Текст книги "Искусство французского поцелуя"
Автор книги: Кристин Хармел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Одна недвусмысленно потирала нос, что подтверждало слова Эдгара о кокаине. Сердце у меня ушло в пятки.
Гийом обернулся и пожал плечами.
– Мы тут играем в покер на раздевание, – добавит он и гордо приподнял бровь. – Я выигрываю! Поздравьте меня!
– Да, молодец, – буркнула Поппи, оглядывая блондинку в одних белых трусиках и маечке, проскользнувшую к ванной.
– Во Франции вообще есть законы о несовершеннолетних? – шепнула я Поппи.
Та кивнула.
– О, Эммочка, они все совершеннолетние! – воскликнул Гийом, видимо, услышав меня. – Я не дурак, я заранее проверил их паспорта!
Я оторопела, но тут подключилась Поппи:
– Черт подери, Гийом! Ты же знаешь, что через четыре недели состоится презентация твоего альбома! Ты знаешь, сколько сил и денег в тебя вложила «KMG»! А знаешь, сколько репортеров и фотографов поджидают тебя в вестибюле, мечтая разрушить твой светлый образ?!
– Классный будет пиар! – покачнувшись, воскликнул Гийом. Он перевел взгляд на меня, но, видно, не смог сосредоточиться, потряс головой и отвернулся. – Любой пиар хорош, разве нет?
– Нет! – закричала Поппи. – Мы пытаемся сделать из тебя Само Совершенство! А ты, видно, твердо решил усложнить нам задачу – Она вздохнула и осмотрела комнату. – Allez-y! – крикнула она девицам и властно хлопнула в ладоши. – Все вон!
Затем она что-то проговорила по-французски, и девушки спешно засобирались.
– Что ты им сказала?
– Что мы вызвали полицию, – ответила Поппи, – С наркотиками во Франции строго.
– Поппи! – обиженно крикнул Гийом. – Ты испортила мне веселье!
Она бросила на него сердитый взгляд.
– Когда-нибудь, Гийом, ты угодишь в передрягу, из которой мы не сможем тебя вытащить.
Он робко пожал плечами и подмигнул мне, словно сообщнице.
Я проглотила ком в горле и попыталась напустить на себя злой, а не влюбленный вид.
Глава 6
Через десять минут мы с Поппи, зажав с двух сторон Гийома, ехали в лифте. Охранники выпроводили девчонок по черной лестнице, переодев в форму коридорных, которую Эдгар нашел в кладовке на одиннадцатом этаже.
– Никак не пойму, почему мне нельзя было слинять вместе с ними, – обиженно проговорил Гийом.
– Все уже знают, что ты здесь! – урезонила его Поппи.
– И?
– И, – раздраженно сказала моя подруга, – единственный способ выйти из положения – соврать, будто слуга, позвонивший в газеты, попросту ошибся, и ничего плохого в твоем номере не происходило.
– Не вижу логики, – пробормотал Гийом.
– Конечно, не видишь! Ты же сумасшедший.
Я смотрела прямо перед собой и тщетно успокаивалась, мысленно приговаривая: нет, Эмма, тебя вовсе не заперли в лифте с двумя людьми, которым приспичило устроить на твоих глазах что-то вроде любовной ссоры. – Представления не имею, что мы скажем журналистам, – за пять минут до этого призналась мне Поппи, когда мы стояли за дверью номера, ожидая, пока Гийом наденет рубашку и примет нормальный, по возможности трезвый вид. – Никогда не умела врать. Я могу писать пресс-релизы и разруливать дурацкие ситуации на следующий день, но совершенно теряюсь на месте событий. За меня это делала Мари!
– Так, может, стоит немного подумать? – предложила я.
– Нет, надо как можно скорее спуститься и отвлечь внимание прессы от девушек. Иначе их обязательно кто-нибудь заметит, а уж они-то расскажут, как все было на самом деле.
– А мы что будем рассказывать?
– Понятия не имею.
Ее лицо помрачнело. Еще чуть-чуть, и Поппи расплакалась бы.
– Так, не волнуйся, – медленно проговорила я и взяла подругу за руку. – Что-нибудь придумаем.
Словом, пока они с Гийомом грызлись в лифте, я отчаянно пыталась забыть о красоте Гийома и составить хоть какой-то план.
