Текст книги "Портрет Мессии"

Автор книги: Крейг Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Но разве он не должен был поклясться молчать?

– Если верить его биографу, Уайльд просто обожал тайны, но при этом не слишком умел их хранить. Кроме того, рассказывая Биллу Ланди о картине и о том, как она вдохновила его на написание «Портрета Дориана Грея», он уже знал, что скоро умрет. Ему нечего было терять, и еще, думаю, он понял, что за человек был тот Корбо.

– Шарлатан?

– Настоящее чудовище. Тамплиеры с самого начала глубоко интересовались оккультизмом. Согласно официальным обвинениям, выдвинутым против этого ордена, они даже приносили в жертву младенцев. Не думаю, что на самом деле доходило до этого, но они проводили весьма сомнительные ритуалы. Видите ли, дух может вселиться в человека двумя путями. Временно – это наиболее частый случай, – когда душа умершего входит в тело живого человека и может вещать через него. Более долгое обладание имеет место, когда с помощью черной магии человек начинает верить, что он или она и есть умерший. В этих случаях душа живого изгоняется, чтобы вместо нее в тело мог вселиться призрак. Когда маг оживляет тело, дух возрождается к жизни во плоти жертвы, где и остается. Покинувшая тело душа бродит неприкаянная между жизнью и смертью.

– Вы что же, верите во всю эту чушь?

– Душу ребенка можно забрать множеством разных способов, мистер Мэллой. И для этого вовсе не обязательно применять магию. Думаю, что рыцари-храмовники Корбо облекли процесс в мистическую форму. Они похищали ребенка, воспитывали его, заставляли верить, что в сердце его живет дух тамплиера. Корбо с раннего детства был обучен различным магическим ритуалам. Его соблазняли и манили тени и странные звуки, его мучили воспоминания о том, как тело его сгорает живьем. В нем рос и развивался вкус к власти и желание отомстить предполагаемым врагам. Кроме того, в его руках находился подлинный прижизненный портрет Христа. Так почему же не поверить, что именно в Корбо вселился дух Жака де Моле?

– Хотите сказать, что воспитатели заранее обрекли его на безумие?

– Из психопатов получаются отличные генералы.

– Давайте договоримся так. Я согласен на связь с тамплиерами и частично на то, что вы рассказали мне о Корбо. Пусть я не верю во все это, главное – верит он. Но есть сомнения в том, что представляет собой этот портрет Христа. Так вы говорите, что человек, ставший впоследствии первым царем христианского Иерусалима, приехал в Эдессу и нашел это изображение?

– Сведения о том, что такая картина существовала в Эдессе, подтверждена независимыми источниками. Это не просто теория.

– Но это еще вовсе не означает, что работа аутентична. Это может быть икона первого века. Ничто не связывает портрет Христа с Понтием Пилатом, за исключением легенды.

– Есть два источника, утверждающие, что портрет Христа, «написанный не человеческой рукой» – что бы это ни означало, – еще в первом веке попал из Иерусалима в Эдессу и перешел во владение царя Эдессы Абгара. Еще одну ссылку мы находим у Иринея. Упоминание о портрете Христа, заказанном Пилатом, когда «Христос еще ходил среди людей».

– Но что представляют собой эти… материалы? Они появились на несколько веков позже.

– Ириней пишет о временах, наставших через полтора столетия после распятия.

– Да, мелочь, конечно. Что такое два столетия для историка и летописца?

– Согласен. Времени прошло много.

– Особенно с учетом того, сколь коротка жизнь человека.

– Уайльд говорил о картине как о «портрете Христа, принадлежавшем Понтию Пилату». Не знаю, почему он так называл ее. Но если следовать логике, думаю, что узнал от деда Корбо.

– Который, в свою очередь, услышал эту сказку от тамплиеров. Позвольте спросить кое о чем.

– Пожалуйста.

– Зачем Пилату вдруг понадобилось заказывать портрет Иисуса?

– В ряде восточных традиций было принято считать Пилата и его жену святыми – потому что они защищали Христа от евреев.

– У Пилата была жена?

– Смотрите Евангелие от Матфея. Жене Пилата приснился сон, что муж ее собирается казнить невиновного. И она написала мужу, умоляя не делать этого.

