Текст книги "Левиафан (СИ)"

Автор книги: Кристина Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

    Все чувства обратились в вакуум вокруг этого помещения, а слух обострился настолько, что звуки собственного тела отошли на второй план. Я улавливал только внешние шорохи и движение. Буквально впитывал любое дуновение воздуха, чтобы понять с какой стороны придет опасность. Тело натянулись как струна, а каждая его часть стала гибкой и вязкой, как патока. Именно такую технику использовали ублюдки из золотого скорпиона. Они двигались подобно змеям, которые медленно облизывают песок своими телами. И эти твари точно так же облизывали воздух. Что и было ошибкой, потому что именно он в итоге и помог мне сделать взмах кнутом, и араб полетел с груды чемоданов прямо на землю.

    Пёс вскочил и оскалился в мою сторону в попытке снять с шеи фол кнута. Однако я стягивал его резкими рывками только сильнее.

    – Что такое, маленький? Ошейник жмёт, да? – я потянул сильнее, а тварь оттолкнулась от чемоданов и сделав оборот вокруг своей оси по воздуху, решила что сможет удавить меня моим же оружием.

    Сердце гулко бьёт в груди, а следом из горла вырывается горячий воздух, похожий на рык. Один поворот влево и вторая рука ловит натянутую цепь, чтобы раскрутить тварь на ней как на вертеле.

    – Ащщщ... Больно, да? – я присел в итоге как кошка, наклоняя голову и смотря на то, как дебил обмотался цепью кнута так, что не мог сделать и движения.

    Из его рожи сочилась кровь, капая на пол, где оставила отпечаток сперва собачья пасть этой твари.

    – Этот ангел быть не твой... азиатский цербер! Если ты дорожить жизнь, не трогать эта женщина и убраться... Это быть ангел гос-с-с-подина-а-а... – прошипел ублюдок, а я потянул за кнут сильнее, ощущая как к затылку приливает кровь, а ноги наливаются свинцом. Тянул и смотрел как краснеет морда наёмного ублюдка, как на ней проступают жилы, а изо рта вырываются сопли и слюна, пока он хрипит.

    Однако вид того, какой есть смерть не мог утолить моего зверства. Чудовище внутри бесновалось только сильнее в понимании того, что изрыгнула мразь напротив.

    Плавно жар такой силы поднялся в моем теле, что я не успел опомниться, как сжав зубы и скривившись рванул цепь на себя, и тварь издохла, смотря на меня мертвым взглядом.

    Слова брошенные мне в лицо, будто рассудок выжгли напрочь, когда я понял, КТО ангел, и за кем пришли в ту часовню эти твари.

    «Куколка...» – мысленно убито выдохнул не веря в подобное , и стряхнув цепь кнута, зашвырнул тело твари за один из стеллажей, забрав себе на память одну недолговечную деталь.

    Восстановить дыхание не было ни возможности, ни желания. Однако какой-то частью ещё не озверевшего сознания я понимал, что он может быть не один. И что скорее всего они давно ведут охоту на Монику.

    «Но в чем причина?» – шептало в голове, пока я спокойно, но быстро поднялся наверх, и стал осматривать каждого пассажира, пока шёл обратно к нашим местам, – «Какого хера происходит и почему за ней отправляют таких тварей?»

    Остановившись напротив своего сидения, замер, только сейчас уловив это. До нынешнего момента, я ни разу не видел эту женщину спящей. Потому у меня и язык не повернулся бы сказать, что она похожа на ангела. Однако... Араб не просто так сказал мне подобное. Он либо был уверен, что именно я должен это услышать, либо я кому-то очень помешал своим появлением рядом с Куколкой, и подобное стало личным предупреждением для меня. Чтобы не лез, чтобы убрался нахер и не мешал господину заполучить своё.

    Теперь же, я хорошо видел причину по которой Моника безошибочно отыскала клеймо арабских наемников на теле той твари. Именно сейчас мне стали понятны надписи и на её теле, как и причина, по которой здоровая и красивая, как точёная статуя, женщина, набила себе «плач песчаных дюн» на руки. Текст, который рассказывал о свободе и её оазе среди пустыни.

