Текст книги "Искусство французского поцелуя"
Автор книги: Кристин Хармел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 8
Должна признать, Поппи здорово подогрела мои ожидания – я и подумать не могла, что буду предвкушать встречу с французом. В конце концов, рана, которую нанес мне Брет, еще не затянулась. Мы были вместе три года и в сентябре собирались пожениться, а он легко и непринужденно меня бросил – такие расставания не слишком повышают самооценку.
И хотя отчасти мне казалось, что я предаю Брета (да-да, знаю, это нелогично), другой части меня не терпелось провести день с новым мужчиной. Поппи права: я ведь не жизнь с ним проведу, а всего несколько часов! И возможно, мне, в самом деле, не повредит вновь почувствовать себя интересной и привлекательной. С Бретом такого не случалось довольно давно.
Я была вынуждена признать, что в теории Поппи есть доля истины. Ну, или так действовала магия города: когда я сидела на скамейке в парке перед Нотр-Дамом, разглядывая семисотлетний готический собор, его величественные башни и грандиозные витражи, от романтики захватывало дух. У меня разыгралось воображение: возможно, Тибо придет с красными розами. В кино французы дарят розы направо и налево. Он наверняка расцелует меня в обе щеки и галантно поведет за руку в собор (мы договорились, что начнем прогулку с подъема на одну из башен Нотр-Дама). Потом мы покатаемся на маленькой лодочке по Сене, поднимемся на Эйфелеву башню и поужинаем в каком-нибудь замечательном французском ресторане…
От нетерпения я даже вздрогнула и тут же ощутила укол совести. Пусть это прозвучит глупо и нелепо, но я вновь почувствовала себя предательницей: сижу в ожидании романтической встречи посреди самого романтичного города на свете, а ведь после разрыва с Бретом времени прошло всего ничего.
– Хватит о нем думать! Он тебя бросил! – вслух сказала я, отчего женщина, сидевшая на соседней скамейке, странно на меня покосилась, закрыла книгу, поднялась и торопливо зашагала прочь.
Пожалуй, не стоит разговаривать с собой в общественных местах.
Ужасно, что я до сих пор скучаю по Брету. Поппи убила бы меня за эти слова, но я бы все отдала, лишь бы сейчас он вышел из-за угла, подхватил меня на руки и сказал, как горько сожалеет о своем поступке, а потом устроил мне головокружительную прогулку по Городу Любви.
Нет, нельзя так думать. Брет в прошлом. А в будущем – Тибо.
Мой французский рыцарь в сияющих доспехах придет с минуты на минуту.
Увы, он так и не пришел.
Я прождала его полчаса и позвонила Поппи с мобильного, который она дала мне вчера (предполагалось, что я должна быть на связи двадцать четыре часа в сутки, дабы при случае вытащить Гийома из очередной передряги).
– Ты шутишь, – мрачно сказала Поппи, когда я заявила, что меня продинамили.
– Нисколько.
Она помолчала.
– Может, опаздывает? Дай ему еще пятнадцать минут.
Так я и сделала: вновь села на скамейку и принялась отгадывать национальности проходящих мимо туристов, чтобы убить время.
Пятнадцать минут истекли: Тибо не было. Он меня обманул. Моя попытка повысить самооценку с треском провалилась.
Я достала телефон, чтобы позвонить Поппи, но вовремя одумалась: чем она поможет? Я не хотела возвращаться в ее крохотную квартирку и размышлять о том, как мне не везет с парнями. Хватит уже, спасибо. И разве не Поппи втянула меня в эту авантюру? Я почувствовала себя совершенно никчемной.
Вздохнув, я поднялась со скамейки. Вообще-то для прогулки по Парижу парень не нужен, верно? Пообедаю и посмотрю город сама.
Стараясь не думать о том, что меня отшили еще до первого свидания (рекорд даже для меня), я отправилась на остров Сите и по Новому мосту перешла на правый берег Сены. Когда я взглянула налево и увидела верхушку Эйфелевой башни над сверкающей гладью реки, мое сердце замерло от восторга. А ведь я чуть было не испортила себе все удовольствие, позволив Поппи втянуть меняв дурацкую чехарду со знакомствами!
На правом берегу слева от моста я нашла небольшое кафе – приглушенный свет, стены цвета бургундского вина и аккуратно расставленные круглые столики темного дерева Официант у входа обратился ко мне по-французски, но я, конечно же, ничего не поняла.
