Текст книги "Загадочный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18
Топорик для разделки мяса

Я продолжала пялиться на себя в зеркало.

Я волнуясь схватила свою одежду, но даже если бы я не волновалась, я не была готова.

При нормальных обстоятельствах встреча с родителями требует тщательной подготовки – поездку в торговый центр, маникюр, педикюр, уход за лицом, за волосами, чуть-чуть их подрезать и как минимум неделю морально себя подготавливать к этому событию.

Однозначно.

У меня ничего этого не было.

Вместо этого я схватила штаны для йоги с широким поясом наверху цвета мокко, сильно приталенную цвета сливки с молоком майку и легкую, хорошо сидящую толстовку с капюшоном, на молнии с супер потрясающим шитьем, и в тот момент мне казалось, что пастельный цвет мега-офигительный с неоновым оранжево-персиковым.

Сейчас я думаю, это выглядело смешно.

Поскольку было утро воскресенья и нормальные люди не разодеваются в пух и прах, и не появляются при полном макияже на неожиданный семейный завтрак, я не стала краситься. Но побрызгала на себя духами.

Я втянула воздух. Я не могла заработать себе дополнительное количество очков и не могла сбежать.

Ну! Что будет, то будет.

Я вышла из ванной и стала спускаться по лестнице, услышав крики детей и приглушенные голоса взрослых.

Я смотрела вниз, спускаясь по лестнице, и заметила прекрасную, пожилую женщину, готовящую бекон на плите, аромат, которого разносился по воздуху, она смотрела на меня. Двое очень красивых, высоких, стройных мужчин, очень похожих внешне на Хока, сидели на барных стульях, раздвинув свои длинные ноги, положив их на внизу подставку, повернув головы в мою сторону. Еще один, мужчина в возрасте, тоже внешне похожий на Хока, красивый, высокий, худой стоял на противоположном конце кухонного островка и тоже смотрел на меня. Хок стоял спиной ко мне, опершись бедром на столешницу, повернув шею в мою сторону. И, наконец, два черноволосых мальчика, неопределенного возраста, наверное, где-то от двух до шести лет, носились по огромному пространству, совершенно не обращая внимание на мое появление.

– Привет, – произнесла я, когда мне оставалось спуститься на пять ступенек (да, я рассчитывала, что мне оставалось пройти пять ступенек и не грохнуться лицом вниз).

– Привет, – ухмыляясь ответил один из мужчин, сидя на барном стульчике, у него не было ямочек на щеках, а у его брата, который сидел на другом барном стуле и улыбался, были. Так же как и у мужчины в возрасте.

Я пересекла помещение, мне показалось, что это был слишком долгий путь, конечно же, ведь за мной наблюдала вся семья Хока.

Я не разбирала направления, ноги сами меня привели к Хоку. Я остановилась рядом с ним, никто не отвернулся. Ни один из них.

Упс.

Затем руки Хока скользнули по моим плечам, он перевернул меня к себе лицом, ближе придвинув к себе, слишком близко, и я готова была уже отойти от него, чтобы увеличить расстояние между нами, но взглянула ему в глаза, которые с теплотой смотрели на меня.

– Ты в порядке? – нежно спросил он.

Нет. Никто не мог сказать, что я была в порядке. Скорее всего, я была в ужасе.

Я кивнула, соглашаясь со своей ложью.

– Хочешь кофе?

– Кофе было бы хорошо, – прошептала я и начала отстранятся, но рука Хока напряглась, он поднял голову и повернулся к матери.

– Ма, ты не могла бы сделать Гвен кофе?

Я вздрогнула, и посмотрела на нее.

– Я могу сама.

И я притихла.

Что-то было ни так. Не просто не так, а совсем неправильно не так. Выражение лица матери Хока. Грусть, я не знала его мать и находилась в ее присутствии меньше чем минуту, но ее грусть коснулась моей души.

– Мария, дорогая, можешь сделать девушке Кейба кофе, – спокойно попросил мужчина в возрасте, мать Хока дернулась и выражение грусти пропала у нее с лица.

Хм. Что за черт?

– Да, конечно, Гвен? – сказала она, спеша ко мне. – Я – Мария, мать Кейба.

