Текст книги "Загадочный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 33
Аерохоккей

Я проснулась одна в постели Хока.

Солнце ярко светило во все окна, и я отклонила назад голову, чтобы взглянуть на будильник. Было почти одиннадцать. Я не спала до такого времени с тех пор, как перестала быть подростком.

Я услышала шум из кухни и улыбнулась. Приподнялась, потянулась к ногам кровати, схватила фланелевую рубашку Хока и надела на себя. Потом я опустила ноги на пол, отыскала свои трусики на полу и быстро их натянула.

Дальше я направилась к железным перилам и взглянула вниз, Хок смотрел точно мне в глаза, на нем была белая футболка и черные спортивные штаны с широкой белой полосой сбоку.

– Привет, – произнесла я, и даже на таком расстоянии увидела его небольшую улыбку.

– Доброе утро, детка.

Я улыбнулась ему, спускаясь вниз по лестнице. В ванной комнате мне пришлось открыть упаковку с новой зубной щеткой, но я знала, что Хок не будет возражать. Я переживала, что не могу воспользоваться зубной нитью, поэтому плеснула теплой водой в лицо, вытерла его насухо и вышла из ванной, заметив его штаны-карго, валяющиеся на полу.

И у меня ту же возникла шальная мысль, прежде чем я отступила, я подошла к его штанам-карго и вытащила из кармана его бумажника фотографию. Я бросила штаны на пол и бумажник, развернув фото.

Софи на самом деле была восхитительным ребенком. Невероятно красивым. Симона тоже была потрясающей. И разглядывая ее, я поняла, что Хок выбрал другой тип женщины, потому что я совершенно не была похожа на его первую жену. В ней присутствовал намек на их общую расу, я же явно принадлежала к белой англо-саксонской расе.

Я положила фотографию обратно в бумажник, и в карман штанов карго, направившись к лестнице.

Хок стоял у плиты, но тут же повернулся ко мне, как только я показалась в полный рост, продолжая спускаться, пока не столкнулась с его упругим телом, он обнял меня за талию, и я прислонилась щекой к его груди.

Его рука поднялась выше, и он обнял меня за плечи.

– Хорошо спала, детка? – спросил он мне в волосы.

– Да, малыш, а ты? – в ответ спросила я.

– Тоже, – ответил он.

Я подарила ему широкую улыбку, и он вернул мне ее назад. Тогда я сосредоточила свой взгляд на сковороде на плите. На одной стороне у него жарился омлет из яичных белков, на другой – грибы и различные зеленые овощи.

Тэк наслаждался едой, которую я с удовольствием поглощала, подозреваю, что еда для Тэка была равносильна жизни. Он с удовольствием и самозабвенно закидывал ее в себя, единственное, что он был не в состоянии контролировать. Тэк также имел убежище в горах с потрясающим видом. Тэк потрясающе целовался. Тэк не прессинговал меня, пригвоздив к кровати, и не требовал близости, взамен обещая свою защиту, он ждал, что близость придет, но другим образом.

С ним была хорошо, но я до конца не была уверена, пока жила у него в доме, что он тот мужчина, который мне нужен.

Потом я вспомнила Лоусона, который был ласковым со мной.

Я наблюдала за Хоком, как мастерски он перевернул омлет на другую сторону, отложив лопатку, выключив плиту, схватив сковородку одной рукой, чтобы переместить омлет на тарелку. Другой рукой он по-прежнему удерживал меня, не давая мне возможности отодвинуться.

– Ты не использовал желтки, – сообщила я ему.

– Детка, – ответил он, передвинув меня на несколько шагов, чтобы открыть ящик, достать вилку и придвинув меня назад к себе. Я наблюдала, как он отрезал кусочек омлета, подцепил его вилкой и поднес ко рту. Я молча смотрела, как он прожевал, проглотив, и только потом взглянул на меня. – Хочешь? – спросил он.

Я сжала губы, едва улыбнувшись и отрицательно покачала головой.

Он усмехнулся как-то по-мужски и вернулся к своему омлету.

