Текст книги "Блистательный обольститель"
Автор книги: Кристин Монсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
XVIII
Прощание
Анне-Лиз встретила Дерека у лестницы, когда он спускался вниз:
– Как Роберт? – спросил он.
– Хорошо, насколько возможно, – ответила она. – Ему очень больно, но он, кажется, держится. – Она дотронулась до его руки. – Я знаю, что ты спешишь к Роберту, но не можешь ли ты ненадолго задержаться? Я хочу поговорить с тобой. – Она запнулась. – Мне так много надо сказать тебе.
Он внимательно вгляделся в мистическую глубину ее влюбленных глаз. Ее лицо было по-прежнему прекрасным, несмотря на усталость и переживания последних недель. Лишь легкие тени легли под глазами.
– Тебе лучше отдохнуть, – сказал он мягко. – Уверен, что наши дела подождут.
– Нет-нет! Я не могу откладывать, это очень важно. Здесь есть какое-нибудь укромное место, куда мы могли бы пойти?
Он взял ее за руку:
– Крыша, она была почти пуста, когда я оттуда спускался.
Они медленно поднялись по лестнице. Последние лучи заходящего солнца освещали крышу мягким светом. Анне-Лиз знала, что Дерек очень утомлен. Как и она, он не спал предыдущую ночь, перед предстоящей дуэлью с профессором Сандервилем. Его покрывала красноватая пыль, а кожа обгорела от безжалостного солнца. Даже без чалмы он выглядел достаточно смуглым, чтобы его можно было принять за коренного жителя Индии. Лиловый сумрак сгущался, пока они шли по крыше в поисках места, куда бы не попадали снаряды из сипайского оружия, все еще нацеленного на резиденцию. Анне-Лиз совсем ослабела. Дерек нежно поцеловал ее, отвел испачканные волосы со лба.
– Что тебя беспокоит, любовь моя?
Она несколько мгновений молчала, не зная, как начать. В конце концов просто сказала:
– Я виновата, Дерек. Я сделала большую ошибку, поверив, что твоя гордость для тебя дороже всего остального, дороже меня. Ты мог унизить профессора Сандервиля, мог убить его сегодня, но вместо этого ты спокойно выслушивал его оскорбления и обвинения, хотя на твоем месте любой мужчина стал бы драться. Однажды я убежала от тебя, так как решила, что ты слишком горд, а я хочу равенства, – ее голова склонилась, а потом она почти прошептала: – Теперь я никогда не убегу. – Затем она взглянула ему прямо в глаза. – Я не оглядывалась так долго… я не осмеливалась. Теперь я не уверена… нужна ли еще тебе…
На его губах появилась улыбка:
– Ты говоришь, что полюбила меня вновь… потому что я вел себя как трус?
– Верно, – сказала она. – Но мужчины всегда говорят, что женщины непредсказуемы.
Его губы коснулись ее щеки:
– Заколдованная моя… и очаровательная, – он нашел ее губы и стал целовать долго и страстно. Она, такая долгожданная и невероятная, его Анне-Лиз, мечта, теперь стала реальностью! В этот поцелуй он вложил всю свою любовь и нежность к Анне-Лиз, которую он так долго завоевывал и теперь, наконец, может назвать своей. Ее голова откинулась, она вздохнула, детская блаженная улыбка заиграла на ее губах.
– Я так и знала, что ты сразу станешь меня о чем-то просить. Но поскольку из-за меня ты пережил такое трудное время, то заслужил награду.
Он засмеялся:
– Старые солдаты никогда не испытывают своего счастья. Я слишком долго ждал, чтобы теперь уклониться. – Он снова поцеловал ее, наслаждаясь ее красотой и молодостью. Помедлив, он наконец поднял голову: – Я не могу поверить в это, – он вздохнул. – Если честно, я уже перестал верить, что ты будешь моей. Я не могу представить, что все так просто, что мое отношение к старику могло произвести такой эффект. Я должен был молиться на него, когда он резал меня, как закуску на тарелке.
– Я очень рада, что этого не случилось. Я переживала за вас обоих – ее глаза потемнели. – Если бы кто-то из вас пострадал, я бы не простила себе этого. У меня в мыслях не было, что профессор примется ухаживать за мной всерьез, все это ведь начиналось как игра. Вообще я с самого начала хотела кем-то загородиться от тебя.
