Текст книги "Блистательный обольститель"
Автор книги: Кристин Монсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
XIX
Отряд Кемпбела идет
Еще до рассвета Дерек и Родни отправились в путь. Их провожал профессор Сандервиль. В последнее время, совсем позабыв о своих черепках и древних папирусах, профессор был страстно увлечен военными действиями. Он одолевал Хэйвлокка бесконечными стратегическими планами освобождения резиденции. Прекрасно владевший местными наречиями, он требовал, чтобы его вместе с Дереком отправили в разведку. Однако ему было разрешено лишь проводить Дерека и Родни до стены резиденции, и профессор был страшно горд возложенной на него миссией.
Ночь была безлунной, и все же они старались держаться в тени, падавшей от стены резиденции. Наконец они достигли того места, где им предстояло перелезть через стену. Перекинув веревку, Дерек ловко забрался наверх и минуту спустя был уже с другой стороны, в городе. Вдоль узкой улицы стояли лавки и дома, покинутые жителями, как только началась осада резиденции. Все было тихо. Вдруг где-то наверху послышался хруст, и к ногам Дерека посыпались обломки черепицы. Он замер, сердце бешено колотилось. Но это оказалась кошка, разгуливавшая по стене и столкнувшая хрупкую черепицу. Успокоившись, он дернул веревку, чтобы спускался Родни. Родни с трудом преодолел стену, и Дерек вновь стал волноваться, что у него такой неуклюжий спутник. Когда он все-таки спустился, Дерек снова дернул за веревку, и профессор Сандервиль втащил ее обратно. Вскоре двое мужчин растворились в темноте.
Этой ночью Анне-Лиз дежурила в лазарете. Как всегда, она остановилась около Роберта и, положив ему руку на лоб, убедилась, что жара у него больше нет. Рана на ноге заживала, и дело шло явно на поправку. Она очень надеялась, что скоро он сможет ходить. Роберт спокойно спал. Она укрыла его рваной простыней, и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела Мариан, пристально смотревшую на нее. Анне-Лиз подошла к ней.
– Это правда, что ты собираешься замуж за Дерека? – спросила Мариан резко.
– Да, мы собираемся пожениться через несколько месяцев, – спокойно ответила Анне-Лиз. Ей стало жаль Мариан: лицо этой красавицы было искажено болью – волосы вздымались, как пламя, а бледные руки дрожали.
Не обращая внимания на спящего Роберта, Мариан почти кричала:
– Ты, наверное, сумасшедшая, если надеешься дать ему счастье! Правильно сделала, когда сбежала от него. Почему бы тебе не сделать этого снова?
– Дерек стал совсем другим человеком. Я, к сожалению, слишком поздно поняла это. Зато теперь знаю точно и никогда не изменю своего мнения. Он любит меня и смотрит на меня как на равную. Мне все равно, что ты думаешь об этом…
– Но ты не ровня ему. Если твоя бедность еще может кому-то казаться благородной, то уж твое поведение – нет. Я знаю, что ты спала с ним в Клерморе. Это твоя честность?
Роберт открыл глаза, в них было возрастающее беспокойство:
– Дайте наконец поспать, что вы разорались, как торговки на базаре! – С усилием он поднялся и сел. – Мариан, тебе ли осуждать Анне-Лиз? И вообще, – он понизил голос, – даже мне известно, что ты вышла замуж не девственницей. Тебе давно пора понять, что Анне-Лиз любит Дерека. А ты всегда использовала его только для собственного удовольствия и чтобы потешить свое тщеславие.
– Я достаточно сильно его любила, – возразила Мариан, ее лицо исказилось от злобы. – Ты думаешь, мне было легко отказаться от него? Ведь я была права, когда не хотела ехать в эту проклятую Индию. Я бы сейчас сидела преспокойно в Сассексе, а не в этой идиотской резиденции! Почему Дерек должен разрушить жизнь из-за одной ошибки? – Она остановилась и ухватилась за край кровати. – Верни ему Клермор, Роберт. Дай ему возможность увидеть, что женитьба на этой деревенской девке невозможна. – Она брезгливо посмотрела на Анне-Лиз. – Взгляни на ее лицо. Она не хочет, чтобы он получил то, что принадлежит ему по рождению, она прекрасно знает, что жизнь в Клерморе не для нее, что она там будет выглядеть, по меньшей мере, смешно!