Она протянула руку, и я пожала ее, Хок не дал мне передвинуться от него. Ее пальцы обхватили мою руку, и она посмотрела на меня со своего небольшого роста, я улыбнулась, думая, неудивительно, что Хок был таким горячим и сексуальным, она уже была не слишком молода, но до сих пор была несомненной красавицей.

Ее рука сжала мою, она улыбнулась маленькой улыбкой, разомкнула свои пальцы и отошла.

Мда. Не уверена хорошо ли все прошло.

– Я – Вон, – произнес один из мужчин, сидящий на барном стуле, и я повернула к нему голову. У него были ямочки.

– Привет, – ответила я. – Я – Гвен.

Он улыбался, и улыбка была большой, потом пробормотал:

– Я знаю.

Хорошо.

– Жена Вона, Лючия, медсестра, детка, сегодня утром она улетела в Швецию. И самый шаловливый ребенок, который имеет ученую степень по претворению моего дома в бардак, это его, – сказал Хок, кивая в сторону ребенка, а я кивнула ему в ответ.

– Джури, – произнес другой мужчина, сидя на барном стуле, и я перевела на него глаза.

– Привет, – сказала я.

– Твой ноутбук работает хорошо? – спросил он, и я поняла, что Джури был пожарным, и я также подозревала, что это именно он был на обложке календаря пожарников Денвера в июле, поскольку он был очень горячим парнем. Если пожарные объединились бы с сотрудниками полиции и сделали бы групповой снимок, включая Лоусона и Джури, бумага бы, на которой был бы напечатан календарь, спонтанно бы воспламенилась.

– Да, спасибо, что ты сделал для меня, – ответила я ему.

– Без проблем, – пробормотал он, глядя мне в глаза. На самом деле, они все продолжали смотреть на меня, кроме Марии, которая наливала мне кофе.

– Августин, – прогудел отец Хока с огромной улыбкой на лице, двигаясь ко мне, в его внешности было много всего от Ястреба, с одной стороны, это пугало, с другой – служило хорошим предзнаменованием для будущих детей Хока. Ма Хока была красавицей, его отцу, как в прочем и моему, с возрастом не удалось потерять ни капельки сексуальности. Он протянул руку, и я пожала ее, как только он подошел. – Гус.

– Гус, – я пожала ему руку, – Гвен.

Он отпустил мою руку, продолжая улыбаться, глядя на меня огромными глазами, потом посмотрел на Хока.

– Кейб, хороший вкус. Красивые глаза. Отличные волосы. Фантастическая задница, – заметил он, и я замерла от шока.

– Гус! – закричала Мария, взмахнув рукой в то время, как все мужчины Дельгадо довольно хмыкнули.

Гус развернулся к своей жене.

– Это сущая правда.

– Madre de dios, – отрезала она. – Возможно, что это и так, но ты не должен говорить этого ей!

Гус стал раскачиваться на пятках, скрестив руки на груди.

– Почему нет?

Глаза Марии стеганули по мне и вернулись к мужу, и она махнула рукой в мою сторону.

– Потому что посмотри на нее, ты оскорбил ее.

– Хм..., – поспешно произнесла я. – Я не оскорбилась, – и я действительно не чувствовала себя оскорбленной, скорее ошеломленной, поэтому посмотрела на Гуса. – Замороженное тесто, – пояснила я. – Мое приобретение – очень вкусное, чрезмерно употребляемое свежезамороженное песочное тесто.

– То, что ты делаешь, милая, дает свои результаты, – он усмехнулся и в конце посоветовал: – Не останавливайся.

– Развод. Раз-вод. Завтра же я звоню своему адвокату, – произнесла угрожающе Мария, и мне показалось, что она говорила это часто.

– Женщина, у тебя нет адвоката, – ввернул Гус, казалось, его ответ был в порядке вещей.

Мда. Мария и Гус спорили. Это было так знакомо.

– Ну, так я найду одного! – отрезала Мария и взглянула на меня. – Как ты любишь кофе?

– С молоком и половинкой сахара, – тут же ответила я.

– Половинка сахара не сделает такую задницу, – произнес Гус, и Хок молча затрясся всем телом от смеха.

Мария резко развернулась, схватила пустую кружку и бросила ею в Гуса.

Да, она бросила кружкой в Гуса.

Гус явно уже сталкивался с таким, поэтому пригнулся, и кружка стукнулась о стойку, отскочила в сторону, упав на пол, к счастью, целая и невредимая, на самом деле, кружки у Хока были просто офигительными.

