Текст книги "Загадочный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 28
Бостон

Теплая рука коснулась моей поясницы, матрас прогнулся под весом, я распахнула глаза, вокруг было темно, меня развернули, и я ударилась в жесткую стену-грудь Хока.

Какого черта?

Он накрыл меня своим телом, я почувствовала тяжесть его веса, не имея возможности произнести ни единого слова, потому что его губы оказались на моих.

Что. За. Черт?

Прежде чем я успела потерять голову и свой контроль от его поцелуя, я уперлась руками ему в плечи и толкнула. Я отстранилась от его рта и повернула голову в сторону.

– Отвали! – потребовала я, снова толкая его.

– Он тебя трахал? – зарычал мне на ухо Хок, его руки поползли вниз, спускаясь к подолу моей ночнушки и собирая ее кверху.

Что происходит? Почему он вообще здесь?

– Что? – огрызнулась я. – Кто?

Его руки продолжали поднимать мою ночнушку вверх.

– Тэк, детка, ты разрешила ему себя трахнуть?

Наконец, в моей голове все выстроилось, и я скосила на него глаза в темноте.

– Это не твое дело!

– Ты позволила ему поцеловать себя прямо в гостиной, мать твою!

Эм... что?

– Что? – прошептала я.

– У тебя камеры стоят по всему дому.

Все мое тело напряглось.

– Когда ты…?

– С момента похищения, Гвен.

О Боже мой. Я не знала, что мне делать. Что же мне делать со всем этим?

– Ты не можешь устанавливать камеры у меня в доме! – закричала я, снова толкая его в плечи. – Ты больше не имеешь права следить за мной! – продолжала я кричать. – И ты не имеешь права находиться здесь! – последнее, что я прокричала.

– Я здесь, – зарычал он, моя ночнушка была уже на моих ребрах.

– Вижу и чувствую, но я хочу, чтобы ты ушел.

Он оставил мою ночнушку, взяв за подбородок и повернув к себе мое лицо, навалившись на меня всем своим весом, вжав в матрас, мои руки, отпихивающие его, были совершенно бесполезны, я напоминала спичку, боровшуюся с гигантской силой, он продолжал удерживать меня за подбородок, наклонил голову и поцеловал.

Снова со мной этого не произойдет. Только не снова. Он же не думает, что может вот так запросто начать все сначала. Взять то, что ему хочется, а потом вернуть все назад.

Нет. Ни в коем случае.

Поэтому я продолжала сражаться с ним. Я боролась с его ртом, его руками и его тяжелым телом.

Но он был слишком силен, и он это знал, поэтому делал то, что хотел. Но он также знал, что был намного сильнее меня, поэтому у меня было одно преимущество – он боялся причинить мне боль.

Я же воспользовалась своим преимуществом, поскольку совсем не боялась причинить ему боль.

Поэтому я боролась не в пол силы. Я боролась ожесточенно и была полна решимости, поэтому использовала все, что могла.

К сожалению, когда я укусила его, я почувствовала его кожу на вкус и ощутила его запах. Тогда, к сожалению, он перестал удерживать меня и начал делать кое-что другое. Поэтому во время своей борьбы, я осталась вдруг без ночнушки. Затем у меня пропала моя решимость. Мой бой превратился во что-то более сильное и подавляющее, и это чувство было сродни голоду.

Я была сверху, он лежал на спине, но я не прыгнула на него. О нет, я не совершила такой глупости, не я.

Я использовала свои руки, губы и язык, прикасаясь к его коже, пробуя на вкус его грудь, его соски, ниже, его кубики пресса, еще ниже, я взяла в руку его твердый член и покружила кончиком языка по головке.

Ммм.

В долю секунды я оказалась в воздухе, потом тут же лежала на спине, мои трусики куда-то исчезли через секунду, и мои ноги были высоко подняты вверх и широко разведены. И между ног оказался его рот. Он не алчно совершал свои действия, а растягивая, как будто у него было настроение продлить свое удовольствие. Он смаковал меня, и я не только позволяла ему это делать, я зарылась пальцами в его волосы, и подвигая его голову к себе поближе, настолько было хорошо.

