Текст книги "Блистательный обольститель"
Автор книги: Кристин Монсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Утром, прихрамывая из-за мозоли, Дерек обошел деревню. Ни у кого из местных жителей не было лошадей, а принц в Аллахабад не собирался. Неожиданно Дерек вспомнил о муле.
В Аллахабад Дерек въезжал верхом на муле вместе с сидящим сзади Нильсеном, считавшим, что большего оскорбления в его жизни не было. Обремененный багажом, уставший мул сел на дороге к дому комиссара и дальше идти не желал. Комиссар пропустил спектакль, но его секретарь и слуги сбежались посмотреть на представление: Нильсен тянул мула за хвост, а животное издавало дикие вопли. Наконец, получив удар по выпуклому брюху, мул проворно поднялся. Перепуганный Нильсен, приплясывая, понесся к веранде.
– Остановите его, мистер Клавель! – кричал он.
Мул гонял Нильсена по всему двору. Прислуга, визжа, шарахалась от них. Дерек с трудом заарканил разъяренное животное длинной бельевой веревкой, принесенной мальчиком с кухни. Мир был восстановлен.
Когда Дерек встретился с комиссаром, то был вознагражден за все треволнения тем, что комиссар на его вопрос ответил:
– Ну да, мисс Девон и профессор Сандервиль ужинали у меня, как раз на прошлой неделе. Они отбыли в Канпур, по-моему, во вторник.
Итак, он был близко, очень близко от Анне-Лиз. Но если Анне-Лиз и профессор вернулись в Канпур, то, значит, поездка профессора подходит к концу. Когда Анне-Лиз останется в Индии одна, ее найти будет гораздо труднее. Он готов был бежать в Канпур, лишь бы увидеть Анне-Лиз!
Обезьянье лицо Конрана сияло, когда он представлял свою невесту сослуживцам по полку в церкви Святого Кристофа в воскресенье. Анне-Лиз хотела, чтобы свадьба состоялась не позже девятого мая, поскольку профессор хотел успеть отвести ее к алтарю до своего возвращения в Англию.
– Она слишком молода и хороша для тебя, старый военный негодяй, – говорил приятель сержанту после того, как был представлен Анне-Лиз.
– Не жалеешь ли ты, что не увидел ее первым? – продолжил Конран, сдержав дыхание. – Скажи мне еще раз, что я счастливчик из счастливчиков. Она неотразимая маленькая красавица. Разве не так?
В то время как военные прогуливались мимо них с видом скучающих штатских, Анне-Лиз судорожно думала, как объяснить Конрану все, что она пережила. Анне-Лиз была уверена, что она достаточно хороша для Конрана. Он был большим и высоким, как Дерек, но сердце его по-детски наивным. Но она уже успела понять, что Конран может быть беспощадным, как Дерек, когда встречается со злом. Как ему сказать, что она не сберегла для него свою девственность? Анне-Лиз не собиралась оправдываться за любовь к Дереку, так как сердце подсказывало ей, что она не сделала ничего плохого. Но как она объяснит все это консервативному Конрану? Единственно, в чем она виновата перед Конраном, так это в том, что она все еще думает о Дереке. Хотя, возможно, она судила себя слишком строго. Изгнать Дерека спустя три четверти года из своих мыслей было невозможно. Ужасная рана их разлуки была еще слишком свежей, чтобы зарубцеваться.
Обаятельно улыбающейся друзьям Конрана, Анне-Лиз все время казалось, что среди этих военных вдруг покажется Дерек, высокий, такой элегантный в своем мундире… Однако Дереку не суждено больше носить эту форму, никогда не вернется он в Индию. В Индию, где лица дам в поднимающейся с утра жаре становятся розовыми даже под зонтиками, а мужчины потеют в своих высоких воротниках. Дерек жил в другом мире, далеком, как луна, от этого монастырского общества, которое движется с донкихотским высокомерием сквозь экзотическую Индию. Индия была неизменной и всегда меняющейся. Здесь Анне-Лиз встретила и Дерека, и Конрана. И эти двое мужчин были чем-то очень похожи. Их требовательность к себе была такой же, как и к другим. Оба они консервативны, надменны, надеялись исключительно на себя, оба любили Индию со всей ее бесконечной таинственностью.