Я высвободилась из его рук и подошла к холодильнику, на котором сбоку висел большой, прямоугольный магнит с крошечным календарем (и, кстати, этот календарь был рассчитан на два года). Вверху календаря было написано: «Zip’s Gun Emporium», дальше шла надпись курсивом: «Все необходимое для твоего пистолета и боеприпасов». Именно об этом магазине я ему и говорила, и Хок украсил свой холодильник этим милым магнитом, а также фотографией своей семьи, а не тем тупом дерьмом, как я.

Я решила купить себе тоже нормальные магниты в виде пластиковых рамок, или возможно, более лучшую рамку, но прежде чем, я готова была психануть, я сняла фотографию и положила ее на холодильник вместе с календарем-магнитом.

Затем я медленно повернулась к Хоку лицом и приготовилась к его реакции.

Он не сводил глаз с фото, которое я положила наверх холодильника, его лицо превратилось в пустую маску.

– Сбрось маску, Кейб, – ласково сказала я, и он скользнул по мне взглядом.

– Я ценю то, что ты пытаешься сделать, Гвен, но я не готов к этому дерьму, – ответил он.

– Ты носишь их фотку в бумажнике, – заметила я, стараясь говорить спокойно.

– Я не готов к этому дерьму, Гвен, – повторил он.

– Тогда тебе придется подготовиться, – спокойно заметила я, – потому что, видишь ли, прошлой ночью, когда я находилась в Крутом Мире, и ты меня простил, ты вступил в Мир Девушек Cosmo, а в Мире Девушек Cosmo существуют свои правила. Ты не живешь однообразной жизнью, которая ничего в себя не включает, кроме работы и досуга, который опять же посвящен твоей работе. Ты не вычищаешь свой дом от личных вещей, которые отображают твою личность. И ты не сдерживаешь свои эмоции мертвой хваткой. Ты ходишь в кино. Ты выходишь в хорошие рестораны. Можешь не в самые хорошие, но где фантастически кормят. Ты проводишь вечера с друзьями, ничего не делая, только пьешь, ешь, смеешься и проводишь время в компании. Ты проявляешь свою индивидуальность и ощущаешь вкус окружения, и когда люди, которые переживают из-за тебя, приходят к тебе в гости, чувствуют твое присутствие рядом с собой. Мы начинаем с того, что, – я указала пальцем на фотографию, – выносим Симону и Софи на свет, потому что твои близкие тоже потеряли их, и они тоже переживали, но они так не поступают. Ты скучаешь по ним, и они не заслуживают того, чтобы их складывали в бумажник и прятали, эта фотография должна стоять у тебя на видном месте. – Я делаю паузу, втягивая воздух и заканчиваю:

– Мы закончим с помощью настольного аэрохоккея.

Его маска треснула, губы дернулись, брови поползли вверх.

– Настольного аэрохоккея?

– Я голосую сначала за него, потом за бильярдный стол, а затем пинг-понг. Можно поставить у задней стены. Другими словами, после этого, может быть на первом этаже в ванной комнате ты сделаешь сауну, а также гидромассажную ванну, – добавила я, как бы само собой разумеющееся.

Он проиграл свой бой с улыбкой и тихо приказал:

– Иди сюда, Душистый горошек.

Я подошла к нему, и он обхватил меня руками.

Я запрокинула голову назад, и его губы прикоснулись к моим.

Оторвавшись от меня, он прошептал:

– Хорошо, они могут выйти на свет.

– Спасибо, малыш, – прошептала я в ответ. – Но они уже вышли, не так ли?

Его брови соединились вместе.

– Что-что прости?

– Это кресло, ковер, стол и светильник, – ответила я. – Они из той твоей жизни с ними.

Его руки крепче меня сжали, очень крепко, и я близко-близко прижалась к нему, было видно, что он сражался сам с собой, а потом расслабился и кивнул.

– Ее родители были ужасными родителями, поэтому она практически выросла с бабушкой и дедушкой. Они из их дома. Они переехали во Флориду, когда мы уже были вместе, поэтому отдали эти вещи нам, и Симоне нравилось, что они остались с нами, она так и не смогла выкинуть их. Когда она кормила грудью Софи, всегда садилась в это кресло, а если я кормил ее, я всегда брал мою девочку и тоже садился в это кресло. Мы тогда жили не в Денвере, а в Южной Каролине, когда они погибли, и я вернулся из армии, при первой же возможности я сделал все, чтобы вернуться в Денвер. Я продал все, все вещи, которые как-то связывали меня с ними, за исключением кресла, ковра, стола и торшера.