Пока он вылизывал меня, Господи, я была уже так близко, невероятно, я хотела кончить, хныча и шепча:

– Малыш, – но его рот исчез, он перевернул меня на живот, поставил на колени и опять широко развел мои ноги, приподняв мою задницу.

Он вошел, загоняя глубоко. Восхитительно.

Я опустилась грудью на кровать и вытянула вперед руки, ладонями упираясь в изголовье кровати, отталкиваясь ему навстречу, встречая его толчки. Боже, как мне нравилось это. Чертовски нравилось.

– Поласкай себя, детка, – приказал Хок, его голос был низким, и я передвинула одну руку к себе между ног. – Вот так, – прорычал он, – помоги мне.

Я помогла ему, совершая круговые движения вокруг клитора, пока он совершал свои толчки, мои стоны потонули в подушке, это не заняло много времени, я кончила и кончила жестко.

Мой оргазм заставил Хока пойти дальше, он крепко сжимал мои бедра, вбиваясь, подтягивая к себе, мне нравилось его чувствовать.

Потом он застонал, его толчки увеличились, стали более глубокими, он тяжело задышал и кончил.

Но он продолжал двигаться, хотя его движения были более медлительными, более успокаивающими, он интимно ласкал мое самое сокровенное место. Он перестал с силой сжимать мои бедра и нежно погладил мою задницу, поясницу, бедра, бока и заднюю часть моих бедер, это было приятно. Сладко и приятно.

Я закрыла глаза, до сих пор уткнувшись лицом в подушку.

Я была такой...... шлюхой.

Насколько унизительно все это было? Невозможно высчитать. Не существовало такой диаграммы на сегодняшний день. Ученым следовало создать такую новую диаграмму, чтобы по ней можно было измерять уровень унижения.

Наконец, он вышел из меня и завалился на бок, и я тут же почувствовала, как он обхватил меня за талию, притягивая к себе, но я все же выбралась из его захвата. Соскочив с кровати, наклонилась, подхватила свою ночнушку с пола, надевая на бегу, выбежала из комнаты.

Я влетела в ванную комнату и заперла дверь. Потом включила свет.

Что со мной не так?

Слезы угрожали пролиться из глаз, но я пару раз глубоко вздохнула, чтобы их остановить. Потом я выхватила полотенце из шкафчика, повернула кран, ожидая пока вода не станет горячей, и вымылась, чтобы смыть его запах с себя.

Он ушел. Он ушел. Он всегда уходил.

Мне нужно переехать. Нет, не сменить дом, а в другую страну. Я могу работать везде. Я свободна. Это, конечно, отстойно бросить всех – родных и друзей, но я была готова к приключениям. Папа возил нас в Бостон, когда я была еще маленькой, мы посетили парусник «Конституция» в гаване. Мы поехали в Лексингтон Грин. Ели суп из моллюсков, и мне понравилось. Также мы ели лобстера, и это до сих пор моя самая любимая еда. Мне нравится изучать историю страны, я полюбила лобстеров. Я могла бы переехать в Бостон.

Я сидела на унитазе, думая о Бостоне, прислушиваясь, но я не слышала, как он ушел. Но он уйдет. Он оставит меня. Я знала это.

Я ждала и прислушивалась к тишине.

Затем я глубоко вздохнула и подошла к двери. Я держала руку на выключателе и открывала дверь, остановившись как вкопанная, потому что Хок по-прежнему находился в коридоре. На нем были только его штаны карго, его задница прижата к стене, ноги были вытянуты перед ним и наклонив голову, он размышлял о чем-то, глядя на свои ноги.

Дерьмо. Он не ушел.

Он резко повернул голову, и его глаза прошлись по мне.

– Ты должен уйти, – объявила я, наконец нажав на выключатель и выйдя в коридор.

Я тут же оказалась прижата спиной к стене, приперта всем телом Хока. Его рука покоилась на моей шеи, а большой палец приподнимал мой подбородок, заставляя меня смотреть ему в глаза, другая его рука лежала на моем бедре. Я обхватила его за талию и попыталась отодвинуть, но безрезультатно.

