Текст книги "Портрет Мессии"

Автор книги: Крейг Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Она исчезла!

– Ищите! Она там! – крикнул в ответ Ксено.

– Я же говорю вам…

Тут в доме грянули выстрелы – сразу четыре подряд. Ксено крикнул остальным:

– В укрытие!

Цюрих

Итан услышал шаги по лестнице и увидел высокого – тот медленно и осторожно поднимался наверх. Похоже, он не знал, где прячется Итан. Оказавшись наверху, Циммер сразу укрылся за книжными полками. Возможно, он думал, что у жертвы где-то припрятано оружие. Кемп окликнул напарника на языке, незнакомом Бранду. Скорее всего, какой-то из славянских, подумал он. В ответ Циммер отпрянул к внешней стене, Итан тотчас потерял его из виду. Опасаясь, что укрытие его теперь ненадежно, он шагнул к перилам. Снизу тотчас вынырнул Кемп, раздались два приглушенных хлопка. Потом он прокричал что-то. Итан понял: он направляет своего напарника вперед – и отпрянул к другой стене. Кемп, находящийся прямо под ним, сменил позицию и выстрелил еще четыре раза, но промахнулся.

В дальнем конце комнаты Итан прижался спиной к стенке. Затем огляделся и бросился вперед, но Циммер успел обойти книжные ряды с другой стороны и поджидал его там. Разделяло их футов восемьдесят, и первый же выстрел мог стать для Итана смертельным. Он прыгнул вперед, перекувырнулся и оказался между двумя шкафами. Затем приблизился к перилам, осторожно выглянул и обнаружил, что Кемп по-прежнему подстерегает его внизу.

Бранд поспешно отступил в укрытие, Кемп выстрелил еще трижды. Потом что-то прокричал. Перевода не требовалось: «Он наш!» Убежище Итана составляло по площади футов пять, не больше. Стоит Циммеру двинуться вперед, и он попался. Единственно безопасный путь вел наверх. Вся надежда на книжные стеллажи. Высота их составляла восемь футов, сами полки сделаны из толстых и крепких полудюймовых досок тополя. Итан полез наверх, быстро и ловко, как по лестнице, пока Циммер без опаски продвигался вперед по проходу. Теперь они знали: оружия у него нет. Стал также ясен и план – они собирались загнать его в узкий проход между двумя шкафами, откуда жертва уже не вышла бы.

Кемп что-то прокричал снизу, но если и видел, что собирается сделать Итан, значения это уже не имело. Циммер неспешно, но уверенно продвигался вперед, опустив ствол пистолета, и смотрел туда, где, по его расчетам, должен был находиться книготорговец. Стрелок уже поднимал глаза, когда Бранд обрушился на него сверху. Под его тяжестью Циммер повалился на пол. В падении Итан схватил Циммера за волосы и изо всей силы ударил о кирпичную стену.

Кемп снова что-то крикнул, но напарник его уже не слышал. Он лежал неподвижно с окровавленной головой. Итан скатился с него, нашел пистолет. Забрал его вместе с запасной обоймой, сунул в карман спортивной куртки. Потом он быстро и бесшумно подошел к перилам и сбросил вниз книгу – приземлилась она достаточно далеко от того места, где он находился. Это и требовалось.

Сверху Бранд увидел Кемпа – тот двинулся на звук, сжимая оружие. Придерживая рукой запястье, Итан спустил курок и увидел, как противник метнулся в сторону. Он выстрелил еще дважды; Кемп отпрянул в укрытие и ответил настоящей канонадой, вынудив Итана отступить к стене. Он услышал, как Кемп меняет обойму, быстро высунулся, надеясь застать противника врасплох, но внизу никого не оказалось. Итан покосился на Циммера. Здоровяк лежал в той же позе, распростершись на полу. Тогда Бранд отошел в другой конец помещения и застыл, прислушиваясь.

Вскоре он выглянул опять. Кемпа нигде не было видно. Прячется? Ранен или убит? Итан постоял у перил, затем осторожно, двигаясь на цыпочках, отступил по направлению к внешней стенке. Он снова приблизился к ограждению и выстрелил в каждый угол комнаты внизу, надеясь, что противник откроет ответный огонь и выдаст себя, но Кемп молчал. Затем Итан снова сделал шаг назад.