    Медленно я как дебил опустился рядом на сидение, стараясь даже не дышать, чтобы не разрушить мгновение, которое дало мне возможность осознать хотя бы частично, кого небо выбрало, как инструмент для моей кончины. Плавно обогнул каждую черту, и то насколько лицо Моники стало похоже на нежный портрет обычной девушки с той самой алебастровой кожей, насыщенным цветом ровных линий губ, и прямой и крохотной линией переносицы и носа.

    «Это быть не твой ангел...» – послышался отголосок шипения наёмника, а я застыл, потому что Моника резко открыла глаза, осматривая моё лицо, которое находилось в десятке сантиметров от её собственного.

    – У тебя новый приступ бешенства, Тангир? – прозвучал грубый шепот, на что по моей спине побежал озноб, а чувство ярости вернулось с такой силой, что я гортанно ответил:

    – С этого момента, очевидно, да, Куколка.

    – Дать успокоительное? – губы Моники изогнулись в усмешке, а я прилип к этой картине, понимая, что моё состояние очень близкое к тому, чтобы послать её, потому что впервые за три проклятых года, страх за человека сковал меня настолько, что я обратился в монолитный осколок льда.

    – Боюсь тебе не понравится метод, которым я хочу успокоиться, – резко ответил, ощутив как это корыто задрожало и качнулось в сторону.

    Кулак сам упёрся в стену обшивки возле иллюминатора, а лицо встало в сантиметре от холодной маски Куколки.

    Моника плавно провела взглядом по моей руке, а потом и по телу, только следом подняв глаза вверх на моё лицо.

    – Сядь на место, Тангир, и прекрати это. Я не привыкла таять, как виджелессы от подобных штучек. Если я тебя захочу, то уверяю, возьму желаемое сама.

    – А ты хочешь? – спросил с вызовом, потому что понимал себя в эту секунду слишком отчётливо.

    Слишком ярко этот момент ознаменовался тем, как всё тело нагрелось, выталкивая кровь только в одно сраное место. Член окаменел за считаные секунды, лишь от подобного заявления изо рта Моники. Взгляд и вызов с которым она на меня смотрела только подкрепляли уверенность, что рано или поздно она меня трахнет. Или я её. Вопрос не в этом, а в том, кто кого сожрет первым и сколько кайфа мы от этого в итоге получим.

    «Ангел? Не-е-ет... Куколка такой же демон, как и я...» – ухмыльнулся мыслям, однако выражение на лице сменилось холодной маской и я прошептал:

    – Как того пожелает, агашши, – протянул холодным тоном и сел обратно в кресло, прикидывая как добраться до твари первым, и помочь Куколке.

    Ведь такой в высшей степени интересный и занимательный момент, когда я понял, с какого хера меня так заинтересовала эта особа, был омрачен пониманием, что Монике грозит реальная опасность.

    «Не мой, значит, ангел? Жаль, что такому как я уже ни один ангел не поможет. А выходит... Пусть думают, что этого я забрал себе!»

    Всю дорогу от аэропорта и до управления Куколки размышлял, как связаться с единственным человеком в Штатах, который был способен по своим каналам найти всё на Монику. С этой минуты, я понимал, что эта женщина не спроста ухватилась за это дело. Не спроста я видел в её глазах блеск, когда она выспрашивала у меня о Монтанари и ублюдке.

    Я шел и смотрел в спину Куколке, а сам решал как бы добраться до её тела, чтобы удостовериться в подобном дерьме окончательно, и решить этот вопрос до конца. Найти доказательство, что эта женщина имела такую же причину, как и я, обратиться в жестокий холод. Если причина в ней, и на теле Моники есть клеймо, то теперь ясно зачем американцам я. Они приставили к своему лучшему агенту лучшего наёмника, чтобы сотворить из нее наживку.

    «Сучье отребье!» – ухмыляясь в рожи спецов, я сжимал челюсть в попытке успокоиться и не вывалить весь свой гнев, с тем чтобы разнести это место в щепки.