– Говорить буду я, хорошо? – сказала я, поглядев мимо Гийома на измученную Поппи, когда наш лифт остановился на первом этаже. – Ты же сможешь перевести мои слова на французский?
Поппи бросила на меня озабоченный взгляд.
– А ты точно справишься, Эмма?
– Да, – твердо ответила я.
Разумеется, думала я иначе.
– Ну, то есть, ты не обязана…
– Знаю, не волнуйся.
Мы как раз успели договорить, потому что двери лифта открывались невыносимо медленно: сперва лифт встал, подергался на месте, затем дверь со скрежетом приоткрылась, и мы, наконец, вылезли из ржавой, громоздкой, местами позолоченной клетки, которую давно пора почистить антикоррозийным средством.
Когда мы вышли и вокруг лихорадочно засверкали вспышки, я была уже готова. Ну, почти.
Пресса проявляла к Гийому куда больше интереса, чем я ожидала. В «Бой банде» мне ничего подобного испытывать не доводилось, даже когда «407» были на пике популярности. Конечно, я слышала, что европейские журналисты безжалостны и неумолимы, особенно когда дело касается звезд, но не до такой же степени! Десятки взбудораженных репортеров и фотографов на разные лады выкрикивали имя Гийома.
«Я спокойна», – уверяла себя я. Осознание того, что придется взять ситуацию в свои руки, немного меня встряхнуло.
Расхрабрившись, я уверенно вышла из лифта. Следом шла Поппи, ведя за собой оробевшего Гийома.
– Mesdames et messieurs, – быстро начала моя подруга, когда мы приблизились к импровизированной сцене в правой части вестибюля.
Она подняла руки, и толпа журналистов постепенно утихла. Сработало несколько вспышек, и Гийом самодовольно улыбнулся в камеры, словно не понимая, что все собравшиеся готовы съесть его с потрохами.
– Puis-je avoir votre attention, s'il vous plaоt? Можно попросить вашего внимания?
Журналисты окончательно притихли и стали ждать что будет дальше. Поппи окинула их испуганным взглядом, словно лань, которую застал врасплох свет фар – ну, или свет вспышек. Затем она откашлялась и посмотрела на меня. Гийом пихнул меня в бок; когда я недовольно взглянула на него, он очаровательно улыбнулся и захлопал густыми черными ресницами. Я закатила глаза, пытаясь не покраснеть.
– Позвольте представить вам мою коллегу, Эмму Салливан, – сказала Поппи. Она с тревогой посмотрела на меня, затем вновь на толпу. – Эмма сделает небольшое объявление на английском. Я переведу вам ее слова. Благодарю. Merci beaucoup.
Она кивнула и отступила. Я шагнула вперед, откашлялась и улыбнулась двадцати с лишним репортерам, которые столпились вокруг меня и выглядели при этом голодными, уставшими и готовыми на все.
– Добрый вечер, – формально поздоровалась я.
– Bonsoir, – перевела Поппи.
Я сделала глубокий вдох и произнесла:
– До нас дошли слухи о неподобающем поведении Гийома Риша.
Когда Поппи закончила переводить, в воздух поднялось сразу несколько рук. Я подняла свою, давая понять, что еще не договорила.
– Порой люди выдумывают сплетни ради собственной выгоды или вызывают прессу из личных побуждений. – Пару секунд я раздумывала, стоит ли обвинять слугу в нечестности. В конце концов, вся эта суматоха началась из-за него. К тому же разве персонал отеля имеет право вмешиваться в личную жизнь постояльцев? – Мне неизвестны мотивы человека, позвонившего вам. Возможно, это просто досадное недоразумение. Уверю вас, ничего дурного в номере Гийома Риша сегодня не происходило.
Поппи заговорила уже гораздо увереннее, и вновь несколько рук взлетело в воздух, репортеры зашумели. Я посмотрела на них и невольно встретилась взглядом с брюнетом лет тридцати, в очках, который стоял в переднем ряду и морщил лоб.
Он был симпатичный. Очень даже. Классическая французская внешность: зеленые глаза, пушистые ресницы, загорелая кожа и мужественный подбородок, оттененный щетиной. Увы, на его лице застыло выражение глубокого скептицизма, что автоматически сделало его менее привлекательным в моих глазах. Я практически слышала, как он произносит: «Я тебе не верю». Откашлявшись, я отвела взгляд, пока, чего доброго, не покраснела от стыда.