Я закрыла глаза, положив руки ему на грудь, и вздохнула.

Думаю, если он хотел что-то от них сохранить, то он выбрал правильные вещи. Вещи, напоминавшие о Симоне, окружали его своими воспоминаниями о жене, и как он растил дочь.

Господи.

– Я не могу представить всю тяжесть твоей потери, малыш, – прошептала я ему в грудь, и он взял меня сзади за шею.

– Надеюсь, что Бог никогда не позволит тебе этого испытать, – прошептал он.

Я кивнула, поскольку тоже очень надеялась.

Его рука отпустила мою шею и двинулась к моему подбородку, приподнимая его вверх. Я посмотрела на него, он провел костяшками пальцев по моей щеке.

И мне очень понравилось, как он это сделал.

– Кстати, Душистый горошек, тебе нужно позвонить родителям.

Я снова вздохнула, затем кивнула.

– Но, сначала, – заявил он, когда я начала отстранятся.

Я замерла и посмотрела на него, наклонив голову в сторону.

Он усмехнулся и провозгласил:

– Мы начнем с гидромассажной ванны.

Я прижалась опять к нему и улыбнулась.

Глава 34
Полностью завяз

– Детка, ты серьезно?

Я подскочила на месте и резко развернулась, Хок стоял в дверях ванной комнаты, одетый в темно-серый костюм и темно-красную рубашку с расстегнутым воротом, выглядя неимоверно сексуально.

– Господи, Кейб, ты напугал меня до чертиков.

Его взгляд прошелся по всему моему телу.

– Я опоздал на двадцать минут, а ты еще не готова?

Я повернулась к зеркалу в ванной комнате, подняла кисточку туши и перестала обращать внимание на его возгласы.

– И тебе добрый вечер, дорогой.

– Гвен, милая, нам пора уже выходить. Почему ты копаешься? Ты даже еще не одета.

– Ну, я решила поменять свои туфли, – я еще раз провела кисточкой туши по ресницам. – Я решила не одевать туфли Джимми Чу. Я надену Валентино.

– Решение поменять туфли задержало тебя более чем на двадцать минут?

– Джимми Чу – серебряные. Валентино имеют розоватый оттенок. Конечно, Валентино также имеют кристаллы, но к ним я предпочла нечто серо-дымчатое и более броское. Оттенок розового требует более мягкие тона, лучистые и блестящие. Поэтому мне потребовалось смыть предыдущий макияж и все нанести по новой, – объяснила я.

Хок молчал, поэтому мой взгляд переметнулся к нему.

Неа, он совсем не успокоился, несмотря на мои объяснения.

Тогда я попробовала другую тактику.

– Я долго не задержусь, – уверила я его, хотя понимала, что лгала.

Он достал свой телефон из внутреннего кармана пиджака, открыл и нажал какие-то кнопки, поднеся к уху. Его глаза внимательно следили за мной. Я же перевела взгляд на зеркало, внимательно следя за своей кисточкой туши, делая очередной взмах по ресницам.

Потом я поняла, что он отошел от двери ванной комнаты, но услышала, как он сказал:

– Бакс, Гвен закопалась. Мы все еще дома, но выедем через пять минут.

Я закончила свой макияж и направилась в спальню. Хок испарился в неизвестном направлении. Такое случалось довольно часто, хотя мой дом не был огромным особняком, заполненным различными приведениями и тайными коридорами. Я поняла, что Хок мог исчезать также, как и легко появляться, словно материализовавшись из тонкого воздуха.

Сначала меня это нервировало, сейчас же я привыкла.

Я попрыскала на себя духи, вдела бриллиантовые сережки в уши, которые папа и Мередит подарили мне на окончание университета, выскользнула из халата и начала одеваться.