    Однако я понимал и другое. Скажи Монике о том, что из неё сделали мишень свои же, не факт что она мне поверит. Скорее всего Куколка холодно и ехидно ухмыльнётся мне в лицо.

    Мы прошли ещё три пропускных пункта, на которых меня неизменно провожали взглядами полными отвращения. Я псих и мне приносило несказанное удовольствие подобное отношение. Пусть боятся и ненавидят. Эти эмоции настоящие. Их нет смысла подделывать, потому что с помощью них, ты редко когда способен получить выгоду.

    Люди очень не любят ни правды, ни чести, ни совести. Большинство из них привыкло использовать, топтать и уничтожать всё на пути к своей цели. Я очень редко встречал в своей жизни настоящих людей. Настолько, что только ради одного поставил крест на кульминации своей вендетты. И сейчас... Я был уверен, что только он и китаец помогут мне.

    Однако не хотел втягивать в это Нам Джуна ни словом, ни просьбой. Поэтому оставался только Лю Фэнь. Именно он поможет понять, как агентом американских спецслужб стала женщина прошедшая через рабство.

    Узкий коридор закончился металлической дверью, которая отъехала в сторону. Картину широкого помещения, обустроенного технически безупречно, украшала рожа пса и ещё двоих дубин в форме, рангом повыше. Именно им я уделил побольше внимания, поскольку был уверен, что только дегенерат Родерик мог так стремиться к встрече с Создателем раньше времени.

    – Подполковник Денали? Чем обязаны? – Куколка отдала честь, а я лишь сложил руки на груди и плавно наклонил голову в сторону пса, который так и светился словно пижон.

    «Ты труп...» – мелькнула мысль, когда мы встретились взглядами.

    – Агент Эйс, мы ждали вас со вчерашнего вечера, однако вы пошли против приказа и разделили изначально сформированную группу. Более того остались на территории Италии, а по словам агента Смита, вообще вступили в прямой конфликт будучи в гражданских, ограниченных правах...

    – А по простому, этот дебил, сказал вам, что мы грохнули четверых людей в часовне посреди бела дня? Так? – я ехидно, но с холодом посмотрел на почти поседевшего мужика, который тут же прошил меня почти убийственным взглядом, чеканя:

    – Вам никто не давал права раскрывать рот, заключённый Чжи Тангир.

    – Так я ведь и не ваша собачонка, – развел руками и ухмыльнулся, – Поэтому срать я хотел на ваши приказы, господа. Вы хоть сейчас можете отправить меня обратно в тюрьму, однако что-то мне подсказывает, что этому помешает вот это!

    Я вытащил из внутреннего кармана тетрадь макаронницы, и бросив её на стол, рядом положив кусок кожи.

    От такой картины дебилы надо мной застыли, однако я ничего в подобном не видел. Они хотели – я дал!

    – Знаете чей это кусок туши? – наклонил голову, опираясь о металлический стол руками.

    – Я же говорил, что этот человек абсолютно неуравновешен, сэр. Он опасен!

    – А ты вообще говорить умеешь? Или только тявкать, как псина? – я хохотнул, однако почувствовал как Куколка схватила меня под локоть и отпихнула от стола, заставив выпрямиться.

    – Заканчивай этот цирк, Тангир!

    – Агент Эйс! Поясните что это? – пробасил второй престарелый хрен при пагонах, и так посмотрел на Монику, что даже мне стало весело.

    – Это клеймо. Очевидно, Тангир решил привести улику лично, чтобы доказать вам, что мы не просто так ввязались на территории чужого государства в подобную историю.

    Я поймал взгляд покрасневшего от злости Родерика, который смотрел на Монику, как на свою собственность.

    – Хватит считать, что служебные отношения допустимы при исполнении, агент Смит, – ухмыльнулся, заметив как окаменела Моника и замолчала на полуслове, после моих слов.

    – Вся проблема ведь в этом, Родерик? – опять закинул удочку, и явно поймал на живца, – Господа власть имущие ведь не в курсе того, какой ты скандал закатил посреди улицы, как баба? Нет? Может ты им забыл рассказать и о том, что владелец этого куска шкуры, вёл нас всю дорогу до храма, пока ТЫ, как идиот ничего не замечал! Или может просто... – я опять ехидно ухмыльнулся, – ...не хотел, Родерик?

