Текст книги "Розы миссис Черингтон"

Автор книги: Крэйг Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 2

Мариан Кэрстейрс – а, вернее, пока что Дж. Дж. Лейн – обвела взглядом стол и пересчитала свои чада. Все трое были на месте, и она облегченно вздохнула.

Стол, накрытый чистой кружевной скатертью и озаренный свечами, украшала стоявшая посредине ваза, полная великолепных желтых роз. Свинина, слегка приправленная кореньями, оказалась сочной и мягкой, бататы плавали в густом коричневом сиропе, кукурузные оладьи были горячие и воздушные, а изобретательно скомпонованный салат просто превосходен.

Эйприл – это золотое дитятко – принесла наверх перед обедом рюмочку хереса и так ласково, так мило заговорила с матерью!

– Мамуся, голубой халатик идет тебе гораздо лучше. Позволь, я сегодня сама уложу тебе волосы. Обязательно подкрась губы. Как приятно видеть тебя за столом такой привлекательной.

И в завершение:

– Сделай это для меня, мамуся, укрась волосы

розой!

Кто еще, какая мать могла бы похвалиться такими чудесными детьми? Мариан растроганно глядела на свою троицу – какие они добрые, умные и красивые! Лучезарно улыбаясь им, она в душе горько упрекала себя, что могла обидеть этих ангелочков хотя бы малейшим подозрением.

И все-таки… Умилительная эта картина что-то напоминала. Уже не первый раз ей случалось наблюдать такую идиллию. Наученная опытом прошлого, Мариан не могла избавиться от подозрения, что в любой момент дети выступят с каким-нибудь необычным проектом. Мариан снова вздохнула, но уже менее радостно. Всякий раз это были очень привлекательные и понятные, но, к сожалению, чересчур рискованные, слишком дорогостоящие либо прерывающие ее рабочий ритм проекты. Чаще же всего в них сочетались все три недостатка одновременно.

– Вувсусе вув пупорурядудкуке? – обратилась Дина к Эйприл.

– Абубсусолулютутнуно, – весело отозвалась та.

– Пожалуйста, говорите по-человечески! – воззвала к ним Мариан, стараясь выглядеть построже.

– Да ведь это и есть по-человечески! – крикнул Арчи. – На языке мум-мум. Я сейчас все объясню маме, – похвалился он с сияющей улыбкой. – Нужно только каждую букву…

– Мумолулчучи, – быстро проговорила Эйприл, дав брату пинка под столом. Арчи легонько ойкнул и сразу же присмирел.

После обеда Эйприл подала кофе в маленькую гостиную, а усердный и преисполненный готовности Арчи принес сигареты, спички и пепельницу. Мариан все более утверждалась в своих подозрениях. Но как можно не верить невинному взгляду больших глаз маленькой Эйприл?

– Мамуся, наверно, страшно устала, – выразила сочувствие Дина. – Может быть, принести скамеечку? – И, не дожидаясь ответа, подставила скамеечку под ноги матери.

– Мамуся не должна так зарабатываться, – утвердительно произнес Арчи.

– Правда, – поддержала Эйприл. – Мамусе надо как-то развлечься. А лучше всего, если бы развлечение помогло работе.

Мариан словно окаменела. Ей припомнились уроки подводного плавания, которые брала вся семья якобы с целью изучения "реальных условий". Впрочем, надо признать, в результате возникла одна из самых читаемых книжек Дж. Дж. Лейна – тайна пронзенного кинжалом мужчины, оказавшегося в костюме для подводного плавания… И все же…

– Мамуся, – живо продолжила Эйприл, – если бы какую-то особу нашли мертвой в ее собственной гостиной и если бы спустя несколько минут к дому подъехала кинозвезда и сказала, что ее пригласили на чай, и если бы кто-то слышал два выстрела, а та особа была убита только одной пулей, и если бы ее муж исчез и не имел алиби, хотя ни та звезда, ни этот муж не виноваты… – Здесь Эйприл не хватило дыхания, она поперхнулась и кончила вопросом – …то кто, по мнению мамы, убил ту особу?

– Господи Боже мой, – удивилась Мариан, – где ты вычитала всю эту белиберду?

Арчи захохотал, подпрыгивая на диванных подушках.

– Это совсем не чепуха! – закричал она во все горло. – И вовсе мы этого не читали. Мы это видели!

