Текст книги "Платье для смерти (ЛП)"
Автор книги: Кристин ДеМайо-Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Лора злилась на Брунико. Злилась на принцессу. Была в бешенстве на Сосо. Однако, в основном, она злилась на папу. Сильнее, чем когда – либо, а большую часть жизни Лора была в бешенстве от своего отца. Так, растущий гнев раздвинул границы того, что, как она считала, способна чувствовать, и заполонил все ее мысли и желания. Она хотела причинить ему боль. Но сначала Лора должна найти его. Он должен быть в досягаемости. А потом она свернет ему шею, как крышку с банки.
Но мысли об отце пришлось отложить. Они преследовали ее, и она не могла сфокусироваться из – за них на работе. Маме она никак не поможет, если она все силы израсходует на отца. Она должна отпустить ситуацию, и позволить полицейским, страховой компании и всему остальному миру делать свою работу.
***
Стол Кангеми вернул, а куклу Барби поставил в рамку. У него также появился новый абажур, украшенный акушерскими тампонами.
– В этой комнате много творческой энергии, – съязвила Лора.
– Я подумываю сделать рамку для рисунка тушью для ресниц, чтобы они, наконец, заткнулись. – Кангеми откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. – Так что ты здесь делаешь? Тебя так привлекает моя сногсшибательная харизма?
– У моей мамы случился сердечный приступ. И я подумала, что это связано со стрессом из – за платья. А ее парень, бывший коп, сказал мне, что я паршивый детектив.
– Я говорил тебе то же самое.
– И я подумала, что, черт возьми, я делаю? Почему я делаю это снова и снова? И тогда я решила, что просто остановлюсь и завтра вернусь на работу. Просто позволю тебе позаботиться об этом. Но прежде я хотела тебе рассказать, что я узнала, и сразу предупреждаю, в этом замешан мой отец, и если, вдруг, ты его найдешь, хотела попросить, выделить мне с ним пару минут наедине поговорить. А возможно, и пару раз ударить.
Он улыбнулся.
– Официально на это согласиться не могу.
– Неофициально он оставил нас, когда мы были детьми, а затем волшебным образом появился два дня назад в виде этих писем. Так что делай, что хочешь. – Она передала ему свое и мамино письмо. – Письмо для Руби находится в ее квартире, но в нем ничего интересного не было.
Он открыл их и прочитал сначала письмо мамы, потом Лоры.
– Лала?
– Да. Мило. Но мне по фигу.
Он прочитал письмо и положил его обратно в конверт.
– Объяснишь, какое это имеет отношение к чему – либо?
– А что ты уже знаешь?
– Ты пришла, чтобы я рассказал тебе, как продвигается расследование? Ну, Лора! Шестилетняя дочь моей девушки и то действует хитрее.
Она не пыталась им манипулировать. Она пыталась не утомлять его, но если он захотел, чтобы она все пережила заново, то пусть так и будет. Она выяснит остальное позже.
– Ты же знаешь, что моя мама работала над этим платьем, верно? Ты же там был. Что ж, она знала принцессу и ее окружение. Был и мой отец, который, по – видимому, работал администратором в Scaasi, когда ушел с работы инженера. И Сосо Осей. И Сэмюэль Инвей.
– Певец?
– Господи, ты серьезно? Я единственная ненормальная, кто никогда не слышал об этом парне? – Кангеми пожал плечами, она продолжила. – Нужно просмотреть фотографии мамы, ты тоже можешь это сделать, в свите было больше людей. Некто Барни и Генриетта. И они тусовались месяц, пока шли примерки шафранового платья. Я бы спросила маму, но знаете что? Я не буду ее сейчас беспокоить. Итак, в конце этой сказочной поездки в Нью – Йорк мой отец решает, что он влюблен в принцессу, и уезжает с ней в Брунико, при этом он говорит, что влюблен в Самуэля Инвея. Мы знаем от Сосо, что принцесса крутила роман с американцем, а папа был единственным американцем среди них, и Сосо почти подтвердил это, когда челюсть мамы под стол чуть не укатилась. Отсюда возникает вопрос, почему Джобет Фиалла говорит, что это ее брат любил принцессу, ведь у отца не было сестер.