    – Ты кто такой, чтобы мне выволочку устраивать, тварь, убившая собственную жену?!

    Все краски почернели разом, а воздух со свистом покинул лёгкие, когда плеть полетела в сторону твари, которой я совершенно точно решил скрутить шею прямо здесь. Боль такой силы затопила сознание, что я еле мог контролировать свое состояние. Однако задрожал всем телом тут же, как увидел что Родерик медленно поднимается от противоположной стены с монитором, а напротив меня, держа цепь, которая намотана на её шею, стоит Моника. Она глубоко дышит и продолжает оттягивать фол, который царапает нежную кожу, заставляет скривиться, причиняет боль...

    Я с силой закрыл глаза и отбросив рукоять с пальца, встряхнул головой, ощущая как пол под ногами плывёт, а в голове звучит голос моей агонии. Он умоляет, просит, шепчет, убивает и терзает моё сознание, пока я проваливаюсь в омут прямо с головой, не чувствуя собственного тела.

    «Больно... Вот тут, где дыра в груди, больно так, словно по открытой ране режет воздух, заставляя агонию становиться только хуже...»

    – Вы сами!!! – я медленно раскрыл глаза, смотря словно в тумане на фигуру Моники, которая бросила на стол мой кнут и холодно цедила каждое слово сквозь зубы, – Вы сами приставили ко мне этого человека. Сами доверили мне контроль над ним, и ЕСЛИ!!! Если ещё хоть раз вы – агент Смит, посмеете смешивать личное с работой и делом, тем самым мешая моему контролю над этим, как вы выразились, чудовищем, я уже сама обмотаю эту цепь вокруг вашего горла. И поверьте, вам это украшение не понравится. Этот человек – часть моей спецгруппы и подразделения. Более того! – она повернулась в сторону мужчин, и ровно закончила, – Этот человек спас меня от наемников из «Золотого скорпиона», подполковник. Именно он позволил агенту Смиту спокойно и без проблем достать нам нужную информацию, подвергнув свою жизнь смертельной опасности.

    Я выпрямился и стряхнув оцепенение, ощутил себя так, словно с моего тела медленно сползала смола и отпадала каменная крошка. Я начал дышать, я стал мыслить, вернулись звуки и ясность зрения.

    И видел я одно – лицо выточенное из камня, но невозможно нежное, если убрать из него гнев, боль, страх и ярость. Стереть... Как в самолёте, заставить все эти эмоции уснуть, чтобы увидеть эту женщину настоящей.

    Я повернул голову в сторону пса и припечатал:

    – За то, что произошло, мы ещё рассчитаемся, американец. Не сомневайся!

    – Тангир!!! – Моника рыкнула, а я лишь холодно кивнул, и схватив кнут со стола, закончил:

    – Вы слышали, господа. Я буду подчиняться приказам только этой женщины. Если вас это не устраивает – сажайте на стул и расходимся.

    Оба дегенерата переглянулись, но я то знал истинные причины своего присутствия здесь. Потому был полностью уверен, что у меня на руках «Карт-Бланш», о котором Куколке знать пока не обязательно.

Глава 3

    Он знает. Я уверена в этом, как только вспоминаю кусок оторванной кожи на столе исследовательского зала. Отрезанная часть от моей прошлой жизни, с уродливым знаком, который выжигают на человеческом теле, как на скотине.

    Этот парень с самой первой встречи смотрел на моё тело так, словно понимал каждый символ написанный на нем. Тангир не идиот и далеко не сопляк, хотя его лицо и выглядит слишком юным в сравнении с лицами тех, кто меня окружает. Однако, сейчас передо мной на экране было прошлое этого человека.

    Оно выглядело настолько красочным и красивым, что всего на какой-то короткий миг, внутри родился трепет и сожаление. Эти чувства оказались такой силы, что я всю ночь тем и занималась, что просматривала материалы, высланные из Кореи. Чем больше узнавала, тем чувство жалости становилось только сильнее.

