Текст книги "Мы обсудим позже (ЛП)"
Автор книги: Кортни Кейзель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава 37
Сиенна Прайм
25 декабря
Если бы вы спросили меня три недели назад, какие у меня планы на рождественское утро, я бы не сказала, что буду ползать по вентиляционным трубам в одном из зданий Николаса Лоуренса в центре Сиэтла. Тем не менее, вот она я.
Я должна быть дома и есть рождественскую ветчину.
В действительности, у меня нет дома.
Спасибо за ничего, Парк.
Не ни за ничего.
Парк действительно хорошо справился с работой в Эксуме – я понимаю, почему его репутация в ЦРУ такая, какая она есть. Несмотря на то, что мне было немного горько из-за взрыва моего пляжного дома, я была впечатлена его навыками.
И я переживу, что мой дом разрушен.
На самом деле, когда я увижу Парка, я даже не буду упоминать об этом. Он многое пережил за последние несколько дней. Я могу избавить его от разочарования из-за потери моего убежища.
Кроме того, у нас есть более важные вещи для обсуждения. Например, выяснить, кто крот в ЦРУ. Я думала, это Дерек. Я вчера прямо спросила его, был ли он двойным агентом. Это имело смысл.
Он знал, что я следую тенью за Парком, он знал все наши местоположения, и он знал о Николасе Лоуренсе. Но, о, боже! Дерек сложился под давлением, как шезлонг. Я думала, что он начнёт плакать в телефон – прямо рыдать. Либо он лучший актёр, чем я, либо он не крот. Поскольку никто не может быть лучшим актёром, чем я, то склоняюсь к тому, что Дерек невиновен.
Это означает, что я вернулась к началу, но на этот раз Парк будет на моей стороне.
Глава 38
Парк
Я нарушил правило номер один. Меня поймал мой противник.
И теперь я вишу вниз головой, глядя на тикающую бомбу замедленного действия, когда секунды стремительно убывают.
14:29, 14:28, 14:27.
Мне кажется, что я жду, пока сыр расплавится на тарелке с начос в микроволновке. Но когда сработает таймер, приготовлен буду я.
14:26, 14:25, 14:24.
Это нормально.
Я бывал в ситуациях и хуже… вроде бы.
Мои глаза опускаются на пол, на полтора метра ниже. Затем я поднимаю голову и смотрю в потолок. Там есть небольшое отверстие, через которое я могу попытаться пролезть.
Я смотрю на бомбу. 14:12, 14:11, 14:10. Это стремительно убывающее время определенно добавляет драматизма моему побегу.
Мне просто нужно переместить руки, которые сейчас связаны за спиной, на переднюю часть брюк. Когда Дерек впервые сказал мне, что поменяет все пуговицы на моих брюках на остроконечные, я подумал, что он сошёл с ума. Но кто я такой, чтобы сомневаться в Дереке? Он человек-гаджет. Парень, который сидит за столом и спасает вас от неприятностей, просто нажав несколько клавиш на клавиатуре или установив пуговицы с острыми краями на все ваши брюки.
Проблема в том, что у меня не гибкие суставы. У меня нет гипермобильности в руках, чтобы перекинуть их через голову. Так что, если только пуговица Дерека не находится в задней части моих штанов, это совершенно бесполезно в данный момент.
Я не хочу, но, наверное, мне стоит ещё раз взглянуть на бомбу, чтобы убедиться, что я не потерял пять минут, сам того не зная.
14:01, 14:00, 13:59.
Я не потерял пять минут, но мне было физически больно смотреть на мигающую красным цифру тринадцать.
Люди Николаса Лоуренса установили таймер на бомбе на пятнадцать минут, и оставили меня умирать.
А вообще, перед этим произошло много других вещей, например, как они вчера вломились в мой гостиничный номер в Сиэтле (я думаю, что это было вчера; трудно следить за временем, когда ты в заточении) и забрали у меня компьютерные чипы. Потом они выстрелили в меня каким-то транквилизатором – я понимаю, почему Лэйси это не нравится. Когда я очнулся, я был привязан к стулу в металлической комнате размером 12 на 12. Здесь нет окон, только стальная дверь, камера в углу и одна лампочка, прикрученная к стене. Передо мной стоял Николас Лоуренс. У него было то же гнусное выражение лица, что и тогда, когда я видел его в торговом центре с Лэйси. Не хватало только его дурацкого пальто.
