Текст книги "Блистательный обольститель"
Автор книги: Кристин Монсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Какое-то время Анне-Лиз сидела молча, Дерек тоже.
– Я вижу солнце, – сказал он наконец, – но все остальное, может быть, просто туман. – Он повернул голову, его темные глаза смотрели из-под повязки, все еще скрывавшей шрам на голове. – Мне хорошо, как может быть хорошо инвалиду… но почти все время я чувствую, будто в моем черепе рвутся снаряды.
– Вы можете носить дымчатые очки, пока ваше зрение не улучшится. Солнечный свет только усиливает головную боль. – Она достала костыли, которые ему сделал Ахмед. – И пока вам трудно держать равновесие, нельзя пользоваться тростью, нужны костыли.
– Я хромой… и все, что вы можете сказать, это «воспользуйтесь костылями»! – взорвался он. – Я не могу ходить по линейке… Я… – внезапно он запнулся, словно испугался, что может упасть.
– Вы были ранены лишь несколько недель назад, и вам нужно время для поправки. Возможно, вы сможете немного пройтись сегодня, завтра – побольше. Нам не дано знать воли Господа.
Дерек склонил голову:
– А что, если я останусь инвалидом с иголками, прошивающими мой мозг и завтра, и на следующий день?..
– Принимайте каждый день таким, каким он будет.
Он поднял голову, как будто увидел ее впервые.
– Мне кажется, что я слышу вашего отца. Иногда я думаю, что вы старше меня.
– Девочки взрослеют очень быстро в Азии, полковник, – мягко ответила она, отгоняя воспоминания о его поцелуе.
– Только ребенок может во всем полагаться на Бога, – сказал он горько. – Мужчина должен верить в себя.
– Что за ужасная тяжесть, должно быть, – проговорила она. – Мусульмане открыли великую правду, когда сказали: «Как угодно Аллаху»…
На следующей неделе пришло письмо из Сассекса. В нем сообщалось, что отец Дерека, барон Клавель, тяжело болен. Дереку спешно нужно было вернуться в Англию. В тот же день он подал в отставку и положился на милость Божию.
IV
Возвращение домой
– Дерек! – Роберт Клавель крепко обнял брата, когда встретил его и Анне-Лиз на вокзале в Брайтоне. – Ты выглядишь прекрасно, – солгал он.
Анне-Лиз узнала Роберта с первого взгляда. Среднего роста, с каштановыми волосами и теплыми карими глазами, с открытой нежной улыбкой и привлекательными манерами. Все это сразу же заставило ее почувствовать себя такой же желанной гостьей, как и Дерек.
Дерек приветствовал брата с удовольствием, потом взъерошил его волосы:
– Дипломатичен, как всегда. Все еще планируешь поездку на континент?
Роберт очнулся, потом покачал головой.
– Отец умер. Он пытался продержаться до твоего приезда, но не смог. Воспаление легких унесло его прошлой ночью. Похороны завтра.
Бледное лицо Дерека сделалось строгим. Он выглядел усталым после путешествия; солнечные лучики, появившиеся в уголках глаз, потухли. Он тяжело оперся на костыли; серый хлопковый костюм делал его похожим на пугало.
– Двухмесячное путешествие из Индии. Я боялся, что мы не поспеем вовремя. – Он опустил голову, оперся на перила платформы и простоял так некоторое время, глядя в сторону Клермора. Отягощенный горем, он с трудом взял себя в руки.
– Извините. Я забыл о приличиях. Анне-Лиз, это мой брат Роберт. Роберт, позволь представить тебе мисс Анне-Лиз Девон. Мы с ее отцом были близкими друзьями в Индии, пока его не настигла смерть.
– Рад приветствовать вас, мисс Девон, – произнес Роберт с очаровательной улыбкой. – Жаль, что мы встречаемся при таких грустных обстоятельствах.
– Примите мои соболезнования, сэр, – ответила Анне-Лиз, поднимая свою черную вуаль.
Несмотря на трудности поездки, ее глаза были полны тепла и нежного внимания, а Роберт был поражен ее красотой. Она была одной из немногих женщин, которые носили траур, будто это было роскошное бальное платье.
Бросив взгляд на ее хорошенькое молодое личико, Роберт вопросительно посмотрел на брата.