– Арчи! – строго призвала к порядку Дина и, обращаясь к матери, объяснила: – Это все произошло на соседней вилле. Сегодня после полудня.

Мариан Кэрстейрс широко раскрыла глаза, но затем нахмурилась.

– Чепуха. На сей раз я не попадусь на эти ваши штучки.

– Честное слово! – заверила ее Эйприл. – Все это правда. Об этом уже написано в вечерней газете. – Она повелительно взглянула на брата: – Принеси газету, лежит в кухне на столе.

– Почему всегда я? – обиделся Арчи, но все же выбежал из комнаты.

– Миссис Сэнфорд? – поразилась Мариан. – Эта женщина! Кто же ее убил?

– Вот именно: кто? – повторила Эйприл. – Никто не знает. У полиции есть какая-то глупая версия, но полиция, как всегда, ошибается.

Все наклонились к газете, лежащей на столике между чашками. В ней были фотографии виллы Сэнфордов, самой Флоры Сэнфорд и ее исчезнувшего мужа Уоллеса. Эффектное изображение Полли Уолкер снабжено надписью: "Кинозвезда находит труп".

– Полли Уолкер – не звезда, – отметила Мариан, – а просто молодая актриса.

– Теперь уже звезда, – возразила Эйприл с полным знанием дела, – по крайней мере, в прессе.

Уоллес Сэнфорд вышел из конторы раньше, чем обычно, и пригородным поездом прибыл в район своего проживания в шестнадцать часов сорок семь минут. Однако с этого момента никто его больше не видел, и полиция объявила розыск. Полли Уолкер обнаружила труп и известила полицию в семнадцать часов. Следов ограбления или насилия не выявлено.

– И это на соседней вилле! – прошептала Мариан.

При этих ее словах у троицы разгорелись глаза.

– Вот это был бы номер! – сказала Дина Эйприл. – Какую рекламу сделала бы мамуся своим книжкам, если бы раскрыла убийцу и разрешила загадку.

– Нет никакой загадки, – объявила Мариан, складывая газету. – Полиция, скорее всего, без труда найдет мистера Сэнфорда. В такого рода делах она действует достаточно умело.

– Но, мамуся, это сделал, несомненно, не мистер Сэнфорд, – произнесла Дина.

– А кто? – Мариан удивленно взглянула на нее.

– В том-то и загадка. – Набрав в грудь воздуха, Эйприл приступила к продолжительному объяснению. – Ты сама знаешь, что полиция всегда подозревает кого-нибудь в совершении преступления, а в данном случае – бедного мистера Сэнфорда. Но всегда оказывается, что подозреваемый невиновен. Раскрыть убийцу должен кто-то другой, не полиция. Кто-то вроде Дона Дрекслера из книжек Дж. Дж. Лейна.

Мариан осенило. Она поняла абсолютно все, включая кукурузные лепешки и розы на обеденном столе. По крайней мере, ей казалось, что поняла.

– Послушайте, дети, – голос ее звучал решительно и очень строго. – Совершенно очевидно, что мистер Сэнфорд застрелил жену и пытается скрыться от полиции. Откровенно говоря, не могу строго осуждать его, ибо Флора была действительно ужасной женщиной. Но это дело полиции, а меня оно не касается. – Мариан взглянула на часы. – Мне пора снова приниматься за работу.

– Мамуся! – простонала Дина. – Умоляю," подумай об этом. Разве ты не понимаешь, какой это

удобный случай?

– Я понимаю одно – нужно зарабатывать нам на жизнь, – возразила Мариан. – Через неделю я должна представить издателю рукопись, а она готова не больше, чем на две трети. У меня нет времени вмешиваться в чужие дела. А если бы время и было, мне не хотелось бы впутываться в такие истории.

Огорченная Дина не сдалась. Когда не помогают словесные аргументы, в запасе остаются слезы Эйприл. Они всегда приносили желаемый эффект.

– Мамуся, подумай, что за реклама! Сколько твоих книжек купили бы люди! А тогда…

Но тут прозвучал дверной звонок, и Арчи побежал открыть дверь. В дом вошел лейтенант Билл Смит в сопровождении сержанта О'Хара.

Эйприл окинула мать молниеносным взглядом. Все в полном порядке, ее вид растрогал бы даже медведя. Роза над ухом прикрывала поседевшую прядь волос, губная помада еще не стерлась, голубой халатик выглядел неотразимо.