– Подожди – подожди. – Кангеми поднял руку. – Вы говорили с Сосо Осей?
Невысокий парень, толкающий почтовую тележку, остановился возле стола Кангеми. Коротышка положил «Vogue», «Bazaar» и «Mademoiselle» в пластиковом пакете для специальных выпусков на стол Кангеми, но на этом он не остановился.
– Да уж. Я подумала, что он влюблен в маму, но потом услышал, как он по телефону сказал, что ищет папу, но вместо этого нашел маму, так что я думаю …
– Ты говорила с Сосо Осей?
– Думаю, ему принадлежит это маленькое кафе на Гансевоорте. Или он там менеджер? После того, как я выпила с ним, прокралась через черный ход, а он сидел за столом.
– Сосо Осея не видели после двухнедельного переворота. Предположительно, он был казнен.
– Очевидно, это неправда.
Кангеми взглянул на Коротышку, который, казалось, закончил, но стопка журналов была в пятьдесят сантиметров высотой. Коротышка пожал плечами, и стопка рассыпалась, журналы разлетелись по всему участку. Кангеми открыл ящик, достал набор для вышивания рождественской елки и бросил его на стол.
– Отдай это своей матери, хорошо? Скажи ей, что я надеюсь, что ей станет лучше. – Он вытащил ключи из ящика. – Пойдем.
Лора взяла набор и пошла за ним к лифту.
Они спустились на самый последний этаж: B3.
– Так ты ходила в «Ирокез»? – спросил Кангеми.
– Да, с мамой.
– Значит, встретили Джобет?
– Она немного сумасшедшая. Думаю, хламосборщица. – Лора вспомнила, как Джимми говорил, что она не обращает внимания на окружение, поэтому постаралась вспомнить весь мусор в квартире Джобет. – У нее хранятся коробки с обувью семидесятых годов. Мог сказать по цветам. И я видела пакеты из химчистки «Matin’s». Они не работают с 2001 года. Предположительно, она там всего шесть месяцев, поэтому я даже боюсь предположить, как квартира будет выглядеть через год.
Лифт остановился.
– Это не ее квартира, – сказал Кангеми. – Она принадлежит правильтельству Брунико. И они понятия не имеют, что она там. У нее просто были ключи, и она въехала. Вероятно, большая часть тех вещей просто там хранилась.
Они вышли из лифта в полутемный коридор с бежевыми стенами из шлакоблоков и гудящими, мигающими лампами дневного света.
Лора спросила: – Может, их прислал ее предполагаемый брат?
– Может, у тебя есть тетя, о которой ты не знала. – Он отпер дверь, и они вошли в небольшую комнату со столом и несколькими стульями. Детектив поменял ключ и открыл другую дверь, которая вела в огромную комнату с рядами полок и ящиков. Это было похоже на нижний этаж библиотеки. Кангеми, стуча по ящикам, пошел в боковую комнату, пока, в конце концов, не вытащил одну из коробок.
– Мама сказала бы мне, и, кстати, я должна вернуться через два часа, иначе не успею к началу операции.
– Это займет столько времени, сколько потребуется, – сказал он, ведя ее обратно в маленькую комнату со столом и стульями. – И даже будет весело. Обещаю.
– Я сюда пришла не развлекаться, а чтобы свалить все проблемы на тебя.
– Сожалею. У меня сейчас три нераскрытых убийства. Одна из жертв – несовершеннолетний. Я не буду вдаваться в подробности. А то платье? Мне было бы наплевать, если бы ты отдал его мне. Я буду отрицать это, если кто – нибудь спросит. – Он открыл коробку. – И давай посмотрим правде в глаза, Лала, ты не знаешь, как бросить что – то, если начнешь. Свалить на меня – это все разговоры.
В коробке лежали папки. У каждой папки была белая вкладка, и каждая, вкладка имелось имя.
– Это имя мамы.
Канджеми положил руку на папки.
– Бруниканская свита. Я нашел это вчера вечером. Все здесь.
– Вы вели по ним записи?
