Текст книги "Искусство французского поцелуя"
Автор книги: Кристин Хармел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– За твой приезд в Париж! – весело объявила Поппи, подняв стакан. – И за то, что скоро ты научишься целоваться по-французски!
Я растерянно чокнулась с подругой.
– В каком смысле? – спросила я, когда мы сделали по глотку. – Да, у нас с Бретом ничего не вышло, но вовсе не потому, что я не умею целоваться!
Поппи расхохоталась.
– Нет, нет! Речь не о французских поцелуях! Я научу тебя целовать французов!
Я по-прежнему ничего не понимала, но у меня появилось дурное предчувствие.
– То есть?
– Ну, – загадочно проговорила Поппи, наклоняясь поближе, – я пришла к выводу, что лучший способ забыть о бывшем – обольстить как можно больше французов и бросить их до того, как они бросят тебя!
– Ты что, хочешь, чтобы я встретилась с кучей местных парней?! – вопросила я и недоверчиво покосилась на ее стакан: что ей подмешали в «джин-физ»?
– Именно!
– А потом всех бросила?
– В точку!
– И, по-твоему, мне от этого полегчает?
– Voilа!
Я перевела дух. Видно, подруга совсем меня не понимала.
– Поппи, – терпеливо начала я, – может быть, ты забыла, что меня недавно бросил человек, с которым я встречалась три года и была помолвлена? Я приехала в Париж на шесть недель и не хочу обзаводиться здесь новым парнем!
– А кто говорил о парне?
Поппи наморщила нос, словно услышала неприятное слово, и внимательно оглядела высокого брюнета в полосатой рубашке и дизайнерских джинсах, который прошел мимо, даже не взглянув на нас.
– Вроде бы ты, – растерянно ответила я, пытаясь не обращать внимания на очень привлекательного брюнетика. И на блондина с бокалом «Гиннесса». И на чернокожего красавца с отличной фигурой, который играл на бильярде, поглядывал в мою сторону и улыбался.
– От парней хлопот не оберешься, – пожав плечами, сказала Поппи. – Кому они нужны? Я всего лишь советую тебе пойти на свидание и вволю покуражиться, Эмма.
Вряд ли кто-нибудь из этого бара захотел бы со мной куражиться – да и вообще иметь со мной дело. Я закатила глаза.
– Одри Тоту из меня никакая.
Да уж, с такими жидкими светлыми волосами, голубыми глазами в сетке морщинок и не самым гибким телом я была полной противоположностью озорной волоокой брюнетки.
– Вот еще! – отмахнулась Поппи, – Ты великолепна. К тому же у тебя есть большое преимущество – ты американка. Здесь все в восторге от американок. И знаешь, эти французы тоже ничего!
– Неужели?
Я украдкой взглянула на красавчика в темно-сером костюме, который курил сигарету и пялился на Поппи – точнее, на ее откровенное декольте.
– Ты уж мне поверь. Наши идиоты рядом не стояли. Французы знают, как обращаться с женщинами. Они водят нас по ресторанам, поят вином, не заморачиваются из-за всяких пустяков. Романтика – их второй язык, Эмма. Если хочешь снова быть на коне, эти парни – то, что надо.
– Да не хочу я снова быть на коне! – упрямо возразила я.
– Не пори ерунду. Ты еще сама не поняла, чего хочешь. И Париж поможет тебе это понять.
Глава 4
Через час Поппи уже вовсю болтала с тем красавчиком в сером костюме, который не вынимал изо рта сигарету, а за мной приударил блондин по имени Эдуард.
– О, я знаю Флёриду! – воскликнул он, когда я сказала, откуда приехала. У него был очень заметный акцент, и говорить он старался медленно, осторожно. Эдуард выдохнул дым и широко улыбнулся – Родина Микки-Мауса, oui?
– Э-э, ну да, – ответила я, чуть не закашлявшись, – Хотя она известна не только этим.
– Знаю! – выпалил Эдуард, улыбнувшись еще шире. – Везде пляжи! Les jus d'orange! [5]5
Апельсиновый сок (фр.).
[Закрыть]Солнце каждый день!
Снова порция сигаретного дыма. Снова кашель.