– Этим вечером мы с коллегой, Поппи Миллар, встретились в номере Гийома Риша, чтобы обсудить долгожданный выход его альбома в Британии и Соединенных Штатах, – продолжала я.
Поппи торопливо перевела все на французский. Я снова глянула на журналиста в очках, и тот не отвернулся. Решительности у меня поубавилось. Почему его взгляд так меня нервирует?
– Мы работали несколько часов, и я с радостью сообщаю вам, что презентация альбома состоится в Лондоне через три недели, пока моя подруга переводила, я мысленно похвалила себя за то, как ловко мне удалось разрекламировать предстоящее событие. Все шло нормально.
– Мы устроили многочасовой мозговой штурм, и уверяю вас, больше в номере никого не было, – заключила я.
Ложь далась на удивление легко. Что ж, другого выхода из ситуации нет, успокаивала я себя. Без обмана Гийом нипочем бы не выпутался.
Снова поднялись руки. Я глубоко вдохнула и указала на ухоженную брюнетку лет пятидесяти.
Она резким тоном спросила что-то по-французски.
– Она хочет знать, отрицаем ли мы, что в номере было четыре женщины, – тихо перевела Поппи.
– Да, кроме нас, там никого не было, – солгала я.
– А как же сообщения о том, что вы… э-э… раздевались? – с сильным акцентом спросила по-английски журналистка.
– Ну, – озадаченно проговорила я, – в номере было жарко, а мы работали несколько часов. Признаю, мы с Поппи сняли пиджаки, а Гийом был в майке.
– Говорят, на вас было только нижнее белье, – упорствовала журналистка, буравя меня взглядом. – И что вы играли в карты.
«Сволочь», – подумала я и выдавила из себя улыбку.
– Э-э, у меня под пиджаком майка, которую можно спутать с нижним бельем, – как можно спокойнее ответила я, – А что касается карт… так и быть, признаюсь: мы решили немного передохнуть и сыграли в… э-э… «Пора на рыбалку».
Как только название игры слетело с моих губ, мне тут же захотелось шлепнуть себя по лбу. «Пора на рыбалку»?! Ну и ляпнула! Кто в наше время играет в эту игру?
– «Пора на рыбалку»? – недоверчиво переспросил журналист из первого ряда, тот самый, в очках и с ямочками.
– Да, это такая игра, в которой…
– Я знаю правила, – перебил он с американским выговором, чего я никак не ожидала от представителя европейской прессы. – Я просто удивлен. Разве Гийом умеет в нее играть? Гийом, где ты научился «Рыбалке»?
Наш подопечный смущенно молчал, и Поппи пихнула его в бок.
– Пожалуйста, задавайте все вопросы Эмме или мне, – нашлась она, злобно посмотрев на журналиста.
– Извините, – ответил тот без малейшего сожаления в голосе, – но все это очень подозрительно. Сдается мне, Гийом пригласил в свой номер четырех девиц, напился и играл с ними в покер на раздевание.
Я проглотила слюну и уставилась на журналиста, который спокойно глядел на меня, едва заметно улыбаясь.
– Мне очень жаль, что у вас сложилось такое впечатление, – процедила я. Если сейчас отвести глаза, он решит, будто я что-то скрываю. Впрочем, так оно и есть, – Увы, сегодняшний вечер мы посвятили исключительно грядущей презентации. Незачем поднимать столько шума.
Я сознательно отвернулась от журналиста в очках и осмотрела собравшихся.
– Еще вопросы будут?
Я указала на двух-трех репортеров и дала вполне убедительные ответы. Да, Гийом все время был одет, и лишь однажды ему пришлось сменить рубашку, когда он случайно пролил на себя воду. Нет, мы не считаем, что этот вечер испортит его репутацию среди юных слушателей, поскольку ничего дурного он не натворил. Да, ему не терпится поскорее выпустить альбом на английском. Нет, Гийому нечего стыдиться, ведь он ни в чем не виноват.
Я украдкой поглядывала на журналиста с ямочками Меня не покидало противное чувство, что его спокойные глаза видят меня насквозь.