– И все равно не понимаю: почему Понтий Пилат заказал портрет человека, которого он распорядился казнить?

– Не знаю, ничем не могу тут помочь. Известно лишь, что картина старше любой другой легенды об истинном образе Спасителя. Это не означает, что подобный образ существует, но много людей верит этому. Ну и, наконец, вера в то, что именно Пилат распорядился написать картину, – это так к вере для вас. Если вы хотите его сделать.

С этими словами Бранд съехал с дороги и направился к территории небольшого частного аэропорта. Ангар был заперт, свет не горел.

– Ну вот и прибыли, – сказала Кейт. – Если хотите передохнуть и поспать хоть немного, теперь самое время. Встать завтра надо в четыре утра.

– Приятно слышать, – пробурчал в ответ Мэллой.

– В ангаре есть койка. – Она протянула ему ключи. – Так что располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

– А как же вы?

– Мы поставили палатку в лесу, примерно в миле отсюда.

Глава 10

Кесария

Лето 29 года н. э.

Сенатор Публий Вителлий прибыл в Кесарию на торговом судне, облаченный в тогу простого гражданина. Пилат узнал о его пребывании в городе, только увидев бумаги с восковой печатью, на которой был оттиск кольца вельможи. Узнав об этом, наместник сразу отменил все утренние встречи.

В молодости Вителлий был другом Германика, позже – самым доверенным его генералом. После смерти принца – многие считали, что заказчиком тут выступил Тиберий. – Римская империя оказалась на пороге гражданской войны. Вместо того чтобы распалять толпы и собирать легионы под своими знаменами, Вителлий выбрал мирный выход из ситуации, чем избавил Тиберия от обвинений. И одновременно заставил ответить перед судом человека, которого, по мнению многих, Тиберий послал убить принца.

Вскоре после этих событий Вителлий стал преданным союзником Тиберия. За это генерал удостоился великой чести: он поселился на вилле рядом с дворцом императора на острове Капри. Впрочем, несмотря на это, близкими друзьями они так и не стали. Тиберий был слишком хитер и осторожен, чтобы открыться человеку, лучшего друга которого он обрек на смерть. В Риме люди могли вести общие дела ко взаимной выгоде, но при этом никогда не забывали о пролитой крови.

Пилат познакомился с Вителлием, когда командовал эскортом, охранявшим останки Германика на пути из Брундизия в Рим. Путешествие длилось месяц, и за это время мужчины говорили лишь дважды, но этого оказалось достаточно, чтобы Вителлий оценил потенциал молодого офицера. Вернувшись в Рим, он использовал все свое влияние, чтобы Понтий Пилат продвинулся по карьерной лестнице.

Несмотря на протекцию, которую оказал ему в свое время Вителлий, Пилат вовсе не жаждал встречи с сенатором. Мало того, он многое отдал бы, чтобы не видеть этого человека снова.

– А ты неплохо устроился, наместник, – любезно заметил Вителлий, когда оба они оказались в кабинете Пилата, что рядом с большим залом.

Со дня их последней встречи Вителлий сильно постарел. Волосы поседели, и весь он как-то потускнел, но характер этого человека, судя по всему, не изменился. Он был по-прежнему напорист, хитер и опасен.

Пилат никак не мог понять цели приезда Вителлия в Иудею, а потому ответил на первый же вопрос со скромностью лояльного государственного чиновника:

– Я всегда стремился лишь служить Риму, сенатор.

– Это хорошо, наместник, поскольку Риму нужны только преданные слуги.

Обычно за таким замечанием неизбежно следовал приказ пожертвовать жизнью, и Пилат ощутил, как по спине пробежал холодок.

– Делаю все, что в моих силах. Впрочем, вряд ли стоит напоминать вам, что я командую лишь половиной римского легиона. Сирийская кавалерия, как и большинство наемников, сохраняет преданность лишь при свете дня.

– Армия вам не понадобится. Разве что умение хранить тайну.

– Сенатор знает, что мне можно довериться.

– Скажи мне, Пилат, ты когда-нибудь слышал о еврее Иешуа? Вроде бы он из Назарета.

