Текст книги "Загадочный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Возможно, но я не хочу, чтобы Лео следил за ним.

– Почему? – спросила она с нетерпением. – Он собрал о тебе всю информацию.

– Так-то оно так, но на сегодняшний день я официально отреклась от сестры и официально заканчиваю свой сумбур в отношениях с Потрясающим Загадочным Мужчиной. Все кончено. Окончательно.

Опять установилась тишина.

– Ты на полном серьезе?

– Я серьезно, Кэм! – воскликнула я. – Я рассказала тебе, как он со мной разговаривал. Я рассказала, как он говорил о наших отношениях. Он собирал обо мне информацию. Он знает обо мне все. Он сказал, что сам решит эту проблему. Но он так и не назвал мне своего имени. Эта ситуация и так утомляла, но сегодня я пришла к выводу, это уже перебор, он и так задел меня своим словами, поэтому у меня в мозгах прозвенел звонок – все кончено.

Опять тишина, потом она произнесла:

– Надеюсь, что это так, девочка. Я говорила это раньше и скажу опять – полно горячих парней не таких гребаных мудаков. Они не будут использовать тебя, чтобы снять свое сексуальное напряжение. Есть мужчины, которые знают, как нужно обходиться с девушками, и ты обязательно встретишь того единственного, детка, но единственный способ – соскрести с себя того, кто не достоин тебя.

В этом была вся Камилла Антуан, правдивая. И Камилла Антуан была очень умной девушкой.

– Ну, сегодня был однозначно день Крещения. Джинджер и Потрясающий ЗМ теперь уже история, – важно с пафосом заявила я.

– Аллилуйя, – ответила Кэм.

Десять минут спустя мы закончили разговор. Потом сидя за столом, полностью умяв густую массу печенья, я посмотрела на свой телефон, надеясь, увидеть след своего важного заявления.

Я взяла телефон и позвонила Трейси.

Глава 4
Бейсбольная бита или монтировка

Я услышала грохот и дернулась, просыпаясь, адреналин несся по венам, кожа покрылась мурашками.

Кто-то проник в мой дом.

Я прислушалась, было тихо, но я чувствовала. Знала, что кто-то был там внизу.

Потрясающий ЗМ никогда не производил никакого шума. Несмотря на то, что я передвигала мебель или банки с красками, оставляя инструменты и краску где попало, он все равно бесшумно передвигался в темноте, словно видел, как днем.

Он никогда ни на что не натыкался. Он никогда не создавал такого грохота.

Я повернулась, потянувшись к телефону, очень сожалея, что у меня нет оружия. Никакого, хотя бы бейсбольной биты. Любого, которое могло заставит меня почувствовать себя не такой беспомощной. Не такой одинокой. Я была бы рад компании любого неодушевленного предмета, если он был бы способен нанести ущерб.

Я схватила телефон и набрала 911.

– Девять, один, один, что у вас случилось?

– Меня зовут Гвендолин Кидд, – прошептала я. – Я живу в три, три, два по улице Vine и кто-то вломился ко мне в дом. Они здесь, в доме. Пришлите кого-нибудь. Я сейчас повешу трубку и не перезванивайте. Это не розыгрыш.

Я выключила звонок на телефоне, бросив его на кровать, и перекатилась на другую сторону, где на тумбочке стоял мой снежный шар, который мне очень нравился. Этот сувенир был от Rosina Wachtmeister [3]3
  Rosina Wachtmeister – любительница кошек, которая производит различных кошек в виде сувениров и т.д.


[Закрыть] со счастливым котенком внутри, маленькими цветочками на основание, и если его перевернуть и потрясти, блески начинали кружить вокруг котенка.

И если я воспользуюсь снежным шаром, ударив кого-то по голове, они не смогут меня изнасиловать.

Я схватила шар и на цыпочках двинулась к двери, прижавшись плечом к стене, выжидая, уставившись на дверь.

Сердце билось так громко, что мне казалось, будто в ушах я слышу, как оно бьется, тело способно было двигаться, хотя я не чувствовала его. Я была до смерти напугана, и мысли меня совершенно не успокаивали.

В доме явно кто-то был, я не слышала их, зато чувствовала.

Потом я услышала шаги по коридору.

Охбожемой, охтыбожемой, охбожемой.

Я попыталась припомнить за сколько минут должны прибывать копы на вызов. «Семь минут», – пришло мне в голову, хотя точно не могла сказать правильно ли вспомнила или нет.

