Текст книги "Левиафан (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

    – Меньше белка жрать надо, туша набитая дерьмом.

    –  Ну, сучёнок!!! – зарычал мужик, но замер после рыка Моники:

    – Родерик, мать твою! Выйди отсюда!

    – Моника!

    – Я дважды не стану повторять, Рик! Выйди и оставь нас наедине! У меня нет времени смотреть на то, как вы меряетесь своими потрохами, как сопляки в песочнице, бл***!

    – У-У-У-ух... А вы хороши, агент Эйс! – я легко поднялся и встал впритык к женщине, осматривая её лицо с высоты своего роста, – Мелковата... – прошептал и прикинул, что она доходила мне почти до плеча, – ...но это отлично. Люблю изящных женщин.

    – Если не закроешь пасть, начнёшь любить свой изящный хрен ртом, Тангир!

    – Какие у вас однако грязные уста, агашши. Разве женщина может так похабно выражаться? – я ехидно ухмыльнулся, на что получил не менее ехидную ухмылку в ответ со словами:

    – Ты, малыш, явно хочешь чтобы я тебе показала, что женщины умеют не только это! – Моника резко схватила меня за запястье, а я ощутил как на нём плотно сомкнулся электронный браслет.

    – Это тебе украшение, пупсик! Удавка на шею, чтобы не рыпался!

    Я поднял запястье и хохотнул, смотря на черный электронный прибор, который совершенно точно не снять без помощи этой милой агашши. Повернулся к ней и хмыкнул:

    – И что? Ты решила что эта цацка меня остановит?

    Моника проследила за тем, как в камеру внесли мои вещи два других пса в форме, и только следом с издёвкой произнесла, поднимая свою правую руку.

    – Отойдешь от меня на расстояние более двухста метров, и получишь конскую дозу успокоительного прямо в вену. Поверь, ты не сможешь сбежать, Тангир! Никак! А после того, что я тебе покажу и не захочешь. Тебе ведь знакомы такие имена, как Нам Джун и Лю Фэнь? Правда?

    Я сжал челюсть и осмотрел Монику пристальным взглядом, понимая что вот теперь куколка явно не шутит. Если в тот день, когда она меня забирала из колонии я думал, что меня просто решили по-тихому прикончить американские спецы, то теперь я понимал, что причина в другом. И если это связано с Хёном...

    «Я не могу просто так позволить им добраться до него! Я сдался им только для того, чтобы отвести от Нам Джун-ши любые подозрения. Этот человек мне нравился. Он единственный кто показался мне таковым, из всех повстречавшихся  на моем пути после Её смерти!» – пока я думал и смотрел на браслет на запястье женщины, мой взгляд опять прошёлся по вязи арабского письма, которой была исписана кожа Моники.

    Я был полностью уверен, что подобными рисунками покрыто всё тело и этим она притягивала мой чистой мужской азарт только больше. Необычностью и этой холодной маской жестокой куклы.

    – Что я должен делать? Я уже, кажется, задавал этот вопрос, но пока кроме матов и грязи из твоего рта не услышал ничего внятного, агент Эйс! – я специально сделал ударение на том, что она до одури похабна, как хабалка, и это возымело совершенно другой эффект, нежели скажи я подобное в лицо кореянке.

    Эта особа только шире ухмыльнулась и припечатала:

    – Это только цветочки в моем лексиконе, которым я общаюсь с ненормальными психами, подобными тебе. Но признаюсь, корейский подвид этих тварей в твоём лице, впечатлил отсутствием инстинкта самосохранения и повышенным чувством собственной важности, мистер Чжи.

    – А я не важен? – задал встречный вопрос и хохотнул, но потом холодно прошептал, – Был бы не нужен и не важен, меня бы не привязали к тебе, как пёсика на поводок, агашши! Так что радуйся, у тебя на цепи сам цербер из бездны!

    – Словоблудишь? – Моника приподняла бровь, а я только сложил руки на груди и завернул нижнюю губу в рот, осматривая экспонат из монолитного камня перед собой.