Пилат тотчас расслабился.

– Да, но не сталкивался лично. Он будоражит народ в горной Галилее, а не в Иудее. Антипа терпит его лишь потому, что боится всех блаженных. А в чем дело?

– Он стал угрозой миру.

– Только не миру в моих провинциях.

Но Вителлий с ним не согласился.

– Многие считают, что этот человек собирается провозгласить себя еврейским Мессией.

Пилат позволил себе улыбнуться.

– Ну и пусть! Он просто нищий. Бродит по Галилее без денег, без оружия, даже армию не пытается создать! Насколько мне известно, за ним следуют такие же нищие, больные и целая толпа женщин. Когда он объявит себя царем Иудейским, я, конечно, им займусь, если Антипа не справится. А до той поры…

– Человек по имени Иуда Искариот стал одним из его последователей, наместник.

– Не знаю такого.

– Разве? А у меня создалось впечатление, что ты имел с ним дело. «Самый опасный человек в Иудее». Кажется, так ты назвал его в одном из первых своих докладов в Рим.

– A-а, этот Иуда! Да, конечно, я его знаю и продолжаю придерживаться того же мнения. Он крайне опасен. Но… позвольте спросить, ваши источники совершенно уверены, что назаретянин не находится на службе у Иуды?

– Друзья в Галилее сообщают нам, что этот назаретянин не так прост, как кажется.

– Пусть так. Но Иуда не произвел на меня впечатления человека, который может стать чьим-то последователем.

– Возможно, кто-то его вдохновляет.

– Если это действительно так…

– У нас есть сведения, что Иешуа оживил умершую. Молодую девушку, которая, кстати, является дочерью раввина синагоги в Капернауме.

Пилат улыбнулся, покачал головой.

– На Востоке, сенатор, такие способности часто приписываются разным магам, волшебникам или людям, которые вообразили себя святыми. Не стоит придавать этому большое значение.

– Нет, это не просто слухи. Жена Антипы – очень разумная, как мне показалось, женщина – говорила с отцом этой девушки. Он отказывался говорить правду, но затем все же признался, под пытками. По другой информации, Иешуа встретил и накормил толпу из пяти тысяч человек несколькими хлебами и рыбами. Скорее всего, это абсурд, но если человек ни в чем не повинен и никому не нужен, как получилось, что в пустыне его встречают пятитысячные толпы?

– Понимаю! Немедленно займусь выяснением всех подробностей.

– В этом нет необходимости. В целом план действий уже определен. Нужно заставить Антипу арестовать этого человека, причем как можно быстрее, и доставить его в Иерусалим. Когда он окажется здесь, ты должен отдать приказ казнить его. Чтобы отбить у других всякую охоту называться Мессиями!

Пилат был не в восторге от этой идеи.

– Немедленно свяжусь с Антипой.

– Значит, мы поняли друг друга. И еще одно: последователей Иешуа трогать не надо.

– Мне кажется, это ошибка, сенатор. – Вителлий удивленно заморгал. – Я хотел сказать, оставлять Иуду на свободе. Будет куда как лучше, если мы казним вместе с Иешуа Иуду. Я знаю, что он собой представляет! Вы же не хотите, чтобы он затеял беспорядки, особенно в Иерусалиме.

– Я вижу, твое положение вселило в тебя уверенность.

– Благодарю, сенатор.

Вителлий помрачнел.

– Я здесь не для того, чтобы делать тебе комплименты. Приказы ты получил. Действуй.

Вителлий покинул дворец, и Пилат погрузился в невеселые размышления. Тиберий вообразил, будто это так просто, устроить для острастки публичную казнь. Но он не видел, как десять тысяч человек покорно подставили шеи мечам римлян, а все потому, что этот пример им подал Иуда! Да император понятия не имеет, как вспыльчивы и фанатичны евреи и как они безразличны к собственной жизни, стоит их только завести.

Пилат вызвал Корнелия и объяснил ему задачу.

– Разрешите откровенно, наместник?

– Говори.

– Думаю, что Иродиада нашла дрова, чтобы разжечь огромный пожар.

– Выражайся яснее.

