Текст книги "Искусство французского поцелуя"

Автор книги: Кристин Хармел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Allons-y, – поторопил меня охранник.

Я сглотнула и вошла в комнату. Дверь зловеще хлопнула за моей спиной, и Гийом поднял голову. Несколько секунд он пытался меня опознать, а потом заморгал и улыбнулся.

– О, bonjour, Эмма! – весело поздоровался он, как будто я пришла в его личный пентхаус, а не в комнату охраны Эйфелевой башни. – Чудесно выглядишь!

Я попыталась не краснеть – и не пялиться на его обнаженное тело.

– Гийом, что ты здесь делаешь?!

– Я не виноват, Эмма, – пожав плечами, ответил он, коснулся цилиндра и лениво встал.

Я отвернулась. Да, передо мной было самое красивое мужское тело на планете, но ведь это не имело значения, так?

– Ну конечно, ты, как всегда, ни в чем не виноват, – мрачно сказала я и протянула Гийому пакет. – Будь добр, оденься.

Гийом сначала посмотрел на меня, потом взял пакет и заглянул внутрь.

– Эмма! Ты принесла мне одежду! Как мило с твоей стороны. А я ничего тебе не принес. Грубиян!

Он радостно улыбался, как будто не видел в сложившейся ситуации ничего дурного.

– Да, а я просто ангел. Что ты вообще тут делал? – окинув его взглядом, пробормотала я.

Гийом недоуменно на меня посмотрел.

– Исполнял танцевальный номер, Эмма.

– Танцевальный?!

– Ну да. Хочешь взглянуть?

– Неособенно.

Гийом ухмыльнулся и покачал головой.

– Эмма, ну где твоя тяга к приключениям?

– Понятия не имею. А где твоя одежда? Он пропустил мой вопрос мимо ушей.

– Я просто хотел понять, каково быть Фредом Астером. Ты же американка, должна оценить, а?

С этими словами он бросил пакет на пол и подобрал трость.

– Гийом…

Он поднял руку.

– Не мешай творческому процессу, Эмма. Гийом закрыл глаза, вдохнул, выдохнул, прошептал:

«Дзен», и в одних трусах и цилиндре принялся отбивать чечетку. Босиком.

– Have you seen the well-to-do… [17]17
  «Когда-нибудь видали богачей…» Строчка из песни Ирвинга Берлина «Puttin' on the Ritz», исполненная Фредом Астером в фильме «Синие небеса»./


[Закрыть]– громко запел он, размахивая тростью.

Я в ужасе наблюдала, как Гийом скачет из стороны в сторону по крохотной комнатке, машет тростью, козыряет и вертится вокруг меня, пока он не пропел последнюю строчку: «Puttin' on the Ritz!»

Несколько секунд я молчала. Гийом стоял передо мной на коленях, держа цилиндр в одной руке, а трость в другой. Он поднял на меня взгляд, полный надежды, и я поняла, что от меня ждут аплодисментов.

Вместо этого я покачала головой.

– Ты точно ненормальный.

Гийом надулся и небрежно уронил трость с цилиндром на пол.

– Эмма, я всего лишь развлекаюсь…

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

– Чудесно, Гийом. Будь так любезен, оденься и позволь мне все уладить. Иначе следующий танец ты исполнишь в местной тюрьме.

– А я хотел, чтобы ты станцевала со мной «Щека к щеке»… Мой любимый номер у Астера.

– Как-нибудь в другой раз. А теперь, пожалуйста, одевайся!

Гийом явно огорчился, но послушно взял пакет, достал из него рубашку и пожал плечами.

– Как скажешь, Эмма, – грустно произнес он и начал одеваться.

Я чуть помедлила (не каждый день видишь самого красивого мужчину на планете в нижнем белье!), вышла из комнаты и спросила начальника охраны. Тот предложил мне сесть и подозвал к столу двух охранников.

– Прошу меня простить, – сказала я после того, как представилась и извинилась за свои скудные познания во французском. – Объясните, пожалуйста, что произошло.

На ломаном английском начальник поведал, как один из охранников, выйдя утром на смену, обнаружил голого Гийома в комнате рядом с южной опорой. Служба безопасности понятия не имеет, как он туда пробрался, потому что с 2001 года охрану Эйфелевой башни значительно усилили. Храпящего Гийома не могли разбудить несколько минут; затем певца отвели в комнату охраны, где он и начал отбивать чечетку.