У меня не было семи минут, так как незваные гости были слишком близко.

Я бесшумно продвинулась по стене к двери, уставившись на нее во все глаза. В большинстве случаев я закрывала дверь. Я стала закрывать ее пытаясь услышать, когда появляется Потрясающий ЗМ. Я не закрыла ее полностью, а оставляла приоткрытой щелочку. Шума не было, зато послышался скрип.

Потрясающий ЗМ никогда не производил скрипа.

Первое, что я увидела не яркий свет от светодиодного фонарика. Потом увидела контур руки, кончики пальцев дотронулись до моей двери, медленно приоткрывая ее.

Я перестала дышать, мне не хотелось, чтобы человек по ту сторону услышал мой вдох. Чтобы разбить снежный шар Wachtmeister, ударив его по голове, мне придется приложить усилия.

Я подняла снежный шар, пока дверь приоткрывалась.

А потом я услышала вой сирен.

Спасибо тебе, Господи.

Его рука замерла, исчезая с двери. Шаги стали удаляться, становясь все быстрее, я слышала, как они бежали по лестнице, спускаясь вниз.

Потом наступила тишина.

Я оперлась спиной на стену и сползла вниз, обхватив руками снежный шар с моей счастливой кошкой.

* * *

 Я сидела на своей кухне, разглядываю свою гостиную.

Подняв ноги на стул, прикрыв их почти до щиколоток ночной рубашкой, обхватив руками и прижавшись щекой к колену.

Я была очень рада, что на мне была моя зашибенная, цвета мокко, из мягкого трикотажа, с коротким рукавом летучая мышь, ночная рубашка. Трикотажные ночные рубашки как известно, не слишком сексуальные, но эта была исключением, потому что она сверх меры подчеркивала все нужные места. Эта рубашка была просто отпадной, поэтому и сменила мою пижаму, как только мой дом вдруг наполнился мачо копами.

На них я и смотрела в данный момент на мачо полицейских, которые передвигались по моей гостиной, разглядывая стоящие вещи, и зачерпывая ложками готовое тесто печенья с кусочками шоколада, представляющее из себя единую массу, из тарелки, которое я смогла раскопать в холодильнике.

Мое окно в двери было разбито, но я не слышала звука бьющегося стекла, также была разбита лампа в гостиной под пыльным абажуром, этот грохот, кажется я и услышала.

Кроме этого, больше не было никаких повреждений, и офицер, который прошелся со мной по дому, интересуясь не пропало ли что-нибудь, видно был авторитетом в этом вопросе, но нет, ничего не пропало.

Но полицейские не желали выслушивать мой рассказ о произошедшем. Сначала их было двое офицеров, потом четыре, затем шесть, а сейчас их было восемь, но все они говорили мне, что стоит дождаться детектива.

Я не сильна в полицейских процедурах и не могла не быть им благодарной (учитывая тот факт, что я была сверх, в два раза сверх, в панике), но мне казалось, что они не воспринимали меня всерьез, хотя и отправили ко мне столько полицейских, готовых встать на стражу в моей гостиной, поедая печенье и даже полноценного детектива, чтобы задать мне вопросы. Однако у меня ничего не украли, и хотя мой визитер направился прямиком в мою спальню, я сомневаюсь, что он охотился за моим снежным шаром от Wachtmeister, взлом оказался совершенно обычным, и дело можно было закрыть.

Но поскольку его никто не собирался закрывать, я решила, что что-то здесь не так, и догадалась, что это не так напрямую связано с Джинджер Кидд.

В гостиной как-то все закопошились, видно кто-то приехал и через пять секунд этот человек появился.

Я уставилась на него.

Серьезно, это что лучшая шутка?

В моем дверном проеме стоял мужчина. Высокий мужчина и здесь можно было совершено не использовать слово «довольно» высокий. Он был просто, обычно высоким. Шатен, с темно-карими глазами и квадратной челюстью. Волосы у него были густые и вились на концах, опускаясь на воротник его кожаной куртки. Его глаза смотрели проникновенно, подбородок был напряжен. Он был одет в цвет шоколада водолазку, темно-коричневую кожаную куртку, джинсы, великолепный ремень, на котором висел полицейский значок и бутсы. Не сомневаюсь, что он красовался на обложке календаря департамента полиции Денвера, завтра мне стоит выйти и прикупить себе такой календарь.

