Текст книги "Повасарис. Черные лисы (СИ)"

Автор книги: Кристина Гладышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Миссис Заура поочередно нас обняла и, мы уже втроем поспешили в дом.

На пороге нас встретила бабушка, по своему обыкновению одетая во фланелевое платье насыщенного горчичного цвета, на плечи же была накинута шаль из натуральной шерсти.

Наш род был малочислен. После третьей войны между Анозией и Морийской империей, выжили лишь семьдесят семь представителей Слинстоунов. Половина из которых после подписания мирного соглашения королем Валдисом и Зинаром – морийским императором и последующего налаживания торговых отношений, покинули Анозию и перебрались в соседствующую империю. Другая часть рода жила в столице и Сайдене. У них сейчас и гостила матушка, исполняя поручение короля.

В нашем же поместье жили: бабушка Адолинда и дедушка Эстен – единственные кицунэ нашего рода, имеющие девять заветных хвостов и серебряную окраску шерсти при обороте, матушка и две наши кузины – Цессила и Юлиана.

Бабушка Чейза – Маженна Доран тоже была девятихвостой лисицей. У представителей белых кицунэ высших лисов на данный момент не было. Их род являлся на сегодня самым малочисленным, но не менее богатым, чем наши два.

Задумавшись, я чуть не улетела вперед головой в дверной проем, на что бабушка недовольно цокнула языком, но промолчала. А вот Вален бездействовать, в отличие от главы рода не стал и со всей силы впился когтями мне в плечо, на котором «ехал» от самых ворот.

Не знаю, как мне удалось не вскрикнуть, наверное, высокомерный вид Цессилы, стоящей у раскидистого орехового дерева, дал мне выдержку.

Стоит отметить, что мои к ней чувства были такими же нежными – как репейник в конце лерна. Ее, впрочем, ничем не отличались.

Эта семнадцатилетняя кицунэ имела такой же цвет шевелюры, как и у Талина, с одним лишь только отличием – у нее мелькали в общей копне густых волос бурые пряди – признак нечистоты крови. Она была полукровкой. Мой дядя – Краул Слинстоун женат на чистокровной демонессе Жинере Эрност. Отсюда у Цесси такой отвратительный характер, впрочем, с ним почему-то мирились все представители нашего рода, за исключением меня, конечно же.

Наверное, на мое к ней отношение повлияли ее вечные безобразные выходки и пренебрежение мной, как представителем нашего рода. Я ведь не огненная.

Юлиану я, к слову, просто обожала. Ей было девятнадцать лет и на следующий год она так же поступит в ИСМ.

Юли была, на мой взгляд, самой роскошной представительницей слабого пола из нас трех. Волосы она имела золотисто-русые, чем пошла в маму, – Аврора Жилор была белой лисицей, с поистине ангельским характером. Ростом же, Юлиана превосходила меня на целую голову и могла похвастаться женственной фигурой и стройными длинными ногами. Нет, моя фигура тоже была очень даже ничего, но вот ноги определенно подкачали… со своим ростом, я была, скорее, миниатюрной куколкой, чем настоящей покорительницей мужских сердец.

Ступив на теплый пол из ламеля светлого оттенка, я сразу почувствовала хвойный запах, заполняющий все пространство холла. Помнится, мастера специально усилили аромат, идущий от напольного покрытия и, теперь мы все наслаждались запахом хвойного леса.

Холл был сделан в современном стиле, так же, как и все комнаты поместья. Обои в этой части дома были из натуральной шелковой нити, что придавало холлу дорогой и солидный вид. В левую стену был встроен камин из камня, чуть темнее цвета пола. С двух сторон от камина были расположены навесные книжные полки, украшенные горшками с вьюнками. У стены, параллельно середине холла, стоял большой диван, с резной спинкой и подлокотниками, а напротив него располагался кофейный столик круглой формы, стоящая на нем ваза кремового цвета с шикарным букетом свежесорванных фаленопсисов, придавала помещению «яркую изюминку». Чуть поодаль от дивана была широкая лестница, сделанная из бурого камня, перила были холодного оттенка и имели замысловатый кованый узор. Через двадцать ступеней, лестница расходилась на две части.

