Текст книги "Левиафан (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

    «От этого нет змеиной настойки...»

    Вот так начиналась вторая половина моей субботней ночи. В тишине и с Невеной, похожей на мираж, о котором твердили все вокруг. Эти люди верили, что женщину родила пустыня, и что если заплутавший среди дюн путник увидит мираж женщины – пески спасут его, а она приведет несчастного в оазис полный холодной, спасительной воды.

    Наверное, моим миражом стала Невена. Ведь я не пытался спастись из этой пустыни. Не мог, да и не хотел. Я верил, что Тангир сделал всё, и умер, а она должна жить. В моих идиотских мечтах у этой женщины была самая счастливая жизнь, ведь я продолжал глупо верить, что убив Шавката освободил её.

    И отпустил, став совершенно другим человеком, который больше не желал возвращаться обратно, отыскав свой покой в стенах дома улыбчивого змеелова. И покидать это место, возвращаясь обратно в мир, где потерял всё и стал чудовищем, я не хотел.

    Не смотря на то, что опять любил до безумия, и понимал что сгораю от тоски, не мог... Я не мог опять вернуться назад, даже представив, что снова увижу её лицо. Всё потому что Невене не я был нужен. С ней рядом должен быть нормальный мужчина, способный не только убивать, как тварь, но и принести ей любовь и тот покой, который я чувствовал сейчас.

    А вернувшись, я не смогу ей дать ничего. У меня больше нет даже имени. Я покойник, которого вероятно уже похоронили заочно, и забыли что был таков.

    С подобными мыслями я встретил новый рассвет в этом месте, смотря на полную корзину, кишащую змеями, и на одобрительную улыбку простого человека, который мог наплевать на живой труп в воде и поплыть дальше. Но Зухрат остановился и помог, просто потому что...

    «Он был человеком...»

    Поднявшись и откинув лёгкое покрывало, ощутил как начинает ныть рука, но всё равно встал с топчана и посмотрел на часы. Время было поздним, однако я был почти уверен, что хозяйка успела наготовить обед. Жена Зухрата – миловидная и тихая женщина, которая сперва очень насторожено ко мне относилась и постоянно прятала взгляд. Но её имя мне понравилось, и через некоторое время, получив одобрение от Зухрата, я стал называть её просто Фатма. Хотя на самом деле имя звучало иначе, а произнести его сколько не пытался и не силился, всё равно не мог. Как и младший сынишка мужчины, который картавил. С ним я и проводил большую часть времени, когда приходил в центр деревни к докам с моторными лодками, чтобы делать то, что умел лучше всего – ковыряться в металле.

    Потому и поздоровался с Фатмой, и уже выходил из дома, когда она остановила меня. Плавно повернулся, а она спешно одернула руку от рукава моей светлой рубахи, и я замер. Застыл, потому что чужую женщину, или жену не мог и пальцем тронуть, иначе осквернил бы её. Это я выучил хорошо, как и то что Фатма никогда не покажет при мне своего лица. Я лишь заметил лёгкий кивок в её взгляде на стол, но покачал головой и показал в сторону реки. Женщина только укоризненно посмотрела в ответ, и наспех сбросив в тканую сумку несколько кусков хлеба и простое отваренное мясо курицы с соусом, пихнула мне её в руки всё равно.

    А следом пожурила и Рашида, который тут же ухватился за мою ладонь и потянул на себя.

    – Хочешь опять со мной? – присел рядом с мальчиком и поправил его платок, которым была покрыта голова ребёнка.

    Рашид кивнул и вырвав у меня из рук сумку побежал вперёд. В свои восемь лет, он выглядел наверное как самый счастливый ребенок, которого я когда-то видел. Всегда улыбчивый мальчик напомнил меня, в его возрасте. Я точно так же носился за всеми  хёнами в школе. Хотел выглядеть сильнее, и даже однажды подрался с парнем, который был старше на четыре года. Даром, что он выглядел в два раза младше, но Тангира это не заботило. Я хотел попасть в число парней, которые ходили в додзё, а они запросили за то, что пропустят меня на занятия поход с ними на сходку у круглосуточного магазина. Там то У Дон и разлил рамён старшего из этих парней, за что мне пришлось подраться с ним, чтобы показать, что нельзя трогать старших.

