Текст книги "Мы обсудим позже (ЛП)"

Автор книги: Кортни Кейзель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

Лэйси

Легко.

Вот как бы я описала время, проведённое с Парком.

С ним всё даётся легко – разговор, химия, чувства. В кои-то веки так хорошо, что не нужно прилагать столько усилий для установления связи. Год назад, когда я была в самом разгаре отношений с Николасом, я помню, как ненавидела то, что с ним было трудно. Это было изнурительно и отнимало у меня больше сил, чем я когда-либо осознавала.

– Тебе не холодно? – спрашивает Парк, натягивая плед на мои колени.

– Это поездка на санях через горы. – Я улыбаюсь ему в ответ. – Предполагается, что будет холодно.

Ледяной воздух бьёт меня по лицу, когда полозья саней скользят по снежному покрову. Возможно, на моей щеке останется красный след, а на дыхании – иней, но это волшебно – именно так, как описывается в песне.

Реки.

Леса.

Заснеженные горы.

И тихий звук бубенцов на протяжении всего пути.

Даже Майкл Бубле25 с его шелковистым голосом не смог сделать этот момент более романтичным.

– Я не хочу, чтобы тебе было холодно. – Парк поднимает руку к моему плечу, притягивая меня ближе к себе. – Позволь мне согреть тебя.

– Вау, это было мягко и немного банально, – шучу я, прижимаясь к нему.

– Если ты думаешь, что это было мягко и банально, как тебе это. – Он кладёт свою свободную руку на мою и меняет тон своего голоса на что-то чересчур серьёзное. – У тебя холодные пальцы. Я могу и их согреть. – Он накрывает мою замёрзшую руку своей, и теперь мы держимся за руки. Кому нужны зимние перчатки, когда рядом есть горячий мужчина, который согреет твои пальцы?

Я смотрю на наши соединённые руки. – Я имею в виду, что твой подход к держанию за руки немного клиширован, но он работает.

– Я не знал, что мои приёмы держания за руку тоже оцениваются, – шутит он. – У меня начинает появляться комплекс.

– Нет! – смеюсь я. – Я просто шучу. Ты уверенный в себе.

Он настолько уверен в себе, что занимает второе по величине место на доске «Монополии» – Парк-Плейс.

Он наклоняется, его губы вибрируют напротив моего уха, вызывая дрожь по спине. – Мне бы хотелось так думать.

– Что ты делаешь со всей этой уверенностью? – Я поворачиваюсь так, чтобы посмотреть на него. – Наверное, всю жизнь у твоей двери стояла очередь из женщин.

– Не-а.

– Да ладно. Наверняка у тебя была целая куча подружек.

Он покачал головой. – Не совсем.

– Значит, ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было серьёзных отношений?

Он отводит взгляд, избегая моего пристального взгляда. – Серьёзные отношения не являются приоритетом в моей жизни. Я был слишком занят для таких вещей.

Я прислоняюсь к нему спиной. – Я знаю, что ты имеешь в виду. Я такая же, когда дело доходит до любви.

Он наклоняет голову, и я вижу, что он смотрит на меня сверху вниз. – А как насчёт Николаса?

– Это была не любовь. Это была работа. – Я гримасничаю. – Подожди. Это прозвучало плохо, это не было работой, как будто я была наёмным экскортом или что-то в этом роде.

– Я так и понял, но всё равно спасибо за разъяснение. – Парк хихикает. – Для такого открытого человека, ты точно держишь язык за зубами о том, что случилось с тем парнем.

Мои плечи опускаются, и я смотрю прямо вперёд на лакея, держащего поводья лошади. – Это потому, что я стесняюсь.

– Он был женат или что-то в этом роде?

– Нет. – Я прикусила губу, не зная, как много я хочу рассказать Парку. Я могу промолчать или даже что-нибудь выдумать. За эти годы я довольно хорошо научилась врать. Я могу легко придумать историю. Но по какой-то причине я не хочу сдерживаться. Часть меня хочет поменять всю ложь на правду – хотя бы часть её.