Он почти убедил себя, что теперь сможет спуститься, когда вдруг увидел нечто такое, от чего кровь застыла в жилах.

Собрио

Кейт осторожно спустилась с толстой потолочной балки и выглянула в окно. Женщина ушла, но мужчина, якобы преследовавший ее, укрылся на лужайке перед домом. Она навела прицел прямо на его широкую грудь и три раза спустила курок. Девушка отбросила пустую обойму, перезарядила оружие и направилась к задней двери. Шагнув в проем, она увидела еще одного незнакомца, у стены дома. Кейт выстрелила дважды, и обе пули попали в цель. Она вжалась спиной в стену и двинулась вдоль нее, а потом нырнула в узкий проход между домом и сараем для хранения зерна. Поводя стволом «кольта» из стороны в сторону, она высматривала ту странную женщину, но ее нигде не было. Кейт обернулась и увидела, что мужчина, в которого она стреляла, целится в нее. Не раздумывая ни секунды, она нажала на спусковой крючок – одна пуля попала в плечо, другая – в голову.

На них бронежилеты. Двое мужчин в доме мертвы, но тот, на лужайке… неизвестно. А женщина? Она скрылась из виду, но, возможно, сейчас обходит дом, стараясь отрезать Кейт единственный прямой путь к роще. Лучше всего теперь скрыться среди деревьев, там окружить ее будет не так-то просто. Если удастся добраться до леса, она перебьет их всех поодиночке, и неважно, сколько их. Быстро перебежав открытое пространство, Кейт начала подниматься в гору, даже не оглядываясь. Еще несколько секунд – и она будет вне опасности.

Противника она не видела, но услышала выстрел за спиной и тут же упала. Бедро словно огнем ожгло. Она приподняла голову и увидела женщину – та шла прямо на нее. И только теперь Кейт поняла, что потеряла «кольт». С трудом сев, она осмотрелась вокруг. Голова кружилась. Она ощупала ногу, наткнулась на торчавшую из раны стрелу, и тут глаза у нее закатились, а серое небо над головой начало вращаться по кругу.

Последней мыслью было: Корбо хочет взять ее живой. И она ощутила страх, которого никогда не испытывала со дня смерти мужа.

Цюрих

Дым валил из вентиляционного люка в центре комнаты. Дышать пока было легко, но запах гари Итан ощущал отчетливо. Он инстинктивно поднял глаза. Густые сизые клубы поднимались к потолочным балкам. В таком дыму Кемп наверняка не увидит, как он выбирается отсюда. В дальнем конце комнаты он различил фигуру Циммера, тот пробирался к двери, цепляясь руками за стенку. Он не искал Итана. Главное – выбраться из горящего здания.

Итан взглянул вниз. Первого этажа уже не было видно. Через пару минут выбора не останется – надо срочно выбираться отсюда, или через низ, или верх. Он сам распорядился установить стекла в потолке и помнил, как продавец говорил ему, что они не являются надежной защитой от грабителей, но при этом самые безопасные на рынке. Что ж, в данный момент это преимущество.

Приглушенный выстрел, а затем и крик, раздавшиеся снизу, прервали его размышления. Он услышал, как по ступенькам скатилось чье-то тело. Шагнув вперед, он ничего не увидел и понял, что у Кемпа та же проблема: он наверняка перепутал своего напарника с Итаном.

Итан отошел на четыре шага назад, затем бросился к перилам, выставил вперед левую ногу, подобрал правую и перевалился через них. А потом сгруппировался и прыгнул вниз, в серый дым. Ударился о деревянный пол и перекатился по нему, оказавшись рядом с кассой. Прозвучал приглушенный хлопок – Кемп стрелял в него вслепую.