Первый этаж был занят холлом и большой общей столовой, где собиралась вся семья и званые гости. Кухня и комнаты помощников располагались сразу за дверью, сделанной под стать интерьеру столовой, оформленной в насыщенном зеленом цвете. Дверь была отделана такими же бамбуковыми обоями, как и стены залы. Благодаря чему, вход в служебные помещения был «скрыт» от чужаков и бросался в глаза лишь тогда, когда миссис Анджи – наша повариха, заходила через него, чтобы накрыть на стол.

На втором этаже, по левую сторону от лестницы были расположены жилые комнаты, предназначенные для членов рода. Справа же были гостевые покои и малая библиотека.

Третий этаж был «кабинетной» зоной. На нем располагалось библиотечное хранилище рода, кабинет бабушки, в котором было смежное помещение – личная приемная комната мамы, в которой она принимала важных деловых гостей. Так же на этаже была небольшая домашняя оранжерея.

Меня озадачило то, что дедушка не вышел нас встречать, но оказалось, он просто отсутствовал. А вот мама, наоборот, планировала завтра с утра появиться в поместье, правда, всего на день. Об этом нам сообщила бабушка.

Кушать не хотелось, поэтому обед я решила пропустить, а вот принять горячую ванну с ароматными маслами, было жизненно необходимо.

Перед отбытием в свой кабинет, бабушка поворчала по поводу моего легкого одеяния, но я и сама была с ней согласна.

Поднявшись на второй этаж, я впорхнула в свои покои, оформленные в куда менее строгом стиле, чем холл и столовая: флоковые обои голубого цвета, с цветочным декором и паркет насыщенного медового оттенка, придавали помещению ярких моментов, отчего моя комната считалась самой «живой» из всех в доме.

У стены стояла двуспальная кровать с балдахином и шелковым постельным бельем, напротив нее туалетный столик с танкеткой, обитой мягким материалом. В комнате было два высоких окна, на данный момент зашторенных тюлью светло-голубого, почти белого цвета, благодаря чему, в ней всегда было светло. Днем – от солнца, а ночью – от обволакивающего лунного света, заливающего всю комнату. Но так, как я не могла заснуть при таком освещении, приходилось на ночь задергивать шторы

Между левой стеной и окном стоял неширокий книжный шкаф, почти одного со мной роста, а правее размещался узкий диван с подушками в виде четырехконечных звезд.

Никаких статуй в моей комнате не было, их любил только Талин, он же и затребовал разместить их у себя в комнате. У меня же было только три картины: одна большая с изображением водопада, на стене, напротив кровати, и две маленьких, размещенных между окнами, на них были изображены лесные поляны и горы.

Возле кровати была расположена дверь в ванную комнату, из которой так же можно было попасть в гардеробную. Гостиной в моих покоях не было, так как мне она была ни к чему.

Набрав полную ванну горячей воды и налив туда абрикосового масла, я с огромным удовольствием плюхнулась в живительный источник тепла и энергии. Заболеть, из-за собственной глупости не хотелось, так что мне нужно было, как следует прогреться.

В ванной комнате я провела больше часа и это только купание, а еще нужно было вернуть себе надлежащий вид. Сегодня нам предстоял ужин с постоянным клиентом семьи. Благо прием не требовал от нас никакого официоза, так как гость для нас был уже сродни дальнему родственнику.

Подсушив волосы полотенцем, я прочитала нараспев заклинание, которое давалось мне уже гораздо легче. Посмотрев в круглое зеркало, с серебряной оправой, осталась довольна шелковистыми волнами волос и энергично потопала в смежную комнату – гардеробную.

Пока я пыталась выбрать платье, у меня уже начала болеть голова. Поэтому плюнув, просто взяла первое попавшееся.

