Текст книги "Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ)"

Автор книги: Корин Холод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Где ты сейчас живёшь? – неожиданно спросил он.

– Гостиница «Ямато», – с некоторой заминкой ответил Нам. – Номер двести три. Пятый этаж.

– Недалеко отсюда, на окраине, есть деловой комплекс, – голос Первого был таким же ровным и глубоким, как и в начале встречи. – Офисы, жилые помещения, тренировочный зал, зона отдыха. Мои помощники дадут тебе адрес, – он помедлил. – Какое ты хочешь название?

– «Сейрю», – не задумываясь, отозвался Нам. – Корпорация «Сейрю».

– Твоё имя?

– Белый Лис, благородный господин. Я не имею права назвать иного имени, прошу простить меня.

– Хорошо. Прощаю. Свои обязанности получишь с голубем, – Первый позволил себе смешок. – Я больше не доверяю электронной почте. У тебя больше нет… просьб, посланник Храма?

– Нет, благородные господа.

– Не пытайся больше найти нас или устроить встречу, – проскрежетал Второй.

– И не стоит злоупотреблять нашей добротой, – вставил Третий, глядя на пайцзу. – Храм не Храм, а зарвёшься – там же тебя и прикопают.

– Разумеется, благородные господа.

Нам в последний раз отвесил земной поклон, вслушиваясь в мягкие шаги глав якудза. Выпрямился, глубоко вдохнул и выдохнул. И остался сидеть, наслаждаясь внутренним покоем. Спустя двадцать минут дверь вновь отъехала, на сей раз – на две ладони.

– Говори, – не поворачивая головы, бросил квартерон, осознавая, что ведёт себя как-то неправильно… по его меркам. Впрочем, за дверью не собирались возмущаться.

– Они отбыли, господин Нам, – голос был юным и женским, но интонации господина Инари гайдзин узнал бы даже в блеянье овцы. – Господин быстро учится общаться с теми, кто ему обязан, – добавил голос после небольшой паузы. Нам поискал в нём издёвку, не нашёл и вздохнул. Что-то после этого разговора и его итогов изменилось в нём. Кажется, навсегда.

– Снайперы точно ничего не знают, Инари-сан?

– Их нанимал мой сын через третьи руки, предварительно сменив внешность. След не приведёт к вам, он выведет на Триады. Следует ли ожидать большой войны?

– Малой, – отрезал квартерон. – И, скорее всего, тихой. Но пусть твои дети и внуки поберегутся. Семья Инагава-кай хочет разогнать кровь. Бои будут.

– Что-нибудь ещё?

– Да. Скоро мне принесут адрес. Сделайте так, чтоб это место стало неприступной крепостью, комфортным жилищем и тренировочной площадкой одновременно. И пусть наши техники начинают вторую фазу моих технических разработок. Ирландское золото подходит к концу, а я не желаю сидеть у вас на шее в финансовом плане, Инари-сан. Сейчас у нас развязаны руки – этим нужно пользоваться. И ещё: мне нужно, чтобы токийский филиал Агентства ослеп вовремя. Вовремя, Инари-сан, – не раньше и не позже.

– Всё будет исполнено так, как вам требуется, Кицунэ Сирои-сан. – отозвался хозяин Острова Кицунэ, и одноглазый мужчина тридцати четырёх лет от роду, мальчишка по сравнению с этим созданием, вновь не услышал в этой фразе иронии. Только понимание и сочувствие.

– Надеюсь, та, у которой вы достали пайцзу, не покарает меня за подобное своеволие, – вздохнул квартерон, убирая упомянутую табличку в рукав.

– Она ещё не воплотилась здесь, Кицунэ Сирои-сан. – судя по голосу, Инари улыбался. – Кроме того, этот небольшой обман, во-первых, совершён ей во благо, а во-вторых… это вполне в её стиле. Вам ещё предстоит убедиться в этом. Я могу идти, Кицунэ Сирои-сан?

– Иди, – автоматически махнул рукой тот, кого Инари раньше называл «Нам».

Дверь закрылась. Белый Лис посидел ещё немного и звонко щёлкнул пальцами, призывая слугу, занявшего своё место у двери вскоре после ухода Инари. Новоявленному члену якудза хотелось выпить. Немедленно.

* * *

Санкт-Петербург. От полутора до одного года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир».

«Как сделать бойца экстра-класса из аналитика, не имеющего себе равных? – в сотый раз спрашивал сам у себя Воин и в сотый раз отвечал: – Только через личный пример и анализ действий. Иначе – хрен».