Я застыла на месте с открытым ртом, пялясь во все глаза.

– Женщина! – заорал Гус, выпрямляясь, упершись руками в бедра. – Ты сошла с ума? Теперь ты напугала Гвен!

Испуганно Мари перевела на меня взгляд.

– Учись, – предупредила она, указывая пальцем на меня и наклонив голову вперед. – Все они такие же, как он. Не позволяй, чтобы им все сходило с рук. Стой на своем и не откладывай это в долгий ящик, Гвен, ты меня слышишь?

– Слышу, – прошептала я.

– Я не сразу стала настаивать на своем, – сказала она мне. – Поскольку была настолько ослеплена его внешностью. Не будь ослепленной внешностью Кейба, Гвен, послушай меня. Он всего лишь человек. Хотя иногда и может делать такие вещи, которые заставляют тебя думать по-другому, но, поверь мне, он всего лишь просто человек.

– Я не совсем уверена, что он просто человек, – поделилась я. – Я не могу сказать точно, поскольку не видела своими собственными глазами, но мне кажется, что он может проходить сквозь стены.

Мужчины засмеялись, а все тело Хока опять затряслось от смеха, но Мария не разделяла мужского веселья.

– Он не может. Теперь я точно вижу, что ты ослеплена им. Встряхнись моя, дорогая. Чем раньше, тем лучше.

– Хорошо, – согласилась я, поскольку она говорила вполне серьезно.

Ее палец указал на Гуса.

– Веди себя хорошо! – и она вернулась к моему кофе.

Хок придвинулся к моему уху и прошептал:

– Ты ослеплена мной, Душистый Горошек?

Я повернула к нему голову и поймала его взгляд.

– Веди себя хорошо.

Он оскалился и вдруг меня тряхнуло от неожиданности, потому что в меня врезался мальчик.

Я опустила глаза вниз и увидела черные глаза и такие же красивые черты лица, как у Хока, только маленького мальчика, который стоял передо мной, хлопая меня ладошкой по бедру.

– Ну, здравствуй, малыш, – сказала я ему.

Он снова ударил меня по бедру, и Вон резко его одернул:

– Хавьер.

– Оранжевый! – закричал мальчик, затем снова ударил меня по бедру, указывая на мою толстовку.

– Да, оранжевый, – ответила я, указал на мои штаны для йоги. – А это какой цвет?

– Коричневый! – закричал он и захлопал в ладоши.

Я улыбнулась ему.

– Отлично. А это какой? – я потянула себя за хвост.

– Хватит! – крикнул он, и я ничего не могла поделать, поэтому рассмеялась, присев на корточки, чтобы оказаться с ним глазами на одном уровне.

– Я Гвен, а ты кто?

– Хавьер! – прокричал он и снова хлопнул меня ладошкой.

– Санто, – услышала я рядом с собой, и заметила стоявшего мальчика постарше, который внимательно рассматривал меня.

– Санто? – переспросила я, и он кивнул. – Привет, Санто.

Он не ответил, покачиваясь, но его глаза не оставляли меня ни на минуту.

– Ты очень красивый, – сообщила я ему.

Он продолжал покачиваться и изучать меня.

– Нравится ли вам большое логово вашего дяди? – спросила я.

Он наклонил голову в сторону.

– Логово? – переспросил он.

Я обвела рукой вокруг.

– Его дом.

– Мы можем здесь бегать, – был его ответ.

Я улыбнулась ему.

– Но тебе здесь нравится.

Он сделал шаг ко мне и остановился.

– Солнечно, – ответил он.

Я посмотрела на окна, потом снова на Санту.

– Да, детка, в нем много солнца.

– Мы можем бегать и подниматься наверх, – продолжил он.

– Но вы делаете это очень осторожно, верно? Чтобы бабушка не волновалась, да? – спросила я.

– Осторожно, – он кивнул.

Я продолжила улыбаться.

– Сколько тебе лет?

– Пять, – ответил Санто, делая еще один шаг ко мне и показывая мне пять пальцев.

– Три! – закричал Хавьер, я перевела взгляд на него, он с трудом пытался показать мне три пальца, поэтому я протянула руку и аккуратно загнула два лишних.

– Три, – тихо сказала я.