Я поворачиваюсь так, что снова оказываюсь лицом к нему. – Как ты знаешь, Николас Лоуренс был моим боссом. Поначалу, между нами всё было безобидно. Для меня это была просто игра. Я знала, что Николас заинтересован, и усилила флирт. Я хотела узнать, смогу ли я заставить его доверять мне, если он впустит меня в свой ближний круг. Это звучит плохо, но мне нравилось, когда за мной гонялись. – Я делаю паузу, ожидая, что на его лице появится выражение ужаса, но оно остаётся ровным. Я должна была догадаться, что реакции не будет. Парк умеет держать свои эмоции под контролем. – Я никогда не думала, что у меня появятся настоящие чувства.

– Так ты любила его?

– Нет, даже близко нет. – Я качаю головой.

– Но ты сказала, что у тебя появились настоящие чувства.

– Да. – Я смотрю вверх. – У меня появились неуверенность, сомнения в себе, депрессия, низкая самооценка и тревога. Я пошла на эти отношения, зная о рисках, но думала, что всё предусмотрела. Я думала, что это я обладаю властью, потому что он хотел меня, и я это знала. Я думала, что у меня есть преимущество. Но я ошибалась. Николас – мастер манипуляции, и со временем все причины, по которым я начала отношения, перестали иметь значение. Я была той, кем играли. Границы между настоящим и ненастоящим размывались, пока я не погрузилась так глубоко, что не знала, как выбраться.

– Так что же произошло?

Я смеюсь, вспоминая тот день три месяца назад. – Николас перечислил все причины, по которым я была недостаточно хороша для него. Затем он прекратил отношения и уволил меня. Он сказал, что мы больше не можем работать вместе.

– Это довольно низкий поступок.

– Да, это так. Я больше расстроилась из-за потери работы, чем из-за отношений. Но ущерб был нанесён. Я потеряла уважение всех своих коллег. Никто из тех, с кем я работаю, больше не верит в меня и не хочет видеть меня в своей команде. Не говоря уже обо всех психологических последствиях, которые возникают после двух лет, проведённых с таким человеком, как Николас Лоуренс. Я всё ещё преодолеваю всё это. Это займёт некоторое время.

– Ты, кажется, довольно хорошо владеешь собой, когда дело касается всей этой ситуации.

– Я не всегда была такой, но с тех пор, как мы расстались, у меня появилось больше ясности.

Глаза Парка сканируют мои. В его взгляде нет осуждения, только искренность. – Ну, если тебе станет легче, я сразу же возненавидел этого парня и его дурацкое пальто.

Я улыбаюсь, мне нравится, что он не пытался решить мою проблему. Его одна шутка облегчила ситуацию больше, чем любой совет.

– Ты имеешь что-то против бушлатов?

– Нет, в основном только против него.

Я прислоняюсь головой к плечу Парка. – Меня это устраивает.

– Жаль, что я не смог перед ним устроить поцелуй на десять баллов, – бормочет он в насмешку над собой.

– Думаю, поцелуй на пять баллов отлично справился со своей задачей.

Он притягивает меня ближе. – Мне жаль, что всё это случилось с тобой.

– Я большая девочка. Я знала, во что ввязывалась. Хуже всего то, что это повредило моей карьере. Но я уже начинаю чувствовать, что всё наладится.

– И всё же, – его голос становится мягким, – мне жаль.

Я не вижу выражения лица Парка, и это, наверное, хорошо, потому что, если оно хотя бы наполовину такое же нежное, как его голос сейчас, я растаю быстрее, чем снеговик Фрости в жаркий день.

Звук полозьев саней по снегу, смешанный с цоканьем копыт лошадей, убаюкивает нас в комфортной тишине.

Я должна была бы волноваться, паниковать из-за того, что так много рассказала Парку, но я странно спокойна.

Только вот в глубине души я не могу отделаться от мысли, что это спокойствие – всего лишь иллюзия, затишье перед бурей.

Глава 18

Парк

Сверкающие рождественские огни усыпаны по Коммерческой улице, создавая калейдоскоп цветов, отражающихся от вечернего неба. Я иду рука об руку с Лэйси, впитывая всё это – живую музыку, смех, запах классической немецкой кухни, конные упряжки на дороге и дым из дымоходов. Я начинаю понимать, что имела в виду Лэйси, когда говорила, что у Рождества есть звук, запах, вкус и ощущение. Впервые в жизни я почувствовал волшебство празднования Рождества, пусть даже всего на один день.