Бранд натолкнулся на тело Шона, заметил рану на голове и отполз к окну-витрине. Он затаился в узком пространстве между кассой и входом. Вполне надежное укрытие, к тому же дверь хорошо видна. Какое-то время он не видел ничего, кроме дыма. Он понимал: надо выбираться отсюда, причем как можно скорей. Итан просчитывал варианты. Может, перекатиться по полу и попробовать выбить стеклянную витрину? Неожиданно он увидел Кемпа – тот пробирался к выходу. Он казался всего лишь смутной скрюченной тенью, но Итан не стал рисковать и выстрелил. Первый раз он промахнулся. Вторая пуля отправила противника на пол. Перепрыгнув через кассовый прилавок, Итан бросился вперед, не сводя мушки со спины Кемпа. Но когда до спасения оставалось всего шага три, Кемп вдруг резко перевернулся.

Он выстрелил, целясь при этом в голову; Бранд ушел в сторону, спасаясь от пули. Давать второй шанс Кемпу он не собирался, разрядив пистолет в упор. Он бросил использованную обойму, вставил новую. Обыскивать тело смысла не было: он знал, кто послал этих людей, знал, что попытки повторятся. Итан пересек зал по направлению к черному ходу. Секунду спустя он вдыхал свежий осенний воздух.

В переулке, мощенном булыжником, было так тихо и спокойно, что поначалу Итан даже не заметил припаркованного у тротуара автомобиля. Мотор работал. Водитель недоуменно уставился на него. Секунду-другую Бранд тоже ничего не понимал. И вдруг заметил, что водитель потянулся к какому-то предмету у бедра. Итан не раздумывая выстрелил из пистолета Циммера. Мужчина дернулся, затем сполз за приборную доску. Итан сделал несколько шагов к машине, оказался у водительского места и дважды выстрелил через стекло.

Потом он распахнул дверцу, взял у убитого пистолет с глушителем и запасную обойму. Порылся в карманах, где нашел портмоне, а также удостоверение сотрудника частной охранной фирмы и паспорт с фотографией, где значилось имя: Рольф Лутц. Итан забрал бумажник и оба удостоверения. Затем вытащил труп из машины и сел за руль. Какое-то время книготорговец сидел неподвижно, пытаясь обдумать ситуацию. Если он поедет в полицию или его поймают, Корбо до него наверняка доберется. Его единственный шанс – найти Кейт. Вдвоем они что-нибудь придумают.

Он выехал из переулка с беззаботным видом человека, который едет домой обедать, и доехал до Бельвью-Плаза у озера, когда услышал вой сирен.

Озеро Бриенц, Швейцария

Мэллой, все еще находившийся в городе, набрал номер сотового телефона Джейн Гаррисон.

В Нью-Йорке было шесть тридцать утра, но она уже проснулась.

– Да?

– Боб Уайтфилд убит.

Джейн чертыхнулась. И через секунду спросила:

– Что случилось?

– В аэропорту ждали наши люди. На нас напали в поезде, в последний момент.

– Товар цел?

– Да. Я позабочусь о его сохранности. Просто хотел, чтобы ты знала о Бобе. Это произошло минут пятнадцать назад. Тебе надо бы заняться этим делом.

– Тебе нужен транспорт или тактическая поддержка? Могу вызвать спецгруппу из Штутгарта, прибудут часа через два-три.

– Нет необходимости. Но передай нашим друзьям в Нью-Йорке, что возможна отсрочка, на день или два.

– Если что понадобится, я на месте.

Мэллой отключил телефон. Иначе нельзя, иначе можно вычислить, что он все еще в Цюрихе. А Джейн уже знает. Он отъехал от обочины и продолжил путь.

Час спустя он припарковал машину на огромной стоянке возле железнодорожной станции Интерлакен и сел на автобус, следующий до Изельтвальда, что на озере Бриенц. Оттуда он двинулся пешком вдоль берега озера к отрогам Альп, стараясь выбирать наиболее безлюдные тропы.

Примерно через час, добравшись до владений графини, Мэллой увидел Рене. Он выходил из сада, аккуратно вытирая руки. Старик не поздоровался с ним, и Мэллой, глядя прямо ему в глаза, двинулся к входной двери. На этот раз графиня встретила его без улыбки.

Прекрасно осознавая, что рискует окончательно утратить ее расположение – он помнил, о чем она предупреждала в ту ночь, когда помогла разоблачить швейцарских банкиров, – Мэллой заявил без обиняков:

– Мне нужна ваша помощь.