– Три! – согласился Хавьер, радостно поглядывая на свою ручку.

– Ты сможешь их так удержать? – спросила я, и он опять посмотрел на свою ручку, и было видно как напряглись его губы, он кивнул.

Медленно я убрала свою руку, он поднял три пальчика вверх.

Я провела пальцами по его мягкой, еще пухлой щечке.

– Отлично, – сказала я ему.

Его глаза обратились на меня, он снова легонько стукнул меня ручонкой, затем просто впечатался в мое тело со всего маху. Я удержалась на корточках только в самую последнюю минуту, поэтому не упала на задницу, парень оказался чертовски силен. Он обхватил меня своим ручонками и оставил у меня на шеи слюнявый, трехлетний поцелуй, дернув меня за хвост.

Так же быстро, как он ринулся на меня, он разжал свои объятия и помчался прочь.

Однозначно, настоящий Дельгадо.

Санто понесся вслед за ним.

Я встала… все не отрывали от меня глаз, никто не улыбался на этот раз, и чувствовалось какое-то напряжение от всей семьи Дельгадо.

Странно.

Рука Хока опять обняла меня за плечи, и он притянул меня к себе. Я посмотрела вверх на него только одну секунду, но не успела подготовиться, его рот опустился на мои губы, запечатлев очень короткий, крепкий и очень сладкий поцелуй.

Он поднял голову, я обвила руками его за талию.

Я смотрела ему в глаза и не могла в них ничего прочитать, он провел костяшками пальцев по моей щеке, обхватив мою шею сзади.

Я забыла, что мы ни одни и у нас есть компания, вновь сосредоточилась на его взгляде, от которого я почувствовала, что что-то не так.

– Ты в порядке? – шепотом спросила я.

– Нет, – ответил он.

– Хок…, – начала я, но толком не знала, что собиралась сказать.

Его рука сжала мою шею.

– Полностью упустил.

Здесь что-то происходило, что-то очень важное. Я не понимала, что именно.

– Хок,– выдохнула я.

– Черт побери, полностью упустил.

– Малыш, – тихо произнесла я.

– Кофе, querida, – услышала я рядом с собой, и повернула голову, с удивлением обнаружив Марию, стоящую рядом с нами и протягивающую мне кружку с кофе.

Я забрала у нее кружку.

– Спасибо.

– Без проблем, – пробормотала она, быстро стрельнув взглядом на Хока и вернувшись к бекону, жарящемуся на плите.

– Итак, Гвен, чем ты занимаешься? – спросил Гус, и я с облегчением взглянула на него, потому что он решил задать вполне нормальный вопрос, и атмосфера на кухне сразу же изменилась, перестав быть такой напряженной и тяжелой.

– Я редактор книг, – ответила я, сделав глоток кофе.

– Нравится? – спросил Гус.

– Да, – ответила я.

– А чем занимается твой отец? – стал дальше расспрашивать Гус.

– Строительством, он бывший военный и по совместительству разнорабочий, потому что его дочь купила дом, бездонную бочку, – ответила я ему.

Гус улыбнулся.

– Это и заставляет нас оставаться молодыми, чтобы поддерживать наших детей и совсем не важно сколько им лет.

– Хорошо, я постараюсь, чтобы мой отец оставался как можно дольше молодым.

Улыбка Гуса стала шире.

– Уверен, что он получает удовольствие от каждой минуты, – тут Гус явно ошибался.

– Он потратил пять часов уговаривая меня, чтобы я не покупала свой дом, но я решила обязательно его купить, и когда пол в ванной комнате провалился в гостиную, ему пришлось взять часовой тайм-аут, чтобы не задушить меня своими руками и не стать известным убийцей своей дочери в он-лайн энциклопедии, поэтому я не уверена, что он наслаждается каждой минутой заботясь обо мне.

– Поверь мне, – заявил Гус, все еще улыбаясь, – ему нравится каждая минута.

– Ладно, – решила согласиться я.

– А твоя мама? – продолжал меня допрашивать Гус.

– Мередит – секретарь адвоката по разводам, – ответила я.

– Мередит?! – спросил он.

– Моя мачеха.

– А твоя настоящая мама где? – спросил Гус.

– Хватит, – низким голосом произнес Хок, и глаза Гуса перешли на сына.