– Мисс Девон – моя сиделка, – сказал Дерек, опираясь на костыли. – Я не хотел оставлять ее одну в Индии.
Роберт выглядел озадаченным: он не мог понять, как это отец девушки оставил красавицу-дочь на попечение такого человека, как Дерек. Потом он широко улыбнулся и обнял брата за плечи.
– Доктор из Кабула писал о наихудшем, но ты выглядишь превосходно, только очень бледен. Ну и чудак же ты, мы были так напуганы! Если бы отец только знал!
Дерек кивнул, слабо улыбнувшись:
– Я сам не надеялся, но мое здоровье будет улучшаться с каждым днем. Зрение прояснилось. Если бы я мог избавиться от этих чертовых костылей и головных болей, все было бы в полном порядке.
Роберт положил руки ему на плечи.
– Что такое дурацкие костыли и головные боли? Ведь ты жив! Ты счастливый человек. Не могу выразить, как я рад, что ты снова дома.
Он провел их к экипажу и всю дорогу в клерморский дом старался поддерживать теплую беседу, чему Дерек был очень рад, и даже голова его не так сильно болела. Экипаж катил меж зеленых полей Сассекса, сквозь цветущие яблоневые сады. Голова Дерека вдруг снова начала болеть, голос Роберта становился все тише, пока не слился со звоном похоронных колоколов. Утрата отца была тяжким ударом. Они расстались не очень хорошо, и Дерек сожалел об этом все последние три года, а сейчас остро переживал потерю.
Он вздрогнул, когда увидел слуг, выстроившихся на главной лестнице, а фамильный замок в стиле Тюдоров из красного кирпича, окруженный рощей из кленов и каштанов, наполнил радостью его душу.
Анне-Лиз испытывала трепет. Каждая горничная, посудомойка, полевые рабочие – все хотели приветствовать молодого хозяина. В замке держали множество слуг: кухарок, поваров, дворецкого, мужскую прислугу, парикмахера, истопника, конюха, садовника, наемных работников, уборщиков и даже одного или двух пенсионеров. Роберт знал их всех по именам. Анне-Лиз думала, что индийский штат дома Дерека из двенадцати человек – это роскошь, но теперь увидела, что в Индии он жил очень просто по его представлениям. Когда Дерек шел мимо выстроившихся слуг, его лицо становилось бледным и напряженным, он бормотал приветствия. Анне-Лиз была встречена изумленными взглядами, так как была представлена всем как «мисс Девон».
– И Берта здесь, – объявил Роберт. – Моя последняя находка, прекрасная кухарка. Она приготовила изумительный завтрак к вашему приезду.
Берта приветливо улыбнулась Анне-Лиз и Дереку и спросила:
– Сэр, вы уверены, что сможете сидеть за завтраком? Может, вам лучше прилечь?
Дерек повернулся к брату.
– Роберт, – проговорил он быстро, – я хотел бы немного отдохнуть, а потом уже отдать дань уважения отцу.
Удивление промелькнуло на лице Роберта, но он кивнул:
– Ты, должно быть, сильно устал после такого длинного путешествия? Я совсем забыл, что ты недавно поднялся с постели. Я так привык видеть тебя здоровым, шумным, веселым! Богз принесет тебе завтрак, – он широко улыбнулся. – Я же буду завтракать с мисс Девон и мисс Лонгстрит.
– Черт тебя побери! – набросился на него Дерек. – Почему ты не сказал, что Мариан здесь?
Они вошли в дом.
– Я был так занят, мисс Девон, что совсем забыл об этом, – он весело ухмыльнулся. Анне-Лиз же пристально на него посмотрела. – Ты все еще намерен сделать предложение Мариан?
– Ты будешь последним, кто об этом узнает, – ответил Дерек, проходя роскошный вестибюль, отделанный черным и белым кафелем.
– Я подумывал об охоте на лис или с гончими, но я могу подумать и о чем-то более интересном, – ответил Роберт с невинным видом.