    – Одевайся и выметайся! Поживее, Тангир! Я ждать не стану! – Моника ехидно усмехнулась, а следом что-то нажала на браслете, от чего по моему телу прошёлся настоящий ток и спазм скрутил мышцу руки.

    Ощутимо и очень больно, но я сжал челюсть и только шире улыбнулся, от чего вызвал на каменном лице первую эмоцию. Моника замерла на мне взглядом и только потом отпустила кнопку, развернувшись прочь.

    – Стерва... Ащщщ... Такую ещё поискать надо, – скривился, встряхнув рукой и раскрывая свою сумку, вывалил на решетку кровати свои скромные тряпки, чтобы найти то, что хранилось на самом дне.

      Сняв тюремную робу, сперва надел цепочку, которая хранила два обручальных кольца. Именно о них я думал постоянно, с того момента, как понял что дохнуть мне ещё рано, и у неба другие планы.

    – Куда? – задал вопрос, как только вышел в коридор и осмотрел четырех лбов, которых явно сюда притащили в качестве конвоя.

    Среди них стоял и мой новый дружок. Только сейчас пройдясь по нему более внимательным взглядом, понял что этот бравый спецагент транспортировал мою гниющую тушу из Сиэтла в Нью-Йорк. Моника молча кивнула и весь бравый отряд понёс свои потроха вперёд по коридору.

    – Шагай следом! – она осмотрела меня и забрав мою сумку бросила её пареньку, который стоял за нашими спинами.

    – Закинь ко мне в тачку! – кивнула ему, на что парень только отдал честь и скрылся за поворотом.

    – Куда он потащил мои пожитки? И зачем? – я вложил руки в карманы куртки и осмотрел Монику со спины.

    Её фигура была не просто спортивной. Передо мной шла не женщина, а настоящий солдат. Каждое её движение – ровное и уверенное, а тишина в ответ на вопрос, только подкрепила заключение о том, что с этой куколкой мне скучно перестанет быть сразу. Уже, потому что она упорно не хотела раскрывать рот и объяснять с какого хера я сдался американским спецслужбам.

    Мы прошли ещё несколько поворотов, и только потом вышли на широкий пролет, где начиналась лестница в основное помещение управления. То что мои кости грели стены базы ФБР, я понял ещё позавчера вечером, когда меня опять как императора привезли сюда спецтранспортом.

    Спускаясь по ступеням, ловил на себе взгляды полные отвращения, среди которых даже были несколько женских. Милые дамы смотрели на меня с такой помесью чувств во взгляде, что стало даже весело.

    «Как можно стрелять таким отвращением в глазах, а на самом деле жевать слюну, которая только по подбородку не стекает? Риторический вопрос...» – я скривился и холодно осмотрел двери, к которым мы подошли.

    Только войдя внутрь понял, что эта коморка, заваленная кучей коробок с бумагами у стола, и ещё кучей всяких «игрушек», начиная от бронежилета и заканчивая шкафом с решеткой, в котором стояла винтовка и три пушки – кабинет Куколки.

    – Садись! – Моника указала на диван, единственный лишенный хлама, а надо мной встал дебил Родерик.

    – Ты ведь Родерик, да? – я закинул ногу на ногу, сев на диван и сложив руки на груди.

    – Пасть закрой, шмара.

    – Святые небеса... – я изобразил ужас на лице и поднял руки, откидываясь на спинку дивана, – Не пугай так, аджосси. Я же обстрематься могу, а убирать потом это всё нашей милой Куколке.

    – Ты закончил корчить из себя недалёкого дебила, Тангир? – Моника осмотрела меня, и я кивнул:

    – Да, Куколка. Начинай! Я весь твой! – протянул и опять осмотрел её горящим взглядом, только затем холодно и уже серьезно закончив, – Нам Джун Мён и Лю Фэнь действительно мне знакомы. Но только потому что были связаны в прошлом с Клеткой. Мне нужен был Ким Дже Мин. Именно из-за него я приехал в Штаты. Именно потому сгорела Клетка и круизный лайнер, Куколка. Остальные к этому не имели никакого отношения. Абсолютно. Потому ближе к делу. А точнее к стулу, на котором меня поджарят за убийство Эдварда Нильсона, и ещё нескольких мучеников на американской святой земле!