«И все же эти мужчины совсем разные», – думала Анне-Лиз, идя с Конраном под руку и раскланиваясь с его однополчанами. Характер Конрана был не такой властный, как у Дерека, но, когда что-то случалось, он мог стать даже опасным. Конран не получил такого образования, как Дерек, но то, что он упустил в учении, он постигал с помощью воли, отточенной недостатками его воспитания. Парень с фермы из Канти-Майо в Ирландии, крестьянский сын, Конран обладал каким-то шестым чувством к людям и животным, что делало его крайне восприимчивым к их настроению и способностям.
Едва отъехав в нанятом им экипаже на расстояние, с которого их никто не мог слышать, он спросил ее без обиняков:
– А теперь скажи, что тебя беспокоит, драгоценная моя девочка? Ты выглядишь, как мировой судья, видящий карманника, ловко скрывающегося от правосудия.
Когда она не ответила, он посмотрел на нее с тенью беспокойства:
– Ты не думаешь ни о чем кроме нашей свадьбы, ведь так?
Она сжала его руку.
– Нет, Конран. Если я о чем-то и думаю, то лишь о том, чтобы ты не разочаровался во мне, как в жене.
– Что касается моего разочарования, боюсь, такой возможности мне не представится. – Он ухмыльнулся. – Ты знаешь, я буду счастлив, если даже ты ничего не умеешь готовить, кроме вареных яиц!
– Но я очень хочу быть подходящей женой тебе, Конран… во всех отношениях, – сказала она мягко. Низкое солнце, заглядывая ей под шляпу, золотыми бликами покрывало ее серьезное лицо. Анне-Лиз замолчала. Она была уверена, что должна все ему рассказать, но не знала, как это лучше сделать. Наконец она набралась мужества. Если Конран разорвет их помолвку, ей не в чем будем обвинить его, но у Конрана есть право точно знать, с кем он связывает свою судьбу.
– Конран, – сказала она прямо, – когда я говорила тебе, что любила другого мужчину, я имела в виду, что любила его целиком: и душою, и телом. И я не сожалею об этом. Я пойму, если ты теперь прекратишь приготовления к свадьбе.
Лицо Конрана вытянулось.
– Этого не может быть. Ты слишком молода…
– Безгрешна, потому что дочь миссионера? Уверяю тебя, я не безгрешна, я из плоти и крови, как и все создания на Божьей земле. Я отдалась добровольно, Конран. Я знала, что делаю…
– Я убью его, – взорвался он, дернув лошадей так, что они заплясали. – Мерзавец должен быть выпорот!
– Тебе понадобится для этого длинный кнут, чтобы достать до Англии, – сказала она сухо. Хотела добавить, что теперь все это в прошлом, но промолчала. Конран выглядел слишком разъяренным, чтобы обсуждать с ним что-нибудь.
Между тем море индийской жизни текло и переливалось всеми цветами радуги вокруг их экипажа, Конран же сидел неподвижно, его большое тело как-то сгорбилось: чопорному ирландскому разуму Конрана все это было недоступно. Он все думал и думал. Тем временем их повозка перегородила весь узкий проезд, ведущий к канпурскому рынку. Возница встречной повозки начал кричать и ругаться. Конран выругался в ответ, его лицо покраснело, а выбритый подбородок резко выступил вперед, когда он нетерпеливо хлестнул лошадей.
– Проезжай тогда здесь, – закричал он, пропуская повозку сквозь крохотное пространство, – и будь ты проклят, индийская собака!
В следующие двадцать минут, пока они не подъехали к дверям дома профессора Сандервиля, он не сказал ни слова. И, почти грубо спустив Анне-Лиз с повозки, проводил до дверей бунгало. В дверях она повернулась и спокойно посмотрела на него, в ее глазах был невысказанный вопрос.
– Я должен обдумать это, – сказал он резко, затем повернулся и зашагал назад, к экипажу. Через минуту он уехал, оставив только облако пыли.
Двумя днями позже Дерек достиг Канпура и направился прямо в резиденцию комиссара. Здесь он узнал, что профессор Сандервиль и мисс Девон находятся в военном городке у закадычного друга Сандервиля – Генри Бишопа. Сердце Дерека бешено колотилось, когда он вскочил на лошадь и помчался к дому Бишопа. Вышедший навстречу Дереку слуга сообщил, что мистер Бишоп и профессор Сандервиль на раскопках неподалеку от Канпура.