– Мы оба знаем, что ты не Парсон Браун, – сказал он, расхаживая взад-вперёд передо мной. Я должен был получить бонусные очки за выбор такого запоминающегося вымышленного имени. – Так почему бы тебе не рассказать мне, кто ты такой и откуда у тебя компьютерные чипы?
– Разве это имеет значение, кто я? У тебя есть то, что ты ищешь.
Николас выдохнул сквозь фальшивую улыбку. – Это важно, потому что мне нужно знать, кого ещё мне нужно убить, чтобы убрать за тобой. Мне нужно знать, как далеко просочилась информация. – Я ненавидел его высокомерное выражение лица, и, если бы не две здоровые головы, стоявшие по обе стороны от меня, я, возможно, попытался бы ударить самодовольное лицо Ника своим стулом. Но вместо этого я решил вести себя спокойно. В конце концов, настанет время для побега. Нужно было только дождаться этого момента.
– Я не тот, кто устроил беспорядок. Судя по информации на этих компьютерных чипах, причиной беспорядка являешься ты и твоё химическое оружие. – Я одарил его своей версией высокомерной улыбки, хотя в этой ситуации мне совершенно не в чём было быть высокомерным. Я блефовал.
– Я изобретатель, мозг, лежащий в основе разработки. Кто бы ни купил оружие и что бы он ни решил с ним сделать, это не моя проблема. Я всего лишь продавец.
– Что, если покупатель использует созданное тобой оружие против Бостона, штат Массачусетс, а ты случайно окажешься в городе в это время? Тогда это будет твоя проблема?
Николас рассмеялся мне в лицо на мой вопрос. – Не беспокойся обо мне. Я получаю достаточно денег от своего покупателя, чтобы не быть в Бостоне, если оружие будет использовано там.
Он сказал "там", а не "здесь". Так я понял, что мы не в Бостоне. Может быть, он держит меня где-нибудь поближе к Сиэтлу.
– А теперь, – Николас положил руки на край моего стула, приблизив своё лицо к моему, – скажи мне, на кого ты работаешь.
– Я работаю на себя.
– Я не куплюсь на это. А как насчёт Лэйси Уоррен? Ты думаешь, я поверю, что вы с ней вместе, будто это какое-то совпадение?
Это то, во что я верил, но теперь я не уверен. Я не могу понять причастность Лэйси ко всему этому, но раз Николас заговорил о ней, значит, какая-то связь должна быть.
– Нет. – Моя улыбка идеально подходила для этой части. – Я использовал Лэйси, чтобы выйти на тебя, получить информацию об оружии, но вместо этого я узнал только то, каким паршивым парнем ты был. – Я надеялся, что моего ответа будет достаточно, чтобы оградить Лэйси от всего этого, убедить Николаса, что она не имеет никакого отношения к компьютерным чипам, на случай если она каким-то образом невиновна. Но правда в том, что я понятия не имел, правда это или нет. Трудно что-либо защищать, не зная от чего.
Николас оттолкнулся от стула, отступив от меня с тонкими, суженными глазами. – Скажи мне, на кого ты работаешь, или я убью тебя и девчонку.
Под девчонкой я предполагал, что он имел в виду Лэйси. Ни одно слово за всю мою жизнь не напрягало меня так сильно, как эти слова, но я не мог этого показать.
– Делай с ней что хочешь. – Я пожал плечами, чтобы показаться бесчувственным. – Она ничего для меня не значит.
– А как насчёт твоей жизни? Готов ли ты умереть со своими секретами?
Я лишь улыбнулся ему в ответ. Каждый оперативник знает, что он умрёт со своими секретами. Мои руки были связаны. В прямом и переносном смысле.
– Очень хорошо. – Николас кивнул. – Я вижу, что ты не хочешь по-хорошему. – Его взгляд метнулся к одному из мужчин, стоявших на страже рядом со мной, и без всяких эмоций он сказал ему: – Убей его. – Затем Николас вышел из комнаты, не оглядываясь.
Это было примерно полчаса назад.