– Ты была великолепна! – шепнула мне Поппи через двадцать минут, когда толпа неохотно разошлась и мы затолкали притихшего Гийома в лимузин «хаммер» – Эдгар подогнал его, пока мы вели импровизированную пресс-конференцию.
Вероник позвонила Поппи и сообщила, что забронировала для Гийома номер в отеле «Фосизонс Георг V», где он пробудет в уединении под охраной Эдгара и Ришара, пока шумиха не уляжется.
– Да? Чувствовала я себя ужасно, – проворчала я. Наш «хаммер» ехал по темным Елисейским Полям в сторону Триумфальной арки. – Как последняя лгунья.
– Немудрено! Ты ведь солгала, – великодушно подметил Гийом.
– Спасибо, что напомнил, – огрызнулась я. – Мне бы не пришлось врать, если бы ты не вел себя как идиот.
Мы немного помолчали, и я заметила, как напряглась Поппи: я перегнула палку и тут же об этом пожалела. Со звездами так не обращаются. Я затаила дыхание, ожидая, что Гийом вот-вот психанет и потребует меня уволить.
Но он только рассмеялся.
– А ты мне нравишься, Эмма! Ты храбрая!
Я услышала облегченный вздох Поппи. Даже безразличный ко всему Ришар улыбнулся.
– Прости, я не должна была так говорить, – пробормотала я, взглянув на Гийома. – Извини, пожалуйста.
– Нет, ты права, – по-прежнему улыбаясь, ответил он. – Я и есть идиот, но ведь так веселей!
– Веселей?!
– Ну да. Будь я занудой, который не умеет веселиться, – подмигнув, сказал Гийом, – тебя бы уже уволили!
Глава 7
– Расскажи мне про вчерашнего журналиста, – попросила я Поппи на следующее утро, когда мы пришли на работу.
В кои-то веки я вставила несколько фотографий в свою рамку-куб: на одной стороне был мой племянник, Одиссей, на другой мы с мамой, а на третьей мы с Поппи восемь лет назад.
– Про кого именно? – уточнила подруга.
– Про брюнета в очках, который смотрел на меня так, словно я врала.
– А ты и врала, – напомнила Поппи.
– Да, но он-то не должен был это знать.
Она пожала плечами.
– Жутко подозрительный тип. Честно говоря, от него куча хлопот. Это репортер из новостного агентства UPP, зовут его Габриель Франкёр. UPP распространяет информацию о событиях по всему миру, как Ассошиэйтед Пресс. Другими словами, Габриель Франкёр может единолично решить судьбу Гийома Риша. Так что на следующие несколько недель он – твой лучший друг. В Симпатичный парень, – заметила я, опустив глаза.
Поппи бросила на меня строгий взгляд.
– Да, и вдобавок кость в горле!
Я пропустила ее слова мимо ушей.
– У него почти нет акцента. Он американец?
Поппи качнула головой.
– Нет, француз вроде бы. Хотя какое-то время жил в Штатах. Говорит, как настоящий янки, правда?
В эту секунду у меня над головой раздался громкий звонок. От неожиданности я подскочила на месте.
– Что это?!
Поппи вздохнула.
– Да в дверь звонят. Я уже давно прошу починить этот чертов звонок – орет, как воздушная тревога!
– Я даже не знала, что он у нас есть. – За пять дней моей работы в агентство никто не приходил.
– Доставка, наверное, – сказала Поппи, – Я жду партию глянцевых фотографий с Гийомом. Откроешь? Поищу пока чековую книжку, у этой фотостудии оплата всегда при доставке.
Я подошла к двери, открыла ее и лишь через несколько секунд сообразила, что высокий брюнет в очках – Габриель Франкёр собственной персоной.
– Легок на помине, – пробормотала Поппи за моей спиной.
– Обо мне говорили, да? – с невинной улыбкой поинтересовался Габриель, заглядывая через мое плечо. – Только хорошее, надеюсь?
– Какой догадливый, – сухо ответила Поппи.
Габриель перевел взгляд на меня.
– А вы Эмма, новый агент по печати и рекламе у Гийома, верно?
– Да еще наблюдательный! – заметила я, вдруг почувствовав себя неловко.
Мне по-прежнему казалось, что журналист видит меня насквозь.
Габриель окинул меня изучающим взглядом и улыбнулся.