– Спасибо. – Я сжимаю её руку.

– За что? – Её голубые глаза сверкают под мягким светом ламп.

– За сегодняшний день. Ты осуществила все мои рождественские мечты.

Это звучит так чертовски банально, но это правда. Я никогда не испытывал ничего подобного, и я начинаю понимать, из-за чего вся эта суета вокруг этого времени года.

– Ну, – Лэйси тянет меня в сторону магазина, – у нас есть ещё одна остановка, прежде чем мы отведаем мамин пирог с курицей.

Я прочитал название магазина, выгравированного на стекле. «Крис Крингл»26. Мои глаза тут же забегали вверх-вниз по рядам и витринам с рождественскими украшениями.

– Я чувствую себя перегруженным, – бормочу я.

– Расслабься. Мы здесь только для одного. – Лэйси увлекает меня в толпу покупателей, пока мы не оказываемся в секции подвесных украшений. – Мои родители каждый год приводили нас с сёстрами в этот магазин, чтобы мы выбрали новое украшение для нашей ёлки. Мы всегда старались выбрать что-то, что напоминало бы нам о прошедшем годе. – Она поворачивается ко мне со своей большой яркой улыбкой. – Я думаю, мы должны выбрать что-то для каждого из нас, чтобы мы всегда помнили друг друга и это Рождество.

– На память? Как воспоминание о рождественском фильме «Холмарк»?

Она выпрямляется. – Не осуждай рождественские фильмы «Холмарк». Есть причина, по которой люди с удовольствием смотрят эти шоу.

– Это потому, что им нравятся посредственные сюжеты, некачественная игра и поцелуи рейтинга G27, которых приходится ждать весь фильм?

Лэйси ударила меня по руке.

– Я шучу. – Я смотрю на гигантскую стену безделушек передо мной. – Если мы выберем украшение друг для друга, разве это не нарушит правила? Ты же сказала, никаких привязанностей.

Её голубые глаза сужаются. – Ты собираешься физически привязаться к украшению?

– Сомневаюсь.

– Тогда я думаю, что всё в порядке. – Она идёт к следующему отделу, обыскивая полки.

Я не следую за ней. Вместо этого я иду в противоположном направлении, сканируя украшение за украшением.

– Нашёл что-нибудь? – спрашивает она, когда мы проходим мимо друг друга. Её пальцы касаются моей руки, обжигая мои нервы своим мягким прикосновением.

– Есть несколько хороших вариантов. – Я иду за угол, сканируя новые ряды.

– Ты готов показать? – Лэйси заглядывает в мой отдел.

– Да, я нашёл для тебя идеальное украшение на память. – Это олень, а внизу красным цветом написано слово Блитцен.

Лэйси выскочила из-за угла. Она держит руки за спиной, а на губах оживлённая улыбка. – Ладно, тогда. На счёт три. Раз. Два. Три.

Мы оба одновременно вытаскиваем наши украшения, свесив их с пальцев.

– Бутылка «Гидро Фласк», – говорю я, проводя пальцами по верхней части её пальца. – Простая, но такая глубокая.

– Правда? – Она улыбается мне в ответ, указывая на выбранное мной украшение. – И Блитцен, нежный, но такой агрессивный.

– Он агрессивный. Ты должна быть там, чтобы поверить в это.

Лэйси издевательски улыбается. – Я была там, и я всё ещё не могу в это поверить.

Я тянусь к ней, обхватывая её тело руками. – Я должен заплатить за эти вещи. – Она визжит, когда я поднимаю её с пола, неся её так, словно она чучело Санты, которое я собираюсь купить и забрать домой, чтобы выставить на крыльце.

– Я бы на твоём месте была осторожна. – Она бьёт ногами, пытаясь вырваться из моей хватки. – Я знаю карате.

– Я не беспокоюсь об этом.

Весь день я ни о чём не беспокоился, и это моя самая большая ошибка. На горизонте может появиться целый флот опасности, а я даже не замечу.

Правило номер три: никогда не позволяйте женщине отвлекать вас настолько, чтобы вы не могли работать.