– Монархии раньше получали сведения по безопасности. А поскольку сразу после этого произошло политическое преступление, было сохранено множество записей на случай, если возникнут вопросы. Их не возникло. – Он откинулся на спинку стула. – Вот что мы знаем вкратце. Великий принц соблюдал три месяца траура по отцу. Как только они прошли, закатил вечеринку. Кстати, он никогда не упускает шанса на вечеринку, ни шанса убить невинное существо из арбалета, но он не пьет, не курит и не принимает наркотики. Ничего. Женщин во внеурочное время тоже нет, что стало проблемой в Брунико, потому что Филомена умерла, не родив ребенка. Это плохо. Нет наследника. Нет мальчика. Знаешь же, что он скоро снова женится, верно?
– Похоже, он не зря убил принцессу, – ответила Лора.
– Не знаю. Это не в моей юрисдикции. Все здесь. Ты думаешь, что переворот был переворотом, потому что тебе так сказали. Но суть вещей обычно более незначительна. Не буду утверждать, что мы знаем все. Но стоит отказаться от своих собственных предположений. – Он указал на открытый ящик. – Ничего из комнаты не брать. На выходе тебя обыщут.
Она посмотрела на часы.
– Я не успею посмотреть на все это за час!
Кангеми пожал плечами.
– Приступайте к работе, детектив.
И оставил ее одну в комнате с трёхсоткилограммовой коробкой. Мама оставалась в больнице, а сестра, вероятно, сходила с самолета из Гонконга как раз в этот момент. Внезапно в комнате стало жарко, как в пасти дракона.
Вкладки гласили:
Джоселин Карнеги
Джозеф Карнеги
Сосо Осей
Принцесса Филомена Форси
Сэмюэль Инвей
Барнаби Чард
Генриетта Осей
Лора прикоснулась к файлу матери, коснулась вкладки, затем вытащила папку. Куча мелкой информации, свидетельство о рождении, фотография и действительно жуткий бланк, где какой – то полицейский из девяностых написал от руки день рождения мамы; рост – метр шестьдесят семь; вес – пятьдесят килограмм. Черт возьми! Мама была худющей! Место рождения – Манхэттен; девичья фамилия – Смирски. Лора заставила отложить то, что она и так знала, не тратить на это время.
Папиное досье.
За всю свою жизнь она и представить себе не могла ничего лучше папки, содержащей информацию о жизни ее отца за месяц до того, как он их покинул. И она была толще маминой, что было логично, учитывая, что он ушел в Брунико, как болонка на поводке.
Она открыла папку, и отодвинула в сторону коробку. В папке сверху Лора увидела информационную страницу, такую же, как и у мамы, с написанной от руки знакомой информацией, и фотографии, на них был изображен арест человека за непристойное обнажение в переулке позади Тауэр Рекордс. Непристойное обнажение звучало так, как будто он занимался этим делом в темноте и был пойман. На следующей странице был показан еще один арест в Рамблерс, около информационного киоска в Центральном парке. Она вздохнула. Бедный папа. Потом, когда она увидела другие фотографии, и симпатия стала исчезать. На одной из фотографий были изображены папа и принцесса, идущие по взлетно – посадочной полосе к самолету TWA. Полицейский обвел, что было едва заметно – их пальцы были переплетены, словно они держали свою связь в секрете. А на другой, в клубе, было видно, как отец болтает с Сэмюэлем Инвейем, который каким – то образом прикрыл их.
Был ли Инвей вообще гомосексуалистом? Можно это просто проверить? Да. Она вытащила его папку, на минуту отодвинув папку отца в сторону. Пролистала историю Инвей – женился и развелся. В отчете, напечатанном на бланк, описывалась его смерть через неделю после Двухнедельного переворота. Покончил жизнь самоубийством. Таблетки. Об отце не было ничего, ни слова, ни фотографии, ни намека, ни полунамека.
Все, что отец сказал маме о Сэмюэле, было ложью, которой она предпочла поверить, хотя ничто не указывало на то, что это правда. Мама была так наивна, потому что, когда Лора дошла до папки принцессы, забитой интервью и семейными скандалами, нашла там несколько фотографий принцессы и папы, очень дружелюбно общавшихся. Она возненавидела его еще больше и не могла решить, нужно ли разбивать матери сердце дальше, рассказывая о прочитанном. Лора перевернула папку и нашла отчет о пожаре, где погибла принцесса. Сухая отчетность. Никаких фотографий. Полгода назад дом сгорел дотла. Из вещей, находившихся, в доме не осталось ничего, ни бусинки, ни пряжки, ни носка, и только платье, которое в собранном виде было бы размером с кофейный столик, каким – то образом сбежало, как беглец, попав в руки Барнабы Чарда, а за месяц до пожара в руки его сестры Джобет. Будто кто – то знал, что дом принцессы будет уничтожен, и хотел спасти платье по каким – то своим непонятным причинам.
