Текст книги "Блистательный обольститель"
Автор книги: Кристин Монсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Утром, вернувшись в Клермор, он обнаружил Роберта там. Они с леди Гертрудой завтракали в столовой.
– Черт тебя побери! – он кинулся к Роберту, – я сломаю тебе шею!
Роберт вскочил ему навстречу.
– Не делай поспешных выводов. Анне-Лиз в достаточной безопасности. Она просила меня проводить ее в Лондон.
– Что ты и сделал с готовностью, – Дерек толкнул брата в грудь. – Теперь ты скажешь мне, где она, или от тебя останется мокрое место.
Роберт кивнул.
– Она взяла с меня обещание держать ее местонахождение в секрете… особенно от тебя.
Когда Дерек занес кулак, леди Гертруда вмешалась. Она бы никогда не произнесла этих слов, но решила, что сейчас все средства хороши.
– Достаточно! Я не хочу, чтобы вы устраивали драму из-за этой маленькой потаскушки. Первый ее мудрый поступок в Клерморе – это то, что она оставила его.
Дерек обернулся к тетушке.
– Назови еще раз Анне-Лиз потаскушкой, и это будет твоим последним словом в этом доме.
– Вы оба не в себе, – ответила его неукротимая тетка. – Она сама знала это, так же как и вы… если вы успокоитесь хоть на пять минут и здраво все взвесите… и отпусти Роберта. Его единственным грехом была поспешность.
Дерек толкнул Роберта в кресло так, что оно опрокинулось.
– Я найду ее, чего бы это мне ни стоило!
Лицо Дерека выражало ожесточенную решимость, в Роберте тоже заговорила кровь Клавелей.
– Послушай, Дерек, ты никогда не найдешь ее. – Он поднялся. – Но если ты откажешься от мысли преследовать ее… я верну тебе титул.
Ошарашенный Дерек на мгновение застыл. Его ярость разорвала тишину:
– Ты откажешься от титула, если я откажусь от Анне-Лиз Девон?
– Я сделаю это, – спокойно сказал Роберт. – Я люблю тебя. Я хочу видеть тебя счастливым на твоем законном месте.
– И ты думаешь, что мое счастье заключается в долгой жизни в Клерморе с Мариан Лонгстрит? – произнес Дерек, глядя на брата насмешливо, так как знал, что Роберт не любит Мариан.
– Да. А разве не так?
– Я думал так… когда-то.
– А сейчас? – упорствовал Роберт.
– Не знаю, – проговорил Дерек, оглянувшись вокруг, как будто не узнавая собственного дома. – Мне кажется, будто самодовольный, нагло смеющийся монстр в образе общества наступил мне на грудь и выдавил из меня жизнь. Одному Богу известно, что случилось с Анне-Лиз. Она такая хрупкая, несмотря на ее силу.
Роберт пожал плечами.
– Но это не значит, что ты любишь ее. Она была временной заменой Мариан. Нормально, когда мужчина привыкает к своей сиделке…
Дерек снова взорвался:
– Ничего общего Анне-Лиз с Мариан не имеет. Анне-Лиз дала мне все, в чем я нуждался, все, что было мне необходимо: нежность, привязанность, любовь. Благодаря ей я поверил в себя, когда я особенно этого хотел, и «временная» совсем не то слово, которое к ней применимо. Анне-Лиз – само постоянство и доброта, и в отличие от всех нас у нее нет тщеславия. Она просила только позволить ей отдавать, даже когда ей потребуются огромные усилия для этого. Мы, гордые Клавели, в подметки ей не годимся.
Леди Гертруда возмутилась:
– Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь этот так называемый образец совершенства?
– Да, тетушка, – сказал он отрывисто, – вероятно, любил… и люблю и теперь.
Верный своему слову, Дерек не успокоился. Он отправился в Лондон, где провел несколько месяцев в поисках Анне-Лиз с помощью фирмы, занимавшейся частным розыском. Когда все эти усилия ни к чему не привели, ему пришла в голову мысль найти тех, кого мог знать Уильям Девон. И однажды вечером, глядя из окон своего дома в Мэйфере на лондонские крыши, он вдруг вспомнил про Ханну Морли, бывшую домоуправительницу Девонов, работавшую у них до их отъезда в Китай. Как раз перед смертью Уильям Девон получил от нее письмо, где Ханна Морли просила его найти работу для ее дочери. Она слышала, кроме того, что в Индии много желающих жениться молодых людей. Письмо пришло из Тоттенхэма.