– Мисс Дэвон? Она в библиотеке.
Слуга уже направился, чтобы доложить о нем, но Дерек остановил его.
– Мы с мисс Девон старые друзья. Я хотел бы сделать ей сюрприз.
Двадцать рупий заставили тут же согласившегося слугу отправиться по своим делам наверх. Дерек вошел в библиотеку и тихо прикрыл дверь за собой. Он не хотел, чтобы кто-нибудь вошел: ведь он так долго ждал этого момента!
Анне-Лиз сидела у окна и вышивала. Ее стройная фигурка, склоненная над работой, четко вырисовывалась в затемненной комнате, где удобные кожаные кресла и кушетка напоминали больших сонных, ленивых собак. Дерек мог видеть тонкий изгиб ее левой щеки и подбородок. Под пушистыми прядями волос ее кожа казалась нежным кремовым бархатом. Длинная складка муслина цвета морской волны облегала ее нежное тело. Один лишь взгляд на нее вызвал в Дереке чувство несказанного восторга. Это чудо принадлежало ему, этот очаровательный, нежный побег дан ему, чтобы он мог ласкать и защищать его до конца дней. Никто больше не причинит ей боли и не оскорбит снова.
Он шагнул вперед. Его шаги по ковру были едва уловимы, но Анне-Лиз услышала. Она как будто почувствовала его присутствие и быстро обернулась. Лицо Анне-Лиз побледнело, она издала слабый крик, ее рука упала на вышивку и поцарапалась об иголку. Работа соскользнула с колен и осталась лежать на полу, у ее ног. Схватившись за спинку кресла, Анне-Лиз пристально смотрела на него, ее изумление перешло в ужас.
– Дерек, – только и смогла произнести она, – что ты здесь делаешь?
– Я пришел за тобой. – Он кинулся к ней, обнял за талию, поднял и поцеловал… И если ее первая реакция была не такой, как он ожидал, то этот поцелуй сказал ему все: что ничего не изменилось и она по-прежнему любит его. Он еще крепче сжал ее в объятиях. А ее поцелуй был огонь, огонь, который проснулся, как только он, ее единственный мужчина, прикоснулся к ней. Анне-Лиз прильнула к нему, ее шея выгнулась, а маленькая головка с копной волос покоилась на его руках.
– Анне-Лиз, Анне-Лиз, – шептал он, – я боялся, что никогда не найду тебя. Я объездил пол-Индии. Этот твой профессор Сандервиль такой же неуловимый, как слепой носорог.
– Ты хочешь сказать, что следовал за нами по всей Индии? – спросила она в смятении.
– Я преследую вас от Дели. Я скучал по тебе все эти долгие месяцы. Теперь, когда я нашел тебя, мы поженимся в конце месяца, как только будут прочитаны запреты, – сообщил он ей. – А потом я увезу тебя в Австралию, где охотятся на кенгуру, а не борются с восставшими фанатиками.
– Но Дерек…
Не дав ей времени для возражений, он поцеловал ее так крепко, что у нее закружилась голова. Комната завертелась, пульс застучал, как литавры. Когда она прижалась к нему, он пробормотал:
– Так-то лучше. Никаких глупостей больше. Никто не помешает нам пожениться.
– Конран помешает, – тихо сказала она и, собравшись с силами, оттолкнула его. – Я не могу выйти за тебя замуж.
Дерек резко отстранился.
– Я хотел бы знать почему.
Анне-Лиз уперлась ладонями в его грудь.
– Потому что я выхожу замуж за другого. Сержанта Конрана О'Рейли. Я помолвлена.
Ошарашенный, он посмотрел ей прямо в глаза, затем перевел взгляд на ее тонкую талию.
– Почему, черт возьми, ты выходишь замуж, если не беременна?
– Потому что хочу этого, – ответила она спокойным тоном. – Мне нравится этот человек.
Он взорвался.
– Помолвлена? Ты помолвлена? Просто потому, что тебе вскружил голову какой-то колониальный щеголь? Кто он? Я сверну ему шею.
Анне-Лиз была готова взорваться.
– Он хотел сделать то же самое, когда узнал… когда я призналась… что была… использована тобой.