– Простите за беспокойство, – извинился Билл Смит. – Мы из полиции.

Он назвал себя и представил сержанта О'Хара.

– Чем могу служить? – холодный тон Мариан явно давал понять, что гости пришли не вовремя. Она не пригласила их пройти в комнату, не предложила сесть, но зато выразительно взглянула на часы.

Дина вздохнула. Мать становится совершенно невыносимой, когда ею овладевает рабочее настроение! Обаятельно улыбаясь, Дина обратилась к вошедшим:

– Пожалуйста, присаживайтесь. Поблагодарив Дину и усевшись, лейтенант восхищенно оглядел комнату.

– Не хотите ли кофе? – прощебетала Эйприл, но не успел лейтенант раскрыть рот, как его опередил сержант:

– Спасибо, нет. Мы здесь на службе.

– На соседней вилле сегодня произошло убийство, – кашлянув, произнес Билл Смит. – Мы ведем расследование этого дела.

– Об этой истории я узнала из газеты всего лишь пару минут назад. Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Все время после полудня я выполняла срочную работу. И я ее сегодня еще не закончила.

Мариан демонстративно выделила последнюю фразу.

– Мамуся пишет детективные повести, – с готовностью пояснила Дина. – Первоклассная сенсация.

– Я не читаю детективных повестей, – сдержанно проинформировал Билл Смит. – Не люблю такие книги.

– Что вам в них не нравится? – Брови Мариан слегка приподнялись.

– Их пишут люди, ничего не понимающие в проблемах криминалистики и вызывающие в широких читательских кругах ошибочное представление о полиции и полицейских.

– Разве? – сухо переспросила Мариан. – Позвольте вам сказать, что большинство полицейских, с которыми я столкнулась в жизни-Арчи громко чихнул.

– Вы действительно не хотите выпить кофе? – обратилась к лейтенанту Дина.

– Но в этом конкретном случае… – начала Эйприл, сделав со своей стороны попытку перевести разговор на иную тему.

– Этот конкретный случай является делом полиции, а не моим, – прервала ее Мариан. – ^Извините, но я…

– Ваши дети слышали звуки выстрелов, – отозвался сержант О'Хара. – Они – свидетели.

– Уверена, что, когда понадобится, они очень охотно дадут показания, даже вопреки вашему пожеланию. Сомневаюсь, что какая-нибудь сила смогла бы удержать моих детей от разглагольствований.

Лейтенант Билл Смит вторично кашлянул и, припомнив, что когда-то один из его начальников охарактеризовал его манеру держаться как "обворожительную", улыбнулся как можно приятнее.

– Пожалуйста, я понимаю, что это для вас очень неприятная история, но, учитывая особые обстоятельства, уверен, что вы станете сотрудничать с нами.

– Конечно, стану – куплю детям новые костюмы, чтобы они выглядели как можно лучше, когда будут давать показания перед судом. Сейчас же я думаю, что тема исчерпана.

– Минуточку, мэм, – вмешался сержант О'Хара, о котором никто никогда не говорил, что у него обворожительная манера общения. – Ваши детки – единственные свидетели, которые могут установить точное время совершения преступления. Мы хотим знать, когда они услышали звуки

выстрелов.

– Я тогда как раз посмотрела на часы, – быстро отозвалась Эйприл, бросив умоляющий взгляд в сторону матери, – так как мы думали, что пора ставить картошку.

Мариан Кэрстейрс вздохнула.

– Ну, хорошо. Скажи этим господам, когда это случилось, и пусть все это, наконец, кончится.

– Было как раз… – начал выскочивший из-за кресла Арчи, но, не закончив фразы, взвыл от боли и схватился за плечо, которое украдкой ущипнула Эйприл

– Я отутвувечучу, – прошептала она.

– Гуговуворури, – согласилась Дина.

– Прошу разговаривать по-человечески, – недовольно напомнила детям Мариан.

Состроив жалостливую мину, Эйприл подошла к Биллу Смиту, изображая легкое волнение.

– Я посмотрела на часы, чтобы проверить, не пора ли ставить картошку, – повторила она, обратив к лейтенанту красивые глаза, в которых уже стояли слезы.

Билл Смит и О'Хара недоуменно переглянулись.

– Ты ведь никогда не варишь картошку, – вставил Арчи, – этим занимается Дина.