Понимая разницу между этими двумя ситуациями, Мэллой уже приготовился к тому, что она и двери ему не откроет. Однако графиня ответила тихо и без колебаний:

– Входите.

Едва Мэллой переступил порог, как она предложила ему перекусить.

Мэллой был страшно голоден, но не осознавал этого, пока она не спросила. Последние несколько часов он держался на чистом адреналине, лихорадочно пытаясь вычислить, где вкралась ошибка. Но теперь возбуждение немного улеглось, и его клонило в сон.

Я бы выпил чашечку кофе, если вас не затруднит.

Графиня улыбнулась и начала готовить две чашки эспрессо. Поставила на стол стакан и графин с водой, плетеную корзиночку с хлебом и вазу с фруктами. Мэллой с жадностью поглощал угощение. Одновременно он пытался объяснить, что случилось, но графиня его остановила. Первым делом еда, сказала она, разговоры потом. Молчаливая пауза придала Мэллою уверенности. Он не контролировал ситуацию и даже не мог предположить, кто организовал нападение. Но потом он вдруг отчетливо понял, что домой не вернется до тех пор, пока не выяснит все. Это может занять день или два, но возможно, и несколько недель – неважно. Он уже не доверяет Ричленду или Джейн Гаррисон – до тех пор, пока не получит больше информации.

– А теперь, – произнесла графиня, – объясните мне, откуда у вас на пальто кровь. – И она осторожно дотронулась до темного пятна на коже.

Мэллой рассказал ей все, не приукрашивая и не скрывая. А когда закончил, она спросила:

– Это друзья вас подставили?

– Не обязательно. Если некий человек знал, что я в деле, он вполне мог прослушивать мой номер с улицы с помощью микрофона направленного действия.

– Кто знал о вашем участии?

– Мои друзья. Покупатели. Возможно, продавец.

– Каков мотив, Томас?

Он покачал головой.

– Не знаю. Наверное, все же деньги. Но Боб Уайтфилд активный игрок на поле. Возможно, мишенью был именно он.

Графиня посмотрела на пакет, который принес Мэллой.

– Хотите, чтобы я взглянула?

– Вообще-то я надеялся уговорить вас сохранить его. Пока я все не выясню.

– Давайте посмотрим на портрет и тогда решим, что делать.

Графиня поднялась, подошла к кухонному буфету, выдвинула ящик, достала нож и перерезала бечевку. Под оберточной бумагой оказался небольшой кусок льняной материи, в который была аккуратно завернута небольшая икона. Графиня с интересом осмотрела ткань, но ничего не сказала. Затем развернула и увидела маленькую черную деревянную панель. В центре сверху донизу шла трещина. На каждом уголке и по краю дерево было гладким – судя по всему, от частого прикосновения человеческих рук. Никаких видимых повреждений больше не наблюдалось. Даже без отчета Маркуса Штайнера о радиоуглеродном анализе было ясно – вещь очень старая.

Перевернув доску, Мэллой увидел изображение Христа в терновом венце. Икона сохранилась на удивление хорошо: цвета богатые, выразительные.

– Владельцы буквально вчера проверили дерево, – сказал он. – Датируется первым веком нашей эры.

– Да, на двенадцатый век совсем не похоже, – недоверчиво заметила графиня. – Перенесите ее вот сюда. Здесь больше света.

Она указала на разделочный столик в центре кухни.

Мэллой подошел к столу и не мог оторвать глаз от изображения человека, смотрящего на него из глубины двух тысячелетий. На иконе была изображена голова, шея и плечи. В отличие от всех картин эпохи Ренессанса здесь Христос вовсе не выглядел европейцем. Кожа темная. Нос и губы отмечены характерными семитскими чертами. Мужчина на картине оказался, вопреки традиции, немолод. Выглядел он скорее на шестьдесят, а не на тридцать и вовсе не был красив. Лицо худое, кожа грубая, но в глазах светились сила и уверенность. И терновый венец на голове походил на корону. Капли крови блестели, точно драгоценные камни.

– Перспектива слегка страдает. И потом, видите, как прописаны блики на шипах, капельках крови и в глазах? Словно случайно, их тут быть не должно.