Этим двум громилам понадобилось так много времени, чтобы связать меня, поднять вверх ногами и подвесить к потолку, как боксёрскую грушу. Как только они всё это сделали, принесли небольшое устройство, размером не больше денежного ящика, который используют на праздниках. Они поставили его на землю подо мной и запустили таймер. Затем они рассмеялись, выходя из комнаты, как будто думали, что висеть здесь и наблюдать, как таймер отсчитывает последние пятнадцать минут моей жизни, было забавно.
Если только я не смогу сбежать.
Мне нужно сбежать.
Я должен предупредить Лэйси и защитить её. Николас может прийти и за ней, а она даже не узнает об этом.
9:49, 9:48, 9:47.
Теперь это однозначное число. Всё становится реальным, если знать Николаса, а мне кажется, что я знаю, то это не обычная бомба с мгновенным поражением. Я предполагаю, что это какая-то химически заряженная странная штука, которая не просто убьёт меня. Нет, я ожидаю токсичный газ, который попадёт мне на лицо – возможно, именно поэтому они хотели перевернуть меня вверх ногами – и расплавит мою кожу, вызвав медленную, мучительную смерть.
И это не я пытаюсь быть пессимистом.
Это просто факты.
– Ладно. – Я вздохнул. – Думай, Парк. Должен быть способ выбраться из этого. Что, если я поднимусь и перекушу верёвку над тем местом, где привязаны мои ноги? Для этого понадобиться задействовать пресс с огромной силой и острые зубы, но я пока ничего не исключаю. – Я смотрю вверх, пытаясь понять, достаточно ли у меня сил, чтобы осуществить этот план, и тут я вижу, что крышка вентиляционного люка сдвинулась. Совсем немного, настолько незначительно, что я начинаю сомневаться, было ли это вообще.
Я вытягиваю шею, не отрывая взгляда от потолка. Я моргаю несколько раз, чтобы убедиться, что то, о чём я думаю, действительно происходит. Потому что я думаю, что крышка вентиляционного отверстия открывается.
Сиенна.
Она всегда говорила, что найдёт меня.
Она выбрала время как нельзя лучше.
Первое, что я вижу, это рыжие волосы, а затем широкую улыбку Лэйси. Я прищуриваю глаза, глядя на неё.
– Хо, хо, хо! Счастливого Рождества! – шепчет она. – Я как Санта-Клаус, спускающийся по дымоходу.
– Лэйси?
– Ты не попрощался. Я ненавижу мужчин, которые просто заканчивают отношения, не дав мне попрощаться.
– Лэйси? – Я закрываю глаза, качая головой. – Наверное, вся кровь прилила к моему мозгу, и теперь у меня галлюцинации. Логично, что мои последние мысли будут о Лэйси. Но я думал, что у меня более устойчивая психика, нежели это.
– Ты серьёзно разговариваешь сам с собой? – Она издаёт разочарованный смешок, который звучит слишком реально, чтобы быть фальшивым, поэтому я открываю глаза и снова поднимаю взгляд. Она указывает на меня своим розовым накрашенным ногтем. – Ты лучше этого, Парк.
– Ты настоящая?
Я думаю, что она может быть настоящей.
– Конечно, я настоящая. – Её взгляд переходит на бомбу как раз в тот момент, когда таймер показывает 8:07. – Похоже, у тебя небольшие проблемы.
– Лэйси? – повторяю я, всё ещё пытаясь осознать происходящее. – Что ты здесь делаешь?
Её голова на мгновение исчезает. Она появляется в чёрных намагниченных перчатках. – Не похоже, что ты рад меня видеть, Парк. Я ожидала более восторженной реакции.
Я вижу её?
Я всё ещё не до конца уверен.
Мои брови нахмурены, пока я наблюдаю за тем, как она пытается вылезти из вентиляционного люка. На ней черная облегающая одежда, демонстрирующая каждый изгиб и подтянутые мышцы, а за плечами черный рюкзак. Она выглядит невероятно.
Используя намагниченные перчатки и обувь, она висит вверх ногами и ползает по металлическому потолку, словно Человек-паук. Я бы не поверил, если бы не видел этого, но поскольку я тоже вишу вверх ногами и смотрю на неё под прямым углом, думаю, я верю в это.