– А я ходила посмотреть на часы, не пора ли Дине ставить картошку.

Дина выразительно взглянула на брата, и он тотчас умолк.

Билл Смит ласково улыбнулся Эйприл:

– Пожалуйста, подумай хорошенько, малышка. Убийство – страшное преступление. Человек, осмелившийся убить другого человека, должен понести наказание. Ты это понимаешь? Да?

Эйприл кивнула, доверчиво глядя в глаза лейтенанту.

– Это очень важное дело, – продолжал тот все более уверенно. – Твои показания о точном времени преступления позволят нам, быть может, отыскать человека, совершившего это злодеяние. Ты понимаешь, как важна информация об этой стороне дела? Наверно, понимаешь. Ты ведь добрая, Умная, энергичная девочка. Расскажи мне как можно точнее…

– Была точно половина пятого. Я как раз посмотрела на часы, чтобы проверить, не пора ли… Да ведь я уже это вам говорила. Если вы мне не верите, спросите у Дины. Я вернулась на крыльцо и сказала ей, что остается четверть часа.

Билл Смит перевел внимательный взгляд на Дину.

– Эйприл говорит правду, – подтвердила старшая сестра. – Я хорошо помню. Эйприл пошла посмотреть на часы, не пора ли…

– Ты никогда не ставишь картошку без четверти пять, а всегда в пять часов, – язвительно фыркнул Арчи.

– А сегодня поставила раньше. Я хотела потушить картошку, а тушить дольше, чем варить.

– А сегодня было картофельное пюре! – торжествовал Арчи. – Картофельное пюре! Ты болтаешь глупости!

Дина вздохнула.

– Ну, мы же услышали выстрелы и побежали к вилле Сэнфордов, а когда вернулись, было поздно тушить картошку, и мне пришлось ее сварить, – пояснила Дина, впиваясь пальцами в спину брата под левой лопаткой. Поняв сигнал, Арчи немедленно успокоился. – Ну, да это не имеет значения. Факт, что была половина пятого, когда Эйприл смотрела на часы, и что тут же мы услышали выстрелы, – убежденно закончила она.

– Я едва успела вернуться на крыльцо, как кто-то уже выстрелил, – добавила Эйприл.

– Ты уверена? – нерешительно произнес Билл Смит.

Все трое Кэрстейрсов, как один, утвердительно кивнули, проявляя образцовую солидарность.

– Господин лейтенант, – заговорил сержант, – позвольте этим заняться мне. Я сам девятерых вырастил.

Сержант подошел к Эйприл.

Говори правду, а не то пожалеешь! – пригрозил он, размахивая у нее перед носом пальцем. Который был час, когда ты услышала выстрелы?

П-пол п-пят-того, – заикаясь, пролепетала Эйприл, расплакалась и, пробежав через комнату, прижалась к коленям матери. – Мамуся! – рыдала она, – Я его боюсь!

– Прошу не пугать моих детей! – резко проговорила Мариан.

– Эйприл плачет из-за вас! – заорал Арчи и изо всей силы пнул сержанта ногой.

– Как вам не стыдно! – осудила сержанта Дина. – А еще называется отец!

Сержант покраснел, но ничего не ответил.

– Подождите меня в машине, – сухо приказал ему лейтенант.

С лицом, полыхавшим красными пятнами, сержант промаршировал к двери и, остановившись на пороге, обвиняющим жестом вытянул указательный палец в сторону Мариан.

– Вы ее мать. Вы должны дать ей хорошую взбучку, – проговорил он, еле сдерживая себя, и вышел, хлопнув дверью.

– Мне очень жаль, что сержант так расстроил эту малышку! – лейтенант старался ублаготворить обиженное семейство. – А ведь с одного взгляда видно, какой это впечатлительный ребенок.

– Эйприл как раз не слишком впечатлительна, – возразила Мариан, ласково поглаживая дочку по голове. – На ее месте расстроился бы любой ребенок. Если дети говорят, что слышали выстрел в половине пятого, то это значит, что слышали его в половине пятого, и на этом все. Или вы считаете, что мои дети хотят обмануть полицию?