Почему такое происходит со мной? Почему? Что я сделала не так? За один день трое горячих парней, и все трое мне не подходят. Один был ужасно пугающим и был боссом, руководя преступным, безусловно, антисоциальным мотоклубом, поэтому он не походил. Другой был пугающим и таинственным засранцем, поэтому тоже был не в счет. А этот не был пугающим, а был великолепен, но был детективом, назначенным вести мое дело, и это означало, что скорее всего ему не разрешается дружить с жертвой, а именно мной, поэтому он тоже не подходил.

Я не подняла голову с колена, а он, не отрывая глаз от меня, прошел на кухню, взял стул, поставив не слишком близко и не слишком далеко от меня, сел напротив. По-прежнему не выпуская меня из вида, он наклонился вперед, поставив локти на колени.

– Гвендолин Кидд? – спросил он приятным глубоким голосом.

Я кивнула, не понимая головы.

– Я детектив Митч Лоусон.

Детектив Митч Лоусон. Ни хрена себе! Потрясающее имя.

Я наконец оторвала щеку от колена и спокойно сказала:

– Идеальное имя для копа.

Его брови чуть-чуть приподнялись. Он явно этого не ожидал, скорее всего, он ожидал, что-то типа: «Привет!» или «Спасибо, что пришли», или «Боже, ты такой горячий».

– Что? – спросил он.

– Митч, – прошептала я. – Сильные, последние две согласные, но не в жестком звучании, а в мягком. Это типа того, когда вы переживаете за кого-то и сближаетесь с этим человеком, и он что-то вам говорит, а вы не расслышали, вы не говорите: «Что?», вы говорите: «Ммм?» мягко. Поэтому буква «М» звучит мягко и сильно, как и должна звучать у полицейского... Митч.

Он уставился на меня.

Я же продолжала лепетать.

– И фамилия Лоусон, разумеется, означает закон... и сын. Сын закона, – я втянула носом воздух и прошептала: – Идеально.

Он во все глаза смотрел на меня.

Затем сказал:

– Гвендолин звучит как песня.

Э-э... прекрасно.

Мне итак очень понравилось мое имя.

– Короткая, – ответила я.

– Но красивая, – ввернул он.

Э-э... звучит очень приятно.

Я улыбнулась ему и детектив Митч Лоусон улыбнулся мне в ответ.

Ого!!!

Потом вдруг он взглянул через плечо, тут же поднявшись, продолжая смотреть в ту сторону.

Я проследила за его взглядом, удерживая голову на колене, хотя сердце екнуло.

Потрясающий ЗМ стоял там.

Он не был одет в сказочную шоколадно-коричневую водолазку, кожаную куртку и джинсы. Он был одет, как и раньше, в облегающую темно-синюю с длинными рукавами футболку, подчеркивающую выточенные мышцы груди, плеч и рук, армейские зеленые штаны и ботинки. У него было недовольное выражение лица, и его глаза не отрывались от детектива Митча Лоусона.

Затем он перевел взгляд на меня, и за наносекунду он передвинулся ко мне, всей своей мужской грацией, словно большая кошка, вышедшая на охоту, приводящая в восхищение.

Я смотрела на него, но головы не подняла, он наклонился ко мне, подняв руку. Я не знала, чего ожидать, и напряглась, пока не почувствовала его пальцы на своем виске. Они слегка прошлись по линии роста моих волос, опускаясь вниз, за ухо, и я прикрыла глаза, он убрал волосы у меня с шеи, опустив свою теплую руку.

И я услышала, как он тихо спросил:

– Ты в порядке, детка?

Детка?

Я тут же распахнула глаза, он наклонился ближе к моему лицу.

– В порядке, – ответила я ему.

– Нет, не в порядке, – заявил он.

– Ну, я…

– Тогда почему ты свернулась в клубок? – спросил он.

Это был хороший вопрос.

Я пожала плечами.

– Слышал, что она была твоей, – заметил Лоусон, ЗМ выпрямился и повернулся к нему, а я удивилась такому заявлению по разным причинам, приподняв голову и положив подбородок между коленями.

– Она моя, – решительно подтвердил ЗМ.

– Я не его, – опровергла я, но, наверное, не так решительно.