– Знаешь ли ты, сколько усилий потребовалось, чтобы попасть сюда? – Она пробирается к камере в углу, держась за край стены, чтобы не попасть в объектив. – Мне пришлось рано уйти с семейного ужина в канун Рождества. Я даже не успела съесть свой любимый десерт «Орео Сюрприз». Это торт с коржами из «Орео», слоями шоколадного пудинга, сливочного сыра, взбитых сливок и с ещё большим количеством шоколадного пудинга со взбитыми сливками. Это очень вкусно, и мы едим его только в канун Рождества. Для меня было большой жертвой не съесть его. Так что, может, ты будешь немного более рад, увидев меня.
– Это просто не имеет смысла.
– Слои для десерта? Там чередуются тёмный корж и светлый крем, так что всё это похоже на «Орео».
– Нет. – Я качаю головой. – Не имеет смысла то, что ты здесь. Как ты узнала, где я?
– Я установила маячок на твой телефон, когда мы были на заправке и ты разрешил мне позвонить.
Она установила маячок на мой защищённый телефон?
– И я не могла просто позволить тебе умереть. Я имею в виду, что это моя вина, что ты вообще попал в эту переделку.
Это её вина?
– Так ты работаешь с Николасом? – Истерика в моём голосе заставляет моё тело раскачиваться взад-вперёд. – Всё это время ты мне врала?
– Стоп, стоп, стоп! – Она склоняет голову, чтобы посмотреть на меня. – Я не говорила, что работаю с Николасом. Я сказала, что не могу позволить тебе умереть. Я спасательная операция.
– Ты спасательная операция? – Мой голос стал ещё громче.
– Разумеется. – Её плечи двигаются вверх и вниз, хотя её ладони упёрты в потолок.
– И что электрохимик знает о спасении правительственного агента?
– Многое, вообще-то. – Она оторвала одну руку в перчатке от потолка, и потянулась в боковой карман своего рюкзака, доставая небольшое устройство размером не больше зарядного блока для мобильного телефона. – Если ты не понял, я не просто электрохимик. – Она прикрепляет устройство к потолку рядом с камерой и подключает шнур к штекерам камеры, управляя ею. Что я понимаю так это то, что устройство просто зацикливает последние одну-две минуты видео, которое было записано ранее.
– Если ты не электрохимик, тогда кто ты?
Я готовлюсь к худшему. Лэйси работала с Николасом, разрабатывая и создавая химические бомбы. Она убийца – не как я, она как убийца с оружием массового поражения, используемого на невинных людях.
– Нет простого способа сказать это. Поэтому я просто скажу это. – Лэйси глубоко вдыхает и выдыхает, но всё равно ничего не говорит. Неужели она специально пытается сделать этот момент более напряженным, чем он есть, потому что нужно добавить драматизма? Спойлер: бомба замедленного действия, отсчитывающая время уже есть. Нам не нужно нагнетать обстановку.
– Просто скажи мне! – Я практически кричу на неё.
– Я думаю, ты уже знаешь. Я подготовила (прим. пер.: используется слово primed (подготавливать) для отсылки к фамилии Сиенны – Прайм) тебя к этому моменту.
– О чём ты говоришь? Ты разрабатывала оружие вместе с Николасом или нет?
– Нет. – Она покачала головой от разочарования. – Я Сиенна Прайм. – Её свободная рука покачивается в воздухе с растопыренными пальцами. – Сюрприз!
Именно тогда, когда я думаю, что ситуация не может стать ещё более запутанной, она каким-то образом становится таковой. – Что?
Она жестом показала на себя. – Я Сиенна Прайм.
– Нет. – Я качаю головой. – Ты Лэйси Уоррен.
– Я и то, и другое. – Она отрывает от потолка один магнитный ботинок, затем другой, так что она висит только на одной руке. – Сиенна Прайм – мой псевдоним в ЦРУ. – Она отдёргивает пальцы, отсоединяя перчатку от потолка, и пролетает два с половиной метра вниз до пола, приземляясь в согнутом положении. – Лэйси Уоррен – моё настоящее имя.
– Ты не можешь быть Сиенной Прайм.
Она выпрямилась. – Почему нет?
– Потому что посмотри на себя. – Я собираюсь помахать рукой перед её лицом, но не могу, потому что всё ещё связан. – У тебя нет необходимых навыков.
– Что это значит? – Её глаза сужаются, а руки опускаются на бёдра.
– Ничего. Просто я провёл с тобой последние несколько дней, и ты была совершенно беспомощна.