Тренировки начинались со слов демона:

– Смотри и запоминай.

А после этого Риве приходилось напрягать все свои возможности, чтобы успевать «смотреть и запоминать».

– Физические данные будем нарабатывать в процессе, – объяснил ей Воин в самом начале. – В самую первую очередь, тебе необходимо понимать, какие именно данные надо развивать. И для чего. Я не буду гонять тебя по полосе препятствий и стоять над душой возле тренажёров: с этим ты прекрасно справишься сама. Ты хочешь научиться убивать вампиров. Извини, отдельно по Детям Каина не работаю. Придётся усваивать, как убивать всех, кого только можно. Но на вампирах – да, остановимся отдельно. К тренировочным поединкам мы перейдём не раньше, чем через полгода. С тобой нельзя, как с остальными: им мы сперва даём возможности, а потом учим, как их применять против кого-либо. Но у тебя в голове суперкомпьютер. В отличие от других, ты сможешь сперва запомнить, как действует враг, и, исходя из этого, понять, как и что с этим врагом делать. И что надо делать с собой, чтоб ты была способна на это. А потому… смотри и запоминай.

Глава Второго отдела сменил стиль речи и одежды, но не перестал от этого быть одним из самых совершенных бойцов этого мира. Из знакомых Риве личностей его превосходил только Палач, сам когда-то бывший наставником демона. Но девушка пришла за обучением именно к Воину. Потому что Палач казнил и убивал и учил казнить и убивать. Воин учил сражаться.

– Смотри и запоминай.

Глоток эликсира скорости, заботливо сваренного Жрицей. Он не позволял двигаться быстрее, но давал возможность успевать глазами за наставником. И снова анализировать, просчитывать нечеловечески быстрые движения мечущегося по тренировочной площадке демона.

– Смотри и запоминай…

До боли в глазах, до рези в дёснах от стиснутых зубов. «Так двигается оборотень. Атака. Угол двенадцать и три десятых. Защита. Пробивается снизу, подкатом и ударом на пятнадцать градусов. Снова атака. Скорость…»

– Смотри и запоминай!

Долгие, невыносимо тяжёлые часы на тренажёрах и в станках. Растяжка, мышечный каркас, связки. Полоса препятствий, сперва простая, затем средней, потом повышенной сложности и вслед за этим – уровень выживания. Снова эликсиры, на сей раз укрепляющие мышцы и замедляющие при этом их рост.

– Мы же не хотим, чтоб ты превратилась в тумбочку, ученица? Маленький – не значит «слабый».

Сочувствующий взгляд Жрицы.

– Девочка, ты должна работать в моём отделе. Я подам прошение Его Высочеству – этот нелюдь тебя загонит.

Отрицательный жест.

– Смотри и запоминай.

В непроницаемом взгляде Светлова проскальзывает нечто, похожее на сочувствие.

– Мадмуазель, позвольте напомнить вам, что ваши дарования суть достояние всего Агентства. Не хотелось бы, чтоб вы надорвались, будучи одержимы жаждой мести. Вам требуется психологическая помощь? Возможно, я сам мог бы побеседовать с вами.

Александру Евгениевичу не потребовалось даже жеста – простого взгляда оказалось достаточно, чтобы специалист по связям с общественностью удалился, бормоча под нос нечто не совсем цензурное о методах ведения тренировок и юношеском максимализме. Плевать.

Палач, против ожидания, не пытался заводить душеспасительные беседы. Просто заходил время от времени на тренировки, вставал напротив Воина с боевым оружием, и тогда наставнику девушки приходилось попотеть, чтобы выдерживать прежний темп. А ей, в свою очередь, было проще смотреть. И запоминать.

Полгода. Полгода слёз в подушку от невыносимой мышечной боли и накатывающего ощущения напрасности и бессмысленности жестокого процесса. Полгода мучений и ощущения разгорающегося где-то внутри пламени. За это время Жрица дважды вызывала Воина на разговор к себе в кабинет, оба раза после тяжелейшего отравления Ривы эликсирами и декоктами. Дважды глава Второго отдела выходил от коллеги с каменным лицом, а начальницу аналитиков никто не видел до самого утра следующего дня.

Одним ясным утром чувство жара, зреющего глубоко в груди, стало окончательно нестерпимым. Рива поняла, что если сегодня наставник произнесёт давно начавшую звучать во снах фразу, она его ударит. Не как боец, а как отчаявшаяся девочка: наотмашь, по спокойной физиономии. Но когда она явилась в зал, Воин произнёс:

– Вот теперь можно начинать настоящие тренировки.