– Должен уйти, – повторила я.

– Я выполнял задание, важное, когда они нуждались во мне. Поэтому, когда моя жена и дочь погибли, мне никто не сообщил об этом, потому что им необходимо было, чтобы я сохранял спокойствие и был сосредоточен на задании. Они были мертвы уже два дня, когда я узнал.

О Боже.

– Я не хочу этого слышать, – сказала я ему. – Я не заинтересована это слушать, – в большей степени я произнесла последние слова, пытаясь убедить саму себя.

Хок полностью проигнорировал меня.

– Я был за тысячи километров. В тысячи миль отсюда, когда я потерял свою семью, Гвен.

– Ты должен уйти, – опять повторила я, толкая его и пытаясь отстраниться.

– Я любил ее, – говорил он, я перестала пытаться вырваться.

– Хоук, на самом деле, я не…

– Но я так злился на нее. Господи Иисусе, я так чертовски злился. Насколько, мать твою, нужно быть совсем тупой? Шла бы одна, но зачем она взяла нашу дочь?

Я закрыла глаза и отвернулась.

– Тебе стоит рассказать об этом, – сказала я, взглянула на него, – Эльвире. Она хороший слушатель.

Он снова проигнорировал мое замечание.

– Я был на базе, когда Лукас, Дарла и их шайка вошли к тебе в дом. Я был в комнате наблюдения и один из моих парней свистнул мне, я взглянул на экраны. Я позвонил, приказав всем двинуться к твоему дому, экипировался во все дерьмо и отправился к тебе домой, но прежде чем я добрался до тебя, я увидел, как Лукас вынес тебя на своем плече. Ты не двигалась.

– Лукас?

– Брок Лукас, ты знаешь его под именем Скалл.

– О, – прошептала я.

– Ты не двигалась, Гвен.

– Они оглушили меня чем-то, – ответила я ему.

– Я не знал, – сказал он мне. – Единственное, что мне было известно, что кто-то из твоих соседей позвонил 911, потому что он услышал выстрелы у тебя в доме, а он нес тебя на плече, и ты не двигалась. Это все, что мне было известно.

– Они вырубили меня чем-то, Хок, – повторила я.

– Я не знал этого, Гвен, – повторил он снова и продолжил:

– Я был в машине, когда пришел вызов, что у Бретта три пулевых ранения в грудь. Я знал этих игроков. И я мог просчитать их игру. Они забрали твое тело как доказательство смерти, и это было только начало, сначала ты, потом твоя мачеха и твой отец. Они пойдут на все, тебя и Джинджер необходимо было ввести в игру, чтобы остановить то, что происходит.

– Но все случилось не так, – сообщила я ему, но он уже это знал.

– Да, но в течение двух часов, я не знал о тебе ничего. Ли наконец удалось установить твое место нахождения, мы выдвинулись, я понятия не имел, что меня там ожидает, когда я вошел в ту комнату.

– Со мной все было хорошо, – соврала я.

– Ты была связана и с кляпом во рту, Гвен.

– Да, – вернула я, – но в остальном все было нормально.

Он продолжил:

– За день до этого твой дом расстреляли из проезжающей мимо машины. Твой автомобиль стоял у дома, твоя сумка валялась на диване, а тебя нигде не было. За чертовый час, детка. Единственное, что меня успокаивало, что парни увидели, что попали из проезжающей мимо машины в другую женщину, а не в мою, крови нигде не было ни у тебя в доме, не у дома, и мои парни заметили, как Тэк вытаскивал тебя из дома. Ракурс камеры не очень хороший, поэтому мы не видели пострадала ты или нет, но, по крайней мере, ты шла.

Черт, это не приходило мне в голову. Почему это не приходило мне в голову?

– Я потом пришла в себя, – напомнила я ему.

Он надавил своим телом еще больше на меня.

– Да, Гвен, но я... не... знал об этом.

Все правильно. Я должна была ему это сказать.