Облачилась я в одно из любимых: верх, которого был сделан наподобие блузы сиреневого цвета, с рукавами, плотно облегающими руку до самой ладони и манжетами-фонариками, сплетенными из белого кружева. Платье имело воротник-стойку и волнистые вертикальные оборки вдоль всей длины, начиная от уровня плеч и заканчивая талией, на которой был широкий белый пояс с аккуратным выглаженным бантом сиреневого цвета посередине, дальше «блуза» переходила в кружевную белую юбку формы – рыбий хвост и заканчивалась на уровне каблука-шпильки туфель с закрытым носом.

Волосы я решила не трогать, волны, приобретенные, благодаря заклинанию, были такими же невесомыми, как и вид самого платья, так что очень сочетались. Дело оставалось за малым – украшения: вдев в уши сережки капельки с цепочками-висюльками и родовое кольцо, я посчитала, что этого достаточно. Никогда не любила большого количества побрякушек на теле.

Времени до ужина у меня было еще предостаточно, поэтому аккуратно усевшись в мягкое кресло, по форме чем-то напоминающее кекс, с впадинкой посередине, принялась читать учебник по «Зельеварению».

Так я и просидела за книгой до самого ужина, пока Саяна – одна из близняшек-горничных, не постучала ко мне в покои и не оповестила, что через двадцать минут прибудет гость.

Через десять минут, я не торопясь спустилась в холл, где уже собрались все члены семьи, такие же нарядные, как и я сама.

На Цесси как всегда было много украшений, но не было родового кольца, так как оно преподносилось главой рода на двадцатый день рождения.

Спустя пару минут домоправительница известила о прибытии экипажа гостя. Им был еще достаточно молодой демон – Шеран Унор: статный мужчина, которому было около двадцати семи лет, невысокий и коренастый, отчего рубашка на его теле всегда была натянута чуть больше положенного, но этого уверенного в себе демона этот нюанс точно не волновал.

Взглянув на заалевшую Цессилу, я только ухмыльнулась.

Мистер Унор давно не скрывает своего к ней отношения, так же, как намерения на ней жениться. Но для того чтобы объявить о помолвке, нужно дождаться двадцатилетия Цесси.

У кицунэ есть свои законы. Один из них гласит: что с кицунэ, не достигшей двадцати лет, не может быть проведен обряд помолвки. Исключением может быть только тот случай, если духи подтвердят, что девушка является полностью совместимой со своим женихом. В простонародье это называется «истинная пара». Но это очень редкий случай, за последние пятьдесят лет под это описание попали лишь Талин и Адора, которым разрешили объявить о помолвке еще в семнадцатилетнем возрасте.

После случая с Адорой, наш род и семья Доранов начали относиться к понятию «полной совместимости» с долей скепсиса и иронии.

Выходить замуж у нас, в отличие от людей, разрешалось не в восемнадцать лет, а только в двадцать один. Старейшины объясняли это так: чем старше будут будущие супруги, тем меньше шанс, что через пару лет они проведут обряд «расцепки». У людей это называлось «разводом». Наша раса и раса демонов разводов не одобряли. И если демонам в таком случае было достаточно провести обряд, лишающий магических браслетов и соответственно брачных обязательств. То у нас все было сложнее. Брачный рисунок был так же, как и демонские браслеты магическим, но в отличие от второго, он не выводился магией. Только раскаленным железом. Представили себе «райское наслаждение», которое испытывают разводящиеся? Вот и я представлять не горю желанием. Но иного выхода нет. Старейшины говорят, что так духи наказывают кицунэ за непостоянство. Жуткое, скажу я вам, наказание. Кровавое месиво, остающееся на руках нерадивых супружников, через месяца два превращается в жуткие шрамы, и только когда они затянутся (а регенерация у нас далеко не демонская), можно проводить повторный обряд, но уже с другой парой. Молясь, чтобы духи приняли такой союз.