– Je ne parle pas franзais, – смущенно покачала я головой, чувствуя себя полной дурой.
Официант ухмыльнулся.
– A, une amйricaine, – презрительно заметил он. – Выбирать любой столик.
– Merci, – кивнула я и села за стол у окна, которое выходило на улицу – по ней в разные стороны спешили парижане и туристы.
Где-то слева остался великолепный Отель-де-Виль, а справа – огромный Лувр. Пожалуй, после обеда я присоединюсь к толпам туристов и пойду туда.
Я осмотрелась по сторонам и заметила возле барной стойки несколько компаний. Одна была явно американская – судя по их бейсболкам, кроссовкам и знакомому говору. Они потягивали пиво.
Подошел официант и без слов положил передо мной меню. Я заглянула в него и поняла, что оно целиком на французском.
– Э-э, простите! – крикнула я ему вдогонку. – У вас есть меню на английском?
Официант снова ухмыльнулся.
– Нет. Только такое.
– Понятно…
Я немного упала духом и полезла в сумку за маленьким французским разговорником, который купила в аэропорту перед посадкой на самолет. Открыв раздел «В ресторане», я принялась расшифровывать меню. Да уж, не думала, что сегодня мне пригодится разговорник… Моим переводчиком должен был стать обворожительный француз. Что ж, не везет так не везет.
– Большую кока-колу? – спросил официант через несколько минут, возникнув передо мной.
Я подняла на него растерянный взгляд.
– Нет. Cafй au lait и стакан воды, пожалуйста.
– Что? Не хотите колу? – Он опять ухмыльнулся. – Поверить не могу!
– Не хочу, – повторила я озадаченно.
– Все американцы пьют кока-колу. Кока-колы всем американцам! – хохотнул официант и гордо удалился.
Я изумленно смотрела ему вслед.
– Не обращайте внимания, – сказал голос за моей спиной. Принадлежал он незнакомцу в очках с тонкой оправой, сидевшему за соседним столиком. Перед ним лежала раскрытая потрепанная книга в мягкой обложке. Мужчина был примерно моего возраста и говорил с сильным французским акцентом. – Просто об американцах сложился такой стереотип. Глупо, конечно.
Я попыталась улыбнуться.
– Мы все заказываем большую колу?
– Обычно да. Вы недавно в городе? Я кивнула.
– Неделю назад приехала.
– Обедаете в одиночестве? – спросил незнакомец, закрыв книгу, и внимательно на меня посмотрел.
Я замешкалась и кивнула.
– Да, я должна была встретиться с одним человеком… Впрочем, неважно.
– Можно составить вам компанию?
Это предложение могло прозвучать самонадеянно, но почему-то не прозвучало. Незнакомец не встал, а будто бы ждал моего согласия, прежде чем сделать следующий шаг.
Я помедлила. В конце концов, я его совсем не знала… И разве я не пообещала себе, что буду независимой и сама погуляю по Парижу?
– Я помогу вам перевести меню, – предложил незнакомец, улыбнувшись.
С другой стороны, мне, в самом деле, нужна помощь.
– Ну… хорошо.
Он взял со стола книгу, кофе и подошел к моему столику.
– Меня зовут Себастьян.
За восхитительно плотным обедом, состоящим из magret de canard а l'orange – нежной утиной грудки под апельсиновым соусом – и бутылки бургундского, мы с Себастьяном оживленно болтали. Приободрившись от вина, я с удивлением осознала, что беседа начинает мне нравиться.
Себастьян сказал, что ему тридцать один год, работает он программистом и живет в маленькой квартирке в Латинском квартале, который славится учебными заведениями и яркой ночной жизнью. Каждую субботу Себастьян гуляет по Парижу и всякий раз выбирает новый ресторанчик. Сегодня вот решил пообедать здесь, в «Кафе Марго», и дочитать роман Жерара де Нерваля.
– Тогда зачем вы отвлеклись на меня?
– Вам нужна была помощь. – Себастьян широк0 улыбнулся. – Как только официант сказал «кока-кола» я сразу понял, что вы в беде. К тому же я всегда рад попрактиковаться в английском.
Он подмигнул мне, и я сразу покраснела.