– Она исчезла, когда я была маленькой, – охотно ответила я и напряжение Дельгадо опять ударило меня со всех сторон.

– Прости, Гвен, я не знал, – сказал Гус.

– Все хорошо, Гус, это было давно, – спокойной ответила я, но Хок повернул голову в сторону входной двери.

Я взглянула на него, его брови вопросительно приподнялись, и я услышала его бормотание:

– Кто там еще?

Он отпустил меня и двинулся к двери, я отпила еще один глоток кофе, в воздухе так вкусно пахло беконом, что мой желудок сообщил о голоде.

Хавьер забежал на кухню. Он ударил свою бабушку ладошкой по ноге и прокричал:

– Бекон! – я ухмыльнулась.

У двери послышалась какая-то возня, я повернулась, чтобы взглянуть и увидела быстро входящую Мередит, с лицом, на котором отражалась паника. Отец шел за ней широким шагом, его лицо превратилось в маску из гранита. А за ним следовала женщина в джинсах, сапогах, свободном топе с серебристым отливом и легкой, потертой кожаной куртке. Она выглядела наполовину хиппи, наполовину подружкой байкера, и видно, что она привыкла добиваться своего, и мне понравилась, ее стиль одежды, я почувствовала какое-то новое направление. Она показалась мне знакомой, но я не могла вспомнить, где ее видела.

Я напряглась и повернулась, поставив свою чашку на столешницу.

Что теперь?

– Гвенни, милая, она мне…, – начала Мередит, ее глаза были прикованы ко мне, она даже не обратила внимание на мужчин семейства Дельгадо.

– Гвендолин! – закричала женщина, которую я не знала и побежала ко мне. – Боже мой, Боже мой. Проходите! – она прошла мимо Мередит и обняла меня, а я застыла, уставившись на Мередит. – Мою малышку, чуть не убили! – запричитала женщина, покачиваясь вместе со мной из стороны в сторону.

– Ну, – начала я. – Я вас знаю?

Она резко оторвалась от меня, с силой вцепившись мне в плечи, что я почувствовала ее ногти через материю толстовки.

– Ты не знаешь меня? – прошептала она.

– Гвен…, – начал папа, но женщина меня отпустила и резко обернувшись, посмотрела на отца.

– Она не знает меня? – закричала она в ответ и даже Санто и Хавьер перестали бегать, остановились и уставились на нее.

– Либби, – произнес резко папа, но я почувствовала, как у меня с лица исчезают все краски, поэтому отступила на шаг назад.

– Либби? – прошептала я, и она развернулась ко мне.

– Да! – отрезала она. – Либби! Твоя мать!

О Боже мой! Гус был мастером вуду. Стоило ему упомянуть и бац! Вот она!

Я отыскала глазами Хока, который быстро шел ко мне, поскольку меня закачало. К счастью, он вовремя добрался до меня, обхватил меня под грудью, он встал позади и прижал мою спину к свой широкой каменной груди, создавая мне опору.

– Тебе не нужно защищать ее от меня, – зашипела мама на Хока, прищурившись.

– Я заберу мальчиков, – пробормотал Вон, поднимаясь со стула и направившись к сыновьям.

Но я толком не видела, вернее я различала только какое-то движение, не отводя взгляда с мамы.

Моей Мамы.

– Ну, вот и ответ, – зашипела мама, повернувшись к Мередит. – Я так понимаю, ты не отдала ей мои письма и фото, которые я посылала, – обвинила она, от чего рука Хока сжалась вокруг меня еще сильнее, я быстро перевела взгляд на Мередит.

– Я…, – начала Мередит.

– Нет, это я не отдал, – продолжил отец, вставая рядом с Мередит и обхватывая ее за талию.

Письма? Фото?

– Мне стоило об этом догадаться, когда я не получила от нее ответа, – парировала мама, вперившись в Мередит взглядом. – Моя малышка не оставит меня. Моя малышка обязательно бы мне ответила!

– Это было мое решение вычеркнуть тебя из жизни Гвен, не Мэр, так что смотри на меня, Либби, – приказал папа.

– Боже мой! – прошептала я.

Но мама почему-то не стала смотреть на папу, а повернулась ко мне.

– Теперь ты можешь снова сказать! – закричала она.

