Текст книги "Розы миссис Черингтон"

Автор книги: Крэйг Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 27

Только в четыре часа ночи младшая поросль Кэрстейрсов оказалась в своих постелях, причем беспробудно спящего Арчи внес по лестнице лейтенант Билл Смит. Однако у Дины и Эйприл сон совершенно пропал. По возвращении от Черингтонов мать приготовила всем какао. От ее красивой прически почти ничего не осталось, лицо было бледным и измученным, но Билл Смит не мог отвести от нее глаз.

Мистер Черингтон рассказал все, как было. Его рассказ полностью подтвердил догадки Эйприл. Потом санитарная машина полиции доставила его в госпиталь, а врач, обследовав– сердце, объявил, что вряд ли он доживет до суда. Миссис Черингтон вела себя сдержанно и, казалось, вздохнула наконец спокойно. Теперь, когда все было кончено, она ничего не скрывала.

Да, ее муж действительно присвоил деньги, чтобы внести гангстерам выкуп за дочку. Убив ее, бандиты словно лишили жизни и его. Он ничем уже не интересовался и желал только одного – похоронить дочь в таком месте, где на ее могиле цвели бы розы. Он не мог открыто явиться за телом дочери, чтобы не выдать себя как похитителя пятнадцати тысяч долларов. Но и без этого преступление раскрыли, и полковник оказался в тюрьме. Когда его освободили, он был старым больным человеком, которого удерживало в жизни лишь желание отомстить. Он исполнил свое желание, и для него все было кончено.

– Умрет счастливым, – заявила миссис Черингтон.

Обо всем этом рассказала дочкам Мариан, занимаясь приготовлением какао.

– Не пойму только, как и для чего вы впутались в это дело? – закончила она повествование.

– Ради тебя, мамуся, – сонно проговорила Дина, – чтобы сделать тебе рекламу.

– Мы хотели, чтобы мамуся раскрыла тайну настоящего убийства, – пояснила Эйприл, борясь с дремотой. – А так как у мамуси не было для этого времени, мы решили сами найти преступника. Эй, Арчи…

Как раз в этот момент Билл Смит относил Арчи в кровать. Вернувшись в кухню и приглядевшись внимательно к девочкам, он заметил:

– Идите-ка спать, не то через минуту придется и вас тащить наверх. А ты… А вы…

– Слушаю, – повернулась к нему Мариан.

– Сейчас поздно, но мне обязательно нужно с тобой поговорить. Знаю, что ты занята, но прошу уделить мне немного времени, может быть, завтра вечером. Ты позволишь?

– Пожалуйста, приходи завтра. – Мариан покраснела, словно институтка.

Проводив лейтенанта до двери, она вернулась к девочкам.

– Завтра в школу не пойдете. Спите, сколько влезет.

Они спали до полудня. В полдень, однако, в двери стали ломиться репортеры. Билл Смит информировал прессу о том, что загадку убийства на вилле Сэнфордов самостоятельно раскрыла Мариан Кэрстейрс, писательница, автор детективных повестей. Журналисты требовали интервью и фотографий. Дина, Эйприл и Арчи старались удовлетворить пожелания прессы. Мариан протестовала, но дети были непреклонны. Не для того они столько трудились, чтобы потом отказаться от плодов своего труда.

– Кто знает, может быть, уже завтра в это время мать получит предложение от киностудии, – несколько самоуверенно предположила Эйприл.

– А как здорово будет продаваться последняя мамусина книжка! – мечтательно сказала Дина.

– Это бессмысленно! – противилась мать, но при трех голосах против была вынуждена капитулировать.

Троица, не мешкая, занялась всем необходимым. Эйприл уложила матери волосы. Дина убрала гостиную и расставила повсюду свежие цветы. Арчи причесал Кляксика, Апсика и Дженкинса,

после чего разместил их на ковре, заставив принять грациозные позы.

Когда фотограф "Газеты" направил на Мариан объектив фотоаппарата, Кляксик и Апсик вскочили к ней на колени. Получился великолепный снимок.

Эйприл вытянула Дину и Арчи на крыльцо, оставив мать наедине с журналистами.