– Итак, вам уже показали город, non?
Я покачала головой и робко ответила:
– Нет. Сегодня я как раз хотела погулять по Парижу.
Я решила умолчать о том, что не захватила путеводитель, поскольку у меня намечалось романтическое свидание с французом. Глупая была затея.
Себастьян долго молчал, разглядывая меня.
– Могу показать вам одно очень красивое место. Вы позволите?
Несколько секунд я рассматривала его лицо. В конце концов, я совсем не знала этого человека… Но он мне помог и вообще производил приятное впечатление. Разве я не обещала Поппи, что попробую с кем-нибудь познакомиться? К тому же это не свидание в прямом смысле слова. И чем лучше Тибо, которого я тоже не знала? Себастьян-то по крайней мере сидит рядом и вроде не собирается меня отшивать.
– Хорошо, – кивнула я. – Куда пойдем?
– В самый волшебный quartier [13]13
Квартал (фр.).
[Закрыть]Парижа. – Себастьян с улыбкой наклонился поближе. – На Монмартр. Это район les artistes [14]14
Художников (фр.).
[Закрыть]и богемы. Настоящий Париж. А со ступеней базилики Сакре-Кёр видно весь город, c'est trиs impressionnant [15]15
Это потрясающе (фр.).
[Закрыть]. Волшебное место!
На Монмартре я побывала в тот четверг, когда нам пришлось выручать полоумного рок-певца из отеля «Жереми». Не самые волшебные воспоминания, прямо скажем.
– Ну? Могу я показать вам мой Париж?
Глаза Себастьяна сверкнули, когда он умоляюще заглянул в мои.
Я немного помедлила. А что мне, собственно, терять?
– Да, – медленно ответила я, – Звучит чудесно.
Так оно и оказалось.
После обеда – несмотря на мои возражения, расплатился Себастьян – мы не спеша поднялись по улице Лувра и прошли мимо знаменитого музея, от которого я не могла оторвать глаз. Он был огромный, прямо-таки бесконечный.
– Это самый большой музей в мире. – Себастьян, всерьез относившийся к роли гида, провел меня по второму и девятому округам, показывая все достопримечательности, а у подножия большого холма указал наверх. – Базилика Сакре-Кёр. Вы о ней что-нибудь знаете?
Я взглянула на сияющий белоснежный купол и покачала головой. Конечно, я слышала про базилику и не раз видела ее на фотографиях, но, к своему стыду, ничего о ней не знала.
– Ее начали строить ближе к концу XIX века, после войны с Пруссией, а освятили только после la Premiere Guerre Mondiale, Первой мировой. Она построена из шато-ландонского белого камня. Самое потрясающее, что этот камень выделяет… le calcium, кажется, по-английски будет так же. Он всегда белый.
День прошел чудесно. Себастьян взял меня за руку в фуникулере, когда мы поднимались на вершину Монмартра, и я не стала сопротивляться. У него были мяг кие ладони, а пальцы чуть-чуть шершавые. Мы посетили базилику, ели блинчики с сахаром, сидя на ступенях и глядя на город, затянутый легкой дымкой, сходили в музей Сальвадора Дали, а на площади Тертр, которая считается туристическим центром квартала, уличный художник нарисовал наш портрет.
Когда спустились сумерки, Себастьян повел меня ужинать в крошечный ресторан под названием «Ле рефюж де фондю» – ничего подобного я в жизни не видела. В узком зале помещалось только два длинных стола, поэтому все посетители ели вместе. Мы двадцать минут ждали у входа, после чего нас с Себастьяном отвели в угол зала, где неприветливый официант помог мне вскарабкаться на стол – прямо на глазах у остальных посетителей! – чтобы перелезть на другую сторону. Только мы сели, как нам подали маленькие бокалы с «Кир-роялем», а затем красное вино – в детских бутылочках!
– Детская бутылочка?! – изумленно спросила я Себастьяна, глядя на предмет, который мне дали. У нее была даже соска!
– Ага. Американцы очень любят этот ресторан! – крикнул Себастьян сквозь гвалт.
Мы болтали и смеялись, поглощая оливки, сыр, пряный картофель, колбасу saucisson и вино, а потом перед нами поставили самое огромное фондю, какое мне доводилось видеть. В большом горшке не переводился маслянистый белый сыр, и официант, похоже, непрерывно подкладывал нам хлеб. Когда я наелась до отвала, нам подали десерт: шербет, замороженный в половинках лимона, и два бокала сладкого эльзасского вина.