К полудню поверенные Дерека связались с наемными агентами в Тотенхэме. Спустя две недели они натолкнулись на имя Анна Морли, которую послали в семью в Калькутту. Анна или Анне-Лиз? – заинтересовался Дерек. Ее адрес оканчивается на «округ Хэндон».
Вскоре Дерек нашел Ханну Морли, но не Анне-Лиз.
– Дорогой мой, – увещевала его миссис Морли, – я не видела мисс Девон с тех пор, когда она была ребенком. Я только получала письма от миссис Девон и его преподобия, упокой Бог его душу. И письма приходили всегда из Китая. Я не думаю, что у них есть родственники в Англии. Бедняжка.
Расстроенный Дерек уже собирался уходить, когда Ханна прищелкнула языком.
– А знаете, тут есть старый профессор, друг его преподобия мистера Девона, который учился в Кембридже. Сандерс или Сандерстоун или что-то вроде этого. Не могу сказать, где он сейчас после стольких лет, но он и его преподобие учились вместе в общественной школе. Попытайтесь найти его.
Первым же поездом Дерек отправился в Кембридж. «Профессора Сандерса» могло и не быть в природе, но вдруг он существует и Анне-Лиз укрылась именно у него? И действительно, уже после обеда он нашел дом профессора Сандервиля. Закрытый плотно, как подвал банка, дом был, очевидно, пуст, и надежды Дерека опять рухнули. Снова разочарованный, он, понимая всю безнадежность ситуации, все же постучал в дверь дома на противоположной стороне улицы. Корнуолец, судя по акценту, среднего возраста мужчина открыл дверь. Когда Дерек описал профессора и Анне-Лиз Девон, человек кивнул.
– Я видел их. Четыре месяца назад они уехали в Индию. Профессор – член какого-то лондонского исследовательского общества.
Обрадованный поначалу Дерек пришел в ужас: если Анне-Лиз невозможно было найти в Лондоне, то как же найти ее в Индии?
– А вы не знаете хотя бы, в каком городе они остановились? – спросил он с отчаянием.
– Не могу сказать. Может, спросить в университете? На факультете антропологии. – Человек закрыл дверь, затем полуоткрыл. – Эта мисс Девон – настоящая красавица. Жаль, что она отправилась в такое унылое место, как Индия. – Он снова закрыл дверь.
Дерек навел справки в университете и узнал, что профессор Сандервиль является членом Королевской британской исследовательской лиги и отправился в путешествие по нескольким городам Индии, начиная с Дели. К сожалению, никто не знал его точного маршрута, поэтому поиски могут занять многие месяцы.
Дерек уезжал из Кембриджа почти в отчаянии. Вернувшись в свой дом в Лондоне уже к ночи, он прошел прямо в спальню. Там, налив полный стакан бренди, он сел на кровать. Он пил и смотрел на звезды, просвечивающие сквозь сумерки за окном. Анне-Лиз ушла, практически умерла для него. Он мог ждать год или больше, пока Сандервиль вернется в Англию, и надеяться, что Анне-Лиз возвратится с ним. Хотя Дерек был уверен: она не вернется. Она любила Индию, а в Англии ее ждут лишь унижения. Профессор же, когда вернется, может и скрыть ее местонахождение.
Сумерки были шелковыми, окутывающими, звезды – как вышитая драгоценностями вуаль. Он представил себе Анне-Лиз: ее волосы, темные, как наступившая ночь, ее глаза, яркие, как эти звезды, делающие очарование ее лица неуловимо таинственным. Мысль, что он никогда ее не увидит, делала оставшиеся дни его жизни серыми, как пыль. Ему не нужно было много пить, чтобы понять: он любит ее. Эта уверенность росла в нем, и каждый прошедший час делал утрату еще необратимее. Он принимал Анне-Лиз легко, а теперь все так безнадежно! Он нуждался в ней как поэт, хватающийся за фразу, обещающую превосходный конец его произведения. В самые мрачные часы она дала ему возможность выжить и сохранить человеческое достоинство. Аристократка или нет, она подходила ему, как будто была рождена любить его. И однако Анне-Лиз никогда не говорила о любви. Может, она просто жалела его?