– Использована! – Он сделался почти багровым от ярости. – Ты бросаешь слово «использована» после того, как мы так много значили друг для друга?
Ее глаза стали колючими:
– Не слишком ли ты торопишься жениться на мне после занятий любовью с Мариан?
Застигнутый врасплох, он не знал, отступать или идти напролом; он выбрал последнее.
– Если ты говоришь о том легком флирте на балу в Брайервуде…
– Легкий флирт? Ты повел ее в сарай!
Он выглядел ошарашенным, однако сказал спокойно:
– Я мог отвести Марин куда угодно, но это ни о чем не говорит. Я не занимался с ней любовью. – Его тон менялся, становясь презрительным. – Я только пошел с Мариан в сарай, а ты уже оказалась помолвленной!
Ее глаза вспыхнули, их янтарный блеск стал горячим.
– И все, что ты хотел знать обо мне после отъезда из Англии, это не беременна ли я?
– Я здесь, не так ли?
– Слишком поздно. Я помолвлена и собираюсь выйти замуж.
Он сжал зубы.
– Назови хоть одну причину, почему?
– Потому что мы не подходим друг другу, а Конран и я вполне.
– Конран! Опять это проклятое имя! Ты помолвлена с ирландцем!
– Я люблю его, – закончила она, пытаясь поставить все точки над и.
– Черт бы тебя побрал!
– Дело не только в Конране, – сказала она зло. – Я не выйду за тебя замуж потому, что не желаю терпеть унижения всю оставшуюся жизнь. Я слишком безродна для вашей семьи и не могу сравниться с Мариан Лонгстрит!
– Так все дело в Мариан? – спросил он с надеждой в голосе. – Мариан значит для меня все меньше и меньше после того, как я встретил тебя…
– О, да! – закричала Анне-Лиз, ее глаза вспыхнули, – настолько меньше, что ты начал целовать ее при первой же возможности. Ты неверный негодяй! – Она на секунду пожалела об этих словах, но решила, что она права: аристократическая спесь его семьи, особенно снисходительный тон леди Гертруды, глубоко обидели ее.
– Я поцеловал Мариан ради эксперимента, – горячо защищался Дерек. – Я пытался понять, хочу ли я ее. Я делал это без всякого чувства. – Он решил сказать ей всю правду, может, тогда она простит его. – Но что-то ушло из моего чувства, ушла страсть. Я думал только о тебе.
– Ну конечно, ты выглядел очень думающим обо мне, когда обнимал и целовал ее! – Анне-Лиз была непреклонна, – даже если так, все равно это отвратительно, этот твой «эксперимент». Ты испорченный человек! Все должно быть по-твоему, а всем, кого ты оскверняешь, пусть небеса помогают. Как ты мог так низко опуститься?
– Низко? – взорвался он. – Куда же пришла ты с твоей высокой моралью? Еще минуту назад ты жаловалась, что мы, Клавели, слишком высоки для тебя. Ради Бога, будь последовательной, наконец!
Ее губы побелели:
– Не поминай всуе имя Господне! Беда в том, что ты считаешь себя наместником Бога на земле, а все остальные были сотворены, когда Бог бездельничал. Ты невыносим, Дерек Клавель! Я повторяю в последний раз, я люблю другого мужчину!
Тогда Дерек схватил ее на руки, пронес по комнате, бросил на диван и быстро сдернул с нее юбки. Анне-Лиз извивалась под ним отчаянно, пытаясь вырваться. Но он крепко держал ее и уже расстегивал брюки. Дерек упал на нее, как отпущенный якорь в воду.
С яростным визгом она скребла диван, стараясь увернуться и оттолкнуть его, но это было ей не под силу. Он перевернул ее и прежде, чем она успела вздохнуть, вошел в нее с аккуратной точностью.