– Слушай, Эйприл, – напомнила Дина, – а что делать с этими бумагами… ну, с этими, что нашли у миссис Сэнфорд… Наверно, надо их сжечь?

– Я помню о них… – Эйприл нахмурилась. – Дайте немного подумать.

– Тихо! – закричал Арчи. – Эйприл думает!

– Это серьезное дело! – Эйприл рассеянно потрепала его за ухо. – Речь идет об этих людях… Об учительнице, которая вместо обычного ресторана случайно зашла в игорный притон и попала в облаву… Об этом парне, который не хотел, чтобы родители знали о его работе в ночном клубе… О многих невиновных людях… Все они терзаются и беспокоятся с тех пор, как услышали о смерти Флоры Сэнфорд, гадая, в чьи же руки попадут теперь эти бумаги.

– Можно было бы отослать почтой каждому его фотографию и документы, – предложила Дина.

– У нас не хватит денег на почтовые расходы, мы полностью издержались. – Эйприл в раздумье смотрела перед собой, потом лицо ее прояснилось: – Знаю! Остановите первого журналиста, который выйдет из дома.

Они ожидали четверть часа, может быть, больше. Первый фотограф ушел, зато второй вошел в дом. Наконец на пороге появился толстяк в сером костюме, рассовывавший по карманам свои заметки.

– Алло! – крикнула Эйприл.

Журналист огляделся вокруг. При виде Эйприл его полное лицо расплылось в улыбке.

– Кого я вижу? Надежный Свидетель! Эйприл вздрогнула и внимательней пригляделась к толстяку.

– Я вас знаю. Это вы, сэр, притаившись за раскрытой газетой, подслушиваете чужие разговоры в кондитерской. Не хотелось бы вам услышать еще одну любопытную историю из уст надежного свидетеля, имени которого, к сожалению, мы не можем обнародовать?

– Хотелось бы? Да я сгораю от любопытства! – Журналист уже вынимал блокнот из кармана.

– Ну, что ж, прошу внимания! Как вы уже знаете, Флора Сэнфорд была шантажисткой…

И Эйприл красноречиво и убедительно рассказала о том, что в доме миссис Сэнфорд были найдены многочисленные документы, угрожающие в руках шантажиста доброму имени невиновных людей, в том числе одной учительнице и кое-кому еще…

Полиция не хотела публиковать документы, которые могли бы принести несчастье многим порядочным людям. Поэтому все эти бумаги были сожжены, все – до последнего клочка.

– Их сожгли в топке нашего котла домашней системы центрального отопления, – веско заявила она в заключение.

– Это действительно так? – Толстяк добавил несколько слов в свои заметки.

– Действительно, так, я сама видела, – отозвалась Дина, не уточняя, однако, видела ли она вообще эти бумаги или в тот момент, когда они пылали в огне.

– Видите ли, сэр, – доверительно продолжала Эйприл, – полиция не намерена предавать огласке, что найдены эти бумаги. Убийцу нашли, этого им достаточно. Но мы были на месте с самого начала, все видели и обо всем знаем. Думаю, эта информация имеет для вас ценность? Не так ли?

– И еще какую! – удовлетворенно подтвердил толстяк.

– Единственное условие! – серьезно заявила Эйприл. – Прошу не раскрывать источника. Если вы, сэр, сошлетесь на нас, то… (Сейчас, сейчас… Как это выразилась героиня последней мамусиной книжки?) …то мы откажемся от этого самым категорическим образом!

– Информация получена от надежного свидетеля, имя которого нам не разрешили назвать, – [улыбаясь произнес толстяк, сбегая с крыльца.

– Сэр! – прокричала вслед ему Эйприл. – Зайдите, пожалуйста, по дороге к Льюку и предупредите, что скоро мы придем к нему на солодовый сироп. За ваш счет!

Толстяк приостановился и, поглядев на Эйприл, сказал:

– Если бы та прошлая история не получила

подтверждения, я бы сказал: "Не морочь мне голову". Но раз свидетель оказался надежным – согласен! За мной три сиропа.

– С шоколадом, – добавила Эйприл. – И с кремом!

– Ты же не любишь шоколад и крем, – шепотом напомнил ей Арчи.