Анне-Лиз страстно хотела, чтобы они сменили тему. Она слишком много слышала о Мариан Лонгстрит по пути из Индии. Когда они шли по широкому холлу с панелями из красного дерева, уставленному статуями, она снова вспомнила свои представления о роскоши в Индии: теперь все то казалось ей безвкусным и фальшивым по сравнению с роскошью Клермора. Дерек был здесь дома. Это все принадлежит ему. Наконец-то она воочию увидела пропасть, разделявшую их.
Дерек был не в настроении слушать разговоры о мисс Лонгстрит, особенно в такой бесцеремонной манере.
– Ты не рассказал мне об отце, Роберт. В твоем письме говорилось только, что здоровье его стало хуже.
– Он перенес удар, когда я писал тебе в Канпур, потом другой, но ты был уже на пути домой. Мы с ужасом ожидали еще одного, но воспаление легких доконало его раньше. Ему было очень трудно говорить, второй удар парализовал левую сторону. Честно говоря, – скорбно добавил Роберт, – он был рад скорому исходу.
Дерек потер бровь и некоторое время молчал, затем заговорил снова:
– Ты справлялся с имением, пока отец был болен?
– Я делал все неплохо; кроме того, зная меня как отъявленного шалопая, он постоянно контролировал меня.
– Ответственность… возможно, она хороша и для тебя… – Дерек сжал голову, сморщившись от боли. – Черт… У меня такое чувство, как будто в моем черепе засел скорпион. Где отец, Роберт? Я все же хочу увидеть его сейчас, пока еще держусь на ногах.
Роберт повел их к дубовой часовне, где лорд Клавель лежал во всем величии королевского пэра. Высокие массивные свечи горели в головах и в ногах покойного. Гроб из черного дерева с золотом был установлен на возвышении из черного мрамора. Орден подвязки лежал на груди барона Клавеля. Снежная копна волос покрывала парчовую подушку, гордый орлиный нос резко выделялся на испещренном морщинами лице старика. В центре потолка, покрытого голубой с золотом драпировкой, был изображен портрет Елизаветы I, приветствующей своих капитанов после победы над Испанской армадой.
– Он был крепким и упрямым стариком, – сказал Дерек с усилием. – Три года он держал меня в Индии из-за нашей ссоры.
– Сообщение о том, что ты женишься на Мариан, не пришлось ему по душе. Не то чтобы он имел что-то против нее…
– Говорите обо мне? – В часовню, шурша шелковой юбкой, вошла Мариан Лоегстрит. Анне-Лиз показалось, что та подслушивала снаружи, прежде чем войти. Огненные волосы и ярко-желтое платье Мариан делали ее похожей на золотую пылинку в луче солнца, проникшего в часовню. В своем траурном черном платье из крепа Анне-Лиз почувствовала себя жалким воробышком.
Дерек поймал руку Мариан, притянул к себе, и губы его оказались так близко от лица красавицы, что Анне-Лиз решила: Дерек сейчас поцелует Мариан. Только скорбь остановила его да самообладание Мариан. Стоя сзади, Анне-Лиз была рада, что Дерек не увидит боли в ее глазах. Но Мариан, вероятно, заметила это и усмехнулась. Анне-Лиз готова была отдать все на свете, чтобы ее сердце не билось так сильно. На лице Роберта появилась гримаса раздражения или неодобрения. «Удивительно, что есть мужчина, который может быть равнодушен к красоте мисс Лонгстрит», – подумала Анне-Лиз.
– Дерек, – сказала Мариан низким с хрипотцой контральто. – Ты такой высокий и загорелый. Ты выглядишь прекрасно…
– Дерек чувствует себя отвратительно, – сказал его брат. – Голова доставляет ему кучу неприятностей… Почему бы нам не продолжить разговор за завтраком. Он подал руку Анне-Лиз. – Мисс Девон, могу я вас проводить?
– Мисс Девон? – проговорила Мариан Лонгстрит. – Мы не встречались. – Чувствовалось, что ей очень хочется узнать, кто такая эта девушка, так ловко затесавшаяся в компанию двух самых завидных женихов Англии.
– Мисс Девон, – сказал Роберт, – сиделка Дерека. Ее отец недавно умер в Индии.
– Значит, у вас и у Дерека есть что-то общее, – говорила Мариан в своей четкой манере, пока они шли вдоль холла с полотнами Гольбейна и Гейнсборо, оружием и инкрустированными испанскими доспехами по стенам. – Как ужасно для вас обоих!