Мэллой этого не заметил, но затем понял, что она имеет в виду. В картине отсутствовал внешний источник света.

– Так это… хорошо или плохо?

– Это типично для живописцев Древнего Рима. Художнику удалось показать перспективу, не имея представления о том, как это делается.

– Вы полагаете, что это не подделка?

– Да, по двум причинам. Прежде всего, она написана восковыми красками. Все известные мне подделки девятнадцатого века создавались с помощью темперы. Темпера – краска, которую готовят на яичной основе, она хорошо ложится, ею легко писать. Эти же краски сделаны из пчелиного воска и должны были использоваться горячими. А наносились с помощью шпателя. И две тысячи лет тому назад самые лучшие художники использовали именно восковые краски, по вполне очевидной причине: они не выцветали и обладали особым, не сравнимым ни с чем блеском. А мы по-настоящему открыли эти краски лишь лет восемьдесят тому назад. Возможно, конечно, кто-то написал эту картину недавно, на очень древней доске, но лично мне кажется, это не тот случай. Видите, как дерево отполировалось от частых прикосновений? А в некоторых местах краска осыпалась. Нет, эта картина насчитывает много сотен лет и написана задолго до того, как художники двадцатого века познакомились с техникой письма восковыми красками.

– То есть это не подделка времен Средневековья или Ренессанса?

– Думаю, это подлинник. А именно – икона первого века, и, возможно, она имеет египетское происхождение. Лучшими художниками-портретистами были в те далекие времена рабы-египтяне или те, кто прошел обучение в Египте.

– Так она стоит двадцать пять миллионов?

– Стоит столько, сколько может предложить рынок. По-настоящему она бесценна.

Тут вдруг заговорил стоящий у двери Рене:

– Убирайтесь!

Мэллой удивленно обернулся. Графиня прикрыла картину тканью и заговорила с Рене на незнакомом языке. А потом сказала Томасу:

– Поднимитесь наверх. Там есть одежда, можете выбрать, что подойдет. Комната справа от лестницы. Переоденьтесь, в этом вас сразу арестуют.

Мэллой неуверенно смотрел на Рене. Похоже, слуга графини не одобрял его присутствия в доме. Его или картины. Это несомненно.

– А вы уверены, что это удобно?

– Приду через минуту. – Она перехватила взгляд Мэллоя, тот не сводил глаз с картины. – Я сохраню ее для вас. Не волнуйтесь.

В комнате на втором этаже Мэллой увидел четыре живописных полотна, сходных по композиции и стилю с портретом Христа, который он вывез из Цюриха. Похоже, это были редкие и старые работы, возможно эпохи Римской империи, но изображались на них определенно не римляне. Одежды разноцветные. Цвет кожи темный. Глаза у всех черные и сверкающие. Впрочем, люди на портретах были самые обычные, скорее всего – выходцы из среднего класса.

На секунду задумавшись, где графиня приобрела эти старинные картины, Мэллой взялся за дело. В шкафу он обнаружил несколько пальто, все оказались впору. Он выбрал самое неброское. Сшито, конечно, не на заказ, зато оно просторное и отлично прикрывает кожаную кобуру. Интересно, подумал он, откуда взялись здесь эти вещи. Они определенно не могут принадлежать Рене.

Он внимательно осмотрел остальную свою одежду. За исключением небольшой дырочки от пули в свитере, все вполне презентабельно.

– Выглядит неплохо.

Мэллой удивленно поднял глаза на графиню. Он не заметил, как она поднялась по лестнице и неслышно подошла по скрипучим половицам.

– Избавьтесь от свитера. Думаю, у меня есть кое-что в запасе, вам подойдет.

Он улыбнулся, снял пиджак, кобуру и свитер. Она взглянула на бронежилет с дыркой от пули над сердцем, но промолчала. Если б не жилет, подумал Мэллой, то на станции было бы сейчас одним трупом больше.

– Мне непременно надо вернуться в Цюрих. Я должен забрать там свой чемодан.

– Тогда попробуем обеспечить вам хоть какую-то безопасность, – сказала графиня и направилась к двери.

– Мне нравятся эти картины.

Графиня остановилась, вернулась и начала любовно рассматривать полотна.