Поскольку это был особый случай, конечно же я прошлась по магазинам и кое-что прикупила. Я совершила немыслимое, изменив черному маленькому платью. Я купила маленькое, поблескивающее платье серого цвета. Оно имело маленькие лямки, удерживающие драпированный лиф и остальную часть платья на моей груди. Спина была открыта. Почти полностью. Маленькие складки ткани внизу спины прикрывали верхнюю часть моей задницы. Оно было коротким, облегающим бедра, материал утягивал все тело.

Оно идеально подходили для туфель Джимми Чу. Но дело в том, что три недели назад, я прошлась с Эльвирой по магазинам, и я померила туфли от Валентино. Эти туфли были мечтой, туфли из страны грез и фантазий. Розового оттенка, из сатина. Четыре и три четверти дюйма шпилька с платформой. С открытым носком и с огромным прозрачным, многослойным бантом с подкладкой из атласа и кристаллами, кристаллы также шли вокруг ноги, соединяясь у бантика на мыске. За такие туфли можно было умереть. Они были просто убийственными. Они были нереальной мечтой.

Пока я благодарила продавца, который укладывал их обратно в коробку, Эльвира достала свой телефон и позвонила Хоку, и расплатилась за них картой компании.

Эльвира действовала явно в порыве экстаза. Я позвонила Хоку и сказала ему, что он, наверное, не совсем представляет их стоимость, потому что они стоят в два раза дороже, чем туфли Джимми Чу.

Его ответ был:

– Детка, – и он отключился.

Итак, Эльвира купила туфли. Тридцать минут спустя, я накупила кучу сексуального нижнего белья, настолько сексуального, что я облачилась в него, чтобы Хок смог его получше изучить, словно я представляла для него подарок, который он мог развернуть. Когда он развернул подарок и увидел, его зрачки мгновенно расширились и ему потребовалось примерно три ноль двадцать пять сотых секунды, чтобы его снять.

В этот момент я решила, что мне придется найти другую форму благодарности.

Я все еще нахожусь в поиске.

Я натянула на себя платье и присела на край кровати, открыв коробку и сняв бумагу с туфель Валентино.

Я поклялась себе вернуть их в магазин.

Но я передумала.

Тогда я поклялась себе, что никогда ни разу их не одену. Я не могу ходить в туфлях, которые стоили больше, чем ежемесячные выплаты по кредиту у большинства людей.

Однако, я опять передумала.

Я надела туфли, когда Хок вошел в дверь моей спальни.

Я опустила ноги на пол и взглянула на него, вставая.

– Рада, что ты пришел, малыш, ты должен помочь мне с браслетом.

Я подошла к комоду и открыла ящик с ювелирными украшениями, достав браслет от Тиффани.

Он подарил мне бриллиантовый браслет, как и сказал, буквально на следующий день после того, как мы вновь стали парой… повторно. Я же сказала ему в магазине, что не в состоянии выбрать, поэтому он сделал это сам.

Я достала браслет из коробочки и закрыла ящик, и вдруг почувствовала руки Хока на своей коже, на спине, где начинался материал. Его пальцы заскользили вверх под мое платье, прошлись по моим ребрам и остановились на груди. И он прижал меня к своему торсу.

– Хок, – прошептала я, когда моя голова опустилась ему на плечо, а его большой палец покружил по моему соску, я опять повторила:

– Ястреб.

– Держись за комод, детка, – пробормотал он мне на ухо.

– Что? – выдохнула я, когда он потянул вверх подол моего платья.

– Держись, – повторил он.

– Мы уже опаздываем, – напомнила я ему, и втянула воздух, как только он ущипнул мой другой сосок.

– Мы будем позже, – ответил Хок.

– Но…

– Стой, – повторил он, и его рука скользнула в мои трусики.

О Боже.

Он попал в золотую сердцевину.

О Боже.

Я развернула голову, прижавшись лбом к его шее.

– Сейчас все будет быстро, – прошептал он. – Но позже, я покажу тебе, что я думаю об этом платье.

– Хорошо, – согласилась я, но произнесла это со стоном, потому что обе его руки задвигались.

* * * 

Я забралась в Camaro, поглядывая на свои туфли и поправляя браслет на запястье, потому что мне нравилось напоминать себе, что все эти вещи были от него.