Лора прочла семейную историю принцессы. Ей было привычно воспринимать сухие отчеты, поэтому она искала что – то необычное.
Принцесса была из небольшого аргентинского городка. Со своим будущим мужем принцем Сальвадором она познакомилась, когда он был в отпуске в Буэнос – Айресе. Они вместе вернулись в Брунико. Вскоре после этого предыдущий верховный принц умер, и Сальвадор закатил трехдневную инаугурацию – охоту. Самое время.
Она открыла дело Сосо Осея. Посмотрела на часы. Куда делись последние сорок минут? Она знала об отце не больше, чем час назад. Перейдя прямо к концу дела, она нашла стенограмму иммиграционной службы. Пятнадцать лет назад Сосо вернулся в Соединенные Штаты как беженец. Интервью было долгим, и ей нужно было бегло просмотреть, иначе она опоздает.
… Жизнь в постоянной опасности. Я один из последних в живых, и если я останусь там, я знаю, что я буду следующим …
… Никакого самоубийства. Сэмюэль хотел вернуться в Штаты, чтобы записаться еще. На второй день праздника он был готов уплыть на лодке. Все знают, что случилось. Говорю вам, его посадили в тюрьму и убили. Ему было тяжело, как и всем остальным …
… Они были счастливы в браке. Барни не мог ее застрелить. Я любил свою сестру, но я знаю этого человека. Ни за что на свете он ее не убьет …
Пять минут. Она перешла к концу дела Генриетты. Через два года после их возвращения из Нью – Йорка ее в приступе ярости застрелил муж. Ребенка пощадили, но Барнаби направил оружие на себя. Кринимальная бытовуха.
Она пролистала досье Барни. Он родился в Парк – Форест, штат Иллинойс. Другой американец. Когда она обратилась к истории его семьи, она нашла двух сестер: Рут и Дорис. Никакой Джобет. Она протерла глаза и проклинала все святое и нечестивое.
Зажужжал телефон.
– Руби?
– Как мама?
Реальность. Лора сложила файлы и вернула их обратно в коробку. – Я не знаю. Ей все еще предстоит операция. Я в полицейском участке.
– Зачем?
– Я скажу тебе позже. Но про папу я кое – что узнала.
– О, кого это уже волнует?
Папино дело все еще было у нее в руках.
– Меня, я полагаю. Я сейчас еду в больницу. Встречу тебя. Джимми там.
– Тебе лучше быть там, Лора. Не связывайся со мной.
Лора пообещала, что уже едет, но в последний раз взглянула на папино досье. Его семейная история насчитывала больше поколений, чем остальные, и ее взгляд уловил то, что она отрицала, сколько себя помнила.
– О, – прошептала она, увидев знакомое имя наверху семейного древа. – Я родственница.
Глава 12
Лора побежала на вокзал, вниз по лестнице, через холл, затем снова вниз по лестнице. Не застав поезда, она принялась расхаживать по платформе, словно пытаясь проехать пару километров на своих прадовских туфлях, но ничего не добилась и вернулась мыслями к Брунико: «Почему оно такое отсталое?».
Руби, она нагнала, у самого входа в больницу. Они крепко обнялись, вцепившись друг в друга, как удавы.
– Где ты была? – спросила Руби, когда они подошли к лифтам.
– У детектива Кангеми.
– Тебе нужно просто встретиться с ним и покончить с этим, теперь, когда ты такая секс – бомба.
– Заткнись. – Лора не представляла, сколько едких комментариев откроет ей наличие парня. Она думала, что уже выслушала много дерьма от своей сестры, но, очевидно, Руби сдерживалась из уважения к ее неопытности.
– Я нервничаю, – сказала Руби. – Операция же не сложная. Правда?
