Текст книги "Розы миссис Черингтон"

Автор книги: Крэйг Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 19

Пьер Дегранж отложил кисть и внимательно посмотрел на свою юную спутницу.

– Тебя что-то заботит?

– Нет, никаких забот. – Дина старалась говорить уверенно, но это ей удавалось плохо, о чем свидетельствовал ее собственный нерешительный голос. Она была очень огорчена и чувствовала себя глубоко несчастной. Что за глупая идея расспрашивать этого милого мистера Дегранжа!

Это занятие для Эйприл, в худшем случае – для Арчи. Осознав всю трудность поручения, Дина внезапно поняла, почему мать не раз говорила, что ее старшая дочь лишена дипломатических способностей.

Она взглянула на художника, пристально всматривавшегося в мольберт. Приветливое, с мягкими чертами лицо. Внешне совершенно не похож на убийцу. Небольшая каштановая бородка забавно подскакивает, когда он переводит взгляд с мольберта на океан и обратно.

Нет, она не знала, что ему сказать, и потому молчала. Сидела рядом, безмолвная и печальная, наблюдая, как художник рисует.

Пьер Дегранж временами искоса поглядывал на нее.

Эйприл советовала просто начать разговор. Заговорить на такую тему, чтобы разузнать что-нибудь о деле. Нет ничего проще! Уж Эйприл сумела бы это сделать! А куда она, собственно, подевалась? Что еще замышляет? Дина открыла было рот, но тут же снова закрыла.

Черт побери! Что-то все-таки надо сказать, невозможно сидеть молча, словно немая.

– Пожалуйста, сэр…

– Слушаю тебя, мой юный дружочек. – Дегранж продолжал рисовать, избегая встретиться с ней взглядом.

– Скажите, пожалуйста, сэр, – запинаясь, проговорила Дина. – Почему вы всегда рисуете только океан?

Он искоса рассматривал свое полотно.

– А почему ты рисуешь дома, людей и лошадей?

– Ну, просто потому, что я люблю дома, людей и лошадей.

– Вот именно! – обрадовался Пьер Дегранж. – А я люблю океан.

– О-о-о! – протянула Дина. – А почему?

"Господи, – разозлилась она на себя, – я задаю такие же глупые вопросы, как Арчи, только менее изобретательно".

– Потому что он прекрасен, – просто ответил художник.

Дине захотелось встать, сказать: "До свидания, мне пора домой" и бежать отсюда со всех ног. Пусть Эйприл заканчивает этот разговор. Но если поступить таким образом, Эйприл до конца жизни не перестанет над ней издеваться. Поэтому Дина еще раз протянула – О-о-о! – и замолчала. "Ну придумай же что-нибудь!" – мысленно понукала она себя.

– А я подумала, сэр, вы потому рисуете океан, что хотели бы по нему плыть.

– Плыть? – Удивившись, он на мгновение отложил кисть.

– Ну, на корабле, – кивнув, пояснила Дина. Она чувствовала себя страшно глупо.

– Конечно, на корабле. Но почему у меня Должно появиться такое желание?

– Ну, потому что… Там находится ваша родина… Если вы тоскуете по ней и мечтаете переплыть океан, чтобы вернуться домой… вы рисуете океан… – она замолчала, с трудом переводя дыхание.

– Но моя страна здесь! – Он удивленно смотрел на нее. – Это моя родина! И у меня нет, желания ее покинуть.

Дина в третий раз повторила: "О-о-о!.." – и умолкла. Попытка потерпела полное фиаско. Эйп-рил легко было говорить: "Втяни его в разговор!" Придется сказать ей дома пару ласковых слов.

После продолжительного молчания Дина предприняла новую попытку:

– Сэр, вы давно уже рисуете картины?

– Давно, очень давно.

"Ну, скажи еще что-нибудь, только не "о-о-о!" – мысленно твердила Дина. В конце концов она с трудом выдавила из себя:

– Сэр, а где вы рисовали до того, как приехали сюда?

– В Париже, – ответил Пьер Дегранж, выбирая из ящика кисть.

– Но там вы не могли рисовать океан, – резонно заметила Дина.

– Не мог, – согласился он.

– А что вы там рисовали?

– Дома, людей и лошадей. А временами и деревья.

Дина удержалась от очередного "о-о-о!" только в самый последний момент.

– Но вы предпочитаете рисовать океан?

– Решительно предпочитаю.