– Война в Иудее только на руку Сеяну и дворцу Ирода. Мне кажется, Иродиада наконец поняла, как ее развязать.

– Через Иешуа?

– Да, господин. А нас тут не так много, чтобы противостоять толпам, которые Иуда поведет после того, как мы распнем еврейского Мессию. Ваша гибель станет предлогом для того, чтобы Сеян мог направить войска на усмирение Иерусалима. Когда он отомстит за вашу смерть и разрушит Иерусалим – а он об этом всегда мечтал, – Тиберий уже не сможет ему противостоять. Сеян возглавит армию, завоюет любовь народа, и тогда императору придется признать поражение.

– Но приказы исходят от Тиберия!

– Вы уверены, наместник?

Пилат вздохнул.

– Нет. Но если я попробую связаться с Тиберием и узнать правду, Сеяну сразу станет это известно.

– Тогда придется выполнять приказ… И готовиться к худшему.

– Думаю, ты прав.

Кесария

Осень – зима 29/30 года н. э.

Несмотря на просьбу Пилата арестовать Иешуа, Антипа делать этого не спешил, и святой человек продолжал свободно проповедовать в Галилее. Наместник осведомился о причинах задержки и узнал, что Иешуа выработал своеобразную тактику – говорил с людьми несколько часов, а затем быстро уходил, всегда на шаг опережая соглядатаев Антипы. «Это все равно что гоняться за ветром», как образно выразился посланник тетрарха через несколько месяцев после того, как Пилат обратился к Антипе за помощью.

Позже, оказавшись наедине с наместником, Корнелий просил разрешения высказаться. Пилат понимал, какое недовольство у Рима может вызвать эта отсрочка, и с надеждой смотрел на своего верного слугу. Разумеется, пусть говорит!

– Если человек хочет поймать ветер, наместник, глупо гоняться за ним, как это делает Антипа. Надо поставить парус и ждать.

– Иными словами, предвидеть, куда он подует? Это невозможно! Наши патрули ловят воров, которые раскинули свои шатры в пустыне, но этот человек сегодня ночует в одном месте, а завтра – в другом. У него нет лагеря, нет шатра, нет дома. Нельзя предвидеть, где он окажется в тот или иной день! Я уверен в этом. Он избегает Тивериады, Кесарии и Иерусалима.

– Насчет Иешуа не знаю, но Иуда далеко не глуп. Он знает, что Антипа гоняется за назаретянином, и должен понимать – время на исходе. Если он останется в пустыне надолго, ему конец. Но в Иерусалиме, на Песах, целая армия сторонников будет ждать своего царя.

Иерусалим

Песах 30 года н. э.

Узнав, что Пилат вместе со своим двором находится в Иерусалиме, Никодем пригласил наместника к себе в имение. Пилат прибыл в полдень с необычно большим эскортом и провел долгий и приятный день в роскошных банях друга. Вечером его ждал столь же богатый пир.

Утром Никодем и сын повезли Пилата в пустыню, чтобы полюбоваться чудом – недавно построенным акведуком. Место преобразилось до неузнаваемости, с чем Пилат и поздравил своего друга.

– Да ты настоящий провидец, Никодем! – воскликнул он.

– Напротив, друг мой, не я, а ты. Именно ты способствовал дальнейшему процветанию всей Иудеи!

– Боюсь, Иудея предпочитает смерть процветанию.

– Я не совсем понимаю…

– Много идет разговоров о каком-то иудейском царе, долгожданном Мессии. Скажи, Никодем, неужели люди и впрямь столь наивны, что считают, будто можно уничтожить власть римлян, доверившись человеку, который якобы творит чудеса?

– Есть люди, способные взбудоражить целые толпы, но они по большей части бесправны. Они находят свою аудиторию в деревнях, где жители ходят в лохмотьях и весь день работают за кусок хлеба, такой, что я бы и собаке побрезговал бросить. В городах у них нет благодарных слушателей.

Несколько лет назад я видел человека, который очень неплохо управлял городскими толпами.

– Подобные люди встречаются редко. И крайне опасны для мира и спокойствия.

– Возможно, ты его знаешь. Иуда Искариот.