Раньше.

– Ты говоришь мне все это, потому что...? – подсказала я.

Его рука отпустила мое бедро, и он взял мое лицо в ладони, сказав:

– Господи, Гвен, я говорю тебе это, чтобы ты знала, сколько я всего передумал за это время.

– Хорошо, теперь я знаю. Спасибо за историю, Хок, теперь ты уйдешь?

Его руки сжались, и он прошептал:

– Не делай этого, детка.

– Чего не делать? Быть бесчувственной стервой перед лицом твоей боли? Попросить прощение, что все было так плохо? Потому что, видишь ли, в день, когда меня похитили и твоего парня подстрелили, а он защищал меня, после недели с кучей настоящего ужасного дерьма, ты в это же время подошел ко мне, заставив меня довериться тебе, а потом разорвал меня в клочья, Хок. Решительно и непоколебимо. Ты разорвал меня напрочь, оставив в ужасно плачевном состоянии, и даже при этом, черт побери, не моргнул.

– Теперь ты знаешь почему я сделал это дерьмо и что творилось у меня в голове.

– Нет, теперь я знаю, что ты увидел Тэка, который оказался рядом с твоей чертовой игрушкой для секса и тебе не захотелось делиться.

Его тело замерло, а пальцы согнулись. Я чувствовала его ярость, но меня это не волновало. Я еще не закончила. Боль, которую он мне причинил, засела очень глубоко и мне пришлось защищать себя любой ценой.

– Хорошо, малыш, – прошептала я. – Меня хватит на всех. Но существуют правила, ты приходишь, заставляешь меня кончить, а потом ты уходишь.

Он не пошевелился, и я почувствовала, что его злость бьется в меня, пока он удерживал прижатой к стене. Затем вдруг его тело расслабилось, злость куда-то делась, его пальцы сильнее сжали мой подбородок.

– Я разорвал тебя в клочья, напрочь, – пробормотал он.

– Ничего, немного замороженного теста для печенья поможет залечить и это, – вернула я.

– Полное дерьмо, Сладкий Горошек.

И мое тело опят среагировало на его слова.

– Не называй меня так, – огрызнулась я.

Он снова проигнорировал меня.

– Мы были «мы» неделю, чертову неделя, а я причинил тебе такую глубокую боль.

– Господи! – Воскликнула я, снова отталкивая его от себя. – Ты когда-нибудь уйдешь?

Он удивил меня, отойдя на шаг назад. Затем он снова удивил меня, подхватив, перегнув и закинув меня себе на плечо.

– Хок! – заверещала я, молотя ногами, пока он нес меня в мою спальню. – Опусти меня!

Он отпустил, наклонившись и скинув меня с плеча, я летела, приземлившись на спину, подпрыгнув на своей кровати.

Я поднялась на локтях и открыла рот, чтобы что-то сказать, точнее заорать, но увидела в темноте, как он расстегивает свою ширинку.

Дерьмо!

Я перевернулась, пытаясь бежать, и почти добрался до другой стороны кровати, когда была поймана за талию и отброшена назад.

– Ты не можешь оставаться здесь на ночь, – сообщила я ему, но моя спина уже была прижата к его груди.

Он отпустил меня только для того, чтобы накрыть нас одеялом, но этого времени мне не хватило, чтобы совершить побег. Затем он свернулся рядом со мной, придвинувшись намного ближе, чем обычно, прижав меня своим телом, заблокировав мои ноги своей, положив сверху, и крепко обернув свою руку вокруг моего живота.

Затем он поднял голову и произнес мне на ухо:

– Давай спать, Гвен.

О Боже мой!

– Ты что обкурился? – взвизгнула я.

Его ответ на мой вопрос – его язык слегка коснулся кожи у меня за ухом, а потом он положил голову на подушку.

Он точно обкурился. Полностью.

– Я не могу поверить, что ты…, – зашипела я.

– Спи, детка.

Я боролась с его рукой, но она была словно из металла, поэтому я перестала и сказала:

– Я... не... верю тебе.

– Детка, давай спать.