– Вместо них смогу получить у Льюка две тетрадки комиксов и пачку жевательной резинки.

– А о какой прошлой истории вспоминал этот толстяк? – полюбопытствовала Дина.

– Да так, глупости, – небрежно отмахнулась Эйприл. – Теперь нужно действительно сжечь эти бумаги. Насколько я знаю этого типа, он раздует мою информацию на целую колонку. Заинтересованные лица с облегчением вздохнут и перестанут опасаться за свою репутацию.

– Разведем костер! – предложил Арчи. – А то с топкой для калориферов никакого веселья!

– В последний раз, когда мы разводили костер, – подсказала Дина, – кот миссис Уильямсон подпалил себе хвост, а мамуся пригрозила нам исправительным домом.

– Вряд ли она отправила бы нас туда, – усомнилась Эйприл. – Но знаешь, Дина, нужно еще уладить дело мистера Холбрука.

– Какое дело? О чем ты? – Дина с неохотой вспомнила повязку на ноге, однодневное увечье и погоню пса за котом.

– Думаю, мы должны вернуть ему фотографию дочки. Письма тоже.

– Эйприл! Это бубезузумумие!

– Нет, подумай! Прежде всего, старичку, пожалуй, нужна эта фотография. А во-вторых, если ему вдруг не попадется газета с сообщением об уничтожении документов, он будет напрасно терзаться. Считаю, что мы должны отнести ему эти вещи.

Прежде чем Арчи и Дина успели хоть что-то сказать, Эйприл, обежав дом, вошла в него через заднее крыльцо.

– Ой-ей! – крикнул Арчи. – Знаешь что?

– Знаю, – сказала Дина. – Мумолулчучи. Пять минут спустя Эйприл вернулась, держа в руках небольшой красиво перевязанный пакет.

– Скажем, это наш скромный подарок. Позже, когда они шли аллеей в сторону соседской виллы, она добавила:

– Он поймет, что мы видели эту фотографию и читали письма. Спорю, что теперь не скоро он снова назовет меня умницей.

Дальше они шли в полном молчании. На крылечке дома мистера Холбрука сидел белый котище с ехидной мордой. Вместо приветствия кот злобно фыркнул и удрал.

– Хорошенькое начало! – пробурчала Эйприл, нажимая кнопку звонка.

Им открыла красивая высокая женщина с пепельно-белыми волосами и милой улыбкой.

– Вы к кому, дети?

Присмотревшись к блондинке, Эйприл побледнела, издав легкий стон.

– Кто там пришел, Гарриэтта? – донесся из глубины дома мужской голос.

– Мисс Холбрук! – запинаясь, пробормотала Эйприл.

– Откуда вы знаете?.. – Блондинка удивленно приподняла брови.

Отступать было некуда.

– Не могли бы мы повидать вашего отца? – спросила Эйприл довольно жалким голосом.

В дверях появился Генри Холбрук. Он был не такой бледный, как раньше, посасывал трубку и безмятежно улыбался.

– Кого я вижу! Кого вижу! – растроганно произнес он. – Мои молодые друзья! Познакомьтесь с моей дочкой. Это Гарриэтта, широко известная как Ардена, признанный художник-модельер.

– Браво! – воскликнула Эйприл. – Значит, это вы конструируете красивые костюмы для опереток! – Овладев собой, она уже серьезно сказала: – Вы должны гордиться своей дочкой, мистер Холбрук!

– Конечно, горжусь, – просиял мистер Холбрук. – Она сделала мне сюрприз. Я ничего не знал о ее успехах, пока не явилась сама, чтобы о них рассказать.

Эйприл искоса взглянула на красивую блондинку. Несомненно, это была она, та самая девушка, которая танцевала в одеянии из трех павлиньих перьев и жемчужной нитки.

– Каждый гордился бы такой дочкой, – продолжал мистер Холбрук, положив руку на плечо блондинки. – Что у тебя в этом пакетике, мое дитя?

Эйприл вздрогнула, вновь услышав это обращение, но возмущаться не было времени.,

– Мне трудно объяснить, сэр… Случайное стечение обстоятельств… Мы это нашли… те вещи, которые миссис Сэнфорд прятала дома. Мы думали, что вы, может быть, захотели бы… что…

Впервые в жизни Эйприл не повиновался собственный язык. Арчи выхватил у сестры пакетик и всунул его в руки мистеру Холбруку.