    За годы, которые провела в управлении, за то время, выпавшее в моей судьбе на поиск ответов, я ещё ни разу не видела подобной жестокости. Смотрела на многое, помнила слишком страшные картины, и видела чужую боль со стороны постоянно. Каждый мой день начинался с человеческой грязи – серийных убийц, наркоторговцев, работорговцев, простых барыг, которые обдирали людей до нитки.

    Я помнила убийства настолько жестокие, что у каждого из людей, работающих со мной стыла кровь в жилах. Видела и насильников, и педофилов, и ещё много совершенных тварей, если не больных, то созданных этим миром и людьми. Все причины преступлений в прошлом, в окружении, в семье, в друзьях и близких. Социум это огромный механизм, похожий на колесо. Оно крутится и меняет только времена, но жестокость и ненависть, остаются такими же. Лишь методы применения трансформируются. Искажаются, но неизменно несут боль и смерть.

    Смотря на совершенство на экране монитора, я не могла понять, кому мог перейти дорогу обычный парень и девочка. Она жалась к его плечу в подвенечном платье, и улыбалась так счастливо, что в моей груди рождался трепет от подобной картины.

    Но следом я увидела другое лицо. И оно не несло ничего живого. Страшные ссадины, синяки и кровоподтёки по всему телу, синюшные борозды от прижизненных порезов, скрюченные тонкие пальцы, которые даже не смогли разжать, потому что после смерти и до обнаружения тела прошло больше десяти часов. Оно окоченело в той позе, в которой Ми Ран встретила смерть.

    Мне страшно было даже включить запись с места преступления. Около двух часов, я просто читала, не просматривая архивную съемку оперативной группы и криминалистов. Того, что было изложено на пятистах страницах четырех томов дела об убийстве Чжи Ми Ран оказалось достаточно для осознания, что Тангир не просто убийца или наёмник.

    Даже не понимая, что чувствовал этот мужчина. Не осознавая и сотой доли его состояния, потому что я не знала, что такое любовь, могла с уверенностью перенести подобную агонию, как проекцию только на одного человека. Одна лишь мысль о том, что подобное могли сделать с моим приёмным отцом. Вернее убить, прежде истязая и поддав таким страшным пыткам, приводила всё мое естество в состояние зверя, готового мстить, отключив любую человечность.

    Этот мужчина хладнокровно вырезал всех, кто был причастен к агонии его женщины. Он шёл три года по трупам, изничтожая любого, кто хоть как-то связан кровными узами с Ким Дже Мином.

    – По девятое колено... – послышался мой грубый шепот в темноте комнаты, освещенной лишь экраном монитора, – Вот она настоящая восточная жестокая месть. И вот он настоящий Палач, которых так любят проповедники из Клетки.

    Картины мест, в которых побывал парень, поражали жестокостью и тем, что он оставлял после себя. Ни один мужчина не выживал. Он вырезал всех, кто мог продолжить род ублюдка, надругавшегося над его женой. Этой семьи больше не существовало. Остались только женщины и дети, а на востоке это равносильно смерти рода.

    – И куда бы ты не поткнулся, Тангир, всюду тебя ждёт либо решетка до конца жизни, либо смерть, – прошептала холодно, и обняла свои плечи руками, на секунду вспомнив тот ад, который прошла сама.

    Поэтому выключила запись из архива. Спокойно поднялась и схватив свою сумку, закинула туда необходимые вещи, покидая базу. Не знаю, что двигало мной. Наверное то, что мы с ним слишком похожи, и я бы тоже очень желала, чтобы род той твари, которая убила меня никогда не продолжился. Чтобы они издохли все точно так же, как те девочки, которые жили со мной, а вырастая либо накладывали на себя руки, либо просто превращались в сломанных кукол.

    Я шла по коридору в сторону камер временного заключения, а перед глазами стоял момент, когда кнут обмотался вокруг моей шеи. Картина того, как из рук Тангира выпала цепь не покидала меня.