Сам обряд бракосочетания не был похож на человеческие свадьбы. Проводился он в храме, среди будущих мужа и жены, и их родителей. После обмена клятвами и смешения крови, на руках – от самого плеча и по фаланг безымянного пальца левой руки проявлялся брачный рисунок. На плече всегда выводился герб семьи, в которой теперь будут состоять молодожены, сама рука и кисть имели индивидуальный рисунок пары, а палец оплетала серебряная вязь с руной на лицевой стороне. У всех эта руна была разная: у огненных – сгусток пламени, у воздушников – круглая сфера с вихрем, заточенным внутри, у черно-бурых кицунэ – кристалл, а у водников – ракушка.

Лисы не связывают свои судьбы с некромантами и боевиками, но согласно летописям – у первых руна была бы в виде креста, а у вторых – в виде пересеченных сабель. Но это только записи, наделе, не существовало еще ни одной семьи, где кицунэ был бы женат на представителях этих магических сил. У лекарей же руной был лист клевера. Это было достоверной информацией, так как такие браки не были редкостью.

Что-то я совсем задумалась.

Бабушка, как глава рода, вышла встречать гостя на крыльцо дома. Мы же обменялись приветствиями уже в холле и, не сговариваясь, прошли в столовую, где уже все было накрыто.

Рассевшись все по своим местам, мы начали трапезу.

Пока большая часть семьи расправлялась с ужином, бабушка вела непринужденные переговоры с мистером Уроном. Судя по их довольным лицам, сделка будет удачная для обеих сторон.

Когда ужин был закончен и, мы все распрощались с гостем, а Цесси наконец-то с облегчением выдохнула, я решила прогуляться до библиотечного хранилища и поискать еще какой-нибудь материал по «Зельеварению».

Но уже сидя за столом в библиотеке, подумала, что стоит уделить внимание книге, которую я прихватила с собой.

Сегодня мне никаких ужасов и экспериментов не попалось, зато нашлись интересные, на мой взгляд, сведения об особенностях ногицунэ как граждан.

Первым их отличием было самое родовое имя, – оно имело две части, скрепленные приставкой. Тут мне сразу вспомнился Велирин. Его родовое имя звучало так – Велирин Ди Марш, где: Ди – приставка, а Марш – родовое имя. А это значило, что в его роду подавляющее большинство не только демоны, но и черные лисы. Только вот после истребления последних всех, у кого родовое имя состояло из двух частей, заставили избавиться от той, что досталась от ногицунэ. В случае Велирина это было первое родовое имя, отсюда такое странное звучание, как будто чего-то не хватает.

Так же о ногицунэ было известно то, что селиться они предпочитали в отдалении от крупных городов, выбирая в основном долины и мелкие поселения.

Когда я поняла, что меня клонит в сон, поспешила вернуться в свою комнату, дабы его не перебить. Где сразу же выпала в мир сновидений.

* * *

Талин Слинстоун

Мне не спалось. Решив, что свежий воздух поможет развеяться и отвлечься от дум, вышел из комнаты и направился в сад.

Погуляв, таким образом десять минут и надышавшись разнообразных ароматов цветов, я понял, – ошибся. Голова начала болеть с еще большей силой, но уже не от выпитого вина, с которым я явно переборщил и не от мыслей, а от убийственных запахов, обитавших в саду.

Вернувшись в холл, набрал на приемнике сообщение Чейзу. Если друг не спит, то обязательно ответит. Ответ не заставил себя ждать. Друг «обрадовал меня новостью», что завтра в семь утра мне необходимо уже быть в столице, а все из-за того, что сегодня на берегу реки Сайден, на которой стоит вторая столица, прогремел взрыв – с землей сравнялся исследовательский центр.

После разговора с Чейзом, понял, – вина было мало. С такой мыслью я и побрел на кухню.

В обители миссис Анджи я бывал редко, поэтому поиск непочатой бутылки вина занял уйму времени.

Поднимаясь в свою комнату с находкой, услышал какие-то крики. Кажется, они доносились из ближайшей комнаты. А таковых было две: Далии и Юлианы.

Заглянув к Юли и отметив, что кузина крепко спит, рванул в комнату сестренки.