    Детство... Даже этот пример показывал насколько оно было запущенным. Я хмыкнул и опять улыбнулся, входя за мальчиком в помещение дока его отца, выстроенного фактически из дерева. Ведь если покрыть это место металлом, оно бы на палящем солнце превратилось в печку.

    Махнув Рашиду на его уже привычное место рядом с инструментами, снял платок и стянул рубашку, чтобы вылить на себя не меньше двух вёдер воды. На такой жаре только подобное спасало меня от кипятка в черепной коробке. Ощутив хотя бы частично облегчение во всем теле, я спустился в яму и стал разбирать обшивку, чтобы открыть карман с мотором. Ещё утром, когда мы приехали, звук его работы оставлял желать лучшего.

    «Придется опять разбирать полностью... Сраный песок!!!» – я сжал со злостью челюсть, и открыл крышку кармана, замерев с ней в руке, когда услышал звук тормозов прямо у дока.

    Одного взгляда в сторону Рашида мне хватило, чтобы ребенок спустился ко мне, а я поднялся наверх, беря в руки одну из цепей, которые лежали на полу. Их звон постоянно проваливал меня в воспоминания, но в этот раз я будто в омут опустился, потому что смотрел на то, как по сухой каменистой земле жёлтого оттенка ступают лёгкие слипоны белого цвета. Они останавливаются рядом с внедорожником, а следом звучит хлопок дверцы машины.

    Рашид только на секунду высунулся из ямы, но я тут же пихнул его обратно, скручивая цепь в руке только крепче. Медленно во всём теле поднималось знакомое давление. Оно и толкало кровь по венам так, что вскоре стал слышен только пульс. Но, как только этот человек ступил под тень дока, а я опять выглянул из ямы, цепь в моих руках дрогнула, а глаза расширились не веря в то, что это произошло.

    – Я же сказал, что приду за тобой даже если придется искать твой труп, Тангир! – пробасил Нам Джун и осмотрел меня с ног и до головы, замерев взглядом на лице, которое я так и не успел прикрыть, потому что полез сперва к лодке.

    – Уходи... – выдохнул настолько убито, что не узнал собственного голоса.

    Не узнал, потому что в этот момент, во всё тело ударила боль такой силы, что я еле сдержал слезы. А они во мне начали просто пылать, выжигая глаза, пока я смотрел на человека, сломавшего своим появлением иллюзию моего покоя. Нам Джун своим присутствием словно отобрал его, вынудив, смотря на него, видеть лицо Невены. Заставил ощутить то, что я должен был почувствовать, как только открыл глаза, но окружающая действительность стала самой настоящей ширмой для всех моих эмоций. Оградой, как прочной стеной, с помощью которой, я открестился от всего прошлого и обгородился будто крепкими сводами.

    – Я искал тебя три месяца, сопляк! И это всё, что ты хочешь и можешь мне сказать? – Хён скривился и повысил голос, но заметив ребенка, остановился.

    Рашид встал за мной и осматривал с интересом мужчину в белоснежной рубашке и лёгких брюках, как диковинного зверька. Мальчик ткнул в меня пальцем и что-то спросил, а я только убито прошептал:

    – Никто, Рашид... Этот человек... – в моей груди словно раскаленный уголь пылал, а дыхание стало рокотать, – сейчас этот человек уедет.

    – Чжи Тангир!! – Нам Джун пошёл на меня, но я прорычал:

    – Убирайся, Хён!!! Чжи Тангир мертв! Его сожрали змеи на дне той шахты! Он сгорел в том аду, а значит... Тебе здесь делать нечего! – от моего голоса ребенок за спиной задрожал всем телом, и Джун это заметил:

    – Ты парня перепугал так, что он еле стоит, идиот! – Джун кивнул мальчику, а Рашид и вовсе сорвался на бег, очевидно рассказать Зухрату и старшим братьям о моих гостях.