Дерек задумался, потом заговорил:
– Знаешь, я думаю, что у старикана был свой собственный сценарий этой игры. Он, вероятно, предвидел, что я откажусь с ним драться, и тогда возникает два варианта: он либо добивался твоего восхищения, либо хотел запугать тебя так, чтобы тебе белый свет стал не мил. Я считаю, он все прекрасно рассчитал!
Ее глаза расширились от удивления:
– Ах он, хитрый старый ботинок! Я и представить себе не могла. Ведь он меня обманывал все это время: он объяснялся мне в любви, следил за мной, наконец, сделал мне предложение. А потом спровоцировал дуэль! – Чем больше Анне-Лиз развивала эту мысль, тем более вероятной она становилась. Она рассмеялась: – Я чувствую себя идиоткой! И это именно то, чего он хотел!
– Но если бы я ответил на его вызов, – сухо проговорил Дерек, – история могла бы закончится для него совсем иначе. И мы бы сейчас обсуждали другую проблему. – И уже веселее добавил: – Я должен запомнить, что никогда не надо дразнить этого джентльмена! Он слишком ловкий мошенник!
Эти слова напомнили Анне-Лиз, что могло бы произойти, ее прекрасное лицо омрачилось:
– Я так виновата!.. и неважно, что дело закончилось счастливо. Мне стыдно признаться, но профессор Сандервиль, оказывается, знал тебя лучше, чем я. – Она сделала паузу, в ее глазах отразилось страдание. – Я ужасно люблю тебя! Как я могла так ошибаться в тебе?
Он поднял ее подбородок:
– Потому что однажды я дал тебе серьезный повод усомниться во мне, а в то время ты была уязвима для любой боли. Я не должен был целовать Мариан, но на какое-то глупое мгновение я поддался эмоциям, наверное, потому что чувствовал себя свободным. Ответственность была слишком новым делом для меня, и я был слишком эгоистичен, чтобы понять, что твоя беззащитность не может восприниматься как дар. Я заплатил за это сполна. – Он потрепал ее по щеке. – Сегодня я наконец понял, почему ты так дорога мне. Я любил Мариан, но тебя люблю намного больше. Когда ты ассистировала сегодня доктору Невилу, я понял почему. При всей твоей мягкости, ты очень решительна, когда кому-то необходима твоя помощь. Сегодня в тебе нуждался Роберт. И, несмотря на то, что ты сама была напугана и неуверенна, ты взяла себя в руки и сделала все, чтобы помочь ему. Спасая его ногу, вполне возможно, что ты спасла и его жизнь. – Я уже давно понял, что любовь к тебе сделала меня лучше. Если я приобрел искренность, – продолжал он, – то получил ее от тебя. Ты пробудила все лучшие качества, которые дремали во мне. И за это я, конечно, люблю тебя еще больше. У тебя два достоинства: храбрость и скромность, а они редко встречаются вместе. – На его губах появилась кривая усмешка: – Ты честная женщина, и, вероятно, слишком хороша для меня с моим дурацким вычурным характером.
Она расхохоталась:
– Вы, полковник, оказывается, очень самокритичны… но как вы можете называть меня честной женщиной, если я так долго обманывала вас с профессором Сандервилем?
Он обнял ее и притянул к себе:
– Обманывала меня? Как может ангел, хоть и вздорный, знать, что такое обман? Не дай Бог, чтобы ты когда-либо научилась притворяться, что не любишь меня! Ты хочешь, чтобы я обезумел, как какой-нибудь обманутый ухажер? Будь профессор лет на двадцать моложе, я бы насадил его на вертел! – Он поцеловал ее, и это был такой жаркий поцелуй, что пламя сразу же охватило все ее существо. – Ты устроила мне веселую погоню, потом дуэль, так что теперь, моя дорогая, ты должна расплачиваться. – Он подхватил ее и понес вниз. Через минуту они остались одни в крошечной комнатке, где они провели свою первую ночь в резиденции. Через разбитое окно, как через прозрачную драпировку, струился густой розовато-лиловый свет и мягким покрывалом ложился на холодный паркетный пол. Позолоченная легкая рама, бледные панели слоновой кости отражали бронзовые блики, игравшие в темных волосах Анне-Лиз, свободно лившихся в руки Дерека. Ее янтарно-ореховые глаза в свете угасающего дня были полны любви и доверия. Дерек крепко поцеловал ее, его руки обхватили ее, его тело переливалось в нее.