С языка едва не сорвалось снова: "Почему?" Разговор совершил полный круг и вернулся к исходному пункту. В отчаянии она взглянула на часы. Прошло уже полчаса, а она узнала всего лишь, что мистер Дегранж до этого жил в Париже и любит рисовать океан.

Она старалась придумать какой-нибудь толковый вопрос. Например: "Где вы были, сэр, в среду днем между четырьмя часами и половиной пятого пополудни?", или "Слышали ли вы, сэр, о некоем Армане фон Хёне?", или "Хорошо ли вы знали флору Сэнфорд, сэр?" Но ни один из вопросов не показался ей ни достаточно деликатным, ни особенно толковым.

– Пожалуйста, сэр…

На этот раз Пьер Дегранж отложил в сторону кисти и повернулся к ней лицом:

– Слушаю тебя. Чего ты хочешь? Дине показалось, что голос его звучит немного жестка.

– Сэр, вы убили Флору Сэнфорд, так как она узнала, что вы в действительности не Дегранж, а Арман фон Хёне?

И тут же до нее дошло, что она наделала! Ну, что же, никакие другие слова не пришли ей на ум. Сколько раз мать и Эйприл повторяли ей: "Дина, не надо тут же произносить все, что просится тебе на язык!" И вот случилось, и теперь возможны самые трагические последствия. Эйприл никогда ей не простит, что она так плохо выполнила поручение. А если мистер Дегранж – убийца…

Пьер Дегранж молча смотрел на нее, словно потеряв дар речи. Лишь после продолжительной паузы он начал медленно и аккуратно собирать инструменты и складывать мольберт. Дину захлестнула паника. Она не могла шевельнуться. Ее намертво приковало к месту.

Наконец, Пьер Дегранж взглянул на нее.

– Великий Боже! – всего только и вымолвил он.

Объятая страхом Дина так и не уловила, что произнес он два этих слова без обычного забавного иностранного акцента, который с восторгом пыталась воспроизводить троица юных Кэрстейрсов.

Сейчас он точно ее убьет. Наверно, у него в кармане револьвер сорок пятого калибра. Застрелит, а потом подкинет тело в заброшенный бассейн. Убежать невозможно, вокруг нескончаемый песчаный пляж. Кричать бесполезно, на горизонте ни единой живой души. В мозгу мелькнула совершенно нелепая мысль: "Сейчас меня нельзя убить, некому будет приготовить обед. Мать занята, Эйприл не сумеет запечь цыплят, да и вообще никто не знает, куда я спрятала арбуз, который хотела подать на стол, как приятный сюрприз".

– Умоляю, – прошептала Дина, – не делайте этого, сэр! Кроме нас троих, никто об этом не знает, а мы никому не скажем, так как нам все равно, зовут ли вас Арман фон Хёне или иначе, а мамуся сказала, что миссис Сэнфорд была очень злой женщиной, и потому, даже если вы ее убили, могу дать вам слово, сэр, что мы вас не выдадим. А если вы должны это сделать, то прошу вас, сэр, позвонить домой и сказать Эйприл, что арбуз лежит в кладовой под картошкой, иначе он до завтра испортится.

– Что я должен сделать? – ошеломленно переспросил художник.

– Застрелить меня, – ответила Дина, сомкнув веки.

Ящик с красками выпал у художника из рук. Пьер Дегранж сотрясался от смеха. Он смеялся так, что по его загорелым щекам покатились слезы. "О Боже! – с трудом выдавил он из себя. – О Боже!" Он уселся прямо на песок, укрыл лицо в ладонях и заливался смехом.

Неожиданно засмеялась и Дина, сначала несмело, потом все более искренне, от всего сердца.

– Что за вздор! – вскричала она, вновь обретя дыхание. – Но…

Они глянули друг на друга и вновь взорвались смехом. Они хохотали так громко, что пара круживших поблизости чаек, испуганно рванулась прочь от берега.

Наконец Пьер Дегранж успокоился, вытер глаза цветистым платком, громко высморкался, вынул из кармана трубку.

– Значит, я похож на убийцу?

– Нет, нет! Ничего подобного! – живо запротестовала Дина – Поэтому мне сейчас и смешно, что я могла бояться вас, сэр.

– Дина, это весьма важное дело, – произнес очень серьезным тоном Пьер Дегранж.

– Не старайтесь говорить с иностранным акцентом, сэр. Я только что слышала, как прекрасно вы обходитесь без него. Но можете быть спокойны. Я вас не выдам.