Анне-Лиз начала разделять антипатию Роберта к Мариан. Вдруг она поймала себя на том, что говорит:
– Полковник Клавель и я имели одну Индию, мисс Лонгстрит. Индия сильно отличается от Англии.
Мариан смерила ее своими зелеными глазами, как будто говоря: «Злишься на меня, не так ли?»
– Я нахожу Индию довольно бедной и грязной.
– Но невероятно красивой, – вставил Дерек, чувствуя надвигающуюся битву и не имея сил для нее. – Едва отплыв из Индии, я начал уже скучать по ней.
Они вошли в темно-красную с золотом столовую с длинным столом из черного дерева и стульями с высокими спинками. Портрет Чарлза II висел над дальним концом стола, напротив был портрет королевы Виктории и принца Альберта со спаниелем. Каждый их шаг отдавался эхом, прежде чем они ступили на тяжелый брюссельский ковер. Анне-Лиз находила дом мрачным, несмотря на его красоту. Его великолепие подразумевало вековые традиции и излучало гордость за империю. Хотя она любила Дерека и ей нравился его брат, она увидела в них то же самое высокомерие, что и у старика, лежавшего в задрапированном флагом гробу. Несмотря на их общую Индию, Дерек вернулся в свою среду, где она была не к месту.
Дерек усадил Мариан, потом, скорбно дотронувшись до стула отца, сел на стул рядом. Роберт посадил Анне-Лиз напротив.
– Что происходит теперь в Индии на самом деле, Дерек? – спросил он брата в то время, как дворецкий разносил консоме.
– Становится опасно. Индийцы верят, что падение раджей близко. Сто лет назад Клайв получил контроль над Индией в Плесси. Индейцы почему-то считают, что годовщина сражения будет концом контроля компании над Индией.
– На самом деле это бабушкины сказки, – запротестовала Мариан. – Индийцы – это подозрительные дети и готовы сражаться в надежде вернуть правление в свои руки.
– На каждого англичанина приходятся миллионы индийцев. Восстание будет катастрофой.
– Но это не совсем так, – мягко сказала Анне-Лиз. – Индия – это не только индийцы, это индуисты, мусульмане, буддисты, патаны и сикхи, это смесь враждующих рас и религий. Что может объединить их во время восстания?
– Ничего, что бы я мог придумать, – Дерек потер голову, взглянул на суп и отодвинул его в сторону. – Но мусульманские священники призывают к джихаду – священной войне, в то время как индуисты жалуются на осквернение.
Он замолчал, так как слуга внес следующее блюдо.
– Как ты думаешь, что может случиться? – спросил Роберт.
– Думаю, что закончится восстанием, если английские офицеры станут продолжать игнорировать национальное недовольство.
– Уверена, что они никогда не осмелятся, – запротестовала Мариан, взмахнув рукой. – Ведь они примитивны, не так ли? Мы, англичане, дали им законы, школы, железные дороги… Что они совершили за прошедшие две тысячи лет?
Дерек криво усмехнулся:
– Ты говоришь, как типичный писака с Даунинг-стрит.
– Думаю, мисс Лонгстрит, мистер Клавель имеет в виду, что индийцы предпочитают поступать по-своему, даже если это занимает больше времени, – вступила Анне-Лиз, заметив бледность на лице Дерека. – Азиаты не любят торопиться и философски относятся ко времени.
– Верно, – сказал Дерек, обрадованный тем, что Анне-Лиз избавила его от объяснений. Он чувствовал себя так, будто по его черепу бьют молотком.
Видя, что ее превзошли, Мариан ловко сменила тему, чтобы предстать в лучшем свете.
– Нужно ли говорить о предсказаниях мрака и крови, когда прошедший год был таким замечательным? – вечеринки и компании, расцветившие сезон, снова засверкали в ее торопливом рассказе. Она закончила и холодно взглянула на тусклый черный креп. – Ты знаешь, Дерек, что я была представлена королеве в июне? Я была во всем белом, с венком из белых роз и ландышей.
– Конечно, – его глаза светились гордостью за ее яркую красоту. – Мне очень жаль, что я не был там.
Она рассмеялась.