– Не-е-ет! – кричала она, – я не хочу тебя-я-я! Уйди, уйди… уйди…
Однако последний крик был совсем слабым, чего Дерек не мог не заметить, и что распалило его. Они оба уже забыли о своей ссоре, забыли обо всем, кроме жгучей страсти единения. Постепенно и неизбежно их страсть росла. Прошло уже более полугода, как они были вместе, и оба как будто страстно желали наверстать упущенное. Воспоминания о Мариан и Конране исчезли, руки Дерека обнимали Анне-Лиз, его лицо покоилось на ее щеке, а его тело тяжело входило в ее. Ее руки обвились вокруг его шеи, она с удовольствием вздымалась под его атакой, шепча в возбуждении, как страстно она жаждет его. Все нетерпение, с которым он преследовал ее по Индии, вылилось в сокрушительную страсть. Их любовь была сильной, почти безжалостной, заставившей его без слов отказаться от своего владычества. Анне-Лиз пришла в экстаз прежде, чем наступил дикий прилив исступления Дерека. С криком, перемешанным с тихим стоном удовольствия, Дерек ощутил содрогание, принесшее ему успокоение, которое проходило по всему его телу, как обжигающий дождь.
Несколько минут Дерек лежал молча; его дыхание было тяжелым, в то время как ее грудь быстро вздымалась и опускалась под ним.
– Дерек, – смогла она наконец выговорить, – ты должен позволить мне подняться. Слуги…
– К черту слуг, – ответил он. – Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не поклянешься, что больше никогда не увидишь этого ирландца.
– Я не могу, Дерек. Я обещала ему. – Она крутилась, пытаясь освободиться, но его руки крепко держали ее.
– Ты не можешь любить его, Анне-Лиз, так, как меня! Ты не могла бы так удовлетворить меня, если бы предпочитала другого мужчину.
– Ты самовлюбленный и самонадеянный, – вздохнула она. – Ты же занимался со мной любовью в Англии, когда предпочитал другую женщину. Не путай любовь с похотью.
Он убрал растрепавшиеся волосы с ее лица.
– Я только думал, что хочу Мариан. Она была, как дурная привычка, и я был слишком слеп, чтобы от нее избавиться. Но, когда я обнаружил свою ошибку, ты уже ушла.
– Я не могу обидеть Конрана, как ты обидел меня, Дерек. Кроме того, ты должен отказаться от Клермора, если женишься на мне. Мы окажемся в ссылке, если поедем в Австралию.
– Неужели ты думаешь, что я зашел бы так далеко, если бы это меня волновало? – его голос понизился. – Я хочу тебя… и только тебя. Пришло время, чтобы ты знала, как сильно.
Его губы прижались к ее губам, вбирая ее дыхание, когда они нежно слились. Их взаимный поцелуй был как разлившееся пламя. И все же она отвернула голову в последней попытке уклониться от него, но было слишком поздно, под его прикосновением ее грудь наливалась, а он в это время расстегивал корсет, обнажая кремовую плоть. Ленты из атласа ослабли и повисли, его пальцы дотронулись до розовых бугорков под ее рубашкой.
Она сдержала дыхание.
– Дерек, не надо… мы не должны…
– Не пугай меня, Анне-Лиз, – бормотал он, – мы хотели этого долго, очень долго.
И так было. Очень долго в золотых потоках солнца на полу, в море белоснежных кружев, блиставших под его загорелой мускулистой рукой. Ее белье было разбросано по всему полу. Черные волосы Анне-Лиз упали на его широкие плечи, когда ее обнаженное тело спустилось на атласный диван, на который был брошен его пыльный пиджак. Долго, очень долго Дерек и Анне-Лиз занимались любовью. Его мародерство встречало ее нежную податливость. Он целовал каждый уголок ее изящного тонкого тела, ее рта и закрытых глаз, и ее длинные ресницы трепетали на порозовевших щеках.
– Я дорожу тобой, – шептал Дерек, когда его тело вытянулось вдоль ее тела. Как я мог верить, что ты еще ребенок, когда ты уже расцветаешь, как белая лилия? Ты для меня прекрасна, как Шеба для Соломона. Не убегай больше так далеко, а то я не смогу найти тебя. Оставайся со мной на всю жизнь. Люби меня, Анне-Лиз. Это имя звучит как бубен в моей душе…
Его голова опять склонилась к ней, его ласки охватывали ее от плеч до стройных бедер, когда он целовал ее губы и шею. Ее голова откинулась назад, в то время как она обессиленно предлагала ему свои груди, разрешая ему наслаждаться ею, ее руки обвились вокруг его шеи.