– Все твердил, что он Фред Астер, – добавил один охранник, почесав голову. – А потом начал петь про помидоры и картошку… [18]18
  Имеется в виду песня Джорджа и Аиры Гершвин «let's call the whole thing off», исполненная Фредом Астером и Джинджер Роджерс в фильме «Давайте потанцуем?».


[Закрыть]

– Тогда я догадался, что он не простой бродяга, – перебил его начальник, заговорщицки наклоняясь ближе ко мне, – а Гийом Риш! Очень большой знаменитость Франции!

Я вздохнула.

– Да. И вы должны понимать, что этот инцидент может сильно навредить его репутации.

Начальник переглянулся со своими подчиненными.

– Я так подумал, – кивнул он и заговорил тише: – Потому мы и хотим… договориться.

– Договориться?

Его глазки забегали из стороны в сторону.

– Oui. Можем сделать маленький… как это?.. обмен! И тогда мы забудем этот случай. Мы еще не вызвали полицию.

– Хорошо… – протянула я, не совсем понимая, что имеется в виду под «обменом». – Но ведь полиция наверняка знает, что здесь что-то стряслось, верно? Там на улице целая орава журналистов.

– Oui, – сказал начальник охраны, – Мы можем объяснять, что это недоразумение. Скажем, что у Гийома Риша есть право здесь находиться.

– Правда?

– Oui. Если мы договоримся.

Он потер руки и подмигнул.

– И если он обещает надеть штаны, – буркнул один охранник.

– И больше не танцевать, – добавил второй.

Все дружно закивали.

Тут до меня дошло.

– Вы что, хотите взятку?! – изумленно вопросила я.

Трое переглянулись.

– Взятку? Мы не знаем такое слово.

Ясно, дурачками прикидываются. Я перевела дух и кивнула.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать. Я должна поговорить с Гийомом. Что-нибудь придумаем.

– Oui, mademoiselle, – смущенно ответил начальник.

Я попросила их подождать и постучала в дверь Гийома.

– Ты оделся?

– А ты хочешь, чтобы я был голый? – откликнулся Гийом.

Я закатила глаза и открыла дверь. К счастью, он уже соизволил надеть рубашку и штаны. На одной ноге была шлепка, вторую он держал в руке с таким видом, словно это ключ к разгадке Вселенной.

– Потрясающе, и как их только делают! – благоговейно произнес Гийом.

По какой-то неясной причине цилиндр он не снял.

Я покачала головой. У парня точно не все дома.

– Гийом, кажется, охранники просят у нас взятку. – Мне стало дурно; невероятно – я должна прибегнуть к взяточничеству, чтобы вытащить своего безумного клиента из передряги, кото рая вполне может привести к полному краху его карьеры. Интересно, какое наказание за это полагается во Франции? – У тебя есть с собой деньги?

Глупый вопрос – я поняла это, как только закончила говорить. Откуда у Гийома деньги, если у него даже одежды не было, пока я не принесла? Где бы он их хранил?

Однако я недооценила Гийома Риша.

– Конечно, – ответил он, пожав плечами. – Всегда держу немного наличных в трусах.

– Что, правда?

Я не понимала, шутит он или нет.

– Ну да. – Гийом залез в штаны, порылся там и достал толстую пачку банкнот. – Могу одолжить, – любезно предложил он, протягивая мне деньги. Я оторопела. – На сувениры, что ли?

– Э-э, нет.

Гийом пожал плечами и бросил мне пачку. Я нехотя поймала ее, пытаясь не думать о том, что она всю ночь пролежала у него в трусах. Отчаянное положение требует отчаянных мер, а разве спасение голой рок-звезды, запертой в огромной башне, – не отчаянное положение?

– Не знаю, сколько там. Бери сколько нужно, мне все равно.

Гийом вернулся к изучению таинственной шлепки, а я посмотрела на пачку и с ужасом поняла, что верхняя купюра – сотенная. Я быстро посчитала остальные.

– Гийом, у тебя в трусах две тысячи восемьсот евро?! – растерянно поднимая глаза, спросила я.

Он пожал плечами и как ни в чем не бывало ответил:

– Ну да. Мало ли что понадобится.

Я потрясла головой. От этого парня можно ждать чего угодно!

– Так … ладно.

– Night and day, you are the one! [19]19
  «Днем и ночью, ты – моя единственная…» Песня «night and day» («Днем и ночью») Коула Портера, впервые исполненная Фредом Астером.