Я уверен, что сегодня я уже сто раз нарушил это правило.

Глава 19

Парк

Я веду арендованную машину по темной дороге. – Мне казалось, ты сказала, что мы едем на пирог с курицей с твоей семьёй?

– Так и есть. – Она указывает вперёд. – Поверни здесь налево.

– Тогда почему мы не едем к тебе домой?

– Потому что сегодня мы ужинаем в доме престарелых. – Её глаза расширились от возбуждения. – Разве это не здорово?

– Подожди. Что?

– Мы угощаем пирогом с курицей жителей дома престарелых. Так что ты сможешь увидеть свою маму. Сюрприз!

– Это действительно неожиданный сюрприз. – Я практически подавился словами, когда они вырвались.

– Я просто подумала, что ты захочешь провести ещё немного времени с мамой. Поэтому я всё подготовила сегодня утром.

Лэйси выглядит такой довольной собой, что я даже не могу злиться. Но если бы я с самого начала знал, что ужинать буду с настоящей Мэри Брэдшоу, я бы не стал так стараться попасть на этот ужин.

Я останавливаю машину перед домом престарелых и вылезаю со стороны водителя, окидывая взглядом освещённое здание. С карнизов свисают сосульки, а красная мишура обвивает каждый бревенчатый столб. Я чувствую себя счастливым от того, что моя мама находится в таком милом праздничном месте.

О чём я вообще говорю?

Она не моя мама.

Я глубоко вздохнул, пока мы шли ко входу. Я бы соврал, если бы сказал, что не боялся всего этого.

Тебе приходилось выпутываться и из более напряженных ситуаций, чем эта. Одна старушка не разрушит твоё прикрытие… надеюсь.

– Ты в порядке? – спрашивает Лэйси.

– Да, а что?

Она держит наши переплетённые пальцы. – Ты весь вспотел.

– Прости! – Я выдёргиваю свою руку из её руки и вытираю её о джинсы. – Это мерзко.

– Разве это не нормально, что мы навестим твою маму? – Она наклоняет голову, глядя прямо мне в глаза. – Кажется, ты нервничаешь по этому поводу.

– С чего бы мне нервничать?

Я нервничаю.

Я пробирался в комнаты, полные преступников с оружием в руках, и никогда не чувствовал себя так нервно.

– Я не знаю. – Лэйси смотрит на меня, в её взгляде мелькает веселье. – Ты мне скажи.

– Добро пожаловать! – Автоматические двери открываются. – Вы здесь, чтобы помочь с ужином? – Женщина за стойкой улыбается нам. На ней свитер с ёлками, блёстками и надутыми шарами в качестве украшений. Я опускаю взгляд на табличку с её именем. Марла Джонс.

Марла.

Я должен был назвать свою фальшивую маму этим именем, а не Мэри.

Я полон сожалений.

– Да, – отвечает Лэйси. – Мы с Джиной и Брюсом Уоррен.

– Отлично. Вы можете пройти в банкетный зал. – Марла указывает за угол.

Я похож на боксёра, идущего по коридору перед боем. Я откидываю плечи назад и разминаю шею из стороны в сторону.

Пора начинать.

Когда мы поворачиваем за угол, коридор переходит в огромную комнату. Диваны окружают телевизор, висящий на стене. Повсюду расставлены круглые столы – некоторые с сиденьями, а некоторые без, чтобы было место для инвалидных колясок. С другой стороны стоят прямоугольные раскладные столы, на которые натянуты скатерти в снежинках. Накрыт шведский стол. Брюс и Джина держат в руках ложки, раскладывая куриный пирог по тарелкам для проживающих.

– Ты видишь свою маму? – спрашивает Лэйси.

Я сканирую столы, инвалидные коляски, ходунки и кого-то со светлыми волосами в поисках Мэри. Это довольно трудно, поскольку фотография, висящая на стене в её доме, была сделана, вероятно, пятнадцать лет назад. За пятнадцать лет можно сильно постареть. Черт возьми, пятнадцать лет назад у меня даже мышц не было. Я имею в виду, что нахожусь в комнате, полной пожилых людей, у которых одинаковые морщины. Мне кажется, что я стою за стеклянной витриной и пытаюсь составить фоторобот моей ненастоящей мамы. Они все выглядят одинаково.