– Надеюсь. Дело очень серьезное. Скажи, почему тебе пришло в голову…

– Ну, если вы Арман фон Хёне, сэр, а миссис Сэнфорд сохраняла эти письма… Она шантажировала вас, пока не вытянула все деньги, вырученные от продажи семейных драгоценностей…

– Скажи мне, – прервал он озабоченным тоном, – где вы нашли эти письма и где они сейчас?

– Нет… – она запнулась. – Не могу сказать. Это наша общая тайна с Эйприл и Арчи.

– Тебе придется посвятить меня в эту тайну, если хочешь узнать от меня кое-что об Армане фон Хёне.

– Не могу! – отчаянно упиралась она. – Вы еще проговоритесь в полиции либо скажете нашей матери…

– Можешь спокойно рассказать мне все. Если я выдам твою тайну, ты выдашь мою! Видишь, мы можем доверять друг другу.

С полминуты Дина задумчиво приглядывалась к Пьеру. Казалось, ему можно верить. Хотя…

– Все началось с того, – медленно заговорила она, – что нам захотелось, чтобы, открыв убийцу миссис Сэнфорд, наша мать приобрела широкую известность. Тогда ей не пришлось бы больше так много работать… И мы пробрались на виллу миссис Сэнфорд, обыскали весь дом и нашли эти бумаги. Это все! – Она решила не вдаваться в детали.

– Обыскали весь дом и нашли эти бумаги? – Он словно не верил собственным ушам.

– Да, – подтвердила Дина, – для нас в этом не было ничего трудного.

– Это верно, – согласился Пьер Дегранж, попыхивая трубкой. – А где сейчас эти бумаги?

– Они… – Она умолкла. Не хотела назвать тайник из. боязни, что Пьер Дегранж мог бы отобрать у них документы. Не хотела и обманывать, сказав, что бумаги уничтожены, потому что это была бы явная ложь.

– Они никогда больше не увидят дневного света, – объявила Дина.

Он испытующе взглянул на нее и по глазам понял, что Дина говорит правду.

– Благодарение Богу, – только и произнес он.

– А сейчас, сэр, расскажите, пожалуйста, историю Армана фон Хёне, иначе я пойду и сообщу обо всем полиции!

Пожалуй, было не слишком деликатно побуждать собеседника к откровенности таким способом, но Дина чувствовала, что аргумент прозвучит убедительно.

– Это очень серьезное дело, – повторил Пьер Дегранж. – Я имею в виду не убийство Флоры Сэнфорд, с которым оно никак не связано. Ты прижала меня к стене, но прежде чем я скажу тебе правду, ты должна понять, что об этом нельзя рассказывать никому.

– За исключением Эйприл, – быстро вставила Дина. – От нее я ничего не могу скрывать, да она, как всегда, и сама все выяснит.

– Хорошо, – согласился Дегранж, – Эйприл можно доверить тайну. А теперь слушай. На самом деле я не Пьер Дегранж и не Арман фон Хёне, я самый что ни на есть обычный Петер Десмонд и родился в Кливленде, штат Огайо.

Сдержав возглас удивления, Дина пытливо оглядела собеседника. Берет на голове, бородка, обычные для художника инструменты… Нет, он ничем не напоминал мистера Десмонда из Кливленда. Было в нем нечто… как бы это выразиться… нечто от иностранца. И даже когда он не пытался имитировать акцент, в голосе чувствовалось что-то необычное. Кроме того, он был художником, а художники обычно иностранцы.

– Мой отец состоял на консульской службе, – продолжал Пьер. – Поэтому в детстве я жил понемногу в разных странах: ходил в школу в Англии, Франции, Швейцарии, Италии и даже какое-то время в Иране. Но знай, что Арман фон Хёне существовал в действительности. Тот самый, о котором упоминается в письмах миссис Сэнфорд. Подобно мне, он жил в Париже. Арман фон Хёне умер. Тогда посчитали целесообразным, чтобы я под его именем добрался до нашей страны в качестве скрывающегося от гестапо беглеца. Прибыв в Соединенные Штаты, Арман фон Хёне, без сомнения, сменил бы фамилию. Поэтому я и выступал здесь под псевдонимом: Пьер Дегранж. Я сохранил свои инициалы, чтобы не менять монограмму на портсигаре, оставшемся на память о матери.