Роберт усмехнулся:
– Я с удовольствием вернул бы Дереку Клермор, но он не захочет… а Анне-Лиз – самая умная и красивая молодая леди, которую я когда-либо знал. – Его глаза сузились. – Нам всем ясны твои амбиции, Мариан. Ты хотела баронства гораздо больше, чем Дерека. И какого черта ты не успокоишься теперь, когда замужем за Родни?
– Я люблю Родни, – не уступала Мариан. – Но я люблю и Дерека. Я хочу, чтобы ему принадлежало то, что должно принадлежать.
– Ты действительно его любишь или ты просто собака на сене? – возразил Роберт.
Мариан кинулась к нему и прошипела:
– Тебе не кажется, что твое внезапное благородство болезненно и подозрительно? Конечно, ты хочешь, чтобы Дерек женился на Анне-Лиз! – Она злобно засмеялась. – Если Дерек женится на ней, тебе не о чем будет беспокоиться. У тебя останутся титул и Клермор!
Роберт вспыхнул от гнева:
– Не суди обо всех по себе! Я хочу, чтобы мой брат был счастлив. А это счастье называется Анне-Лиз.
– Ты лицемер… ты…
– Остановитесь! – не выдержала наконец Анне-Лиз. – Прекратите! Я не хочу слышать, как вы поносите друг друга. Вы оба дороги Дереку и должны помнить об этом. – Она коснулась руки Мариан. – Скажи, что ты останешься другом Дерека, что бы он ни решил. То, что я стану его женой, конечно, не должно мешать вашей долгой привязанности.
Мариан уставилась на нее:
– Ты предлагаешь разделить его, как кусок баранины? Ломоть мне, ломоть тебе? – Ее губы презрительно скривились. – Ну, милочка, ты действительно щедра!
– Разделенная любовь становится только больше, – проговорила Анне-Лиз. – С тех пор пока Дерек принял меня в свое сердце, я не добиваюсь права собственности на него.
Лицо Мариан было злым и язвительным:
– Я верю, что ты искренне скромна и доверчива. Но ты не знаешь, что такое борьба за мужчину! Ты все талдычишь о какой-то дружбе. И никак не можешь понять, что я не желаю быть твоим другом. Надеюсь, что скоро ты исчезнешь с лица земли! – С этими словами она выбежала из лазарета.
Роберт посмотрел на Анне-Лиз:
– Я думаю, она хочет иметь целого барана, вернее, барона.
Уже два часа Дерек и Родни шли по главной дороге за Алам-Багхом. Они проскользнули мимо часовых у городских ворот, но пока так и не увидели огней лагеря Кемпбела в долине. Дорога была разбита, и идти было трудно. По обе стороны рос колючий кустарник, так что даже не было возможности немного передохнуть. При свете мутных звезд они видели лишь на восемь футов впереди себя. В конце концов, посовещавшись, они решили свернуть на юг, и через некоторое время Родни схватил Дерека за руку:
– Видишь мерцающий свет? Это, наверное, огонь в лагере Кемпбела!
– Для лагеря одного огня маловато, да и слишком тихо, – начал было Дерек, но тут же увидел, что это горящий орудийный фитиль, который держал в руках индусский артиллерист. Он с силой пригнул Родни к земле, и в ту же секунду над их головами просвистела картечь. Послышались крики индийцев.
– Ну, вот! – грустно прошептал Дерек. – Это баррикада, перегораживающая дорогу на Лакнау.
Толкнув Родни в бок, он указал ему на придорожные кусты. Они продрались через колючки и поползли. Второй залп картечи был ответом на их маневр, пули просвистели рядом, но их не задели: они успели залечь и прикрыть головы руками. Как только пушка замолчала, они поднялись и побежали. Через несколько минут они были вне досягаемости картечи. Одни в полной тишине, они отдышались и отправились дальше. Наконец вдали показалось целое море огней, это скорее всего и был лагерь Кемпбела. Неожиданно сзади послышался звон удил и топот копыт. Они поняли, что несколько сипайских всадников преследуют их.