– Да, я горжусь глубиной своего восприятия.
– Неужели? – с деланным безразличием спросила я, не в силах оторваться от его ярких зеленых глаз за стеклами очков.
– Честное слово! – кивнул Габриель и приподнял брови – Например, я заметил, что в вашей вчерашней истории про Гийома не все чисто.
Я из последних сил пыталась не покраснеть.
– Не понимаю, куда вы клоните.
– Еще бы!
Мы несколько секунд сверлили друг друга взглядом, пока я не начала замечать легкие волны в его темных волосах и тень щетины на его волевом подбородке, хотя и свежевыбритом. По моей шее к лицу стал медленно подниматься жар, и я отвернулась.
– Ну, так что, – нарушив неловкую тишину, сказал Габриель, – вы меня пригласите или нет?
Я хотела ответить «нет», но Поппи толкнула меня локтем в спину и защебетала:
– Конечно! Проходи, Габриель, будь как дома!
Он кивнул, улыбнулся и вошел в кабинет, задев мое плечо. Я прямо вздрогнула от его прикосновения. Черт, меня к нему тянет! Как такое возможно?!
– Не понимаю, зачем ты его пригласила, – сказала я Поппи, пока Габриель без спросу устраивался в моем кресле за моим столом.
– Затем! – шепнула она мне на ухо. – Будущее Гийома в его руках. Мы должны быть с ним очень, очень любезны.
– Даже если он полный кретин? – спросила я, подозрительно косясь на Габриеля, который разглядывал мои фотографии.
– Даже если так, – подтвердила Поппи.
– Спасибо, что предупредила. Потому что он и есть полный кретин.
Поппи внимательно на меня посмотрела.
– Моя думать, ты много возражать, – с легким удивлением и насмешкой заметила она.
Я поморщилась и подошла к Габриелю.
– Это мое место, – заявила я, указав на стул, в котором он так уютно устроился.
– О, простите! – Габриель улыбнулся и вскочил на ноги. – Я не знал. Да и сесть больше некуда.
– А вы к нам разве надолго?
– Эмма пытается сказать, – вмешалась Поппи, – что мы рады помочь немедленно.
Она пихнула меня под ребра, и я пожала плечами. Мне становилось все больше не по себе при виде зеленоглазого и чернокудрого Габриеля.
– Ясно, – ответил он и перевел взгляд с Поппи на меня. – Что ж, дамы, я вообще-то хотел сделать доброе дело.
– Доброе дело?! – хором воскликнули мы с Поппи.
Наша реакция его порядком смутила.
– Ну да… Разве я не способен на хорошие поступки?
– Все бывает впервые, – пробормотала Поппи.
Габриель обиделся.
– Так нечестно, Поппи. Я ведь должен работать!
– Мы тоже, – заметила я.
Он кивнул и посмотрел мне прямо в глаза.
– Верно, поэтому я и подумал, что вам будет полезно знать: на воскресенье Гийом запланировал грандиозную вечеринку в «Будда-баре». Имеет смысл за ним э-э… присмотреть. Там он вечно ввязывается в неприятности.
– Неправда, там он ничего не устраивал, – возразила Поппи.
– Да? А пожар в мужском туалете чьих рук дело?
– Уж точно не Гийома!
– А кто приставал к официантке?
– Глупое недоразумение, только и всего.
– Ну-ну. – Габриель задумчиво погладил подбородок, – Любопытно! А что скажешь про арестованного наркодилера, который сдал Гийома полиции со всеми потрохами?
– Гийом не принимает наркотики, – строго ответила Поппи. Как ни странно, Габриель смутился. – И откуда ты знаешь про вечеринку в «Будда-баре»?
– У меня надежные источники, – пристально глядя мне в глаза, сказал Габриель.
Я откашлялась.
– И ты рассказал нам об этом по доброте душевной?
Он расхохотался.
– Не совсем! Я надеялся, что в следующий раз вы вспомните, какой я хороший, и будете со мной чуточку откровеннее.
– И все? – спросила Поппи.
– Ну и еще дадите мне первым послушать новый альбом, – как бы невзначай добавил Габриель. – И первая рецензия выйдет в UPР.
Поппи покачала головой.
– Шустрый ты, Габриель.
Он пожал плечами.
– Работа, что поделать.