– Но почему? Чем вы здесь занимаетесь, сэр? Пьер Дегранж глубоко вздохнул.

– С места, где я сижу, малюя плохие пейзажи, виден океанский берег на протяжении нескольких миль. А здесь есть неприятельские агенты, которые могли бы подавать сигналы с удобных пунктов на берегу. Присутствие здесь официальных лиц в форме встревожило бы агентов, и их вряд ли удалось бы взять с поличным. А кто же станет подозревать чудака-француза, старика, который, – Пьер Дегранж многозначительно подмигнул Дине, – даже не умеет хорошо говорить по-английски!

– Ох! – вырвалось у Дины. В ее глазах он выглядел почти солдатом, и она с уважением посмотрела на него. Но тут возобладала ее практическая натура. Она припомнила, как в таких случаях поступал детектив из мамусиных книжек.

– А все же, сэр! – Голос ее посуровел. – Скажите мне точно, где вы находились в среду после полудня, когда была убита миссис Сэнфорд?

– Был здесь, на пляже, на глазах у сотен людей. – Он с улыбкой смотрел на нее. – День был хороший и теплый, я расстелил одеяло и поспал на песке. – Он встал и вновь принялся устанавливать мольберт. – Еще неплохо видно, можно порисовать.

Дина облегченно вздохнула.

– Я рада, что ее убили не вы, но мне хотелось бы узнать, кто это сделал.

– Оставь эту проблему полиции, – посоветовал он, открывая ящик с красками. – У нее есть некоторый опыт в этой области. А тебя в твоем возрасте должны интересовать другие вещи.

– До свидания, сэр. – Дина обошла молчанием совет Дегранжа. – Мне пора домой, чтобы заняться обедом. Большое вам спасибо.

– Всегда рад служить. И помни – никому ни слова!

– За исключением Эйприл.

– Конечно.

– До свидания, – повторила еще раз Дина и напрямик через пляж побежала к въездной аллее. "Что скажет обо всем этом Эйприл? – думала она. – Может быть, от природы я не дипломат, но на этот раз, пожалуй, сестра будет мной довольна!"

На полпути к дому ее все же охватили сомнения. Ведь неприятельские агенты скорее всего подавали бы сигналы с берега ночью, огнями. А мистер Дегранж, то есть Питер Десмонд, рисовал днем!

Она замедлила шаг. Когда до дому оставалось всего два квартала, ей вспомнилось кое-что еще. Арман фон Хёне имел примету – шрам на предплечье от поединка, а мистер Дегранж никогда не закатывал рукава.

Все более замедляя шаг и испытывая все большее беспокойство, уже подходя к дому, она вдруг вспомнила, что в среду на пляже днем было немного народу. Она это точно помнила. В тот день они втроем выбрались на берег, чтобы провести там пару часов. На пригорке около дома было жарко, но когда они спустились на берег, где все было пропитано влажным туманом, их пронизала дрожь. На пляже было почти пусто. Поэтому они вернулись домой и тогда-то с крыльца услышали выстрелы, ставшие причиной смерти Флоры Сэнфорд.

"Все-таки этот разговор следовало проводить Эйприл", – огорченно подумала Дина.

ГЛАВА 20

– Теперь можно поговорить откровенно, раз мы друзья, – произнес красивый загорелый молодой человек.

– Оптический обман, – надменно возразила Эйприл. – Никогда в жизни я не была настроена менее дружелюбно.

Он огорченно покачал головой.

– Ну-ну! А ведь у нас с тобой так много общего! Никак не ожидал этого от тебя, Надежный Свидетель!

Эйприл смерила его высокомерным взглядом.

– Могу ли я спросить, сэр, как вы узнали, что я и есть этот Надежный Свидетель!

– Ага, мы проявляем-таки некоторую любознательность! Если хочешь знать – а, очевидно, хочешь – скажу, что встречался с журналистом, занимавшимся этим делом. Спросил его – цитирую: "Что за тип этот Надежный Свидетель?" – конец цитаты. Он описал мне тебя. Цитирую: "Хорошенькая маленькая блондинка" – конец цитаты.

– Охотно признаю, что я хорошенькая, но блондинка?! Нет, ваш приятель явно не различает цветов. Приятно было познакомиться, сэр. К сожалению, я спешу… – Эйприл надеялась, что ледяной тон отобьет охоту продолжать разговор у Руперта ван Дэсена.