– Хорошо, нам стоит придумать оправдание. Тебе необходимо было задержаться на работе, а мне нужно было по новой сделать макияж. Мы опаздываем уже намного, – сказала я в машине.

– Детка, нам не нужны оправдания. Любой, кто увидит тебя в этом платье и в этих туфлях, точно поймет почему мы опоздали.

Я почувствовала, как побледнела, на самом деле почувствовала, повернув к нему голову, произнесла:

– Это неправда.

– Хорошо, я немного поясню свои слова. Любой человек, который увидит тебе в этом платье и в этих туфлях, точно поймет почему мы опоздали. В том числе и твой отец.

– Эх! – пробурчала я, затем заткнула уши руками и начала петь:

– Ла-ла-ла.

Сквозь свое пение я услышала смех Хока.

Когда он перестал смеяться, я перестала петь и опустила руки.

Хок произнес:

– Сегодня раздался интересный звонок.

– Да? – подтолкнула я его к продолжению, поскольку он замолчал.

– Покупатели, – ответил он, и я повернулась, взглянув на него. – Они позвонили уже в четвертый раз за один месяц. Они хотят купить мой дом-склад и землю вокруг него, короче все, чем я владею там. Раньше они предлагали слишком мало, но сегодня их предложение привлекло мое внимание.

– И что? – прошептала я.

Прошло четыре месяца, когда мы вернулись с Хоком к «нам». Четыре совершенно прекрасных месяца. Сейчас было начало июля. Погода была хорошей. Дни длинными. Наша страсть (очевидно же) не охладела друг к другу. Но многое изменилось.

Теперь я привязалась к нему накрепко, я была полностью уверена, что никогда не смогу от него освободиться, да и не хочу. Я настолько глубоко была в «нас», что мне не хотелось всплывать на поверхность.

Но, даже утопая полностью в Хоке, я не потеряла себя.

Я жила своей жизнью, редактируя книги, встречалась со своими подругами, ходила по магазинам, мы вместе ужинали, ходили в кино, иногда сами по себе, иногда с друзьями, Хок стал частью всей этой жизни.

Хок работал, причем много. Но стоило ему оказаться со мной, и все его внимание фокусировалось только на мне. Мы вдвоем посмотрели несколько фильмов, часто выходили ужинать, в основном потому, что я не ела то, что предпочитал он (и не собиралась менять свои вкусы), хотя он мог заказать еду на вынос, любую какую ему нравится, и мне не пришлось бы готовить два блюда (хотя, при случае, я готовила, и причем даже много). Когда у него было время, он зависал у меня, или я зависала у него.

Несмотря на нашу разную деятельность в течение дня, мы все равно спали вместе каждую ночь. Иногда, когда он возвращался раньше, мы вместе шли в постель. А иногда сквозь сон я чувствовала его теплую руку у себя на пояснице в середине ночи. Иногда он звонил и просил приехать к нему домой, я приезжала. У меня был ключ от его дома, хотя у него не было ключа от моего (я так думала, хотя точно сказать не могу), но он был ему и не нужен.

Наши отношения не всегда были легкими. Не такими уж выдержанными, спокойными и сдержанными. Он был слишком властным, а я была слишком заумной. Мы подтрунивали друг над другом, иногда даже ругались. Но я вдруг поняла, что совершенно не могла переносить, чтобы Хок на меня злился, а еще я заметила, что Хок испытывал тоже самое по отношению ко мне. Обида проходила, испарялась сама собой, поэтому затаенной злости не было. Мы ругались так, что летели искры, но огонь, способный нанести нам ущерб, не полыхал. Мы старались, чтобы он не полыхал, поэтому тушили его совместными усилиями и двигались вперед.