[Закрыть]– вновь заголосил Гийом, начав танцевать.

– Перестань! – оборвала его я. Он резко замолчал.

– Ты что, не любишь Фреда Астера? Это одна из его самых известных песен…

– Да нет, Фреда Астера я как раз люблю, – процедила я, – Но сейчас мы должны кое-что уладить. Будь любезен, прекрати танцевать и поговори со мной!

– Хорошо, – притих Гийом.

– Вот и отлично. – Я сделала глубокий вдох. – Можно мне взять эти деньги?

– Бери. – Он кивнул и улыбнулся. – Трать, сколько угодно. И сувенирчик тоже купи. На память об этом дне.

– Как-нибудь в другой раз, – сухо ответила я, постучала в дверь и вышла.

Охранники выпучили глаза на пачку банкнот в моей руке.

– Так, тут у меня две тысячи восемьсот евро…

– Mademoiselle, где вы их взяли? – спросил один из охранников.

– Лучше вам не знать.

– Mademoiselle… – протянул начальник. – Кажется, вы неправильно понять. Вы хотите дать нам pot-de-vin?

– Что? – переспросила я и мысленно перевела отдельные слова на английский. – Горшок вина?

– Нет-нет, – озабоченно ответил начальник. – Это выражение. Означает… э-э… заставлять кого-то делать что-то… давая деньги.

– То есть взятка?

По всей видимости, мы ходили кругами.

– Я не знать это слово. Во Франции, mademoiselle, давать деньги за услугу незаконно.

– О… – краснея, проронила я. – Вы же сами просили…

– Нет-нет, mademoiselle! – Начальник затряс головой. Я взглянула на остальных охранников, которые смотрели на деньги куда жаднее, чем их босс. – Я думал, вы окажете нам услугу за услугу.

– Какую же? – неуверенно спросила я, засовывая пачку в карман и чувствуя себя круглой идиоткой.

– Oui… – Начальник переглянулся с подчиненными. – Можно ли сделать, чтобы Гийом играл частный концерт для моей дочери и ее подруг? Я буду лучший отец в Иль-де-Франс.

– И для моей дочери, – добавил один охранник, – Она бы тоже хотела на частный концерт.

– А у меня нет дочери, но подруга мечтает увидеть Гийома Риша, – сказал второй.

С минуту я молча разглядывала охранников.

– То есть Гийом должен просто сыграть для вас концерт?

– У меня дома, – кивнул начальник. – Моя жена даже накормит его ужином.

Я вздохнула и закрыла глаза.

– Думаю, устроим.

Через двадцать минут, кое-как добившись от Гийома согласия на частный концерт для охранников, я уже ехала на лифте вниз, не спуская глаз с моего рокера, наряженного в шмотки из «Селио».

– Вот, – сказала я, протягивая ему листок бумаги Пока Гийом раздавал автографы благоговейно взирающим на него охранникам, я успела набросать небольшую речь. – Это ты скажешь журналистам.

– Я должен делать заявление? – захныкал Гийом. – Брось, Эмма! Я хочу домой и спать!

– Надо было думать об этом до того, как ты прокрался голым в Эйфелеву башню.

– Я был не голый! – усмехнувшись, возразил Гийом. – На мне были трусы! И, – добавил он с важным видом, – цилиндр!

– Такого чудака я еще не встречала, – пробормотала я. – В любом случае, ты это прочтешь, иначе я расскажу всем правду.

– Ты очень строгая, Эмма, знаешь? Я вздохнула.

– И цилиндр сними.

Он грустно покачал головой, снял цилиндр и вместе с тростью передал мне.

Я вывела Гийома на улицу, к стене из журналистов. Они загомонили, как только нас увидели. Я старалась избегать взглядов Габриеля, который стоял в первом ряду и изумленно смотрел на нас.

– Сейчас Гийом сделает заявление, но на ваши вопросы отвечать не будет, – твердо сказала я.

Толпа немного притихла.

– Произошла ошибка. Гийому предстоит снимать здесь клип на песню «Город света», и он просто хотел осмотреться. Мы с ним неправильно договорились о встрече, поэтому я не смогла подъехать вовремя. «Город света», – ловко вставила я рекламу, – первый сингл с дебютного альбома Гийома Риша. В этой потрясающей песне, которая, несомненно, вам понравится, поется о человеке, встретившем в Париже девушку своей мечты. Вот почему Эйфелева башня имеет такое большое значение для съемок. Сегодня вечером песня впервые прозвучит на радио. А теперь Гийом скажет вам свое слово.