Чем дольше он сидел и сражался с демонами сомнения в душе, чем больше он вспоминал непроизвольную радость Анне-Лиз, когда он занимался с ней любовью, тем больше убеждался: она любит его. Если бы не любила, то никогда не смотрела бы на него глазами, полными восторга.
А он, Дерек, отплатил ей позором, который заставил ее бежать от него в страхе и унижении. Его прекрасная кристальная Анне-Лиз!
Он отправился домой в Сассекс.
– Я еду в Индию, Роберт.
Роберт посмотрел на брата недоверчиво.
– Ты шутишь? Ты, конечно, понимаешь, что Анне-Лиз правильно сделала, уехав из Англии? Что за жизнь у нее была бы здесь, где она может стать лишь предметом дальнейшего скандала? Она никогда не вернется.
– В этом-то и дело, – ответил ему Дерек, доставая из шкафа и бросая на кровать вещи, которые собирался взять в дорогу, – она никогда не придет ко мне, поэтому я должен поехать к ней.
– Но твоя жизнь здесь, в Англии. Ты не сможешь жениться на ней. К тому же даже женитьба не погасит сплетен. Как она сможет вынести такое унижение?
– Ей не придется. Я еду к ней на ее условиях, не на моих.
– Ты собираешься жить в Индии? – Роберт был поражен. – А как же политика? А как же с титулом? Все радости любви не стоят того, чтобы похоронить себя в этой Богом забытой Индии!
Дерек убрал руку Роберта со своего плеча очень спокойно, что было не похоже на него:
– Титул потерял для меня свою привлекательность, он твой. Я кое-что понял в последнее время. Я никогда не ценил высоко то, что было мне дано, а только то, что приходится отвоевывать. Если я останусь здесь, в Клерморе, я буду жить вполсилы, так же, как, вернувшись из Индии, когда я был получеловеком. Анне-Лиз стала второй моей частью и настолько существенной, что я не смогу жить без нее.
Он запихал оставшиеся вещи в чемодан и приказал слуге отнести багаж вниз. Быстро обнялся с Робертом.
– Я напишу из Дели. Желаю, чтобы твоя первая речь в палате лордов была удачной.
– Но, Дерек, – Роберт как будто оцепенел, в то время, как его брат начал спускаться по лестнице, – что я скажу Мариан?
Дерек не обернулся.
– Не унывать и большого счастья с графом!
IX
Сержант и серенады
12 ноября 1856 года Анне-Лиз и профессор Сандервиль были уже в Дели.
– Ну, Анне-Лиз, нравится вам Дели? – спросил профессор Сандервиль, вынул большой носовой платок и, сняв пробковый шлем, вытер пот со лба. Его серо-коричневый костюм из практичного льна резко контрастировал с пестрыми цветами беспокойного делийского рынка; его внешность мышонка противоречила внушительной шотландской трости с набалдашником из слоновой кости в виде головы этого самого слона. Его ботинки, как и юбки Анне-Лиз, были покрыты красной пылью; несмотря на шлем, его оттопыренные уши были загорелыми после раскопок в Семи Городах. Маленькие нафабренные усы профессора и густые, похожие на бараньи котлеты бакенбарды, как-то не сочетались с его шаркающей походкой.
Анне-Лиз улыбалась ему из-под широкой соломенной шляпы: голубые глаза мистера Сандервиля живо напоминали ей энергичного Уильяма Девона.
– Дели так велик, даже рынок здесь огромный! Боюсь, я потеряла представление, где мы находимся, так далеко мы от улицы Ткачей!
Мартин Сандервиль пожал плечами.
– Не беспокойтесь. У нас еще четыре часа до чая у комиссара. Даже если мы потеряемся, у нас хватит времени на поиски.