    – Барбара Монтанари, Тангир. Её тело было найдено рядом с останками Ким Дже Мина в клетках тигров. Кто эта женщина и откуда на её шее вот этот знак?

    Моника взяла со стола папку и раскрыла передо мной, показывая мне снимки останков макаронницы. На затылке женщины красовалось клеймо в форме полумесяца, а я медленно поднял взгляд на Монику и ответил:

    – Сколько нынче стоит билет до Италии, Куколка? Вы же не разоритесь?

    – Зачем тебе в Италию? – женщина почти села на край стола и переглянулась с аджосси.

    – Потому что вот это, – я показал на знак на шее макаронницы, – Монтанари получила в стенах пансионата для сирот при церквушке в маленьком городке Монтэ-Пульчано в далёких девяностых.

    – Уверен? – Моника осмотрела меня пристальным взглядом, а я кивнул и продолжил:

    – Я три года искал всех, кто связан с Ким Дже Мином, чтобы уничтожить и вырезать всю его семью. Последним в списке тварей, кровно связанных с ним был Тумэр, Куколка. Однако я упустил из виду прекрасную сеньору, которая в итоге спутала мне все карты в колоде так, что я просрал свой шанс сдохнуть красиво, как хотел.

    – Как Тумэр и его смерть связана с этим? – Моника словно уцепилась за меня руками, с таким жаром задала вопрос.

    – Никак. Старый хрен сдох просто за то, что торговал людьми и был связан с тварью, на которую я вёл охоту. Всё, – я плавно осмотрел выражение на лице Моники снова и заметил новую эмоцию – жгучий интерес, буквально жажда узнать от меня больше информации, которой я к сожалению не владел.

    – Тебе нужно знать откуда это клеймо? – я тихо и на низких тонах произнес, на что получил обескураживающий ответ:

    – Нет, мне нужно знать, зачем кому-то сжигать церкви, оставляя в них трупы женщин и девушек с таким знаком на теле?

    В какой-то момент я даже не понял о чем она, однако Моника нажала на пульт на столе, и передо мной зажегся экран плазмы, висевшей на стене.

    Медленно поднимаясь, я еле сделал шаг в сторону того, что было на экране. В голове словно помехами проносились картины смерти Ми Ран и то, каким было её тело. Какой изуродованной и изувеченной я запомнил свою жену, и как это было дико похоже на тот ужас, который я видел прямо сейчас. Десятки снимков тел женщин в совершенно ужасном состоянии. Настолько, что я еле сделал два проклятых шага, которые меня отделяли от экрана.

    Поднял руку и дрожа провел пальцами по изображению совсем молодой девочки, тело которой лежало в груде обугленных обломков скамеек. Под этими досками был виден узор пола святого места, которое посмели осквернить убийством человека с лицом ангела.

    – Если рай это синие небеса, то как тогда они могут смотреть на меня таким взглядом? – безумно прошептал, всматриваясь в мертвые голубые глаза, с застывшим на их дне ужасом.

    – Я помогу тебе, Куколка. Сдохну, но найду чудовище, которое посмело возродить во мне демона опять... – закончил низким и хриплым голосом, продолжая смотреть на то, что заставило налиться кровью каждую мышцу в теле, каждый сраный мускул, а сердце сделать гулкий удар, словно отряхиваясь от пепла, которым оно было присыпано.

    – Вы не сможете полететь в Италию. Его не выпустят из страны, Моника! – я лишь ухмыльнулся смотря на силуэт аджосси, который вырисовывался на покрытии экрана.

    Пёс прожигал меня таким взглядом, будто я решил пометить его территорию. Нагло влез в его дом, и уселся во главе стола дебила, заявив права на его место. Подобное вынудило сложить руки на груди, и повернуться к Куколке, которая тут же осмотрела меня и ровно возразила:

    – Нет, если с нами полетишь ты, Родерик.

