Текст книги "Последняя принцесса Нуменора (СИ)"

Автор книги: Кристина Камаева

– Это был не мой выбор, но подобных наглецов я не знал прежде, – он ослабил хватку, и Лавашка шлепнулась на землю.

– Пожалуйста, – взмолилась она, – я все отдам, только не трогайте его! И никого не трогайте.

Тим медленно-медленно отвел лезвие от пульсирующей жилки на шее Шумми и встретился глазами с Лавашкой. Ее мольба растопила его ярость.

– Что ж, даю тебе возможность, но не смей больше играть моим терпением, – он перешагнул через распластанного на земле Шумми и сделал знак гномам следовать за собой.

– Эй ты! Убей меня сейчас же! – закричал ему вслед Шумми, которому стало стыдно за то, что и повоевать-то не пришлось. Но его тут же окружили другие хоббиты, зашикали и закрыли ему рот. Потом они откачали тетю Пуду и на почтительном расстоянии последовали за гномами, разбегаясь всякий раз, когда Дебори поворачивался к ним и делал страшное лицо.

Лавашка привела гномов к своему дому, но дверь оказалась запертой изнутри.

– Мама, открой сейчас же! – завопила Лавашка. – К нам гномы… в гости пришли.

– Они всех убьют, – раздался испуганный голос, – и что тут искать? Ничего у нас нет, никакого клада.

– Мама! Я умоляю! Отопри, я же здесь, с ними, они тебя не тронут!

Молчание было ей ответом. Лавашка испуганно посмотрела на Тима:

– Не переживайте, я ей все объясню.

– Мне надоело ждать! – возмутился гном и одним взмахом топора разрубил дверь в Лавашкино жилище. Раздались вопли. Сердце Лавашки билось, как у зайца, удирающего от своры гончих. Сестра и мать, прижавшись друг к другу, дрожали в кухне, но гномы не обратили на них внимания, они лихо промчались вслед за Лавашкой в тайник.

– Пожалуйста, забирайте все, только быстрее уходите и никогда не возвращайтесь, – сказала девушка, осветив факелом свое богатство. Приданого было жаль невыносимо, слезы порывались закапать, но она упрямо встряхнула головой, пытаясь изобразить презрение к алчным гномам и заодно к их паршивому кладу.

– И это все? – разочарованно спросил Тим.

– Если тебе мало, ищи в другом месте. Это все, что досталось мне от отца. – Лавашка надменно выпрямилась и сложила руки на груди. Гномы едва помещались в пещере. Нагнувшись, Тим поднял украшенный самоцветами шлем.

– Наша работа, и клад, несомненно, из Наргозронда, но столь малая крупица от него, что, право, мы зря теряем время. Эту мелочевку можешь оставить себе. – Лавашка не верила своим ушам. Она решила, что гном спятил. Не верил своим ушам и Дебори.

– Постой, Тим, так дело не пойдет! – рассердился он. – Не так уж тут и мало. Эти крысы так оскорбили нас сегодня, а ты великодушничаешь. Надо забрать у них все до последней монетки. Даже с этой толикой клада можно начать достойную жизнь. Кроме того, девчонка наверняка знает, где лежит остальное богатство, но скрывает от тебя.

– Нет. Не думаю, что у нее есть больше, – удрученно возразил Тим, – это все, что мог унести маленький хоббит из Наргозронда или еще откуда-нибудь. Разве что есть карта. Твой отец не оставлял тебе карту? – обратился он к Лавашке.

– Нет, – ответила девушка, – это было давно, но точно помню, что карты не было.

– Что ж, очень жаль, мы не продвинулись в поисках клада ни на йоту, – Тим потускнел, слишком большие надежды возлагал он на эту хоббичью деревню. Нашлась не нить, ведущая к великолепию Наргозрунда, а только ее обрывок. Было грустно.

– Предлагаю вам, друзья, покинуть это место, – обратился он к гномам.

– Погоди. Не все такие бескорыстные, – подал голос Гупегури. – Ты обещал нам долю.

– Да, – подтвердил Дебори, – к тому же я голоден и устал и никуда уходить именно сегодня не собираюсь. Давайте отдохнем под этой крышей.

Друзья Тима их поддержали. Клад был поделен на пять частей, но свою долю Тим все-таки уступил Лавашке.