В тот момент, когда их страсть достигла предела, она отдала ему всю себя и однако… души своей Анне-Лиз ему не отдавала. Там был Конран. Она оставляла хоть малую часть для себя, чтобы защитить свое раненое сердце. Он ничего не заметил, ибо ее тело говорило о другом: ее огонь пылал так сильно, даже сильнее, чем он мог представить. Так Анне-Лиз сделала из своего разбитого сердца погребальный костер любви. Языки пламени вознесли их обоих в заоблачный мир слепой страсти, где правило только непреодолимое желание. Успокоение было быстрым и окончательным. Когда острота желания утихла, Дерек почувствовал, что между ними осталось что-то недосказанное. Железная дверь захлопнулась, хотя глаза Анне-Лиз все еще лучились любовью.
– Ты уйдешь к нему? – прошептал он.
– Да, – ответила она просто. – Он любит меня, как доверчивый ребенок. Я уже нанесла урон его чести! Я больше не буду ему лгать и обманывать его.
– Дай этому сукину сыну свободу и объясни, что ты любишь меня. Разве это ложь?
– Моя любовь ничего не меняет, Дерек. Мы не созданы друг для друга. Мы пришли из разных миров. Женитьба на мне будет стоить тебе слишком дорого. И однажды ты обязательно пожалеешь об этом.
Он помолчал.
– Поэтому ты решила, что создана для этого Конрана?
– Если он все еще хочет этого.
– Он был бы дураком, если бы не хотел. – Его голос вновь стал грубым. – Однако это обязательство не исключает занятий любовью со мной?
Она гневно посмотрела на него, ее гордость опять была уязвлена.
– Как ты осмеливаешься спрашивать об этом, когда сам домогался меня, когда я отказала тебе не более часа назад? Мои отношения с Конраном тебя не касаются.
– Ты моя по праву первенства, если быть точным. Кроме того, я могу дать тебе во сто крат больше, чем он. Он просто сержант. Я даже по званию выше этого сукиного сына.
Она зло оттолкнула его.
– Он не сукин сын. Он самый добрый человек на земле, и он бы тебе понравился, если бы ты не был позолоченным снобом.
Он уставился на нее.
– Кто обзывается… Я буду любить того, кого мне хочется любить. И мне не нравится твой браконьерствующий ирландец.
Она схватила юбку и натянула ее.
– Оденьтесь, синьор Казанова. Вы злоупотребляете гостеприимством.
Он начал натягивать брюки.
– Я потратил шесть чертовых месяцев, рыская повсюду, чтобы найти тебя, и вот благодарность, которую я получил! Как я мог желать жениться на полной идиотке?
Она ударила его по щеке.
– Ты считаешь, что идиоты все, кто не согласен с тобой! Ты эгоист, тебя можно использовать только как лишнее колесо в телеге.
Он повернулся к ней.
– Ударь меня еще раз, и ты увидишь, что будет!
Она снова занесла руку для удара, но тут раздался тихий стук в дверь.
– Госпожа… – После этого последовала пауза. – Здесь господин О'Рейли, и он желает говорить с вами.
Краска сошла с лица Анне-Лиз – оно сделалось белым как мел. Дерек, казалось, был в восторге.
– Скажи господину, я буду рада принять его через несколько минут. Джентльмен, находящийся со мной, сейчас уходит.
– Черта с два, – промурлыкал Дерек.
С разъяренным видом она быстро натягивала на себя остальную одежду. Потом начала нетерпеливо притопывать ногой, глядя на Дерека, который тянул время и одевался не торопясь.
– В чем дело? – поддразнивал он ее. – Боишься, что он откажется от тебя?
– Ты невыносим, – сквозь зубы проговорила она. – Я боюсь, что он убьет тебя.
Когда Дерек наконец оделся, она пошла и открыла дверь.
Конран прошагал в комнату, его приветливая улыбка увяла при виде ее растрепавшихся волос и перекошенного галстука Дерека. Он покраснел до корней волос.
– Это джентльмен, о котором я тебе говорила, – стойко обратилась к нему Анне-Лиз. – Я сообщила ему, что он проделал дорогу от Англии до Индии напрасно. Однако он почему-то не хочет уйти приличным образом.
– Это он-то? – прохрипел Конран. Его густые брови нахмурились, что не вязалось с его обычно добродушным лицом. – Я втрое выше, и у меня есть полное право защищать вас, леди. Я должен устроить урок балета?