Лоусон смотрел на ЗМ, но как только я возразила, его глаза резанули по мне. Он пристально посмотрел на меня, казалось, я пропустила несколько ударов сердца, затем одна сторона его рта дернулась, и он опустил взгляд на пол на секунду, а потом опять посмотрел мне в глаза.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – тихо сказал он. – Вы сможете ответить?

ЗМ встал справа от меня, прижавшись ко мне боком, его рука скользнула опять мне на шею.

– Спрашивай, – приказал он, отвечая за меня, Лоусон взглянул на него и сел на стул.

Я приподняла подбородок, но сильная рука ЗМ, лежащая у меня на шеи, не сдвинулась. Он вел себя как собственник, показывая Лоусону, что он заявляет на меня права. Но его рука... рука успокаивала, он беспокоился за мое душевное состояние и, кроме того, заботился обо мне.

Итак, что же мне делать со всем этим?

Я сосредоточилась на Лоусоне, а не ЗМ, и заметила, что он снова наклонился вперед, поставив руки на колени.

– Расскажите мне, что произошло, – мягко сказал он.

Я громко вздохнула и произнесла:

– Я услышала грохот, который меня и разбудил, и поняла, ну так человек понимает, когда снится плохой сон, и вы рывком просыпаетесь, тело все покалывает, но вы уже чувствуете, чувствуете, что кто-то есть в комнате, чтобы напасть на вас и вам не удается избавиться от этого чувства, вы поняли, что я имею в виду? – я замолчала, он кивнул. – Я знала, что кто-то был в моем доме, но я до конца не поняла, что это настолько реально. – Он снова кивнул, а я продолжила говорить:

– Я позвонила в 911, но до этого подумала, что хорошо бы иметь бейсбольную биту. Но, пока я вас ожидала, решила, что мне нужна не бейсбольная бита, а монтировка. У бейсбольной биты нужно распределять силу удара по большой поверхности. Монтировкой мне кажется легче ударить. Как вы думаете?

Пальцы ЗМ крепче сжались у меня на шее, но Лоусона явно заинтересовали мои размышления, и он спросил:

– Что я думаю?

– Бейсбольная бита или монтировка? Что бы вы хотели, если бы оказались в такой ужасной ситуации?

Он помолчал секунду, не отводя от меня взгляда, потом тихо ответил:

– Гвендолин, у меня есть пистолет.

Господи. Конечно же. У него есть пистолет. Он мог бы подстрелить плохого парня. Ему не нужна бейсбольная бита.

Даже если бы у меня пистолет был под рукой, не уверена, что была бы готова им воспользоваться.

– Ах да, – прошептала я, – точно.

Он немного улыбнулся и подсказал:

– Итак вы позвонили в 911...

– Да, и схватила свой снежный шар, это единственное, что у меня было тяжелым, – ответила я ему, и его брови сошлись вместе.

– Который стоит в гостиной?

Я так и спустилась из спальни со своим счастливым котенком в шаре, когда пошла встречать полицию. Офицер, который прошелся со мной по всему дому, в итоге с трудом вырвал его у меня из рук и поставил внизу в гостиной.

– Да, именно тот, в гостиной, – ответила я.

– Обычно он стоит на прикроватной тумбочке Гвен, – добавил ЗМ, и Лоусон поднял на него взгляд, я повернула голову, чтобы посмотреть на ЗМ.

Вот оно – доказательство. Он очень четко все видел в темноте.

– Ты заметил? – спросила я, и черные глаза ЗМ наконец-то опустились, посмотрев на меня сверху-вниз, хотя его пальцы напряглись у мен на шеи.

– Не пропустил ничего, детка.

Мда. Я подозревала, но, не до такой степени, не думаю, что это слишком уж хорошая новость.

– Ох-хо-хо, – пробормотала я.

– Гвендолин, – обратился ко мне Лоусон, и я перевела на него взгляд. – Что произошло потом, когда ты схватила свой снежный шар?

– Я прислонилась к стене и стала ждать, наблюдая за дверью. Сначала я увидела свет от фонарика, а потом руку, медленно открывающую мою дверь, – я остановилась, потому что пальцы ЗМ опять напряглись, нет не сжимались сильнее, это было что-то другое, хотя он не отпускал меня. Должна признаться, хотя мне и не хотелось, что его сильное давление пальцев ощущалось как-то очень хорошо. – Он открыл возможно на фут, может больше, но потом раздался вой сирен, и он убежал. Я слышала, как он сбегает вниз по лестнице.