Он покосился на меня, качнул головой, пробежал глазами по странице и начал:

– Я сожалею о том, что вчера ночью меня случайно заперли в Эйфелевой башне, пока я осматривал место для съемок клипа.

Всем было ясно, что он читает с листа. Я поежилась и украдкой глянула на журналистов. Многие смотрели на Гийома иронически (особенно мистер Скептик в первом ряду), но все внимательно слушали и делали пометки.

– Мне очень жаль, что вы приехали зря. Произошло досадное недоразумение. Вы все поймете, когда увидите мой клип, который выйдет в следующем месяце. Спасибо за участие.

– Благодарю вас, – поспешно добавила я. – Вопросы можете задать мне по телефону.

Репортеры тут же принялись наперебой выкрикивать вопросы, но я молча погнала Гийома к лимузину с тонированными стеклами, который стоял возле тротуара, – перед тем как спуститься, я позвонила Поппи, и та заказала нам машину. Это было меньшее, что она могла сделать со своего мягкого сиденья в «Евростаре».

– Молодец, Эмма! – восхищенно сказал Гийом, когда машина тронулась и Эйфелева башня начала скрываться из виду.

Он снова надел цилиндр и вертел в руках трость.

Я закатила глаза и покачала головой.

– Гийом, как ты умудрился попасть туда голым?!

Он явно озадачился.

– Честно говоря, понятия не имею… Помню, как пил «Мансану» с девчонкой из «Будда-бара»… а потом проснулся голым в комнатушке, и на меня пялился какой-то охранник. Неприятно, скажу я тебе.

– Ты был в «Будда-баре»?! – ужаснувшись, спросила я и вспомнила предупреждение Габриеля.

– Oui. Хотя я слабо помню вчерашний вечер.

– Ты ненормальный…

– Спасибо! – радостно поблагодарил Гийом.

– Это был не комплимент, – заметила я.

Он хохотнул и коснулся полей цилиндра.

– Знаю!

Глава 10

Я во всех подробностях рассказала Поппи о случившемся, когда она приехала из Лондона и принесла тысячу извинений за то, что не смогла меня выручить.

– Да ладно, Поппи, все хорошо.

Я действительно не злилась. Осознание того, что я могу в одиночку выпутаться из подобной ситуации, грело мне душу. Возможно, я и впрямь себя недооцениваю…

В вечерних новостях передавали о происшествии в Эйфелевой башне и показывали обращение Гийома к журналистам. По телевизору он выглядел еще привлекательнее, чем в жизни, и я точно знала, что девчонки по всему миру сейчас падают в обморок и начинают копить деньги на альбом. Поппи перевела мне, что говорили ведущие, и я осталась довольна. Одна ведущая сказала, что дебютный альбом Гийома – один из самых долгожданных релизов года. Постерами французского рокера завешаны тысячи девичьих комнат на планете, отметила другая. В третьей программе было интервью с президентом парижского фан-клуба Гийома Риша.

– У него есть фан-клуб?! – Согласно последним подсчетам, у него триста со рок один фан-клуб по всему миру. Включая клуб поклонников из какой-то глухой сибирской деревушки, где даже нет телевидения. С ума сойти можно!

«Город света» зазвучал по радио, когда мы с Поппи ужинали разогретой едой из французского супермаркета «Чемпион». Мы тут же завизжали и вскочили со стульев.

– Он на радио! – кричала Поппи, прыгая на месте.

– Песня обалденная!

Ближе к ночи мы отправились в «Лонг хоп» отмечать выход сингла. Я еще торжествовала по поводу благополучного освобождения Гийома из Эйфелевой башни, поэтому даже не стала возражать, когда Поппи привела к нашему столику двух симпатичных парней. С одним из них – Аленом, русоволосым веснушчатым красавчиком, который больше пришелся ей по душе, она тут же удалилась в другой конец зала. А я осталась с Кристианом. Он был высокий, привлекательный, учтивый, в очках и с густой копной темных волос; прекрасно говорил по-английски. Когда мы с Поппи засобирались домой, она убедила меня сходить с этими парнями на двойное свидание.