– Я люблю тебя больше жизни, – прошептал он. – Ни один мужчина в этом мире так не любил женщину, как я тебя. Пожалуйста, никогда не покидай меня снова, я не смогу жить без тебя!
– Не брошу, – ответила она спокойно. – Я твоя – сейчас и навеки. Я верю тебе безгранично… я никогда не забуду этого урока. – Она поцеловала его нежно, вложив в этот поцелуй всю нежность своего сердца, отдавая ему все, что могла дать.
– Лиз, Лиз, – бормотал он, подхватив ее на руки. – Как долго я ждал этого момента… – Его губы коснулись ее шеи, ее плечей, их оголенной белизны. Он медленно расстегнул крошечные застежки на ее лифчике, освобождая ее высокие груди, ждавшие его горячих губ.
Она вздохнула, запустив пальцы в его темные волосы, еще никогда она так не ждала его ласк, его губ, его тела, которое вызывало в ней трепетный восторг и сладкую негу.
– О, Дерек, – шептала она, – вознагради меня за все те мгновения, которые я потеряла. Люби меня так, как никогда раньше, так, как будто в последний раз.
На мгновения ее слова вселили в него страх, но это были всего лишь слова страсти, а не разлуки, и, осознав это, он кинулся в бурную реку ее любви. Он как будто заново открывал для себя красоту этого юного тела. Кончики его пальцев были чувствительны, как крылышки мотылька, когда он дотрагивался до мочек ее ушей, до шеи и, скользя вниз по позвоночнику, расстегнул корсет. Корсет упал на пол, ее грациозное тело было нагим до тонкой талии. Потихоньку он размотал ее сари. Наконец, как богиня из слоновой кости, она стояла перед ним, ее глаза сияли в полутьме. Она обняла его, и легкими движениями сняла с него одежду. Вскоре два обнаженных тела слились – светлое и изящное тело любящей женщины и смуглое, сильное тело мужчины, так долго ждавшее этой любви.
Она выгнулась под его ласками, ей казалось, что она куда-то плывет. Это было море желания, небольшие поначалу волны все росли, поднимались и увлекали их за собой. Нежное чувство захватывало их тела, когда он поднимал ее над собой, входя в нее до последнего предела, и море счастья затопляло их. Прилив их страсти поднялся, когда руки Дерека скользнули по ней, безошибочно угадывая, как вызвать ее страстный стон, умоляющий его вернуться туда вновь, вновь заставить ее стонать от удовольствия и томительно ждать вершины страсти. Ритм их чувственной любви нарастал, он уже парил, и когда звездный свет обжег их, она закричала. Затем сразу звезды стали добела горячи на фоне чернильно-черного неба, и крик Анне-Лиз отдался эхом в маленькой позолоченной комнате, превращая ночь их страсти в каскад восторга! Ее тяжелые волосы упали на грудь Дерека. Он спрятал в них лицо, издав глухой стон, который слился с ее стоном, будто они были единым существом, сотканным из обжигающего света.
Звезды постепенно угасали, оставляя их плыть в мягком тумане усыпляющего времени. Прилив страсти убывал, утекал прочь тонким ручейком. Но эта страсть никогда не исчезнет, никогда не оставит их разделенными. Анне-Лиз тихо потерлась щекой о плечо Дерека, чувствуя его нежное тепло, и засмеялась:
– Как я скучала по тебе! Ты, как огромный медведь, пугающий меня своей свирепостью, и такой невероятно нежный, когда я прикасаюсь к тебе!
Он усмехнулся:
– Был ли я уж таким нежным, когда мы занимались любовью?
Она тихонько рассмеялась:
– Нет, ты был ужасно жестоким! Теперь ты, пожалуй, захочешь быть людоедом каждую ночь!
Видя веселый огонек в ее глазах, он, как ребенка, поцеловал ее в лоб, а когда заговорил, то его голос был серьезен:
– К сожалению, мы не сможем быть вместе каждую ночь, дорогая моя. Хэйвлокк дал мне небольшое поручение.
Ее веселье тут же исчезло:
– Это опасно?