– Вроде того, – согласилась я, решив не упоминать ежедневные ураганы летом и то, что живу я в Орландо, в сорока пяти милях от ближайшего пляжа, и пью «Тропикану», а не сок из свежих апельсинов, собранных в какой-то мифической роще. Впрочем, американцы считают Францию страной вокруг Эйфелевой башни, жители которой поголовно едят багет и носят береты.
– Хочешь гулять по Парижу avec moi? [6]6
Со мной (фр.).
[Закрыть]– учтиво спросил Эдуард, положив правую руку на перила за моей спиной и наклоняясь поближе.
Он явно пытался меня обольстить, но я восприняла это как вторжение в личное пространство. Не говоря уж о том, как пострадали мои бедные легкие.
– Я могу тебе все показать, non? – предложил Эдуард, выдохнув мне в лицо огромное облако дыма.
– Э-э, нет, спасибо, – чуть попятившись, ответила я. Увы, дым клубился по всему бару, и, выйдя из облака Эдуарда, я сразу очутилась в другом. Допив третью «кайпиринью» за вечер, я напомнила себе, что надо быть вежливой. – Я только приехала, надо сначала обжиться.
– Может, в субботу? – упорствовал Эдуард, придвигаясь еще ближе. – Хочешь на пикник? Париж такой романтичный горо-од.
Я не поверила своим ушам. В Америке парень попросил бы у меня номер телефона и ушел бы как ни в чем не бывало, а позвонил дня через три – так уж у нас оказывают знаки внимания.
– В другой раз, – наконец выдавила я.
– Тогда дай мне номер телефона-а? – не унимался Эдуард.
Я помолчала.
– Лучше дай свой.
Он нахмурился.
– Это ненормально.
Я пожала плечами, не зная, как ответить.
Несколько секунд Эдуард мялся и что-то бубнил, потом все же нацарапал свой телефон на обертке жевательной резинки.
– Надею-юсь, ты мне позвонишь, красавица-а.
Я натянуто улыбнулась, взяла обертку и торопливо выскочила из марева, пока он смотрел мне вслед, недоумевая, почему его ухаживания не увенчались успехом.
Я вернулась к Поппи, которая весело заявила парню в сером, что мы обе не откажемся от напитков. Тот побежал к барной стойке, а подруга шепотом спросила меня:
– Ну, как поболтали? Что-нибудь наклевывается?
Я пожала плечами.
– У него плохо пахло изо рта. И он непрестанно курил.
Поппи рассмеялась.
– Придется привыкнуть! Ты в Париже!
– Чудесно, – пробормотала я.
Теперь к списку моих неприятностей можно смело добавить рак легких.
– Нельзя быть такой серьезной! – упрекнула меня Поппи.
Я поморщилась.
– Дай знать, когда захочешь домой, – сказала я, оглядывая толпу французов, ищущих любовных приключений, и американок, которые хихикали и строили им глазки.
– Нет, – коротко ответила Поппи.
– Нет?! – Я подумала, что ослышалась. – То есть как?
Поппи строго на меня посмотрела.
– Мы не пойдем домой, пока ты не назначишь свидание на завтра.
– Что?
Это вовсе не входило в мои планы на вечер. Да и на обозримое будущее тоже.
– Ты вообще меня слушала, когда я говорила про французов? – приподняв брови, спросила Поппи.
– Кажется, речь шла о верховой езде.
Она рассмеялась.
– Я сказала, что скоро ты снова будешь на коне!
– Неважно.
– Послушай, Эмма, если хочешь иметь дело со мной, я не позволю тебе сидеть дома и без конца хандрить, – неожиданно серьезно заявила Поппи. – Надо выбираться из болота. В «Секретах обольщения» доктор Фишингтон пишет, что после очередного разрыва вероятность найти любовь с каждой неделей уменьшается на шесть процентов.
Я помолчала. Разумеется, я не верила всем этим бредовым книжкам из серии «помоги себе сам», но невольно произвела соответствующие расчеты. После нашего расставания с Бретом прошло четыре недели. Согласно дурацкой теории Поппи, мои шансы на любовь уменьшились почти на четверть.
– Глупости! – отрезала я, хотя вовсе не была уверена в своей правоте.
– Эмма, французы – просто прелесть, – не обратив внимания на мои слова, продолжала Поппи. – Ты удивишься, как поднимется твоя самооценка. И потом, когда у тебя последний раз было свидание, которое не закончилось романом?
Я хотела ответить, но призадумалась. Даже до Брета все мужчины, с которыми я ходила на свидание, становились моими парнями хотя бы на несколько месяцев.