Утром программа для сбора новостей, которую установила Поппи, известила нас о 219 упоминаниях имени Гийом Риш за сутки. Даже «Нью-Йорк тайме» посвятила пять абзацев вчерашнему «недоразумению»: журналисты ошибочно подумали, будто «восходящая рок-звезда и всемирно известный плейбой Гийом Риш» заперт голым в Эйфелевой башне.

«Это сообщение не соответствует истине, – процитировали в статье слова начальника охраны. – Мы разреши ли Гийому И его съемочной группе осмотреть башню перед съемками клипа».

В статье также говорилось, что первый сингл Гийома уже звучит на всех радиоволнах США и Европы, а его «необычный стиль, сочетание "Coldplay" и Джека Джонсона» (фраза из моего пресс-релиза!), непременно найдет своих поклонников. «Это новое громкое имя в истории музыки», – сказал Райан Сикрест.

От радости у меня голова шла кругом, но Габриель франкёр решил испортить мне все удовольствие.

– Привет, Эмма, рад, что застал вас. Это Габриель Франкёр из UPP.

Улыбка сползла с моего лица.

– Чем могу помочь?

– Я бы хотел взять у Гийома интервью насчет… э-э… его странного поведения.

– Нормальное у него поведение, – огрызнулась я, тут же упрекнув себя за грубый тон, – Не понимаю, о чем вы.

– О… – удивленно протянул Габриель. – Ну ладно, не понимаете так не понимаете. В любом случае, я бы хотел немного побеседовать с Гийомом. И с вами, конечно, тоже, если у вас будут комментарии.

– Боюсь, это невозможно. У него все расписано на несколько дней вперед.

– Неужели? Как странно. Я точно знаю, что сейчас он смотрит мультики по телевизору и выглядит не шибко занятым.

– Откуда вы это знаете? Шпионите за ним?

Габриель рассмеялся.

– Нет, конечно! Хороший журналист никогда не раскрывает свои источники. Так как насчет интервью?

– Нет, сейчас мы никаких интервью не даем.

Габриель печально вздохнул. – Эх… Значит, придется самому писать о том, как Гийом всякий раз впутывается в новую сомнительную историю, пока его пиар-агенты отдуваются за прежнюю.

– Мистер Франкёр, уверяю вас, вы ошибаетесь!

– Зови меня Гейб. Все друзья из Америки зовут меня так. Понимаешь, Эмма, у меня не будет другого выхода если Гийом не даст мне интервью.

– Это шантаж?! – вопросила я.

– Скажем, креативное ведение переговоров, – Он умолк и через секунду добавил: – Уж кому, как не тебе, это знать.

– Куда ты клонишь?

– Да ладно, ты прекрасно меня поняла, – самодовольно сказал Габриель.

Мне стало не по себе: он что, пронюхал про нашу сделку с охраной Эйфелевой башни? Откуда? Я решила не испытывать судьбу.

– На следующей неделе я свяжусь с тобой насчет интервью, Гейб, – холодно произнесла я.

– Жду с нетерпением, Эмма!

У меня было чувство, что меня обставили. Не самое приятное чувство, скажу я вам.

Остаток рабочей недели я старательно избегала звонков Гейба. Он звонил каждое утро и после обеда, как по часам, а я не брала трубку и в восемь вечера исправно оставляла ему сообщение в духе «прости-ради-бога-созвонимся-завтра». Пока эта тактика работала, хотя я и опасалась, что мои уловки только раззадоривают Гейба.

Тем временем мы с Поппи вкалывали сверхурочно, готовясь к лондонской презентации: одобрили список журналистов, в мельчайших подробностях расписали план мероприятия, и я уже начинала верить, что все пройдет без сучка, без задоринки. К тому же Гийом больше не пробирался голым в архитектурные памятники.

В пятницу мы пошли на двойное свидание с Аленом и Кристианом. Они повели нас в «Thomieux» – ресторанчик в нашем районе, где готовили блюда французской юго-западной кухни. Затем мы отправились в «Дикс», любимый бар Поппи. В жизни не видела ничего подобного: два крохотных этажа словно вырубили в пещере. Мы устроились за столиком на первом этаже и распили три кувшина самой вкусной сангрии на свете. Мы с Поппи травили истории, а Ален и Кристиан, обняв нас за плечи, хохотали и целовали нас в щеки.

Когда наше такси отъехало от бара и французы проводили машину печальными взглядами, я повернулась к довольной Поппи.

– Вот видишь! – сказала она. – Классно бросать их ни с чем, правда?

– Угу… – протянула я.