– Тройное шунтирование? Скорее нудное. Они решают кроссворд, пока оперируют. – Лора что – то крутила в руках, пока они поднимались. – Помнишь, когда мы были детьми, у нас была няня Мариса, у которой парень жил к югу от туннеля. Она брала нас с собой и курила сигареты на крыльце. Верно?
– Да. И везде шныряли дети.
– Помнишь парня, который иногда носил кислородную маску? Тощий такой? Немного старше нас, но моложе Марисы? Он не мог бегать, потому что начинал задыхаться. И никто его не трогал, потому что боялись заразиться?
– Да, – ответила Руби, постукивая ногой. Ее мысли, должно быть, были сосредоточены на маме, потому что этот вопрос, казалось, совсем ее не насторожил. – Он все время сидел в винном погребке.
– Помнишь, что с ним случилось?
Руби пожала плечами.
– Наверное, уже умер. – Затем она сказала, почти как спохватившись: – Бедный ребенок.
Когда двери лифта открылись, Руби схватила Лору за руку, и они пошли в зал ожидания, где сидел Джимми. Он встал, когда их заметил.
– Это странно, но, – прошептала Лора, – да, он встречался с ней гораздо дольше, чем я предполагала.
– А ты не знала?
– Не бери в голову.
Джимми подошел к ним и обнял Руби.
– Доктор только что подходил. Сказал, еще час.
– Что? Почему? Что случилось?
Он пожал плечами.
– Без понятия. Где ты, черт возьми, была?
– Присядь, сейчас расскажу.
Они заняли три стула вокруг низкого журнального столика и придвинулись друг к другу, чтобы можно было спокойно поговорить. Лора рассказала им о неудавшемся перевороте, коробке с документами, бруниканской свите и бегстве Сосо Осея, если можно так выразиться, после убийства его сестры Генриетты.
– А папа? – спросила Руби. – Живой?
– По – видимому. У нас есть письма, а мама ничего не сказала по поводу подчерка.
Джимми наклонился вперед.
– Прошло двадцать лет. Она могла ошибиться. Люди – худшие свидетели.
– Он здесь, – сказала Лора. – В городе. И он видел меня в новостях.
– Разве ты не особенная? – проворчала Руби.
Джимми ухмыльнулся.
– Давай, продолжай.
– Как ты заметил, двадцать лет – хорошее круглое число. Что, если он сидел в тюрьме за участие в перевороте или чем – то подобном? Незначительной и глупой вещи, из – за которой все они попали в беду и были заперты на острове на две недели? А что, если он вернулся сюда, оставить нам эти письма, а потом он каким – то образом узнает, что платье пропало из Метрополитена …
– Эй, эй, – сказал Джимми, подняв руки. – Ты ищешь связи без каких – либо фактов. Мы говорили об этом.
Лора откинулась на спинку стула, разминая шею, сначала просто, чтобы перестать бесится, но Джимми был прав, его нужно было выслушать.
– Эти письма появились в тот день, когда в новостях появилась информация о подмене платья. Мы знаем, что он наблюдает за нами, он так и сказал.
– Наблюдает за тобой, – сказала Руби.
Лора уловила намек на ревность, какую она сама испытывала к Руби и маме, что один ребенок был немного предпочтительнее в родительском сердце.
– Мы также знаем о том, что он наблюдает, потому что в письмах нет обратного адреса.
– А это значит? – подсказал Джимми.
– Это значит, что он знает, что может найти нас, когда мы ему понадобимся. Но не хочет, чтобы его нашли. Но он хочет, чтобы мы знали, что он здесь. – В письмах было еще кое – что, что она почувствовала, но не стала заострять внимание, будучи крайне расстроенной. Кангеми писем не взял, поэтому она вытащила их из сумки и открыла свое. Бумага была вырвана из перфорированного блока. Она протянула его Джимми.
– Понюхай это.
– Нафталиновые шарики.
– Что думаете? – спросила Лора.
Руби принюхалась и пожала плечами.
Лора проверила мамино письмо. Пахло так же.
– Блокнот лежал среди шерстяных вещей? – предложила Лора, но это не имело никакого смысла. – Нафталиновые шарики используются только для хранения, и только в квартирах, где живете, поэтому предположения о двадцатилетнем заключении безосновательно.