– Тебе придется смириться с нашим присутствием до завтра, – обратился Тим к Лавашке, – ребята устали.

– Да, и окажи нам гостеприимство, – нахально добавил Дебори, – в знак старой дружбы, хо-хо.

Лавашка на этот раз придержала язык за зубами. Ответила она Тиму.

– Ты дерешься как бешеный, но я вижу, что ты благородный гном и только тебе доверяю. Обещай мне, что никто из твоей компании не тронет мою семью. При этом условии можете остаться у нас до завтра.

Тим усмехнулся.

– Вас никто не обидит, но поспешите с обедом: голодные гномы свирепы и беспощадны.

Лавашка помчалась наверх, растрясла маму и сестру – они все еще были в состоянии помрачения – и заставила их готовить гномам обед. Сама она возиться с кастрюльками не любила, поэтому незаметно улизнула из дома и побежала к Шумми.

Хоббитам не удалось увести Шумми далеко от Блика. Он сидел злой, насупившийся и так огрызался на реплики, что сородичи перестали к нему подходить. Это был самый несчастливый день в жизни. Какой позор! Гном выбил меч из рук одним ударом, а ведь вся деревня считала прежде его своим защитником. Хотелось исчезнуть куда-нибудь. Если бы гном убил его, то все бы плакали и похоронили Шумми с почестями. Сейчас же поверженный герой был уверен – они хихикают тайком, судачат о нем, говорят, что нет проку от Шумми, хоть он и выше всех, и не сосна он, а так, тростинка. Вот такими мыслями истязал себя хоббит, когда его нашла Лавашка.

– Все сидишь? Такой хмурый, – зажурчала она, – успокойся, никто не умер, пропади он пропадом этот клад. Между прочим, их главарь Тим – благородный гном, не чета Дебори. Такой великодушный! Оставь, говорит, Лавашка, себе весь клад, не могу я леди грабить. – Встретив недобрый взгляд Шумми, Лавашка осеклась и поняла, что хоббиту невыносимо слушать о благородстве его победителя.

– Брось дуться, Шумми, – Лавашка присела рядом с ним и поощрительно похлопала по плечу. – Думаешь, все только и говорят сейчас о поражении? Не переживай, свет клином на тебе не сошелся. Вообще, это было неправильное сражение. Не наш клад, не следовало из-за него устраивать драку, жадность нас подвела.

– Да что ты понимаешь? – еще больше обозлился Шумми. – Не ты ли только что говорила прямо противоположное?

– Я была не права, – спокойно признала Лавашка, – натравила тебя на гномов. А все потому, что размечталась о нашей свадьбе, с этим кладом мы бы устроили прекрасную жизнь себе и всей деревне.

– Что? С чего ты решила, что я бы на тебе женился?

Лавашка потупила глаза:

– Ты сейчас злой и упрямый, как никогда, но я все равно люблю тебя. Помнишь, ты рисковал жизнью, когда Дебори и его братья похитили меня? Поцеловал сегодня. А последнее время часто приходишь к нам в гости поболтать. Понятно, что рано или поздно мы поженимся, и у нас будут дети: мальчик и девочка…

– Прекрати сейчас же, ты бредишь! – зло выпалил Шумми. – Я бы рисковал своей жизнью даже из-за дряхлого старика Тубадуба, без намерения жениться на нем впоследствии. Поцеловал я тебя в щеку, и это ничего не значит. И с чего ты взяла, что я прихожу к вам, чтобы поболтать с тобой? Мне приглянулась твоя младшая сестра Пирошка, она и симпатичнее тебя, и скромнее, и приятнее. Может, на ней я и женюсь когда-нибудь. Но на тебе? Никогда. Взбрело же такое в голову…

По мере того как Лавашка слушала уничижительные слова Шумми, лицо ее бледнело. Не ответив ничего, она побежала к роще, подальше от источника, и разрыдалась, пытаясь утопить в слезах обманутые надежды. Сердце ее было смято. Она решилась признаться в своей долго хранимой тайне, а Шумми одним ударом разбил все ее планы. Ей было горько, куда хуже, чем Шумми накануне.

Слезы еще жгли ее изнутри, готовые прорваться в любой момент, когда она прибежала домой. Мама и Пирошка успели напечь целую гору пирогов с мясом.