И бросил ей рукоятью вперёд простой деревянный меч. Привычно настроенная на анализ Рива рассчитала угол падения и с удивившей саму себя скоростью подхватила оружие в воздухе. Демон удовлетворённо кивнул.

– Хорошо. Поскольку с огнестрельным у тебя всяко будет получаться лучше – расстояние до цели и прочее ты просчитаешь теперь в доли секунды, – то начнем мы с холодного. Готова? – дождался утверждающего жеста, и бросил:

– Начали. Защита.

* * *

Санкт-Петербург. Примерно за год до драки в баре «Великое Древо». Центр города.

А тем временем в город пришла осень. Воды Невы отражали свинец небес, ветер лениво гонял пожелтевшие листья по опустевшим мостам и каналам. На Крестовском закрылись аттракционы, продавцы сахарной ваты поставили фургончики в стойла до мая месяца, дождь кропил своими слезами асфальт, бетон и гранит почти каждый день.

Две женщины гуляли по городу, и для одной эти перемены были стандартным сезонным явлением, а для второй – полным изменением мира видимого и невидимого. Свободное время Нуарейн было целиком и полностью занято: куратор не давала ей до конца погрузиться в бесстрастную пучину отчётов и графиков. И влекла за собой, как шаловливый ветер середины осени несёт за собой гордые и непреклонные снежные тучи, обещая миру вьюгу. Где-нибудь к декабрю.

– Слушай, как поёт ветер, – говорила Тень, подставляя ладони лучам блёклого октябрьского солнца.

Нуарейн послушно напрягала слух – но слышала только шум машин и бормотание пешеходов и шорох их шагов.

– Ощути, как пахнет небо, – приглашала Тень, обнимаясь с ближайшим фонарным столбом и мечтательно запрокидывая голову.

Нуарейн покорно втягивала носом воздух, но чуяла лишь запах бензина, мокрой пыли и свежей выпечки из ближайшей кондитерской.

– Смотри, как зевает и потягивается город, – смеялась Тень, вскакивая на лапу златокрылому грифону.

Нуарейн вздыхала, смотрела, но не видела ничего, кроме ярких пятен витрин и зонтов в окружающей серости. О чём бесстрастно сообщала своей спутнице, не желая нарушать чистоту эксперимента. Тень закатывала глаза, хватала свою протеже за руку и, не обращая внимания на еле заметную морщинку недовольства меж бровей, вновь тащила куда-то в круговерть звуков, запахов, образов и вкусов.

Рассудочная и эмоциональная, они нарушали все писаные и неписаные правила Агентства, перемещаясь по городу путями, доступными только Тени, рискуя при этом быть замеченными обычными людьми. Переулки и проходные дворы, арки и парадные, они же подъезды, становились для Нуарейн привычными «порталами», за каждым из которых ждала новая улица, новый район, новое кафе, новый кабак, новый парк, новые лица…

Миг – и серая струйка теневой магии отводит глаза случайным прохожим: нет-нет, вы нас не видите, и никогда не вспомните почудившийся вам в конце переулка шлейф пурпурного платья. Миг – и две благовоспитанные, совершенно обычно и по погоде одетые дамы чинно идут под ручку, одаряя окружающих благостными взглядами (смотри, видела, как этот на скейте чуть не навернулся? это называется «взгляд гейши»…). Миг – и Тень, хихикая, кормит уток, спрятавшись под Вторым Садовым мостом, а Нуарейн машинально считает пёстрые головы и пернатые хвосты, даже не пытаясь представлять, куда дальше понесёт её спутницу.

– А теперь – мороженое! – Тень в который раз хватает её за руку, и Нуарейн сдержанно вздыхает. Мороженое. В октябре. Что ж, этого следовало ожидать.

Необходимость можно воспринимать по-разному. Пессимист посчитает её неизбежностью. Оптимист – приятным приложением к повседневности. Реалист примет как данность и не станет забивать себе мозг лишней ерундой. Тот же, кто в силу причин или особенностей характера не относится к перечисленным группам, будет выкручиваться как-то иначе.

Учитывая отношения Тени и Нуарейн, последней оставалось лишь мысленно отрешиться от неприятных аспектов общения со своим куратором и сделать из вышеупомянутой необходимости своеобразный ритуал. Тем более что места, в которые выбиралась Тень со своей подчинённой, были интересны со всех точек зрения: от гурманской до психологической. А беседы, которыми были приправлены эти «выходы в свет», помогали стажёру лучше понять ту паутину человеческих отношений, в которую она по незнанию вляпалась.