    – Любите постельные игрища, агашши? Я не терплю конкуренции в этом вопросе, – насмешливо обогнул её фигуру взглядом и добавил с издёвкой, – Совершенно не переношу! Жуткий собственник!

    Моника только прищурилась и ничего не ответив, опять посмотрела на своего пса, явно собравшегося задушить меня по тихому, пока его хозяйка не видит.

    Я опять посмотрел на снимки и вспомнил макаронницу, и то, что узнал о её внезапном появлении в Клетке чокнутого старика.

    – Вы знаете легенду о падшем демоне и его ангеле, госпожа агент? – повторил извечный вопрос старого дебила Нильсона, который вероятно уже кормил червей.

    – Что? Что несёт этот сосунок?! Моника! Закрой к херам его в камеру, мы можем и сами разобраться во всем!

    Я не смеялся так давно. Меня прямо порвало то с каким жаром этот дегенерат пытался отвадить мои яйца, очевидно от женщины, которую считал своей.

    – Послушай, аджосси! – на моём лице застыл каждый мускул, и я обернулся прямо к мужику, прошив цепким и холодным взглядом,– Если ты посмеешь ещё хоть раз называть меня подобным образом, ты не то что к этой женщине и пальцем не прикоснешься больше. Если она меня попросит – ты к ней даже не подойдёшь, собака!

    – Ты вообще охренел? Какого хера ты несёшь? – он скривился на американский манер, как мудак, а я лишь скосил взгляд на окаменевшую рядом Куколку, которая смотрела на меня так, словно была готова вцепиться в рожу.

    – Ты меня слышала, Куколка. Если он тебе мешает. Я с удовольствием избавлю тебя от его назойливого стремления залезть к тебе под одежду.

    – Я это запомню... – она прыснула с холодным смешком и добавила, – Собирайте вещи, если закончили строить пасочки, мальчики!

    Моника захлопнула папку, а пёсик хлопнул дверью убравшись нахер так, что даже я впечатлился.

    – Не смей больше делать этого. Я не нуждаюсь в подобном, тем более от сопляка, которого совершенно не знаю, а учитывая кто ты, и знать не хочу! Потому не старайся мне понравиться, мальчик! – послышался уверенный голос от стола, на что я лишь ответил, продолжая изучать рисунок клейма на телах жертв взглядом:

    – Он будет напирать и дальше, Куколка. А ты не та женщина, которой нужен такой накачанный дерьмом мудак. Тебе вообще никто не нужен. Однако... Это мне решать, что делать с такими как он, а не тебе. Потому...

    Я повернул к ней лицо и холодно отрезал:

    – Смирись! Тем более ты просто повод, а он инструмент, чтобы веселиться, Куколка.

    – Ты реально псих, – Моника осмотрела меня опять, а я лишь кивнул ей в поклоне и повторил то, как она назвала меня в первый же вечер в этом месте:

    – Нэ, агашши! *(Да, госпожа!) Я  корейской псих!

Глава 2

    – Правее, Куколка! – прозвучал голос из соседнего сидения, который начинал набивать буквально оскомину у меня на зубах.

    Достав сигареты из бардачка, свернула вправо вдоль узкой дороги из Къенчано-Тэрме в сторону Монтэ-Пульчано. Справа и слева росли только виноградники. Однако как только перед моим носом клацнула зажигалка, зажатая в ладони по которой буграми вздыбились вены, взгляд уловил вершину холма. На нём и стоял очень старый средневековый город.

    – Вино... – протянул Тангир и сам затягиваясь и вываливая локоть из открытого окна наружу, – Итальянское солнце и город из старого красного камня. Куколка, ты любишь вино?

    – Моника, если ты не закроешь ему пасть, я сам это сделаю.

    «Родерик...» – я с раздражением выдохнула дым и прибавила скорости, выжимая из арендованного за пару сотен евро корыта все соки.

    – Она закроет, – флегматично ответил Тангир и нахмурил брови, опять делая тягу, – Не сомневайся, пёс. Вот только тебя мы не позовём, – я мазнула взглядом по парню, который развалился на сидении раздвинув ноги, и с совершенно спокойным видом доводил Рика до белой горячки, а меня до состояния близкого к хладнокровному убийству.