    «Жестокий, ненавидящий весь мир человек, испугался так, словно увидел перед собой свою смерть...» – прозвучало в голове, когда дверь его камеры отъехала в сторону, а на меня посмотрел почти черный и холодный взгляд.

    Теперь я осмотрела этого паренька совершенно иначе, потому что видела перед собой не сопляка, а мужчину с отпечатком преисподние во взгляде. Он знал на что шёл, когда начал убивать, как и я знаю, на что иду, забирая его с собой.

    – Пришла сказать, что  утром меня поджарят, как барбекю? Я этого и ждал, – прозвучал глухой насмешливый тон от стены, где Тангир опять обустроил себе лежанку.

    Мой взгляд плавно прошёлся по крепким мышцам мужских рук, по груди, которую скрывала только белая майка, и зацепился за цепочку. Именно её я не успела рассмотреть в том переулке в Монтэ-Пульчано. А следовало бы, возможно тогда бы поняла, что передо мной не просто убийца.

    На серебристой, длинной и тонкой цепочке висело два обручальных кольца.

    «– Ты веришь в такую любовь?» – в воспоминаниях, подобно порыву ветра пронесся мой дурацкий вопрос в глаза этому человеку.

    – Поднимайся! Поехали! – закинув сумку на плечо, совершенно спокойно развернулась на выход, задействовав браслет.

    Шла по коридору не спеша, рассматривая пустынные помещения, которые утром заполнят мои коллеги. Людей, постоянно находившихся на базе было не много. Из всех служащих, только четверть штата могла занимать отдельные комнаты, чтобы быть постоянно на месте. И я была одной из этой четверти, однако в таких условиях, не хотела здесь больше находиться.

    Рик настолько вывел меня из равновесия своим поступком, что ещё одна встреча с ним в стенах управления просто вынудит начистить ему рожу, и с совершенно спокойной совестью что-то вывернуть в обратную сторону.

    Я не переносила мужчин, которые не понимают прямой речи. Ведь считала, что их мышление должно хоть как-то отличаться от женского. А по всему выходило, что Рик недалекий ревнивый кретин, глухой и слепой. Он ведь видел и понимал, что построить семью с такой, как я, невозможно. Однако всё равно упирался и лез рогами на рожон, как бык.

    «Точно из Техаса. Надо проверить его родословную, бл***!» – я сжала челюсть и застегнула куртку только на улице, почувствовав как с моего плеча легко стянули сумку.

    – Джентльменом прикидываешься? – холодно задала вопрос, на что получила гробовое молчание в ответ, проследив за тем, как Тангир идёт к парковке.

    – Не туда, – бросила через плечо и пошла к своему пикапу, который стоял рядом с машиной Родерика и ещё двоих коллег.

    – У тебя особое положение в этой дыре, Куколка? – Тангир открыл пассажирскую дверь, прежде закинув мою сумку в кузов.

    – Настолько, что могу пользоваться обычной стоянкой, а не штраф-площадкой с уликами, – хмыкнула и заметила, как парень вскинул брови вверх и обозначив пальцем весь металлолом, который стоял перед управлением, просто хмыкнул, так и не сказав ничего в ответ.

    Солнце медленно поднималось, облизывая ветви деревьев лесопосадки по обе стороны от шоссе, которое вело в Бруклин. Вставало над нами в полном молчании.

    – Ты не хочешь объяснить мне, куда мы так мчимся в восьмом часу утра от места моего заключения?

    – Жарить барбекю, Тангир, – резко ответила и свернула с холма вниз, вспомнив, что на перекрестке авеню Медиссон, есть отличный мясная лавка.

    Как только машина встала у её витрины, псих поджал губы, а я ухмыльнулась, заметив чисто мужской голодный блеск в глазах.

    – Значит, моё предположение ещё в тюрьме о том, что ты любишь мясо, попало в яблочко.

    – В самую сердцевинку, Куколка, – Тангир осмотрел мою фигуру не менее голодным взглядом, на что я спокойно вышла из машины, проигнорировав подобное.

     Однако корейский псих меня опередил, чем вызвал натуральный смешок. Этот ненормальный стремительно влетел в магазин и стал, как настоящая домохозяйка выспрашивать у девушки в смешной форме, где грудная вырезка и шейная часть.