    – Уходи, пока сюда не пришли эти люди, Хён! Уходи и забудь, что ты меня видел. Я умер... – приподняв подбородок, я сжал зубы и сбросил цепь с рук.

    Он замер, молча наблюдая за тем, как я обошел его и встал за спиной, опустившись перед ящиком с инструментами. В нём я стал искать набор нужных ключей, и опять вытеснять все мысли из головы, чтобы вернуть себе покой.

    – Она беременна, Тангир!

    Пока не услышал это, а всё, что успел взять в руки не обожгло их так, что инструменты упали обратно, издав звон. Глаза застыли и действительно замерли не двигаясь совсем, прожигая взглядом только грязный ящик с кучей ключей и всякого хлама. Это всё что видел, чувствуя как по моей спине бежит нечто, природы чего я не знал. Это ощущение было и физическим, и внутренним. Словно оголённая спираль, которая скручивала все эмоции в дикий поток электричества, которое и прошило от пят и до макушки, а вырвалось из тела выдохом, забрав из лёгких весь воздух. Просто вытолкнуло его к херам наружу, лишив меня возможности здраво мыслить.

    – Она напрочь отказывается принимать любую помощь от нас с Леем. Более того... Ранко!!! Тело этого выблюдка так и не нашли даже люди Лю Фэня!!!– он словно ударил меня под дых этими словами.

    Я медленно поднялся еле осознавая своё тело и себя, а внутри, словно всё закипело.

    «Ребенок... У меня? У такой твари, как я? Ребенок у такого конченного дегенерата, на руках которого лишь кровь?» – зашептало в голове, и я совершенно пропустил слова о её брате, а когда понял, что речь об ублюдке, смерть которого видел своими глазами, повернулся и как безумный зарычал:

    – Где он?!!!

    Нам Джун осмотрел меня, спокойно встретив проявления очередного припадка моего бешенства, ровно спросив:

    – Ты пришел в себя? Наконец, понял о чем я?

    Схватив его за рубашку, рванул на себя, шипя как больной придурок, и понимая, что во мне до сих пор бурлит та спираль. Именно она вынуждает рычать и поднимать из пепла тварь, которую я похоронил.

    – Где этот ублюдок? Я своими глазами видел, как он издох! А ты мне говоришь, что эта тварь продолжает дышать рядом с ней? Где он?!!

    – Знал бы... – ответил рокочущим голосом Нам Джун и с силой оторвал мою руку от себя, осматривая лицо и продолжая, – Его бы уже не было, и разговор мы бы вели о том, что ты скоро отцом станешь, сопляк! Это тебя не волнует?

    Я опомнился и с дрожью по всему лицу, которое обратилось в маску, искажаясь болью, отвернулся от Джуна, всадив руки в корпус лодки, а не положив их на него, упираясь. Во мне продолжало двигаться это чертово электричество, оно так и било по мозгам, а я не мог сфокусировать взгляд.

    – Она... – еле выдавил хоть слово из себя, а потом с болью закрыл глаза и шепотом спросил, – С ней всё в порядке? Где она?

    – А сам убедиться не хочешь? Или ты решил, что чужой мужик должен растить твоего ребенка?! Ты бы так поступил, не скажи я тебе о Ранко? – голос Нам Джуна звучал настолько холодно и ядовито, что в какой-то момент, я плавно повернул к нему лицо и осмотрел так, что наши взгляды не встретились, а сплелись...

    – Она носит твоего ребенка, Тангир, а этот ублюдок придет за ней! И учитывая, что я не могу приставить к ней охрану силком... Всё это время, я молил небо, чтобы отыскать тебя, сопляк. Потому что верил, что ты не мог умереть. И я нашёл.... А значит, ты должен поехать со мной! Потому что, это, бл***, не моя ответственность! А твоя!

    Я почти повернулся к Хёну, когда от входа в док прозвучал басовитый голос с акцентом:

    – Hands of!!! *(Руки вверх!)