    Однако я продолжала курить и молча вести машину, потому что не собиралась тешить самолюбие психа, а с тем подпитывать идиотскую ревность мужика, который перестал мне быть интересен уже давно. А после того, как он буквально весь полёт до Рима не мог никак успокоить свой напускной гнев, и подавно начал бесить сильнее корейца.

    Всё, чего я хотела – понять, как Монтанари связана с этим местом, и найти наконец хоть что-то, хоть малейшую нить, в итоге давшую шанс отыскать причину. Найти того, кто убивает таких же, как я.

    Узнав о клейме итальянки и наконец получив желанные сводки со всех Штатов, поняла, что в часовне Маккалахена нашла не просто ещё один товар, подобный мне. В ней словно встала моя собственная смерть. То, кем я могла быть, не спаси меня отец и не удочери. То, как я могла умереть, не стань частью мира, к которому слишком трудно дотянуть грязные лапы.

    Солнце находилось в зените, когда мы оставили тачку на одной из парковок, потому что виджелле, который стоял на въезде в город у машины карабинеров, махнул и покачал головой, указывая на парковку.

    – Город очевидно пешеходный, – я сняла душную куртку и закинула её в салон, когда уловила взгляд Тангира.

    Парень замер смотря на мои руки, покрытые татуировками, и только спустя несколько секунд изучающего взгляда, отстраненно поправил футболку и захлопнул дверцу.

    – Как нам попасть на это «Пьяццо дель Грандэ»? – Родерик встал рядом со мной и развернув карту на сотовом начал искать нужный подъем до самой высокой точки города, с которой начинался спуск к очень старой часовне. Одной из самых старых церквей Европы.

    Однако и тут псих решил добить Рика тем, что совершенно спокойно подошёл к карабинерам с этим же вопросом. Я нахмурилась и обогнув Родерика по дуге, пошла в сторону Тангира, который уже успел перейти на ломанный итальянский и совершенно бесстыже заигрывал с одной из виджилесс.

    – Спасибо, – пропел настолько слащаво, что меня прямо скрутило от отвращения.

    Потому я одним махом скинула его руку с крыши машины идиотки, которая при исполнении не думает ни о чем кроме рельефного тела с экзотическим разрезом глаз на смазливой роже.

    Тангир замер, так и не опустив руку, которая зависла в воздухе, и прищурился, когда я достала значок и ткнула под нос девке.

    – Нам нужно попасть в старую часовню падрэ Рикардо Монтенза. Как это сделать максимально быстро?

    Девка поправила совершенно уродскую форму и вышла из своего корыта так, словно я нанесла ей оскорбление.

    – Американская спецслужба? Что вам нужно в нашем городе и от нашего настоятеля?

    Виджилесса переглянулась со своим напарником, не упустив шанса снова скосить взгляд на Тангира, а потом и на Рика. К слову, последний светился как придурок, только осознав, как опростоволосился передо мной Тангир.

    «Можно подумать мне это вообще интересно...» – хохотнула в голове, потому что совершенно не понимала с чего Родерик решил, будто меня сейчас интересуют мужские особи.

    – Сеньора виджелле, не надо воспринимать всё так серьезно, – Тангир прошёлся по девке более интересным взглядом, а потом резко перевёл его на меня, чем вызвал укол по всему телу.

    Он смотрел так, словно выискивал во мне хоть одну эмоцию в ответ на идиотизм, который устроил прямо на моих глазах. Однако, что-то в психе и его взгляде сменилось за секунду и он тут же продолжил:

    – Спасибо, – Тангир резко и холодно ответил, чем вызвал шок на лице девки, но сразу покачал головой смотря на меня.

     Повёл взглядом в сторону улицы, которая уходила вверх между старыми домами, и ухмыльнулся Рику.

    – Куколка, я бы не советовал повсюду пихать всем в лицо своё удостоверение, – Тангир наклонился ко мне, а потом обогнул, поднимаясь по старинной кладке мощенной дороги в окружении огромной толпы туристов.