– А может быть, это и хорошо, что тебя там не было. В твоем великолепном мундире ты затмил бы принца Альберта.
– Не сомневаюсь, – ответил он сморщившись. – Я бы свалился на них как снег на голову. Никакой надежды для принца.
Мариан критически осматривала шрам над его бровью.
– Бедный, должно быть, это была ужасная рана. Ты все еще плохо себя чувствуешь?
Он усмехнулся:
– Не так плохо, как получив пулю гильзая… но я хожу после того, как доктора удалили ее. Так что, можно сказать, вполне здоров.
«Эти же доктора предостерегали тебя от прогулок на лошади в течение года», – отметила про себя Анне-Лиз. Но, проследив за взглядом Дерека, смотрящего в окно, на просторы зеленеющего Сассекса, она поняла, что, наверное, только сегодняшнюю ночь он обойдется без седла. Она ненавидела его сидящим на лошади: она знала, что каждый шаг причиняет ему боль. Но Мариан и Роберт, казалось, ничего не замечали, а Дерек держался прямо, скрывая свои страдания. Его спина и нога уже зажили, но головные боли постоянно усиливались. Вот и сейчас Анне-Лиз чувствовала, что ему больно. Неохотно попробовав еду, он отстранился, суставы пальцев, сжимавших ручки кресла, побелели, он сидел необычайно напряженно. Научившись читать по его глазам, она знала, что сейчас он встанет и выйдет из комнаты, до того как боль скрутит его.
Действительно Дерек неожиданно поднялся.
– Прошу простить, путешествие утомило меня больше, чем я думал… и я чувствую, что должен побыть с отцом. – Он поймал руку Мариан и прижал ее к губам. – Мои извинения, дорогая. Возможно, завтра мне будет лучше.
Взяв свою трость, он направился к двери.
Хриплое контральто Мариан последовало за ним:
– Но я могу проводить тебя, Дерек. Я скакала так далеко не для того, чтобы встреча была такой короткой!
«Оставь его в покое! – хотела закричать Анне-Лиз. – Разве ты можешь понять, какую сильную физическую и моральную боль он испытывает?»
Но Мариан не понимала, а Дерек не мог отказать ей. Несмотря на судорогу в плечах, он повернулся с горящим взглядом:
– Конечно же, приходи, если хочешь.
– Чуть погодя, дорогой. – Мариан отпускала его небрежно, как кошка, играющая с мышью. – Я должна поесть. Я голодна.
Кивнув, он повернулся и вышел.
С легким презрением в изумрудных глазах Мариан обернулась к Анне-Лиз:
– Как я поняла, вы дочь священника?
– Мой отец служил в Китае и Индии.
– Вы будете жить в Лондоне, мисс Бевинс?
– Девон, мисс Лонгстрит. – Анне-Лиз собрала все свое мужество и достоинство. – Пока не ясно, буду ли я жить в Лондоне, полковник Клавель еще не принял окончательного решения.
Это не было ложью, так как полковник не упоминал о ее переезде в Лондон ни разу с тех пор, как они приплыли из Карачи.
Зеленовато-желтый блеск появился в глазах Мариан, как будто она, благодаря своей проницательности, поняла суть невинного спокойствия в словах Анне-Лиз.
– Я удивилась, что вы согласились быть… можно сказать, протеже Дерека. Вы слишком прогрессивны для человека, воспитанного под сенью креста, мисс Девон! Или вы утомились от строгостей учения миссионеров?
– Мариан! – Роберт Клавель был, как и Анне-Лиз, поражен грубостью Мариан. – Как ты можешь так разговаривать с мисс Девон?
– О, я чувствую, что мисс Девон понимает, что я хочу сказать. В конце концов не могла же она так долго быть вдали от изысканного общества, чтобы не понять: предложенная Дереком поддержка может быть истолкована злыми языками неверно.
– Не могу представить почему, – возразила Анне-Лиз с очевидным спокойствием. – Так как я нахожусь под опекой полковника Клавеля, то его помощь мне вполне понятна, оскорбить меня – значит, оскорбить и его. Что до моих моральных принципов, то, уверяю вас, они не изменились. А теперь, – она встала, – я хотела бы оставить вас, поскольку путешествие было достаточно долгим.