– Разве ты не видел, что я сделала с вентиляцией, потолком и камерой?
– Да, но…
– И я не была полностью беспомощной в последние несколько дней. – Она вклинилась, убирая чёлку с лица. – Как насчёт того, чтобы убрать человека в баре в Ливенворте?
– Ты знаешь карате.
– Или горячий шоколад на заправке?
– Это ошеломило парня на секунду. Вот и всё.
– Или банка запечённых бобов, которую я бросила ему в голову?
– Удачный бросок.
– Или, когда я переехала другого чувака на машине.
– Он был уже мёртв.
– А как насчёт моих навыков обращения с оружием в Эксуме?
– Наверное, предохранитель был снят.
– Знаешь что? – Она взмахнула руками перед собой. – Это глупый спор. Я, очевидно, играла роль с тех пор, как мы встретились.
– Так ты говоришь, что всё это было притворством?
– Да, – говорит она, подходя ко мне.
– Например, боязнь смерти и глубокие вдохи во время погони?
– Всё это было притворством.
– Ты притворялась?
– Я не знаю, почему тебе это так трудно понять. Да, я притворялась. – Она достаёт из рюкзака нож и разрезает верёвку, на которой я вишу, пополам. Я пригибаю голову и округляю спину, падая на землю, принимая основной удар на плечи. – Я не могла просто начать убивать людей. Это бы полностью раскрыло меня. И, честно говоря, я думаю, что мои актёрские навыки были на высшем уровне, потому что ты ни о чём не догадывался.
Я лежу на боку и смотрю на неё. – Как бы я догадался?
– Ты бы не догадался, но я просто хочу сказать, что я никогда не намекала тебе. Я не прошу «Оскар» или что-то в этом роде, но, может быть, ты признаешь, что я блестяще справилась со своей ролью. – Двумя лёгкими движениями она перерезает верёвку на моих запястьях и ногах, освобождая меня.
Я перекатываюсь и встаю. – Скорее, ты блестяще умеешь врать.
– Я уверена, что мы оба лгали друг другу.
– Да, но твоя ложь намного хуже моей.
Она складывает руки на груди. – Мы что, действительно оцениваем, чья ложь хуже?
– Почему нет? – Я развожу руки в стороны. – Ты оценивала наши поцелуи.
– Это тема разговора для другого раза.
– Не совсем. Всё, что касается наших отношений, имеет значение прямо сейчас. Ты размыла все границы. Мутишь воду. Я уже не знаю, чему верить. Я просто знаю, что не могу тебе доверять.
– О, пожалуйста! – Она насмехается. – Я не закатывала таких истерик, когда узнала, что ты правительственный агент, который убивает людей.
– Тебе не нужно было закатывать истерику. Если ты действительно Сиенна Прайм, то ты с самого начала знала, кто я! – кричу я.
– Шшш! Ты пытаешься предупредить всех, что я тебя отсюда вытаскиваю?
– Ни в коем случае. – Я смотрю вверх на вентиляционное отверстие в потолке. – Я сам себя отсюда вытащу.
– Как? У тебя даже нет инструментов. Кроме того, я уже на середине своей спасательной операции. Ты не можешь взять управление на себя.
Я опускаю подбородок, глядя на неё. – Может быть, я не хочу, чтобы ты меня спасала.
Она поджимает губы и смотрит на меня пристальным взглядом. – Ты действительно думаешь, что находишься в том положении, чтобы выбирать, кто тебя будет спасать? Особенно когда бомба вот-вот взорвётся?
Мои глаза переместились на ящик. 2:52, 2:51, 2:50. Затем они возвращаются к Лэйси.
Её брови подняты высоко на лоб, удерживаясь там до того конкретного момента, когда она сможет одарить меня этим конкретным взглядом. – Ты не против, если я продолжу свою спасательную операцию?
– Хорошо. Как мы отсюда выберемся?
– Не волнуйся. – Она ухмыляется мне, и мне неприятно это признавать, но я испытываю огромное облегчение, видя её очаровательную улыбку, даже если я понятия не имею, кому она на самом деле принадлежит. – Я всё предусмотрела. – Она использует небольшое приспособление, чтобы подвести трос к вентиляционной системе. Она протягивает мне конец, чтобы я мог обхватить его ногой, и притягивает моё тело к своему. Я чувствую, как горячий шёпот её слов щекочет мне шею. – Держись крепче.