Профессор пробирался вперед, собираясь показать Анне-Лиз ряды торговцев шелком. Она терпеливо следовала за ним. Благодарная мистеру Сандервилю за все его усилия развлечь ее, она старалась выглядеть вполне довольной с момента отплытия из Англии. Притворяясь заинтересованной возвращением в Индию после путешествия в Англию с ее опекуном, она ничего не рассказывала ему о своих отношениях с Дереком. Профессор Сандервиль, казалось, чувствовал, что ее грусть вызвана не одной только смертью отца, но относил это на счет того, что Анне-Лиз находилась в стесненных материальных обстоятельствах, и ни о чем не спрашивал. Конечно, он понимал, что у нее совсем нет капитала, и потому, принадлежа к солидной торговой семье, имел возможность настоять, чтобы она разрешила обеспечить ее скромным доходом на все время.
Если бы Сандервиль знал, что ее гнетет одиночество, он был бы гораздо более обеспокоен. Яркие медные кувшины, висевшие на открытом базаре, улавливали солнце, как золотые фонари. Анне-Лиз была поражена нищетой в Дели, и это впечатление камнем легло на ее душу.
Хотя между Анне-Лиз и Дереком пролегли многие тысячи миль, она все равно слышала звук его голоса. Бегство в Индию было ошибкой. Тяжелый запах растопленного масла в горшках вдруг напомнил ей о верховой прогулке с Дереком за пределы Канпура. Прошло уже два месяца, как Анне-Лиз покинула Англию, однако до сих пор ее охватывал ужас, когда она вспоминала бал в Брайервуде! Особенно поцелуй Дерека и Мариан Лонгстрит. Она знала, что ничего теперь не значит для Дерека. Их любовь была для него проходящей, дурно выглядящей связью. Слезы застилали туманом ее глаза. Конечно, у нее никогда не было прочного места в его жизни, но почему он не мог положить конец их отношениям спокойно, вместо того…
Анне-Лиз вдруг поняла, что, увлекшись нахлынувшими воспоминаниями, она потеряла из виду профессора Сандервиля. Море туземцев колыхалось перед ней. И нигде среди тюрбанов и сари не было видно пробкового шлема. Жало тревоги укололо ее; Анне-Лиз вытянула шею, чтобы высмотреть профессора. Вдруг широкая, знакомая грудь в голубом с золотом мундире уперлась в нее.
– Дерек, – прошептала она.
– Нет, мисс, – ответил баритон с легким ирландским акцентом. – Это я, сержант Конран О'Рейли, к вашим услугам.
Чтобы рассмотреть его, ей пришлось задирать голову. Край шляпы Анне-Лиз тоже приподнялся, и сержант увидел ее испуганное лицо. Она смотрела на этого рыжего гиганта, который испытующе усмехался с обезьяньей простотой.
– Не хотел испугать вас, но базар – не место для молодой леди, чтобы ходить одной, если не возражаете, что я так говорю.
– У меня был сопровождающий… профессор Сандервиль, – заикаясь сказала она, чувствуя себя идиоткой, – но он, кажется, исчез. Он сума сойдет, когда сообразит, что я потеряла его.
– Вы сами кажетесь немножко сумасшедшей сейчас, – произнес сержант О'Рейли тихо. Внимательно посмотрев на Анне-Лиз, он предложил ей руку. – Могу я проводить вас?
– Нет, спасибо, – сказала она быстро, затем смягчила свой отказ: – Вы очень высокий, а он носит пробковый шлем. Не могли бы вы?..
– Сыграть роль маяка? – Он усмехнулся и стал оглядываться. Через несколько секунд он кивнул. – Идите за мной и не беспокойтесь, меня не так легко потерять, как вашего профессора.
Чувствуя неуверенность от того, что ее сопровождает незнакомец, Анне-Лиз, подняв свои юбки, следовала за ним сквозь давку. Через несколько минут сержант О'Рейли нашел профессора Сандервиля, который с беспокойством осматривался кругом. Сандервиль стал протискиваться сквозь толпу, когда заметил О'Рейли, махавшего ему своей здоровенной рукой. Минутой позже он увидел Анне-Лиз и заулыбался.
– Анне-Лиз! – он облегченно поймал ее за руку. – Я думал, вас отвлек какой-нибудь торговец.
Вспыхнув от воспоминания о действительной причине происшедшего, она быстро разуверила его:
– Извините, что причинила вам столько волнений. Боюсь, что я просто невнимательно следила за вами. – Она с благодарностью повернулась к своему провожатому: – Большое спасибо, сержант… простите, я забыла ваше имя.