Чуть впереди, справа, виднелся небольшой холм. Они кинулись туда и, обогнув холм, у подножия которого не было колючек и камней, засели. Дерек выдернул длинный цилиндрический предмет из-под рубашки и воткнул его концом в пыль. Когда черные фигуры на лошадях замаячили на гребне холма, Дерек чиркнул спичкой. Родни уловил лишь короткую вспышку фитиля и взрыв ракеты. Ракета зашипела и ударила прямо по всадникам. Лошади заржали и в страхе понеслись назад, а седоки попадали на землю с криками проклятий. Испуганные голоса послышались со стороны английского лагеря, там начался переполох.
Дерек и Родни снова кинулись бежать, но несколько сипаев, поймав лошадей, бросились в погоню. Их лошади, продираясь сквозь кусты, отчаянно ржали. Дерек обернулся и поджег вторую ракету, держа ее на вытянутой руке. Засвистев, как дух из подземелья, предвещающий смерть, она устремилась к цели, но на этот раз попала в лошадь. Заржав, та упала, и седок перелетел через голову лошади. Вторая лошадь споткнулась о него и тоже упала. Но третий сипай несся к ним. Топот копыт по твердой земле прозвучал, как сигнал.
– Этот твой! – крикнул Дерек Родни и бросил ему магниевую ракету. – Если ты промахнешься, я попытаюсь стащить его с лошади.
– Понял! – Родни зажег фитиль ракеты и положил ее на землю. Выхватив нож, он срезал три ветки с карликовой пальмы и быстро вставил одну из них в свою чалму. Через секунду, когда ослепительный белый свет наполнил ночную тьму, он, размахивая ветками, принялся отплясывать, что есть мочи крича:
– Каллллиииии!
Будто дьявол в перьях выскочил на землю прямо из ада. Всадник остолбенел, а его лошадь встала на дыбы. Дерек подкрался из кустов, бросился на сипая и стащил его. Свернул нож, и воцарилась тишина. Страшная фигура Родни застыла в свете угасающего пламени.
И снова послышался топот. Теперь уже со стороны лагеря Кемпбела. Дерек поспешно сдернул чалму и содрал с себя рубашку. Под ней был китель офицера третьего кавалерийского полка. Остались лишь белые хлопковые брюки, когда Родни прокаркал:
– Торопись, или они подстрелят нас, как куропаток!
Но было уже поздно. Английский сержант и два солдата, выросшие из ночной темноты, взяли их на мушку. Под дулами их мушкетов Дерек выпрямился. Дерек с наполовину снятыми брюками, под которыми были форменные английские, и Родни в своем пальмовом оперении выглядели довольно живописно.
– А теперь скажите, кто вы такие, птенчики? – потребовал сержант, веселый, здоровенный ирландец, голосом очень напомнивший Дереку Конрана О'Рейли.
– Бывший полковник Дерек Клавель и граф Шеффилдский, – ответил Родни спокойно. – Мы как раз переодеваемся к обеду.
XX
Предательство
Утро разгоралось. Розово-золотистый свет разливался над крышами храмов и минаретов. В городе пели петухи – предвестники будущей драки. Стиснутые между силами резиденции и Кемпбела, сипаи вынуждены были вести огонь своих батарей на два фронта – по резиденции и по ведущим к ней узким улочкам. Их позиции размещались вдоль канала и главной улицы, являвшейся продолжением дороги из Алам-Багха. Все боеспособные мужчины резиденции были на крыше в полной боевой готовности. Женщины разделились на тех, кто дежурил в лазарете, и тех, кто разносил бойцам воду и еду. Анне-Лиз и профессор Сандервиль помогли Роберту, не желавшему отлеживаться, когда наступил решающий момент, подняться на крышу и занять нишу для снайпера. Усевшись, он вытянул раненую ногу в шине вперед, проверил свою новую винтовку и надел бумажную шляпу, которая хоть немного защищала от лучей восходящего солнца. Слева от него пристроился профессор Сандервиль со старинным ружьем, похоже, добытом во время его очередной археологической экспедиции. На профессоре, как всегда, был пробковый шлем, постоянно спадавший ему на лоб. Профессор нетерпеливым жестом водружал его на место и стирал пот, текший ему в глаза, большим клетчатым платком. В очередной раз проделав эту процедуру, профессор обратился к Роберту:
– Скорей бы эта ужасная осада кончилась! Я похож на мальчишку, вертящегося на уроке и только и ждущего, когда же учитель наконец закончит урок!