На самом деле я ничего классного в этом не видела. Парни милые, за что мы их так?

– Ой, да ладно! Рано или поздно они бы сами нас кинули. Мы просто их опередили. Помнишь, что написано в книге «Встречайся по-мужски»?

В выходные мы с Поппи сходили на дискотеку возле площади Республики и в латиноамериканский бар неподалеку от бара «Дикс». Оба вечера Поппи напропалую флиртовала с французами, а я краснела и запиналась, бормоча по-английски.

На понедельник Поппи запланировала свидание, а я решила посидеть дома и посмотреть «Амели», француз ский фильм, который она горячо мне рекомендовала. Решив, что торопиться некуда, я засиделась на работе, чтобы закончить график интервью – презентация должна была состояться уже на следующей неделе. Спустя несколько часов после того, как Поппи упорхнула из офиса в облаке духов, я все еще корпела над списком тележурналистов, подавших заявки на интервью с Гийомом. Внезапно надо мной раздался низкий голос, и от страха я чуть не свалилась со стула.

– Так и знал, что застану тебя на работе.

Я в ужасе подняла глаза и увидела улыбающегося Гейба Франкёра. От неожиданности я так резко подскочила, что уронила коробку с ручками.

– Прости. – Он принялся собирать с пола ручки. – Не хотел тебя напугать.

– А… ты не напугал. Просто я… э-э… никого не ждала. Как ты вошел?

– Дверь была открыта, – сказал Гейб.

Я закатила глаза; видимо, Поппи забыла ее закрыть, улетая на свидание.

– Надо было постучать, извини.

– Ничего страшного, – проворчала я.

Гейб выпрямился и отдал мне ручки. Я сложила их в коробку и попыталась сделать равнодушное лицо.

– Ну и почему ты меня избегаешь? – изогнув бровь, спросил Гейб.

Я откашлялась.

– Не избегаю. С чего ты взял?

– Да хоть с того, что ты не берешь трубку, сколько бы раз я ни звонил.

– Дел много, – попыталась оправдаться я. – И вообще, я тебе перезванивала.

– Ага. Может, для тебя это открытие, но после восьми я обычно дома, – слегка удивленно ответил Гейб.

Я молча села за стол и не слишком любезно указала ему на кресло Поппи. Гейб подкатил его поближе и сел.

– Зачем ты пришел? – спросила я надменным тоном. – Явно не просто так, раз названиваешь всю неделю.

– Просто хотел сказать, что не верю ни единому твоему слову, – вежливо произнес Гейб.

Я выпучила глаза.

– Что?!

– Насчет Гийома. Я тебе не верю. Ты его прикрываешь.

– Мне все равно, веришь ты или нет! – фыркнула я, начиная терять терпение.

Только бы Гейб не понял, что это он выводит меня из себя.

– Сейчас я работаю над биографией Гийома для UPP. Судя по всему, он прославится в Штатах. По-настоящему прославится. Ты не подумай, я не считаю, что он этого не заслуживает. Гийом очень талантлив. Я только хотел пояснить, что вы с Поппи меня не проведете. Я вас раскусил.

Мне стало дурно.

– Это все? Ты даже не задашь мне никаких вопросов?

Гейб пожал плечами.

– Не-а. – Он встал и будто бы невзначай добавил: – А кстати, когда интервью?

– Что-что? Думаешь, после всего, что ты мне сейчас наговорил, я окажу тебе такую услугу?

Гейб улыбнулся.

– Нет. Ты окажешь мне услугу из-за того, что я тебе наговорил.

Я смерила его злобным взглядом. – И даже если я прав насчет его безумства, разве такая рок-звезда, как Гийом, не сможет любезно мне все объяснить? – продолжал Гейб, самодовольно улыбаясь.

– Ну… – попыталась возразить я, но вовремя умолкла и задумалась. Черт подери, а он ведь прав! И нипочем не остановится, пока не добьется своего. – Гийом не безумец, – пробормотала я в жалкой попытке оправдать своего полоумного клиента.

– Нет, не безумец, – кивнул Гейб. – Зато обожает внимание к своей персоне и в последнее время заходит слишком далеко. Так как насчет интервью?

– Ладно, – стиснув зубы, ответила я. – Попробую выкроить для тебя полчасика на следующей неделе.

Гейб немного подумал и ответил:

– Хорошо.

– Хорошо, – эхом отозвалась я и уткнулась в монитор.