Я не припомнила в своей жизни череды бессмысленных первых встреч. Но разве их придумали не для того, чтобы найти Единственного?
– Ты каждый раз начинала новые отношения, верно? – спросила Поппи, явно прочитав мои мысли, – французы называют это поиском l'oiseau rare, редкой птицы, идеального мужчины. В то лето, что мы прожили вместе, ты именно так и поступала!
Я изумленно уставилась на подругу. Неужели она права? Тем летом я сходила на два первых свидания. Одно – с англичанином по имени Майкл – закончилось пьяным сексом той же ночью и пятинедельным романом. Я влюбилась в Майкла по уши, чем, видимо, его и отпугнула. После второго свидания – с банкиром по имени Колин – мы встречались три месяца и разошлись, когда я уехала обратно в Штаты, потому что любовь на расстоянии не для меня.
– Ну и?
– И… – многозначительно протянула Поппи, – возможно, тебе надо просто встретиться с кем-нибудь, не набиваясь ему в подруги.
Я хотела возразить, но не смогла.
– Между прочим, у тебя сейчас самый пик сексуальности, – добавила Поппи.
– Что-что? – переспросила я.
– Ну да. В книге «Горячие деньки» доктор Борис Судоко пишет, что женская сексуальность достигает пика в возрасте от двадцати девяти до тридцати пяти. Я не предлагаю тебе спать со всеми подряд, но именно сейчас ты чувствуешь себя привлекательной и сексуальной. Французы – лучшее средство от сердечной боли.
– Ты ненормальная? – пробормотала я.
– Конечно, – Поппи умолкла. Парень в сером уже возвращался с тремя коктейлями, улыбаясь моей подруге. – Слушай, а что если Жерар познакомит тебя со своим другом? Завтра можем выпить где-нибудь вчетвером. Не свидание, просто встреча.
– Ты же знаешь, я не хочу.
– А ты знаешь, что это глупо.
Я скорчила недовольную гримасу и уже собиралась ответить, когда телефон Поппи заиграл «Crazy» Нарлза Баркли.
Моя подруга выругалась, покраснела и, быстро глянув на приближающегося к нам парня, схватила телефон, который торчал у нее из сумочки.
– Allф? – ответила она на французский манер. Побледнев, Поппи что-то быстро проговорила и бросила трубку. – Черт подери! – снова выругалась она, ударив кулаком по стойке.
Парень в сером робко на нее взглянул, поставил два стакана и спешно удалился, качая головой.
– Что такое? – озабоченно спросила я.
– Звонили с работы, – коротко ответила Поппи и сделала большой глоток коктейля. – Надо ехать.
– С работы?! – изумилась я, посмотрев на часы. – Уже почти час ночи!
– Ну, теоретически мы должны быть на связи все время. – Она поморщилась. – Вот так бывает, когда открываешь собственное агентство.
– Да зачем мы вообще понадобились им в час ночи?! В «Бой банде» я должна была быть «на связи» две ночи в неделю, но меня ни разу не вызывали на работу в неурочное время. К одиннадцати наши мальчики уже сладко спали в постельках – допускаю, что с включенными ночниками.
В Надо ехать к Гийому, – глухо произнесла Поппи, наклоняясь поближе. – Звонила Вероник из «KMG». У нас, похоже, ЧП.
– ЧП?! – вопросила я.
– Она ничего не объяснила, но велела немедленно приехать в офис. Будем спасать Гийома.
Спасать? Я раскрыла рот, однако не успела и слова вымолвить, потому что Поппи схватила меня за руку и потащила к выходу.
Глава 5
– Merci, – пролепетала Поппи, когда такси с визгом притормозило возле офиса «KMG», который располагался всего в нескольких кварталах от нашей конторы.
Поппи отдала водителю пригоршню банкнот и монет и тут же выскочила из машины. Я вышла следом, пытаясь собраться с мыслями – не очень-то мне это удавалось. Я ничего не соображала и была совершенно растеряна. Едва ли в таком виде я произвела бы хорошее впечатление на Вероник, которая, по словам Поппи, ждала нас в офисе, чтобы все объяснить.
Когда мы с подругой подбежали ко входу, огромная дверь кирпичного цвета отворилась и нам навстречу вышла стройная темноволосая женщина в узких черных джинсах и строгой белой рубашке. Шею украшала нитка жемчуга, руки были скрещены на груди.