– Где Тим? – сходу спросила Лавашка.

– Они все в зале, – шепотом ответила мама, – вроде не шебутят.

– Ты нашла Шумми? Как он? – поинтересовалась Пирошка.

– Прекрасно, – железным голосом ответила Лавашка, – он пошел к кузнецу сковать тебе обручальное кольцо, зайдет, как только будет готово.

– Вечно шутки, – вздохнула сестра, – никогда ничего толком не добьешься. – Но Лавашка уже покинула кухню. Гномы играли в кости, коротая время перед обедом.

– Кто идет? Крысиная принцесса! Посмотрите, – первым заметил ее Дебори.

– Я не к тебе, собачий хвост, – огрызнулась Лавашка. Все уставились на нее, Дебори замахнулся пепельницей.

– Без дерзостей, – спокойно остановил его Тим.

– Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном после обеда, – сказала Лавашка и удалилась.

Это был довольно насыщенный событиями день. Новость распространялась по деревне, как тополиный пух. Мама Лавашки и Пирошка выли в два голоса, сидя перед норой. Их вой заглушали победные песни гномов. Шумми уже сожалел о том, что обидел Лавашку, когда повстречавшийся ему на улице Дрека, огорошил его вестью: «Утром Лавашка уходит вместе с гномами, она решила присоединиться к их отряду, чтобы искать клад». Шумми понял, что сам довел девушку до отчаяния, и поспешил к ней. Мать и сестра Лавашки повисли на нем и запричитали: «Сделай что-нибудь, Шумми, удержи наше наказание, она нас в гроб загонит раньше времени». Шумми попытался пройти в нору, но Гупегури преградил ему путь.

– Что угодно?

– Хочу сказать пару слов Лавашке.

– Назови имя.

– Шумми.

Гупегури захлопнул дверь и немного погодя выглянул снова:

– Она с тобой разговаривать не желает.

С полчаса упрашивали Лавашку Шумми и другие хоббиты выйти объясниться. Наконец она смилостивилась и появилась перед ними, одетая по-походному и коротко остриженная.

– Что вы шумите? Сказала, что ухожу завтра с гномами, значит ухожу. Понятно?

– Лавашка, не дури! Зачем тебе идти с гномами? Ты принадлежишь Грибному Раю… – начал было Шумми.

– Я никому и ничему не принадлежу. Здесь мне скучно и делать совершенно нечего. И вы, наконец-то, от меня избавитесь, а то от вас только и слышишь, что я навлекаю на всех неприятности. Поживете спокойнее!

– Нет, – оправдывались хоббиты, – мы все тебя любим, делай что хочешь, только не уходи с этими ужасными гномами! Они же бродяги. Подумай о себе, целыми днями придется куда-то брести, спать на земле, да еще слушать их заунывные песни. Ты к этому никогда не привыкнешь. А когда ты им надоешь, они тебя прикончат.

– Все лучше, чем умирать с тоски в вашей деревне, – невозмутимо пожала плечами девушка.

– Ну и иди куда хочешь, пусть тебя съедят дикие звери,? – разозлились некоторые хоббиты.

– Лавашка, ну как же ты можешь бросить мать и сестру?? – не оставлял надежду уговорить ее Шумми.

– Ничего, скоро утешатся. Ты о них и позаботишься.

Шумми понял, что Лавашка не передумает.

– Можно мне поговорить с тобой с глазу на глаз? – спросил он.

– Нет, – злорадно усмехнулась та, – у меня нет времени. Нужно еще вещи собрать.

– Лавашка! – собрался с духом Шумми. – Я виноват перед тобой. Я пошутил, когда все это сказал… у ручья. Не подумал, что ты так сильно обидишься. На самом деле я тебя, правда, люблю. Оставайся. Хочешь, мы хоть завтра поже-нимся.

Все хоббиты опять собрались, чтобы послушать интересные речи Шумми. Он протянул ей руку, давая понять, что отдает себя в мужья безвозвратно. Лавашка поджала губы.

– Пойди-ка лучше, расскажи об этом Буги Нытику, – ответила она, гордо вскинув голову, – он тебя с удовольствием послушает. Не приставайте ко мне больше. Я ухожу с Тимом Огнерудом, и решения моего никто не изменит.