Роберт одобрительно кивнул. В самом деле, они оба в своих причудливых головных уборах выглядели как пара школьников, удравших с уроков и отправившихся на рыбалку. Обычно приветливое лицо профессора было недовольным и красным, как у рака, его жесткие, похожие на котлеты бакенбарды обвисли от жары, которая на крыше, отражавшей солнечный свет, была просто невыносима. Мужчины нервничали, ожидая атаки сипаев и боясь стрельбы сипайских снайперов, засевших на крышах соседних домов.
– Что хотите говорите, – пробормотал Роберт, – но либо люди Кемпбела скоро прорвутся и опрокинут индусов, либо мы все погибнем. Если Дерек и Родни погибли, то вряд ли кто-то придет нам на помощь!
– Это пессимизм, которого я мог бы ожидать от человека моего возраста, – ответил профессор Сандервиль, – вы же, молодая поросль, должны всегда быть готовы к драке.
Роберт кивнул:
– Я готов, как и вы. Я не знаю об остальных, но я настроен сражаться, как дикарь. Лучше сражаться, чем гнить в этом проклятом лазарете. – Его глаза сощурились, он внимательно всматривался вдаль. – Где же, черт возьми, артиллерия Кемпбела? Скоро полдень…
Не успели последние слова слететь с его губ, как раздались треск ружейных выстрелов и залпы артиллерии в тылу сипаев со стороны Алам-Багха. Кемпбел прибыл! Крики ужаса послышались среди сипаев; но тут же клубы дыма взвились над их орудиями: усилилась атака на резиденцию. То тут, то там на сипайских баррикадах, как мешки с зерном, валились люди. Роберт и профессор беспрерывно стреляли со все возрастающим ликованием.
– Тарара-бум-би-я! – покрикивал радостно Роберт, пристрелив очередного сипая. – Не видать вам больше белого света, вы, сукины дети!
Однако бой длился уже не один день, а гораздо дольше, часто и ночью небо сотрясалось от выстрелов орудий. Ружейная и орудийная стрельба продолжались беспрерывно. Анне-Лиз молча молилась за Дерека и тех храбрецов, которые шли на прорыв осады. Она, Джейн и Мариан были освобождены от своих обычных обязанностей в лазарете. Как самые решительные из женщин, под огнем неприятеля они носили пищу и воду мужчинам, расположившимся у окон верхнего этажа и на крыше.
В жаркий и пыльный полдень Джейн и Анне-Лиз добрались до верхнего этажа, где у окон вели бой снайперы.
– Держите голову ниже, – предостерег их один из солдат. – Пули летают как надоедливые пчелы.
– Что у нас на ленч? – весело спросил другой парень. – Фазаны в винном соусе?
– Жареные сипаи, – ответила улыбавшаяся Джейн. – Извините за то, что у него не дожарен один бок, но повар занят приготовлением праздничного пира по случаю сегодняшней победы.
Женщины разделились и начали раздавать лепешки и чашки с тепловатой водой. Вокруг них со стен сыпалась штукатурка, пули с пронзительным свистом проносились совсем поблизости.
Везде – на полу, на подоконниках, даже на шляпах – лежал толстый слой пыли. Пот ручейками стекал с лиц. В окнах почти не осталось стекол, но воздух был неподвижен. Анне-Лиз, аккуратно раздававшая порции, краем глаза заметила Мариан, которая делала то же самое в противоположной стороне. Хотя солнце поднялось высоко, в сражении наступило небольшое затишье, но пролетавшие пули были, как всегда, смертоносны, впиваясь в стены и разбивая штукатурку. Анне-Лиз двинулась дальше, раздавая еду, и тут пуля попала прямо в светильник над ее головой. С него посыпались осколки. Анне-Лиз накрыла руками голову и затаила дыхание, чувствуя, как осколки стекла впиваются ей в плечо и сыпятся на руки.
Один из солдат пригнул ее:
– Держитесь ниже, мисс. Эти бандиты без устали стреляют сегодня по всему, что движется. – Он быстро вытащил осколки из ее плеча – на нем проступили капельки крови. – Хорошенько вытрясите ваши волосы.
Она поблагодарила его, протянув ему его порцию:
– Можете выбросить это, – поддразнивала она.