– А вот и вы двое. – Джина машет нам рукой в сторону столов с едой. – Мы как раз закончили подавать пирог. Возьмите себе по тарелке и угощайтесь.

Лэйси хмурится. – Прости, что мы опоздали и не помогли с сервировкой.

– Ничего страшного. – Джина улыбается мне. – Самое главное, чтобы Парк провёл время со своей матерью. Ты уже видел её?

– Нет. – Я оглядываюсь через плечо, делая вид, что ищу, но у меня такое чувство, будто я в зоопарке, смотрю на передвигающихся пингвинов. Я знаю, что они все разные, но не могу сказать, в чем их отличия.

– О, она вон там. – Джина указывает на стол рядом с диваном.

Мэри сидит на стуле, уставившись в пространство. Перед ней стоит недоеденная тарелка с едой.

Фу, какая она старая. Но, возможно, это может сыграть в мою пользу. Её седые волосы подстрижены до подбородка, и она одета в розовые спортивные штаны. На её лице нет ни косметики, ни выражения. Только абсолютная пустота.

– Ага. – Я жестом показываю на неё. – А вот и мама.

– Пойдём поздороваемся. – Лэйси тянет меня за собой.

Это тот момент, которого мы все ждали. Мне просто нужно сделать это.

Я встаю сбоку от неё. – Привет… мама. – Это слово неестественно слетает с моих губ – не думаю, что я когда-либо произносил это раньше.

Ничего не происходит.

Я смотрю на Лэйси, понижая голос. – Может быть, она устала. Мы должны дать ей отдохнуть. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Лэйси хватает меня за руку, удерживая на месте.

– Нет, я уверена, что она захочет тебя увидеть.

Я прочищаю горло и прикасаюсь к плечу Мэри. – Привет… ты.

Она приходит в себя и смотрит на нас. Её морщинистое лицо нахмурилось. – Что вам нужно?

– Я… мы, – я указываю на Лэйси, надеясь унять её пыл, – хотели подойти поздороваться.

Лицо Лэйси озаряется, и она наклоняется, чтобы быть ближе к Мэри. – Здравствуйте, миссис Брэдшоу. Очень приятно познакомиться с вами. Я подруга Парка, Лэйси.

– Кто такой Парк? – У неё лбу появляются складки, но поскольку у неё больше нет бровей, я не могу сказать, нахмурились ли они.

– Ваш сын, – говорит Лэйси.

– У меня нет сына по имени Парк, – огрызается Мэри.

Да, именно так я и представлял себе всю эту сцену.

Мои глаза метнулись к Лэйси, и я понизила голос. – У неё деменция.

– У меня деменция? – повышает голос Мэри.

Лэйси улыбается мне. – Думаю, со слухом у неё всё в порядке.

– Да, похоже на то, – бормочу я.

– У меня нет деменции. – Мэри отмахивается от диагноза движением руки. – Мой разум твёрд, как скала. Спросите меня о чём угодно. – Её глаза метнулись к Лэйси.

– Эм, – Лэйси смотрит на меня. – Как вас зовут?

– Пфф. – Её губы насмешливо надуваются. – Спроси меня о чём-нибудь действительно сложном

– Хорошо, кто президент Соединённых Штатов?

– Рейган. – Она поднимает палец вверх, покачивая им при каждом слове. – Рональд. Уилсон. Рейган.

Это рождественское чудо.

– Она вспомнила второе имя Рейгана, – шепчет Лэйси, едва шевеля ртом, словно чревовещатель. – Впечатляет.

– Она ярая приверженка бывшего президента, – лгу я.

– Питер! – кричит она, заставляя нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

– Нет, это Парк. – Может быть, если я буду повторять своё имя, она запомнит и его.

– Нет, – ворчит она. – Я не знаю, кто такой Парк. У меня есть сын по имени Питер.

Я приседаю на одно колено. Мне действительно нужно продолжать это.

Я кладу свою руку на руку Мэри. – Это я.

Её глаза прищуриваются, и она поджимает губы. – Ты не Питер. Он мёртв, – ворчит она.

Из всего, что Мэри может помнить, очень плохо, что она помнит, что её сын мёртв.