– В таком случае, – заупрямился помрачневший Шумми,? – я ухожу с тобой.

– И не мечтай! Тим проследит, чтобы этого не допустить. Не нужны мне попутчики-хоббиты. – С этими словами Лавашка, обозленная на весь белый свет в лице Шумми, исчезла в норе.

Наутро гномы и искательница приключений покинули славное местечко Грибной Рай. На расстоянии, тайно, как шпион, за отрядом последовал Шумми. С ним увязался Буги Нытик. Накануне он умолял друга взять его с собой, хотя Шумми предпочел бы идти один.

– Не могу тут, – жаловался он, – пропадаю, пострадать хочу, лишения испытать…

– Ага, и на нервах моих поиграть, – возразил Шумми.

– Ты на меня не пожалуешься, вот посмотришь, – заверил его Буги. Шумми мало верил его заверениям и ругал себя за мягкосердечие.

– Не возьму в толк, что она такого сказала гномам, почему они взяли ее с собой? – недоумевал отвергнутый жених.

– Вероятно, соврала, что знает, где зарыта основная часть клада, – высказал предположение Буги.

– Скорее всего, так, – согласился Шумми, – но если она их надует с этим кладом, жарко нам придется.

 
В запредельные земли уплыли,
Оградившись от наших невзгод.
Но Богам, что о людях забыли,
Не слагает песен народ.
Вы исчезнете, вам на смену
Грядет новый могучий Бог,
Перед ним преклоним колени,
Протрубим в приветственный рог.
Он всем посулит богатства и счастья
И уверенно примет бразды всевластья.
Идет защитник, недолго ждать,
Страшнее, суровей, чем воинов рать,
Как туман над болотом, он будет бледен,
Черноок и Богам под стать.
Все, кому молился ты прежде,
Новому Богу не чета,
Человечеству – наказание и надежда,
Воля его свята!
Этот Бог вечно юный и сильный,
Древней, чем сама пустота.
Как обнимет землю тень его крыльев —
Воплотится твоя мечта.
Не спите, звоните в колокол медный,
Своего господина готовьтесь встречать.
Как туман над болотом, он будет бледен,
Черноок и Богам под стать.
 

С тех пор как Ар-Фаразон вывез из Средиземья его главного врага, жизнь не стала легче: междоусобные войны раздирали материк, к власти стремились тщеславные вожди, клан шел на клан, сосед на соседа, не было дорог, безопасных от мародеров, и люди с трудом добывали свой хлеб.

Но жил среди людей неувядающий миф о мудром правителе, который превратит их землю в благодатный край. Песнь о Спасителе гремела над Средиземьем на всех языках. О нем слагались все новые и новые байки, и люди толпами собирались послушать предсказателей, возвещавших его скорый приход. Кое-кто говорил, что Спаситель уже находится в Средиземье. Помимо предсказателей появилось много учителей, толкующих премудрости. При этом они часто противоречили друг другу: кто призывал умилостивить разгневанных предков и древних Богов, чтобы они перестали вредить потомкам, сбившимся с пути, кто призывал все бросить и плыть по жизни, как по течению реки, расти подобно дереву, не работать, довольствоваться малым и быть счастливым.

Появились люди, выдававшие себя за Спасителя, но никто из них не мог продержаться долго на этом почетном «посту». Молва наделяла Спасителя сверхъестественными качествами: стремительностью и способностью противостоять всем, даже Валарам. И о его крыльях не всегда говорили в переносном смысле. Эти истории вызывали благоговейный трепет у одних и тревогу у других. Очевидно, слухи распускались неспроста. Трудно было проследить за предсказателями, они множились, как грибы, а того, кто был первым, уже и след простыл.

– Расслабь пальцы и не задирай лук так высоко. А теперь бери левее. Не торопись, – юный воин из племени кронов поучал Мириэль.

– Если я буду так долго целиться, меня пристрелят раньше, – возражала Мириэль.

– А если ты будешь мазать, то скоро растратишь все стрелы впустую, – настаивал юноша. Люк, как и многие люди Средиземья, был на голову ниже Мириэль, но широк в плечах и силен. В стрельбе из лука он явно превосходил девушку. Тяжелая стрела засвистела в воздухе и вонзилась в ветвь дерева как раз над той гроздью красных шишек, которые предполагалось сбить.