– Тебе следует успокоиться и поскольку ты видишь, что Гвен и Хок не одни, у них гости, то возможно, нам стоит все обсудить частным образом? – предложил папа.

– Нет! Нет, я не собираюсь частным образом! – закричала мама.

– Точно, а выражаясь другими словами, ничего не изменилось, – произнес отец.

– Пошел ты! – выстрелила в ответ мама и мое тело тряхнуло.

Хок вступил в перепалку.

– Бакс просил вас успокоиться. Сейчас вы находитесь у меня в доме, и я тоже говорю вам успокоиться.

Мама переметнулась на Хока.

– А я разве беспокоюсь?

О Боже мой. Моя давно исчезнувшая мама материлась и по всей видимости желала умереть.

– Видишь, почему я сделал все, чтобы как можно дальше держать эту женщину от моей дочери? – сердито спросил папа Хока.

– Я не понимаю, – прошептала я.

– Конечно, нет, малышка, – заявила мама.

– Гвен, дорогая, я не отдал тебе письма и фото, – сказал отец. – Первое письмо она отправила вместе с фотографиями, когда умерла твоя тетя Милдред, оставив тебе десять тысяч долларов. В нем она говорила, что работает в Африке с голодающими детьми и ей нужны деньги на еду и лекарства, когда на самом деле она жила в Боулдере и работала барменшей в баре байкеров и нужны ей были деньги, чтобы покупать дурь.

Боулдер? Боулдер!? Я думал, что моя мать жила в Рапид-Сити.

Я посмотрела на папу.

Великолепно. Просто замечательно. Моя мама материлась, хотела своей смерти и жила в тридцати километрах от меня и поступала, как Джинджер.

Фантастика.

Все эти мысли бродили у меня в голове.

– Пожалуйста, это не происходит на самом деле, – прошептала я вслух, и другая рука Хока обвилась вокруг моих ребер.

– Второе письмо, дорогая, их было только два, пришло, когда ты окончила школу, и я перевел твой школьный фонд на тебя. Она писала, что стала жертвой наводнения, – папа направился к моей маме, не отрывая от нее глаз. – Что сейчас, Либ? Ты услышала о стрельбе и подумала получить страховку или ты слышала, что она спит с Хоком и решила что-то получить от него?

– Это я, – заявил Хок, и я повернула к нему голову, он был тверд по отношению к моей несчастной матери.

– Я не знаю вас, – накинулась мама на Хока.

– Дерьмо, – ответил Хок, и мое тело опять дернулось.

– Я никогда не видела вас, – возразила она.

– Ты была женой Папы Раунтри, пока он не дал тебе под зад, и ты три раза была рядом с его домом, когда я приходил туда, – ответил Хок.

Мама наклонила голову и немного повернулась в сторону.

То, что сказал Хок, было правдой.

О Боже мой. Моя давно пропащая мать материлась, желала своей смерти и была алчной!

– Это объясняет, зачем ты выспрашивала у Рика про чертовую гостиную, пока мы охраняли Гвен от тебя, от твоего «смущения и ора». Потому что ты поняла, что мы не подпустим тебя к Гвен и к Хоку, – предположил папа.

Моя мать посмотрела на папу, а затем перевела взгляд на другую жертву.

– Моя дочь стала жертвой стрельбы из проезжающей машины, потому что твоя дочь, – она со злостью ткнула пальцем в Мередит, – кусок дерьма.

Мередит побледнела, папа покраснел как рак, а я лишись самообладания.

– Не смей, – прошептала я, и мама перевела на меня взгляд, и я увидела, черт побери, как у нее тут же изменилось выражение лица.

– Детка…, – прошептала она.

– Я не твоя «детка», ты жила в Боулдере? – я сделала акцент на последних словах, и руки Хока напряглись, сильнее удерживая меня, но я наклонилась вперед. – Ты жила в Боулдере, и ты никогда не приезжала ко мне?

– Твой отец не позволял мне! – ответила она, переходя на крик.

– Это никого не волнует! – крикнула я в ответ. – Если бы ты захотела увидеть своего ребенка, ты бы перевернула небо и землю, чтобы увидеться с ним! Ты хотела поддерживать со мной связь, отправив только два письма! Ты должна была послать две тысячи писем!

– Гвендолин…, – начала она.