Он погладил ее волосы:
– Ты слышала артиллерийскую канонаду из-за города последние несколько дней? Хэйвлокк уверен, что это идет подкрепление в Лакнау под командой генерала Кемпбела. А поскольку я говорю на урду и похож на мусульманина, я должен встретить отряд Кемпбела и привести его в резиденцию.
Она побледнела:
– Но это самоубийство! Как ты пройдешь сквозь ряды сипаев?
– Смешавшись с ними… на время. Я ухожу через три дня перед рассветом, – он сделал паузу. – Итак, ты видишь, у меня была еще одна причина, чтобы не драться с профессором Сандервилем.
Она понимающе кивнула.
– Ты не мог рисковать!
– К несчастью, повстанцы тоже знают, что Кемпбел движется к нам, и наверняка предпримут атаку для захвата резиденции. Ты будешь в большей опасности, чем я. – Дерек притянул ее к себе, их губы встретились. – Обещай мне быть осторожной. Покидая тебя, я оставляю здесь свое сердце и все свои надежды.
– Я буду здесь… буду ждать твоего возвращения, – вздохнула она. – Я буду ждать тебя хоть тысячу лет, только… пожалуйста, вернись ко мне.
Он тихо поцеловал ее:
– Я буду стараться… пока дышу, – его пальцы гладили ее волосы, он всматривался в ее лицо, будто хотел навсегда запомнить эти любимые черты. – Присмотри за Робертом, ради меня.
– Не бойся. Я сделаю все возможное для него… и Мариан.
Он криво усмехнулся:
– Ну, это слишком большое обещание! Даже я не смог бы сдержать Мариан… но ты права, за нее я тоже волнуюсь… как за друга.
– Думаю, она станет и моим другом… когда-нибудь.
Он прищурился:
– Сомневаюсь… в Мариан много хорошего, но она все равно настоящий хищник. Когда-то я любил ее самоуверенность, как и ее красоту, но она проучила меня, как мальчишку. Ей нельзя слишком доверять. Непредсказуемость, длящаяся слишком долго, может стать непостоянством. Я не завидую Родни, – он поцеловал ее в нос, – но уверен, что Родни завидует мне.
Она с сомнением улыбнулась:
– Это, конечно, только твое богатое воображение! Все его внимание отдано Мариан.
Его руки сильнее прижали ее:
– Если я когда-либо ревновал, то, вероятно, напрасно. Роберт мог играть с тобой в любовь, но Родни не обладает способностями Роберта. Родни может считать, что тело Мариан принадлежит ему, но только не ее разум. Однако игра на мужской ревности не принесла Мариан ожидаемых результатов. Думаю, что он начинает жалеть, что женился на ней.
Анне-Лиз нахмурилась:
– Почему ты так думаешь?
– Я не совсем уверен, но что-то неуловимое появилось в его глазах, когда он смотрит на нее: разочарование или сомнение.
– Может быть, когда ты появился здесь, он почувствовал, что она все еще интересуется тобой?
– Интересуется? Если бы он это заметил, то я бы получил вызов от Родни, и это было бы посерьезнее, чем от профессора Сандервиля.
Анне-Лиз нахмурилась еще больше:
– Но я совершенно уверена, что Мариан любит его.
– Думаю, да, просто она все еще не желает уступать меня тебе. Ты счастлива, она нет… ей всегда мало обычного человеческого счастья. Ей нужно что-то большее! Я находился в состоянии постоянного восхищения ею. Жизнь со мной должна была быть круговоротом приключений, а теперь она не может примириться с мыслью, что она всего этого лишилась. Я не думаю, что она когда-нибудь сможет удовлетворить свои непомерные амбиции.
– Ну, мне кажется, она имела достаточно приключений в последний период ее жизни здесь, в Лакнау. Возможно, это уже перестало быть необходимым для нее.
– Может быть, но все же я прошу тебя не доверять ей полностью, – Дерек медленно поцеловал ее. – Хватит разговоров о Мариан. Я не хочу потерять ни минуты из того времени, что нам осталось. – Его губы прикоснулись к ее виску, потом к мочке уха, затем к ямке на шее. – Ты когда-нибудь слышала о «Камасутре», моя застенчивая голубка?
– Никогда, – пробормотала она между поцелуями.