Глаза Никодема сверкнули.

– Знаю. Он сын очень богатого купца. Связался с какими-то радикальными элементами, и, насколько я помню, отец лишил его за это наследства.

В беседу вмешался сын Никодема:

– Иуда – ученик раввина, о котором я тебе рассказывал, отец. Помнишь?

– Того, который якобы презирает деньги? – со смехом воскликнул Никодем. – Расскажи Пилату, о чем вы с ним говорили.

– Я путешествовал по делам и слышал, как говорит этот человек. И чем дольше слушал, тем больше нравились мне его слова. Он вовсе не из тех, кто хочет избавиться от опеки Рима. Нет, вместо этого он говорил о Царстве Божьем. Я потом к нему подошел: думал, что такому человеку стоит помочь, но когда спросил, что смогу для него сделать, он ответил, что я должен распродать все нажитое и раздать деньги бедным, а потом уйти с ним в пустыню.

– Можете себе представить? – откликнулся Никодем-старший.

Пилат не ответил, лишь как-то странно глядел на молодого человека. А тот добавил вполне серьезно:

– И знаете, я едва не пошел за ним.

– Почему? – спросил Пилат.

Им вдруг овладело любопытство.

Молодой человек улыбнулся – загадочно и счастливо одновременно.

– Наверное, потому что сам никогда не решился бы поступить именно так.

– Он хочет разрушить Рим, – сказал Никодем. – Все они одинаковые, эти бунтовщики!

– Мы с отцом все время спорим об этом раввине.

– А все потому, что мой сын был еще младенцем, когда Иуда из Галилеи захватил храм. Он не помнит те времена и что тогда произошло.

– Я слышал разные истории, отец.

– Истории – это одно. А кровопролитие – совсем другое. Было время, когда я уже стал думать, что Иерусалим превратится в новый Карфаген – все люди перебиты, город разрушен, земля разорена.

– Он говорил о Боге, а не о восстании!

– А как разыскать этого человека? – спросил Пилат. Никодем с сыном удивленно взглянули на него. – Если он действительно такой великий врачеватель, – добавил Пилат, – я бы мог воспользоваться его услугами.

– Его очень трудно найти, – уклончиво ответил молодой человек.

– Ты мог бы сообщить мне, если он вдруг появится в Иерусалиме?

Молодой человек слегка склонил голову, делая вид, что это ему безразлично.

– Вы знаете, мы всегда готовы помочь, чем можем.

Оставшись наедине с Никодемом, Пилат поведал ему всю правду. Тот слушал внимательно и молча, прежде чем высказать свое мнение.

– Думаю, твой центурион прав. Сеян хочет войны. Он знает, ты исполнишь свой долг до конца, просто потому что обязан. Он надеется, что Иуда пойдет навстречу. И совершить такое ему вполне по силам. В Иерусалиме у него до сих пор много друзей.

– Я не могу не исполнить приказа.

А если я займусь Иудой? Ведь остальные, те, кто следует за Иешуа, люди самые простые. Без своего проповедника и особенно Иуды им просто не по силам поднять восстание против римских гарнизонов.

Мои приказы носят весьма специфический характер, Никодем. Всех последователей Иешуа надо оставить в покое. Если вдруг Иуда погибнет, Сеян знает, на кого можно возложить вину. Если я убью Иуду, мне придется перерезать себе вены.

Никодем задумался, потом заметил:

– Тогда исполняй приказы. Следуй им… до последней буквы.

Выбор наместника был невелик: он мог погибнуть от рук взбунтовавшихся евреев, а в случае потери гарнизона ему ничего не оставалось, кроме как покончить с собой. Но теперь во взгляде прокуратора засветилась надежда.

– Есть идеи?

– Давай назовем это шансом. Для нас обоих и для наших семей. И для Иерусалима тоже.

В шаббат с заходом солнца люди начали покидать город. К рассвету свыше пятидесяти тысяч человек выстроились вдоль дороги, ведущей к Сузским, или Царским, воротам. Ровно в полдень их Мессия оказался в самом центре толпы. Люди расступались, бросали на дорогу перед ним пальмовые ветви. Он торжественно въехал в город верхом на осле.