И мне нравилось. Все было хорошо. Мне нравилось, что Хок присутствовал в моем личном пространстве, а ему нравилось, что я была рядом с ним. Мой лосьон и гель для душа с запахом душистого горошка стоял у него в ванной. И мой собственный твердый дезодорант находился в его аптечке. Он стоял на своем месте, рядом с его бритвой. Я купила милую рамку для фотографии Симоны и Софи, а также купила еще две рамки для других фоток. На одной был Хок и я, когда нас сфотографировала Трейси на день рождения Лео. Я смеялась, обнимая и прижимаясь к Хоку, моя голова была запрокинута назад, а мой нос был прижат к его подбородку. Хок обнимал меня за плечи, немного опустив голову, смотрел на меня и тоже смеялся. Это фото теперь висело на его холодильнике. Другая рамка-магнит висела у меня на холодильнике, эту фотографию сделала Эльвира. Мы шли через комнату слежения на его базе, моя рука была обернута вокруг его спины, он обнимал меня за плечи. Его голова была повернута в сторону, поскольку он внимательно слушал Хорхе. Я же смотрела на Эльвиру и смеялась над тем, что она сказала. Мне очень понравилось это фото, не знаю почему, может из-за того, что мы были настолько открыты и сфотографированы случайным образом, а главное то, что мы были вместе, держась за руки, шли вместе, Хока засняли в профиль, и он, однозначно, был красавчиком, я же выглядела настолько довольной. И, конечно же, я отлично уложила свои волосы.

Он не мог продать свой дом-склад. Мы же жили в нем. И у нас все было распланировано. Дом-склад был нашим, поскольку у нас были отношения.

И где еще мы можем поставить стол с аэрохоккеем (если учесть, что он его купил)?

– Ты думаешь продать своей дом? – спросила я.

– Да, их предложение слишком заманчивое, похоже, что они, на самом деле, хотят его заполучить, поэтому предложили больше. На самом деле, они предлагают гораздо больше, чем больше, и, детка, нужно быть полным дураком, чтобы отказаться от такого предложения.

– Но мне казалось, что ты любишь свой дом-склад. Мне казалось, что тебе необходимо пространство. Существует совсем не много мест, где можно иметь такое пространство, Кейб.

– В какой-то момент я понял, что больше не нуждаюсь в таком пространстве, Душистый горошек, ты не сможешь растить детей в таком месте, как мой дом-склад.

Я втянула столько воздуха, сколько смогла, сама себе удивляясь, что Хок не грохнулся в обморок из-за недостатка кислорода.

– Гвен? – окликнул он меня.

– Дети? – выдавила я.

Он молчал. А мне приходилось в этот момент бороться за каждый вдох, потому что видения темных волос, ямочек на щеках детей коммандос в миниатюрных брюках карго танцевали прямо перед моими глазами.

Наконец он пробормотал:

– Мать твою.

– Что? – переспросила я.

– Черт побери, детка, я видел тебя, и Хавьер сказал, что ты любишь детей.

– Я…

– Мне казалось, что ты их настолько любишь, что захочешь их иметь.

– Я…

– Бл*дь, Гвен.

– Что? – мой тембр голоса возрос, поскольку я сходила с ума, и кроме того, он не позволял мне и слова сказать.

Он направился в обочины, остановился, повернулся ко мне и его глаза, наконец, встретились с моими.

Он еще раз пробормотал:

– Бл*дь.

– Бл*дь! – я почти уже кричала.

– Видно время еще не пришло, чтобы заводить такие разговоры.

– Хок, ты нужен…

– В конце концов, сегодня юбилей твоих родителей.

– Хок! – огрызнулась я. – Ты должен сию же минуту сказать, что тебя так разозлило?

– Я хочу детей, – ответил он.

Я во все глаза уставилась на него, и мое сердце билось с такой скоростью, что я могла бы поклясться, что мое платье поднималось и опускалось.

Он никогда не говорил раньше, что хотел детей, но он хотел детей со мной.

Я имею в виду, что он хотел детей, но он не говорил, что он хотел детей со мной.

Кейб «Хок» Дельгадо хотел детей от меня!

Ура!

Хотя, ох, черт побери. В этот момент я собиралась зарыдать и полностью испортить свой макияж.

– Это для меня очень важно, детка, – нежно произнес он.

Я сглотнула и спросила:

– И сколько ты хочешь?

– Двоих или троих.

– Мальчиков или девочек?

– Мне без разницы.

Мне тоже было без разницы, по крайней мере, это меня совершенно не волновало. В данный момент мне было плевать на всех.

У меня перед глазами тут же возник Хок, и несмотря на то, что видение было размытым, но он стоял у меня перед глазами – с младенцем на руках, кормящем его из бутылочки.