Она металась по кровати, отчего простынь была содрана и скомкана, а одеяло покоилось на полу. Далия то кряхтела, то кричала так, что у меня останавливалось сердце. Да ее как будто резали во сне!

Подбежав к сестре, я начал ее тормошить. Безрезультатно. Пощечины тоже ни к чему не привели и лишь вода, принесенная мной из ванной в ладони и вылитая ей на лицо, смогла самую малость изменить ситуацию: теперь она еще и ругалась. Кажется, я делаю только хуже. Метнувшись к двери, я понесся сломя голову к покоям главы рода, уж она должна что-то сделать.

Мне повезло, бабушка была истинным лидером, всегда находящимся начеку. Поэтому, как только я подбежал к их с дедом кровати и позвал ее по имени, она сразу же вскочила и начала спрашивать, в чем дело.

Уже через минуту мы вместе стояли у постели Далии. Я хмурился, ба лишь потирала виски, видимо, от резкого пробуждения у нее ломило голову.

Но даже с головной болью она быстро сориентировалась, и, нависнув над Далией, начала зачитывать какое-то незнакомое для меня заклинание. Оно было емким и, по всей видимости, сложным.

Бабушка закончила только спустя минуту, после чего, сестре сразу же полегчало. Черты лица разгладились и перестали олицетворять те мучения, которые она переживала во сне, теперь они выражали скорее умиротворение и покой. Вот только сон ли это был?

Убедившись, что с сестрой все нормально, я вернулся в свою комнату, но покой не хотел заходить ко мне в гости. До утра я так и не заснул.

Так и не поспав ни минуты, я хмурый, не выспавшийся и злой отправился обратно в Бирмигэн. Благо, за мной направили летучий экипаж, и я добрался до столицы меньше, чем за час. Но, все же опоздал к построению. Шален, знавший, что я нахожусь вне города, на мои извинения за опоздание лишь махнул рукой и сказал, что он виноват сам, нужно было экипаж отправлять на час раньше.

Построение выдалось крайне неинформативным, но и этого хватило, чтобы понять, – перед нами стоит важная задача.

Отправились мы в Сайден стационарным порталом, расположенным тут же – в Магическом Патруле. Он связывал наше управление с управлением Сайдена, которое было пусть и меньше, но не хуже или слабее столичного.

Выйдя из портала, наша шестерка направилась в кабинет комиссара сайденовского Патруля – ведьмака Клауса Дегона, с ним лучше шутки не шутить. Это не Шален, который посмотрит на тебя, как на идиота и промолчит, этот вкатает патруль вне очереди и плевать ему будет, что ты тоже живое существо, которому нужен отдых. Поэтому лишних слов в его присутствии не произнес никто, все упорно рассматривали обстановку кабинета, который, к слову, выглядел более живым и ярким, по сравнению с кабинетом того же Шалена. Только маски не были озабочены нашей проблемой. Им всегда было все равно. Интересно, кто с нами сейчас?

Получив разрешение на осмотр территории и двух раздолбаев-провожатых, мы двинулись к реке, которая пролегала по другую сторону от МП. Экипажи нам, конечно, любезно предоставили, но трясло в них нещадно.

Чейз, понимающе на меня посмотревший, кажется, наконец-то понял, почему я так не люблю наземный транспорт.

Когда мы все же добрались до исследовательского центра, вернее, до того, что от него осталось, нервов уже не хватало ни на что. Но нужно было взять себя в руки.

Выйдя из экипажей на подгибающихся ногах и с диким головокружением, побрели к берегу. Запах тут стоял отвратный. Не химик, – не скажу, но несло точно какой-то химической дрянью и, похоже, не одной.

– Знаете, что от вас требуется? – Услышал сухой, дребезжащий голос одного из масок. Кажется, это был мужчина лет сорока – сорока пяти, не думаю, что больше. Магию, конечно же, не определить, он ее скрывает.

Мы около получаса ходили по пепелищу, присматриваясь то к одной подозрительной обгоревшей склянке, банке или еще чему-либо, то к другой. Казалось, – зря теряем время. Пока Кайрен не подал голос:

– Нашел!