– Ветер пришел, – заметил Корнелий, наблюдая за происходящим с зубчатой крепостной стены.

Пилат мрачно кивнул, не отрывая взгляда от зрелища.

– Вот только бы этот ветер не оказался ураганом, который может сорвать наш парус, – ответил он.

– Тогда умрем с честью, как и подобает римлянам, наместник.

– Честь – это прекрасно, центурион. Но я все равно предпочитаю жизнь.

Рабы Никодема наблюдали за Иудой Искариотом, укрывшись возле дома его родителей. Он появился на второй день, с наступлением темноты, и вошел через боковую калитку. Примерно час спустя вышел на улицу. Рабы продолжали слежку. Вскоре, приблизившись к Иуде, они передали ему свиток, скрепленный восковой печатью с инициалами Никодема. Увидев, от кого послание, Иуда сразу вскрыл его и прочитал при свете факелов, которые услужливо держали невольники.

Царство Божье близко, друг мой.

Никодем

Иуда вопросительно взглянул на рабов. Один из них пояснил:

– Мой хозяин желает переговорить с вами сегодня вечером, если это возможно.

Иуда последовал за ними и предстал перед Никодемом-старшим.

– Твоего господина ищут римляне, Иуда, – вместо приветствия объявил ему Никодем. – И у него осталось совсем мало времени.

– Антипа безуспешно гонялся за ним почти весь прошлый год.

– Антипа старый лис, и зубы у него давно сгнили оттого, что он жует падаль. А Пилат – совсем другой. Он найдет его… рано или поздно.

– Может, это мы первыми доберемся до Пилата.

– Для этого вам нужна армия. Стыд и позор, что твой царь до сих пор ею не обзавелся.

Иуда гневно сверкнул глазами, но промолчал.

– Евреи как никогда прежде готовы к борьбе, да и время самое подходящее. Им нужно лишь вдохновение и командир, который поведет их за собой.

– Рим был всегда добр к тебе, Никодем, – заметил Иуда.

Намек был ясен. Никодем понял, что гость ему не доверяет.

– Я сполна плачу за эту доброту, – ответил он. – И уже устал от этого. Алчности их нет предела. И я скорее стану оплачивать услуги армии, способной победить их, чем дам Пилату хотя бы еще один сестерций по доброй воле.

Иуда улыбнулся.

– Разве армии у нас выставлены на продажу?

– Ирода Антипу легко подкупить.

– От него нам ничего не нужно!

– Он ничего и не продает. Стоит вам напасть на римский гарнизон, как наместник в Сирии вышлет на помощь целых три легиона, они двинутся на Иерусалим с юга. Ну и, разумеется, римляне получат поддержку трех вспомогательных эскадронов сирийской кавалерии, итого тридцать тысяч человек. Вдобавок Пилат, перед тем как двинуться на Иерусалим, попросит Антипу задействовать его армию. Если Антипа будет медлить, римлянам придется подождать. Вот тогда вы и можете ударить.

– Вы говорили с Антипой?

– Мое золото скажет за меня все, что нужно. Но на мечтателей и фанатиков тратить я его не собираюсь. Я хочу видеть человека, способного поднять Иудею на римлян, прежде чем тратить свои деньги на восстание.

– Сейчас этот человек среди нас!

Хозяин покачал головой.

– Не раз доводилось мне видеть людей, похожих на твоего господина. Вроде бы владеют всеми талантами, какими наделил их Господь, а в критический момент колеблются. Целые нации поднимались и гибли из-за такой нерешительности. И кто знает, чего не хватает им в такую минуту? Уж определенно не храбрости. Возможно, они думают, что со временем возможностей станет больше. Не знаю. Мне ясно одно: народ Израиля не возродится снова, если не прольется кровь и римлян, и евреев. Пусть Пилат получит твоего господина. Пусть распнет его на римском кресте, как намеревается. Пусть сделает это на глазах всех евреев в день Песаха!

– Вы это серьезно?

– Ты сам видел, как принимает его народ Иерусалима. Видел надежду на их лицах. Скажи! Разве не больно будет этим людям потерять такого человека?