– Он? – переспросил Лоусон.

– Это была мужская рука, – ответила я ему. – Белого мужчины, хм... не совсем европейца, – я использовала термин из телешоу, как говорят копы.

– Мужская рука, – повторил Лоусон.

– Да, – подтвердила я.

– Ты уверена, что это была мужская рука? – спросил Лоусон, и я посмотрела ему прямо в глаза.

Затем тихо ответила:

– Это не Джинджер.

Пальцы ЗМ еще раз напряглись, но потом расслабились.

Лоусон внимательно изучал меня.

– Твоя сестра? – спросил он.

– Я знаю, что у нее проблемы. Неприятности. И знаю, почему ты приехал сюда с восьмью копами, хотя обычно такое дело не в приоритете, и не звучит команда: «Свистать всех наверх!»

Я почувствовала рядом движение ЗМ, который по-мужски, совершенно забавно издал глубокий, но короткий смешок, и подняла на него глаза, он улыбался. Улыбался не широкой улыбкой, скорее ухмылкой, у него на лице была ухмылка с двумя ямочками.

Я снова взглянула на Лоусона, он улыбался небольшой, однобокой улыбкой.

– Мы стараемся делать все возможное, – пробормотал он.

– Я ценю это, – улыбнулась я ему в ответ. – И мне жаль разочаровывать вас, но Джинджер Кидд не было сегодня ночью здесь, а даже если бы она и была, услышав вой сирены точно убежала. Будучи еще ребенком, она не любила копов. Я же всегда любила копов, подходила, разговаривала с ними, мы становились друзьями. Она же убегала за милю от них. Нам уже тогда стоило обратить на это внимание.

– Она убегала от них? – спросил Лоусон, смеясь.

– Часто, первый раз, когда ей было шесть.

Лицо его изменилось, словно его осенила какая-то мысль, он спросил:

– Ты не шутишь?

Я отрицательно покачала головой.

– Неа.

– Скорее это был явный признак предстоящих проблем, – отметил Лоусон.

– Не подводи ее к истории с Барби, – сказал ЗМ, и я вздрогнула, запрокинув голову назад и глядя ему в лицо.

Хм... что? Что, что, что? Откуда он знает про моих Барби?

Я прищурившись рассматривала выражение его лица.

– Ты в курсе проблем твоей сестры? – спросил Лоусон, и я оторвала взгляд от ЗМ и посмотрела на детектива.

– Нет, но знаю, что она должна мотоклубу «Хаос» много денег, очень много, и еще больше чем много, но они уже знают, что я не в состоянии помочь им с деньгами, поскольку не близка со своей сестрой, и у меня нет таких денег, чтобы уберечь ее задницу от неприятностей.

– Они согласились?

– У меня была беседа с Тэком. Он знает, что у меня нигде в шкафах не припрятано два миллиона.

– Ты болтала с Тэком? – повторил Лоусон и что-то изменилось в нем, причем не в лучшую сторону, такое впечатление, что он был в бешенстве.

– Да, – ответила я.

Взгляд Лоусона перешел на ЗМ, а затем вернулся обратно ко мне.

– Ты не знаешь еще что-нибудь, что происходит с твоей сестрой?

– Нет, за исключением того, что там полно дерьма, но я не знаю ничего конкретно. И не хочу знать. Я сегодня официально отреклась от нее. Поэтому, официально, она больше мне не сестра.

Пальцы ЗМ опять напряглись у меня на шеи, но Лоусон наблюдал за мной.

– Так ты не знаешь, кто забрался к тебе сегодня ночью? – продолжил Лоусон.

Я отрицательно покачала головой.

– Понятия не имею. Все, что я знаю, они ничего не взяли и прошли прямиком ко мне в спальню. А что бы сделали вы?

Лоусон уставился на меня, крепко сжав челюсти, что заходили желваки, бросив взгляд на ЗМ, он вздохнул и покачал головой, посмотрев мне прямо в глаза.

Затем он ближе наклонился ко мне и тихо сказал:

– Я скажу тебе, что бы я сделал. Я бы, Гвендолин, если бы ты была моей женщиной, у которой была бы сестра, и я знал, что она в полном дерьме, не позволил бы тебе беседовать с Кейном Алленом, не позволили бы тебе спать одной и тебе бы не пришлось беспокоиться, чем лучше себя защитить бейсбольной битой или монтировкой, потому что ты была бы рядом со мной, в моей постели.