– О нет! Я не отпущу тебя, пока не ответишь на вопрос, откуда ты взяла это прекрасное имя Руперт ван Дэсен?

Эйприл взглянула ему в лицо. Ей припомнилось сказанное некогда матерью: "Если уж не избежать вранья, то не дай себя в этом перещеголять…" Приподняв бровь, она небрежно сказала:

– Кто-кто, а вы, сэр, обязаны это знать! Разве не помните? В разговоре с миссис Сэнфорд, которая вас шантажировала, вы сами назвались Рупертом ван Дэсеном!

– Разве? – перебил он ее. – В газете было иначе, имя – в одной фразе, фамилия – в другой.

– Разумеется, вам лучше знать, как было на самом деле.

– Во всяком случае знаю, что здесь ты меня обставила. Но давай рассуждать здраво. Я читал все книжки твоей мамы, считаю ее умницей, а поскольку верю в наследственность, думаю, что и с тобой возможен разумный разговор. Почему ты рассказала сержанту О'Хара эту сказку о Руперте ван Дэсене? Ставлю доллар, что не скажешь мне правду.

– Сначала покажите доллар, сэр.

– Пожалуйста. – Он вынул из кармана банкноту. – Так почему?

– Потому, что он тупица. Ему казалось, что сумеет подкупить моего младшего братика и вытянуть из него нужную информацию. Это было мерзко, и я решила отплатить ему той же монетой. Руперт ван Дэсен – персонаж еще не изданной ма-мусиной книжки. Теперь я могу получить ваш доллар.

– Я проиграл, – признал молодой человек, и Эйприл спрятала доллар в карман.

– А теперь я спорю, что вы не скажете, почему назвались этим именем. Ставлю девять миллионов долларов!

– Сначала покажи эти девять миллионов. Эйприл порылась в карманах:

– Тьфу, пропасть, забыла кошелек. Он даже не рассмеялся:

– На худой конец приму вексель. – Но тут же сменил тон. – Хорошо, объясню тебе все. По ряду важных для меня причин я хотел выяснить, что в действительности произошло на вилле Сэнфордов. Эти причины до сих пор сохраняют силу, и я по-прежнему стремлюсь узнать правду. Помни, что у меня железное алиби, – улыбнулся он. – Я не мог убить миссис Сэнфорд. Я не полицейский. Я не репортер. Я – автор третьеразрядных киносценариев, сейчас пока отдыхаю.

– Не назовете ли какой-нибудь фильм по вашему сценарию? – с некоторым сомнением в голосе поинтересовалась Эйприл.

– Последний вышел под названием "Мумия в маске". Не видела?

– Видела. Ужасный фильм! – Эйприл была разочарована, так как не могла вспомнить автора сценария, чья фамилия промелькнула в начальных титрах фильма. – А что вы хотели узнать, мистер… ван Дэсен?

Пригнувшись к рулю, он озабоченно посмотрел ей в глаза:

– Детка, ты, твоя сестра и брат – вы вместе были чуть ли не единственными свидетелями убийства. Вы слышали выстрелы, установили время.

– Я как раз пошла в кухню посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку… – начала Эйприл.

– Я это слышал сто раз, – застонал молодой человек. – Мне твоя картошка уже поперек горла стоит. Запомни, я прочел в газете все, что касается этого дела. Вы тогда видели Полли… Эту молодую особу, которая нашла убитую…

– Вы говорите о Полли Уолкер, сэр? Правда, мы ее видели. Мы были там, когда она обнаружила тело.

– Были там?

– Точнее, поблизости. Мы все видели через окно.

– Скажи, как она себя вела? Как реагировала? Видела ли ты ее после этого? Не замечала ли раньше на вилле Сэнфордов? Не приезжала ли она сюда… в отсутствие миссис Сэнфорд?

Эйприл широко раскрыла глаза. Молодой человек уже не улыбался, кожа под загаром у него побледнела. Он был очень встревожен и даже, казалось, впал в отчаяние…

Опершись на дверцу автомобиля и сложив на груди руки, Эйприл улыбнулась парню:

– Сними-ка лучше этот седой парик. Я тебя узнала: ты – Клив!

– Клив Каллаган, – безотчетно подтвердил он. – Как ты догадалась?

– В своем сером автомобиле на этой самой улице Полли Уолкер рыдала, как малое дитя, повторяя: "Клив! Клив!"

– Ты уверена? – Он машинально схватил ее за руку. – Точно уверена? Это очень важно!