– Сказал житель Нью – Йорка, который вырос в квартире с контролируемой арендной платой, – сказал Джимми. – Многие люди хранят вещи на складе, когда уезжают. А когда возвращаются, то забирают их.
– Значит, моя теория верна? – с надеждой спросила она.
– Боже милостивый, Лора. Хочешь печеньку? – Руби, огрызнулась.
– Ты летела экономом?
– Да, вообще – то, и спасибо, что спросила.
Лора взглянула на сестру. Единственной строчкой макияжа было черное пятно под левым глазом, а волосы с одной стороны выглядели растрепанными. Она обняла Руби за плечи.
– Ты выглядишь как тряпичная кукла, но я люблю тебя.
Руби отпихнула ее.
– Итак, – вмешался Джимми. – Место для хранения.
– Что? О, место для хранения. Мы находим, где он хранит свои вещи, и заглядываем туда. – Она посмотрела на мужчину, чтобы понять, о чем он думает, но его лицо ничего не выражало.
К ней подошла доктор с взъерошенным хвостиком, торчащим из – под голубой шапочки.
– Она еще под наркозом, но операция прошла хорошо. Были некоторые трудности, но с ней все будет в порядке. Через полчаса мы переведем ее в палату.
Все трое испытали такое облегчение, что следующие тридцать минут они не говорили ни о чем, кроме расположения ванной комнаты, цвета обивки и положения заходящего солнца.
Дядя Грэм и его дочери Донна и Дайан пришли с цветами и воздушными шарами. Дядя, как обычно, шутил, а девушки были одеты в сочетание «Target» и «Proenza Schouler». Лора представила Джимми как маминого друга, и все они попытались проникнуть в ее палату, когда выходила медсестра. Подошел лечащий врач, по возрасту не старше Лоры.
Доктор отсек половину толпы.
– Четверо за раз, пожалуйста, – сказала она с широкой улыбкой утешительно властным тоном.
– Я, Руби и Джимми пойдем, поздороваемся, и она вся твоя, – сказала Лора дяде.
Когда они вошли, мама лежала, отвернув от них голову. Лора подумала, не убило бы ее и Руби то, что Джимми оставался снаружи на пятнадцать минут, пока они ее прихорашивают. Не ради Джимми – он казался достаточно милым парнем, – а для мамы, которая хотела бы, чтобы ее видели в лучшем виде.
Джимми остался у двери, пока Лора и Руби обнимали и целовали. Мама, уставшая и капризная, прогнала их, жалуясь на слабость и боль.
Когда они успокоились, мама прошептала: «Джимми пришел?»
– Он прямо за дверью, – сказала Руби. – А дядя Грэм и девочки в холле.
Мама перевернулась на спину.
– Он может придти сначала один?
Лора втянула Джимми, а Руби поднялась, чтобы уйти.
– Один вопрос, – сказала Лора. – У папы было место для хранения вещей?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что. – Она вела себя так, как если бы это был настоящий ответ, полный смысла от начала до конца, передающий тот факт, что она ожидала ответа без объяснения причин.
– Бывало, он хранил вещи в дедушкином гараже. Его используют как склад. – Она пожала плечами, морщась от усилия.
Лора взяла Руби под руку.
– Мы вернемся после обеда. – С этими словами она вытащила сестру в коридор.
– Чем тебе это помогло? – спросила Руби.
– Дедом отца был Дейл Карнеги. Он умер в Форест – Хиллз, Куинс. Мы недалеко, нам только нужно попасть внутрь.
– Это не то же самое, что придти в ресторан.
Лора втащила ее в лифт.
***
Они без проблем сели на поезд до Форест – Хиллз, и быстро поймали такси на станции. Так же легко нашли резиденцию Дейла Карнеги с помощью простого поиска в Интернете и вычислили ближайшее хранилище. Потом стало сложнее.
Ближайшее место выглядело как свалка. Семья Карнеги не могла иметь ничего общего с таким местом. Кроме того, офис был закрыт. Такси отвезло их в два других места, они грязные и загаженные, крысами. Руби, всю дорогу жаловалась на боли и усталость.
– Можем купить тебе кофе, – сказала Лора.
– Я поеду к маме.