    – Дайте нам просто пять фунтов говядины, и два свинины, Рика, – я прочла имя девочки на её бедже, пока она пыталась отмереть после натиска голодного мужика.

    – Ты только что угробила весь мой ритуал, женщина, – Тангир тяжело выдохнул, однако заметив, как я расплачиваюсь, схватил два пакета и, нахмурившись пробасил безапелляционным голосом:

    – Готовлю я!

    – Вот, мэм... Это... – девушка провела взглядом ненормального, который в феврале вышел на улицу в майке, и совершенно спокойно сел в машину.

    – Спасибо, Рика. Приятного дня, – ответила и продолжая наблюдать за тем, как Тангир что-то вертит в моей магнитоле, не спеша пошла обратно к машине.

    – Ты решил схватить воспаление лёгких? – только сейчас мелькнула мысль, что он действительно слишком легко одет для зимы.

    – Мои тряпки в кузове твоей тачки. Ты совсем забыла, как приказала тому щенку отнести мою сумку в машину? – он продолжал вертеть переключателем, перебирая радиостанции, а потом скривился и бросил в меня холодно прищурился.

    Следом цепко осмотрел салон, вцепившись взглядом в приборную панель намного пристальнее. Однако кульминация наступила, когда я завела тачку снова.

    – А куртка? Ты ведь был... – не знаю, за каким хером меня вообще должно было волновать что надето на этого ненормального, но он и не собирался отвечать, а просто нагло меня перебил:

    – Ты вообще хоть когда-то проходила СТО? Твоё корыто в таком состоянии, как у старика Ли Хона, развозившего в моём районе овощи, а значит, по дороге оставляющего и выхлопную, и части ходовой!

    – Что, прости? – я нахмурилась.

    – Ничего. Поехали, – Тангир скривился и продолжил ковырять магнитолу всю дорогу, пока мы не въехали на мост Вераццано, который соединял Бруклин и остров Стетен, где и стоял дом моего покойного отца, а теперь и мой дом, который я таковым запомнила навсегда.

    – Не плохо, – хмыкнул Тангир и открыл окно.

    – Закрой! Очень холодный ветер, а ты в майке.

    – Плевать, это запах моря. Так пахнет мой дом, Куколка. И я привык к холоду.

    Его ответ прозвучал глухо, а я прикусила язык, потому что перемены в моем поведении стали слишком очевидны. И настолько, что даже меня удивляли, а такое случалось не часто. Обычно я прекрасно контролировала подобное, и ничто не могло заставить жалеть убийцу. Кроме этого... убийцы.

    – Ты читала моё дело, агент Эйс. И вероятно сейчас в твоей голове опять бурлит мерзопакостная жалость? Все женщины одинаковы. Вам только дай слезливую подоплёку, чтобы начать жалеть даже такого ублюдка, как я. Я разочарован, Куколка, – Тангир развалился на сидении и достал из джинс сигареты, прежде надев черный, изодранный свитер, который висел на его бедрах.

    – Так не надо было очаровываться, – отрезала жёстким тоном, и сама поливая себя за жалость к этому придурку,  хотя именно она стала той самой причиной для доверия, которую я искала.

    «Других настоящих причин нет. Только жестокость и его жажда справедливости – вот моя причина!»

    Тангир замолчал, однако спустя всего минуту тихо и холодно прошептал:

    – Я не собака, чтобы меня жалеть, Моника. Мне не нужна ничья жалость, и я тебе кажется это говорю не впервые!

    – Жалость? А я должна жалеть человека, который убил целый род? – я резко парировала, и переключив передачу, чтобы набрать скорость, бросила невзначай, скосив взгляд на психа,  – Подкури мне сигарету.

    Тангир замер с зажигалкой у рта, нахмурено осмотрел меня, однако черкнул по ней и затянувшись, протянул сигарету, которую я тут же сняла с его руки и стала брать на обгон огромный автобус и фуру, которые заняли, бл***, две полосы!

    – И что ещё ты вычитала, кроме того что я убил больше двух десятков людей?