Она смотрит на Лэйси. – А ты кто?

– Я подруга Парка.

– Тебе сказали, что я актриса?

– Ох, нет. – Лэйси смотрит на меня с игривой улыбкой. – А какая вы актриса?

– Я работаю во всех сферах – мюзиклы, Бродвей, телевидение. – Она гордо поднимает подбородок. – А в прошлом году я играла Дарби Шульц в «Король мафии». Ты видела его в кино?

Я помню, что читал об этом в биографии Мэри, которую прислал мне Дерек. Фильм вышел в 1980 году и был в меру успешным. Определенно, это был самый яркий момент в карьере Мэри.

– Я ещё не видела его. – Лэйси качает головой. – О чём он?

– Это тайна, – вклиниваюсь я, пытаясь доказать и Мэри, и Лэйси, что мне место в этом разговоре. – Все думают, что король мафии – мужчина, но на самом деле мафией всё время управляет Дарби Шульц.

– Пфф. – Мэри отмахивается от меня. – Ты только что выдал концовку фильма.

– Всё в порядке. – Лэйси улыбается. – Я всё равно хочу это посмотреть.

Мэри переключает своё внимание на Лэйси, загораясь ярче, чем рождественская ёлка в углу комнаты. Сейчас 1981 год, и Мэри вновь переживает дни своей славы. – Я играю умную, сильную женщину, которая одурачивает всех мужчин вокруг. – Она откидывается на спинку кресла, довольная собой. – Никто не ожидает появления Дарби Шульц.

Улыбка Лэйси растёт. – Я люблю такие повороты, но, когда они исходят от сильной женщины, это ещё лучше. Я уверена, что вы в нём великолепны. Я обязательно посмотрю его.

– Я потрясающая. – Мэри зачёсывает волосы назад. – Я почти получила Оскар за эту роль.

– Да, это так. – Я слегка пихаю Мэри по плечу, потом понимаю, что это совершенно неправильный поступок для сына, и отдёргиваю руку.

Её глаза стекленеют, и она моргает мне в ответ.

– Мэри? – Я наклоняю голову. – Ты в порядке?

Её взгляд быстро перемещается туда-сюда по моему лицу. – Кто ты?

– Меня зовут Парк Брэдшоу.

Она задумчиво поджимает губы, обдумывая сказанное. Затем что-то в её лице смягчается. Она тянется вверх и кладёт свою старую руку мне на щеку. – Питер?

Ох.

Мы больше не в 1981 году. Я не знаю, где мы сейчас.

Теперь она действительно считает меня своим сыном. В её наполненных слезами глазах столько любви, что я тут же чувствую себя виноватым за то, что втянул её в свои схемы.

– Ты пришёл повидаться со мной? – Её губы разжимаются.

Я улыбаюсь ей в ответ. – Да, я пришёл повидаться с тобой.

Её челюсть дрожит, и чувство вины, которое я только что испытывал, сменяется жалостью, когда я понимаю, как много для Мэри значит визит даже такого притворщика, как я.

– Это было так давно. – По её щеке скатывается одинокая слеза. – Я не хочу встречать Рождество в одиночестве.

– Никто не должен быть один. – Меня переполняет сочувствие, и я с трудом сохраняю ровный голос. – Особенно на Рождество. – Мои слова разрывают старые раны, которые, как я думал, больше не существуют, и я удивлён своим нарастающим чувствам. Много лет назад меня учили никогда ничего не чувствовать. И вот я здесь, испытываю самые разные чувства в комнате, где большинство людей носят подгузники для взрослых.

Глаза Мэри переходят на Лэйси. – Ты тоже пришла ко мне?

– Да. – Лэйси оживилась. – Вы – главное событие.

– У меня не было гостей с тех пор, как я попала сюда. Мне было так одиноко.

Лэйси опускается на колени рядом со мной и осторожно кладёт руку на колено Мэри. – Ну, теперь мы здесь.

– Ты жена Питера?