– Я не могу поверить, – перебила я ее. – У меня не укладывается в голове, что я не видела тебя почти тридцать лет, а когда увидела всего лишь потому, что ты узнала про Хока, что он может позволить себе купить мне туфли от Джимми Чу!

Прямое попадание, она поморщилась и напряглась.

– Ты чуть не умерла вчера, – ответила она мне.

– Э-э... да, я знаю, поскольку была там, – с сарказмом произнесла я.

– Я твоя мать! И волнуюсь!

– Ты не волновалась, когда Брайан Таката разбил мне сердце в десятом классе, и я была в глубоком отчаянии. Мередит волновалась обо мне! И тогда Мередит открыла мне целебные свойства замороженного песочного теста и, позволь сказать тебе, это был хороший урок, потому что тесто прошло долгий путь, чтобы залечить мое разбитое сердце. И, кстати, – мой тон был наполнен горечью, – Мередит научила меня многим хорошим вещам, когда тебя не было рядом.

– Гвен…, – попыталась меня прервать мать, но я продолжила.

– И тебя особо не волновало, когда Скотт Лэйтон чуть ли не уничтожил меня, после чего я поняла, что никогда не полюблю снова. Мередит волновалась обо мне. И у меня не было денег, чтобы нанять хорошего адвоката, когда Скотт грабил меня во время развода, Мередит наняла своего босса, который стал представлять меня в суде, и Скотт перестал выставлять требования! Ты была в Боулдере или где-то еще, достаточно близко, чтобы приехать сюда, но ты ни разу не приехала. А Мередит все время была рядом!

– Да, я не была рядом, но я была в курсе всего, что с тобой происходило, а сейчас я узнала, что у тебя большие проблемы из-за этой суки, дочери Мередит, исчадия ада, которая притягивает к тебе столько неприятностей, – вставила мама.

Я вырвалась из рук Хока, сделав два быстрых шага, что мать с испугом отступила назад.

– Та, о ком ты говоришь – моя сестра, – прокричала я ей в лицо. – И это семейные проблемы, а ты... не моя... семья.

– Гве…, – начала она.

– Убирайся! – закричала я.

– Я не верю…

– Мне все равно, веришь ты или нет. Ты претендуешь на деньги моего мужчины, – у меня так колотилось сердце в груди, что я положила ладонь. – Ты оскорбляешь мою сестру. Ты выводишь из себя моего папу. И ты расстроила, – я наклонилась вперед, указывая на Мередит, – мою маму!

Она снова отклонилась назад, ее лицо побледнело, но она не двигалась с места.

– Я сказала тебе уходи, иначе я напущу на тебя Хока! – угрожая произнесла я.

Ее взгляд скользнул по Хоку, который, как крутой засранец возвышался за моей спиной, но я не сводила с нее глаз.

Затем она посмотрела мне в глаза.

– Знаешь, – прошептала она, – в тебе я не вижу ничего от себя.

Сказала она как оскорбление.

– И Слава Богу, – ответила я.

Ее рот скривился, она тряхнула волосами, которые, к сожалению, были такими же как у меня (за исключением покрашенных прядей) потом развернулась, и не глядя ни на кого, направилась на выход.

Я подошла к холодильнику, раздраженная и готовая разразиться обильной тирадой.

– Знаете, я предпочла бы, чтобы меня снова взорвали зажигательными бомбами. Нет! – поправила я саму себя, рывком открывая холодильник и потянувшись за песочным тестом. – Обстреляли из машины. Я бы предпочла лучше вытерпеть еще один автомобиль, чем проходить через это снова. – Я захлопнула дверцу холодильника и направилась к висевшим ножам, взяв первый попавшийся наугад. Я вытащила разделочную доску с полки, и подошла к кухонному уголку в виде подковы, где стояла Мередит и с грохотом опустила разделочную доску. – И тебе стоит знать, Мередит, что я не виню тебя. Джинджер – это Джинджер, но мы все семья, все. – Я взмахнула ножом. – Мы не знали, что такое может, в конце концов, произойти. – Я опустила тубу с тестом на разделочную доску и начала нарезать его, сильные пальцы схватили меня за запястья, и я почувствовала сильное тело, прижавшееся ко мне.

Я посмотрела на Хока.

– Брось это песочное тесто, детка, – прошептал он.

– Нет, Хок, это тесто – все, – ответила я, вытаскивая запястье из его руки и снова взмахнув ножом.