    – Я хочу, чтобы мы с тобой поставили точку в нескольких вопросах, Тангир, – делая тягу, я опять сбросила скорость и наконец вклинилась в поток машин, – Я не собираюсь впутывать в это дело ни хозяина китайского квартала в Сиэтле, ни друзей по Клетке Нам Джун Мёна и Майкла Ли. Мне всего лишь нужно найти причины, по которым все они оказались ввязаны в одну помойную яму вместе с Монтанари. И покуда эта женщина была меченой, что-то мне подсказывает, что твои друзья, как и ты, не просто так связаны и с Клеткой в Сиэтле, и с тварью, которая была первым Палачом Эдварда Нильса. Вас либо связал кто-то намеренно, либо объединило что-то. И мне нужно понять что!

    Тангир лишь со свистом втянул дым, а потом смотря на сигарету, которую повернул вертикально, выдохнул и ответил:

    – Я искал возможность, как связаться с Лю Фэнем. Видимо небо мне предоставило её само, – Тангир посмотрел на часы на приборной панели и уверенно пробасил, – Тогда уведоми своё руководство, что у нас командировка в славный и гордый штат Вашингтон, Куколка.

    – Зачем? – я потушила сигарету в пепельницу, а Тангир хмыкнул:

    – Познакомлю тебя с хозяином китайского квартала. Уверен у него есть ответы на некоторые твои вопросы.

    – Я могу просто сделать запрос... – покачала головой, не понимая зачем мне личная встреча с китайцем.

    – Нет, Куколка. Твоим личным запросом этот мужик только вытрет зад на толчке, а тебе отправит красноречивый ответ, что является гражданином свободного государства и без ордера окружного суда, он хер приедет к тебе на допрос, или даже ответит на звонок, Куколка.

    Я свела брови и переключила передачу, подстроившись под скорость движения колонны. Потянулась к карману и достала блютуз, установив сотовый на держатель приборной панели.

    – А подкурить сама не в состоянии, – ехидно и с холодом прицыкнул Тангир, на что я ответила не менее остро:

    – Помалкивай, пупсик. Я тоже мясо люблю, – скосила взгляд на пакеты из лавки, набирая номер управления.

    – Агент Эйс, доброе утро! Диспетчер Кембел, слушаю вас! – по салону прошёлся сухой ответ мужским голосом, и я продолжила:

    – Свяжите меня с подполковником Денали, если он ещё на месте? – ответила и прибавила скорости.

    Прозвучал короткий сигнал, и канал переключился тут же.

    – Моника, при всём уважении к твоему отцу, я совершенно не понимаю, какого черта ты вчера вытворила? А теперь ты ещё хочешь разговора со мной? Родерик – дебил, коих поискать ещё надо, но ты же взрослая баба, должна понимать что у мужика в штанах заиграло?

    Тангир рядом со мной окаменел, однако промолчал лишь прокашлявшись.

    – Я звоню не затем, чтобы вы меня отчитывали, дядя Стен. Мне это не нужно, а Родерик получил ровно то, к чему стремился!

    – Моника, этот парень действительно не так прост. У нас запросы из трёх государств на его выдачу! Ты понимаешь, что Рик не просто так устроил этот скандал?! Ты должна быть крайне осторожна с ним! Я с первой минуты, как увидел приказ, был против подобной авантюры.

    – И кто третий? – подал басовитый голос Тангир, а я скривилась и осмотрела его холодным взглядом, – Мои и монголы. А значит, третьи очевидно китайцы. Там я тоже побывал в гостях у некого Марка Шао. Такой прелестный парень. Открыл голубой притон прямо в клетках Гонконга, продавая мальчиков тварям, как скот. Знаете, это такие интересные общежития, в которых люди спят в реальных клетках в совершенно сказочных условиях, как свиньи на убой. Наверное властям Гонконга не понравилось, что после моего визита, в прессу чисто случайно попали материалы со скрытых камер этих гадюшников. Сразу о правах человека затрубили. Мне это было на руку, потому что о пяти трупах, которые я сжег в одной из таких клеток никто и не вспомнил. И это наверное...