– Тебе надо изучить индийскую мифологию, в высшей степени эротическую. «Камасутра», например, освещает фактически бесконечное разнообразие способов любви.
– В самом деле? – она вздохнула, ее глаза стали грустными под длинными ресницами, – я должна признаться, что я почти неграмотна в том, что касается культуры южной Азии… и интересует меня отнюдь не то, что можно вычитать в толстых пыльных фолиантах. Надеюсь, ты в деталях познакомишь меня с «Камасутрой»?
– С удовольствием, мэм. Полагаю, мы начнем с самых основ, так искренне поддерживаемых твоими трудолюбивыми миссионерами. – Он положил ее на пол, его губы заскользили по ней.
Очень нескоро она высвободила руки и обняла его:
– Это как откровение.
Следующие несколько дней промелькнули быстро. Часто, как только могли, они любили друг друга, выкраивая время от разнообразных обязанностей, а иногда не встречались из-за крайней усталости. И тем не менее, несмотря на истощение, они занимались любовью с отчаянием, уверенные, что каждый раз может быть последним. «Кама-сутра» вскоре была отброшена: их изощренное воображение превзошло все ее откровения. Охваченные любовью, они теряли чувство времени в объятиях друг друга, а время незаметно ускользало.
Их отношения не остались незамеченными, особенно, возбуждая ревность Мариан. Ее интерес к Дереку рос по мере того, как его интерес к ней угасал. Однажды утром она подстерегла его в отдаленном крыле резиденции, куда он был вызван для беседы с Хэйвлокком. Ее длинные белые пальцы прикоснулись к его рукаву, когда он проходил.
– Дорогой, – заговорила она настойчиво, – я должна поговорить с тобой, пока мы одни. Родни уже у Хэйвлокка. Он рассказал мне, что вы собираетесь предпринять опасную акцию и что есть возможность для нас освободиться с помощью генерала Кемпбела.
Дерек сухо кивнул:
– Я отправлюсь сегодня ночью.
Она кинулась к нему на шею.
– Возвращайся ко мне. Я не вынесу расставания с тобой.
Он мягко освободился от нее:
– Мариан, ты теперь замужняя женщина. Все, что было между нами, давно прошло. У тебя есть Родни, у меня – Анне-Лиз.
– Но она…
– Она станет моей невестой, как только пройдет время ее траура.
Зеленые глаза Мариан сощурились, в ней бушевала злоба:
– Как она может быть так чертовски лицемерна? Я отлично знаю, что ты спал с ней… и делаешь это регулярно в последнее время. Она не пользовалась своей постелью последние три ночи. Кроме того, она не скрывает, что не хочет выходить за тебя замуж. А что касается Сандервиля… и Роберта? Они оба наверняка имеют на нее такое же право, как и ты!
– Мариан, ты одна из тех женщин, кто не имеет права бранить Анне-Лиз за то, что она передумала. – Он усмехнулся, а потом сказал спокойно: – И за то, что мы были любовниками. Мы ведь были вместе еще до того, как она встретила Конрана. А уж насчет Роберта и особенно Сандервиля я не беспокоюсь!
Лицо Мариан исказилось от боли и злобы:
– Ты никогда не любил меня. Ты использовал меня…
Он слегка встряхнул ее:
– Остановись, Мариан. Я любил тебя, безумно. Ты оставила меня, согласись, что именно так и было. А когда Анне-Лиз вошла в мою жизнь, то меня перестали интересовать все другие женщины. Я всегда буду помнить тебя, но наше время ушло.
Она сильно ударила его, потом снова замахнулась, но он схватил ее и тряхнул, чтобы привести в чувство. Мариан отшатнулась и тихо и угрожающе прошипела:
– Ты не прав, что все кончилось, Дерек. Ты вернешься ко мне. Подожди и увидишь. – Она гордо вскинула голову и удалилась.
Дерек смотрел ей вслед с каким-то трепетом. Анне-Лиз была слишком наивна, чтобы бороться с циничной Мариан, с ее женскими уловками. Но он ничем не может помочь Анне-Лиз: он обязан выполнить поручение Хэйвлокка.
Дерека почему-то охватила тревога. Лучше всего будет попросить Сандервиля не выпускать Анне-Лиз из поля зрения. Хотя Мариан не всегда выполняет то, что обещает, но сейчас, он был уверен, дело обстоят иначе.