Держаться крепче – это всё, что я делал с того момента, как встретил Лэйси Уоррен.
Или лучше сказать, Сиенну Прайм?
Глава 39
Лэйси
Я снова пробираюсь по крошечной вентиляционной трубе с Парком прямо за мной. – Мы должны выбраться из вентиляционной системы до того, как взорвётся бомба. Держу пари, что она химическая.
– Ты думаешь? – пробормотал Парк.
Его отношение ко мне оправдано. Наверное. Но если он так расстроен сейчас, мне страшно представить, как он отреагирует, когда я расскажу ему всю историю.
– Согласно таймеру на моих часах, у нас сорок семь секунд. – Я посветила фонариком вперёд. – Я посмотрю, смогу ли я найти ближайшее вентиляционное отверстие, из которого мы могли бы выйти. Если нет, опусти голову и закрой глаза, чтобы не повредить зрение. И обязательно подложи руки под тело, пока не пройдут тепловые и химические волны.
– Ты знаешь, что это не первый раз, когда я нахожусь рядом с бомбой? – огрызнулся он. – Я довольно успешный оперативник ЦРУ.
– И поэтому тебе понадобилось, чтобы я тебя спасала? – говорю я под нос.
– Что ты сказала? – В его голосе слышится раздражение.
– Ничего. Я ничего не говорила.
– Я тебе не верю. Так же, как я не поверю ничему, что ты скажешь с этого момента.
Я предпочитаю игнорировать обиду Парка, сосредоточившись на работе. Фонарик на моём костюме светит передо мной на вентиляционное отверстие в трёх метрах от меня. Это не то отверстие, через которое я планировала выбраться, но, возможно, это наш единственный выход. Я смотрю на часы. Осталось тридцать три секунды. Я подползаю к нему и откручиваю винты.
– Я не знаю, куда это нас приведёт, но у нас всего восемнадцать секунд. Закрой за собой крышку, чтобы химикат не просочился сюда. – Я тянусь к крышке, открывая её. Я смотрю вниз. Всё вокруг тёмное. Я не знаю, что там внизу, но время терять нельзя. Я поворачиваюсь так, чтобы спрыгнуть на ноги. Затем я падаю в воздухе. Мои ноги ударяются о что-то твёрдое, пробивая его насквозь. Я падаю на землю, приземляясь на спину в мягкую кучу сена.
Это не может быть сеном. Так ведь?
Парк следует за мной, приземляясь сбоку от меня.
Срабатывает таймер на наручных часах, и я смотрю на вентиляционное отверстие, ожидая, что через крышку прорвётся облако химически заряженного дыма, но Парк закрыл крышку, и мы, кажется, в порядке.
– Я думал, это будет больнее. – Он принюхивается. – Я чувствую запах сена?
– Лучше, чем газа.
– Что это за место?
Фонарик на моем жилете светит между нами, тускло освещая красивое лицо Парка.
– Я не знаю.
Он поворачивается ко мне всем телом, и его рука скользит к моей талии. Его большой палец прочерчивает круги на моей коже там, где рубашка задралась. – Ты пришла за мной.
– Конечно, пришла. – Я улыбаюсь. – Мы прикрываем друг друга.
– У меня много вопросов.
– У меня тоже. – Я придвигаюсь к нему. – Когда ты висел вниз головой, ты сказал, что логично, что твои последние мысли будут обо мне. Что это значит?
Парк проводит пальцами по моим волосам, убирая их за ухо. – Просто если мне суждено умереть, я хочу умереть с мыслями о тебе.
– Думаю, я бы предпочла, чтобы ты жил и думал обо мне.
Уголок его рта приподнимается. – Думаю, я бы тоже этого хотел.
Мы смотрим друг другу в глаза, и только через мгновение Парк опускает голову, чтобы поцеловать меня. Я знала, что он не может долго сердиться.