Эйприл скривилась от боли, пальцы у него были твердые и сильные, как стальные пружины.

– Разумеется, уверена! В нашей семье нет глухих! – Она с гневом вырвала у него руку.

– Если бы я мог этому верить, если бы мог… Но этот Уоллес Сэнфорд… – бормотал он, опустив голову.

– Да перестаньте брюзжать! – строго прикрикнула Эйприл. – Значит, вы любите Полли Уолкер?

– Люблю ли… – Он запнулся и взглянул на Эйприл. В выражении его лица что-то напомнило ей кота Дженкинса, когда тот, голодный и печальный, сидел во время обеда возле кухонного стола.

– Если да, то вы должны действовать. Она тоже любит вас.

– Но ведь Уоллес Сэнфорд…

– Да забудьте хоть на минуту об этом Уоллесе! – сурово выбранила его Эйприл. – Послушайте меня. Теперь я понимаю, для чего вы использовали историю с Рупертом ван Дэсеном.

– Ты не можешь этого знать. Откуда… Каким образом?

– Женщинам помогает интуиция. – Эйприл надеялась обрести его доверие. – А если бы Флору Сэнфорд застрелила Полли Уолкер, что бы вы сделали?

– Я постарался бы защитить ее, – произнес он с тоской.

– Вот именно. – Эйприл согласно кивнула. – Ты вмешался бы в эту историю, постарался бы помешать полицейским доказать ее виновность. Ты крутился бы здесь, задавал людям разные вопросы, пытался бы проникнуть на виллу и проверить, не осталось ли там компрометирующих следов. Более того, ты действовал бы так, чтобы Полли ни о чем не догадалась. И если уж ты сам подозреваешь ее в убийстве миссис Сэнфорд…

Молодой человек вздрогнул и едва слышно вздохнул.

– Вы должны действовать, а не вздыхать! – Голос Эйприл звучал почти гневно. – Есть ли у Полли револьвер?

Он безмолвно кивнул.

– Какой? Это очень важная деталь!

– Тридцать второго калибра. Эйприл облегченно вздохнула.

– Спорю, что ваша мать не так сообразительна, как моя, разве что вся теория наследственности не имеет смысла. Дело в том, что миссис Сэнфорд погибла от пули сорок пятого калибра.

– Ты уверена? – изумленно взглянул на нее молодой человек.

– Железно! Информация прямо из полиции.

– Ох, Полли! – молодой человек со стоном опустил голову на руль.

– Меня просто тошнит от подобных зрелищ, – объявила Эйприл. – Сначала она сидит в своем авто и воет: "Ох, Клив!", а теперь вы в своем автомобиле стонете: "Ох, Полли!" Мне больно слушать эти слезливые вздохи. Вы должны с ней объясниться, рассказать ей все и расспросить обо всем, что вас интересует.

– Я пробовал так сделать, но она не хочет меня видеть, не открывает мне, не отвечает по телефону. Письма и даже телеграммы отсылает, не прочитав.

– А ведь по виду не догадаешься, что вы такой растяпа! – удивилась Эйприл. – Присмотрись вы внимательней к конвертам, наверняка бы заметили, что их уже вскрывали горячим ножом и потом снова заклеивали. Послушайте-ка лучше…

Распахнув дверцу, она забралась в машину и, усевшись рядом с молодым человеком, на протяжении четверти часа давала ему весьма полезные советы. Советы, исполненные конкретных замыслов и тотчас же обогащавшиеся собственными идеями ее внимательного слушателя. В заключение он, улыбаясь, спросил:

– Все ли дети твоей матери столь гениальны?

– Более или менее. И если речь зашла о них, то как раз появилась Дина. С вашего позволения я пойду ей навстречу. Советую немедленно исчезнуть, так как я умею хранить секреты, а от Дины этого, ожидать нельзя.

Отворив дверцу и выпустив Эйприл, он рванул машину с места и, весело помахав на прощание, исчез за поворотом. Замечтавшаяся Эйприл мед-(ленно шла навстречу Дине с сияющим лицом.

– Какое прекрасное чувство любовь! – объявила она сестре.

– Что ты говоришь? – Дина удивленно раскрыла глаза. – В кого ты влюблена?

– Ни в кого! Зато влюблен он и еще как! Руперт ван Дэсен!

– Черт возьми, Эйприл! Ты ошалела? – взорвалась Дина. – Ведь мы уже говорили об этом [сегодня утром. Но Бетти Ле Мо мертва!