Ой.

Вау.

Пальцы ЗМ оставили мою шею.

Ну и ну.

– Что я слышу? – спросил ЗМ страшным голосом.

Ой-йой!

Лоусон снова взглянул на него, не двигаясь сместа.

– Ты услышал меня.

Ну ничего себе!

– Хм... – я опустила ноги со стула, когда ЗМ сказал:

– Мои парни засекли его на второй секунде, как он только проник в дом Гвен. Но мы были далеко и не смогли бы быстро добраться до нее, поэтому мы позвонили вам, ребята, за три минуты до того, как он ступил на ее дорожку. У вас наряды поблизости, поэтому он находился в доме менее двух минут, прежде чем вы прибыли. Гвен не угрожала опасность.

Что?

– Тебе просто повезло, что у нас наряды в непосредственной близости, – ввернул Лоусон, вставая.

– Дерьмо, Лоусон, твои ребята патрулировали окрестности две недели, в надежде, что появится Джинджер, – выстрелил в ответ ЗМ.

– В этом районе жарковато, и мы не сидели постоянно у ее дома, Хок, – парировал Лоусон.

Хок?

Я посмотрела на ЗМ.

– Хок? – повторила я.

Он проигнорировал меня, поскольку был слишком занят перепалкой с Лоусоном.

– Твои парни прибыли через пять минут, мои через восемь. Так или иначе, она была прикрыта.

Его парни?

– Она собиралась сама себя защищать снежным шаром, – напомнил ему Лоусон.

Я поднялась и снова посмотрел на ЗМ.

– Хок? – опять позвала я.

– Она была прикрыта, – повторил ЗМ.

– Да, но она не знала об этом, – ввернул Лоусон.

– Хок? – закричала я, и он наконец-то обратил на меня внимание.

– Детка, что? – выпалил он.

Боже мой. Его звали Хок.

Кому могут дать имя Ястреб?

Я открыла рот, чтобы спросить на самом ли деле его настоящее имя Хок, но тут же вспомнила, что здесь находился Лоусон, и мне не хотелось, чтобы он понял, что я не знала имя ЗМ (или Хока), поэтому я тут же закрыла рот, услышав из гостиной голос своего отца.

– Где моя дочь?

Ура! Меня спас папа.

Я качнулась в сторону от уже не такого таинственного загадочного мужчины, Хока и обернулась к Лоусону, увидев своего отца и Мередит, входящими через открытые двери на кухню. Я позвонила им, когда увидела, что стекло в окне двери выбито. Я не хотела, но сделала это по двум причинам: первая, они все равно все узнают и будет лучше, чтобы они узнали это от меня и как можно раньше, нежели позже, когда все дойдет до отца и Мередит со стороны. Я знала, что предстоит тяжелое объяснение. И вторая причина, мне нужно было место, где можно выспаться, потому что я была адски уверена, что здесь заснуть не смогу, я была слишком напугана, и если бы я села за руль, то папа бы прочитал мне нотацию, узнав, что я водила машину в таком состоянии. За свою жизнь я прошла трудный путь, как можно меньше предоставлять своему отцу (вернее, не слишком много) возможностей читать мне нотации. Хотя он был хорош в этом, поскольку вырастил двух дочерей – Джинджер и меня, и он часто практиковался, читая нам лекции.

– Гвен, – пробормотал папа, войдя в комнату, я протиснулась между двумя разъяренными горячими парнями, которые зажали меня между собой, и то ли пошла, а скорее побежала к отцу, бросившись в его объятия.

Как только я подлетела к нему, руки отца сделали единственную вещь, которую делали всегда – крепко сомкнулись вокруг меня.

И я вдруг уже не чувствовала себя такой напуганной.

Я крепко при крепко обхватила его руками, почувствовав, его родную основательность, и стала еще менее испуганной.

– Гвен, – прошептал он мне в волосы.

Раньше мой отец был горяч. Он был почти так же горяч, как и эти двое мужчин, стоящих у меня на кухне, но я подозревала, что этого «почти» оказалось слишком много, чтобы сделать его моим отцом. Он был крупным, широкоплечим, с темными волосами (сейчас в них было больше седины), карими глазами, подтянутый и крепкий. Он всегда был худощавым, подтянутым и мускулистым, потому что всю жизнь занимался физическим трудом – что-то носил, что-то долбил, что-то таскал, что-то поднимал или что-то пилил.