– Да они взорвутся от ярости, – пробормотал Иуда. – Так всегда бывает, когда люди видят, как римляне нас унижают!

Никодем мрачно кивнул в знак согласия, его темные глаза встретились с глазами молодого человека.

– Есть люди, Иуда, рожденные для того, чтобы вести нас и вдохновлять. Неужели ты станешь колебаться, увидев, как народ возмущен гибелью твоего учителя? Ты забыл о Моисее? Он повесил на крест змею и выставил его перед своей армией. Таким же символом будет смерть твоего наставника. Настало время исполнить свое предназначение, Иуда! Царство Божье уже близко. Отдай Пилату Иешуа, и Пилат взамен отдаст тебе Иерусалим!

Я не могу отдать Пилату Иешуа, а потом повести его армию в бой!

– Почему нет? То, что происходит под покровом тьмы, во тьме и останется. Никто ничего не узнает. Кроме того, ты поведешь в бой вовсе не его армию. А когда ты будешь царем Израиля, все забудут имя Иешуа. Люди назовут Иуду Искариота Мессией, истинным пророком. И будут правы!

Иуде явно понравилась мысль о том, что он может стать Мессией, глаза его возбужденно засверкали.

– Вы можете подкупить Антипу? Чтобы не вмешивался?

– О, это просто. Он уже прибыл в Иерусалим.

Лицо молодого человека омрачилось тенью сомнения.

Рим этого не потерпит. Если даже мы и одержим верх над легионами из Сирии, они пришлют новые.

Учись на ошибках прошлого – только тогда можно удержать завоеванное. Истребив силы Пилата и поборов сирийские легионы, ты или будешь ждать, когда тебя раздавят, или выступишь в поход на Египет. Египтяне оценят твое мужество и тоже поднимутся против римлян. Когда это случится, ты сможешь заключить с ними союз и завершить начатое дело. Впоследствии можно и парфян переманить на свою сторону. Они заклятые враги Рима и тотчас ухватятся за возможность, которую ты им предоставишь. Объединенная армия под твоим командованием пройдет через Африку и разобьет римские легионы прежде, чем Тиберий пробудится от дневного сна.

Да, на словах все, конечно, легко и красиво.

– Никогда не бывает легко жертвовать теми, кого мы любим, сколь ни велика необходимость. Это всегда тяжело. Но возможно, Рим правит нами лишь потому, что мы ему позволяем; империя падет, когда мы откажемся покоряться ей. Момент настал, нужен только человек, который найдет мужество ухватиться за эту возможность и наделенный даром убеждения, чтобы за ним могли следовать другие. Если я вижу перед собой, или придется ждать, когда сменится еще одно поколение?

С минуту Иуда молчал, затем ответил:

– Говорите, что я должен делать.

– Оставаться в Иерусалиме небезопасно, госпожа. Прокула недоуменно смотрела на центуриона Корнелия.

Час был поздний. Она уже удалилась на свою половину и читала при свечах о Песахе, когда в дверном проеме вырос великан Корнелий.

– О чем ты?

– Этой ночью Пилат арестует еврейского Мессию. К утру об этом узнает весь город. Когда это случится, они, возможно, нападут на дворец. Я не смогу защитить вас, если это произойдет, поэтому организовал вам побег. Пожалуйста, оденьтесь в дорогу и следуйте за мной.

– Это Пилат тебя послал?

– Он и сам бы пришел, но сегодня вечером решается слишком многое.

– Отвечай на вопрос! Ты здесь по приказу Пилата?

– Нет.

– Он бы так никогда не поступил. Я римлянка, как и ты, и Пилат, и все, кто оказался в этом проклятом дворце. Я не стану убегать от судьбы, которая ждет остальных.

Большое круглое лицо центуриона налилось краской.

– Вам не понравится здесь завтра, госпожа. Вы не видели, что делают солдаты с женщинами после битвы.

– Что такого сделал Пилат? Почему навлек на нас такие испытания?

– Ваш муж только исполняет приказы императора.

– И они касаются еврейского Мессии?

– Я и так сказал больше, чем должен.

Предчувствие надвигающейся беды проникло в сны Прокулы. И сон этот она сочла ниспосланным ей свыше.