Анна-Лиз снова пригнулась – пуля просвистела над самым ее ухом, солдат нервно присвистнул:
– Жаркий денек они устроят нам сегодня! Думаю, это потому, что у них началась агония.
Анне-Лиз улыбнулась:
– Ну, конечно, а у нас – нет. Мы все сделаны из железа, и у всех железные зубы и никакого страха. Когда же наконец Кемпбел прорвет их ряды?
Мужчина задумчиво пригладил бороду:
– Возможно, после обеда. Держу пари, что так.
– Моя порция против вашего очевидного обмана!
Он кивнул в ответ. Эта храбрая девушка вселила в него уверенность, что победа близка.
– Если такие хорошенькие англичанки ничего не боятся, тогда что уж говорить о старых солдатах! – весело произнес он, – принято… Теперь я скован цепью.
– Увидимся в обед, – обещала она и пошла дальше.
Она уже заканчивала раздачу на своей стороне, когда повернулась и увидела Джейн, шедшую ей навстречу. Пронзительный вой ворвался в окно, и с коротким испуганным криком Джейн рухнула. Бросив корзину, Анне-Лиз побежала к ней на помощь.
Пятно крови расплывалось на левом плече Джейн, но она была спокойна, когда Анне-Лиз в волнении склонилась над ней. Джентльмен в бриджах быстро присоединился к ним, пытаясь помочь. Лицо Джейн побелело, но в ее голубых глазах не было и тени испуга.
– Это мне наука, чтобы не разгуливала как тщеславный павлин.
– Сейчас мы отнесем тебя в лазарет, – заспешила Анне-Лиз, пытаясь оторвать кусок материи для перевязки от нижней юбки. Джейн на освещенном солнцем полу выглядела белой как снег.
Джентльмен взял кусок ткани из рук Анне-Лиз и крепко перевязал Джейн. Оторвав еще, Анне-Лиз подала ему лоскут, и он обвязал его вокруг спины Джейн:
– Все будет в порядке, я думаю, – бормотала Анне-Лиз. – Пуля лишь зацепила мякоть на твоем плече. Уверена, кость не задета. – Она просунула руку под мышку Джейн:
– Вы поможете мне, сэр?
– Конечно, – он подхватил Джейн на руки. – А вы, мисс, не тяжелее крикетной биты.
Джейн схватила Анне-Лиз за руку.
– Не говори Роберту, – умоляюще проговорила она. – Он и так считает, что я идиотка.
– Не скажу, – обещала Анне-Лиз. – Но он ведь все равно рано или поздно узнает.
– Лучше позже… когда у меня будет возможность причесаться.
Анне-Лиз и «Бриджи» уложили Джейн на кровать Роберта в лазарете, после чего любитель крикета поспешил наверх, на крышу. Джейн с трудом открыла глаза.
– Проклятье! – заплакала она. – Что за проклятье! Теперь я не смогу носить платья с открытыми плечами.
Заботливо заслонив ее от любопытных глаз раненых мужчин на соседних койках, Анне-Лиз высвободила ее плечо из платья и стала промывать рану, черпая понемногу воды из бочонка рядом с кроватью.
– Это не очень удобное место, – пожаловалась Джейн. – Почему мне нельзя пойти на женскую и детскую половину?
– Потому что доктор первыми лечит тех, кто получил огнестрельные ранения, а большинство из них – мужчины с линии огня, и здесь ты получишь немедленную помощь. У тебя сильно болит?
– Не очень. Мне кажется, что пока что я просто оглушена, а рана начнет болеть позже, – в глазах Джейн появился испуг. – Я видела операции. Нет ли у тебя чего-нибудь, чтобы заглушить боль?
– Не беспокойся, – мягко успокоила ее Анне-Лиз. – Рана чистая, так что доктор Невил не будет ее исследовать. Процедура будет не очень трудной.
Джейн заметила Мариан, входящую в дверь, и быстро зашептала:
– Она идет сюда. Надеюсь, она не будет выражать соболезнования. Я чувствую себя полной дурой.
– Перестань, это могло случиться с каждой из нас!
– Как ты, Джейн? – Мариан озабоченно смотрела на нее. – Я только что узнала, что случилось. Вы выглядите ужасно.