Особенно, когда он перестал иметь отношение к Broncos [4]4
  Двухмоторный наблюдательный самолёт, вооружённый ракетами и крупнокалиберными пулемётами


[Закрыть]. И должна признать, большую часть времени он что-то чинил, причем у меня в доме.

– Я в порядке, пап, просто немного испугалась, – сказала я ему в грудь.

– Дорогая, – ответил папа мне в волосы.

Затем я почувствовала, как он приподнял голову, я подняла на него глаза и увидела, как он смотрит поверх моей головы на Хока и Лоусона. Он отодвинул меня в сторону, положив руку на плечо и к нам тут же подошла Мередит, взяв меня за руку, я сжала ее, и она ответила мне рукопожатием, я посмотрела ей в глаза, она улыбнулась своей маленькой, милой все-будет-хорошо улыбкой.

Потом я услышала, как отец спросил:

– Вы из полиции?

Хотя конкретно он ни к кому не обращался, но его вопрос был направлен Хоку и Лоусону.

– Да, сэр, детектив Митч Лоусон, – ответил Лоусон, шагнув вперед.

Папа отпустил мое плечо, чтобы пожать ему руку, а потом опять обнял меня, сильно прижав к себе, что меня даже тряхнуло, и мы столкнулись друг с другом.

Мда. Казалось, я была не единственной, кто волновался.

– А вы? – спросил папа, не отводя взгляда от Хока.

Я посмотрела на него, Лоусон отступил на шаг назад, при этом старательно делая вид, что ему происходящее совершенно не интересно, хотя глаза смотрели зорко, не пропуская ничего, и он понял, что моя семья ничего не знала о Хоке.

– Хок, – сказал Хок, протянув руку, папа отпустил меня, схватив за руку Хока, который продолжил:

– Парень Гвен.

Я почувствовала и заметила, как тело отца дернулось от удивления, а Мередит прошептала:

– Парень Гвен?

Я ничего не могла ответить, поскольку была слишком занята, пялясь на Хока с открытым ртом.

– Дорогая, у тебя есть мужчина? – спросила Мередит, и я поняла, что вопрос направлен мне, но я была все еще слишком занята, продолжая пялиться на Хока с открытым ртом.

– Хок? – переспросил папа, продолжая рассматривать его.

– Летающие «Черные ястребы», когда я служил в армии, – заявил Хок, впервые выдав мне еще один кусочек информации о себе, кроме той, что он просто великолепен в постели за те полтора года, что я встречалась с ним, и второе, было слишком очевидно, это была его кличка, которую я узнала ранее три минуты назад. («Черные ястребы» – воздушно-десантное подразделение США.)

Но все мое внимание было сосредоточено не на этом. Я была сфокусирована на крошечном слове, которое он произнес, думая, чем это могло для меня обернуться. Если честно, я была в ужасе.

Я окончательно убедилась в этом, когда отец удивленно и восторженно воскликнул:

– Ты военный?

Вот черт!

Папа был военным. Он четыре года отслужил в армии, прежде чем ушел в отставку и стал заниматься строительством. И на маме он женился, потому что был таким же неуправляемым, диким ребенком, как и она. Он записался в армию, где из него выбили все дерьмо, что и изменило всю его жизнь. Но проблема моей мамы осталась той же, она так и не лишилась своего дерьма, пока была женой солдата. Папа бы остался в армии подольше, но служба в армии означала, быть вдалеке от мамы и меня, а папа не мог доверить меня маме, поэтому он ушел в отставку, чтобы меня вырастить.

Но мой отец до сих пор любил армию. Папа накупил футболки камуфляжного цвета с надписью «ARMY» на груди и носил их постоянно. И папа мгновенно сходился с любым из армейских братьев, устанавливая с ним незыблемую связь. Это происходило постоянно, когда мы были в отпуске, стоя в очереди в магазине, и даже когда он покупал ведро куриных крылышек. У него словно было шестое чувство на военных, он словно узнавал их по запаху, окончательно и бесповоротно проникаясь к ним.

Именно это сейчас и происходило с Хоком.

– Да, – ответил Хок, отец все еще держал его за руку, горячо пожимая, с облегчением, отразившемся на лице, в виде улыбке.