Она быстро затараторила по-французски тихим и уверенным голосом, а потом взглянула на меня и, видимо, поняла, что мне нужен перевод.
– Вы опоздали! – воскликнула женщина по-английски. У нее был крепкий, как эспрессо, акцент, слова сры вались с губ коротко и отрывисто – Где Мари? – Она перевела взгляд с Поппи на меня, – Кто это?
– Я Эмма, – робко представилась я, протягивая руку. – Приятно с вами познакомиться.
Женщина смерила меня строгим взглядом, но руки не подала. Я стояла молча, чувствуя себя круглой идиоткой. Чем я умудрилась ее оскорбить?
Поппи хлопнула меня по плечу.
– Эмма, это Вероник, наша начальница. Вероник, это Эмма, наш новый агент по печати и рекламе. Помнишь, я тебе о ней говорила…
– Ну да, – буркнула Вероник, недоверчиво на меня покосившись. – Мари не отвечает на мои звонки.
– Так она же уволилась в прошлом месяце, забыла? – огорченно спросила Поппи и обратилась ко мне: – Мари была моим деловым партнером, а ты… ну, вроде как ее заменяешь.
Тут я поняла, что Мари уволилась неспроста, и Поппи нарочно об этом умалчивала.
– Quoi? [7]7
Что? (фр.).
[Закрыть]– резко переспросила Вероник. – Что ж, тем хуже. Значит, вам с новенькой придется самим расхлебывать эту кашу!
– Да что случилось? – не выдержала Поппи.
Вероник скорбно вздохнула и закатила глаза.
– Пойдемте.
Когда она отвернулась, Поппи озабоченно на меня посмотрела и пожала плечами. «Гийом», – беззвучно, одними губами пояснила она. Я только покачала головой, не понимая, что мог натворить среди ночи очаровательный рок-певец, чтобы так напугать Вероник. В конце концов, Гийом – почти святой, разве нет?
Мы прошли по длинному коридору в огромный зал с открытой планировкой – в таком старом здании выглядел он не к месту. Я ожидала увидеть череду небольших изящных комнаток, двести лет назад принадлежавших какому-нибудь дельцу, а очутилась в офисе, подозрительно смахивающем на контору «Бой банде».
Дюжину столов, разделенных перегородками на крошечные кабинеты, в которых едва можно было развернуться, заливал свет флуоресцентных ламп – надо сказать, во Франции он так же портит цвет лица, как и в Америке. Столы были белоснежные, очень современного вида, а стулья будто только что привезли из «ИКЕА». И где же резная антикварная мебель, которую я себе навоображала? На стенах висели большие постеры исполнителей, записывающихся в «KMG». Я стала разглядывать их, запоминая имена и названия: «Le Renaissance», Амели Денев, Жан-Мишель Колен, Жак Кэш, «TechnoPub», «Republique de Musique».
– A где постер с Гийомом Ришем? – шепнула я Поппи, когда мы бежали за Вероник.
– Его пока нет, – ответила Поппи. – Обложку альбома доделают через неделю, тогда и повесим. Чувствую, здешним девочкам станет не до работы: Гийом будет без рубашки.
Я вскинула брови: хорошенькая рабочая обстановка, ничего не скажешь!
Мы прошли за Вероник в ее кабинет, где безропотно сели в кресла, не сводя взгляда с начальницы. Она стояла перед нами, сжав кулаки, и выглядела так, словно в любой момент у нее из ушей мог повалить пар.
– Катастрофа! – воскликнула Вероник, поглядев сперва на Поппи, затем на меня, – Ваш Гийом опять за свое! Вы должны за ним приглядывать, иначе за что я вам плачу?!
Поппи вздохнула, а я растерянно посмотрела на нее, окончательно запутавшись. Тут из другой комнаты донесся телефонный звонок, и Вероник нахмурилась.
– Никуда не уходите, – велела она, взглядом пригвоздив нас к креслам. Можно подумать, мы бы выпрыгнули в окно! – Я сейчас.
Она вылетела из кабинета, а я обернулась к Поппи.
– Что тут происходит?
Она отвела глаза.
– Ну… я забыла тебе кое-что рассказать о Гийоме Рише…
– Кое-что?
– Э-э… да, – по-прежнему не глядя на меня, протянула Поппи. – У Гийома… прямо-таки дар впутываться в неприятности.