    Казалось сегодня в этом городе начинался какой-то карнавал. Потому что, как только мы вошли под его своды, не было места даже чтобы нормально развернуться.

    – Не тебе учить нас, как работать, шавка.

    – Я предупреждал тебя, агент, – Тангир встал посреди дороги, и повернув лишь голову закончил, стрельнув в Рика, таким взглядом словно уже свернул ему шею, – И я не шутил, аджосси.

    – Хватит! – я обогнала Тангира и стала рассматривать названия каждого из кафе и баров, которыми был просто усыпан подъем и вся улица.

    Пивнушки стояли повсюду, а за столиками сидели настолько кучно, что вскоре, я и не заметила как мы слились с волной людей, поднимавшихся очевидно на ту самую площадь, что и мы. Однако маленький итальянский городок, а вернее его историческая часть – это не десять домов и три улицы.

    Чтобы дойти до площади, нам пришлось постоянно блуждать между домами, а в некоторых случаях и возвращаться обратно вниз, чтобы потом выйти на новую улочку, которая как раз и вела на площадь, расширяясь вверх.

    Родерик продолжал следить за каждым шагом корейца, когда я незаметно для себя расслабилась, смотря на место, в котором хотела бы побывать однажды, как обычная женщина. Неожиданно поймала себя на мысли, что не осматриваю местность на наличие опасности, как это было всегда и привычно, а нагло отвлекаюсь на людей, которые смеются, делают фотографии на фоне старинных зданий, дегустируют вино и просто отдыхают гуляя с друзьями.

    Так я незаметно для себя и пропустила момент, когда в меня чуть не врезалась итальянка на велосипеде, однако Тангир только одним рывком схватил меня под локоть, и потянув на себя обнял. Странное чувство накрыло настолько внезапно, что тело окаменело, а потом будто расслабилось разом. Под моими пальцами, которые вцепились в ткань черной футболки ровно стучало сердце. Однако как только я резко подняла взгляд, надо мной прозвучал хрипловатый и тяжёлый голос:

    – Сейчас не время, Куколка. Однако мы выпьем вина на этой площади. Но только вечером.

    – Что? – я нахмурилась, а потом расплылась в холодной ухмылке, – Тебе солнце итальянское в голову напекло?

    – Нет, – он сжал меня теснее, а я уже готовилась скрутить его и отпихнуть, когда горячее дыхание опалило мочку уха, чем вызвало зуд по всей левой стороне тела, – Кто-то следит за нами, Куколка. Он ведёт нас от самой парковки. Поэтому сейчас не раскисай, а подожди до вечера.

    – Ты охренел? – я сжала его руку на своей талии так, что на лице Тангира проступило очертание скул.

    – Нет. Я всего лишь дал обещание. И ещё! – Тангир резко толкнул меня в толпу маленького проулка так, что Родерик не смог даже уловить момента, когда мы с психом исчезли из его вида.

    – Послушай! – я схватила Тангира за грудки и натурально рыкнула, – Ты что вытворяешь?

    – Он мешает, Куколка. Очень. Потому что тупой, как бревно и уже трижды попался на крючок, пока мы сюда шли. Если он зайдет с нами в часовню, тот кто нас ведет, либо падрэ грохнет, либо нас. Мне то насрать, а вот тебе умирать ещё рано, Куколка.

    Холодная и жгучая ярость поднялась словно от самих ног, а наглость с которой мне было брошено подобное прямо в лицо, только подпитала уверенность, что парень нарывается. Он вызывает во мне настолько яркий бедлам в голове, что я впервые не могу сосредоточиться, а слежу только за тем, как капля пота стекает по его бронзовой коже шеи, попадает под воротник тряпки, которую я скрутила в свой кулак, и заставляет сделать глубокий сраный вздох ощущая возбуждение от подобной картины.

    «Проклятье!!!» – рычит в голове тут же, как ритм сердца учащается.