Покинув комнату, она услышала приглушенный, злой голос Роберта:
– Мариан, сколько можно играть в кошки мышки за спиной Дерека?
– Конечно, – послышался отрывистый голос Мариан, – ты мог заметить, что в комнате было две кошки?
Вместо того чтобы идти в свою комнату, Анне-Лиз вышла на выложенную кирпичом веранду, чтобы вдохнуть свежего летнего воздуха. Окружающие поместье луга были яркими, зелеными, покрытыми одуванчиками и маргаритками. Сорвав свою уродливую шляпку, она сбежала по ступенькам террасы прямо на душистый луг, мимо живой самшитовой изгороди, вдоль которой шли клумбы крокусов, нарциссов и тюльпанов. Мариан Лонгстрит действительно была кошкой, готовой царапаться и кусаться, намеревавшейся немедленно отослать Анне-Лиз из-за сплетен, которые, конечно, появятся, даже если сама Мариан не приложит к этому руку. О, быть бы свободной и ни от кого не зависеть, свободно ходить везде, где ей нравится… снова в Индии, чьи тайны все еще манили и очаровывали ее! Определенно она не принадлежала к этому миру.
Около часа она гуляла: то спокойно шла, то бежала по лугам под огромными лохматыми тучами. С расстояния великолепный дом в форме буквы «Е» выглядел как бриллиант среди изумрудов. Дом, вызывающий трепет и задуманный в честь королевы Елизаветы. Как горд должен быть Дерек Клермором!.. и как слеп по отношению к женщине, которую он собирался сделать баронессой. Теперь она поняла, почему Роберт не любил Мариан: была в ней какая-то бесчувственность, жестокость. Но Дерек-то этого не видел!
Анне-Лиз сняла свой кринолин и легла на траву, глядя в небо. Нет, она не завидовала Мариан, как хозяйке Клермора, ее владениям, а только ее положению будущей жены Дерека. Что до нее, то Анне-Лиз унаследовала вкус отца к приключениям и экзотическим странам. Сассекс слишком спокойный, слишком сельский, слишком тихий. Ее глаза закрылись от сонной жары, и жужжащая пчела напомнила ей Индию – с ее огромными, серыми, разукрашенными слонами и витиеватыми индуистскими храмами, с ее чувственной красотой. Она думала о джунглях, темных, густых и загадочных, как глаза Дерека, ночах, черных, как его глаза… и еще о том, как было бы хорошо любить его! Отец никогда не говорил с ней о физической любви между мужчиной и женщиной, которая ведет к появлению детей. Несмотря на доверительные отношения, он не мог заговорить об этом со своей юной дочерью. За семнадцать лет в Азии она не раз видела человеческую наготу, но увидя Дерека полуодетым в постели, она была почти шокирована. Тем не менее раздетым он показался ей еще привлекательнее. Покраснев от воспоминаний, она закрыла глаза рукой. В продолжение долгих месяцев в море она старалась не представлять его в таком романтическом виде вообще. Она была реалисткой: Дерек никогда не будет принадлежать ей. Взращивая тайное желание принадлежать ему, она могла лишь смутить и оскорбить себя. Она старалась думать о Дереке только как о пациенте, когда он был сильно болен… Однако теперь… черные завитки волос на его груди стояли перед ее глазами, его плечо казалось таким теплым и сильным. Она также чувствовала его руки, успокаивающие и расслабляющие, чувствовала его губы…
– Мисс Девон…
Испугавшись, Анне-Лиз обернулась и прижалась к траве.
– Мистер Клавель! – Она бросила быстрый смущенный взгляд на свой сброшенный кринолин.
– Извините, что испугал вас, – Роберт и сам выглядел слегка смущенным. – Мне уйти?