– О'Рейли. Конран О'Рейли. – Он приветствовал Сандервиля. – Я человек «Джон компани», сэр. А не вы ли прибыли из Кембриджа с научными целями?
– Да, конечно, – удивился Сандервиль, моргая глазами, – но откуда вы знаете?
– Просто догадался. – О'Рейли был очень доволен собой. – Я тоже приглашен на чай к комиссару сегодня, но, могу вам заметить, солнце еще высоко и лавки закрываются лишь через несколько часов. Однако вам придется довольно долго идти, если вы оставили свой экипаж за базаром около военного городка.
– О, Господи, – сказал Сандервиль, доставая компас, – мы, должно быть, идем неверным путем. – Он покосился назад, на разноцветную толкающуюся толпу. – Ну, конечно, указывая пальцем, профессор чуть не проткнул сержанта, – экипаж в этом направлении.
О'Рейли еще раз внимательно посмотрел на Анне-Лиз, прежде чем повернуться опять к Сандервилю. – Могу я проводить вас, сэр? Я уверен, что вы легко найдете дорогу, но я ради компании, – поспешил он добавить дипломатично.
Как человек общительный, Сандервиль немедленно согласился. Держа Анне-Лиз за руку, он последовал за О'Рейли. Профессор предложил ему поехать с ними, и когда они прибыли к дому комиссара, то уже были почти друзьями. Анне-Лиз Конран понравился сразу же. Его обаятельная прямота позволяла ей чувствовать себя с ним легко. Всю дорогу Конран веселил их, рассказывая анекдоты. Вот и сейчас, слезая с повозки, Анне-Лиз и профессор смеялись над рассказом Конрана о разговоре приходского священника с викарием.
Пожилой человек с тонким лицом, в таком же, как у Сандервиля, пробковом шлеме, в льняном костюме вышел из ворот комиссара и, увидев профессора, осторожно подкрался к нему сзади. Надвинув шлем профессору на глаза, старик стал колотить Сандервиля по спине, так что полетела красная пыль. Оскорбившись, Сандервиль закрутился волчком. Старик отступил, закинул голову и издал вибрирующую трель, когда-то, видимо, слышанную им в Аравии или на Среднем Востоке. Рев Сандервиля перешел в крик радости и, к удивлению Анне-Лиз и Конрана, профессор залился такой же трелью, протягивая руки к старику и прижимая его к себе.
– Джамисон, старый хрыч!
– Мартин, старый ты мешок барахла! Обгорелые твои уши!
– Ха! Посмотри, что я отколол, – Сандервиль тут же вытащил из глубокого кармана своего поношенного костюма кусочек разбитой керамики. – Позавчера. Посмотри теперь сюда…
Сандервиль и Джамисон, забыв обо всем, как будто перенеслись в другой, только им интересный мир. Болтая увлеченно, как школьники, они шли к дому комиссара.
Анне-Лиз и Конран удивленно смотрели на них. Наконец Конран предложил Анне-Лиз руку.
– Могу я иметь удовольствие, мисс Девон?
– Конечно, сержант О'Рейли.
Они прошли в ворота. В середине роскошного многоцветного сада была расположена обширная резиденция комиссара. По саду были расставлены столы, укрытые от жаркого солнца большими зонтиками. Народу собралось много.
– Это, конечно, – начал сержант, когда они с Анне-Лиз шли под руку через лужайку, – как простой сержант, я чувствую себя более удобно в этом собрании высшего общества с прекрасной дамой, держащей меня под руку. Мой пропуск, если можно так сказать.
– Теперь вы поняли, сержант, как надо появляться. – Она положила другую руку ему на запястье и улыбнулась. – Я же испытываю истинное удовольствие от того, что иду под руку с мужчиной в такой красивой форме: прямо два голубя среди павлинов.
О'Рейли выпятил грудь, и его походка и впрямь стала так похожа на голубиную, что Анне-Лиз засмеялась.
– Взгляните на даму в шляпе с перьями, так гордо вышагивающую, – сказал он, кивнув. – Правда, и она похожа на птицу из стаи?
Конран был первым за долгое время, кто заставил ее смеяться. Ей так этого не хватало! Казалось, что он разгадал ее затаенную печаль; и во время последовавших позже его визитов в бунгало профессора Сандервиля он прилагал все усилия, чтобы облегчить Анне-Лиз сердце. Через некоторое время стало ясно, что он привык к ней, и когда Анне-Лиз пришло время покидать Дели, ей было ужасно жаль расставаться с Конраном.