Я слегка утихомирилась на его слово «детка», мне пришлось. Малейшее движение, я знала разобьет меня вдрызг.

Но я не могла также успокоить свою боль, поэтому объявила:

– Я переезжаю в Бостон.

Он усмехнулся, глубоко по-мужски, и я почувствовала, его теплое дыхание у себя на волосах, на затылке, когда он сказал:

– Детка.

Господи!

Я попробовала еще раз.

– Ты не можешь оставаться здесь, Хок.

Его рука сжалась, он приподнял голову и прошептал мне на ухо:

– Ты живешь в Крутом Мире, детка. Предупреждаю, пока я не исправлю то, что разорвал в клочья, ты останешься здесь.

Ох.

Вот дерьмо.

Глава 29
Я была неправа

Я проснулась перед рассветом, небо начало уже светлеть, я чувствовала горячее тело Хока, прижимающееся к моей спине.

Черт.

Я осторожно, чтобы не разбудить, выбралась из-под него, откинула одеяло, отыскала свои трусики и бросилась в ванную комнату. Я уселась на унитаз, натянула трусики и отправилась к своему термостату. Температура была низкой, для ночи не особенно комфортной. Я подкрутила реле вверх и пошла в свой кабинет. Я бросила диванные подушки на подлокотник, а потом накрылась сверху пледом из синели. Потребуется некоторое время, чтобы дом нагрелся. Синель была на ощупь мягкой и приятной, всегда приятно было ее накидывать на себя во время просмотра телевизора, но она не была ультра теплой.

Я лежала и раздумывала над очередной стратегией, как мне выйти из нынешнего затруднительного положения. Я могла бы поехать к Тэку, но он бы неправильно истолковал мой приезд, в любом случае, мне сначала нужно было разобраться самой в себе. Я могла бы пожаловаться Лоусону на Хока, но мне будет трудно ему объяснить, почему, после того, как мы закончили наши отношения с Ястребом, я все же позволила ему себя трахнуть.

Мда. Звучит как-то не хорошо.

Хок сказал, что придет за мной, даже если я уйду к Лео и Кэм. Мередит и папа вернулись в свой дом, но Хок уже доказал, что он может спокойно проникнуть и в их дом тоже. Трой жил на седьмом этаже в охраняемом кондо, но мне почему-то казалось, что эту систему безопасности Хок тоже победит, не обратив внимание на высоту.

Мда. Еще больше становилось все не хорошо.

Потом совершенно против моей воли, мои мысли вернулись к Симоне Дельгадо, которая любила своего брата, волновалась за него, а особенно за племянника, который должен был вот-вот появиться на свет.

Я понимала ее чувства.

Я также понимала весь тот гнев, перемешанный с горем, со стороны Хока, когда она взяла с собой дочь, как мать ей не стоило этого делать, она же знала, что тот район опасен. Я также понимала, почему он испытывал чувство вины из-за своего экстремального характера работы, он любил ее и его скорбь от потери перемешалась с гневом. Казалось бы, невинное решение с ее стороны, но он знал, что там опасно и предостерегал ее от этого, но она не послушалась, и в результате, счастливой, красивой семьи, фото которой он мне показывал, не стало. Пуф! У него осталась только на память фотография и их прощание тем утром, когда он ушел служить стране, не догадываясь, что эти слова станут последними.

Он был за тысячи километров. Симона и Софи были уже мертвы несколько дней, а он был за тысячи километров. Хок, который контролировал каждый нюанс в своей жизни, оказался полностью бессилен, находясь от них за тысячи километров.

Я постаралась не думать об этом. Я попыталась заставить мой разум подумать о чем-то другом, стараясь вычеркнуть его из моей жизни, чтобы он снова не причинил мне боль, но в моей голове напрочь засел он, когда говорил мне:

«Ты не шевелилась, Гвен».

Бутылки с зажигательной смесью. Обстрел из мимо проезжающей машины. Похищение. Он прошел через все это вместе со мной.