– Эх, – вырвалось у Мириэль с досадой, и она потянулась за следующей стрелой.

Она была совсем не такая, как Учитель. Он и касаться-то лука не желал, не то что применять его в деле. Мягкий и уравновешенный, он никогда не злился, не обижался на злые слова и сам старался не обидеть никого. Многие считали его слабым и насмехались над ним, но только не в присутствии Мириэль. Его ученица была непоседлива, все в ней кипело и бурлило, и дралась она крепко. Еще и волчара был всегда при ней. Люк очень уважал Учителя, хотя часто не понимал его слов. Знания Учителя превосходили пределы воображения молодого крона, даже про родные Белые горы он знал куда больше Люка, его советам Люк всегда следовал, не задумываясь.

Мириэль же всегда спешила, как будто у нее были важные дела, и старалась превзойти всех в любом умении. Ну, ничего, Люку не жалко, пусть учится. Неприятно только, что она самого Учителя укоряет, говорит, что бесполезно с кронами умные разговоры вести о… предназначении, долге… Оно и правда, есть дела поважнее: продукты распределить, чтобы всем в племени на зиму хватило, дома утеплить, себя от соседей защитить. Но и Учителя приятно послушать, не очень понятно, а душу греет. Еще хорошо, когда Мириэль поет. Кроны тоже голосистые есть и мелодии разные знают, но ее песни на красивый сон похожи. Вот они и договорились, если он научит ее метко стрелять, она ему много песен споет.

За долгие годы учения Чайлдин передал Мириэль все доступные ему знания. Они почти сравнялись в магическом искусстве, так как она оказалась одаренной от природы и восприимчивой ученицей. Наивная принцессочка из прошлого, влюбленная и обиженная, редко вспоминалась нынешней воительнице. Все эти годы она старательно избегала думать о ней. Но ненависть свою к кузену и Саурону Мириэль лелеяла и взращивала, поэтому со временем она только крепла.

У кронов, в деревне Беловуха, Мириэль и Чайлдин прожили уже два месяца. За время своего обучения Мириэль привыкла к скитаниям. Чайлдин не стал изменять свой образ жизни ради ученицы. Бродячий Учитель ходил по деревням и старался хоть в чем-нибудь помочь людям, приободрить, дать дельный совет, утешить, затронуть как-то светлые стороны души.

Мириэль тоже была увлечена его идеями и проповедями, пока не повстречалась с народами Средиземья лицом к лицу. Очень скоро она изменила свое мнение. Часто их встречали негостеприимно, а то и просто гнали в шею, обзывали чужаками, никчемными разгильдяями, которые только и умеют, что затуманивать мозги. Когда советы Чайлдина приносили быстрый, положительный результат, люди слегка и ненадолго воодушевлялись. В тех местах, где народ жил привольнее и богаче прочих, к проповедям Чайлдина прислушивались с большим любопытством, но тоже охладевали к ним быстро, если не видели своей выгоды.

Столкнувшись с самыми безобразными проявлениями человеческой натуры, Мириэль пришла к выводу, что население Средиземья находится не на том уровне, чтобы суметь воспринять духовные наставления мага. Их жизненно необходимые нужды не всегда были удовлетворены, а Мириэль заметила, что те, кто лучше устроены и имеют меньше забот, всегда добрее и другим блага желают, но непременно чуть поменьше, чем себе. Зависть и злоба черным покрывалом душили благие помыслы, и все усилия Чайлдина рассыпались в прах. Тех, кто проникался доверием к магу, принцессе было просто жалко. Некоторые верили, что их доброта может согреть несчастного, что надо быть честным и справедливым с каждым, что убежденность одного укажет путь многим. Но это был жестокий мир, в котором торжествовал тот, кто умел постоять за себя, а тем, кто не хотел жить по его законам, доставалось по макушке. Увы! Добро было не в цене. А хуже преступления, по мнению Мириэль, чем дать человеку надежду, которую он не сумеет осуществить, не было. Поэтому у нее с магом часто возникали споры. Он ругал ее за использование силы в их столкновениях с людьми, она же считала, что спасает его от неминуемой гибели, и умоляла перестать быть таким незрячим, полагая, что невозможно сделать мир лучше без применения силы.