Что он там нашел, мы не поняли, потому, дружно переглянувшись, зашагали в сторону Аргадэша.

– Что тут? – Подал голос Чейз.

– Вот, смотрите. – И Кайрен подставил нам какой-то горелый предмет. Уже, конечно, было невозможно определить, чем это было раньше, нам, по крайней мере, уж точно. Но, этого и не требовалось. Самое главное было не в самом предмете, а в том, сколько на нем остаточной магии!

– Я же правильно понимаю, что на территории центра магичить запрещено? И тут не может быть, по определению, такого остатка магии, да еще и на одном предмете? – задумчиво произнес Чадлик.

– Правильно понимаете, – не менее задумчиво произнес один из масок. Теперь было понятно, что они оба мужчины. А то в этих балахонах не разберешь.

– Выходит, все же – диверсия? – Подхватил мысль я.

– Однозначно, – добавил Аргадэш. – Думаю, нам пора возвращаться, тут и так все ясно. А разбор руин не входит в наши полномочия.

Мы лишь согласно кивнули.

Да, не зря Валдис хочет видеть подле себя только старшего из племянников. Сообразительностью мы сильно уступаем Кайрену. Сам же Валдис наследников не хочет, говорит, что троих детей сестры вполне государству хватит. И его можно было понять. Ведьмаки часто влюбляются лишь раз в жизни. И у него такой «раз» произошел, только вот наша мама взаимностью ему не ответила даже после смерти папы. А у человеческих ведьм и ведьмаков есть странная особенность: если они женятся и рожают детей не от любимых, то и дети дара не получают. Рождаются обычными людьми, без грамма магии. А зачем такие наследники Анозии? Правильно, незачем. Что примечательно: на чистокровных ведьм это не распространяется, хотя, поговаривают, что они тоже зачастую бывают однолюбами.

Вон, в Корадисе – городке, чуть меньше Сайдена, пролегающем севернее второй столицы (так нередко называли сам Сайден) самая крупная Ведическая школа нашего государства и туда с каждым годом поступает все меньше адептов. Что наводит на определенные мысли.

Глава 2.

В мире нет ничего разрушительнее,

невыносимее, как бездействие и ожидание.

Александр Иванович Герцен.

Далия Слинстоун

С начала каникул прошло уже пять дней из положенных десяти, и этот момент меня несказанно радовал. Домочадцы все каникулы вели себя как-то подозрительно. Талин же и вовсе погряз в работе и не навещал меня даже по выходным. Поэтому, приближение учебного семестра было тем лучиком солнца, за который я хваталась из последних сил, дабы не свихнуться.

На восьмой день Адолинда покинула поместье из-за каких-то рабочих моментов и прихватила с собой Цесси и Юлиану, которые давно не были в столице и уже чуть ли не одичали от постоянного нахождения в отдалении от цивилизации.

В доме же кроме меня и помощников остались только матушка и дедушка, который, судя по разговорам, тоже в ближайшие дни планировал покинуть родовое гнездо.

В предпоследний день каникул, когда я, напевая въедливую песенку, кружилась по комнате, собирая в сумку вещи, которые планировала носить в институте, ко мне постучалась горничная.

– Далия, тебя матушка просит подняться к ней в кабинет. – Саяна тянула каждое слово, с какой-то затаенной тревогой. Меня это сразу же насторожило. Обычно веселая и вертлявая горничная и беспокоится?

– Что-то случилось? – Я вмиг стала серьезной, от былого хорошего настроения не осталось и следа.

Природа, как будто почувствовав изменение моего настроя, начала на глазах портиться. Минуту назад светило яркое солнце, а через пару мгновений небо заволокло чернильными тучами, и дождь полил как из ведра. Я непроизвольно поежилась. В комнате, будто резко закончился теплый воздух, сменившись колючим горным ветром.

– Миссис Эстела хотела с тобой поговорить лично, мне запрещено что-либо говорить. Извини. – Голос у Саяны был подавленным, из-за чего я не стала продолжать расспросы, а рванула на третий этаж.