    Зухрат стоял прямо перед Нам Джуном и буравил взглядом, пока дуло его винтовки смотрело точно в спину Хёна. От осознания, что этот человек пришел сюда ради меня, я не мог опомниться. А когда Зухрат снял винтовку с предохранителя и оружие издало характерный щелчок, я в шоке посмотрел в глаза Джуна, который медленно поднимал руки.

    – Зухрат! – пророкотал вернув, наконец себе свой голос, и посмотрев в глаза мужчине, произнес на ломанном арабском:

    – Хада ахи... *(это мой брат...) Ай иля-ти... *(Моя семья...) Шукрран! *(Спасибо!)

    Мужчина осмотрел меня и не спеша опустил ружьё. Я знал, что этот человек был уверен в том, что рано или поздно за мной придут либо, чтобы добить, либо чтобы вернуть домой. И к моему удивлению, Зухрат был готов к обеим исходам, потому что когда Нам Джун встретился с ним взглядом, он мягко и тепло улыбнулся Хёну, кивая головой.

    В моей памяти отпечатался именно этот момент. Он стал самым ярким, возможно и потому что я узнал. И вот об этом я боялся даже вспомнить. Не потому что мне было неприятно, или подобное вызывало негативные эмоции. А потому что я абсолютно не понимал своего состояния. И вот это доводило до бешенства.

    А ещё то... что я буквально всей кожей ощутил тягу, как только оказался в вечерних сумерках в салоне хаммера Нам Джуна. Настолько сильное притяжение, которое буквально тянуло меня неизвестно куда, как канат. Он прямо рвал на мне всё, завывая и гудя в голове той самой спиралью.

    Естественно я хорошо понимал, что именно меня тянуло, как и то, что оставлял за спиной. Это была та жизнь, которую я бы действительно выбрал. Не вернись за мной Хён, я бы остался здесь навсегда. Сидя в машине и смотря через окно на Рашида, я видел в глазах мальчика слёзы. Он прижимался к матери, неотрывно смотря только на меня. Все они смотрели на меня, а я пытался своим взглядом сказать этим людям ещё раз спасибо. Ведь от большего они напрочь отказались. Чтобы не предлагал им Джун сидя перед низким столом, который накрыла Фатма, отказ хозяина был резок, холоден и не терпел возражений. Я видел, как вскипает Хён, не понимая, почему не принять хотя бы деньги?

    Однако это понимал я. Видел во взгляде мужчины, которого мог бы с натяжкой назвать если не отцом, то старшим братом. И уловил я подобное отношение, когда Зухрат смотрел на своего младшего сына. Рашид весь ужин просидел рядом со мной и в последний момент, когда мы прощались, мальчик буквально повис на моих плечах. Когда это произошло, я и заметил тот теплый блеск в глазах Зухрата.

    Потому, покидая этот дом, я понял, что мне была дана ещё одна последняя возможность и пример. Мне показали, какой должна быть настоящая семья, и какими могут быть совершенно чужие люди, с совершенно другого конца света, которые даже не понимали порой, что я произносил на своём родном языке, как и сам иногда терялся, когда они подшучивали надо мной на своём.

    Тяга непонятным образом усилилась настолько, что я перестал обращать внимание на что либо, кроме дороги. Пути, который был не таким долгим, но и эти проклятые почти двадцать часов перелёта и езды, мне показались нестерпимо бесконечными.

    Настолько, что я сорвался прямо из аэропорта, как безумный. Нам Джун лишь ухмыльнулся, и отдав новые документы с тем, что смог вытащить из моих личных счетов, встал у моей машины, осмотрев и подытожив:

    – Ты ожил.

    – Я бы не назвал свой внешний вид ожившим, Хён. Я бы назвал его скорее восставшим... – достав сигареты из внутреннего кармана плаща, опустил маску и подкурил, ощутив словно вернулся назад во времени.

    Замер взглядом на том, что было в моей руке, и вспомнил как мягкие и нежные пальцы двигались по моей ладони. Тяга усилилась, а я только сжал зубы и еле выдохнул дым, понимая, что не курил больше трёх месяцев, и непонятно зачем опять всадил эту дрянь в зубы.