Конран, по-видимому, не собирался расставаться.
– Я увижу вас и профессора снова, не волнуйтесь, – сказал он в последний их вечер в Дели. – Что бы я хотел знать, – сказал он, наклонившись к ней, когда они вышли на веранду, – будете ли вы этому рады?
Анне-Лиз задумалась. Она знала, что такой вопрос будет, но не знала, как на него ответить. Фактически он спрашивал, желает ли она принять его ухаживания. Ее ресницы опустились. Как могла она сказать, что глупо влюблена в человека, который использовал ее и бросил, как ребенок сломанную игрушку? О, нет! Дерек не был таким бессердечным, она знала это. Если бы только он пришел к ней и порвал честно и чисто! Она разочаровалась в Дереке, и это было так больно, так обидно! Ведь почти с детства Анне-Лиз была влюблена в него, он представлялся ей замечательным, храбрым героем. Теперь она больше не маленькая девочка, а ее мечты – уже не детские. Хотя многие мужчины из армии и окружения комиссара интересовались ею, она знала, что с ними ей будет хуже, чем с Конраном О'Рейли. Он был честен, добр, предан и обладал плутоватым юмором, часто доставлявшим ей удовольствие. Добрый человек, он был ласков с ней, как с больным ребенком… и все же она не любила его. Хотя Конран О'Рейли стоил любви.
– Конран, – сказала она мягко, – я не стану лгать вам. Я люблю другого мужчину. Я хотела бы любить вас, но…
Он прижал палец к ее губам.
– Желание что-то сделать – уже шаг к тому, что ты это сделаешь. Я иногда принимаю желаемое за действительное и, когда это переходит границы, я знаю это. То же самое по отношению к вам. Вы поедете в Аллахабад, и мы увидим, что сделает время с вашей утраченной любовью.
Он нежно поцеловал ее в лоб и вышел. Анне-Лиз смотрела, как он уходит по аллее, ведущей от белого, опрятного, похожего на имбирный пряник домика, где остановились профессор Сандервиль и Анне-Лиз. Увидеться им было суждено месяц спустя в Аллахабаде.
Анне-Лиз расчесывала перед сном волосы, когда услышала индийских музыкантов на лужайке перед домом, который арендовал профессор в Аллахабаде. Она бы не удивилась, если бы они исполняли, и довольно неумело, песенку «Темнота – цвет моих истинно любимых волос». Накинув пеньюар, она подошла к окну и выглянула: дирижировал сержант Конран О'Рейли. Тепло наполнило ее сердце. Возможно, она не любила Конрана так, как бы ей хотелось, но теперь она любила его больше, чем в Дели. Он вернул радость в ее душу, и это было все, чего она могла просить у Господа. Видимо, она никогда не полюбит другого мужчину, как Дерека. Но ведь его нет с нею, а жизнь слишком коротка, чтобы потратить ее всю на жалость к себе.
Запахнув пеньюар на ночной рубашке, она прошла мимо удивленной домашней прислуги на веранду, выходящую на лужайку. Профессор Сандервиль уже был тут. В лунном свете под лимонным деревом с молотком для крокета в руках он выглядел очень забавно.
– Ну, – произнес Сандервиль, растягивая слова, когда она шагнула к нему, – следует ли мне наказать этого сумасшедшего ирландца и послать его подальше?
– Не надо, я собираюсь выйти за него замуж. – Она придержала молоток.
Конран усмехнулся:
– В чем дело? Боитесь, я убегу?
Анне-Лиз со смехом поцеловала молоток, затем дотронулась его концом до носа Конрана.
– Вы ирландец, но не сумасшедший.