Другое дело, что каждый раз женщине приходилось заново искать подход к своему куратору, нащупывая тонкие ниточки беседы, которая могла бы «ну хоть как-то» занять Тень и отвлечь её от составления дальнейших планов, при этом давая необходимую информацию самой Нуарейн. Эта, казалось бы, нехитрая игра затягивала.

Но в тот момент, за вазочкой клубничного мороженого в малоизвестном кафе, стажёр Первого отдела уже отчётливо понимала, каким именно образом можно удержать свою собеседницу от ликвидации скуки дальнейшей прогулкой. Восторги Тени по поводу сортов мороженого со вкусами свеклы, шпината и индейки способствовали замыслам Нуарейн. Процесс пробования всего подряд грозил растянуться надолго, что в свою очередь обещало занимательную беседу. Тем утром стажёр Первого отдела вычитала в общей виртуальной сети изначальное значение слова «позабавить[9]9
  Позабавить, забавно. – Изначально: информативно, интересно, увлекающе. «Ты позабавил меня» у викингов – «Ты рассказал то, что мне нужно, то, что я смогу использовать; Ты дал мне новые знания». Второе значение – «То, что мне понравилось».


[Закрыть]» у древних северных народов этой Грани и внутренне решила определять свои беседы с Тенью именно этим словом. «Забавно».

– Я давно хотела спросить вашего мнения относительно Первого отдела, – решилась, наконец, Нуарейн. С её стороны это не было ни ложью, ни выдумкой: ей на самом деле было любопытно, как выглядит отдел аналитики чужими глазами.

– Сухари плесневелые, – презрительно фыркнула Тень и тут же вздохнула: – Но незаменимые. Даже я – уж на что люблю импровизировать, но и мне Алехандро всегда скармливает хотя бы первичные данные, полученные им от Жрицы. Жрица, правда… – Тень снова вздохнула, но тут же оживилась, призывая проходившую мимо официантку: – И ещё шарик со вкусом бородинского хлеба, пожалуйста! Так вот. Жрица… У меня такое ощущение, что после Вальпургиевой ночи она так и не оправилась. Продолбать такое… А ведь начинала хорошо.

– У меня возникло два вопроса… – Стажёр, как учила её визави, покатала на языке кусочек ледяного лакомства и проглотила, пытаясь ощутить обещанное «неземное блаженство». С блаженством получалось туго, точнее – вообще никак, но вкус был насыщенный, а главное – лишённый искусственных ароматизаторов. Только сливки, сахар и клубника. Естественность вызывала ощущение… правильности. И это было отчасти приятно. – Итак. Первый: зачем мороженое со вкусом хлеба, если можно просто купить хлеб? Я пробовала, это вкусно. И второе: Жрица допустила ошибку? Если фатальную, то каковы последствия и почему она до сих пор глава отдела? Если не фатальную, то как и почему? События Вальпургиевой ночи известны мне только по общим отчётам, и об участии в них моей начальницы не упоминается. – Нуарейн помолчала секунду и уточнила: – Если, разумеется, это не будет противоречить правилам Агентства.

– Я и правила Агентства – местами вещи несовместимые, и за лето ты уже прекрасно это усвоила, – хмыкнула Тень, облизывая испачканные пальцы. – Первое: мороженое со вкусом хлеба – это прикольно! Просто хлеб ты можешь купить в каждой булочной, а вот мороженое… Это необычно и оригинально, а меня радуют такие вещи. А второе…

Тень почесала нос и рассеянно уставилась на огромное, во всю стену, панно на футуристически-космическую тему, выполненное в узнаваемом многими советском стиле годов этак семидесятых. В одном из его уголков чёрный, хищно растопыренный звездолёт явно инопланетного происхождения выходил на чёткую траекторию лазерного луча от одного маленького, но гордого кораблика.

– «Норма-андия»… Жнецу – кранты… – мечтательно вздохнула Тень и тут же встрепенулась: – Ах да. Вальпургиева ночь. Всё просто. Жрица не учла госпожу Медичи. Действовала по схеме, по голому математическому расчёту – ну, прямо как ты, – а вот влияние матери на сына не включила в уравнение. Не поняла, что та может надавить королю на мозг, чтобы выбить разрешение на фигурное вырезание гугенотов лобзиком и шпагами. Это мне потом Палач объяснял, он ведь, в отличие от нашей разлюбезной блондинки и меня, всё-таки изначально был человеком. О-о, спасибо!