Дерек прощался с Анне-Лиз в сумерках, в маленькой позолоченной комнате. Она сидела на полу в своем простом поношенном сари, ее волосы были замотаны узлом на затылке. Хотя под глазами Анне-Лиз были синяки от усталости, он подумал, что никогда не видел ее такой красивой. Она казалась меньше и моложе, чем всегда, каким-то отрешенным существом, как будто она уже стала воспоминанием. Он не мог избавиться от чувства, что никогда больше ее не увидит, и, когда он опустился на колени, чтобы поцеловать ее, то делал это с тоской и жаждой, с тем голодом, который никогда не будет удовлетворен. Она пришла в его объятия, доверчивая, как ребенок, и страстная, как женщина. Нежно и трепетно она ласкала его шею, впадинку на ней там, где была расстегнута рубашка. Ее руки проскользнули ему под рубашку и начали поглаживать его соски, ее губы опускались все ниже в то время, как он сжимал ее:
– Лиз, у нас мало времени, – хрипло проговорил он, когда наконец поднял голову. – Я просил Роберта взять тебя с собой в Клермор, если со мной что-нибудь случится. Ты сможешь спокойно жить там всю жизнь на доходы от имения… хотя, как хочешь.
– Пожалуйста, – сказала она ласково, – не говори так, как будто ты никогда не вернешься. В моем сердце так много страха сегодня… и так много любви. – Ее пальчики дотронулись до его губ, ее глаза потемнели от боли расставания. – Поцелуй меня, любимый. Дай мне услышать биение твоего сердца у меня на груди, как в те долгие ночи, чтобы я могла вспомнить это и поверить, что мы встретим рассвет вместе. Я люблю тебя всем своим существом… – Ее голос прервался – он заглушил ее слова жадным поцелуем.
Наступавшая ночь, казалось, сомкнулась над ними с обманывающей вечностью: в ней не было напоминания о том, что придет утро. Ее сари легко поддалось его ласковым пальцам, позволяя им нежно касаться ее обнаженной горячей кожи. Тонкая материя упала с ее плеч на пол. Она изогнулась, ее губы приникли к нему с растущим волнением ожидания.
Он позволил ей откинуться на спину, его губы скользили между ее грудей к пупку, его язык дразнил ее, двигаясь вниз, затем он поднял ее. Ее спина изогнулась, она вздохнула, когда он нашел секрет ее женственности, его ласки вызывали в ней буйный восторг. Ее пальцы увязли в его волосах в то время, как жар разливался по ее телу, как солнечный свет. Прикосновения его языка становились невыносимыми, заставляя ее все больше раскрываться перед ним, умоляя его едва слышными непроизвольными всхлипываниями войти в нее, наполнить ее… и когда он уступил ее мольбам, она застонала хрипло:
– Сейчас, да… сейчас. Пожалуйста, я хочу всего тебя… люби меня!
Охваченная желанием, она обвила его ногами вокруг бедер, чтобы быть еще ближе.
Он проникал в нее, его тело двигалось, как сильный морской прибой, унося ее с собой все дальше и дальше от спокойного берега нежности в нарастающий шторм яростного, безумного восхищения. Волны становились все выше, их пена увлекала их в радостный водоворот страсти. Анне-Лиз застонала, впуская Дерека еще глубже, пока он целиком не оказался в ней, продвигаясь в самый центр ее тайны. Их страсть была подобна шторму с неожиданными приливами и отливами. Молния прорезала небо, достигая гребней высоких белых волн страсти, которая почти пугала своей силой, но затем волны рушились, увлекая их в пучину розовой пены. Движения Дерека внутри нее ускорились, становясь все быстрее, пока она не начала корчиться, ее тело вздымалось под ним с непреодолимой необходимостью. Пришел пик страсти, потом пришел снова и рассыпался, как осколки разбитого стекла. Освобождение Дерека обрушилось, как расплавленная лава низвергающегося вулкана.
Долгое время они лежали, сплетаясь в единое целое, потом любили друг друга снова и снова, пока не обессилели от истощения и изнеможения. Шум волн затихал, становясь эхом, и исчез совсем.
– Я должен идти, – прошептал наконец Дерек в потную щеку Анне-Лиз, – но я вернусь. Ты не передумаешь выйти за меня замуж весной?