Когда поезд застучал по рельсам, Дерек выглянул в окно: ровная долина с кое-где видневшимися пальцами расстилалась вокруг. Это была изнурительная бесконечная погоня. Слишком поздно отправившись в плавание, он почти месяц простоял в Кейптауне из-за встречных ветров. В Дели секретарь комиссара, вспомнив профессора и Анне-Лиз, предположил, что они поехали в Джайпур. Через три недели Дерек выяснил у комиссара Джайпура, что тот никогда не слышал о них. Из Джайпура разослал телеграммы в Котах, Джанси, Агру, отправил письма знакомым в несколько других городов. Через несколько дней начали приходить ответы, но все они были отрицательными. Это привело Дерека к убеждению, что Анне-Лиз и профессор поехали на юг. Девять недель уже провел Дерек в Индии в поисках Анне-Лиз, но все было безрезультатно. Оставалась последняя надежда: отправить телеграмму в Канпур. Третья попытка оказалась удачной. Его школьный друг немедленно ответил: «Профессор Сандервиль и очаровательная мисс Девон уехали в Аллахабад точка Таллейхо точка Чарли Невелз точка».
Дерек ухмыльнулся. Старина Чарли! И сел на первый же поезд.
Теперь, когда Дерек был уже совсем близко от Анне-Лиз, его охватило сомнение: что он скажет ей после всех этих месяцев? Он не сумел защитить ее от злых языков, да и сам фактически бежал от общества. Впервые за все это время он, вспомнив вдруг о вечере в Брайервуде, подумал: «Что же тогда произошло, откуда взялась эта сплетня?» Поразмыслив, он решил, что сплетня была пущена кем-то из близких. Но это определенно была не Гертруда, старая леди слишком горда для этого. Что касается брата, то Дерек никогда бы не поверил, что Роберт мог пойти на такую низость, чтобы поссорить его с Анне-Лиз. Остается Мариан, а уж она-то не станет разбираться в средствах, чтобы одержать победу над соперницей! Он закрыл глаза и задумался. Это Мариан пустила сплетню, и она хорошо справилась со своей работой. Сплетни о связи Дерека с Мариан когда-то тоже бродили по округе, но вреда никому не принесли. С Анне-Лиз все было иначе. Отныне для нее никогда уже не будет места в аристократическом обществе. Даже если они поженятся, во избежание скандала им придется остаться в Индии или эмигрировать в другую колонию. Интересно, понравится ли Анне-Лиз Австралия?
Резкий скрежет тормозов бросил его вперед, на пассажира, сидевшего напротив. Дородный англичанин из Мадраса выругался от неожиданности. Дерек, приподняв свою соломенную шляпу, извинился. Затем открыл окно и осторожно выглянул наружу.
– На нас напали туземцы? – спросил мадрасец.
– Нет, должно быть, кто-то перекрыл дорогу. – На всякий случай Дерек вынул револьвер из чемодана. Глаза джентльмена из Мадраса полезли на лоб.
– Вы думаете, беда?
– Я знаю не более, чем вы, сэр. – Дерек сунул револьвер в карман своего льняного пальто и быстро вышел. Соскочив с подножки, он увидел инженера и тормозного кондуктора, спускающихся из головного вагона. Дерек спрыгнул на насыпь и пошел им навстречу.
– Какие проблемы, джентльмены?
– Сломался поршень, – коротко ответил инженер.
– Нам предстоит длинная прогулка, – грустно добавил кондуктор, – до Аллахабада сорок чертовых миль.
Дерек подумал о своем толстом компаньоне по купе:
– А далеко ли ближайшая деревня?
– Бадвали? Восемнадцать миль на юго-запад. И лучше держаться железнодорожной линии.
Оставив проводников разбираться с их скверной машиной, Дерек направился обратно. Из всех окон высовывались пассажиры с вопросом: «Что случилось?» Дерек только пожимал плечами. Нильсен, человек из Мадраса, уже спустил свой чемодан на насыпь. Узнав о том, что произошло, он громко выругался.
– У меня плоскостопие, – простонал он, – как я пройду сорок миль?
– Здесь в восемнадцати милях к юго-западу Бадвали. Там мы наверняка найдем лошадей.
Нильсен посмотрел с сомнением.
– Там мы найдем кучу фанатиков, жаждущих содрать с нас нашу бледную английскую кожу. До вас доходили слухи о мятежах?
– Это было давно, – Дерек вскарабкался в вагон, чтобы забрать чемодан, – а кроме того, мне совершенно наплевать на все это. Вы, очевидно, думаете, что слухи имеют основания?