– Только попробуй, – прошипел Дерек, – и ты действительно начнешь делать пируэты.
Видя явное преимущество Конрана над Дереком, Анне-Лиз поспешно встала между ними.
– Я не позволю никакой драки! Вопрос закрыт. – Она повернула свое разгневанное лицо к Дереку. – Ясно?
– Минуту… но мы не закончили, ты и я. – Он цинично смерил Конрана взглядом. – Она любит меня! Она может вопить, как кошка, но я знаю, что это так, да и ты это знаешь! Если тебя устраивает быть вторым, это твое личное дело, я бы не стал подбирать отбросы!
Анне-Лиз едва успела увернуться, когда кулак Конрана врезался Дереку в челюсть. Дерек пошатнулся, потом, оттолкнув Анне-Лиз, отплатил сержанту точным левым хуком. Конран грохнулся на кушетку, раздался треск, подушки разлетелись во все стороны.
– Прекратите! – закричала Анне-Лиз, хватая за руку Конрана. Но с таким же успехом она могла пытаться остановить запущенную катапульту. В этот момент она оказалась между ними, но они ее оттолкнули.
– Рашид, на помощь! – дико закричала Анне-Лиз.
Увидев Рашида, неохотно появившегося в дверях с веером в руках, она издала сдавленный звук отчаяния и бросилась к мушкету, висевшему на стене. Схватив ружье за ствол, она так отчаянно принялась лупить дерущихся мужчин прикладом, что они даже опешили.
– Стойте, я сказала! – выкрикнула она.
Они, задыхаясь, смотрели на нее. Маленькая Анне-Лиз, миниатюрная, с огромным мушкетом в руках выглядела настолько смешно, что мужчины непроизвольно расхохотались.
– Я застрелю первого же, кто опять кинется в драку, – предупредила она, – а теперь убирайтесь! Оба!
Оглядевшись, мужчины увидели, что вокруг царит невообразимый беспорядок: библиотека имела такой вид, будто по ней пронеслось стадо диких слонов.
Конран посмотрел на Дерека, потом на Анне-Лиз с твердой решимостью.
– Я пришел сказать, что мое предложение остается в силе. У меня нет возражений против женитьбы на тебе, если ты не отказываешься.
– Более галантного предложения ни одна девушка никогда не получала, – заметил Дерек саркастически.
– Судя по тому состоянию, в котором вы оба были, когда я вошел, мне интересно, делал ли я вообще какое-либо предложение? – сказал Конран мрачно.
– А это и не нужно, – гневно произнесла Анне-Лиз. – Никому из вас не нужно делать мне предложение. Я вообще не уверена, что хочу этого. Вы оба просто дурно воспитанные грубияны! Как я объясню все происшедшее мистеру Бишопу? Вся мебель переломана! – Анне-Лиз чуть не плакала.
Конран обиженно смотрел на нее.
– Мебель – это все, что тебя волнует? – Он замолчал и воинственно насупился. Анне-Лиз вскинула мушкет. – Послушай, девочка, я хочу предупредить… – Он колебался, поскольку дуло мушкета было направлено прямо на него. – Хорошо, я ухожу, но одному дьяволу известно, вернусь ли я снова.
– К черту твое предложение, Конран О'Рейли! – выпалила Анне-Лиз. – Можешь отправляться куда угодно, хоть в графство Майо, меня это уже не волнует.
– Вот это правильно! – поддержал ее Дерек весело.
– Что же касается тебя, Дерек, – она повернулась к нему, – это ты во всем виноват. Если бы ты не ворвался сюда, как пират, здесь не было бы драки. А теперь, я думаю, что тебе тоже нужно уйти.
Один взгляд на пылающие глаза и дрожащие губы Анне-Лиз сказал обоим мужчинам, что они в самом деле больше здесь не нужны. Они покорно вышли. Оставшись одна, Анне-Лиз опустилась на диван и горько расплакалась.
Хотя Конран не появлялся у Анне-Лиз целую неделю, он не собирался оставлять поле боя за Дереком. Выяснив у комиссара, что Дерек был не только потомственным бароном, но еще и полковником, Конран несколько сник. Даже если бы Дерек не был бароном, а только полковником, для Конрана, привыкшего уважать и выполнять приказы, одно это казалось большим препятствием. Однако, поразмыслив, он нашел немало аргументов в свою пользу, которые укрепили его стремление драться за Анне-Лиз до конца. Дерек также был готов к сражению.