    – Проклятье! Меня колотит! – выплюнул сигарету, а Джун вскинул брови и сложил руки на груди, со словами:

    – Парень! Ты пережил такой сраный ужас, а тебя колотит от простого слова «папа»?

    – А не должно?

    – Меня ведь не колотит? – хохотнул Джун, однако и на его лице я заметил тень того же безумия, которое творилось и в моей голове.

    – Завтра к вам приедет Лей, Тангир. Охрана следит за её коттеджем постоянно. И это не мои люди.

    – Кто? – тут же поднял на него взгляд и нахмурился.

    – Ты наверняка знаешь.

    – Окно... – кивнул, но к моему удивлению Хён покачал головой, и тихо ответил:

    – Катерина.

    Я замер, а Нам Джун словно читал мои мысли, понимая мотивы поступков этой женщины точно так же, как и я.

     – Я сделал то, что должен был, – бросил Хён и мы встретились взглядами опять, – Я нашел нового брата и вернул ему долг сполна. Ты обещал сжечь мой ад, Тангир. И ты это сделал. Я в ответ помог уничтожить твой, и вернул тебя... – он осмотрел меня и хмыкнув  закончил:

     – Очевидно домой.

    Я посмотрел на его фигуру и впервые мне захотелось сказать это:

    – Как только мне пришли фото Лии, я сразу решил, что приеду сперва к тебе, Нам Джун Мён, – мой голос звучал глухо, однако он понимал то, о чем я говорил.

     – Ненормальный псих стал моим братом. Одного мне было предостаточно, – Нам Джун холодно хохотнул и покачал головой, – Так теперь у меня комплект к Майклу в твоём лице.

    Я вскинул брови, на что Нам Джун только поднял руку, на которой я всего на мгновение замер взглядом, и лишь следом схватил своей и сжал в кулак, потянув Хена на себя.

    – Кумао...

    – Нэ, хубэ... – он похлопал меня по плечу, а следом продолжал ждать пока я сяду в машину.

    В зеркале заднего вида, я видел то, как он стоял и смотрел мне вслед, пока я не свернул в сторону  шоссе, ведущее на Стейтент Айленд. Именно на нём я вжал педаль газа в пол, гонимый той самой тягой, которая продолжала разрядами бить по всему телу. И чем ближе я был к её дому, тем крепче становилось это чувство.

    Но именно оно остановило меня от того, чтобы выйти из машины, когда я встал у коттеджа Невены. Как больной дебил, вцепился в руль руками, чувствуя только животный страх. И опять же природу такого страха я не понимал совершенно. Ведь передо мной были те самые двери, в которые я уже входил, а сейчас над ними горел свет. Я видел этот же газон и понимал, что если пройти по нему, она меня сможет увидеть из окна второго этажа, где была её спальня. Именно там сейчас горел ночник.

    «Единственный источник света во всём доме человека, который пережил нападение и похищение. Агента, который постоянно должен был быть на чеку. Женщины, которая теперь отвечала не только за свою жизнь...» – на этой мысли мне свело каждую жилу в теле, и я плавно сжал руль в руках, да так, что его покрытие затрещало издав характерный звук.

    «Её здесь нет...» – вышел из машины в ту же секунду, как понял, что изучив все привычки этой женщины, словно на интуитивном уровне понимал, что это ловушка, которую выстроили либо для меня, либо для Катерины.

    «А учитывая, что ты хладный труп вот уже как три месяца, то значит Ранко приготовил сюрприз именно для Катерины, чтобы убрать её и спокойно добраться до Невены... Тварь! Я тебя выпотрошу и закончу то, что начал в проклятой клетке!» – я продолжал идти, и уже ступил на газон, как свет пропал на всей улице и во всех домах.

    – Проклятая сраная клоака!!! Чтоб вам жилось за ведро дерьма!!! Чтоб вы, бл***, все издохли как навозные черви и гнили живьём годами, мрази!!! – прошипел с такой силой, что просто утратил контроль.