И мой живот стал настолько мягким, что просто плавился.

А потом я почувствовала, как он костяшками прошелся по моей щеке, и я все внимание перенесла на него, когда он спокойно сказал:

– Я был бы счастлив и с одним, Гвен.

– Только дети могут разбаловать родителей. Самое меньшее, что ты можешь иметь – это двух. Иметь брата или сестру – это очень важно. И если первыми у нас появятся два мальчика, то потом у нас должна появиться девочка, потому у братьев должна быть сестра. Но если первыми у нас появятся две девочки, мы должны родить мальчика, потому что девочки, однозначно, должны иметь брата. Я всегда хотела брата. Если бы у меня был брат, то он смог бы выбить дерьмо из парней, которые разбили мое сердце. Мне не пришлось бы прибегать к замороженному тесту, чтобы как-то спасти ситуацию. Скотт до сих пор в коме, от того количества денег, которые отсудили у него мои адвокаты.

Я замолчала и ощутила, что сама атмосфера в Camaro стала наэлектризованной.

– Ты это для меня говоришь, или ты на самом деле хочешь детей? – спросил он.

– Для вас обоих, – ответила я.

Мой ремень безопасности выстелил, словно в него ударила молния, и я очутилась у него на коленях, отчего громко вскрикнула от удивления. Я была вырвана со своего сидения и сейчас находилась между его рулевым колесом и им самим, устроившись задницей на его коленях, запустив руки ему в волосы, его рука обхватывала меня за талию, и его губы опустились на меня в очень жарком и требовательном поцелуе, очень горячем поцелуе, который подразумевал некое его брожение рук по моему телу. Он отпустил мои губы, удерживая меня напротив себя, отчего я моргнула, Хок сказал:

– Я согласен на все, что ты предлагаешь.

– Ладно, – выдохнула я.

– Ты испытываешь какую-то проблему, что я выдернул тебя с твоего места?

– Нет, – мгновенно ответила я, мое сердце стучало в груди, живот стал мягким, мысли пустились в круговорот от радости.

– Хорошо, – прошептал он.

– Ты уверен, что тебе больше не нужен твой дом-склад?

– Не такое большое пространство, поскольку рядом со мной есть ты, и мне совсем не хочется находится от тебя настолько далеко среди этого огромного помещения, он мне больше не нужен.

О, Боже мой.

Я чувствовала, что он говорил правду. Я понимала, что он имел в виду, и я подняла руку и провела по его подбородку.

– Ты со мной, не так ли, малыш? – прошептала я свой вопрос просто, чтобы удостовериться.

– Полностью увяз в тебе, – прошептал он в ответ.

О Боже мой. Он чувствовал то же самое, что и я!

– Я люблю тебя, Кейб.

Как только я произнесла эти слова, он прижал меня к себе, мы были единым и его лицо зарылось мне в шею.

– Я тоже тебя люблю, Душистый горошек.

Он любил меня.

Слава Богу, он меня любил.

Я расслабилась у него на груди и обняла его за шею.

– Да, – прошептала я ему на ухо, почувствовав его улыбку у себя на шеи.

Потом он поцеловал меня, его язык слегка коснулся кожи у меня за ухом, а потом он поцеловал меня в губы, тоже слегка, один раз, два, потом прикусил слегка мою нижнюю губу и помог передвинуться на мое прежнее место.

Он пристегнул ремень, и я последовала его примеру, чувствуя радость.

Подняла с пола клатч, достала блеск для губ, опустила вниз козырек, закрывающий от солнца, посмотрела в зеркальце и пробормотала:

– Уже дважды за сегодня ты испортил мой блеск для губ, а мы даже еще не подъехали к ресторану.

Он вырулил на дорогу пробубнил в ответ:

– Детка.

* * * 

Мередит с папой отмечали свою годовщину, словно это был национальный праздник. Ничего особенного не делалось, просто каждый год устраивалась вечеринка по этому случаю.