– Но у каждого есть свободный выбор, – мягко настаивал маг.

– Свободный выбор каждого – это стремление к собственному благу и подавление тех, кто этому мешает! Таким образом гармонии никогда не получится. Кроме того, эти люди не знают лучшей жизни, не знают к чему стремиться. Им нужен не Учитель, а король, который бы установил порядок!

Эти споры могли длиться сколь угодно долго, и все равно она упрямо настаивала на том, что людей надо организовывать и подчинять закону. А Чайлдин по-прежнему считал, что лучшие законы заложены в душе человека изначально, и надо только подтолкнуть его к их осознанию.

Недавно они опять серьезно поссорились. Принцесса не в первый раз предлагала разыскать книги Черной магии, содержащие формулы, которыми пользовался сам Саурон. Поскольку у Мордора не было теперь хозяина, проникнуть в Бараддур было не так уж сложно и опасно. Эльфы побывали там после того, как Саурона увезли из Средиземья, в надежде освободить узников Мордора. Но оказалось, что Черный Властелин уничтожил своих пленников, прежде чем сдаться.

Книги Черной магии казались принцессе просто необходимыми для борьбы с Сауроном: чтобы победить, необходимо знать своего врага. Чайлдина подобные мысли приводили в ужас, он считал, что нет ничего опаснее и безрассуднее, чем соприкосновение с магией врага.

– Если тебе не терпится найти эти книги, то не беспокойся, ждать осталось недолго, они сами найдут тебя! – вот что заявил Чайлдин ей в тот день.

Это задело Мириэль. Подумать только, ему в голову пришла мысль, что ей не под силу совладать со своими чувствами, что чужие книги превратят ее в орудие зла!

Когда маг отправился в очередной бредовый поход в какую-то тьму-глухомань, она отказалась его сопровождать. Что ж, пусть попробует договориться о справедливости с полудикарями, когда она и ее волк не стоят за его спиной, обеспечивая безопасность. Может быть их пути навсегда разошлись, и миссия по спасению Нуменора – это только ее миссия. А Чайлдин так и будет сеять зерна разума и любви в этих неуютных скалистых землях. Авось прорастут.

Пока же она училась стрелять и готовила себя к тому, что скоро придется идти одной по выбранному пути и рассчитывать только на себя. Впрочем, верный Олвик всегда будет с нею.

Стояла ранняя осень, и Белые горы, поросшие лесом, пестрели ковром ярких и насыщенных тонов. Прозрачно-синее небо позволяло различить каждую деталь прощального убранства леса.

– Вжжих, – это ей наконец-то удалось сбить шишечки с пятого выстрела. Они с Люком сели передохнуть, но он почти тут же вскочил, натягивая тетиву:

– Кто идет?

– Не стреляй, Люк! Это Пит и Мэрвин из Серодубов.

Серодубы были ближайшей деревней к Беловухе, в них обитали те же кроны, значит, друзья. На опушку вышли два охотника.

– Что вам надо? – спросил Люк, откладывая оружие в сторону.

– Мы пришли с просьбой. Произошло недоразумение с чужаком. Мой брат выстрелил в вепря, но оказалось, что он охотился не один, и в этого же вепря стрелял еще кто-то не из нашего племени. Мой брат первым подошел к туше и собирался ее забрать, но незнакомец тоже подошел к ней и указал на свою стрелу. Стрела-то его, но он не крон и даже не вилан, а места это наши, он и охотиться здесь не имеет права. Поэтому мой брат не отдал ему вепря… – рассказчик медлил.

– Ну и? – поторопил его Люк.

– И он избил моего брата, – Пит вздохнул.

– Он странный. Вук отступился от добычи, но он не успокоился. Говорит, что честь его задета, и хочет убить Вука. Или предлагает выставить на поединок с ним любого богатыря.

– Нахал! Так вы бы скрутили его, напали бы все сразу и проучили, – посоветовал Люк.

– Он скрывает лицо. Никто не желает с ним связываться. Мы подумали, может, дева-воин захочет с ним состязаться?

– Зачем мне встревать в ваши дела? – возмутилась Мириэль, однако в душе она была совсем не против поединка. Ей льстило, что ее назвали девой-воином и признали сильнее местных богатырей.