Может, хоть теперь он соизволит уйти? Увы, моего намека Гейб не понял. Я закрыла ноутбук и нарочито громко сказала:

– Ладно, Гейб, мне уже пора домой! Спасибо, что зашел!

– Не за что. Давай подвезу.

Я изумленно уставилась на него.

– Что? Нет, спасибо, я на метро доеду.

– Брось, Эмма, на улице градусов сто жары. Причем по Цельсию. В метро сейчас не продохнуть.

Я пожала плечами. Он что, Джекилл и Хайд? Минуту назад Гейб хотел растоптать мою карьеру, а теперь предлагает подбросить меня до дома!

– Не растаю, – буркнула я.

– У меня в машине кондиционер, – приподняв брови, сказал Гейб.

– Тебе не по пути.

– А где ты живешь?

– На улице генерала Каму, – ответила я, посчитав, что он первый раз слышит об этой крохотной улочке между авеню Рапп и авеню де ля Бурдонне.

И снова ошиблась.

– Фантастика! Я тоже живу в седьмом округе! Какое совпадение. Твой дом всего в нескольких кварталах от моего.

Я изумленно промолчала. Отговорки у меня кончились.

– Ну что, идем?

Звякнув ключами, Гейб направился к двери.

Сев на пассажирское сиденье безупречно чистого «пежо», я приготовилась к шквалу вопросов от Гейба, но вместо этого мы приятно поболтали. Он спрашивал, откуда я родом, почему приехала в Париж и где училась.

– В университете Флориды?! – вскричал он, как только я ответила на последний вопрос. – Невероятно!

– Почему? – удивленно спросила я.

Откуда он вообще слышал про этот университет? В Штатах он славится футбольной и баскетбольной командами, но с чего бы французу испытывать столь сильные чувства к моей альма-матер?

– Потому что я тоже там учился.

Я подумала, что ослышалась.

– Что? Ты же француз!

– Эмма, французам не запрещено учиться в Америке, если что, – невозмутимо ответил Гейб.

Я покраснела.

– Ну да.

– К тому же у меня двойное гражданство. Мой отец француз, а мать – американка. Они развелись, когда я был еще маленьким. Летом я жил с отцом, а остальное время в Тампе, с матерью.

– В Тампе?! – Настал мой черед изумляться. – Я выросла в Орландо.

От Орландо до Тампы был час езды, не больше. Гейб рассмеялся.

– Поверить не могу! Как тесен мир!

– Ты, правда, учился в университете Флориды?

Гейб кивнул.

– Да. Десять лет назад я окончил там факультет журналистики, а потом получил степень магистра в Сорбонне. Тогда и решил работать на UPP. Знание двух языков мне здорово помогает.

– Ты окончил университет десять лет назад? А я – семь. Тоже факультет журналистики.

– Ух ты, значит, один год мы учились вместе! Невероятно, как же я тебя не видел?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Может, мы встречались, но не замечали друг друга.

– Нет, – глядя прямо перед собой, возразил Гейб. Он свернул на авеню Рапп. – Я бы тебя запомнил.

Мое сердце на секунду встрепенулось, и я украдкой поглядела на Гейба. Может, не такой уж он и кретин?

Через минуту он повернул на мою улицу, и я указала на дом Поппи.

– Надо же, рядом с Американской библиотекой! Я часто сюда хожу.

– Правда?

Гейб кивнул.

– Да. Я много читаю. Что ж, как-нибудь вытащу тебя на чашку кофе.

– Э-э… может быть, – протянула я.

А сама подумала: хоть ты и милый парень, на нашу встречу мне придется вставить затычки в уши, потому что рак будет свистеть на горе, как заведенный. Ни за что не стану пить кофе с Габриелем Франкёром! Он же мне прохода не даст своими вопросами о Гийоме. Нет уж, благодарю покорно.

– Спасибо, что подбросил, – неловко произнесла я.

– Было очень приятно с тобой поболтать, Эмма, – сказал Гейб. – Жаль, что мне пора на ужин.

Я снова покраснела.

– Ну разумеется. – Черт подери! Я сама должна была его отшить! А он устроил все так, словно хочет поскорее от меня избавиться. – Спасибо еще раз!

Я вышла из машины и захлопнула за собой дверь.

– Всегда к твоим услугам! – сказал Гейб в открытое окно. – Счастливо!

Он помахал мне рукой и уехал, не оглянувшись.