– Он, видимо, никогда не слышал о Бетти ЛеМо, – мечтательно продолжала Эйприл. – Он влюблен в Полли Уолкер.

Подойдя к дому, Дина присела на ступеньку крыльца.

– Может, это я помешалась? – вопросила она. – Может, это от жары?

– Ты не помешалась, это он помешан на ней! Разве это не прекрасно? А вдобавок я выиграла доллар.

– Бедная моя сестра! – вздохнула Дина.

– На самом деле его зовут Клив Каллаган. – Эйприл опустилась на ступеньку рядом с сестрой. – Он пишет киносценарии. Именно он написал сценарий этого ужасного фильма "Мумия в маске". Он влюблен в Полли, и я готова спорить, что он покорит ее сердце.

– Клив? – задумчиво повторила Дина. – Ах, да… Но в таком случае что с этим Рупертом ван Дэсеном?

Эйприл с облегчением перевела дух.

– Оказывается, кто-то, желая ввести полицию в заблуждение, выдумал всю эту историю о Руперте ван Дэсене. Никакого Руперта ван Дэсена вообще не существует, это имя заимствовано из какой-то книжки… И вот Клив Каллаган, влюбленный в Полли, назвался Рупертом ван Дэсеном, чтобы ввязаться в эту историю и провести собственное расследование. Ну, такой сыщик-любитель… Он хотел защитить свою любимую, которую подозревал в убийстве миссис Сэнфорд. А сейчас уже знает, что убила не она. Таким образом, все в полном порядке, и они, наверно, скоро поженятся.

На этом Эйприл закончила объяснение, полагая, что Дине хватит и этой информации. Дина снова вздохнула.

– Я поспорила с ним и выиграла доллар. Сходим к Льюку, возьмем несколько бутылок кока-колы. – Эйприл встала. – А по дороге расскажешь, как прошла встреча с мистером Дегранжем.

– Случилось вот что… – тут же приступила к рассказу Дина. Рассказывала она со всеми подробностями, и они успели совершить неблизкий путь до магазинчика, купить кока-колу и вернуться домой, прежде чем она изложила выводы, к которым пришла, расставшись с Пьером Дегранжем, или Арманом фон Хёне, или Питером Десмондом.

– Это же чистые выдумки! – Эйприл даже подскочила от возмущения. – Дина, как ты могла попасться на эту удочку?

– Сейчас это действительно кажется выдумкой, – признала Дина, – но тогда звучало для меня вполне правдоподобно.

– На берегу устроены наблюдательные посты, несущие дежурство днем и ночью. Тебе бы следовало это помнить. – Эйприл ненадолго задумалась. – Кто знает, возможно, в этой истории и есть крупица правды, но только правды наоборот. Именно наблюдатели не стали бы обращать внимание на чудака-француза, рисующего пейзажи.

– Боже мой, Эйприл! Нужно же что-то делать. Нужно немедленно что-то делать!

– Не бойся, сделаем! – хмуро заверила ее Эйприл. Они отнесли бутылки на кухню, две открыли, а остальные поставили в холодильник. – Будем за ним следить и, быть может, поймаем, когда будет подавать сигналы или шпионить…

– Но это может надолго затянуться, – не согласилась Дина. – Наконец, это будет трудно сделать. Одна из нас вынуждена будет постоянно находиться вне дома, а как это объяснить мамусе? Школу тоже пропускать нельзя. – Она задумалась. – Придется обо всем рассказать мамусе, пусть сообщит в полицию. Как бы там ни было, а помогая поймать шпиона, она получит известность.

– Это был бы не худший вариант, – признала Эйприл. – Но, знаешь, расскажем ей лишь о случае с мистером Дегранжем. Об остальном ни слова. Разве только выяснится, что он убил Флору Сэнфорд.

Они помолчали, прислушиваясь. Со второго этажа доносился мерный стук пишущей машинки.

– Приготовлю немного чаю со льдом и отнесем мамусе, – предложила Дина.

Через пару минут они поднимались по лестнице с красивым подносом в руках, на котором были холодный чай и печенье. Эйприл постучала и открыла дверь, Дина внесла поднос. Мать на мгновение оторвалась от машинки и взглянула на дочерей.

– Как это мило с вашей стороны, – весело сказала она. На ней был халат, непричесанные волосы свисали на шею. – Мне как раз захотелось есть и пить.