– Честно говоря, не очень-то верится, что у тебя есть источники. Может, про «Будда-бар» ты все придумал?
Габриель немного смутился.
– Хотите верьте, хотите нет. Дело ваше. Я предупредил. Эмма, – обратился он ко мне, – приятно было с вами познакомиться.
Он протянул руку, и я нехотя протянула свою, сразу почувствовав, какая большая и теплая у него ладонь. Неожиданно Габриель поднес мои пальцы к губам и поцеловал, не сводя с меня глаз.
Сердце чуть не выпрыгнуло из моей груди, в пальцах начало покалывать.
– До скорой встречи. Au revoir.
С этими словами он попятился, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
– Кретин! – не удержалась Поппи.
– Да-а, – протянула я, рассеянно ощупывая тыльную сторону ладони, – полный кретин.
В благодарность за то, что я (пусть и временно) спасла ее от увольнения, Поппи повела меня ужинать. Закусив улитками и зеленым салатом с дижонской заправкой, я принялась за coq au vin и макароны, а Поппи заказала cassoulet – французское рагу с бобами, курицей, индейкой и помидорами. Мы распили бутылочку красного и полакомились крем-брюле на десерт.
– В жизни не ела такой вкуснятины, – восхищенно сказала я, гладя живот.
Поппи улыбнулась.
– А ведь здесь еще не самая лучшая кухня. Чувствую ты полюбишь Францию, дорогая.
Ужин меня утомил, но Поппи наотрез отказалась идти домой.
– Ты не сможешь забыть Брета, если будешь хандрить в четырех стенах, – сказала она, взяв меня за руку и потащив за собой по улице. – И вообще, сегодня пятница. Лучший день, чтобы кадрить парней!
– Почему это?
Мне даже спрашивать было страшно.
– В книге «Подчини его своей воле» пишут, что по пятницам мужчины психологически настроены на знакомства. Какая-то штука происходит с отрицательными эндорфинами после трудовой недели и положительными – перед грядущими выходными.
Я закатила глаза. Для всего у нее найдется теория! Под мои стихающие крики протеста мы подошли к очередному английскому пабу, «Лягушка и принцесса». Эта мини-пивоварня располагалась в глухом переулке шестого округа, неподалеку от Сен-Жермен-де-Пре.
– Так что за история с Гийомом? – спросила я, когда мы сели за барную стойку с кружками «Мэзон бланш», фирменного пива от «Лягушки и принцессы».
В колонках ревела песня Джастина Тимберлейка, а на танцполе плясали несколько молоденьких блондинок, вокруг которых мялись робкого вида парни: за свои кружки они держались, как за спасательный трос. Если не считать табачного дыма и изобилия курящих французов, бар производил впечатление американского. – Тебе весь день не терпелось спросить, да? Я кивнула и улыбнулась.
– Ну, так в чем дело? Почему в «KMG» готовы терпеть любые его выходки?
В Потому что он талантлив, – ответила Поппи. Ее лицо немного смягчилось. – Ты еще не видела его выступлений. Когда увидишь – поймешь.
– Это вряд ли, – усомнилась я, хотя, должна признать, песня «Город света» сразила меня наповал.
Поппи закачала головой.
– Нет-нет, поверь! Сейчас ты его на дух не переносишь, понимаю – сама была такая же. Но когда ты увидишь Гийома на сцене, то немножко влюбишься. Вот почему его диск разлетится миллионными тиражами. Вот почему он круче, чем Дэвид Бэкхем.
– Ты сравниваешь Гийома с футболистом?!
Поппи посмотрела на меня с ужасом.
– Дорогая, Дэвид Бэкхем – не просто известный футболист! Так же как Гийом Риш – не просто певец. Его полюбит весь мир. Девчонки будут обклеивать его постерами свои комнаты!
– Ага, или на почтах появится новый плакат с надписью «разыскивается», – проворчала я.
– Ну что ты, Гийом совершенно безобиден! – Хотя Поппи рассмеялась, я услышала тревожные нотки в ее голосе. – Зато с ним не соскучишься!
– Ах да, кстати, что там сказал Габриель Франкёр про «Будда-бар»?
– Он хотел втереться к нам в доверие, вот и все.
– Думаешь? А говорил вроде серьезно.