     Рука, кожа моей ладони ощущает эту чёртову влагу, впитывает в себя, заставляя с рыком выдохнуть и отпихнуть парня от себя так, словно он прокаженный. Будто эти чувства запретны, неправильны и совершенно недопустимы. Они вызывают во мне ураган из эмоций. От дурацкого ощущения дебильности ситуации, до понимания, что я сюда приехала не корейского психа рассматривать и в объятия ему падать, а найти ответы на слишком важные, уже ставшие личными вопросы.

    – Сожрешь меня глазами, Куколка, потом не будет что пробовать на вкус, – Тангир нагло оскалился, однако холодно посмотрел поверх моей головы, а следом резко поднял её вверх, и опять схватил меня за руку, прижав к стене переулка.

    Я скривилась и вырвала руку, но он только приложил палец ко рту и указал мне на крышу дома, под которым мы встали в толпе туристов. Люди вокруг смотрели на нас как на идиотов, но быстро отвлекались на свои проблемы и свою жизнь. Поэтому я плавно выпрямилась и остановив паренька, который продавал сувениры, схватила две кепки из его корзины и бросила туда двести евро, взяв и футболки с названием какой-то марки известного итальянского вина.

    – Грация, сеньора... *(Спасибо, сеньора...)

    – Ага. Шагай! – кивнула парню и продолжая наблюдать за тенью, которая перемещалась по стене дома, пока её владелец двигался по крыше, схватила Тангира и толкнула в ещё более узкий проулок.

    – Снимай и переодевайся! – ткнула в грудь парня футболку, а сама не стала ждать.

    Стянула майку и бросив её в какой-то бак у входа в дом, сразу натянула на себя футболку и надела кепку. Всё это время, я старалась даже не смотреть в сторону Тангира, который сперва просто разглядывал эту картину, а потом сложив руки на груди и одну приложив ладонью к губам, что-то пробормотал очевидно на корейском и покачал головой, кривясь.

    Однако как только я закончила, спокойно проделал тоже самое, только в этот раз смотрел мне прямо в глаза, чем взбесил ещё больше и я не выдержала:

    – Что?

    – Ничего, – только и прозвучал холодный ответ, а потом кивок за мою спину.

    Я повернулась и в шоке заметила купол той самой церкви, которая нам и была нужна. Отсюда она выглядела как белое пятно среди красного моря из зданий и крыш. Красивая, очень старая, однако высокая и величественная, как и город, в котором она находилась.

    – Пошли, Куколка.

    Я проследила взглядом за тем, как Тангир надел кепку и стал спускаться вниз, а когда слева от нас появилась новая группа туристов, неожиданно схватил за руку и притянул к себе.

    – Ты нарываешься на неприятности, парень, – я сжала челюсть, однако уловив тень на стене здания опять, ничего поделать не могла.

    Поэтому подняла наши руки и спокойно обогнула вокруг своей шеи, опустив на плечо.

    – Умница, Куколка, – послышался ехидный смешок, а следом Тангир только крепче обнял меня, и как идиот улыбнулся экскурсоводу во главе группы. Мужчина явно принял нас за примкнувших туристов.

    – Яйца оторву, пупсик, – прошипела сквозь зубы, на что получила совершенно похабный ответ шепотом рядом с макушкой:

    – Если это проделают твои руки, я готов отдать даже член.

    Закатив глаза и наплевав на подобный бред, продолжала следить за тем, как фигура перемещается следом за нами, однако в какой-то момент, тень исчезла, и я замерла, но Тангир потянул меня дальше. Наклонился ниже, к уху, и опять ровным тоном прошептал:

    – Не рыпайся! Ты сама понимаешь, что если исчез, значит теперь переключился на твою ручную собачонку. А это нам только на руку.

    «Рик!» – я скривилась и зло, но с ухмылкой прошипела:

    – Ты с самого начала специально это сделал!

    – Конечно. Твой пёс мне задолжал, Моника. Я может и веду себя, как дебил в его присутствии, но это не значит, что всем позволяю брызгать в меня слюной.

    – Кто бы сомневался, – фыркнула, а потом замерла и посмотрела на наши руки на моём плече.

     Тангир переплел пальцы с моими и сжал, мягко кивая какой-то пожилой паре, идущей впереди нас.