– Она хочет немного побыть с Джимми, а ты мне никогда не говорила, что они вместе, но ладно. Мы вернемся после и немного посмотрим телевизор, затем пойдем домой, и начнем снова завтра утром. – Едва она закончила фразу, как перед ними возник четвертый склад, похожий на крепость. Освещенный прожекторами, подчеркивающий резьбу по камню, бывший склад выглядел как замок на холме, за исключением того, что он находился в квартале от BQE.
– Остановитесь! – крикнула Лора, и такси резко остановилось.
– Можете подождать? – спросила Лора.
– Счетчик работает. – Таксист вытащил из бардачка толстую книгу, потертую, с мушкетом на обложке. Лора подумала, что, должно быть, хорошо иметь несколько минут, чтобы прочитать книгу.
Она повернулась к сестре.
– Ну, давай же. Это не даст тебе заснуть. Мы можем найти что – нибудь полезное.
Руби, оглянулась, глаза налиты кровью, мешки под глазами. На этот раз она не была похожа на девушку с обложки.
– Я не такая любопытная, как ты.
– Но мама любопытна. Она будет притворяться, что ей это неинтересно, но если мы с чем – то вернемся, это будет как подарок на Рождество.
Руби, вздохнула и вышла из машины. По дороги до двери они придумали свою легенду.
***
Офис был хорошо освещен лампами с теплым светом, пол был покрыт бордовым покрытием. Лора уронила ключи на глянцевое дерево стойки рецепции, и женщина за ней с улыбкой оторвалась от пасьянса. У нее были жесткие черные волосы и слишком много румян.
– Здравствуйте, – сказала Лора. – Мы ищем квартиру Джозефа Карнеги? Он наш отец.
– У вас есть ключ? – девушка нажимала на клавиши компьютера, как будто играла на пианино.
– Был, но Руби потеряла его.
– Я не теряла его. Ты одолжила мою сумку и потеряла его из – за …, еще раз, как его зовут?
– Помолчи.
Руби, повернула измученное лицо к девушке с пасьянсом.
– Папа дал ей номер секции, а мне код, чтобы мы хоть иногда собирались вместе, ведь мы должны дружить. Поэтому ей пришлось бросить … как его звали, опять – таки? Правильно. Никого это не волнует. А потом она потеряла номер, а мне все равно нужно быть здесь, потому что именно ей нужно свадебное платье мамы, потому что она выходит замуж за этого …
– Стоп, хватит. – Руби, перестала нравиться девушке еще во время монолога – она смотрела так, словно хотела прибить Руби, но была вынуждена слушать. – Меня не волнуют ваши личные проблемы, мисс. Можете предоставить какое – нибудь удостоверение личности?
У Лоры не было ни водительских прав, ни паспорта, они никогда ей не требовались до тех пор, пока не пришлось доказывать свое родство с отцом. Руби, швырнула паспорт на стол, а Лора потерла щеку.
– А вы, мисс? – спросила девушка у Лоры.
– Мой паспорт был в сумке с номером секции. – Лора попыталась выглядеть как можно более подавленной.
Девушка посмотрел на паспорт Руби, затем на ее лицо.
– Наша политика разрешает доступ к кодовой панели для родственников. Имя у вас совпадает. Так что я пропущу вас, но надеюсь, что вы не забыли принести код.
Руби, натянуто улыбнулась, как будто ей хотелось забрать свадебное платье так же, как достать мокрую тряпку из унитаза.
Девушка с пасьянсом сделал копию паспорта Руби, написал номер на желтом квадрате бумаги и отправил их к лифту.
Когда двери закрылись, Руби сказала:
– Почему я всегда должна быть стервой?
– Обувь подходит, а я не ношу тридцать восьмой.
– Я видела тебя на работе в таких же туфлях.
– Они мне большие.
Двери лифта открылись на четвертом. На секунду их встретила только тьма, затем над дверями со щелчком включился свет.
Руби посмотрела желтый квадратик в руках, а затем на выгравированные на латуни надписи в углу стены.
– Нам сюда, – сказала она.
В коридоре было темно. Когда она сделала шаг вперед, со щелчком загорелся еще один свет.
– Датчики движения, – сказала Лора. – Жуть.