– Предполагается, что на картинах изображены египетские мумии второго или третьего века, но я отношусь к ним как к своим детям.

– Что же они такое на самом деле?

– Окно в прошлое.

Она подошла уже совсем близко, указала на одну из картин. Мэллой ощутил будоражащий запах ее духов.

– Отмечаете сходство со своей картиной?

– Тоже восковые краски?

– Верно. Впрочем, ими написана лишь одна из четырех, вот эта.

У картин, написанных темперой, цвета были менее живые, точно подернутые еле видной пленкой.

– Для чего создавались портреты мумий? – спросил Мэллой.

– Примерно во втором веке нашей эры египтяне начали писать их на деревянных досках, изредка – на полотне. Когда человек умирал, его родственники вместо традиционной маски клали прямо налицо мумии такой портрет, вставляя его среди бинтов. Идея эта может показаться странной, но эффект достигался. Если картину писал умелый художник, казалось, что сквозь бинты проглядывает лицо умершего. В девятнадцатом веке археолог Флиндерс Петри начал раскопки в огромном некрополе в Египте, в Фаюме, что в сорока милях от Каира. Большинство картин был и в самом плачевном состоянии, но несколько выглядели так, словно их только что написали. Разумеется, вскоре их увидели в Европе и Америке, и товар этот стал пользоваться у коллекционеров невиданным спросом. Египтяне не преминули воспользоваться ситуацией, и вскоре появилось множество подделок. Долгие годы наша способность точно датировать тот или иной артефакт оставляла желать лучшего, многие подобные произведения оказались под сомнением, целому ряду музеев пришлось изъять из экспозиций «шедевры», ошибочно датированные вторым-третьим веками. В ту пору купить подлинник было нелегко, ведь во всем мире их не больше тысячи. Впрочем, подделки вполне доступны по цене каждому любителю. Но лично мне все равно, когда они написаны. Мне просто нравится смотреть на эти лица.

Она указала на другую картину, там из вечности смотрело женское лицо.

– Вот эта была отправлена в музей Петри в Лондоне. Но затем в ней заподозрили подделку, когда один из кураторов не обнаружил гипсовой грунтовки под слоем краски. У всех подлинников такая грунтовка имелась. Если приглядитесь как следует, поймете почему.

– Просвечивает деревянная основа?

Она одобрительно кивнула: ученик схватывал все на лету.

– В остальном – само совершенство. А вот эту, – она указала на портрет мужчины, – нашли в захоронении на лице мумифицированной женщины. Довольно долго работа хранилась в Лувре, рядом с мумией, пока наконец кто-то не обратил внимание на это несоответствие и проверил возраст дерева.

Мэллой указал на первую картину. На ней был изображен цветущий мужчина лет тридцати с темными глазами и густой бородой. Он уже начал лысеть, но все равно был хорош собой.

– Углы этой картины не закруглены в отличие от остальных, – заметил Мэллой.

– Создавая изображение мумии, египтяне обтачивали уголки деревянной доски, чтобы ее можно было аккуратно поместить под бинты и ничего не выступало, – ответила графиня. – Но тут другой случай.

– Так значит, это подделка?

– Очень характерный портрет мумии.

– Тогда подлинник?

– Я не проверяла.

– Но если он написан восковыми красками…

– Позвольте показать кое-что, уверена, вам понравится. Если потереть восковую краску кусочком ткани, воск нагревается, а изображение почти что светится. Попробуйте.

Мэллой отогнул манжет рубашки, бережно потер им полотно – эффект проявился через несколько секунд.

– Потрогайте, – сказала графиня.

Мэллой дотронулся до портрета и почувствовал исходящее от него тепло.

– Просто удивительно!

– Почти как живое существо, правда? Ладно, идемте искать вам рубашку. И можете ехать. Рене не слишком рад вашему присутствию в доме, думаю, не стоит еще больше его раздражать.

– Но вы уверены, что…

– Я ваш должник, Томас, после того дела с банкирами.

– Я только позвонил по телефону. Ничего более!

– О нет, все обстояло значительно сложнее, и вы это знаете. Вы мне доверились, в этом и есть разница.