– Я… – Лэйси колеблется, как будто её поймали на лжи, но в то же время она не хочет портить момент. – Именно так. Я жена Питера. – Она кивает с преувеличением. – Да, мы женаты. – Она снова кивает. – У нас трое детей, две собаки и четыре кошки. Питер тренирует детей водному поло, и у него это отлично получается. – Она хлопает меня по плечу. – У него настоящий талант общаться с десятилетними детьми и играть с ними в поло.

– Играть в поло? – говорю я, глядя на неё.

– Просто соглашайся, – говорит Лэйси, снова подражая чревовещателю.

– Молодец. – Она похлопала Лэйси по руке. – Я всегда говорила, что Питер – симпатичный молодой человек.

– Почти такой же симпатичный, как Боно из U2. – Лэйси улыбается.

– Вы тоже? (прим. пер.: название группы U2 звучит также, как фраза you too – вы тоже) – Она указывает на нас обоих. – Что, вы тоже?

Брови Лэйси опускаются. – Нет, U2. Ваша любимая группа.

– Никогда о них не слышала, – пролепетала Мэри.

Взгляд Лэйси переходит на меня. – Очень жаль.

Мой притворный, продуманный рождественский подарок – виниловый альбом U2 «War» – провалился.

Мэри наклоняется к Лэйси, как будто у них есть личное дело, которое нужно обсудить. – Питер ковырялся в носу и вытирал козявки о стены.

– Правда? – Лэйси наклоняет голову ко мне, полностью забавляясь.

Я точно этого не делал, потому что я не Питер.

– Это был не я. – Я качаю головой.

– О, да, это был ты. Раньше я так злилась на него. Эти штуки засыхали, и когда я шла их чистить, они так прилипали, что с ними отваливалась краска со стен.

Что за дерьмо? Это отвратительно.

Ну спасибо, Питер.

– Вау. – Лэйси бросает на меня пристальный взгляд. – Эту информацию было бы неплохо узнать до полудня, когда я ещё решала, стоит ли продолжать наше свидание.

– Такого не было, – уверяю я её. – Это говорит деменция.

– Конечно, это так. – Лэйси улыбается.

Мэри снова наклоняется вперёд и похлопывает её по руке. – Питер верен тебе?

Я ожидаю увидеть обычную игривость в выражении лица Лэйси, тем более что мы притворяемся женатыми и только что подробно обсуждали выделения из носа – я не могу заставить себя называть их по-другому – но вместо этого её взгляд наполнен чем-то искренним.

– Да. – Лэйси смотрит на меня. – Он действительно верен. Я определенно не заслуживаю его преданности.

Наши взгляды задерживаются друг на друге ещё на секунду. Моё сердце бьётся в груди, словно маленький мальчик-барабанщик даёт представление всей своей жизни. Внутри меня разгорается новое чувство, нечто иное, чем влечение – я уже чувствовал это к Лэйси. Это чувство более существенное и сложное.

Она поворачивается к Мэри, отодвигая стул рядом с ней. – Мы можем посидеть и поужинать с вами?

– Вы останетесь? – Полный надежды взгляд Мэри метался туда-сюда между нами.

Я подхожу к другому свободному стулу. – Конечно, мы останемся. Я подумал, что ты сможешь рассказать нам все голливудские сплетни за годы своей актёрской карьеры.

– Мне никогда не нравилась эта Оливия Ньютон-Джон. Мэри нахмурилась. – Они выбрали её вместо меня в «Бриолине». Можете в это поверить? С моим бродвейским прошлым я бы стала идеальной Санди.

– Я не могу в это поверить. – Я качаю головой.

– Пфф. – Она закатывает глаза, как будто ей противно.

– И после того, как ты расскажешь нам о Голливуде, мы должны сыграть пару раундов в «Зонк»28.

Задорная улыбка освещает всё её лицо. – Я люблю играть в «Зонк».

– Я знаю.

– Ты хороший сын, Питер. – Она похлопывает меня по руке. – Спасибо, что не оставил меня одну на Рождество.

Когда я придвигаю свой стул, я ловлю на себе взгляд Лэйси. Она растягивает губы в маленькой улыбке, и на одну ночь я счастлив остаться в этом притворном мире, где я женат на Лэйси, и мы навещаем мою маму во время праздников, чтобы поднять ей настроение.

Я знаю, что нужен Сиенне, но сейчас я нужен и Мэри Брэдшоу.