Что касается самой Анне-Лиз, еще не пришедшей в себя после скандала в библиотеке мистера Бишопа, то она была в отчаянии. Правда, профессор Сандервиль, как всегда все понимающий, сочинил для хозяина на ходу более или менее подходящее объяснение происшедшему и спас ее репутацию.
Анне-Лиз представить себе не могла, что Дерек и Конран решили посещать все общественные места, где она бывала. Тот факт, что она не разговаривала ни с одним из них, не поколебал их решимости.
Вскоре Дерек смог увидеть Анне-Лиз на офицерском балу, куда сержант Конран О'Рейли приглашен не был. Никогда не теряющий самообладания, Дерек провел разведку бального зала; наконец, когда профессор Сандервиль куда-то вышел и Анне-Лиз осталась одна, Дерек предпринял прямую атаку. Подкравшись к Анне-Лиз сзади, он выхватил ее танцевальную карточку и быстро заполнил три пустых места, прежде чем она смогла забрать ее так, чтобы соблюсти приличия.
– Отдай, – прошептала она неистово. – Я не буду с тобой танцевать сейчас и вообще никогда.
– Но теперь ты обязана, или я устрою сцену, поскольку собираюсь отстаивать свои права, – сообщил он ей спокойно.
– У тебя нет прав. Ты потерял их во время сумасшедшей драки с Конраном. Вы оба вели себя как испорченные дети, отнимающие друг у друга игрушку.
– Будь уверена – я не шучу. Я собираюсь жениться на тебе, и если бы ты не вела себя как капризная примадонна, ты бы давно перестала поднимать шум из-за пустяков.
Сверкающие, как снежинки, бусы Анне-Лиз, купленные ей профессором к новому бальному платью, резко контрастировали с ее полными негодования глазами.
– Я выйду замуж за того, кого выберу сама, Дерек, и можешь быть уверен, что это будешь не ты.
Когда она повернулась, чтобы уйти от него, он поймал ее за руку.
– Первый танец мой… или я начну скандал у всех на виду?
Она посмотрела на него.
– Если ты думаешь завоевать мою благосклонность таким диким путем…
Он посмотрел нетерпеливо.
– Я могу придумать гораздо более дикий способ обращения с тобой. Нам обоим не повезло, что мы находимся в этой толпе.
Сжав зубы, она позволила ему провести себя к месту для танцев.
– Дерек, ты просто мешаешь нам с Конраном, – проговорила она, когда началась полька. – Пожалуйста, отправляйся домой и оставь нас в покое.
– Мне бы очень хотелось увидеть Конрана огорченным, это подойдет к его физиономии мясника.
– Он хороший человек, Дерек, – сказала она строго. – Он не заслуживает этого. Достаточно того, что он разочаровался во мне.
– Разочаровался? – Дерек усмехнулся. – Эта большая обезьяна таскается за тобой повсюду каждый день. – Его настроение резко изменилось, он спросил с издевкой: – А может, и ночью?
– Мы не были близки с Конраном, – сказала она жестко. – Я думаю, уж ты-то должен понимать это. Я была доверчивой дурой только однажды, и это никогда не повторится.
– В тебе все время говорит досада из-за Мариан, только это волнует тебя, – ответил он без сочувствия. – Ты все еще глупая девчонка.
Слезы горькой обиды подступили к ее глазам.
– Ты подлый! Когда я увидела вас вместе на веранде в Брайервуде, я поняла, что ты совершенно забыл обо мне. Меня не существовало.
Видя искреннюю боль, он стал серьезным.
– Если бы это было так, зачем бы я проделал весь этот путь по Индии, чтобы тебя найти?
– Ты здесь только потому, что чувствуешь какую-то обязанность, – ответила она задумчиво. – Возможно также, что ты считаешь себя виноватым.
Он снова стал защищаться.
– Но почему? Ведь я никогда не считал себя виноватым перед Мариан, хотя узнал ее намного раньше, чем тебя. Простая обязанность не подвигла бы меня на большее, чем поездка в Лондон.
Ее глаза, большие и темные, выражали сомнение.