Уже уходя, Мэллой сказал графине:

– Если со мной что-нибудь случится…

Она коснулась его губ кончиком пальца – жест слишком интимный для друзей, но, похоже, ее ничуть не смущало это проявление привязанности. А потом долго не сводила с него любящего взгляда.

– Теперь ваши глаза открыты, Томас. Все будет хорошо.

Цюрих

В бардачке Бранд нашел мобильник, попытался позвонить Кейт, но та не отвечала. Еще несколько минут он сосредоточенно соображал, как лучше выехать из Цюриха; дальше ему надо на юг. Собрио, горная деревня, примостилась на склоне, над долиной Левантины. Автобан проходил как раз через нее. А в остальном места здесь были довольно безлюдные, лишь изредка мелькали в окне крохотные старые деревушки. Примерно два – два с половиной часа езды от Цюриха, в зависимости от дорожной ситуации, особенно в туннелях. Но Итан колебался, не зная, ехать ли туда. Снова набрал номер Кейт, позвонил Роланду на мобильный. Никто не отвечал, и Бранду пришла в голову мысль о том, что Корбо мог взять всех троих одновременно. Чем больше он думал об этом, тем реальнее казалась такая возможность. Пожалуй, ехать на юг нет смысла. Кейт он там не найдет. Она или спаслась и прячется где-то в горах, или… мертва.

Сама эта мысль была совершенно невыносима, и, почти рефлекторно, он снова набрал ее номер. Несколько гудков, затем вдруг включился автоответчик. Нет, наверное, ей удалось бежать. Надежда на секунду ожила, хотя он понимал, что обманывает себя. И все же… это возможно! Она могла обронить мобильный. Итан сейчас тоже без телефона, но он же не погиб. Во всяком случае, пока.

И ему непременно надо попасть в Собрио. На окраине города он свернул по автобану в южном направлении. Взглянул на часы. Еще до захода солнца он может быть у Кейт. Но что потом? Впервые у них не было четкого плана отступления. Он снова попробовал позвонить Роланду, но тот не отвечал. Тогда Итан стал просматривать записи в памяти телефона Лутца. Имен не было, а номеров всего три, все местные мобильные. Первые два оказались справочными, а с третьим повезло. Ему ответил голос на чистом немецком.

– Ну?

Судя по тону, мужчина был раздражен тем, что его отвлекают от какого-то дела. Или он ждет четкого доклада по существу.

Итан ответил по-немецки, столь же серьезно.

– Бранд мертв.

– Проблемы?

Наконец-то в голосе появилась живость, нечто похожее на любопытство. Очевидно, телефонный контакт был предусмотрен только на случай, если что-то пойдет не так.

– Он убил Циммера и Кемпа. Я хотел узнать, что мне теперь делать.

– Ты знаешь, что делать!

– Кеньон у нас?

– Они уже летят с ней.

– Хорошо! – довольно буркнул Итан и прервал связь.

Он съехал к обочине и вдруг почувствовал, что весь дрожит. Кейт у Корбо. Что же будет? Он тупо смотрел на дорожные знаки, на холодное серое небо. «Ты знаешь, что делать!»

У Корбо был офис в промышленном городе под названием Цуг и летний дом на окраине Сент-Морица. В первом случае место недостаточно уединенное для подобных целей. А летний домик – маловат. Если они перевозят Кейт из Собрио по воздуху, то, скорее всего, на вертолете. И направляются к его вилле на озере Люцерн.

Всего в часе езды отсюда.

Цюрих

Мэллой сел на автобус до Бриенца. Оттуда он доехал поездом до Люцерна, там пересел на другой поезд и вышел на станции Энге на окраине Цюриха. На нем были пальто и шляпа, и всю дорогу он старательно делал вид, что с интересом читает «Цюрихе цайтунг». Маркусу Штайнеру он позвонил уже из трамвая.

– Планы меняются.

– Расскажи. Мне пришлось весь день подчищать этот бардак.

– Мне нужен дом. Надежный и безопасный.

– Посмотрим, что можно сделать. Ты где?

– Через пару минут буду у озера, что напротив Конгресса.

– Макс подъедет минут через двадцать. Черный «мерседес».

– Не забудь мой компьютер и чемодан.