Только остановившись напротив дубовой мощеной двери кабинета бабушки, я немного помялась, но быстро набралась решимости и зашла.

Кабинет встретил меня полумраком и нагретым от жаркого дня воздухом, не колеблясь, я подошла к окну и раскрыла его настежь, впуская свежесть, принесенную кратковременным ливнем. В комнате сразу стало легче дышать.

– Дочь, ты что так долго? – Тон у мамы был слегка нервозный, но причина была не во мне. Она такая вернулась из Сайдена.

– Уже иду, матушка.

Зайдя в смежную кабинету комнату, резко зажмурилась, после чего слегка приоткрыла глаза, давая им привыкнуть к яркому свету магической лампы. Мама всегда предпочитала такое освещение, утверждая, что оно позволяет ей работать дольше. Так как такая яркость отлично подходит для глаз кицунэ. Но либо я не кицунэ, либо мама единственный экземпляр, кому комфортно при таком освещении.

Дав глазам привыкнуть и открыв их полностью, сразу приметила неестественную бледность лица родительницы. Она и так никогда не была смуглолицей, но сейчас цвет ее кожи был особенно нездоровым. Глаза слегка приоткрыты, как будто веки резко потяжелели, а под глазами чернота.

– Тебе нездоровится? – Меня сильно озадачило состояние матушки. Кицунэ редко болеют, но здесь ошибки быть не могло. Хворь налицо.

– Да… видимо, в Сайдене поймала какую-то заразу. Я потому тебя и позвала. Хочу, чтобы ты задержалась в поместье. Ты ведь не откажешь мне в этой маленькой услуге? – Голос у нее был ломанным и слегка хрипел.

– Конечно, как я могу оставить тебя здесь одну в таком виде! Но, нужно связаться с деканом. Предупредить, что задержусь.

– По этому поводу не переживай. Я давно уже оповестила Селли. Он разрешил тебе остаться на три дня.

– Может тебе чего-нибудь принести с кухни? Миссис Анджи делает изумительные лечебные настойки. Ты же знаешь. – Новость о том, что я задержусь в поместье, меня не порадовала. Но иначе никак. Я не оставлю маму одну. Совесть не позволит.

– Нет, милая. Мне пока не настолько плохо. – Мама скривилась, как от зубной боли.

Да, я как-то забыла, что она не переносит горечи трав в настойках. В чай и тот кладет по четыре ложки сахара. Распрощавшись с родительницей и пообещав, что зайду позже, поспешила из кабинета.

На пороги оглянувшись, посмотрела на маму, которая задумчиво, немигающим взглядом смотрела в окно. На ее лбу появились бороздки из морщин. Что же тебя так беспокоит, мама?

На следующий день я проснулась от мощного раската грома. Пробуждение было поистине в армейском стиле: подали сигнал, подскочил с кровати и начал быстро натягивать вещи. Стоп.

Какую бездну я творю? Призвав на ладонь часы, чуть ли не завыла от негодования. Пять часов утра, а сна, после такой побудки ни в одном глазу.

Делать нечего, нужно себя чем-то занять. Все равно ведь не засну.

Подойдя к окну, резким движением задернула шторы. Вот если бы вчера не забыла их зашторить, сейчас возможно спала б ангельским сном. Взяв в руки книгу с незамысловатым названием «Виды ритуалов. Их классификации и назначение», улеглась на кровать, предварительно подложив под голову две подушки, и принялась читать.

Не знаю, чем меня так привлекла данная книга, но заглянув вчера в малую библиотеку и обнаружив ее на столе, не смогла устоять. Хотя, такого предмета в моей программе не будет не в этом году, не в ближайшие три. Нет у меня предрасположенности ни к проклятьям, ни к проведению ритуалов. По крайней мере, так считает Зиор, а я ни его, ни хранителя ИСМ переубеждать не собираюсь.

Не знаю, сколько времени провела за чтением, но резкий стук в окно сразу привлек мое внимание и я, на автомате спрыгнув с нагретого места, пошла к окну.