Он поджал губы и предложил:

– Хорошо, тогда в твоем нынешнем состоянии будет лучше, если ты не будешь махать тесаком.

– Я не машу..., – замолчала я, опуская нож и заметив, что это был огромный, черт побери, топорик для мяса. – Вот черт, – пробормотала я.

Его рука вернулась к моему запястью, и он медленно забрал у меня топорик и отдал его матери, которая стояла рядом.

Именно в этот момент я вспомнила, что мы ни одни, а также вспомнила, что жизнь на данном этапе потерпела полное фиаско, поэтому я разревелась.

Хок обнял меня, я обхватила его теплую спину и прижала лицо к его груди.

Его рука скользнула вверх и обхватила мою шею сзади.

Наступила тишина, перемежающаяся ропотом разговоров моих родителей, которые беседовали с семьей Хока, но я не обращала внимания на них, потому что присутствие других людей, когда ты распадаешься на кусочки, было возможным, поскольку часть людей является твоей семьей, а часть принадлежат горячему парню, стоящему рядом с тобой, с которым ты спишь, и не смотря на то, что только сегодня я познакомилась с его родителями и братьями, и они только что стали свидетелями неприятной семейной сцены, которую я закончила своими разглагольствованиями и размахиваниям топориком для мяса, это был своего рода моральный долг.

Когда мои рыдания стихли, я автоматически стала искать родные лица.

Я повернула голову и отыскала глазами Мередит.

– Я знаю, что Мария делает завтрак, но можешь ты сделать мне пончики? – шепотом попросила я.

– Я пойду в магазин за тестом и растительным маслом, – тут же объявил папа, и я скорее почувствовала, чем увидела, как он направился в сторону двери, потому что не спускала глаз с Мередит.

В ее глазах тоже стояли слезы, но она улыбнулась мне.

Да, все стало намного лучше.

Я тоже улыбнулась, прижавшись щекой к груди Хока, его руки по-прежнему крепко прижимали меня к себе.

И я крикнула вдогонку папе:

– Не забудь шоколадную глазурь!

– Будет сделано, – прокричал папа в ответ.

Я ощутила что-то спиной и прижалась другой щекой к широкой груди Хока, повернув голову и увидела Гуса.

Он смотрел на сына.

– Я считаю хорошим знаком, что после семейной драмы, Гвен продолжает заботиться о своей классной заднице, – отметил он.

– Гус! – закричала Мария.

Я засмеялась.

А также засмеялся Хок, хотя очень тихо, я чувствовала, как сотрясается его тело от смеха.

Он чувствовал себя на самом деле хорошо.

Хок перестал смеяться, и я отпустила его, лишаясь его теплого стального тела, Мария пробормотала:

– Она может и ослеплена им, но не боится пользоваться тесаком для мяса. Я научу ее некоторым хорошим вещам, – и я опять засмеялась.

* * * 

Когда начало темнеть Хок отправился по делам, ничего не объясняя.

До этого мы – моя семья и его – ели яйца, тосты, бекон и домашние пончики, сделанные из замороженного бисквитного теста, хорошо прожаренные, а затем покрытые глазурью.

Домашние пончики были также хороши, чтобы залечить полученную душевную траву, как и песочное замороженное тесто для печенья, ну, если чуть-чуть не совсем уж настолько хороши, но этим утром они произвели свой исцеляющий эффект, потому что их сделала Мередит.

Папа и Гус тут же нашли общий язык, Мередит и Мария тоже. Вон и Джури оба такие же крутые, как и их брат, относились ко мне со всем вниманием. Но большую часть своего времени после пончиков я провела, играя в прятки с Хавьером и Санто. В логове Хока мест, чтобы спрятаться было и не так уж много, но зато было достаточно места, чтобы искать. Я совершила одну ошибку, начала щекотать их, когда нашла в первый раз, им понравилось, поэтому они все время заставляли меня искать их и находить станосилось все легче и легче. В конце концов Хавьер попытался спрятаться, продолжая хихикать и называя меня «Нэнни!», Гвен он не мог выговорить.

Наконец, Мария и Мередит убрали всю посуду, попрощались и ушли, Хок подошел ко мне, сказав, что у него «дела». Он не стал вдаваться в детали, а я не спросила, поэтому он поцеловал меня и ушел.