Ее щеки стали розовыми:
– Нет, но не будете ли вы так добры повернуться спиной…
Роберт повиновался, но без особой охоты. Он знал, что это покажется неприличным Анне-Лиз, но не мог оторвать взгляда от изгибов ее тела, которое было скрыто под траурной одеждой. Она была прекрасно сложена и выглядела весьма заманчиво для ее возраста. Роберт удивлялся, как это Дерек еще не приложил к ней руку. У нее были длинные ноги, приятно округлые бедра и тонкая талия, переходящая в высокий бюст, что заставило его сердце стучать сильнее. Ее черные волосы, высоко перехваченные, спускались вниз забавными завитками и развевались на легком ветру. Густые ресницы обрамляли золотистые глаза. Лежа на спине в высокой траве, она производила впечатление сумасбродной молодой куртизанки, ждущей тайного любовника. В черном крепе она выглядела старше своих лет. «Ее кожа цвета слоновой кости как будто впитала розовые и золотые тона чистого света Сассекса, – подумал Роберт. – Черты ее лица исключительно правильные: закругленный подбородок, андалузский нос, янтарные тлеющие глаза, но особенно – широкий рот. Скоро она превратится в настоящую красавицу. И почему брат ничего не сказал о ней в письме?.. Если только он не приберег ее для себя». Роберту было интересно, как Дерек мог не увлечься. Даже Мариан с ее очаровательными взглядами, обнаруживающими покровительство, поймет, что ее королевская красота в конечном счете находится под угрозой. Однажды мисс Девон расцветет. Пока же она казалась почти ребенком. Он слышал, как она застегивала свой кринолин.
– Теперь можете повернуться, мистер Клавель.
Роберт повиновался, затем попытался изобразить застенчивую улыбку: ему казалось, что Анне-Лиз несколько побаивается его брата, чего он совершенно не хотел бы по отношению к себе. С легкой досадой он рассматривал ее прекрасный силуэт.
– Я рискнул пуститься на поиски, мисс Девон, потому что хотел извиниться за мисс Лонгстрит. У нее действительно дурные манеры, но дело, вероятно, еще и в том, что она увидела в вас соперницу.
Анне-Лиз удивилась:
– Как такая красивая и роскошная женщина может беспокоиться из-за меня? И потом, как могу я думать о соперничестве с нею, если я в трауре?
– Черное очень идет вам, мисс Девон. У мисс Лонгстрит есть все основания, чтобы чувствовать себя неуверенно. – Он предложил ей руку. – Вы не хотите вернуться в дом со мной? Я бы хотел услышать из ваших уст, как провел последние месяцы после ранения брат. Я боюсь, сам он будет говорить, что с ним все в порядке, в то время как выглядит он отнюдь не блестяще. – Она взяла его под руку.
– Я могу рассказать не намного больше того, что сказал ваш брат. Я знаю только, что голова его болит гораздо сильнее, чем может показаться. Но отговаривать его от попыток не делать того, чего не позволяют ему силы, я не могу.
– Итак, – закончил Роберт, когда они спускались по поросшему густой травой склону холма, – вы его союзник даже в лоне его собственной семьи. Но уверяю, что и я забочусь о его благополучии. Я только что потерял отца и не хотел бы потерять еще и брата. Дерек писал мне, что получил серьезное ранение в голову, а его врач – что кроме этого Дерек сломал еще и ногу. Насколько серьезны эти головные боли?
– По правде говоря, я не знаю, мистер Клавель, я ведь не доктор, – уклонилась она от ответа. Если Дерек не хочет беспокоить семью, она не имеет права обмануть его надежды. – Лучше поговорите с ним сами.
– Добиться ответа от Дерека будет не проще, чем от вас, – сказал он с усмешкой, скрывавшей его раздражение. – Однако я должен упрекнуть вас, мисс Девон. Я буду помнить вас как молодую леди, умеющую крепко хранить секреты.
Она посмотрела на него с детской невинностью.
– Почему вы решили, что у меня есть секреты?
– Потому что брат писал, что вы стали его доверенным лицом… как бы это сказать… его маленькой тенью. Вообразите мое удивление, когда я увидел молодую привлекательную девушку.
Она обиженно посмотрела на него.
– Вы предполагали, что я мышь?
Он смотрел на нее изучающе и с пристрастием, что напомнило ей Дерека.
– Некоторые полагают, что дочери миссионеров должны быть излишне застенчивы.
– А теперь, увидев мой кринолин, вы переменили свое мнение?
Роберт густо покраснел.
– Весьма сожалею об этом, уверяю вас.
– Одного уверения вполне достаточно, мистер Клавель. – Она озорно улыбнулась, как недавно сделал это он. – Кринолин – это отвратительная вещь, не так ли?
