узнал Элроса, следом за ним в храм, словно он был воздушным, проникали другие всадники.
– Они призраки, – перевел дыхание Саурон, – значит, все не так уж плохо.
Иначе думали нуменорцы. Появление призрачных всадников из ниоткуда было явлением из ряда вон выходящим. Страшным было суровое войско почивших много лет назад королей, и то, что заставило их восстать из могилы и явиться всем разом, не предвещало ничего доброго. В ярко освещенном храме каждый мог отчетливо видеть призраков на свободно шагающих в воздухе призрачных лошадях, они казались живыми, из крови и плоти, как и другие люди, только не отбрасывали теней. Возникла тихая паника, но спрятаться или хотя бы сдвинуться с места никто не посмел, да и не смог бы, парализованный страхом. Их прародитель, первый вождь и король предков Элрос заговорил, и от его речи зашевелились от ужаса волосы у многих.
– Вы, нуменорцы, охладели сердцами к Эру, проливаете кровь друг друга, встаете брат на брата, нарушили древний завет дружбы с эльдарами, а теперь поклоняетесь тьме и мерзости. И тьма поглотит вас!
Голос его, глухой и гулкий, невозможно было спутать с голосом ни одного живого существа. Он звучал из потусторонней дали через века; от него холод леденил плоть и сердце сжималось в болезненный комок, такой голос, услышав раз, не забудешь никогда.
Еще раз протрубил в рог Элрос и поплыл прочь, а за ним потянулись и другие призраки.
– Кто послал вас? – громовым голосом обратился к Элросу Саурон. Но призрак лишь посмотрел равнодушно и как будто бы сквозь него, и ни один из мертвых королей не удостоил его ответом. Они выполнили приказ и теперь возвращались туда, откуда пришли.
– Что ж, я все равно узнаю, – прошептал Саурон, мрачно наблюдая за тем, как его паства в панике бежит из храма. Все забыли о том, что пришли сюда восславить Мелкора. Те, кто не успели принести в жертву свои дары, побросали их как попало, люди напирали друг на друга и сыпались с лестницы градом. Одна женщина поскользнулась, не удержалась за перила и с криком полетела вниз, в огненную яму. Сегодняшнюю службу ему сорвали. Последнее время кто-то настойчиво вмешивался в его дела, необходимо было немедленно это пресечь, иначе его власть развеется как туман на рассвете.
Небрежно, лишь движением тонких пальцев Саурон потушил лишние огни. Его детище погрузилось во тьму. «Так-то лучше», – прикрыл он усталые веки. Потом с наслаждением втянул дым, струящийся от жертвенника, подумав при этом: «Вот так же будет дымиться кровь моих врагов». Потом, не спеша, Саурон спустился по лестнице вниз, но не вышел из храма на площадь, где слышался возбужденный гул перепуганной толпы. Им сейчас не до него. Он коснулся двух ничем не примечательных с виду серых камней в дальнем углу храма, куда никто не заходил, и тайник открылся ему. Оглянувшись на всякий случай, Саурон вошел внутрь, и каменная глыба бесшумно встала на свое место. Потайная лестница привела его вниз к маленькой двери, которую он открыл ключом, висевшим на золотой цепочке у него на груди. Саурон вошел и запер за собой дверь. Никто не должен обнаружить его здесь, это было смертельно опасно для него. Он сел в удобное кресло, глубоко вздохнул и сосредоточился. Кто-то вздумал напугать его призраками нуменорских королей. Нужно быть могущественным магом, чтобы подчинить волю сразу нескольких призраков. Кроме того, это возможно лишь в таком месте, где аура достаточно сильна, чтобы привлечь их. Таким местом были гробницы у Менелтармы. Именно туда Саурон решил отправить на разведку свой дух. Он не торопился, потому что был уверен, что его противник находится там. Осталось только выяснить, кто же этот неизвестный маг. Саурон еще раз вздохнул и вылетел вслед за призраками нуменорских королей, оставив обмякшее неподвижное тело в уютном кресле. Если он прав, то призраки отправятся к тому, кто их вызвал, чтобы он отпустил их.
Между тем едва оказавшись на воле, Лотлуин набрал полные легкие воздуха. «Ай да Мириэль! – подумал он. – Если б не она, могло бы статься, что этот храм был бы моим последним впечатлением в жизни. Но она обещала призраков, и призраки пришли. Обещала панику, и, пожалуйста, вот она». – Лот огляделся победно: всюду метались люди, наскакивая друг на друга, охая и пересказывая пророчество Элроса. Теперь самое время проверить, как обстоят дела во дворце. И Лот, стряхнув с себя пережитый страх, с радостью удравшего от погони зайца помчался вперед.
Благословив Лота на их отчаянное мероприятие, Мириэль вернулась к книгам Моргота. Она не удержалась от соблазна и стала изучать их сразу же, еще на корабле во время долгого путешествия из Пеларгира в Арменелос. Они по-прежнему разговаривали с ней, пытаясь склонить на свою сторону лестью или обманом, но она научилась быть невосприимчивой к их уловкам, во всяком случае, ей так казалось. Если они приоткрывали частичку знания, то требовали жертвы от нее: «Откажись от всего, что дал тебе твой прежний опыт, и ты овладеешь всем, что есть в нас, а это больше, неизмеримо больше, чем ты знаешь». Иначе же все заклинания представляли собой сложные головоломки, и было не просто докопаться до их сути. Она выучила наизусть многие формулы, не понимая их, и запомнила, в каком порядке следуют заклятья, которыми она хотела воспользоваться. Некоторые заклинания ей удалось расшифровать, и книги гневно шуршали, когда она одну за другой вырывала их тайны.
Мириэль расположилась на полу у изголовья Тар-Палантира, и время от времени взгляд ее падал на бледный лик короля, погруженного в вечный сон. Ничто в его облике не напоминало о том, что он умер насильственной смертью. При мысли о том, что сейчас она призовет дух отца и будет разговаривать с ним, у Мириэль сладко ныло истосковавшееся сердце. Как-то они встретятся через столько лет?