Тень обеими руками вцепилась в принесённую вазочку, и следующие полминуты Нуарейн терпеливо пережидала причмокивания, закатывания глаз и довольные похрюкивания своего куратора.

– Так вот! – Перемазанная ложечка уставилась точно в нос стажёрке. – Ей дали испытательный срок. Учитывая, как блестяще она себя проявила на своём первом серьёзном задании… Про папессу Иоанну знаешь? А ты почитай! Его Высочество принял её апелляцию на тему того, что человеческие родственные отношения следовало и следует далее включать в исходные данные для широкомасштабного… тьфу, заговариваюсь! – Тень сердито сдула с носа чёрную прядь и быстро закруглилась: – Короче, она вербанула Шико. Сделав его чистым агентом на месте, оставив человеком и не дав полной информации об Агентстве – тогда ещё Ордене. Красиво и быстро, пользуясь теми же человеческими отношениями. У него, понимаешь ли, сын был магом. Ну и вот.

Нуарейн потребовалось почти две минуты для переваривания всего вышесказанного. Недомолвки, оброненные в курилке случайные фразы, слова Александра Евгениевича и её собственные выводы из всего вышеперечисленного и личных размышлений облекались плотью уверенности и выводов. Тень с интересом наблюдала за этим процессом, вспоминая «пенобетон» из недавно прочитанного фантастического романа. На её глазах базовая конструкция догадок и недосказанностей становилась твёрдым фундаментом мысли.

– И снова два вопроса, – медленно произнесла Нуарейн. – Вернее, три, – уточнила она, задумчиво глядя на ложечку мороженого. – Первый и главный: мои выкладки верны, и Жрица изначально – не человек? Второй: насколько критичен учёт… упомянутых вами «человеческих отношений» в данный момент, в закрытом коллективе? Я понимаю их важность и необходимость, но критичность, учитывая историю Жрицы, как мне представляется, осознаю не целиком. И третье, – стажёр отправила в рот ещё одну ложечку лакомства и слегка вздёрнула правую бровь, – мне кажется, или к этому стоит добавить каплю алкоголя? Не отдельно и в бокале, а в само блюдо? По-моему, вкус от этого может… обогатиться.

– Вы посмотрите, наша малышка уже учится ходить! – умилённо всплеснула руками Тень. – Проявляет вкусовые инициативы, ну надо же… Ром, ром и ещё раз ром! Кста-ати…

Пока Нуарейн стоически не реагировала на ёрничание, черноволосая егоза поймала официантку, заказала мороженое со вкусом красного вина и как бы мельком бросила своей собеседнице:

– Твоя начальница – полукровка. Фэйри. Вот какого Двора… Используй серые клеточки и делай логические выводы! А человеческие отношения – чьёрд побьери, я никогда не была человеком, но за время жизни в этом мире поняла, насколько они «критичны».

Тень свела брови на переносице и уставилась на кончик собственного носа. Привычно прыгать с места на место, когда вокруг «цивильные», даже она считала моветоном, но играться с собственной мимикой ей никто не мешал.

– Люди совершают совершенно идиотские – и совершенно героические поступки, исходя из тех самых отношений. Жена терпит рядом мужа-алкоголика, который её бьёт и спускает все деньги на ветер. По всем законам логики и здравого смысла она должна от него уйти – но терпит, потому что любит. Блестящий работник, каким бы классным и знающим своё дело он ни был, не получит должного принятия со стороны коллектива, если в этот самый коллектив не вольётся. Шутка там, комплимент здесь, вопрос о здоровье или упоминание о хобби тут… И вот к тебе уже относятся с большей теплотой. А значит – больше доверяют. Следовательно – с большей охотой делятся информацией. Что-то подскажут, о чём-то предупредят. Ты станешь своей, женщина. А быть своей…

Тень неожиданно серьёзно сжала губы и завозила ложечкой по дну в момент опустевшей вазочки.

– Быть своей, найти своё место, возвращаться туда, где тебя ждут…

Нуарейн помолчала. Дождалась новой порции, попробовала, благосклонно кивнула официантке, спинным мозгом чуявшей перспективу богатых чаевых, и подняла взгляд на такую несерьёзную и такую мудрую собеседницу.