Он рассмеялся.
– Отвратительная, когда вы его снимаете. Признаюсь, вы больше похожи на котенка, чем на мышь.
– О, я почти взрослая кошка рядом с мисс Лонгстрит. Вы, конечно, заметили, что это она пыталась царапаться во время обеда. Почему вы не любите ее?
Чувствуя неудобство от последнего вопроса, Роберт постарался уклониться от ответа:
– Не люблю?
– Да, – сказала Анне-Лиз, – не любите. Она способна вцепиться в горло. Разве не так?
– Должен сознаться, что это так, – согласился Роберт. – Особенно хорошеньким девушкам. Но она редко выпускает свои когти так открыто. Проведя столько времени с Дереком, вы должны были понять, как она опасна.
– Мог ли барон простить Дерека за его обещание жениться на ней?
– Нет. Даже, когда Мариан была ласкова к отцу, он все равно считал ее слишком предприимчивой, несмотря на ее внешность и деньги. Он предвидел сложности между нею и Дереком. Они оба обладали буйным темпераментом и сильной волей. Вероятно, отец считал, что они слишком похожи, но Мариан более эгоистична, чего не хватало Дереку. Дерек может быть эгоцентричным, но он неплохой. Теперь ничто не остановит этой свадьбы. – Роберт колебался. – Хотя… возможно, я сказал слишком много.
Она изучала его расстроенное лицо.
– Вы очень любите брата?
Он криво усмехнулся.
– Когда не жажду получить титул барона. Весь Клермор теперь принадлежит Дереку, а я тоже люблю Клермор.
– Вы очень горды.
Он рассмеялся:
– Ничего от вас не скроешь!
– Что вы собираетесь делать теперь, после того как Дерек стал бароном?
– Оставаться здесь, пока он позволит мне. Думаю, это будет продолжаться до тех пор, пока в этот дом не переедет Мариан. Она ненавидит меня. Вы слышали поговорку: «женщины всегда ненавидят лучших друзей своего мужа»? А я не только брат Дерека, я его лучший друг.
– Но мне кажется, Мариан пользуется популярностью в здешних местах?
– Немногие видели Мариан такой, какой видели ее сегодня вы. Она не выпускает своих когтей против меня, потому что знает: я вижу ее насквозь, – злое удовольствие мелькнуло в его глазах. – Она определенно ненавидит и вас… Мы замечательно проведем время до вашего отъезда в Лондон, – он помолчал, затем спросил: – Можно мне будет увидеть вас там?
– В Лондоне? – Анне-Лиз вздрогнула от испуга – она переходила, подняв юбки, ручеек, бежавший по склону холма. – А почему вам этого хочется?
– Потому что мне хочется узнать вас получше. Если вы быстро исчезнете после похорон, у меня будет мало шансов на это. Скажите да, мисс Девон. – Как и у Дерека, в его голосе не было мольбы, а только твердость и уверенность в себе. – Если вы мне расскажете о всех тайнах Востока, я расскажу обо всех тайнах Сассекса. – Он натянуто усмехнулся.
– Когда кончится траур, я буду рада видеть вас, мистер Клавель, – ответила с искренним удовольствием Анне-Лиз. Она не была уверена, но подумала, что Роберт Клавель нравится ей, и не потому, что он миниатюрная копия брата. Он показался ей тоже личностью. Разговаривая, они спустились с холма, ее хорошее впечатление усилилось.
Когда они переходили лужайку, Анне-Лиз увидела Мариан, вышедшую из дома. За ней следовал Дерек. Когда Мариан садилась в экипаж, Дерек поймал ее руку и притянул ее к себе. Рискованно балансируя на костылях, он поцеловал ее, и боль пронзила душу Анне-Лиз. Как он мог любить Мариан, с ее ледяными зелеными глазами и злобным сердцем? Он не должен знать ее и целовать так горячо… хотя все равно: если бы здесь не было Мариан, то была бы другая. Только девушка знатного рода может занять место в его жизни. Анне-Лиз была похожа на воробышка, вырвавшегося из когтей ястреба.
Дерек, заметив их приближение, поднял голову. Мариан повернулась и смотрела из-за его плеча. Она бросила торжественный взгляд на Анне-Лиз.