    – А ты не сомневайся, Куколка, – закончил и провёл большим пальцем по моему запястью снова, как в первый раз.

    Эта картина заставила вернуться в те ощущения, и ту дикую прострацию, которую во мне вызывал этот больной на всю голову мститель.

    – Настолько самоуверенный? – хмыкнула, однако мыслями вернулась к Рику, опасаясь за его жизнь.

    Ведь из того, что я знала о корейце, такой человек как он не стал бы просто так прятаться от тени на крыше. Однако сама ситуация была крайне страной. Если учитывать, что о расследовании было известно только ФБР, выходит что именно смерть Монтанари дала понять преступнику, что мы рано или поздно захотим посетить место, где женщина появилась на свет. А значит за нами следили постоянно.

    Пока я складывала всю картину в голове, Тангир спокойно свернул в нужный проулок, ведущий ко входу на территорию церкви с левой стороны, тогда как группа туристов пошла в центральный храм.

    Одного взгляда хватило, чтобы понять, насколько этот больной – действительно подготовленный человек. Тангир совершенно спокойно выломал старый замок на кованой решетке входа в сад и пропустил меня вперёд, осматриваясь как кошка, которая принюхивается к следу своей добычи. Парень натянул козырек кепки почти на глаза и указал на двери маленькой часовни. Сад был совершенно пуст, только несколько голосов, звучавших со стороны площади пробивались сквозь тишину этого места.

    Однако, как только мы вошли, я поняла, что приехали мы сюда явно не зря. Холод старого помещения часовни, в которой хранился только запах свечей и пыли, заставил даже войти тихо. Казалось что шаги способны нарушить покой настолько древнего места, что любой звук в маленьком помещении превращался в гром. Хотя часовню на пять десятков прихожан я бы не назвала настолько крохотной.

    Тангир встал у каменной чаши, в которой переливалась святая вода и смочив два пальца, перекрестился с усмешкой прошептав:

    – Да не осквернит это место нога твари из преисподние.

    – Не осквернит, если ваши помыслы чисты.

    Я резко повернулась и тут же прошлась взглядом по мужчине в сутане настоятеля. Он появился будто из неоткуда. Молодой, я бы даже сказала слишком молодой настоятель, внимательно осмотрел нас, изучая каждую черту на лице, а потом замер взглядом на Тангире.

    – Такая красивая пара желает исповедаться?– усмехнулся падрэ, а я стала медленно опускать руку вниз, понимая что у меня припрятан только нож. Пушку провести на территорию Италии естественно нам никто не позволил бы.

    – Возможно, – хмыкнул Тангир и стал не спеша идти к распятию, висевшему прямо перед нами на стене.

    Пока кореец заговаривал зубы проходимцу, решившему что мы идиоты, я стала осматриваться, однако внезапно ощутила, как на моё плечо упала вязкая капля, а следом ещё одна.

    Плавно подняв голову вверх, сжала зубы с такой злостью, что рука сама потянулась к кинжалу и он полетел в сторону самозванца. Но тварь ловко перевернулась в полете, оттолкнувшись от одной из скамеек, а поймав мой нож на лету отправила обратно.

    Секунды хватило для осознания, что мою талию резко оплетает конец сверкающего металлом кнута и я лечу в сторону кабинок для исповеди. Боль пронзает колено, а рука хватается за край деревянной конструкции кабинки, когда я падаю прямо на неё замечая как от моей ноги ползет серебристый наконечник тонкой и тугой цепи прямо по узору пола.

    Делаю резкий вдох и разворачиваюсь обратно, чтобы замереть от картины, в которую не могу даже поверить.

    Тангир с совершенно безумным выражением на лице достает из своего плеча мой кинжал, скалясь в сторону твари, и отряхивая другой рукой кнут. Проходит какая-то чертова секунда, и всё, что я вижу – лишь блеск тонкой цепи в воздухе. Резкий и режущий слух звук прошивает пространство, и заставляет онеметь, потому что самозванец летит лицом в пол, но успевает схватиться за фол кнута и потащить Тангира за собой.