– Какой чудесный день! – воскликнула я, когда мы вышли из ресторана на извилистую мощеную улицу Труа Фрере, собираясь поймать такси.
– Рад, что тебе понравилось, – ответил Себастьян, ласково погладив мою щеку.
Мир слегка покачнулся – то ли от его прикосновения, то ли от вина. Себастьян меня поцеловал, и это было восхитительно.
Неужели именно этого мне не хватало в поцелуях Брета? Понятно, почему французский поцелуй так назвали. У Себастьяна были мягкие губы, и когда его язык нежно проник между моих губ, я вся задрожала от удовольствия.
– Ты пахнешь лимоном, – сказал Себастьян, отпустив меня.
– А ты вином, – с улыбкой ответила я, поморгав, чтобы восстановить равновесие.
– Ты очень красивая.
Я почувствовала, что краснею. Не помню, когда последний раз мне это говорили.
– Спасибо. Можно вопрос?
– Конечно, – очаровательно улыбнувшись, ответил Себастьян.
Он медленно провел пальцем по моему носу и губам, отчего я с головы до ног покрылась мурашками.
– Почему ты заговорил со мной в кафе? Почему решил бросить книгу и провести день со мной?
Себастьян посмотрел на меня долгим взглядом.
– Ты выглядела такой беззащитной, – наконец сказал он и тут же добавил: – И очень красивой. Я был бы дураком, если бы не пригласил тебя на прогулку.
Хотя его слова почему-то казались отрепетированными, они меня тронули. Я без конца улыбалась: давно со мной не разговаривали так романтично.
Через полчаса мы стояли у дома Поппи. Себастьян смотрел мне в глаза.
– Можно войти? – спросил он, убирая волосы, упавшие мне на лоб.
– Подруга дома, – ответила я с сожалением. – У нее крохотная квартирка.
– Так ты не пустишь меня переночевать?
Его вопрос меня ошарашил. Весь день Себастьян был настоящим джентльменом и позволил себе лишь взять меня за руку, когда мы гуляли, да поцеловал меня после ужина.
– Э-э, нет… – запинаясь, проговорила я. – У нас негде.
– Но ты же американка! – озадаченно сказал Себастьян.
Уверена, лицо у меня вытянулось. Я совершенно не понимала, куда он клонит.
– И что?!
– Американки обычно пускают парней на ночь.
– Что ты имеешь в виду? – грозно спросила я.
– Ничего, ничего! – залепетал Себастьян. – Может, в другой раз? Когда твоей подруги не будет дома?
Он наклонился поближе и погладил мою нижнюю губу.
Я не знала, что и ответить.
– Ну, может быть.
В конце концов, поцелуй был замечательный, пусть Себастьян и оказался чересчур напористым.
– Тогда дашь мне свой номер? – попросил он.
И я почти согласилась. А потом подумала: чего я, собственно, ожидаю от Себастьяна? Мы отлично провели день, но мне не нужны отношения, верно? Я вспомнила наставления Поппи: это нормально – сходить с мужчиной на свидание и не влюбиться в него по уши.
– Лучше дай мне свой, – нашлась я.
Себастьян явно оторопел, потом кивнул и нацарапал номер на клочке бумаги.
– Ты позвонишь? – неуверенно спросил он, – Обязательно звони.
– Может быть.
Я почувствовала себя подлой, но в то же время этот уклончивый ответ наполнил меня сознанием собственной власти. Наверное, приятно ложиться спать со спокойным сердцем, не думая, позвонит тебе парень или нет.
– Спасибо за чудесный день, Эмма, – вежливо сказал Себастьян и снова поцеловал меня, на этот раз долго и испытующе.
Я поняла, что он хочет меня переубедить. У меня подкосятся ноги, и я приглашу Себастьяна домой, несмотря на свой первый отказ. Надо признать, я была к этому близка. Вот что творит идеальный французский поцелуй!
Но это еще ничего не значило.
Глава 9
– А, так ты познакомилась с Себастьяном? – удивленно спросила меня Поппи на следующее утро.
Я не ожидала такого вопроса. Вчера Поппи уже спала, когда я вернулась, и меня так и подмывало рассказать ей про свое неожиданное свидание. Может, она и права: французы – прелесть.