Этот поцелуй отличается от того, который мы разделили в грузовом самолёте. Этот поцелуй горячий и пламенный, полный страсти и возбуждения. Он наваливается своим телом на моё, вдавливая меня в сено. Мы прижимаемся друг к другу так, как будто никакой близости недостаточно. Наверное, дело в опасных обстоятельствах, в которых мы находимся, потому что что-то в этом поцелуе кажется рискованным, словно мы стоим на краю разбитого окна на высоте ста шестидесяти этажей. Мы чувствуем ветер, развивающий наши волосы, слышим шум транспорта внизу, видим людей, идущих как маленькие муравьи, но нам всё равно хочется прыгнуть, каким бы глупым и смертельно опасным это ни казалось. Мы всё ещё хотим дать шанс друг другу.
Парк отрывает свои губы от моих. – Если это не был поцелуй как минимум на девять баллов, то я даже не знаю, о чём мы сейчас говорим.
Я улыбаюсь. – Ты добился девяти баллов.
– Есть ли у меня время, чтобы добиться десяти баллов?
– Мы всегда говорили, что когда Рождество закончится или когда мы дойдём до поцелуя на десять баллов, с этой праздничной интрижкой будет покончено.
– Раз уж сегодня Рождество, думаю, нам лучше отпраздновать его.
Он снова заключает меня в свои объятия, целуя меня с большей страстью, чем раньше.
Одно могу сказать точно, с этим поцелуем Парк прыгает через край, и если он падает, то я тоже хочу упасть.
На заднем плане играет тихая музыка.
Может быть, я воображаю музыку, потому что этот поцелуй так хорош? Я определенно слышу звуки небесного хора. Не говоря уже о ярком свете, который внезапно засиял за моими закрытыми глазами. Они становятся ярче, когда музыка становится громче. Это тоже часть поцелуя на десять баллов? Неужели я умерла и попала в рай поцелуев?
– Мамочка, почему он атакует её своим ртом?
Подождите. Что?
Наши губы замирают, а глаза открываются как раз в тот момент, когда чёрный занавес перед нами окончательно открывается.
Яркий свет, который становился сильнее, не был раем.
Это прожектор, и, поскольку занавес теперь открыт, он ослепляет.
Я закрываю глаза от света, и тут я понимаю, что мы лежим на сцене посреди хлева. Занавесы распахнуты, светят прожекторы, Иосиф ведёт Марию на осле, а вокруг полно зрителей с разинутыми ртами.
Маленький мальчик в первом ряду показывает на нас. – Так, а где же младенец Иисус будет спать?
– Да, – говорит другая девочка, взяв отца за руку, – в люльке из сена незнакомец.
Парк вскарабкивается на ноги. – Нет, нет. Всё в порядке. Иосиф, Мария и всё остальные ещё могут поместиться в хлеву.
Толпа начинает кричать. – Вы испортили программу!
– Где ваш рождественский дух?
– Рождество испорчено!
– Мне жаль! – Парк кричит в ответ, подняв руки вверх. – Это был несчастный случай.
– Ты разрушил хлев!
– Технически, это была она. – Парк показывает на меня.
– Фу!
– Э, Парк? – Я вскакиваю на ноги. – Я думаю, нам пора идти.
Я утаскиваю его со сцены, но он всё равно успевает крикнуть: – Пусть один из трёх мудрецов починит это. Они якобы очень умные.
Я веду нас через кулисы к зелёному указателю на выход.
– Куда мы идём? Что это за место? Я чувствую себя очень сбитым с толку: только что я был в металлической комнате размером 12 на 12, а теперь я на сцене.
– Нам нужно найти лабораторию Николаса. – Я толкаю дверь, которая ведёт в необозначенный коридор.
– Типа химической лаборатории?
– Да, здесь он делает оружие.
– Что химическая лаборатория делает в одном здании со сценой и общественной рождественской программой?
Я останавливаюсь в коридоре и смотрю в обе стороны, пытаясь сориентироваться. – Мы находимся недалеко от Сиэтла в выставочном здании, которым владеет Николас. Лаборатория находится в подвале, а вторую половину он сдаёт в аренду предприятиям и церквям. Это идеальное прикрытие. Никому и в голову не придёт обыскивать это место. – Я поворачиваю направо, бегу по коридору. – Я думаю, это здесь.
– Откуда ты знаешь, в какую сторону идти?
– Однажды я увидела чертежи здания в квартире Николаса. Я сделала фотографию и отправила её Тодду. Фотография всё ещё была у меня в телефоне, и я изучила её перед тем, как прийти сюда сегодня.