Когда я была еще ребенком, и денег было не так много, и годовщина свадьбы выпадала на будний день, Мередит всегда брала выходной, готовя всевозможные блюда, устраивая вечеринку для друзей и родственников за огромным столом. Когда мы подросли, и каждый из нас, я имею ввиду Джинджер и я, стали жить своей жизнью, празднования переместились в различные ресторанчики и клубы по всем районам Денвера.

Сегодня был McCormick’s Fish House and Bar в Oxford Hotel. Фантастические стейки и блюда из морепродуктов, элегантное место, по-прежнему сохраняющее атмосферу старого западного Денвера. Здесь был отличный бар и совсем рядом был Cruise Room отеля «Оксфорд», самый крутой бар в Денвере из-за своего стиля арт-деко и потрясающего таланта барменов управляться с шейкерами с мартини.

Хок и я вошли, обняв друг друга, в отдельную комнату и предстали перед всеми.

Поскольку Мередит дружила со всеми моими друзьями, я была уверена, что Трейси тоже будет здесь, хотя я и не видела ее с одним из ее нелепых бойфрендов. Мне не нужно было выискивать глазами Кэм и Лео, они-то уж точно будут здесь. Эльвира тоже присутствовала. Здесь же были Гас и Мария, Джури с пышной, великолепной американкой, у которой явно были мексиканские корни, в сказочном красно-черном платье, а также был Вон со своей женой Лючией.

И я сразу же поймала себя на мысле, что Трой со своей надоедливой девушкой Ханной тоже должен быть здесь.

Последние четыре месяца мы почти с Троем не общались, поскольку он не обрадовался, что я снова сошлась с Хоком, выдав мне мрачное предупреждение, что если такое случилось однажды то, может случиться и снова. Я подумала, что Трой хотел в глубине души остаться моим другом, я тоже хотела.

Но удавалось ему это с трудом.

Однажды мы встретились, и он опять решил выяснить все до конца. Но, когда он пришел ко мне, то Хок тоже был дома, поэтому Трой ушел, не скрывая своего отношения к Хоку. После этого он стал предварительно звонить, чтобы быть уверенным, что Хока поблизости нет. Я говорила ему, что у нас все хорошо, хотя поведение Троя меня и раздражало. Да, согласна Хок поступил с ним грубо, даже очень грубо, но недели переходили в месяцы, а Трой не собирался встречаться с Хоком, который продолжал делать меня все счастливее и счастливее, и не собирался давать Хоку шанс, как всем остальным, показать себя с хорошей стороны. И поскольку Трой был мне хорошим другом, он явно переживал об этом, обо мне и моих отношениях с Ястребом.

Я имею в виду, что я же мирилась с его Ханной, не говоря ему ни слова, несмотря на то, что она была надоедливой и все время цеплялась за него, и я была не единственной, кто так думал.

К сожалению, однажды я заверила Троя, что Хока нет, и в ближайшее время он не покажется, но насколько же я была удивлена, когда через несколько минут (Трой только успел открыть пиво) появился Хок, Трою ничего не оставалось, как поставить свою открытую бутылку пива на стол, взглянуть на Хока соответствующем взглядом, сказать мне увидимся и уйти.

Во всей этой ситуации меня больше всего удивлял не Трой, а Хок. Потому что Хок стал точь-в-точь, как Камилла. Если он считал должен что-то сказать, он обязательно говорил. Он был прямолинейным, хотя и мог быть нежным, но он ни минуту не колебался, если что-то было у него на уме. Но он оставил меня разбираться с Троем самой, не выдавая своих комментариев. Я решила, что это говорит о многом, в основном, Хок знал, что Трой для меня значит очень многое, и он решил отступить, не пытаясь меня перетянуть на чью-либо из сторон, видно, он хотел посмотреть, как будут разворачиваться события и чем все закончится. Я выяснила свои отношения с Троем, Хок продолжал хранить молчание, не собираясь извиняться перед ним.

– Ты надела Валентино! – взволнованно воскликнула Трейси, пританцовывая, как всегда, при этом захлопав в ладоши, Эльвира двигалась за ней.

Я обняла ее, потом Трейси передвинулась к Хоку, поцеловав его в щеку, а я обняла Эльвиру. Эльвира не стала целовать Хока в щеку, просто кивнула и отступила на шаг, повернувшись ко мне.