– Ой-ей, лучше возьмите, сэр.

Генри Холбрук разорвал обертку. Фотография выпала у него из рук. Гарриэтта Холбрук – или Ардена – быстро нагнулась и подняла ее с возгласом радости.

– Папуся! Это та фотография, которую я искала дома! Она очень пригодится для газетного интервью: как я начинала с выступлений в мюзик-холле и добилась…

Генри Холбрук просматривал письма, в глазах были радость и смущение.

– Гарриэтта, ты…

– Идем отсюда, – шепнула Дина, и троица, крадучись, отошла назад. Отец и дочь, занятые собой, этого даже и не заметили.

– У меня такое чувство, – объявила Эйприл, – словно за один день я нечаянно переделала все добрые дела, что были запланированы на три года вперед. Ну, а теперь – к Льюку! Интересно, заказал ли толстяк для нас сироп?

Однако Дина отрицательно покачала головой.

– Сейчас – домой! Нельзя терять ни минуты. Разве ты забыла, что у, матери назначено свидание сегодня вечером. Журналисты, наверное, уже ушли.

– Ты права, – вздохнула Эйприл. – Нас ждет сегодня масса дел. Идем прямо домой… Арчи, перестань бросать камни в кота мистера Холбрука. Если он тебя поцарапал, это еще не повод, чтобы побивать камнями божье творение…

ГЛАВА 28

Этим вечером матери предстоял необыкновенно важный разговор. Как ей нужно одеться? Дина высказалась за голубой цвет, поскольку вычитала недавно в журнале мод, что всем цветам мужчины предпочитают голубой. Эйприл же защищала розовый' который, по ее мнению, чудесно смотрелся на матери. Девочки рассуждали на эту тему, поглощая бутерброды и допивая остатки кока-колы. Не пришли к согласию они и позже, когда общими усилиями готовили обед. А когда все было готово и стол накрыт, до них неожиданно дошло, что все это время из комнаты на втором этаже доносится знакомый шум, настолько им привычный, что они просто не обратили на него внимания раньше.

Они бегом помчались наверх, постучали в дверь комнаты, вошли.

– Мамуся! – строго сказала Дина.

Мать даже не подняла головы. Стол был завален грудой бумаг, листков, записок, машинописных страниц, настольных энциклопедий, использованной копирки и пустых сигаретных пачек. Сбросив туфли, мать обняла ступнями ножки столика, чтобы он не дергался при работе машинки. Волосы ее были кое-как сколоты на макушке, на носу виднелся грязный след от копирки. На ней были старые рабочие брюки.

– Эй, мама! – закричала Эйприл. Прервав работу, мать подняла голову, рассеянно улыбнувшись дочерям.

– Я начала новую книжку. Работается чудесно, очень легко. Дина вздохнула.

– Ты не хочешь поесть?

– А знаешь, – слегка смутилась мать, – действительно хочу. Я немного проголодалась, "забыла про ленч. Спасибо, что напомнила.

Встав с места, она всунула ноги в домашние туфли и, захватив со стола несколько листков, направилась к лестнице. Кляксик и Апсик, выбравшись из-под стула, пошли след в след за хозяйкой. За ними последовала и троица.

Миновав дверь столовой, мать прошла прямо на кухню.

– Сделайте себе, что вам понравится, – подсказала она детям с рассеянной улыбкой. – А я поджарю себе яичницу и за едой поправлю несколько отпечатанных страничек.

– Но, мамуся, – поправила ее Дина, – это не ленч! Это уже…

Эйприл предостерегающе подтолкнула Дину:

– Помолчи! Не волнуй мамусю. Видишь, она занята.

С волнением – и с ужасом – троица следила за происходящим. Мать разбила яйцо, вылив белок с желтком на эмалированную сковородку. Поставила на кухонный стол тарелку, хлеб, масло, стакан молока, вынула из буфета вилку. Не отрывая взгляда от машинописного текста, она карандашом поправляла в нем одни слова, зачеркивала другие, вписывала третьи. Потом она погасила газ под сковородкой и села за стол, углубившись в чтение.