Там меня ждал вестник с письмом в клюве. Присмотревшись, обнаружила родовой вензель Доранов. А птица на меня так укоризненно глянула, что мне стало стыдно. И правда, она там мокнет, а я стою как истукан.

Открыв окно и впустив вымокшего вестника, протянула руку к стеллажу с книгами. Так, где-то тут у меня была заначка птичьего корма на такой случай.

Завидев сытный завтрак, птица разом меня простила и уже смотрела влюбленными глазами, гляди, так и сердечки пускать начнет.

Накормив страдалицу, высыпав ей чуть больше положенного, жалко мне ее стало, мокла как-никак часа три, я разорвала конверт и принялась читать.

С каждой строчкой мое настроение стремительно набирало обороты и на последней я уже чуть ли не верещала от счастья. Чейз, узнав о самочувствии мамы и о том, что я задержусь в поместье, решил нас навестить. А судя по тексту, он прибудет не с пустыми руками. Заинтриговал.

Убедившись, что время уже позволяет мне посетить матушку, пошла в сторону ее покоев. Сегодня ей было хуже. Поднялась температура, и она уже не решилась встать с постели, чтобы разобрать оставшуюся документацию. Я же весь день провела рядом с ней, отходя только по нужде. Мы плохо переносили простуду, а повышенную температуру подавно.

К ночи мама еле как заставила меня пойти спать, я до последнего упиралась, но, в напористости масок равных не было, и я сдалась.

Не знаю, как я добралась до своих покоев, да и как переодевалась, не помню. Видимо, мой организм настолько устал за весь день, что даже сновидения не решились меня побеспокоить. Я как будто выпала в небытие на всю ночь.

Следующее утро было самым ярким моментом в моей жизни. Пробудил меня не раскат грома и даже не метеорит (не знаю, что это за явление, но, поговаривают, что в других мирах он не редкость), а нежный поцелуй.

Нехотя приоткрыв глаза, обнаружила Чейза, нависающего надо мной с таким голодным видом, что меня скрутило от смущения, и сон упорхнул, даже не помахав на прощание ручкой.

– Просыпайся, засоня. Дело к обеду идет. – Голос у кицунэ был мягким, как будто ластящимся, а в глазах плясали смешинки.

«Так значит, да!».

Выгнувшись, от чего покрывало сползло в ноги, вальяжно потянулась, и застонала от удовольствия.

Надо было видеть лицо этого наглеца в этот момент. Уж чего-чего, а смеха в его глазах уже не было ни на грамм.

Довольная своей выходкой, а вернее – реакцией некоторых на нее, подскочила с постели и мягко ступая, зашагала к туалетному столику. И только посмотрев на свое отражение, заверещала, как будто на мне как минимум мерлинский червь сидел и нагло посасывал из меня кровь через трубочку, невинно на меня взирая.

Выглядела я, конечно, сногсшибательно, но не в том смысле, в котором ожидала. Не знаю, как я так спала, но волосы абсолютно не запутались и на знаменитую ведьму – бабу-ягу, про которую мне рассказала в детстве мама, наслушавшись Зивали, я похожа не была. Но как я умудрилась забыть переодеться в сорочку!

Не знаю, сколько минут я так стояла, пялясь на сиреневые кружавчики белья – это все, что на мне сейчас можно было улицезреть, но хриплый голос Чейза, быстро вывел меня из ступора:

– Боюсь, что, если ты сейчас не оденешься, мы уже отсюда не выйдем. – М-да, слова давались ему с явным трудом, голос был хриплый и ломанный, а вид неестественно напряженный, как будто его что-то беспокоило.

«Ах, ну да, вид твой, здорового мужика ну никак беспокоить не может, балда!», – приговаривал мне внутренний голос. И я, наконец-то осознав всю степень попадалова, ломанулась в сторону ванной. Но и это не помешало мне ехидненько так чмокнуть Чейза в щеку, после чего он попытался изловить меня за талию, но я ловиться упорно не хотелась и упорхнула в ванную комнату.