– Спасибо. Я польщена, – сухо ответила Джейн, но потом смягчилась, заметив, что Мариан искренне взволнована. – Уверена, что со мной все будет в порядке. А сейчас у меня немного кружится голова.
Мариан заботливо поправила подушку под ее головой.
– Так будет лучше. Пойду посмотрю, нельзя ли поторопить доктора Невила.
– Ой, не надо! – Джейн боялась доктора больше, чем сипайских пуль. – Я не спешу на операцию.
– Ну ладно, – Мариан засомневалась, – если ты действительно…
– Действительно. Почему бы вам с Анне-Лиз не вернуться обратно? Только будьте осторожнее. Это все равно что попасть в гнездо шершней.
Мариан посмотрела на Анне-Лиз так, как будто хотела придумать причину, чтобы избавиться от ее компании. Наконец, сверкнув глазами, она решилась:
– Хорошо, пошли, миссис О'Рейли. Не будем бездельничать. Эти отвратительные сипаи устроили горячий денек нашим мальчикам.
Анне-Лиз погладила Джейн по голове:
– Я скоро вернусь, а если тебе что-нибудь понадобится, спроси миссис Конрой. Она сегодня главная сестра.
Джейн кивнула:
– Спасибо, но думаю, не буду ее беспокоить. Моя рана болит на удивление мало.
– А может и разболеться, – строго сказала Мариан. – Только не надо слишком долго мучиться молча.
– Джейн оказалась отважной девушкой, – заметила Анне-Лиз Мариан, когда они поднимались наверх.
– Действительно, – усмехнулась Мариан. – А мне после первой встречи показалось, что она пустышка. Первые впечатления могут быть ошибочными.
– Это верно, – Анне-Лиз взглянула на нее изучающе. – Я должна попросить у тебя прощения за то, что ошиблась в моем первом впечатлении от тебя. За эти последние месяцы я не уставала восхищаться твоей смелостью и самообладанием. Надеюсь, у тебя с лордом Шеффилдом будет много счастливых лет.
– Надеюсь, что так, – холодно ответила Мариан, – ведь теперь я ушла с твоей дороги. Но не пытайтесь склонить меня к дружбе, миссис О'Рейли. Я могу уйти из жизни Дерека, но это не значит, что я уверена в том, будто ты займешь мое место. Ты удерживаешь Дерека с помощью железной цепи, которая называется любовью. – Мариан язвительно рассмеялась. Сначала я думала, что ты отказалась от него, потому что искренне заботилась о нем, но теперь понимаю, что это была хитрость. Дерек не мог устоять – он не тот мужчина, которого бросают. Ты поняла это, наблюдая за тем, как он преследовал меня. Ты можешь заставить его хотеть тебя лишь какое-то время, но он скоро убедится, каким глупым был его выбор. А потом, я обещаю тебе, ты раскаешься, потому что никакие деньги не спасут твою жизнь – она превратится в ад! Я знаю его дольше, чем ты: он начнет тебе изменять через неделю после свадьбы, и в конце концов ты будешь жалеть, что тебя не убили здесь.
– Конечно, вы знаете Дерека дольше меня, леди Шеффилд, но вы его совсем не знаете! – смело возразила Анне-Лиз на жестокие слова Мариан. – Дерек способен на безграничную любовь и верность, как вы могли бы убедиться, если бы не бросили его ради лорда Шеффилда. Было время, когда Дерек говорил только о вас, а я для него ничего не значила. Я рада, что это время прошло. Раз уж так случилось, я буду для него доброй и достойной женой, так же как и он – подходящим мужем для меня. Я буду следовать за ним повсюду и дам ему все, что он захочет получить от меня. – Ее обычно спокойные глаза вспыхнули. – Вам не нужно ненавидеть меня, леди Шеффилд, если вы желаете Дереку добра, как этого желаю я. Любите его, как и я… но на расстоянии… Вам ясно?
– Да, я поняла, – ты хочешь, чтобы я держалась подальше от твоего мужчины! – ехидно протянула Мариан. – Это верно. Мне было бы ненавистно думать, что я не сумею поладить с такой медузой, как ты. – Ее тон стал зловещим. – Но предупреждаю, что я буду сражаться за Дерека до смерти, поэтому не думай, что ты уже выиграла. К барьеру, мадам, я требую боя!