– Неприятности?
Я не на шутку встревожилась.
– Да, можно так сказать. Он то и дело откалывает какой-нибудь номер.
– Например?
Поппи вздохнула, украдкой посмотрела на меня и тут же отвернулась.
– Недавно он случайно заперся в винном погребе на юге Франции. А в Бретани как-то раз его закрыли в дельфинарии. Еще посреди ночи он отбивал чечетку во дворе у премьер-министра. Словом, он немного тронутый…
– Но… я ничего такого не читала! – воскликнула я. – Вот и хорошо, – усмехнулась Поппи. – Значит, я работаю не зря. Многие из этих историй все же попали на страницы газет, но моя прежняя коллега, Мари, умела всему придумать логическое объяснение.
Мое сердце – вместе с надеждами на легкую жизнь в Париже – стремительно ушло в пятки, словно камень брошенный в Сену.
– Ты же говорила, что он почти святой!
– Не совсем, – опустив глаза, ответила Поппи. – Я сказала, что в «KMG» решили так его подать. Они провели тучу психологических опросов и исследований фокус-групп, в результате которых выяснилось: женщины нашей целевой аудитории уже подустали от плохих рокеров. Рынок созрел для нового типажа. Позиционируя Гийома как милого парня, которого любая женщина захотела бы познакомить с мамой, мы надеялись сделать из него мировую звезду.
– И промахнулись: Гийом оказался далеко не пай-мальчиком, – мрачно подытожила я.
– Опять же не совсем. Он милый, просто… ну, у него пара шариков заехала за ролики. А это не вполне соответствует тому образу, который мы продвигаем. Пока нам удается выдавать его причуды за невинные ошибки. Журналисты нам еще верят. Но Гийом, похоже, вечно будет попадать в неприятности.
Не успела я ответить, как в кабинет влетела Вероник со стопкой бумаг в руке.
– Это факсы от всех репортеров, с какими мы когда-либо работали, – резко проговорила она. Мы с Поппи переглянулись, – Они хотят знать, что творит Гийом.
– А что он творит? – спросила Поппи.
Лично мне ее вопрос показался разумным.
– Как, ты ничего не знаешь?! – вопросила Вероник и добавила что-то по-французски – похоже, ругательство. – Ну, так я тебе скажу! Он раздобыл наркотики и заперся в номере отеля на Монмартре в компании четырех девушек – явно несовершеннолетних. Видимо, кто-то из обслуги позвонил журналистам, и теперь у входа в отель Гийома поджидает целая толпа!
Поппи выругалась и тут же вскочила.
– Надеюсь, вы разберетесь, – безапелляционным тоном продолжила Вероник, сунув Поппи клочок бумаги, – Вот адрес гостиницы. Если Гийома арестуют или кто-нибудь узнает, что он давал наркотики несовершеннолетним, прежде всего, пострадает «KMG». А вас обеих уволят.
– Я не могу потерять работу, Эмма, – сказала бледная Поппи, когда мы ехали в такси на Монмартр. Этот богемный район Парижа, расположенный на холме, славится своими миниатюрными мельницами и извилистыми дорогами. Поппи стукнула в перегородку и громко попросила: – Вы не могли бы ехать побыстрее?
Водитель выругался по-французски и всплеснул руками. Поппи вздохнула, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
– Все наладится, – попыталась я ее утешить. Мне было не по себе от того, что моя спокойная, собранная и всегда уверенная в себе подруга так подавлена. – Ничего ужасного с Гийомом не произошло, мы обязательно что-нибудь придумаем.
Поппи открыла глаза и безрадостно на меня посмотрела.
– Ты просто его не знаешь. Он – ходячая катастрофа Я пожала плечами.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет, нисколько. Поэтому Мари и не выдержала, хотя без труда вытаскивала Гийома из любых заварух. Мне оставалось только переводить на английский ту чушь, что она несла журналистам.
– То есть ты сама ничего не делала? Поппи отвернулась.
– Не умею я выдумывать, Эмма. Я умоляла Мари остаться, но ее уже тошнило от постоянных нравоучений Вероник. Не знаю, как справлюсь с этим в одиночку.
– Не в одиночку, – тихо проговорила я. – У тебя есть помощница.
Поппи внимательно на меня посмотрела.