Мариан, не опуская глаз, выдержала долгий взгляд лейтенанта. Билл Смит безуспешно пытался подыскать какие-либо выражения, которые в весьма вежливой форме отразили бы его твердую убежденность в том, что Эйприл лжет, как по нотам. Он представил, как, выступая свидетелем на суде, девочка плачет, утверждая, что слышала выстрелы в половине пятого. Он отдавал себе отчет и в том, какое впечатление это произведет на присяжных.

– Пусть будет так, – сухо произнес лейтенант. – В половине пятого. Благодарю вас за ценную информацию и прошу извинить за беспокойство.

– Вы очень любезны, – не менее сухо ответила Мариан. – Надеюсь, нам больше не придется говорить на эту тему. Всего хорошего.

Дину охватили недобрые предчувствия. Она подбежала к двери и распахнула ее перед лейтенантом.

– Жаль, что вы уходите. – В ее голосе звучали искреннее сожаление и сердечность. – Очень приятно, что вы к нам зашли. Приходите, пожалуйста, снова, как только сможете.

Совершенно сбитый с толку и озадаченный Билл Смит ошеломленно поглядел на нее. Неизвестно почему, но ему было жаль уходить отсюда. После составления короткого рапорта в полицейском участке его ожидало возвращение в комфортабельный, но унылый гостиничный номер. Он охотно пробыл бы здесь подольше, в этом милом доме.

– Да, да. Конечно. Всего хорошего. – Он споткнулся на пороге и, слегка покраснев, повторил: – Всего хорошего.

Эйприл хихикнула, а Мариан, сдвинув ее со своих колен, поднялась с кресла.

– Не понимаю, как могла когда-то заблуждаться, что люблю детей, – возмущенно объявила она, направляясь к лестнице. – Очень прошу вас держаться подальше от всей этой истории и не впутывать в нее меня, – решительно продолжала она, вступая на лестницу, но на второй ступеньке тут задержалась: – А, кстати, хотела бы знать, что вы говорили на этом своем тарабарском языке?

– Эйприл сказала "я отвечу", – радостно пропищал Арчи, прежде чем какая-либо из сестер успела его ущипнуть. – А Дина сказала "говори". Нужно только каждую букву… Ой! Ой!

– Подожди, ты у меня получишь! – прошипела ему в ярости Эйприл.

– Я допускала и это, – недовольно скривилась Мариан. – Не верила вам, хотя тот наивный полицейский Смит позволил себя обмануть. Но на этом вы должны закончить. Меня не интересует, кто убил Флору Сэнфорд, а полицейских я не выношу.

Она повернулась и стала подниматься по лестнице.

Троица Кэрстейрсов молчала, по меньшей мере, шестьдесят секунд. Со второго этажа до них снова донесся стук пишущей машинки.

– Ну, так, – с сожалением констатировала, наконец, Дина. – Но замысел был хороший.

– Не "был", – поправила ее Эйприл, – а "есть". Если мамуся не хочет раскрыть, кто убил миссис Сэнфорд, то этим займемся мы. У нас для этого больше возможностей, чем у кого-нибудь еще. Нам не придется даже просить мамусю о помощи, все узнаем из книжек Дж. Дж. Лейна.

– Но я думала вовсе не об этом. Я имела в виду его. – И Дина показала пальцем на дверь, за которой только что скрылся Билл Смит.

– Мне не нравится, – шмыгая носом, протянул Арчи.

– Не волнуйтесь. Если речь идет о мамусе и Вилле Смите, то… – тут Эйприл набрала в грудь воздуха и процитировала: – …конфликт и антагонизм при первой встрече часто оказываются прологом к счастливой любви.

– Ты это не сама придумала, – закричал Арчи.

– Угадал, – засмеялась Эйприл. – Вычитала эту фразу в одной из мамусиных книжек.

ГЛАВА 3

По будням первый завтрак в доме Кэрстейрсов мог проходить двояким образом. Иногда, спустившись утром в кухню, дети уже заставали там хлопочущую мать. На матери обычно был веселенький халатик с цветочным узором, голова была повязана платочком. Реже она надевала рабочие брюки. В других же случаях дети сами готовили завтрак и перед тем как отправиться в школу приносили на подносе кофе и чистую пепельницу в комнату к заспанной и зевающей матери.

Каким станет очередное утро, было известно заранее. Если поздним вечером последний из засыпающей троицы слышал стук пишущей машинки, работающей в бешеном темпе, то, значит, проснувшись утром по звонку будильника, Дина должна была немедленно спуститься вниз и сварить овсяную кашу. В тот памятный день Эйприл и Дина, занятые обсуждением стольких событий, легли спать очень поздно. Укладываясь, они все еще слышали доносившийся из материнской комнаты стук пишущей машинки. Это предвещало им очередное утро по второму варианту.

День начался неудачно. Настроение у всех было неважное. Увлекшись обсуждением убийства на вилле Сэнфордов, Дина забыла завести будильник и проспала лишнюю четверть часа. Вообще-то Арчи проснулся вовремя, но, занятый склеиванием картонного танка, нахально отказался участвовать в приготовлении завтрака. Эйприл провела полчаса, стоя перед зеркалом и перепробовав за это время четыре разные прически. Когда же, наконец, троица собралась в кухне, до приезда школьного автобуса осталось меньше часа. Ситуация была очень напряженной.

– Арчи, приготовь гренки, – попросила Дина.

– Фига тебе, отстань, – ответил Арчи, но несмотря на столь дерзкий ответ, поставил гренки в духовку.

– Эйприл, принеси молоко.

– Еще чего, – проворчала Эйприл, но молоко принесла.

– Ведите себя тихо, не разбудите мамусю, – потребовала Дина. Все замолчали. Когда Дина говорила таким тоном, никто не пробовал возражать. – И, кроме того, мы не можем сегодня удрать с уроков, – возобновила она прерванную на ночь дискуссию. – Помните, сколько неприятностей было в прошлый раз?

– Полиция соберет все улики раньше, чем мы успеем вернуться домой, – мрачно предположила Эйприл.

Столь веский аргумент, уже подвергшийся вчера детальному обсуждению, Дина обошла молчанием. Чуть помедлив, она продолжала:

– Мы не можем просить мамусю, чтобы она нашла какое-то оправдание сразу для нас троих. Во-первых, мамуся спит. Во-вторых, директор школы закрутил носом, когда мы принесли ему мамусину записку о том, что у всех нас разом разболелись зубы именно в тот день, когда приехал Цирк. Если директор снова вызовет мамусю, ей, бедняжке, придется потратить много времени.

Но.

– Ну, ладно, ладно, – пробурчала Эйприл. – когда мы вернемся из школы домой, мы немедленно…

– Я обещала Питу сыграть с ним в крокет после уроков.

Эйприл со стуком отставила бутылку молока.

– Конечно, если для тебя свидание с этим веснушчатым типом важнее карьеры твоей родной матери…

– Т-ш-ш, – попробовал их утихомирить Арчи. – Как ты смеешь на меня шикать! – возмутилась Эйприл, шлепнув брата по уху.

– Гы, змея! – заорал Арчи, возвращая шлепок.

– О-о-о! – заскулила в свою очередь Эйприл. – Отпусти мои волосы!

Дина бросилась к Эйприл, Эйприл атаковала брата. Арчи пищал, Эйприл рычала, Дина старалась перекричать обоих. Приготовленный завтрак с шумом свалился со стола и разлетелся по кухне.

– Эй, дети, тихо! – прошептала опомнившаяся Дина.

Установилась тишина.

На пороге появилась Мариан Кэрстейрс, разрумянившаяся, с заспанными глазами. На ней был цветастый халат а на голове яркий платок. Дети молча смотрели на мать, а мать поглядывала на них и на разбросанный на полу завтрак.

– Мамуся, – произнесла Эйприл серьезным гоном, – если ты сейчас скажешь нам, что "птенцы в одном гнезде живут дружно", мы навсегда убежим из дому.

Арчи хихикнул. Дина взялась за щетку, чтобы убрать с пола остатки завтрака. Мариан зевнула.

– Заспалась, – сказала она, кисло улыбнувшись. – Что у вас на завтрак?

– Вот. – Дина показала ей переполненный совок для мусора. – Мы тоже проспали.

– Ну, что же, не велика беда, не вижу здесь особых лакомств. Берусь за четыре минуты поджарить яичницу. Газету уже принесли?

Через пять минут все сидели за столом, уплетая яичницу, а Мариан развернула газету.

– Нашла ли полиция мистера Сэнфорда? – с деланным безразличием в голосе спросила Дина.

Мариан отрицательно покачала головой.

– Все еще ищут, – вздохнула она. – Кто бы мог подумать, что такой мягкий человек, как Уолли Сэнфорд, решится на убийство?

Через плечо матери Дина вгляделась в первую полосу газеты, где история убийства занимала всю первую колонку.

– Разве это не удивительно, мамуся? В миссис Сэнфорд попала только одна пуля. А второй полиция вообще не нашла.

– Какой еще второй?

– Мы слышали два выстрела, – пояснила Эйприл.

Мариан взглянула на них поверх чашки:

– Вы уверены?

Троица младших Кэрстейрсов единодушно подтвердила свою уверенность.

– Это, разумеется, удивительно, – протянула Мариан, словно впадая в раздумье.

Дети поторопились использовать свое временное преимущество.

– Знаешь, мамуся, – быстро отозвалась Дина, – я готова поспорить, что ты быстрее полиции разрешила бы эту загадку. – И, припомнив, что накануне вечером говорила о полиции мать, добавила: – Это тупицы.

– Наверно, я сумела бы это сделать, – задумчиво произнесла Мариан. – Почти каждый… – она внезапно оборвала фразу и, сурово нахмурившись, проронила: – У меня и без того много работы. А вы опоздаете на школьный автобус, если сейчас же не побежите к нему, да как можно быстрее.

Взглянув на кухонные часы, троица выскочила из дому на полной скорости. Мать походя поцеловала каждого на прощанье. Но Эйприл, выбегая последней, еще раз взглянула на часы и молниеносно прикинула свои возможности: если бежать напрямик, не снижая темпа, можно выиграть шестьдесят секунд. Она прижалась к матери и жалобно всплакнула.

– Боже мой! – удивилась Мариан. – Что с тобой, доченька?

– Я подумала, – всхлипывала Эйприл, – как будет ужасно, когда мы вырастем и повыходим замуж, и уедем отсюда, а мамуся останется совсем-совсем одна!

И, запечатав на щеке матери очень мокрый поцелуй, Эйприл, словно заяц, помчалась вниз по склону пригорка, довольная тем, что заронила в голову матери мысль, которая должна принести свои плоды, если в отсутствие детей на сцене появится лейтенант Билл Смит.

Медленным шагом Мариан вернулась в кухню. Она собрала тарелки, положила их в мойку, пустила на них струю горячей воды, поставила в холодильник молоко и масло. Теперь, когда три пары ног не топали по ступенькам и не было слышно шумливых детских голосов, дом казал я пустым и необычно тихим. Мариан почувствовала себя вдруг очень одинокой, неимоверно одинокой, и ее охватило уныние. Эйприл была права. Какая же ужасная наступит для нее жизнь, когда дети вырастут, заведут собственные семьи и уйдут из этого дома!

В ее комнате на втором этаже в пишущей машинке торчала недопечатанная 245-я страница с незаконченным текстом: "Кларк Камерон пригляделся внимательней к распростертой на полу фигуре и, выпрямляясь, задумчиво произнес: – Это не сердечный приступ. Этого человека убили, и он убит тем же способом, что и те, другие…" У Мариан готово было продолжение: "Из уст побледневшей девушки вырвался тихий возглас ужаса…" Мариан сознавала, что должна немедленно переодеться, натянуть рабочие брюки и сесть за пишущую машинку, чтобы отстучать десять очередных страниц "Седьмого отравителя".

Но поступила она совсем иначе – вышла в сад и стала нервно прохаживаться по усыпанной гравием дорожке. Конечно, пройдет еще много лет, прежде чем она останется одна. По меньшей мере, лет десять. Но и эти годы промелькнут, как во сне. Трудно поверить, что прошло уже десять лет с тех пор, как Джерри… Мариан присела на лавочку, которую обычно занимали ее дочки, когда лущили горошек, и еще раз освежила в памяти историю своей жизни.

Они познакомились на углу улицы в Чикаго у трупа гангстера, прошитого очередью из автоматической винтовки. Это было ее первое серьезное репортерское поручение. Ей тогда едва исполнилось девятнадцать лет, хоть она клялась, что двадцать пять, стараясь получить в редакции задание на репортаж. Ее прямо трясло от страха. У Джорджа Кэрстейрса была стройная фигура, непокорная темно-русая шевелюра и симпатичное улыбающееся веснушчатое лицо. Он спросил: "Ну, что, малышка, забыла все, чему тебя учили в журналистской школе?" А десятью минутами позже предложил: "Может быть, встретимся завтра вечером?"