– Ой-ей, Эйприл! – прошептал Арчи.

– Тс-с-с! – успокоила его Эйприл.

Мать не торопясь жевала хлеб с маслом, пила молоко, не отрываясь от текста. Дойдя до последней страницы, она встала, отнесла тарелку и стакан в мойку, вымыла их, поставила в сушилку и вышла их кухни. Яичница так и осталась на сковородке

Дина со вздохом отдала яичницу котятам, которые жадно с ней расправились.

Ну, ничего не поделаешь! Когда проголодается, сама придет что-нибудь съесть. Мы можем садиться обедать одни.

Но вечером придет Билл Смит! – напомнила Эйприл. – А мать не причесана, не накрасилась. И не в розовом платье

– Не в голубом, – поправила Дина. – Может быть, когда кончит главу, будет еще не поздно?

– Ой-ей, знаете что? – произнес Арчи, занимая "свое место за столом. – Знаете что? А если мамуся не закончит сегодня главу?

– Должна! – убежденно сказала Дина.

Пишущая машинка, однако, стучала без перерыва все время, пока они обедали. Ее стук продолжался и позже, когда, убрав со стола, они взялись за мытье посуды на кухне. Не прекратился стук машинки и тогда, когда у входных дверей прозвучал звонок. Дина и Эйприл переглянулись.

– Ничего не поделаешь! Придется брать дело в свои руки.

Билл Смит в новом галстуке и гладко причесанный, казалось, слегка нервничал.

– Добрый вечер. Мариан дома?

– Пожалуйста, присядьте, сэр, – пригласила Дина.

Он недоуменно взглянул на нее.

– Садитесь! – строго распорядилась Эйприл. – Нам надо с вами поговорить.

Десятью минутами позже троица вторглась в материнскую комнату. Мариан вставляла в машинку новую закладку

– Мамуся, пришел Билл Смит, – объявила Дина

Мать вдруг зарделась и, оставив машинку, нагнулась за туфлями.

– Сейчас спущусь к нему на первый этаж.

– Минуточку! – опередила ее Эйприл. – Сначала нам нужно поговорить!

– Ой-ей, мамуся, – пропищал Арчи.

– Тише, Арчи! – скомандовала Дина. – Мамуся, скажи откровенно, тебе нравится Билл?

– Да, нравится, – кивнула, соглашаясь, озадаченная мать.

– Но нравится ли он настолько… – Эйприл остановилась перевести дух, – чтобы в него влюбиться?

Тихо вскрикнув, Мариан ошеломленно глядела на своих детей.

За дело принялась Дина:

– Можешь ли ты полюбить его и выйти за него замуж?

– Я… – Щеки у Мариан стали пунцовыми. – Но… Он, наверно, совсем не хочет на мне жениться! – запинаясь, бормотала она.

– Наоборот, хочет! – хором продекламировали Дина и Эйприл.

– Что?.. Как?.. Откуда вы знаете?

– Ура! – заорал Арчи. – Мы его спросили! Всмотревшись в их лица, Мариан сорвалась с места и быстро сбежала вниз по лестнице.

– Мамуся! – крикнула вдогонку Дина. – Голубое платье!

– Мамуся! – застонала Эйприл. – Прическа! Макияж!

Мариан ничего не слышала. Она стремительно ворвалась в гостиную. Дети следовали за ней с поникшими головами, сердца их тревожно бились.

– Мариан! – смеясь воскликнул Билл Смит. – Эта твоя троица! – И через мгновение: – Какая же ты красивая!

В этот момент троица увидела лицо своей матери, прижавшейся к плечу лейтенанта. Она действительно была красавицей.

Они на цыпочках удалились в кухню и деликатно прикрыли за собой дверь.

Минутой позже на кухонном крыльце появился сержант О'Хара. Лицо его сияло, под мышкой он держал большую коробку шоколадок.

– Поздравляю, поздравляю! – проговорил он. – Я вижу, заговор удался.

– Откуда вы знаете? – почти одновременно произнесла троица.

Сержант широко улыбнулся.

Я с самого начала знал. Меня никто не обманет. Как-никак я сам вырастил девятерых…