– Пожалуйста, Вуку только шестнадцать лет, будет жаль, если он умрет. А вам ничего не стоит наказать чужака.

– Ойва! – воскликнула Мириэль, что на их наречии значило «так и быть». – Следует проучить кое-кого.

Вчетвером они поспешили в Серодубы. Воздух звенел, птицы пели – все предвещало чудесный день.

Вспыльчивый охотник, забредший в Серодубы, действительно был чужаком. Мириэль привыкла к тому, что местные жители ростом не вышли, поэтому он показался ей чуть ли не великаном. Он был строен и одет в облегающий костюм из коричневой кожи. Лицо плотно обтягивала маска, видны были лишь глаза, губы и подбородок. На поляне, где предстояло сражение, собрался народ. Мириэль заметила, что многие подтянулись и из Беловухи – так быстро распространилась новость. В этих двух селениях она была единственной обладательницей меча. Что ж, пусть попрыгает спесивый охотник. И вот они вышли навстречу друг другу.

– Что? В вашем племени все мужчины трусы? Или вы их так бережете, что сражаться придется тебе? – незнакомец, видимо, любил поиздеваться.

– Ну, если ты стесняешься драться с женщиной, то можешь отменить поединок, – предложила Мириэль, хотя самой ей не терпелось накостылять ему по шее.

– Как же я упущу такой случай позабавиться?! – незнакомец тоже имел при себе меч. Примериваясь друг к другу, они некоторое время прохаживались по площадке, а потом метнулись к ее центру и наконец скрестили мечи. Почти сразу Мириэль поняла, что ей не следовало соваться в эту драку: лезвие меча незнакомца мелькало так быстро, что ей только чудом удавалось отвести его удары, а о том, чтобы наступать не стоило и мечтать. Он оттеснил ее на край площадки, и любопытные зрители попятились. Она тяжело дышала, и капельки пота выступили на лбу. Это была не забава. С ней дрался настоящий убийца. Он засмеялся, вдруг прекратив натиск, и с издевкой заметил.

– Что-то на тебе совсем лица не стало! Запыхалась, бедняжка?

– А у тебя и не было лица! Что ты скрываешь? Проваленный нос? – Мириэль проклинала себя за острый язычок.

– Разить словами ты мастерица. Хочешь, чтобы я и тебе нос провалил? – противник возобновил атаку. Но Мириэль не собиралась умирать, тем более, умирать так глупо. «Посмотрим, что ты запоешь сейчас, – подумала она, читая заклинание и желая, чтобы его правая рука онемела. – Подействовало!»

Противник едва не выронил меч и теперь пытался овладеть непослушным запястьем, но безрезультатно. Нечестно, конечно, с ее стороны, но кто поймет? Она приставила острие меча к его горлу:

– Убить или хочешь пощады?

– Хм, кто ты? – спросил незнакомец с любопытством.

– Если ты прячешь свое лицо, почему я должна называть себя?

Исход боя становился ясен, кроны загудели одобрительно, может, решили, что боец вывернул себе руку. Нечего было мечом махать туда-сюда так стремительно. Незнакомец не отводил от нее взгляда. Наконец он бросил меч. Мириэль медленно отвела оружие от его шеи, ей не понравилось, что он не признал себя побежденным. И тут ее меч резко накренился и врос в землю. Потянув рукоятку с силой, она не смогла вытащить его. В недоумении посмотрела она на противника.

– Меч тебе больше не нужен, – спокойно заявил он, – ты же выбрала другое оружие.

Простодушные кроны пришли в суеверный ужас от увиденного. Приветливая полянка, привычное место для собраний совета клана, стала ареной непостижимого зрелища: со всех деревьев вокруг облетела листва, листья кружились в воздухе, не долетая до земли, деревенские собаки выли, а зрители словно вросли в землю ватными ногами и не могли податься ни туда, ни сюда.