– Ну, давай же, пошли. – Руби, схватила Лору под руку. – Я хочу вернуться и увидеть маму. – Она потянула ее вперед, и Лора последовала за ней, огни над ними щелкали и цокали, освещая ближайшие десять метром, двери с каждой стороны и окно в конце коридора. Они уже видели, что с него открывается потрясающий вид на BQE.
– Вот и все, – сказала Лора. На клавиатуре были маленькие красные и зеленые лампочки, обе мигали.
– Ты хоть знаешь, сколько цифр?
– Неа. И его рядом нет, чтобы спросить. Как всегда.
Руби, скрестила руки и оперлась на дверной косяк. Лора начала с маминого дня рождения. Потом с собственного. Потом с папиного. Отказ, отказ, отказ. День рождения Руби. Снова отказ. Она указала дату двухнедельного переворота, хотя, вероятно, он произошел после установки кода. Пусто. Она добавила годовщину мамы и папы. Мимо.
– А как насчет адреса в Адской кухне? – спросила Руби.
Лора попробовала. Ничего. Они ни к чему не шли, и ответы были прямо там, прямо за этой дверью. Просто прочная металлическая сердцевина стояла между ней и каким – то более теплым, более личным знанием ее отца.
– Боже, день рождения принцессы был прямо в этой папке, а я даже не посмотрела на нее. – Как она могла это пропустить? Как она могла не отсканировать все или не запомнить? Почему она не обратила внимания? Именно это имел в виду Джимми – все догадки ни к чему не приводят, если ты не можешь смотреть открытыми глазами.
– Что? – спросила Руби.
– Забудь. Погнали. Я не могу понять.
– Не думаю, что мы снова сможем сюда попасть.
Лора вернулась к лифту, над ней щелкали огни. Она чувствовала себя вымотанной и опустошенной, сердце тяготило неудачи. Нажала кнопку лифта с такой силой, как будто та ее хотела ударить. В глазах стояли слезы разочарования.
Руби догнала ее и обняла за плечи.
– Трудные дни, Лала.
– Заткнись, – прошептала Лора. Она полезла в сумку за салфеткой. Запах нафталиновых шариков ударил прямо в лицо, и вместо того, чтобы искать ткань, лежащую на самом дне, она потянулась за своим письмом и вырвала его из конверта.
Наверху была дата, и накануне вечером она заметила странную запись, но не придала ей значения, сосредоточившись на всем остальном.
– Сначала он ставит год, четыре цифры, затем месяц, затем день. Так как ты делаешь в таблицах.
Она побежала обратно к секции так быстро, выключатели не могли угнаться за ней. Она нажала на клавиши. День рождения папы. Нет, Руби. Нет. Затем она попробовала тот, который, как она знала, был правильным. День рождения Лалы, первое ноября, двадцать шесть лет назад.
Загорелся зеленый свет, дверь щелкнула.
– Вау, – сказала Руби. – Я впечатлена.
Лора взялась за ручку, потянула вниз, но не смогла найти в себе силы толкнуть дверь.
– Что? – спросила Руби.
– Я боюсь.
– Перестань. – Руби, навалилась на дверь, и она распахнулась. Внутри загорелся чувствительный к движению свет.
Комната была пуста.
От угла к углу, от стены к стене. Ничего.
Лора схватила Руби за предплечье, чтобы она не зашла глубже в помещенье.
– Посмотри. – Она указала на пол. Там остались следы от веника. – Его недавно убрали. И я чувствую запах нафталина. – Она осмотрела стены. В некоторых местах на верхнюю часть стены падал коричневый блеск, и как только она увидела их, она разглядела формы, которые они создавали на нижней, более чистой части стены.
– Коробки, сложенные в высоту. Куча всякой всячины, и здесь, и здесь были вешалки для одежды. Высокие стойки для брюк и костюмов.
– Я думаю, ты рада, что он пуст. – Руби, скрестила руки на груди.
Лоре стало стыдно из – за того, что вытащила ее. Сестра устала и беспокоилась, но вела себя очень хорошо.
– Мы должны идти.
Руби, направилась по коридору, и Лора ужа пошла за ней, когда заметила блеск чего – то оранжевого. В углу лежала каплевидная бусина – кабошон. Она подняла ее.