    Мне настолько надоела эта погоня за моей женщиной, что в момент, когда вышибал ногой её дверь, не соображал действительно совсем. Всё, чего хотел – остановить наконец этот сраный и конченный театр абсурда, который учинил её дегенеративный брат! Именно настолько я был взвинчен и напуган одновременно. Понимая, что прелестней разукрасить мою рожу, чем сейчас уже невозможно, я просто вырвал в холле кусок перила деревянной лестницы, ведущей наверх, совершенно наплевав на то, как опять начало выть тело от не до конца затянувшихся рубцов и ран.

    Словно тень, я поднимался в капюшоне по ступеням специально делая это так, чтобы ублюдок знал, что его добыча идёт прямо к нему.

    Шёл и дубасил ногами о пол, сжимая зубы так, что те трещали, как кусок дерева в моей руке. Как только встал в коридоре, который вел в её комнату, плавно и не спеша повернул только лицо на звук щелчка пушки. В кромешной темноте, где не просто не было освещения внутри дома, а и снаружи не было ничего кроме лунного света, я сумел разобрать только очертания фигуры ублюдка.

    Однако как только пошел на него, совершенно наплевав на пушку, которая могла выпустить пулю в любой момент, справа на меня вылетела другая фигура. Секундная вспышка боли, вынудившая потемнеть даже в голове, от того как всю правую сторону словно прошили сотни иголок, прошла тут же, как я всадил куском дерева прямо в бок напавшему и мы вместе повалились на пол, когда над нашей головой просвистел выстрел.

    – Тангир? – на мне явно лежало женское тело и пыталось задушить моим же обломком перила.

    – Катерина, мать твою! Слезь с меня! – прошептал еле слышно сквозь зубы и отпихнул женщину, перекатившись, как кошка, когда справа послышался характерный звук быстрого движения.

    – Щибаль!!! *(Бл***!) – всё, что успел произнести сквозь сжатые зубы, прежде чем эта дура опять решилась прижать меня к стене за глотку и приставила пистолет прямо к виску.

    – Да я это, Нуна!!! Я!! – схватил левой рукой ствол и в моменте вывернув в сторону, отпихнул женщину, а потом нахмурился, понимая, что ощущаю странный запах, а движение твари продолжается уже над нами на мансардном этаже.

    В голове набатом стучала только одна мысль: «Она одна... Непонятно где, пока в доме этот выблюдок!» – потому и схватил Катерину и рывком притянув к себе, пророкотал:

    – Где... она?

    – Не знаю! Я вообще не понимаю, что происходит! Ещё три часа назад я видела, как она твои цацки и пушку во дворе закапывала... А сейчас весь дом облит бензином!! Я была уверена, что она в доме!!! Машина до сих пор в гараже! Не пешком же она пошла прогуляться до ближайшей автобусной остановки посреди ночи в своём состоянии?!

    – Щибаль!*(Бл...) – я поднялся и продолжая двигаться словно ведомый той самой тягой, просто шёл с каменной рожей в сторону второй лестницы, которая вела наверх.

    Именно оттуда продолжали доноситься еле слышимые звуки, а когда я различил в них, как что-то словно мешок упало прямо на пол над головой, и это ознаменовал женский рык, не выдержал, чувствуя, как во мне поднимается волнами то самое электричество. Тело вибрирует, как бешенное, а изо рта вырывается точно нечеловеческое рычание, когда я опять выбиваю дверь в широкий зал под крышей, припомнив, что это был кабинет её отца.

    Сквозь широкие витражные окна наконец проступает лунный свет и это позволяет увидеть картину, которая вынуждает зарычать нечеловеческим голосом. Двумя шагами я выворачиваю руку твари, которая держит пистолет над хрупкой женской фигурой, и всё что чувствую животную потребность уничтожить. Просто вырвать гнилую конечность этой мрази прямо с мясом и отбросить его тушу от Невены.

    Что почти происходит, когда его рука неестественно выворачивается назад, а у моих ног оседает тварь издавая настоящий вой.