– Он всегда такой, имей в виду. Пудрит нам мозги. Нет у него никаких источников!
– Он знает много такого, что не попало в газеты, – осторожно заметила я.
– Хороший репортер!.. Мы тщательно заметаем следы, и редакторы не рискуют печатать непроверенную информацию. Вот Габриель и бесится. Может, он хотел нам отомстить.
– Может, – неуверенно согласилась я.
– Ты хандришь, – упрекнула меня Поппи через час, вернувшись от барной стойки, где флиртовала с высоким блондином. Она протянула мне пиво.
– Просто устала.
– Нет, ты хандришь и думаешь о Брете. А Брет – недоносок.
Я не смогла удержаться и рассмеялась над ее непосредственностью.
– Мы не созданы друг для друга, вот и все.
– Ой, да ладно тебе! – Поппи закатила глаза. – Он кретин, раз не захотел быть с тобой. Любому ясно, что ты потрясающая. А кому не ясно, тот дурак.
– Ну, давай за это и выпьем. – Я натянуто улыбнулась.
– Правильно! За тебя!
Мы сделали по большому глотку, и Поппи снова завелась:
– Слушай, давай заключим сделку. Если я за полчаса найду тебе кавалера, обещай, что попробуешь сходить на свидание. Пора возвращаться к жизни! Я ведь не прошу тебя влюбиться в какого-нибудь льстивого француза. Просто повеселись! Они знают толк в комплиментах. И в поцелуях. А тебе сейчас это и надо.
– Поппи…
– Разве вчера тебе было плохо?
– С Гийомом?! – ужаснулась я.
– До того, – наморщила нос Поппи.
– У меня ничего не выйдет. Я самая антигламурная девушка во всем Париже. Если и захочу пойти на свидание, меня никто не пригласит.
– Увидим, – с улыбкой ответила Поппи – Смотри, как работают мастера!
Гламурная или нет, через двадцать минут я подцепила парня.
– Говорила же! – ликующе пропела Поппи, когда мой ухажер отправился за пивом – Я нашла тебе парня, как и обещала!
– Что ты ему наплела?
Десять минут назад Поппи исчезла в толпе и вернулась с Тибо, тридцатилетним архитектором, жившим поблизости. Он хорошо говорил по-английски, и у него были темно-карие глаза с густыми ресницами – словом, типичный высокий красавец-француз. Само совершенство. И свое очарование он включил на полную катушку, когда подошел к нашему столику и предложил мне встретиться завтра у собора Парижской Богоматери, чтобы погулять по городу.
– Я только сказала, что моя обворожительная подружка из Америки никого еще здесь не знает, – ответила Поппи, непринужденно пожав плечами, – Он сразу же захотел с тобой познакомиться.
Я недоверчиво на нее посмотрела.
– Издеваешься? Этот умопомрачительный красавчик захотел познакомиться со мной?!
Поппи вздохнула.
– Вечно ты себя недооцениваешь! Ты настоящая куколка, любой мужчина был бы рад с тобой встретиться.
Я отвернулась, ни капельки ей не поверив.
Наутро, быстро по завтракав pains au chocolat [12]12
Булочки с шоколадом (фр.).
[Закрыть]и капуччино в «Кафе дель Альма», маленькой закусочной рядом с нашим домом, мы подошли к «Галерее Лафайет», крупнейшему и известнейшему универмаг Парижа. Несмотря на усталость и нежелание таскаться по огромному аналогу «Мейсис» (так я себе представляла галерею), стоило нам войти, как я восхищенно распахнула глаза.
Видимо, от восторга у меня действительно отвисла челюсть, потому что Поппи рассмеялась.
– У меня было такое же выражение лица, когда я впервые сюда попала. Девять этажей настоящего рая для модниц! Если я когда-нибудь выиграю лотерею, то первым делом приду сюда.
– Обалдеть… – проронила я.
С того места, где мы стояли, был виден только первый этаж, но и это зрелище захватывало дух. Всюду яркая одежда, лощеные продавцы и целые ряды аксессуаров и косметики, уходящие бесконечно вдаль. Я почувствовала себя ребенком в кондитерской – очень красивой и большой кондитерской.