– А ты сможешь что-нибудь придумать? Я помолчала.
– Ну, пару раз мне приходилось выпутывать своих мальчишек из дурацких историй.
Например, однажды Робби Робертса арестовали за кражу трех пар женских трусиков из магазина. Джастина Кабреру как-то застали голым с учительницей математики, а Джоша Шварца поймали за курением травки с раввином на бат-мицве его младшей сестры. Поппи кивнула.
– Понятия не имею, что буду делать, если потеряю этих клиентов. Придется закрыть агентство.
– Не придется! – заявила я куда уверенней, чем думала.
– На тебя вся надежда, – уныло пробормотала Поппи. Я заметила, что она едва сдерживает слезы. Какое-то время мы ехали молча.
– О нет! – застонала она, когда такси свернуло за угол и остановилось на светофоре, – Все еще хуже, чем я думала!
Увидев отель «Жереми», я выпучила глаза от удивления: похоже, мы попали на фабрику по клонированию папарацци. У входа собралась огромная толпа одинаково потрепанных людей с большими фотоаппаратами и замысловатого вида вспышками.
Хотя окна в машине были закрыты, я слышала их возбужденный гвалт – рычание голодной стаи перед охотой.
Загорелся зеленый свет, и такси медленно двинулось к отелю, к стае голодных хищников. Поппи издала отчаянный стон и закрыла глаза.
– Можете подвезти нас к черному ходу? – вдруг спросила я у водителя.
Мысли разбегались в разные стороны, и я понятия не имела, в какую передрягу угодил Гийом, но мне вдруг пришло в голову, что если мы хотим обмануть журналистов, лучше им нас не видеть. Возможно, удастся соврать, будто Гийом с самого начала был с нами.
– Comment? [8]8
Что? (фр.).
[Закрыть]– переспросил таксист.
Он явно собирался подъехать прямо к главному входу, по пути сбив нескольких папарацци (а что, отличная мысль!).
Поппи быстро перевела мою просьбу на французский. Водитель фыркнул и что-то пробормотал.
– Говорит, здесь нет черного хода, – озабоченно перевела Поппи.
– Быть такого не может! У всех гостиниц есть служебный вход. Вели ему просто объехать здание, а там сами разберемся.
Поппи хотела было возразить, но молча пожала плечами и заговорила с таксистом. Тот злобно покосился на меня в зеркало, потряс головой и резко выкрутил руль влево.
– Voilа! – Водитель со скрежетом затормозил в темном переулке и язвительно ухмыльнулся. – Vous кtes contente? [9]9
Вы довольны? (фр.).
[Закрыть]
– Да, спасибо, – чирикнула я.
Поппи расплатилась, и, как только мы вышли на улицу, машина скрылась в темноте.
– Зачем тебе понадобился черный ход? Разве нам не полагается встретить врага лицом к лицу, как говорится? Что толку откладывать неизбежное…
– Можно соврать, что мы все это время были с Гийомом и его попросту оклеветали, – протянула я. – При таком раскладе нам лучше не показываться на глаза журналистам.
Поппи немного помолчала.
– Знаешь… может, что-нибудь и получится.
Через приоткрытую дверь служебного входа мы вошли, по всей видимости, на кухню.
– Надеюсь, мне больше ничего не нужно знать о Гийоме? – спросила я Поппи, когда мы бежали по тихому, тускло освещенному залу мимо громадных холодильников, печей и столов к узкой полоске света, пробивающегося из вестибюля. – Кроме того, что он клинический идиот?
Поппи пропустила мои последние слова мимо ушей.
– Только то, что он очень милый, если не обращать внимания на его странности, – ответила она. – И невероятно талантливый. Понимаю, для тебя все это так нелепо…
– Мягко сказано!
Я чуть не заорала, ударившись бедром о край стола, которого не заметила в темноте.
– Поверь мне, Эмма, он прославится на весь мир! – взволнованно проговорила Поппи. – У Гийома огромный талант!
– И проблемы с головой, – пробормотала я, когда мы выбрались из кухни и шли по темной, давно закрытой на ночь столовой.
Вскоре мы уже спешили к вестибюлю, стараясь держаться непринужденно. Увы, лифты оказались в другом конце зала.
– Туда не пройти, нас заметят! – шепнула я.
Поппи кивнула и огляделась.
– Лестница там.
Я шмыгнула за ней. Мы открыли тяжелую дверь и проскользнули внутрь.