– Сипаи придумали теперь, что патроны, которые они откусывают, когда заряжают ружья, смазаны салом животных. Мы, англичане, нашли способ так развратить их, что они ничего не хотят больше делать, как только служить в наших зарубежных армиях. Чертовы невежды, суеверные дьяволы! Они скачут, как мексиканские блохи. – Нильсен вытащил свой саквояж из окна и дал пинок ранее выброшенному сундуку. – Держу пари, что их не будет на месте, когда я вернусь.
Спустя два часа они пробирались сквозь кустарник вниз по узкой тропинке, которая, как они рассчитывали, ведет к Бадвали. Несмотря на мозоль на левой пятке, Дерек был занят мыслью о словах Нильсена по поводу смазанных патронов. Если его слова верны, местные жители, индуисты и мусульмане, могут объединиться против раджи. А если это случится, то кровь зальет всю Индию.
Он должен найти Анне-Лиз во что бы то ни стало.
Нильсен и Дерек стерли ноги и совсем устали, когда вдруг заметили тучи пыли, появившиеся сзади. Нильсен остановился, набросил пальто на плечи и с надеждой в голосе произнес:
– Думаю, это кавалерийский эскадрон?
Дерек потряс головой.
– Эскадрон должен производить больше шума. Кроме того, это что-то такое большое, вроде пыльного дома.
Дом оказался слоном, несущим паланкин. По обе стороны огромного слона ехало двадцать конных охранников, повозка с поклажей, и шло несколько пеших слуг. Молодой индус в дорогих украшениях, облаченный в красные и желтые шелка, приветствовал Дерека и Нильсена из своего паланкина.
– Добрый день, господа! Вы выглядите просто превосходно. Где ваш экипаж?
– Эта новомодная карета, чертова паровая машина, – сказал Нильсен с отвращением, – выбросила нас, и нам придется тащиться целых двадцать миль, – и закончил жалким причитанием: – Моя нога кровоточит.
Индус хлопнул погонщика хлыстом из конского волоса.
– Прикажи ему опуститься, чтобы эти джентльмены могли взобраться. – Он махнул рукой Дереку и Нильсену: – Не хотите ли быть моими гостями? Я Сади Ват, принц Джайпура. И буду очень рад, если вы составите мне компанию. Мне наскучило давить слепней в продолжение двухсот миль.
Когда они с благодарностью, но с опаской взобрались на спину слона и разместились в раскачивающемся паланкине, принц сообщил им, что он едет в Чирмири, чтобы жениться.
– Ужасно красивая девушка и прекрасного происхождения, но дура. Что за жалость, что я не могу жить с ней просто так! – Он вздохнул. – Знатное происхождение имеет свои недостатки!
Вспомнив, что он страдает от того же, Дерек проникся отчетливой симпатией к принцу. А тот разлил бренди и стал рассказывать своим новым английским друзьям, какие забавные истории происходили с его учителями-англичанами. Дерек и Нильсен тоже вспомнили множество историй, связанных с воспитателями и публичными школами, где они учились. Так за разговорами они и не заметили, как добрались до Бадвали. За деревней уже садилось солнце. Принц извинился за опоздание на час.
– Мой слон может покрыть двадцать миль в час без особых усилий, но мой обоз и охрана не могут идти так быстро. Бег слона – это зрелище!
Были поставлены палатки. Перед палаткой принца был разложен стол из тикового дерева. После ужина, состоявшего из холодного фазана и прекрасного местного вина, принц приказал нескольким придворным освободить свои палатки для Дерека и Нильсена. Дерек стал отказываться, а Нильсен с готовностью согласился.
– Пожалуйста, – сказал принц Дереку, – мои люди просто лягут в палатках своих друзей. Не стоит беспокоиться.
Дерек наконец согласился, но спать в одной палатке с громко храпящим Нильсеном оказалось невозможно. Захватив легкое хлопковое одеяло, он пошел в деревню, чтобы найти пустую хижину. Вскоре он нашел себе место для ночлега вблизи загона для скота. Тщательно вычистив грязь из одного угла заброшенной хижины, он расстелил одеяло и задремал. Вдруг какой-то странный звук заставил Дерека очнуться: рядом стоял козел и с интересом обнюхивал его соломенную шляпу. Прогнав его, Дерек сел и вытянул затекшие ноги. Облезлый мул смотрел на него подозрительно из тени дерева.