Сойдя с трамвая у здания Конгресса, Мэллой устроился на скамейке в парке, со всех сторон окруженной густым кустарником, и снова пытался проанализировать, почему все пошло не так. Он знал: Маркус здесь ни при чем. Если бы другу понадобилась картина, он, Мэллой, уже давно был бы мертв. С Джейн все обстояло несколько иначе. Когда она вступала в дело, задание оказывалось для нее важнее агентов. Рано или поздно с этим фактом сталкивался любой оперативник. Порой это просто означало, что она что-то недоговаривала. В этом случае Джейн играет с ним в игру, правила которой он знает не до конца. Возможно, но маловероятно.

Чарли Уингер вообще не вписывался в эту схему. Если он хотел бы заполучить картину, то действовал бы иначе. Пусть он не очень ладил с Мэллоем, но его давняя дружба с Бобом Уайтфилдом говорила, скорее, в пользу его невиновности. Уайтфилд играл второстепенную роль в этой операции, являясь своего рода гарантией того, что картину удастся пронести через швейцарскую таможню. Если б ее при нем нашли, то просто выдворили бы из страны. Впрочем, главной мишенью нападения в поезде мог быть именно Боб.

Многое изменилось в Лэнгли с тех пор, как Мэллой ушел в отставку. Уайтфилд, с одной стороны, получил самостоятельность после переезда в Париж. Но отдельные независимые шефы бюро, а также свободно перемещающиеся из страны в страну агенты рано или поздно отправлялись на другую работу, а то и вовсе в отставку. У начальника Боба Уайтфилда Чарли вовсе не было причин желать смерти своему подчиненному, проще было перевести его. Кроме того, вся интрига была связана с картиной. Точнее, с ее ценой. Для людей, подобных Норт, Ричленду и Старру, она и вовсе бесценна. Да, в центре всего этого картина, а не люди.

В Штатах лишь горстка людей знала о планах Дж. У. Ричленда. Наверняка никто из них не знал, когда именно Мэллой прибудет в цюрихский аэропорт. Мэллою был неприятен тот факт, что Уайтфилд выступил в роли его куратора. Впрочем, это вовсе не означало, что у шефа парижского бюро нет опыта в подобных делах. Уж он-то наверняка держал информацию о контактах с Мэллоем в тайне. То есть узнать об их встрече можно было лишь через прослушивание номера Мэллоя, где они обговаривали условия операции. Но прослушка могла иметь место лишь в том случае, если об участии Мэллоя и Уайтфилда знал кто-то еще. Каким образом это стало известно и кому?

Сам он видел только две возможности. В самом Управлении произошла утечка информации в пользу некоего третьего лица или одного из покупателей. Сотрудник агентства вполне мог продать информацию за хорошую цену, но перевербовка такого рода требует времени. Не так-то просто искусить проверенных офицеров разведки возможностью быстро получить лишний доллар. Главное в данной ситуации – найти правильный подход, а на это уходят месяцы, даже годы. Должен установиться определенный уровень доверия – как, скажем, между ним и Клаудией де Медичи или Маркусом Штайнером. Учитывая особенности дела, это почти невозможно. С другой стороны, упоминание при ком-то имени Мэллоя могло стать роковой ошибкой, и допустить ее вполне мог полный энтузиазма Дж. У. Ричленд.

В отдалении показался черный «мерседес», мигнул поворотником, и Мэллой вышел из своего укрытия.

– Спасибо за то, что помог утром, – сказал он по-английски, садясь в машину.

Макс индифферентно пожал плечами.

– Для этого я там и был.

– Как тебе удалось уйти от полиции?

Макс извлек из нагрудного кармана рубашки бляху детектива.

– Не так уж и сложно.

Мэллой чуть усмехнулся.

– Версия такая, – начал Макс. – Террористы убили американского дипломата. Швейцарская полиция среагировала оперативно: пятеро террористов убиты, одному цюрихскому детективу объявлена благодарность. Кстати, здесь, в бардачке, лежит еще один «глок». Почему бы вам не взять его? А я возьму ваш. Тогда сегодня днем Маркус попробует подменить вещдок, фигурирующий в деле. Если не получится, мой отчет никого не убедит.