И похоже, что все мысли о том, что кто-то ворвался в дом его дочери, вылетели у него из головы. Поскольку, теперь он понял, что у меня есть парень, и этот парень был военным. Парень, не похожий на Скотта Лэйтона, которого отец, когда я развелась с ним, называл п*здой (он так и сказал мне это слово на букву «п», но папа довольно сильно ненавидел Скотта). Все в мире Бакстера Кидда вдруг стало справедливо и уместно, и эту справедливость мог осуществить мужчина, стоящий перед ним.

Да, я определенно облажалась.

Папа отпустил руку Хока и снова прижал меня к себе, заглянув мне в глаза.

– Дорогая, почему ты не сказала нам, что встречаешься? – спросил он, кивая и сияя, как лунатик.

– Ум..., – промямлила я.

– Отлично, мы приглашаем вас на ужин, – предложила Мередит рядом со мной, и я повернула к ней голову, она радостно улыбалась Хоку.

В этом была вся Мередит. Если все было в порядке с Бакстером, для нее тоже все было просто замечательно.

Вот черт!

– Хм..., – пробормотала я громче и более истерично на этот раз.

– Приготовь свою лазанью, – предложил папа и повернулся опять к Хоку. – Лазанья очень хороша, сынок, но ее чесночный хлеб, превосходит все. Домашний от начала и до конца готовый хлеб.

Боже мой! Мой отец вот так запросто уже называл моего загадочного любовника «сынок», зная его всего лишь пять секунд? Он никогда не называл Скотта «сынок». Он называл Скотта – «Скотт» или «п*зда».

– Ум...! – получилось, как придушенный крик.

– Гвендолин, – обратился ко мне Лоусон, и я перевела на него сумасшедший взгляд.

– Да?

Он подошел к нам, достал из кармана куртки бумажник, сказав:

– Я закончил здесь, но если ты что-нибудь услышишь или вспомнишь, дай мне знать, – он достал визитку из бумажника и протянул ее мне, его карие глаза встретились с моими, – звони в любое время, днем и ночью. Мой телефон указан здесь.

– Хорошо, – ответила я, забрав визитку, и он повернулся к Хоку.

– У вас имеется запись? – спросил он.

– Да, – ответил Хок.

– Вы узнали этого парня? – стал спрашивать Лоусон.

– Я еще не видел пленку, – ответил Хок, – но мои парни не смогли его опознать. Я взгляну, когда вернусь на базу.

– Что насчет машины? – продолжал допытываться Лоусон.

– По номерному знаку, украдена, – ответил Хок.

– Не будет ли слишком, попросить вас поделиться этой пленкой с нами? – спросил Лоусон.

– Уже отправили в департамент, – ответил он.

– Запись? – встрял мой отец, делая шаг к Хоку и глядя на него.

– У меня свой бизнес и я занимаюсь безопасностью и в том числе. Когда Гвен и я стали встречаться, я установил камеры у нее в доме, наблюдение ведется двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Пару недель назад мы поставили также камеры на улице. У нас есть запись парня, вломившегося в дом.

Рука отца напряглась, обнимая меня за плечо, и пока Хок беседовал с Лоусоном выражение лица моего отца становилось несколько ошеломленным, но как только Хок прокомментировал происходящее, отец просиял от мысли, что военный мониторит мой дом, пытаясь тем самым меня защитить.

Он даже не догадывался, что таким образом следили за мной.

Я перевела взгляд с отца, прищурившись на Хока.

– Бакс, ты не думаешь, что это связано с Джинджер? – шепотом спросила Мередит отца, и я нахмурившись взглянула на свою мачеху.

Она была рыжеватой блондинкой, с шевелюрой, слегка вьющихся мелированных волос, с привлекательными светлыми прядями. У нее было примиленькое лицо феи, вздернутый носик и васильково-синего цвета глаза. Она была изящная, маленького роста, по крайней мере на три дюйма ниже, чем я и на восемь дюймов, чем папа, ее рост составлял пять с половиной футов. Что означало, что она могла носить туфли на высоких каблуках, которые носила постоянно, даже сейчас в середине ночи, приехав по звонку падчерица, на ней были стильные сапоги на высоком каблуке. Она приучила меня носить высокие каблуки и научила меня стилю, другими словами, научила меня принимать себя такой какая я есть, и выгодно использовать свою фигуру, что я и делала при ее поддержке.