Посмотрев на потолок, я прямо обомлела: на девять этажей вверх поднимался огромный купол из цветного стекла и кованого железа. Сквозь него в центральную галерею лился солнечный свет – нечто подобное можно встретить в старых церквях, только здесь люди поклонялись моде. С первого этажа просматривались все остальные – я словно попала в гигантский свадебный торт. Ничего подобного мне видеть еще не приходилось.
– Ладно, Пучеглазка, хватит пялиться. Идем! – сказала Поппи.
У нас была предельно ясная цель: Поппи торжественно поклялась, что поможет мне выбрать наряд для первого свидания с Тибо, а до встречи с ним оставалось только два часа.
– Провести с мужчиной целый день – это очень романтично, – важно изрекла Поппи, когда мы пробирались сквозь бесконечные прилавки с аксессуарами – Так пишут в «Свидании на день», одной из моих любимых книжек о знакомствах.
Я попыталась собраться с мыслями и напомнила себе, что мне предстоит первое свидание с тех пор, как я рассталась с Бретом.
Поппи взяла меня за руку и повела мимо прилавков с украшениями, восхитительными сумками, шелковыми чулками, роскошными часами и косметикой, обещавшей вернуть молодость кожи всем покупательницам. От восторга я шла раскрыв рот: да, вот как должен выглядеть мой рай. Один раз я даже себя ущипнула, испугавшись, что на самом деле сплю у Поппи дома и мне это снится.
– Ой! – вскрикнула я от боли.
Стало быть, не снится.
– Слушай, не обижайся, но попробуй закрыть рот и вести себя поспокойней – не будешь так бросаться в глаза. Сейчас ты очень похожа на американку, – сказала Поппи.
Я закрыла рот и напустила на себя непринужденный вид. Она права: скучающие француженки, выглядевшие куда собраннее, чем полагается в десять утра субботы, бродили среди стендов и равнодушно разглядывали товары. Вот это выдержка! Как им удается не скакать по проходам, трогая все эти шарфики, сумочки и ремешки?
– Bonjour, – сказала Поппи продавцу за стойкой «Clinique». У женщины были безупречные волосы и макияж, а черное платье сидело на ней просто отпадно. Я почувствовала себя полным убожеством, – Мою подругу надо накрасить. Вы говорите по-английски? Продавец одарила меня сияющей улыбкой.
– Oui, говорю немного. С радостью вам помету. Садитесь.
Я улыбнулась и села в кресло, почему-то вдруг застеснявшись.
– Я отойду ненадолго, – сказала Поппи, – Удачи! Обожаю этот отдел, они прекрасно работают.
Через полчаса, когда она вернулась, я стала совершенно другим человеком.
Визажист по имени Ана весело болтала на ломаном английском, со знающим видом выбирая основу, румяна, тени и помады с огромного стенда. Она не давала мне смотреть в зеркало, пока не закончила.
– Voilа! – наконец сказала Ана. Поппи заулыбалась – Ну, как вам?
Я едва узнала женщину, смотревшую на меня из зеркала. Исчезли темные круги под глазами и краснота на подбородке, которую я никогда не умела замазывать сама. Кожа стала шелковистая и абсолютно гладкая, при этом выглядела очень естественно. На щеках цвел здоровый румянец, а губы были идеального розового цвета.
– Эмма, ты такая красавица! – воскликнула Поппи.
– Невероятно… – Я изумленно уставилась на Ану. – Как вам это удалось?
Она рассмеялась.
– Ничего сложного! Я наложила побольше основы, взяла другой оттенок румян и получше увлажнила кожу. Вы действительно очень красивая.
Я сразу купила всю косметику (до зарплаты было еще далеко, но разве тут удержишься?) и, поблагодарив напоследок Ану, пошла за Поппи наверх, в отдел женской одежды.
Через час, расплатившись за тонкую розовую блузку и кремовую юбку-тюльпан, я переоделась в новый наряд, и мы с Поппи подобрали к нему шелковые балетки того же цвета, что и юбка. Я подумала, что обувь должна быть удобной, ведь нам с французом предстояло весь день гулять по Парижу.
Поппи проводила меня до собора Парижской Богоматери, чмокнула в щечку, и мы разошлись.
– Тебя ждет великолепное свидание! – заверила она меня – Ты прекрасно выглядишь. Тибо сразу в тебя втрескается. И ты обязательно полюбишь этот город. А Париж полюбит тебя.