– В смысле? Ты его знаешь? Невероятно!
Как она могла знать человека, которого я случайно встретила в миллионном городе?
– Дай угадаю, – сухо проговорила она. – Высокий, в очках, сидел один в кафе. Читал роман. Сказал, что каждую неделю выбирает новый ресторанчик.
Я опешила. Моя подруга – ясновидящая?!
– Откуда…
– Я встретила его, когда жила в Париже вторую неделю, – ответила Поппи и попыталась спрятать улыбку, которая заиграла на ее губах. – Я гуляла возле Нотр-Дама, начался дождь, и я забежала в «Кафе Марго». Он читал роман Жерара де Нерваля и как только узнал, что я англичанка, сразу подошел. У меня пересохло во рту.
– Что?
– Видимо, таковы его привычки. Я не понимала этого, пока не рассказала о нем своей подруге из Америки, Дорен. С ней он вел себя точно так же: угостил обедом, показал Монмартр, напоил в том классном ресторанчике, где подают фондю. С тобой было то же самое?
– Да… – ошарашенно выдохнула я.
– И со мной. А потом проводил тебя до дома и попросился в гости?
Я молча кивнула.
– Что ж, по крайней мере, тебе хватило ума отказаться. А мне не хватило. Он провел здесь ночь.
– Ты шутишь, – выдавила я.
– Ни капельки! – Поппи широко улыбнулась – Ничего не было, но представляешь, какой дурой я себя почувствовала, узнав, что с Лорен случилось то же самое.
– Очень хорошо представляю. Какая же я идиотка…
– Не кори себя! – ободряюще сказала Поппи – Такие у французов игры. Они умеют ухаживать. А когда добиваются своего, тут же берут штурмом следующую крепость. Это только доказывает мою теорию: надо бежать с корабля, пока он не пошел ко дну.
Мне стало тошно.
– И что, все французы такие? – с ужасом спросила я. Поппи рассмеялась.
– Полагаю, Себастьян – редкий случай. Тем не менее, наглядный пример того, почему мужчинам нельзя верить. Никогда. Все мужчины лгут – американцы, англичане и французы. Это универсальное мужское свойство. По крайней мере, так пишет Дженис Кларк-Мейерс в книге «Другая страна, те же мужчины».
Я внимательно на нее посмотрела.
– Очень горькое наблюдение. Видимо, Даррен причинил тебе много боли.
Поппи отвернулась.
– Нет, я просто реалистка.
В воскресенье Поппи отправилась на свидание с каким-то парнем, а я наконец-то распаковала свои огромные чемоданы, развесила одежду в крошечном шкафу а белье, футболки и ночные сорочки убрала в ящики под кроватью.
Когда я раздумывала, спрятать туфли под кровать или купить небольшую полку для обуви, неожиданно зазвонил телефон.
– Эмма, я соскучился, – раздался в трубке знакомый голос Брета. Я оцепенела. Мы не виделись пять недель, и его голос уже звучал для меня непривычно. – Твоя сестра дала мне номер телефона. Без тебя здесь все изменилось…
Я выдохнула в трубку. И что мне ответить?! Он словно догадался, что вчера ночью я впервые за пять недель уснула, не вспомнив о нем! Я начала привыкать к одинокой жизни.
– Эмма? Ты меня слышишь?
– Брет, – наконец-то вымолвила я, стараясь унять дрожь в голосе, – зачем ты позвонил?
– Я скучаю, – ответил он уязвленным голосом. – А ты?
– Нет.
В трубке воцарилось молчание, и я почувствовала себя виноватой – не только потому, что обидела Брета, но и потому, что солгала. Я скучала. Но это ведь глупо, так?
– Я сожалею о том, что сделал, – наконец произнес Брет. – Я был дураком и совершил ошибку. Прости меня.
Я молчала, не зная, что сказать.
– А как же Аманда?
Брет тяжело вздохнул.
– Ты все узнала? Я не потрудилась ответить.
– О, Эмма, прости меня, ради бога! – сбивчиво затараторил он. – Эмма, пожалуйста! Слышишь? Прости! Мне очень, очень жаль. Я совершил ошибку, огромную ошибку! Я пытался тебя забыть.