А потом он увидел Брока-Лукаса, выносящего мое неподвижное тело из моего же дома, и он решил, что с него хватит, пропади оно все пропадом, больше он не может этого выносить и кто может обвинить его в этом?

– Дерьмо, – прошептала я, подложив руки под щеку, свернулась, прижав колени к груди и почувствовала, как в доме становится теплее.

Я погрузилась в сон.

* * * 

Сквозь сон я почувствовала, будто кто-то аккуратно выпрямляет мои ноги, что меня и разбудило.

Я открыла глаза, бедро Хока плотно вписывалось в мой изгиб, потом он поднялся, и когда я взглянула на него, он сидел на краю моего дивана.

Он убрал волосы с моего плеча, и его рука обхватила меня сзади за шею.

– Я не большой поклонник причины, из-за который ты свернулась калачиком, детка, – пробормотал он вместо доброго утра.

Он был полностью одет, и его лицо было несчастным.

Я промолчала, потому что была еще сонной и держалась настороже.

Он изучающе смотрел мне в глаза, я мысленно боролась с собой, стараясь не поддаваться его взгляду. Потом вдруг он передвинулся, и я была оторвана с дивана, усажена ему на колени, а его руки взяли меня в круг.

– Хок, – прошептала я.

– Если бы ты захотела чего-нибудь в этом мире, детка, чтобы это было? – спросил он.

Я моргнула.

– Что?

– Все, что угодно, это твое. Чтобы это было?

– Я не…

Он сильнее сжал мне талию.

– Нет ответа ничего, Гвен.

– Чтобы Джинджер ничего не угрожало и закончились ее неприятности, – ответила я.

Некоторое время его глаза внимательно изучали мое лицо, затем он сказал:

– А еще.

– Еще? – в замешательстве переспросила я.

Одна из его рук оставила мою талию и переметнулась к моим волосам, которые он убрал с шеи.

– Еще, Гвен, что еще является для тебя самым важным, чтобы ты хотела получить, если бы смогла.

– Хок, я не понимаю.

– Все, что угодно, неважно, что это.

– Хок…

– Ответь мне, Душистый горошек.

– Хок, я не…

– Гвен, ответь мне.

– Чтобы Симона и Софи были живы, и ты был бы с ними счастлив, как на той фотографии, – ляпнула я, его лицо тут же превратилось в пустую маску.

Глядя на него сонно и растеряно, я вдруг поняла, что эта за маска. Она появлялась, когда он пытался от меня скрыть что-то важное.

– Это же, конечно, означает, – продолжила я болтать, – что ты никогда ночью не будешь больше проникать за мою дверь.

Маска с его лица мгновенно исчезла, он улыбнулся, огромной улыбкой, отчего появились ямочки, и черт побери, они меня просто убивали эти ямочки, но должна признаться, что я не могла не отреагировать на них. Затем он моментально перевернулся, и я оказалась на спине, а он был сверху, мои бедра упирались в его бедра, но мои ноги почему-то оказались у него на спине.

Он перебирал мои волосы, потом заправил прядь за ухо и спросил:

– А следующее?

Я почувствовала, как мои глаза прищурились.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Что еще, Гвен?

– Я еще сонная, – заверила я.

Его лицо приблизилось, и он большим пальцем провел по моему подбородку, прошептав:

– Детка, что еще?

Господи!

Ладно, он хотел поиграть в эту игру, пожалуйста. Я сыграю.

– Чтобы Мередит стала моей настоящей мамой, а не мачехой.

Он кивнул и большим пальцем прошелся по моей нижней губе.

– Еще?

– Не хочешь меня просветить, Хок, зачем ты спрашиваешь? – спросила я.

– Дальше?

Видимо, он не хотел мне ничего объяснять.

– Нет ничего дальше, – заявила я.

– Дерьмо, Душистый горошек, женщина, которая хочет туфли за семьсот долларов, должна хотеть что-то еще.

– Бриллиантовый браслет от Тиффани, – ответила я, потом остановилась. – Нет! Постой. Чтобы Лео преподнес Кэм обручальное кольцо, а потом бриллиантовый браслет от Тиффани.