Состязание в магии тоже оказалось не в пользу Мириэль. Он был не только беспощаднее, но и во много раз быстрее. Она не успевала прочесть заклятие, как он уже обезвреживал его. Ей бы грозила неминуемая гибель, если бы она не родилась под счастливой звездой. Противник уже загнал ее до полусмерти и вознамерился нанести последний удар кнутом, но тут, внезапно, появился мохнатый, тяжелый зверь, который перехватил его руку и повалил охотника наземь. Олвик, сломавший могучему магу запястье, занял прочное место на его груди, не спуская с него глаз и угрожающе скалясь. Измотанная принцесса, забывшая, как дышать, так и не приходила в сознание и не слышала переполоха вокруг.

– Истребитель, – с ужасом шептали кроны, кто-то из подошедших к месту событий позже прочих признал человека в маске, а наслышаны о нем были все. Теперь они стали свидетелями ожившей легенды.

– Все прочь, бежим, прячьтесь, – поляна мигом очистилась. Люк пытался растормошить принцессу.

– Мириэль, уходи отсюда, беги! Это сам Истребитель, ходячая смерть! Мириэль очнись же!

При звуке ее имени поверженный встрепенулся, губы горько скривились, а взгляд из-под маски полыхнул такой ненавистью, что ее проняло до основания.

– Подойди, – прохрипел он, сдавленный всей тяжестью Олвика. И такова была сила его духа, что Мириэль сделала несколько шагов вперед.

– Мириэль из Нуменора и белый волк, – отчетливо выговорил незнакомец. Ему тяжело давались слова.

– Что ты обо мне знаешь? – гордо вскинула головой принцесса.

– Ты – мой заклятый враг. То, что было сегодня – игрушки. Ты не жилец, потому что я – охотник за твоей душой. Меня зовут Ярон, запомни это имя.

Эти слова слетели с губ уже побелевших и были едва слышны. Он казался беспомощным, почти умирающим, под глыбой мощного волка, но угроза прозвучала значительно.

Олвик зарычал и ударил крепким лбом свою жертву, охотник затих, а волк подошел к хозяйке. Принцесса все же не решилась снять маску и заглянуть в лицо своему противнику. Казалось, стоит ей наклониться, и он опять оживет.

– Ты слышала, что он сказал? – осведомился Люк. – Возьми меч и проткни его на всякий случай.

Но этого она не смогла сделать, все равно, что убить кого-то во сне.

– Не бойся, он недобрый человек, – подбадривал ее Люк.

Она вспомнила Саурона.

– Ну что ж, проткни его сам, если хочешь, – Люк коле-бался и все же не подошел к незнакомцу.

– У него мстительный дух. Вдруг мертвый он станет сильнее, чем живой, – его слова показались принцессе необычайно мудрыми.

– Пойдем, я дам тебе еды на дорогу, – вдруг предложил Люк. – Ты должна уйти с нашей земли. Когда он встанет, то пойдет за тобой. Нам ни к чему такое проклятье.

– Вы гоните меня? – изумилась принцесса.

– Да, ведь иначе нельзя, – простодушно подтвердил Люк. – Если ты не уйдешь сама, кроны изведут тебя раньше, чем Истребитель. Мы знакомы с ним только по слухам, но многие считают, что он посланник темного царства или воин смерти, которого посылают Боги на впавшие в немилость народы. И невозможно предугадать, в каком обличье он явится. Одно известно – зверь это, демон или человек – он сеет смерть там, где появляется. Поскольку его мишень ты, не жди привета у кронов! Не обижайся, – добавил он, помолчав.

– Ладно, Люк, – тяжело вздохнула Мириэль, – спасибо и за то, что не сбежал, как все. Видимо, судьба моя – отправляться в путь.

– Ты можешь пойти в Вэрлингтон, к бальдам, куда ушел Учитель. Вместе вы сможете справиться с противником.

– Да, уж Учитель просветит его насчет спасения души! Нет, Люк, похоже, у меня свой путь.

– Что ж, придется ждать, когда Спаситель избавит нас от этого зла, – с надеждой прошептал Люк.

Принцесса поморщилась. Люди упорно верили слухам о пришествии Спасителя.

Больше она не заходила в деревню, но Люк принес ей большую сумку с соленой олениной, салом и лепешками и пожелал удачи. Она пару раз оглянулась назад, чтобы помахать ему рукой. Как ни странно, но она успела привязаться и к людям, и к месту, было жаль расставаться и неприютно от мысли, что придется брести куда-то одной. Но это был ее выбор.