Но назавтра встреча не состоялась, ибо в тот вечер загорелся громадный оптовый склад. Встретились они только через год в лодке, уносимой бурными водами разлившейся в половодье Миссисипи. Тут же, в лодке, Джерри сделал ей предложение.

Поженились они в Нью-Йорке в тот самый день, когда мэр города Уолкер поздравлял покорителя воздушного океана Чарлза Линдберга. Джерри проводил молодую жену до дверей отеля, сам в компании фотографов поспешил на аэродром. Появился он лишь на следующий день уставший, небритый и сказал: "Быстро уложи чемоданы, любимая. Через два часа отправляемся в Панаму".

Дина родилась в жарком и пыльном мексиканском местечке, где не было даже врача и никто ни слова не говорил по-английски. Мариан же не знала никакого другого языка. Джерри пребывал в находившемся за тридцать миль от местечка лагере революционеров, о которых он делал репортаж. Эйприл появилась на свет в Мадриде в дни бегства короля Альфонса. Она родилась прямо в такси, когда Мариан в горячке носилась по городу, разыскивая мужа. Когда же на следующий день она пришла в себя, то нашла у кровати записку; которую оставил Джерри, уезжая в Лиссабон: "Назови ее Мартой в честь моей бабки". Мариан разразилась проклятиями, вымочила слезами подушку и назвала дочурку Эйприл.

Тремя неделями позже она с двумя детьми пустилась в погоню за мужем. Добравшись до Лиссабона, Парижа или Берлина, она каждый раз узнавала, что он только что отправился дальше. И наконец на вокзале в Вене она увидела мужа, ожидавшего их с таким громадным букетом цветов в руках, что весь ее гнев тут же испарился.

В первые дни 1932 года родился Арчи. Это случилось на борту китайского фрегата, входившего в шанхайский порт во время обстрела города японским флотом. Тогда-то семья Кэрстейрсов и решила, наконец, осесть где-нибудь навсегда.

Джерри нашел работу в редакции нью-йоркской газеты. Они сняли маленький домик на Лонг-Айленде, наняли служанку по имени Валда, купили в рассрочку мебель. Первый, месяц Мариан чувствовала себя словно в раю, во второй месяц новый образ жизни казался ей очень приятным, в третьем же месяце она заскучала. Неделю она выдержала, напевая песенку "Не знаю, куда деть время", после чего села писать детективную повесть. Ей очень хотелось прочитать Джерри уже первые главы, но тот, к сожалению, выполнял обязанности обозревателя на громком судебном процессе. Когда же она закончила повесть и дала прочитать мужу, он уезжал в Вашингтон и лишь оттуда прислал восторженную телеграмму: "Браво, любимая". Она хотела показать ему ответ из литературного агентства, куда отослала рукопись, но Джерри был в то время во Флориде. Вернулся он оттуда совершенно измученный, тут же получил задание съездить в Ньюарк, где был убит Датч Шульц. Двумя днями позже Джерри лежал в больнице с воспалением легких.

Он прожил еще пять дней и в какой-то из них пришел в себя настолько, что смог выслушать ответ из литературного агентства, в котором издатель предлагал опубликовать книжку, хвалил автора и поощрял к дальнейшей работе. Джерри очень обрадовался. Мариан на всю жизнь запомнила его радостное лицо и восторженные слова: "Замечательно, дорогая!" Затем он погрузился в лихорадочный сон.

Возвращаясь с похорон, она нашла в почтовом ящике издательский договор и чек в счет гонорара.

Первые несколько лет после смерти мужа сохранились в памяти Мариан в виде сплошного темного пятна. Денег не осталось ни цента: Джерри всегда расходовал заработок еще раньше, чем Деньги оказывались у него в руках. Гонорара за первую книжку едва хватило, чтобы рассчитаться с Долгами за аренду домика на Лонг-Айленде и переехать в маленькую квартирку на Манхэттене. Валда не захотела расстаться с детьми. Мариан предложили работу в редакции, где раньше трудился Джерри. Она с готовностью согласилась. Свою вторую детективную повесть она писала вечерами и ночью, а по выходным дням Валда стучала на машинке, чутко прислушиваясь к звукам, доносившимся из детской комнаты. В любое мгновение мог проснуться и заплакать каждый из трех– отпрысков Мариан.