Он моментально прикоснулся к моим губам, а потом пробормотал:

– Хорошо, детка, именно это сейчас и сделаем.

Именно это сейчас? Сделаем?

Нет. Нет. Я не хотела знать, как.

Пришло время мне двигаться дальше.

– Так ты будешь здесь и не собираешься уходить, тогда я же тоже могу спросить, – озвучила я и получила от него еще одну ухмылку. – Тэк сказал, что все успокоилось с Джинджер. А твоя разведка разве не подтвердила, что мне ничего не угрожает?

– Джинджер залегла на дно, – Хок повторил слова Тэка. – И были предъявлены обвинения в похищении Дарле, Скиту и Фрешу и, к счастью, они сознались и дали показания, поэтому какое-то время будут находиться в изоляции. Это отлично, потому что это хорошо. Это также хорошо, потому что их показания являются дополнительным сдерживающим фактором, если кто-то захочет с тобой еще лишний раз связаться с тобой, сначала подумают об этом. Ли вошел в игру, предоставляя дополнительный стимул для некто, чтобы, черт побери, он обходил тебя стороной. Но, нет, ты не в безопасности.

Черт!

– Я так понимаю, это означает, что я не могу даже отправиться в супермаркет.

– Ты можешь отправиться в супермаркет только в сопровождении одного из моих парней, который будет следовать за тобой.

Я замерла под ним, сердце подпрыгнуло к горлу.

Потом я все же с силой выдохнула:

– Нет.

Его рука сзади на моей шее двинулась, и его палец слегка шлепнул меня по горлу.

– Бретт восстанавливается, детка, – прошептал он. – Это займет какое-то время, но он полностью восстановиться.

– Больше не будут твои парни следовать за мной.

– Гвен.

– Нет, Хок, – я отрицательно покачала головой, приняв окончательно решение и объявив:

– Я собираюсь купить пистолет.

Он рассмеялся, не задумываясь, хотя ничего смешного в своих словах я не видела, поэтому рассерженно зыркнула на него.

– Я не шучу.

Он попытался не смеяться и заявил:

– Детка, если ты хочешь получить пушку, я дам тебе одну, но ты не будешь использовать ее на ничего не подозревающее население Денвера, пока я тебя полностью не обучу, как стоит пользоваться пистолетом, и ты к нему не привыкнешь, так что нет нужды его покупать.

– Я не нуждаюсь в твоем разрешение, чтобы купить себе пистолет, Хок.

– Нуждаешься, Гвен, видя, как ты живешь в Крутом Мире сейчас.

– Хорошо, я беру отпуск от Крутого Мира и покупаю пистолет в Zip’s Gun Emporium, – выстрелила я в ответ.

Он улыбался мне во все зубы, и ямочки делали со мной свое дело. Затем он сменил тему:

– Мы выйдем куда-нибудь сегодня вечером.

О нет, мы не выйдем.

– Нет, мы некуда не пойдем. Сегодня мы собираемся у Кэм с Cosmo.

– Тогда я отвезу тебя туда и привезу обратно домой.

Вот, когда я приняла решение.

– Нет, я проведу ночь так, как хочу, напившись.

– Детка, предупреждаю тебя по поводу этого дерьма.

И меня что-то взбесило в данный момент. Вероятно, это было напоминание о том, что такое «мы» и чем у нас все закончилось. Потому что он вел себя так, словно он ничего не сделал и было совершенно нормальным продолжать со мной отношения, но для меня это было совсем не нормально.

Другими словами, это было именно то, когда я открыла свой рот прежде, чем смогла себя остановить:

– Да, предупреждал, но ты предупреждал прежде, чем меня уничтожил. Видишь ли, Скотт унизил меня, но ты меня просто уничтожил. Это произошло неделю назад, теперь я знаю, чего ты боялся. Ты ошибся, говоря, что я не должна привязываться к тебе, поскольку тогда прошла только неделя, а я уже привязалась к тебе. Я уже очень сильно привязалась к тебе. Всего лишь неделя, но это случилось со мной, ты этого не заметил, поэтому решил меня уничтожить, убив, таким образом. Я согласна у тебя был шанс многое переосмыслить. Но лично для меня, ты не увидел во мне чего-то особенного —сокровища, которое я тебе дала, и даже для своего собственного самосохранения, чтобы не испытывать больше жуткую боль, когда об тебя вытирают ноги, в твоих словах был тревожный сигнал, Хок. И тревожный сигнал говорит мне, что это может повториться, а в моей жизни было достаточно всего, я не хочу больше получать такое дерьмо.