В коридоре раздаются мужские голоса. Кто-то идёт. Мы оглядываемся в поисках двери, через которую можно выбраться, но ничего нет.
Парк толкает меня за колонну, накрывая своим телом. Я утыкаюсь головой в его шею, вдыхая знакомый сандаловый аромат его кожи. Мой внутренний голос женщины из ЦРУ, всегда пытающейся проявить себя в профессии, где доминируют мужчины, говорит мне оттолкнуть Парка – мне не нужна его защита. Но правда в том, что то, как он держит меня в своих объятиях, – становится лучшим подарком на Рождество, который я когда-либо получала.
Сердцебиение Парка отдаётся в моей груди, учащая моё. Его руки прижимаются ко мне, расположившись на моей талии. Кончик его носа касается моей щеки, а его горячее ровное дыхание касается открытой кожи на моей шее. Мы находимся в положении "спрячься и прижмись к колонне, чтобы никто нас не видел", но почему-то это безумно сексуально. Я готова находиться в этой позе часами, если это потребуется.
Голоса отдаляются от нас по коридору, ничего не замечая и не говоря нам двоим. Руки Парка скользят по моей спине, так что наше положение больше похоже на объятия, чем на укрытие. Я закрываю глаза, когда его нос и губы касаются моей шеи и скулы. За всю свою жизнь я никогда не была так отвлечена во время работы.
– Нам, наверное, пора. – Парк отпускает меня. По крайней мере, один из нас сосредоточен. – Если они следили за изображением на экране поддельной камеры, они начнут задаваться вопросом, почему бомба ещё не взорвалась, и это вызовет подозрения.
– Верно. – Я бросаю рюкзак на пол и открываю его. – Вот. – Я пихаю ему в руки пуленепробиваемый жилет.
– Каков наш план? – Он застёгивает жилет на груди.
– Нам нужно вернуть компьютерные чипы и выяснить всё, что только можно, у Николаса Лоуренса.
– Он ничего нам не скажет.
– Тогда мы его заставим.
– И какую именно информацию мы надеемся получить? Расположение оружия и коды запуска уже записаны на микрочипах. Если мы найдём компьютерные чипы, нам больше ничего не нужно.
– Нет, нам нужно, чтобы Николас сказал нам, кто является брокером.
– Брокер?
Я отступаю назад, забыв, что Парк не знает, что происходит. – Брокер, человек, который выступает в качестве посредника между Николасом и тем, кто покупает оружие.
Парк хмурится. – Я знаю, кто такой брокер. Я не знал, что кроме Николаса здесь участвует ещё одна сторона.
– Скорее всего, брокер – двойной агент ЦРУ.
– В ЦРУ есть крот?
– Да. – Я прекращаю свои действия и встречаю взгляд Парка. – Когда мы впервые встретились, я думала, что это ты.
– Я? – Он отпрянул назад. – Почему ты думаешь, что я крот?
Голоса в коридоре снова заставляют нас остановиться и затаить дыхание. Когда они удаляются в противоположном направлении, Парк делает шаг ко мне, пригвоздив меня взглядом. – Я не крот.
– Я знаю. – Я смотрю на него. – Я знаю это уже некоторое время. – Мы на мгновение задерживаем взгляд друг на друге, и я вижу, как в его глаза возвращаются следы доверия. – Послушай, – кидаю я ему пистолет, – я всё объясню, но нам нужно действовать. У Николаса будет команда людей, охраняющих дверь в подвал, а перед дверью в химическую лабораторию будет стоять его личная охрана. – Я снимаю предохранитель и проверяю магазин, чтобы убедиться, что патронов достаточно.
Его брови опускаются, когда он смотрит на своё оружие. – Почему у меня маленький пистолет? Ты же девушка.
Все те тёплые чувства влечения, которые пронеслись через меня несколько секунд назад, превратились в ярость женской силы. – Будем считать, что я этого не слышала.
– Что? – Он пожимает плечами. – Я больше. Я должен взять пистолет побольше. У меня должно быть оружие больше.
– У тебя крошечные руки Ти-Рекса, помнишь? – Я постукиваю стволом пистолета по его костяшкам. – Так что я оставлю пистолет побольше для себя и своих рук нормального размера. – Я закидываю рюкзак на плечи и крадусь вдоль колонны, оглядываясь на него. – Держись рядом.