Он был прост и страшен: распинали человека, как это много раз случалось и раньше. Но на этот раз все было по-другому. Наблюдающие за казнью стояли не на расстоянии, как это положено. Они подошли к самому основанию креста, ловили капающую сверху кровь и размазывали ее по своим лицам, а затем по лбам и головам тех, кто оказался в стороне и не мог дотянуться.

Прокула вздрогнула и проснулась. А потом прошептала в ночь:

– Он ритуальная жертва для заклания!

Она спрыгнула с кровати, разбудила спящую на полу рабыню и сказала, что ей нужно срочно поговорить с трибуном стражи. Девушка опрометью выбежала из спальни и вернулась через несколько минут с офицером и эскортом солдат.

– Я должна поговорить с Пилатом, – сказала Прокула, торопливо накидывая плащ поверх ночного одеяния.

– Наместник занят, госпожа.

– Но сейчас ночь!

– Скоро наступит рассвет, госпожа, но у него срочные дела.

– Отведите меня к нему!

– Это невозможно. Наместник в большом зале. Нас он не вызывал и никому не позволит войти, в том числе и женщине.

– Тогда отведите меня к Корнелию.

– Но, госпожа, у меня нет права…

– Я не об одолжении прошу, трибун. Я вам приказываю!

– Центурион рядом с вашим мужем.

Тогда отведите меня к залу и передайте центуриону, что я хочу поговорить с ним, срочно. Пусть Корнелий сам решает, сможет ли выйти ко мне.

Молодой трибун колебался секунду-другую, затем молча кивнул. Прокула последовала за ним.

Огромный дворец Ирода был украшен большими бессмысленными фресками с изображением растительности и каких-то нереальных пейзажей, где не нашлось места образам людей и животных. Одно просторное помещение переходило в другое, соединяясь высокими арками и длинными коридорами. Они шли минут десять, прежде чем приблизились к большому залу: невиданные архитектурные масштабы дворца призваны были внушать благоговейный трепет.

Прокула ждала несколько минут, затем двери отворились – появился Корнелий.

– Что случилось, госпожа?

– Пилат не должен казнить еврейского Мессию!

– У него нет другого выхода.

– Но этот человек ни в чем не повинен!

– Для римского наместника это значения не имеет. Таковы политические…

– Ты не понимаешь! Мне приснился сон. Я видела, я поняла, что случится! Этот человек – жертва для заклания на Песах.

Корнелий лишь покачал головой.

– Сновидения далеко не всегда…

– Его кровь отметит тех, кого пощадит ангел смерти! Как в Египте перед тем, как Моисей повел своих людей к свободе: пройти смогли только те, кто помечен его кровью. А остальные… Мы погибнем! Все до единого, весь род человеческий, весь мир! Если Пилат убьет этого человека, Рим падет!

– Я расскажу ему о вашем сне, госпожа, но это ничего не изменит.

Корнелий удалился, а трибун, сопровождавший Прокулу, сказал ей:

– В данном случае наместник ничего не решает. Евреи сами того требуют.

– Требуют чего?

– Требуют, чтобы самозванца приговорили к смерти. И ваш муж пытается воспротивиться им. Он говорит, что человек этот невиновен, но они угрожают гневом самого императора, если он этого не сделает.

– Евреи грозят именем Цезаря?

– Ваш супруг уже отправил Иешуа к Ироду Антипе, чтобы тот сам решал. Но Антипа и слышать ничего не хочет.

Второй трибун, слушавший их разговор, добавил:

– А мне говорили, будто бы прокуратор отказывается казнить этого человека. И собирается представить его перед евреями, чтобы они сами решили, что с ним делать. Священники просто в бешенстве, но ваш муж непреклонен. Он пощадит приговоренного, если сможет.

Прокула не стала отвечать. Ей не верилось, что Пилат защищает этого еврея. По опыту своему она знала: мужчины очень не любят менять своих решений. Если Пилат поссорился со священниками из-за одного еврея, значит, причины на то у него были самые веские. И поступил он так не из чувства доброты и справедливости. Пилату не свойственны эти добродетели. Он задумал что-то дурное. Но что именно – Прокула не догадывалась.