Анне-Лиз ничего не ответила на эту злобную тираду. В глубине сердца она была уверена, что Мариан не может встать между нею и Дереком. Мариан была похожа на разрастающийся фейерверк – много красивых огней, но нет жара. Мариан уже проиграла, и ей ничего не оставалось, как признать это. Ее поражение было в глазах Дерека, его голосе, его нежной преданности. Он никогда не будет заниматься любовью с Мариан: в этом Анне-Лиз была уверена, но Мариан не поверит в это, пока сам Дерек не заставит ее это понять… и, вероятно, он уже сделал это. Все поведение Мариан говорило об этом. Чем больше Дерек повторял, что не любит ее, тем больше она старалась не замечать этого. Мариан не хочет верить, что мужчина, любивший ее всю жизнь, сможет смотреть на нее только как на друга. Анне-Лиз жалела ее, но Родни она жалела еще больше. Как он истолковывает поведение Мариан, когда она так явно выказывает свой интерес к Дереку?
Она пропустила Мариан вперед; они зашли на кухню, где наполнили свои корзины лепешками. Анне-Лиз очень волновалась, что мужчины на крыше по ее вине слишком долго ждут своей порции, они, наверное, совсем голодные. Она повернулась к Мариан:
– Я, должно быть, совсем ослабела, так как корзины с каждым разом становятся тяжелее.
Мариан холодно посмотрела на нее:
– Я бы хотела, чтобы ты превратилась в ведьму, но, к сожалению, ты очень привлекательна. Временами я чувствую, что ты послана мне за грехи, которых было много! И все-таки ты слишком красива для дочери миссионера.
Анне-Лиз рассмеялась:
– Могу я расценивать это как комплимент?
– Не думай размягчить меня своей добротой. Никогда женщина не полюбит другую, если между ними стоит мужчина.
Жара на лестнице, ведущей на крышу, была невыносимой, зато здесь было немного потише – звуки выстрелов почти не долетали. Анне-Лиз осторожно приоткрыла дверь. Сразу же стали слышны выстрелы сипаев и ответные с крыши. Пригнувшись, женщины пробрались к бойцам, согнувшимся у стены, чтобы их накормить.
– Кончайте, время ленча, – прокричал один из стрелков, и ответный огонь со стороны англичан немного утих. Через минуту повстанцы тоже ослабили стрельбу.
– Никто не хочет воевать в такую жару, – объявил молодой офицер, принимая из рук Анне-Лиз лепешку. – Однако будьте осторожны. – Он протянул руку в сторону города, где виднелись клубы дыма со стороны наступающего отряда Кемпбела, который медленно приближался к позициям сипаев. – Мы зажмем их в тиски и, как дантист, вырвем этот зуб!
Анне-Лиз глядела на город, окутанный дымом и пылью. Только с полдюжины строений возвышаются за резиденцией, кое-где на крышах сложены стены из булыжника, чтобы защититься от огня. Солнце пробивается сквозь дымку белой штукатурки, сквозь нее видны лишь яркие краски и неясные движущиеся фигуры. Солнце, отражаясь от золоченых куполов храмов и минаретов, слепило глаза Анне-Лиз, однако она продолжала вглядываться вдаль, как будто надеялась увидеть хоть какой-нибудь знак от Дерека. Даже если он удачно добрался до Кемпбела и ведет теперь отряд обратно в город, это все равно опасно: бандиты упорно удерживают каждую улицу Лакнау. Часто она с содроганием представляла Дерека убитым, лежащим на куче булыжников или загнанным в какое-нибудь покинутое строение. Чувствуя, как тревожно бьется ее сердце, она отвернулась и поспешила к тем, кого должна была еще накормить. Пот бежал по ее вискам, и сари прилипло к бедрам. Она слышала, как Мариан беспечно болтает с мужчинами.
Профессор Сандервиль выглядел измученным жарой, его пробковый шлем съехал в сторону. На нем были дымчатые очки, но когда Анне-Лиз добралась до него, он попытался отдать ей их на время, заметив, как она щурится от солнца. Но Анне-Лиз отказалась:
– Мне не нужно стрелять по цели, как вам, и потом у вас начнется головная боль, если вы лишитесь очков.