– Я не стану для них своей, – произнесла стажёр и чуть поправила сияющую бледным золотом прядь волос на виске. Непослушная копна дымчато-тёмных кудрей чуть качнулась в согласии. – Но я могу сделать вид. Жрица притворяется человеком. Александр Евгениевич прикрывается аккуратностью и «стилем». Все играют в кого-то. Вы – не играете, но вы и не сотрудница. Мне стоит притвориться… – она чуть наморщила брови, – обычной? Я должна что-то любить, что-то не любить и демонстрировать это. Тогда меня примут как свою. Прочие основные правила общения в вашем «коллективе» я знаю. Не подсиживать старшего, не подставлять, не предавать… Неужели система так проста?

Тень звучно хлопнула ладонью по лбу, потом той же ладонью подпёрла щеку и страдальчески воззрилась на собеседницу. «Как же ты меня местами бесишь, вобла… Нет, не вобла. Просто очень несчастный человек. В психолога мне с ней не поиграть, это не Палач, которого я чёрт-те сколько сотен лет знаю, но…»

– Не «обычной», – решилась она. – Тебе такой нельзя, это ведь ты. Я тоже необычная. Однако хоть меня и не было в Агентстве последние пятьдесят лет и здесь уже успело местами смениться одно поколение – меня принимают. Потому что я… живая, наверное. Эмоциональная. Меня интересуют эти люди и нелюди. Не просто как ходячий набор вероятностных реакций и поступков. Это не система, Нуарейн. Они чувствуют, что не безразличны мне. Человек – такое эгоистичное животное, что ему обязательно чувствовать себя нужным кому-то. И самое главное… я делаю это не мозгом, не потому, что так мне выгодно, а потому что… мне так нравится, наверное, а? – Тень смешалась, запуталась и сердито фыркнула, усаживаясь с ногами на стуле. – Короче, всё не так просто. Но ты этого пока не поймёшь. Рано ещё. Да.

Против обыкновения, стажёр не стала морщиться и обвинять свою собеседницу в излишней эмоциональности и предвзятости, а просто кивнула.

– Не обычной. Да. Обычной я не смогу быть при всём желании, наличествуй оно. Не-обычной. Необычной. – Нуарейн катала слово на языке, как мороженое, вслушиваясь в ускользающий и притягательный смысл. – Но… нужным элементом. В определённом смысле «привычной». «Она равнодушная, но умеет слушать». «Она стерва, но любит мороженое»… с клубникой, – дополнила женщина, отправляя очередную ложечку в рот. Даже сильно постаравшись, Тень не нашла бы в этой фразе ни намёка на издёвку или иронию. – «Она протеже самого Светлова, но не сдаст Жрице мой мелкий грешок». Так? Это знакомо. Я видела подобное со стороны, но никогда не жила этим сама, вот в чём изначальная проблема. С точки зрения эмоций – с ва… – она запнулась, а затем твёрдо выговорила, – с твоей точки зрения, это голый холодный расчёт. Но это лучше, чем холодный голый расчёт только с личностной целью. Сейчас я действую не только ради себя. Светлов, ты и многие другие возложили на меня свои надежды. И я должна учиться. Александр сказал странную фразу, которую я понимаю только сейчас, работая с людьми: «Не старайтесь. Учитесь и делайте». И это… – она взглядом указала на вазочку с мороженым, – тоже часть учения и действия. Я не стараюсь. Просто иногда не знаю, как именно и что нужно делать. Теперь мне понятнее. Спасибо.

Это была первая искренняя благодарность, высказанная Нуарейн.

Тень недоверчиво покосилась на неё и ухмыльнулась, ковыряя остатки мороженого ложечкой и выказывая нарочитое смущение. Или… скрывая его, но настоящее?

– Мать честная, свята крепка, свята бессмертна… Ах, светлейшая и высокорождённая, мне кажется, или вы только что выпили со мной на брудершафт?

Она щёлкнула пальцами и лихим жестом вкинула пачку зелёных купюр в кармашек фартука подбежавшей официантки. А потом хлопнула ладонями по столешнице, опёрлась на вытянутые руки, перегибаясь через столик – ножки стула с противным скрежетом проехались по плитке, – и радостно заулыбалась.

– А теперь – я знаю, куда мы пойдём!

Нуарейн привычно сжала губы, предчувствуя очередной ералаш вроде детской комнаты с шариками, но Тень лукаво улыбнулась и склонила голову набок, накручивая на палец длинную прядь.

– Мне кажется, или мы до сих пор не совершали набег на ювелирные бутики? По-моему, пора исправить это досадное упущение.