    – Я устал... терпеть! –  вырывается из моего рта низко и рокочуще, так, словно и не я это произношу вовсе, – Я затрахался наблюдать ваши гниющие туши рядом с этой женщиной. Потому, – свернул его руку только сильнее, а заметив как он пытается, увернуться сжав челюсть, и достать до меня, просто хватаю его за пасть всей ладонью, чувствуя наконец, как из руки Ранко выпадает пистолет, – Но смерть слишком дорогая вещь для такого, как ты, – звучит ещё один хруст, когда мою нога обрушается на его согнутую грязную конечность, – Потому пожри того, что хлебал все эти месяцы я! Попробуй пережить чувство, – я надавливаю на его ногу сильнее, а потом опять бью со всей силы, рыча, пока тварь воет и дышит как мразь брызгая слюной, – Попробуй, как это, когда половина твоего тела – почти что месиво из осколков костей, тварь!

     Я слышу только своё горячее дыхание, которое рывками вырывается из горла. Оно заглушает все звуки кроме одного. Кроме мягкого женского всхлипа, прозвучавшего от стены, и это словно приводит меня в чувство обдав тело ледяной водой с ног и до головы.

    Медленно мой взгляд поднимается от изящных ног, очертания которых я вижу слишком хорошо, чтобы не вспомнить, как они выглядели только для меня. Глаза ведут взглядом выше и в момент, когда я полностью осматриваю её фигуру застывают на горящих в темноте глазах. Они будто светятся изнутри, отражая лунный свет, как зеркала. Именно этим моментом пытается воспользоваться тварь, и тянет меня именно за правую руку, которой я, еле сдерживая дрожь и боль, удерживал лицо Ранко.

    Он тянет за неё резким рывком, возрождая агонию из боли, которую я помню, как выжженную пустыню из нестерпимого чувства огня по всему телу. Потому из моего рта и вырывается слишком тяжелый выдох. Потому что теперь это действительно моё слабое место. Эти раны и ожоги, тоже некая плата за мою месть и кровавый шлейф за спиной.

    Сцепив зубы, я пытаюсь совладать с тем, как в голове пульсирует кровь, а тело прошивает боль, однако всё исчезает, когда Катерина одним рывком откидывает Ранко от меня,  а над головой загорается свет.

    Он вспыхивает настолько неожиданно, что на короткий миг, перед глазами встаёт белая пелена. Я открываю их и не спеша поднимаю голову в сторону Невены. Опять впиваюсь жадным взглядом в её фигуру, давя в себе отголоски боли и вынуждая отбросить всё к чертям, кроме того, что вижу перед собой.

    А вижу я глаза полные слёз. Осматриваю лицо, невозможно красивые черты которого исказила гримаса боли. Невена отвечает таким взглядом, словно я призрак и отчасти это правда. Всё правильно, и даже то, с каким немым ужасом она осматривает мою фигуру, а сама дрожит почти что крупной дрожью и медленно бледнеет, плавно прикрывая рот рукой и прижимаясь всем телом к стене.

    «Её реакция нормальная... Ведь для неё – я мёртв...»

    Я не слышу того, как Катерина связывает Ранко. Не слышу ничего и плевал я и на его проклятия. Всё что мне нужно передо мной. Всё, чего я хотел когда-то от жизни – вот оно. Вернее она... Женщина, которая продолжает осматривать моё лицо, выглядывающее из капюшона и не верит своим глазам. Женщина, смотря на которую у меня в груди словно какая-то буря из невозможных вещей и чувств. Однако... Спираль опять скручивает всё тело, когда мой взгляд осматривает её фигуру пристальней. То самое – новое чувство поднимается сразу лишь заметив, как изменилось её тело.  Она стала словно веточка, которую можно очень легко повредить. Возможно я не прав, и для других она совершенно та же, но не для меня. После того, что я узнал, и того, что ощущал сейчас, Невена мне казалась самым уязвимым человеком во всей вселенной. Мне хотелось просто спрятать её куда-то и не позволять вообще показываться на глаза даже обычным людям. Не подпускать к ней вообще никого. И подобное чувство только росло, с каждой секундой, пока смотрел на неё, и понимал, что прямо сейчас в этой женщине бьётся ещё одно сердце.

    И оно – часть меня...