– Надеюсь, ты в хорошей форме, – сказала Поппи, начиная подниматься. – Гийом в пентхаусе на двенадцатом этаже.
– На двенадцатом?! – в ужасе переспросила я и посмотрела на лестницу, ведущую бесконечно вверх. – А я думала, французы не строят высоких домов.
– Видимо, тут они решили сделать исключение, – холодно отозвалась Поппи. – Гийом всегда живет здесь, когда пишет музыку.
Через шесть минут, запыхавшиеся и измученные, мы оказались перед двойной коричневой дверью, по обеим сторонам которой стояли два суровых крепких охранника. У одного были усы как у Сальвадора Дали – так и хотелось их подкрутить. Подозреваю, за это он без лишних церемоний сломал бы меня пополам.
– Слава богу! – воскликнула Поппи, тяжело дыша. – Это Эдгар и Ришар!
– Кто? – переспросила я, недоверчиво покосившись на жутковатых верзил, вставших между нами и непутевой рок-звездой.
Происходящее казалось мне все более странным, но Поппи уже радостно летела к охранникам, улыбаясь и тараторя по-французски. Усач смерил мою подругу спокойным взглядом, а потом заключил ее в медвежьи объятия. Она перекинулась словечком со вторым охранником, который широко ухмыльнулся и потрепал ее по волосам.
– Эмма, – сказала Поппи, наконец, оторвавшись от них и улыбаясь, – это Эдгар.
Я неуверенно пожала его здоровую лапу.
– А это Ришар, – добавила Поппи, указав на усатую копию Эдгара.
– Приятно познакомиться. – Ему я тоже пожала руку и вопросительно уставилась на подругу.
– Эдгар и Ришар работают в «KMG» телохранителями, – объяснила Поппи. – Я и понятия не имела, что они здесь! Как здорово!
Эдгар что-то быстро сказал мне по-французски, но я только покачала головой.
– Je ne parle pas franзais, – вспомнила я одну из немногих разученных фраз, означавшую: «Я не говорю по-французски». – Извините.
– Нет проблем, – ответил Эдгар, качая головой. – Я учить английский в школе. Я только сказать Поппи, что мы не пускать журналисты. Я и Ришар… как это?.. загородить путь.
– Что ж, спасибо!
– Merci beaucoup! [10]10
Спасибо большое! (фр.).
[Закрыть]– выпалила Поппи и обратилась Ко мне: – Вот повезло!
Я приподняла брови. Даже учитывая последний поворот событий, слово «повезло» было едва ли применимо к нашему положению: мы стояли на двенадцатом этаже отеля, в номере бесновался рокер, а внизу его поджидала толпа голодных журналюг.
– Эдгар, объясни нам, что случилось! – попросила Поппи.
– Oui, – с серьезным видом кивнул охранник. – После ужина Гийом вернуться la chambre… как это… в номер, с четыре молодых девушка.
– Ты был с ним?
– Oui. «KMG» просить нас провожать его, но он нас все время терять. – Эдгар закатил глаза. – Теперь on est dans un beau pйtrin.
– Что-что? – спросила я Поппи.
– Вляпались мы, одним словом, – тихо ответила она.
– И не говори.
Эдгар странно на меня посмотрел.
– О'кей, молчу.
Я вздохнула и напомнила себе, что надо быть осторожней с английскими выражениями.
– Эдгар, не обижайся, так говорят в Америке, когда с чем-то соглашаются. Расскажи нам, что произошло, когда они закрылись в номере?
Охранник кивнул.
– Включить музыка. – Он покосился на своего невозмутимого напарника. – И был смех. Гийом заказать еду в номер, и le serveur заметил девушки. Les journalistes приехать через двадцать минут, поэтому мы думать, что их звал le serveur.
– Кто-нибудь из репортеров здесь уже был? – спросила Поппи.
– Oui. Мы их прогнать. Они внизу ждут… как это… как стервятники. Хотят поймать Гийома и девушки.
– А сейчас там что происходит? – Я кивнула на дверь.
Эдгар с Ришаром переглянулись.
– Не знать, – медленно ответил Эдгар и робко посмотрел на мою подругу.
– Ничего страшного, мы с Эммой работаем вместе, – объяснила ему Поппи. – Она поможет Гийому выпутаться, так что рассказывай.