– Я не твой бывший придурок, детка, мое дерьмо не связано с траханьем с любой женщиной, чтобы доказать, что я мужчина, – ввернул он, и я заметила, что он разозлился также, как и я.

– Знаю, Хок, но это не меняет того факта, что ты вытер об меня ноги.

– Гвен, я ничего такого не делал, я объяснил тебе вчера вечером, что со мной происходило тогда. И я сообщу тебе одну новость, Душистый горошек, – ты единственная в Денвере, кто ничего не знает о трагедии в моей семье.

Вау. Интересно.

Очень интересно, я на секунду задумалась, но не все равно сдалась.

– Ладно, я понимаю, куда ты клонишь, но ты можешь хотя бы на секунду понять, куда клоню я?

И похоже моя ответная реакция, которая потребовала от меня столько сил, чтобы оставаться в здравом уме, не позволяя достаточно вдумываться в его слова, и похоже в связи со всем этим я сильно недооценила, насколько Кейб «Хок» Дельгадо разозлился.

– Я знаю, куда ты клонишь, Гвен, я понял, что ты отбросила «нас», но ты никогда не делала так. Я все рассказал тебе начистоту, а ты используешь все это болезненное плохое дерьмо против меня, пытаясь защититься. Этот мудак научил тебя сворачиваться в кокон и держать все дерьмо в себе. Ты бросаешь мне в лицо подобное дерьмо, будто я сказал, что из-за тебя не стоит рисковать. Сейчас ты просто ослеплена тем, что я натворил, но я признал свою вину и готов все исправить. Но ты, детка, словно не ты. Ты c дьявольским упорством продолжаешь стоять на своем. Моя жена и дочь были убиты, Гвен, и восемь лет я словно не жил, а потом, когда глотнул свежего воздуха с тобой, я очутился в таком же бардаке с женщиной, у которой есть сестра, чьи действия вызывают повышенную опасность. Я пошел на этот риск, не прошло и недели, как я привязался к тебе, увяз в тебе по самые уши, я снова столкнулся с тем же дерьмом, столкнулся с маячившей потерей, я не хотел этого.

Он неожиданно принял вертикальное положение, подняв меня с собой с дивана, поставив меня на ноги перед собой.

Да, наверняка, он был взбешен, но если бы я могла избавиться от тех колотых ран, которые он мне нанес своими словами, но вот так быстро я не могла, хотя и пришла к выводу, что он в чем-то прав.

К сожалению, он продолжал говорить:

– Да, я понимаю, куда ты клонишь, Господи, я понимаю, что ты защищаешь себя от боли. Но стоящая передо мной женщина, которая не видит ничего кроме себя и своих личных проблем, должна, в конце концов, понять мужчину, которого она привязала к себе и иметь к нему какое-то понимание или, если это не слишком круто для тебя, бл*ть, сострадание, в конце концов.

Я поймала себя на мысли, что не дышу, просто смотрела в его лицо, он был прав. Черт, он, однозначно, был прав.

Я не просто шлюха, а еще и стерва.

– Так что спасибо, что предупредила, детка. Все, что ты делала на той неделе, когда мы были вместе, все твои действия в ответ на дерьмо, которое крутилось вокруг тебя и всех, все, что ты говорила о людях, которые любят тебя, указывали на то, что я нашел свое сокровище. Лучше раньше, чем никогда, понять настолько я ошибался.

После того, как его слова, словно кинжалы вонзились мне в тело, и я почувствовала их силу, потому что схватила его за руку и сжала, но Хок исчез, как всегда.