– Никогда, – проговорила она. – Если нужно, я буду ждать тебя всю жизнь. Только будь осторожен. Если что-нибудь с тобой случится, я тоже умру.
– Смотри за Мариан, – сказал он, неохотно поднимаясь. – Родни идет со мной.
– Родни? Но он не знает ни урду, ни хиндустани.
– Другие добровольцы знают еще меньше… да и выбирать особенно не из кого. Хэйвлокк считает, что нужно идти вдвоем: если один из нас не дойдет, возможно, дойдет второй.
Взволнованная его словами, она с тоской смотрела на него:
– Ты доверяешь Родни? Ведь он знает, что ты когда-то собирался жениться на Мариан.
– Ему я доверяю гораздо больше, чем Мариан, – был его ответ. – С ее изменчивым настроением она надежна, как гадюка.
– Почему же ты тогда влюбился в нее, Дерек? – мягко спросила Анне-Лиз.
Дерек задумался.
– Ее красота, шарм… непредсказуемость, – заметив грусть в глазах Анне-Лиз, он весело добавил: – Да, непредсказуемость! Ущипнув ее за зад, никогда не знаешь, как она отреагирует – кинется на шею с поцелуями или влепит пощечину! – Он расхохотался. – Мариан сама заранее не знает, как она поступит. – Взяв Анне-Лиз за подбородок, Дерек нежно поцеловал ее раскрывшиеся губы. – В то же время я люблю тебя за твою последовательность. Например, если бы я остался за этими стенами, я был бы уверен, что ты будешь со мной.
Он застегнул рубашку, и Анне-Лиз подала ему чалму. Он обмотал голову куском ярко-красной ткани и подумал о том, что в таком виде его голова – прекрасная мишень для сипаев. Он почти ничего не рассказал Анне-Лиз о своем задании и надеялся, что и Родни также сдержан с Мариан. Чтобы добраться до Кемпбела, им предстояло пройти через город вблизи Алам-Багха. Ему было бы проще, если бы он шел один, без Родни, которого даже издалека индийцем не назовешь. Дерек потратил немало времени, чтобы научить его нескольким простым фразам на урду, и долго рассказывал, как ведут себя в той или иной ситуации мусульмане, но не был уверен, настолько ли усвоил Родни его уроки, чтобы воспользоваться ими, если они окажутся среди врагов. Если их поймают, то смерти им не миновать.
Он притянул Анне-Лиз к себе и поцеловал:
– Жди, пока я не вернусь от Кемпбела, – прошептал он.
– Я буду ждать, – отозвалась она тихим эхом. – Да хранит тебя Господь! Я буду молиться за вас обоих!
Она прислонилась к нему щекой и поцеловала еще раз. Его руки мгновенно обвились вокруг нее, но через мгновение он отпустил ее… затем, как тень, выскользнул в дверь.
Глядя на дверь, в которую только что вышел Дерек, она, как безумная, опустилась на пол, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Слезы навернулись на ее глаза, но она их сдержала. Дерек хотел, – чтобы она была сильной, и она будет сильной! Будет достаточно времени для слез, но не теперь. Несмотря на удушающую жару, Анне-Лиз знобило – холодом повеяло у нее на душе. Казалось, стены надвигаются на нее, как будто хотят смять и уничтожить. Позолота стала похожа на мишуру, отражая гнилое величие и богатство Индии. Когда Александр Македонский пришел завоевывать эту древнюю страну, она показалась ему настолько же мертвой, насколько и красивой. Однако Анне-Лиз любила ее, как и Дерека. Так много крови пролито здесь! И все же Индия – страна бесконечного возрождения и буйной жизни, бесконечного разнообразного многоязычия и огромных залитых дождем лесов и расстилающихся равнин. Здесь была колыбель мира… и колыбель ее с Дереком будущего. Милостью Божией у них когда-нибудь будут дети, потом они станут взрослыми – либо здесь, либо в Австралии. Анне-Лиз уже загорелась идеей уехать в Австралию; это был новый широкий мир, мир, свободный от древности, от прошлого, от гнилой иерархии каст, этого предрассудка, которым были окутаны и Англия, и Индия. Их дети вырастут свободными среди бодрых и энергичных людей, положивших начало новой культуре… если они с Дереком выживут.
Анне-Лиз была права – их ждали ужасные испытания!