Сандервиль иронически засмеялся:
– Я расплавляюсь от этой жары. – Он запустил руку в корзину и ухватил засохшую лепешку. – Опять остатки! – Он мрачно вздохнул.
Анне-Лиз похлопала его по плечу:
– Если вы останетесь здесь до завтра, я выдам вам пищу первому. Я не хочу, чтобы вы стали таким же тощим, как одна из ваших египетских мумий.
Он печально улыбнулся:
– Я уже мумия. Это адское солнце высушило меня. В конце концов ребята, пытающиеся спасти нас, хоть иногда бывают в тени.
– Надеюсь, Дерек в безопасности, – проговорила она, снова взглянув на город. – Огонь в сторону отряда Кемпбела стал сильнее в последние часы.
Сандервиль кивнул:
– Эти негодяи, как крысы в ловушке, но это – большие крысы, и они набрасываются на людей. Сражение так долго продолжается с их преимуществом, что пора бы уж удаче от них отвернуться. – Он сжал ее руку, когда она поднялась. – Молитесь за нас, дорогая. Может быть, ваш отец пользуется доверием у Бога.
Через парапет Анне-Лиз окликнул Роберт:
– Может, кто-нибудь не съел свой ленч? Мое брюхо прилипло к позвоночнику.
– Брюхо, сэр? – Она сделала вид, что шокирована его грубостью. – Фи, как вы грубо выражаетесь! Если бы это было в старой доброй Англии, клянусь, я просто упала бы в обморок!
Он рассмеялся:
– Вы, вероятно, единственная женщина, из тех, кого я знаю, кто может быть шокирована обычной грубостью! – Он смотрел на Анне-Лиз почти нежно. – В этом аду вы со своим спокойствием очень нужны всем. – Его тон вновь стал шутливым после того, как он откусил несколько кусочков лепешки. – А где бисквиты, конфеты, джем? Какой сорт чая вы сегодня завариваете, мадам? То, что вы называете завтраком, моя гончая сочла бы просто за издевательство.
– Простите, сэр, но завтра ваша порция будет еще меньше. Может быть, вечером смогу вам предложить что-нибудь другое. – Она наклонилась к его ноге, чтобы проверить повязку. Шов был белым, без признаков покраснения.
– Как ваша нога, Роберт? Все еще болит?
– О, она вся горит, – ответил он, жадно вгрызаясь в лепешку. – Но я привык к этому, как привык к мысли о вашей женитьбе с Дереком.
Она внимательно посмотрела ему в глаза:
– А разве идея о нашей женитьбе так трудна для усвоения?
– Только поначалу, но теперь я восхищаюсь вами, и не только как самой красивой девушкой в резиденции. – Он на минуту умолк, выражение его лица стало серьезным. – Когда Дерек женится на вас, семья приобретет замечательную леди. А если кто-то из нас слишком старомоден, чтобы оценить это, тот много потеряет. – Он по-братски протянул ей руку. – Высоко держите свою хорошенькую головку и любите Дерека! Он же любит вас так, что способен основать новую династию.
– Я буду помнить об этом.
– Запомните также, что я тоже очень люблю вас. Я всегда вас любил, но мне не хватило смелости понять это. Жаль, что не первым встретил вас – мне не повезло. Но я не буду таким глупым с Джейн.
– Она очень обеспокоена этим.
– Хорошо, надеюсь, это удержит ее от флирта, которым она занимается с такой легкостью. Я предпочел бы, чтобы Джейн относилась ко мне серьезно.
Анне-Лиз рассмеялась:
– О, она очень серьезно относится к вам. Она уже вышивает ваше имя на носовых платках.
– Тогда, пожалуй, я позволю ей пострадать несколько недель. Она слишком долго потворствовала местным щеголям…
– Но, пожалуйста, – прервала его Анне-Лиз, – не надо, чтобы Джейн страдала! Она очень достойная девушка и принимала ухаживания джентльменов в резиденции только потому, что вы игнорировали ее.
Роберт посмотрел на нее серьезно:
– Я не такой дурак, миссис О'Рейли. – Он задумался, а потом сказал: – Эта осада – страшная штука, но есть в ней и положительный момент. Очень отчетливо видна суть человека. И я понял: Джейн – девушка что надо! Я собираюсь просить ее руки в день снятия осады. Что вы скажете на это?