– Интересный способ, надо иметь в виду, – пробормотала я, – Если не вышло с невестой, трахни ее лучшую подругу!
Брет вздохнул и продолжал:
– Эмма. Умоляю. Прости меня. Не знаю, какими словами выразить мое сожаление. Но я люблю тебя. Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой. Я просто испугался, вот и все.
Пять недель назад я мечтала услышать эти слова. А теперь они совершенно меня не тронули. Я чувствовала себя опустошенной и растерянной.
– Эмма, ты вернешься? – спросил Брет. – Прошу, дай мне последний шанс!
Я пошла в гостиную и села на диван лицом к окну. Снаружи, буквально в нескольких ярдах от меня, возвышалась Эйфелева башня – символ того, что мне только предстояло пережить в этом городе.
– Нет, – твердо ответила я. – Теперь мой дом здесь. Прежде чем Брет успел возразить, я повесила трубку.
– Поделом ему! – сказала Поппи на следующее утро, потянувшись за маркером на другом конце стола.
Мы пришли на работу пораньше, чтобы обсудить кет буклета, который мы будем раздавать журналистам на лондонской презентации. Камнем преткновения стала фотография: я выбрала ту, где Гийом обнимал гитару и улыбался, а Поппи хотела видеть на обложке его обворожительный хмурый взгляд.
– Думаешь? – спросила я, потягивая кофе и рассматривая снимки. – Может, ему нужно было время, чтобы осознать свою ошибку. Может, он действительно испугался.
– Ты встречалась с ним три года, – напомнила подруга. Она взяла со стола две фотографии и отложила в стопку забракованных. – Вы обручились почти год назад. И тут он бросает тебя и выгоняет из дома! Плевать, что он думает теперь; ты хочешь посвятить свою жизнь такому человеку?
– Наверное, нет, – пробормотала я.
Несколько минут мы молча разбирали фотографии. Я пыталась сосредоточиться на работе. Вечером сингл Гийома должен был впервые зазвучать в радиоэфире, так что нам предстоял трудный и важный день. «Думай о Гийоме, – говорила я себе. – Не о Брете».
– Кстати! – непринужденно воскликнула я, меняя тему. – Похоже, Габриель все-таки соврал нам насчет «Будда-бара». Гийом вчера ничего не устроил.
– Я же говорила, он лгун.
– Ты была права. А я, дура, ему поверила!
– Не дура, просто наивная. Учти, репортерам нельзя доверять.
– Подозреваю, о нас они говорят то же самое. Поппи улыбнулась.
– Да, и они правы.
Мы, наконец, выбрали фотографию: на ней Гийом был в кубинском военном кителе с разрезанными рукавами, открывающими его дивные мускулистые руки. Он обнимал красную гитару «Gibson Les Paul», изготовленную на заказ (Гийом назвал ее Люси в честь младшей сестренки), и сверлил камеру пылким взглядом, способным растопить сердце любого теплокровного существа женского пола.
– Ладно, мне пора в Лондон, на деловой обед, – сказала Поппи после того, как мы позвонили в типографию и добавили еще один снимок к тем, что уже были распечатаны. – Справишься без меня? Дел тут хватает.
На пятнадцать минут второго Поппи назначила встречу президенту Британской ассоциации музыкальных обозревателей, к которой готовилась несколько дней. В одиннадцать тридцать она должна была сесть на поезд «Евростар», чтобы поспеть в ресторанчик рядом с лондонским железнодорожным вокзалом. В три – обратный поезд, так что к ужину Поппи вернулась бы домой. Потрясающе, как быстро в наши дни можно перемещаться из одной столицы в другую.
– Конечно, справлюсь! – бодро ответила я. Здесь я была уже неделю, а за восемь лет в рекламном деле отлично усвоила, чем можно занять себя в офисе. Кроме того, меня не на шутку заинтересовала грядущая презентация Гийома. Я никогда не участвовала в таком крупном проекте и страшно гордилась тем, что мы с Поппи уже сделали. Днем мне предстояло обзвонить дюжину американских музыкальных критиков и обсудить некоторые вопросы с администрацией лондонского отеля, где меньше чем через три недели должна была состояться презентация.
– Вот и славно, – сказала Поппи, взяв сумочку – «Я за безупречную подделку «Келли». – Пожелай мне удачи. Если понадоблюсь, звони на мобильный.
Через полчаса я обзвонила уже пятерых обозревателей, и все шло как по маслу. Особенно меня порадовал разговор с лондонской журналисткой из «Роллинг стоун», которая обещала приехать на презентацию.
– Гийом Риш – такой лапочка! – воскликнула она. – А тот сингл, что вы мне прислали, просто потрясающий! У вас в руках настоящая звезда.
Я как раз нежилась в теплых лучах успеха, когда вновь затрезвонил телефон. Решив, что это британский критик, которого я просила перезвонить, я схватила трубку и весело представилась:
– Эмма Салливан, агентство «Миллар Пэ-эр»!
Низкий мужской голос в трубке быстро заговорил по-французски.
– Простите, – перебила я звонившего. Судя по голосу, он был чем-то расстроен. – Je ne parle pas franзais.
Меня уже тошнило от этой фразы.
– Кто говорит? Где Поппи-и?
– Она на встрече. С вами говорит ее новая коллега, Эмма. Мы вместе работаем над английским проектом Гийома Риша. Чем могу помочь?
В трубке воцарилась мертвая тишина.
– Да, – наконец произнес мой собеседник. – Эмма, вы должны торопиться. Это менеджер Гийома, Раф. Я в Дижоне, и мне нужна ваш помощь.
– Мне звонил Гийом, – затараторил Раф. – Он уснул в кладовке возле лифта-а на втором этаже Эйфелевой башни.
Я охнула.
– Что?!
– Да. Утром его нашли уборщики, и как вы понимаете, он в большой беде-е.
Я застонала.
– Кошмар! Что может быть хуже?!
Как оказалось, вопрос был не такой уж и риторический. Раф ненадолго замолчал, а потом со вздохом продолжил:
– Я забыл сказать. Девушка, с которой он бы-ыл, пошутила и забрала его одежду. Бою-юсь, уборщики нашли его голым.
– Что?
– Mais oui [16]16
О да (фр.).
[Закрыть].
– Где он? – начиная паниковать, спросила я.
– В Эйфелевой башне, его допрашивает охрана-а, – измученным голосом ответил Раф. – А на улице много журналистов, тех же, что донимали его всю неделю. Вы должны поехать туда и разобраться.
Раф продиктовал мне мобильный Гийома и сообщил, что начальник охраны уже согласился поговорить с представителем прессы. Я должна позвонить начальнику, как только подъеду к башне, и меня проводят в кабинет.
– Эмма, есть одна-а хорошая новость, – добавил Раф – Охрана не вызвала полицию. Они знают Гийома и решили уладить все без шума. Так что вам, може-ет удастся все исправить.
– Хорошо. Спасибо.
Я повесила трубку и уронила голову на стол. Невероятно!
Мобильник Поппи не отвечал. Я набрала еще раз – бесполезно. Оставив ей отчаянное сообщение, я позвонила Вероник. Уж она-то – или кто-нибудь из пиарщиков компании – знает, что делать.
– Вам придется уладить все самим, – спокойно проговорила она, когда я рассказала ей про звонок Рафа.
Неужели французы никогда не паникуют?
– Нам?! – Я попыталась взять себя в руки. – Но я не могу дозвониться до Поппи!
– Если я не ошибаюсь, – ледяным тоном ответила Вероник, – вы являетесь пиар-агентом Гийома. Так что если вам с Поппи дорога работа, предлагаю немедленно поехать к Эйфелевой башне и решить нашу маленькую проблему, пока не поползли слухи. Или мне обратиться в более надежное пиар-агентство?
Я в ужасе умолкла, что-то пробормотала в ответ и, бросив трубку, вылетела из офиса.
– Эммочка, милая, прости, что не могу приехать! – прошептала Поппи в трубку, перезвонив мне через пятнадцать минут. Я как раз ехала к Эйфелевой башне. Меня прошиб ледяной пот. – Я уже в поезде, мы тронулись.
– Понимаю, – процедила я. – Ну а мне-то что делать?
– Не знаю… Врать?
– Да уж. – Я покачала головой. – С тобой я здорово наловчусь, верно?
– Слушай, я позвоню, как только доеду, – сказала Поп. – Прости, что не могу помочь… Я попросила водителя заехать в магазин «Селио» на улице Риволи. Он ждал в машине, пока я покупала Гийому рубашку, мешковатые штаны с большими карманами спереди и шлепки. Размер выбирала на глаз, решив, что Гийом будет благодарен за любую одежду, лишь бы не появляться перед толпой журналистов в чем мать родила.
Через десять минут такси остановилось перед Эйфелевой башней.
– Вам понравится! – с улыбкой сказал водитель, видно, приняв меня за туристку. – Это лучший достопримечательность Парижа. Обязательно поднимайтесь на сам верх.
– Ага, – ответила я, торопливо считая деньги дрожащими руками.
У меня на лбу выступили капли пота.
– О, не бойтесь! Вы вскипели. – Он, наверное, хотел сказать «вспотели». – Не нужно волноваться, там везде охрана. Очень безопасно!
– Merci beaucoup, – пробормотала я, отдав ему стопку купюр. – Сдачи не надо.
– Глубоко дышать, и все будет хорошо, mademoiselle! – крикнул водитель мне в спину, когда я уже бежала к башне. – Без паники!
Увы, путь мне преградила плотная толпа журналистов. Единственным, кто меня заметил, был Габриель.
– Эмма! – закричал он.
Остальные репортеры обернулись на его голос, и на меня внезапно обрушился шквал вопросов, на которые я просто не успевала отвечать.
– Правда ли, что Гийома допрашивает охрана башни?
– Он пьян?
– Его забрали в тюрьму?
– Выход альбома будет отложен?
– «KMG» уже подготовила официальное заявление?
– Нет, – буркнула я, расталкивая толпу.
– Действительно ли Гийом провел ночь в Эйфелевой башне? – громко спросил Габриель с таинственным американским выговором. – Или вы это отрицаете?
– Не понимаю, о чем вы.
Я с трудом пробралась сквозь толпу и быстро объяснила охраннику, кто я такая, – к счастью, он немного знал английский. Переговорив с кем-то по рации, охранник неохотно повел меня к южной опоре башни.
– Правда ли, что он голый? – крикнул Габриель мне вслед, когда я уходила, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.
– Неправда, – отрезала я, злобно покосившись на Габриеля.
– Если ничего не произошло, зачем вы приехали? – нагло спросил он.
Зеленые глаза торжествующе сверкнули за стеклами очков. Габриель улыбнулся, и я была вынуждена признать, что его ямочки все так же очаровательны, пусть он сам и выводит меня из себя. Нет, так нельзя. Габриель Франкёр не должен мне нравиться.
– Э-э… мы делаем промоушен его нового альбома, «Риш», презентация которого состоится через три недели, – быстро сообразила я. – Прошу прощения за то, что вас снова дезинформировали. Надеюсь, вы, как и я, с нетерпением ждете выхода альбома, с этими словами я устремилась ко входу.
– Если ничего не произошло, – услышала я голос Габриеля за спиной, – то пусть Гийом выйдет и поговорит с нами, когда вы закончите!
Я промолчала, с трудом проглотила комок в горле и покрепче сжала пакет из «Селио». Как же провести Гийома мимо журналистов, если его задержат? Вот и влипла! Я понятия не имела, как уговорить охранников не задерживать Гийома.
После короткой беседы с начальником внешней охраны меня проводили к лифту и подняли на шестьдесят ярдов над землей, где находился первый уровень башни. Я даже не успела толком прочувствовать, что вновь оказалась в своем любимом здании, и едва заметила причудливую геометрическую ковку – лифт стремительно нес меня наверх, где творилось нечто еще более безумное, чем в отеле «Жереми».
Провожатые отвели меня по нескольким коридорам в небольшой кабинет за почтовым отделением Эйфелевой башни, где я познакомилась с двумя охранниками, задержавшими Гийома.
– Где? – устало спросила я.
Ухмыльнувшись, один из них указал на закрытую дверь.
– Bonne chance, mademoiselle, – пожелал он мне удачи.
Когда дверь открылась, на несколько секунд я замерла на месте, не в силах пошевелиться.
В маленькой полупустой комнате на пластиковом стуле сидел Гийом – совершенно голый, если не считать красных выцветших трусов с широкой белой полоской на талии. Гийом непринужденно скрестил ноги и читал потрепанную книжицу «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Вдобавок ко всему на нем был черный цилиндр) а рядом со стулом стояла черная трость с белым набалдашником.