    Именно это вынуждает холодно задать вполне закономерный с моей точки зрения вопрос:

    – Агент Эйс, поясните логику ваших совершенно дебильных действий? Чем это интересно было продиктовано подобное... геройство? И постарайтесь... – наши взгляды встречаются опять, пока я поднимаюсь терпя боль, и скидываю капюшон с головы, – Постарайся объяснить мне внятно, почему не принять помощь Нам Джуна, зная, что твой брат поехавший на голову дегенерат? Зачем... – я почти тонул в её глазах, смотря на бурю, которая творилась в её взгляде.

    – Та... – она только рот раскрыла, а я уже схватил её за руку, и сцепив зубы, всё равно сжал в объятиях так, словно это опять последняя минута, когда я её вижу.

    – Невена... – прошептал и закрыл глаза, чувствуя как из моей груди исчезло давление, которое оказывается душило постоянно.

    Я и не понимал, почему не мог нормально дышать. Списывал всё на жару того места, где открыл глаза, а оказывается всё было куда запущенней. Мне не давали дышать тиски. Металлические, или титановые цепи, как те, из которых сделан мой кнут.

    – Тэнгри... – только сейчас я понял, что она будто ожила, и стала хватать ртом воздух, дрожа в моих руках, как хрупкая кукла.

    «Она стала невозможно тонкой и хрупкой... Словно уставшей настолько, что держится из последних сил...»

    Лишь после её глухого и неверящего шёпота, я услышал как из её руки упал пистолет, а сама она схватилась за меня, ощупывая, как безумная всё к чему могла дотянуться. И только когда нежные пальчики окунулись в мои волосы, я выдохнул с таким облегчением, словно этот простой жест окончательно вернул меня с того света.

    Потому и отстранился. Медленно, и так, чтобы ощущать, как за движением моей головы, которая отнимает моё лицо от её шеи и плеча, вслед двигаются её руки. Плавно проводят по затылку, ведут по волосам, пока она не обхватывает моё лицо и с такой болью прикасается к уродливым ожогам своей ладонью, что первое желание, которое появляется в моём больном мозгу – вжаться в её губы, и заставить сменить этим чувство боли, на ощущение притяжения, и той самой тяги.

    Наверное это и происходит между нами, потому что в следующий момент эта тяга буквально толкает меня к Невене, заставляя прижаться на выдохе к её губам, и почти простонать от кайфа, который они дарят своей мягкостью. Именно она помогает заглушить боль, которая становится почти нестерпимой, и я понимаю, что мой выброс гнева стоил новых трещин на всё ещё не заживших ранах от ожогов.

    Но продолжаю, не могу остановится, потому что спираль уже оплетает нас двоих, и так, что я могу явственно ощутить это, когда Невена отвечает на каждое моё прикосновение и движение будто интуитивно. Прижимается ко мне так, словно срастаясь с каждой частью тела и целует уже не с дрожью и болью, а с желанием. С надрывным дыханием и сквозь улыбку, проступившую на её заплаканном лице, смотрит, а глаза горят пониманием, что я настоящий. И в этот момент понимаю и я, что моя Невена не мираж в жаркой и сухой пустыне.

    – Мгм... – не знаю сколько раз Катерине пришлось призывать нас к порядку, но выходило у нее действительно хреново, потому что я продолжал улыбаться, как идиот и смотреть только на лицо Невены.

    – Да! Я хочу заказать визит клиринговой компании, – на это и я, и Куколка замерли, а потом вместе посмотрели на Катерину, которая стояла с сотовым в руках, над Ранко.

    Как только в поле моего зрения попал этот урод, я решил, что действительно задушу его прямо сейчас, однако меня остановили. Вернее я остановился, когда понял, что рядом со мной стоит Невена, и что мне бы думать не о куске дерьма, который итак заберёт с собой Катерина.

    – Зачем он вам? – пророкотал почти охрипшим голосом, обнимая Куколку, однако как только повернулся всем телом понял, что перед глазами всё резко темнеет, а боль возвращается.

    – Тангир!!! – Куколка схватила меня, как только я сжал челюсть и схватившись за правый бок, выдохнул сквозь зубы так, словно побитая псина.