– Там наркотики… У Гийома всегда наркотики. Он сам не принимать, никогда. Это для девушки. Гийом сумасшедший, ему не надо наркотики, чтобы стать больше сумасшедший. Как говорят во Франции, il est marteau. И я думать, он делает любовь с девушки.
– Что, со всеми сразу?! – изумилась я с отвращением и восхищением одновременно.
Эдгар рассмеялся.
– Не знать. А разве рокеры так не делать?
Я откашлялась.
– Выходит, наркотиками балуются девочки?
– Oui.
– И какими? Что за наркотики?
Эдгар снова робко взглянул на Поппи.
– La cocaine.
– Ну, все, идем в номер, – вдруг заявила я.
Эдгар удивленно на меня посмотрел.
– Да? – не поверила своим ушам Поппи.
Я вздохнула и глянула на часы: было уже полтретьего утра, – Да!
Эдгар с Ришаром переглянулись и дружно посмотрели на Поппи, которая только пожала плечами, как бы говоря: «Что ж, придется делать, как велит эта полоумная американка!» Вот и правильно.
Я постучала в дверь. Никто не ответил. Я подождала с минуту, откашлялась и постучала снова.
– Не открывают, – вежливо заметила Поппи через несколько секунд, которые показались мне вечностью.
– Да, вижу, – буркнула я и постучала в третий раз.
Ответа не было, а музыка, кажется, зазвучала еще громче.
– Bon, je vais frapper а la porte. Давай я стучать, Эмма, – предложил Эдгар.
Мое имя он произнес как «Эйма», но мне было все равно – пусть хоть Бобом назовет, лишь бы впустил нас в номер!
Охранник грохнул в дверь с такой силой, что она чуть не слетела с петель. Никто не подошел. Эдгар забарабанил еще сильнее. Через секунду музыка внутри умолкла.
– Qu'est-ce qui se passe? [11]11
Что происходит? (фр.).
[Закрыть]– раздался из номера мужской голос.
Эдгар проорал что-то на французском и тут же перевел для меня:
– Я просил открыть дверь, потому что к нему хотят еще две девушка.
– Молодчина!
Через секунду дверь отворилась: на пороге стоял самый красивый мужчина на свете.
– Знакомься, это Гийом Риш, – пробормотала Поппи.
Знаю, невежливо пялиться на людей, но темноволосый Адонис, застывший в дверях, несомненно, привык к восхищенным взглядам. От его темных густых волос изумрудных глаз и точеного лица у меня перехватило дыхание. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов чтобы напустить на себя строгий и рассерженный вид. Гийом оказался в тысячу раз сексуальней, чем на любых фото. Не слишком возвращало к реальности и то, что он был в одних джинсах с заниженной талией (верхняя пуговица не застегнута), а более красивого мужского тела я в жизни не видела.
– О, Поппи! – воскликнул Гийом, просияв. – Хочешь присоединиться? – Он внимательно осмотрел меня и улыбнулся. – Даже подругу с собой привела!
Я продолжала тупо глазеть на него, поражаясь тому, какой хороший у него английский. Если бы он правильно выговаривал «р» и не тянул последние слоги, я бы приняла его за американца.
– Эмма, это Гийом Риш, – сказала Поппи, торопливо кивнув ему, потом мне. – Гийом, это Эмма.
– Ты такая красавица, Эмма! – воскликнул он, подмигнув, отчего я немедленно залилась краской, и на французский манер расцеловал меня в обе щеки. – В моем вкусе!
– Слушай, я не в гарем ее привела, – вмешалась Поппи. Гийом вопросительно уставился на нее, потом на меня. – Она – твой новый агент по печати и рекламе.
Гийом поцеловал мою руку, еще раз окинул меня внимательным взглядом и робко улыбнулся.
– Конечно! Я это и имел в виду! Такие агенты как раз в моем вкусе. Вечно ты плохо обо мне думаешь, Поппи.
– Ну-ну, – пробормотала моя подруга. – И всегда без причин…
– Итак, что тут происходит, Гийом? – спросила я, сердито подбоченившись.
– Да ничего, выпиваю с подружками, Эмма! – удивился Гийом. Язык у него слегка заплетался – Все совершен-но невин-н-но.
– Ну конечно! – злобно выплюнула Поппи, заглянув в номер, где порхали с места на место четыре старшеклассницы разной степени оголенности.