– Мамуся, не забудьте, что вы вчера закончили книжку, – напомнила ей Дина строгим тоном, – а завтра нужно пойти к парикмахеру и маникюрше.

– Ив косметический салон тоже, – уточнила Эйприл.

– Я помню, – почти покорно ответила мать. – Хотелось только записать несколько сюжетных ходов, пока они не вылетели у меня из головы. – Мариан хлебнула глоток чаю и похвалила дочерей: – Великолепно! – Взяв в руку печенье и отгрызая от него по кусочку, она вчиталась в последний рукописный лист, лежавший на столе, и, переведя взгляд на машинку, достучала пару слов.

– Мамуся, – не отставала от матери Дина, – этот мистер Дегранж, художник, совсем не художник. Это шпион! Его фамилия на самом деле не Дегранж, это – Арман фон Хёне, а выдает себя за Питера Десмонда, но, наверно, врет… – Она перевела дыхание. – Мамуся, надо сообщить в полицию и объявить, что ты раскрыла шпиона!

– Хорошо, хорошо. Минуточку… – Она забила два слова в машинописи и на их место вставила два других.

– Сказал мне, что он тайный агент ФБР, но я ему уже не верю, потому что на берегу есть наблюдательные посты, а в среду, между прочим, был туман и никто не купался.

– И правильно, – согласилась мать. – Купаться можете только в теплую солнечную погоду. – Она вынула листок из машинки. – И вообще мне хочется, чтобы вы плавали в клубном бассейне.

– Мамуся! – апеллировала к матери Дина. – Сейчас нужно что-то решать. Нужно действовать быстро! Позвонить в ФБР. – Дина помолчала. – Мамуся, послушай хоть одну минуту!

Мать заложила в машинку новый лист и отпечатала номер страницы: 11.

– Но я же слушаю тебя, дорогая, – быстро проговорила она. Перелистав отпечатанный текст, она попыталась найти в нем что-то на третьей странице.

– В этот самый момент он, возможно, топит какой-нибудь корабль или делает что-нибудь в том же роде! – сгущала краски Дина.

Мать снова отстучала два слова, подняла голову и, глядя поверх машинки, попросила:

– Это уж как-нибудь в другой раз, хорошо? Мои золотые…

– Ну, что же, хорошо. – Эйприл вздохнула и подтолкнула Дину к дверям. – Прости нас, мамуся, за то, что тебя беспокоили.

– Ничего, ничего, вы не мешаете. А чай мне очень понравился. – Она забарабанила пальцами по клавиатуре машинки. Когда девочки были уже в дверях, она подняла вдруг голову и спросила: – Мне показалось или вы действительно говорили о своем желании сходить на пляж посмотреть, как мистер Дегранж рисует океан? Хорошая мысль!

– Нет, наши планы уже изменились, – отвечала Эйприл.

В холле Дина не могла скрыть своего огорчения:

– Она не слышала ни слова из того, что мы говорили!

– На нее нашло вдохновение, – подтвердила Эйприл. – Ей нельзя мешать. Мы должны все устроить сами. Позвоним по телефону.

– Но как тогда избежать признания в том, что мы нашли бумаги миссис Сэнфорд, да и во всем остальном?

– Оставь это мне, – предложила Эйприл.

Завязалась короткая дискуссия по вопросу о том, позвонить ли Джону Эдгару Гуверу в Федеральное Бюро Расследований, в управление полиции или же самому президенту Рузвельту. В конце концов, сошлись на том, что уведомят лейтенанта Билла Смита. Эйприл позвонила в полицейский участок, где ее отсылали от одного сотрудника к другому, пока в итоге не выяснилось, что лейтенант Билл Смит у себя дома. Напрасно Эйприл уверяла, что речь идет об очень важном и срочном деле, в полиции отказались назвать номер его телефона.

– Найдем в телефонном справочнике, – не теряла оптимизма Дина.

В справочнике оказалось целых пять Уильямов Смитов, но все не те. Тогда Эйприл додумалась позвонить сержанту О'Хара, номер которого они в справочнике нашли. Сославшись на мать, у которой якобы было дело к лейтенанту, она попросила назвать домашний телефон Билла Смита. Добродушный сержант, почуявший в этом романтическую подоплеку, назвал желанный номер. Так они добрались до Билла Смита. Эйприл сразу же назвалась лейтенанту и в ответ услышала его обеспокоенный голос: