Текст книги "Запятая Судьбы (СИ)"

Автор книги: Корин Холод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Часть 1. Братство, или Кризис Сумеречных
Глава первая

– исполняющая роль пролога, в которой алкоголь не имеет ожидаемого эффекта, а логика событий лишь начинает выстраиваться в сюжет.

2009 год. Июль. Где-то под Воронежем, частный дом.

О чём может думать перед сном человек? О чём можно размышлять, если еженощное погружение в страну Морфея становится поединком с самим собой, если малейший звук, будь то скрип рассохшихся половиц под мягкой поступью кота или шорох страниц книги под ледяными пальцами ветра, становится оправданием тому, чтоб не засыпать? Можно составлять планы на грядущий день, гадая, что хорошего и плохого он может принести. Можно мечтать о несбыточном, отправляя свой разум в заоблачные дали к иным мирам. Можно предаваться приятным воспоминаниям. Губы молодого мужчины, лежавшего на спине на низкой, заваленной одеялами и мятыми подушками кушетке, дрогнули в сардонической усмешке. Приятных воспоминаний у него было в достатке, вот только вели они всё к тому же итогу: бодрствованию вместо сна и сну, во время которого не приходил отдых.

– А можно просто вообще не спать, – пробормотал он себе под нос и резко сел, спустив ноги на пол. Пошарил под кушеткой, извлёк оттуда полуторалитровую пластиковую бутылку, открутил крышку и сделал несколько больших глотков. Поморщился. Встал, поднял с пола валявшийся халат в разноцветную полоску, накинул на плечи и чуть неверными шагами подошёл к выходу из комнаты. Щёлкнул выключатель, и яркий свет роскошной люстры залил помещение, являвшееся, судя по виду, одновременно кабинетом, спальней и столовой. Мужчина обвёл взглядом комнату, вздохнул, неспешно собрал расставленную по столам и стульям грязную посуду и направился на кухню. Для этого ему пришлось спуститься по старой деревянной лестнице на первый этаж. Ступени тонким голосом выражали своё неудовольствие неверной поступью идущего. Спустя несколько секунд, в унисон их раздражению откликнулись давно несмазанные дверные петли. Вновь клацнула пластинка выключателя, и тьма отступила за окна, невнятно огрызнувшись дрожанием стёкол.

– Нахрена я купил себе дом? – обратился мужчина к сидевшему на посудомоечной машине поджарому чёрно-рыжему коту. – Дурь же полная, и денег пришлось вбухать немереное количество. Квартиры мне было мало?

Кот сверкнул на хозяина жёлтыми глазищами, поразмыслил и принялся вылизываться. Мужчина хмыкнул, пригладил растрёпанные тёмные волосы, неопрятными космами спадавшие на плечи, и принялся загружать тарелки и чашки в посудомойку. Хотя бы раз в неделю он заставлял себя убираться, но, по большому счёту, это был акт отчаяния: ни характер, ни склад ума не позволяли ему поддерживать дом даже в относительном порядке.

Хозяин дома закончил с необходимой рутиной, открыл холодильник, мягко отпихнул ногой кота, вознамерившегося исследовать привлекательное пространство, и задумчиво уставился в белоснежные недра. В ответ ему достался взгляд «ключей» на торцах алюминиевых пивных банок и соблазнительное подмигивание с этикетки на бутылке с водкой. Бутылка была литровой, и оставалось в ней не больше половины. Мужчина почесал в затылке.

– И что мы будем с этим делать? Если в доме нет еды, значит, съели всё… – он не закончил, вытащил водку, захлопнул дверцу и сел за стол, установив ёмкость в центр. Поискал глазами стопку, не нашёл, усмехнулся и подвинул поближе чайную чашечку с мерзкими розовыми цветочками на боках.

– Ведь кто-то же это производил, – произнёс он, медленно, кончиками пальцев поворачивая чашечку на весу. – Целыми наборами. А самое страшное – кто-то это покупал, а потом пил из них. С удовольствием. Охренеть можно.

Кот согласно хрустел кормом из миски в углу. Со двора донеслось басовитое кашляющее побрёхивание.

– Заткнись, – не повышая голоса, бросил мужчина, и собака, что удивительно, замолкла. – Тем не менее, вопрос не снимается, – продолжил хозяин дома, за неимением иных собеседников, обращаясь к коту, чашке и бутылке. – Что мы будем делать? Если первые пять лет всё было ещё хоть как-то прилично, то последние три – полная жопа. А на этой неделе поиск выводил на меня уже четыре раза. Какой вывод мы можем из этого сделать? – Он выдержал паузу и ответил сам себе: – Очень простой: меня ищут. И теперь занимаются этим целенаправленно. Нехитрая цепочка размышлений приведёт нас к следующему вопросу: «Зачем?».

Он всё-таки открыл водку, налил в чашку на три пальца, но пить не стал. Пошарил по карманам халата, не обнаружил искомое, мотнул головой и уставился в окно. Прозрачная жидкость в белом фарфоре манила и отталкивала одновременно.

– Зачем… – прошептал мужчина и стиснул зубы. – Вариантов всего два. Либо братик таки вознамерился меня прикончить, что было бы логично. Либо у них случилось нечто, требующее моего вмешательства. Но что могло произойти такого, чтоб им непременно понадобился я? И самое главное, возвращаясь к самому началу наших изысканий, – что со всем этим делать, будь оно проклято?

Он всё-таки выпил, жадно, резко выдохнув и выплеснув отдающую сивухой жидкость едва ли не в пищевод. Посидел, зажмурившись и ощущая, как от жжения в горле и чувства безнадёжности на глаза наворачиваются слёзы. Провёл ладонями по векам, стирая солоноватые капли, и медленно вдохнул. В желудке разливалось тепло, но привычного облегчения от выпивки не последовало.

– Мне-двад-цать-де-вять-лет, – раздельно произнёс мужчина. – Чем я занимаюсь? Дальше так нельзя.

Он поднялся из-за стола, решительно убрал бутылку в холодильник и принялся возиться с кофеваркой. Обычно он пил смесь собственного приготовления, из кофе, корицы, мускатного ореха и кардамона, но сейчас было нужно что-то покрепче. В кювету полетели несколько столовых ложек молотого чёрного зерна, чайная ложка корицы, и всё на этом. Большая чашка медленно наполнилась крепчайшим, дегтярно-чёрным напитком. Мужчина сделал глоток, усмехнулся и погладил перебравшегося на стол кота.

– В конце концов, если брат меня прикончит, может, оно будет и к лучшему, да, Лис?

Животное мягко заурчало, подставляя уши под ласковые движения пальцев. Его хозяин тем временем осматривал свою кухню. Масса дорогой бытовой техники, телевизор с широкой диагональю, который не включался уже почти четыре года, аккуратная мебель нежно-кремового цвета… Цена и качество интерьера не имели значения – неугасимое впечатление захламленности царило здесь. Как и во всём доме. Мужчина передёрнул плечами и по-звериному ухмыльнулся, приподняв верхнюю губу и обнажая давно не чищенные, желтоватые от табака и кофе зубы.

– Пора бы нам прибраться, не находишь?

Он повернулся на пятках и направился на второй этаж. По трубам зашумела вода, где-то в недрах дома заиграла музыка, включился телевизор. На кухне сам собой загорелся газ под чайником. Порыв ветра распахнул окна одно за другим, и по коридорам пронеслись маленькие смерчики, вытягивающие пыль из самых дальних углов. Где-то за горизонтом проворчал непристойное ругательство гром, раздражённый тем, что его потревожили среди ночи.

Когда хозяин дома снова спустился на кухню, он был одет в новенький, необмятый джинсовый костюм и кроссовки. Аккуратно подрезанные и расчёсанные волосы более не напоминали комок измазанной в смоле пакли, а из взгляда пропали тоска и безнадёжность. На втором этаже гремел из динамиков Вивальди, благо до ближайших соседей было полкилометра просёлочных дорог и музыка никого не могла потревожить. Гроза, стремившаяся изгнать надоевшую жару, знаменовала своё близкое пришествие сполохами молний, а от пыли и песка в доме осталось одно воспоминание. Мужчина снял с плиты чайник и долил в ополовиненную кружку кофе крутого кипятка.

– Будем считать, что я достаточно громко обозначил своё местоположение. – Кот согласно мяукнул. На молнии, музыку и ветер ему было, судя по всему, наплевать. – Перефразируя моего любимого волшебника, считай, что расписался на всё небо: «Вит здесь». Осталось понять, чего я всё-таки хочу от всего происходящего, пока меня не пришли убивать. Ну и заодно напроситься на встречу «в старом стиле», так сказать. Если получится, конечно.

Поименованный Витом присел на корточки, потянул за кольцо в полу и откинул крышку люка в подвал. Глубоко выдохнул, будто перед очередным глотком водки, и осторожно пошёл вниз по лестнице. Обратно он вернулся спустя всего несколько минут, с небольшим сундучком, стилизованным под старину. Закрыл подвал, поставил сундучок на стол и занял привычную позу на стуле: локти поставлены на стол, подбородок уложен на сцепленные пальцы.

– Ну что, открываем? – Ответом был удар грома. – Твою мать, не хватает только стука в дверь и мрачной фигуры в плаще с капюшоном на пороге. А так – чем не триллер… с элементами фантастики, чтоб его так. Ладно, хватит.

Он нажал пальцами на окованные железом углы сундучка – левый верхний и правый нижний, – и замок щёлкнул, подчиняясь движению секретной пружины. Иначе сундук можно было бы открыть, лишь разломав его на части. И не факт, что содержимое осталось бы в целости. Вит покачал головой, откинул крышку и принялся вытаскивать содержимое. В первую очередь на свет появились явно недешёвая курительная трубка с сильно погрызенным эбонитовым мундштуком и мягкий кожаный мешочек-кисет. Хозяин дома хмыкнул, открыл кисет, пропустил между пальцами горсточку давно высохшего табака. Машинально понюхал пальцы – они пахли яблоком и чёрной смородиной. Не отрывая взгляда от того, что ещё скрывал сундучок, привычными движениями набил трубку, смахнул табачную крошку в горсть и поднялся за спичками. С третьего раза закурил, затянулся и продолжил своё священнодействие. Стопка исписанных корявым почерком листков, странного вида маленький кинжал, больше похожий размерами на нож для открывания писем, свечной огарок, свёрнутый кусок кожи, перетянутый обувным шнурком, – всё это одно за другим доставалось и откладывалось в сторону. Наконец, с самого дна мужчина извлёк деревянную, покрытую облупившейся синей краской коробочку. На крышке был виден практически стёршийся узор – шесть пересекающихся серебристых окружностей.

– То ли альтернативная олимпиада, то ли «Ауди» столкнулись, – пробормотал мужчина себе под нос. – Неплохая была шуточка.

Левой рукой, подцепив крышку ногтем большого пальца, он открыл коробочку, и стало ясно, что это был древний компас. Правая рука в то же время пошарила в сундучке и извлекла с самого дна закатившееся в угол кольцо. Широкий ободок, синеватая хирургическая сталь и витиеватая гравировка в готическом стиле – буква «В».

Вит положил компас и кольцо перед собой и принялся буравить их взглядом. На лице его читались муки выбора и страх. Так прошло несколько минут. Потом он поднялся и принялся мерять шагами кухню. Кот со странным именем «Лис» скептически наблюдал с холодильника за этими метаниями. На подоконник упали первые капли дождя.

– Что смотришь? – нервно спросил Вит, открывая дверцу кошачьего насеста. Наткнулся взглядом на ехидное подмигивание с этикетки и раздражённо отошёл в сторону. – Думаешь, мне надо напиться, чтоб снять собственные блоки? А вот хрен тебе.

Он стремительно подошёл к столу, взял кольцо и надел на безымянный палец левой руки. Гравировка на мгновение сделалась ярко-алой и приняла прежний вид. Стрелка компаса неуверенно дрогнула, пришла в движение, описала несколько окружностей, затем на некоторое время остановилась. Вит проследил за указанным направлением, в очередной раз уткнулся взглядом в холодильник и грязно выругался.

– Это и так ясно! Показывай истинное, зар-раза.

Стрелка чуть подёргалась и, наконец, намертво застыла, указав куда-то за окно, на северо-запад.

Вит для верности пощёлкал по компасу ногтем, убедился, что более он двигаться не собирается, и с давно забытым чувством единения прислушался разом к себе, кольцу и вещице на столе. Ответ пришёл незамедлительно.

«Домой. Я хочу домой».

Затем в его сознании возникла цепочка образов, с гарантией ведущая к исполнению этого желания.

– Ну хорошо, – пробормотал мужчина. – Всё равно сделаем по-своему.

Он подошёл к подоконнику и полной грудью вдохнул ночной воздух, уже пронизанный запахом озона и промозглой влажностью. Мощный порыв ветра ударил в дом, захлопывая все окна, кроме того единственного, рядом с которым стоял молодой человек.

Вит протянул руку и чуть прикрыл створку. Из тёмного стекла на него смотрело его отражение – молодое, всё ещё симпатичное, с первыми, робко проявляющимися следами раннего алкоголизма лицо. Высокий лоб, влажные, чуть вьющиеся от сырости тёмные волосы, до синевы выбритый подбородок, нос с горбинкой, сросшиеся на переносице брови, тёмно-карие, почти чёрные глаза. Мужчина прищурился. В отражении что-то изменилось, и дело было не в поправленной причёске и наново отполированных электрической щёткой зубах. Спустя несколько минут напряжённого разглядывания до него дошло: дело было во взгляде. Из него пропали затравленность и страх. И появилась надежда.

– Забавно, – прошептал Вит, отпуская створку. – Очень забавно. Посмотрим, что будет дальше.

Он прошёл в угол, где стояло глубокое кожаное кресло, и опустился в него. Подниматься в спальню, пусть даже и прибранную, не хотелось. Слишком много там было проведено бессонных, одиноких ночей, напоённых горечью, тоской и страхом.

«Так будет лучше», – пронеслось в голове Вита, прежде чем сон принял его в мягкие объятья. «Так будет… правильнее».

* * *

Четырнадцать лет назад. Октябрь. Санкт-Петербург, Московский вокзал.

– Сам по себе анальгин по химическому составу – жуткая дрянь. С похмелья вообще лучше пивом лечиться. Только ни в коем случае не вздумай потреблять вино или что крепкое. Пиво, пиво и только пиво. А вообще, наш уровень лекарств и медицины в целом оставляет желать чего получше, особенно в сравнении с мировым. Да ещё и самолечение в придачу.

– Как говорил классик, «население у нас крепкое и в основном лечится само».

– Ага. Только помяни моё слово, скоро народ начнёт лечиться чем-нибудь вроде жареной мочи. В масштабах страны.

– Школу бы сначала закончила, доктор…

– Не доктор, а целитель.

Московский вокзал. Субботний вечер. Множество подростков собрались в центре зала ожидания у подножия колонны, гордо несущей бюстик Петра I. Говорят, если долго на него смотреть, он тебе подмигнёт…

Эти мальчишки и девчонки никуда не едут. Они презрительно косятся на пьяных и опасливо – на сотрудников правоохранительных органов. Это «тусовка». Большой Питерский Сход. Каждую субботу здесь собираются странные и «стрёмные» личности с разноцветными волосами, серёжками в самых неподходящих местах и прочей неформальной атрибутикой. Они приезжают поговорить, поделиться новостями и кассетами с фильмами или «мультами». Их влечёт сюда потому, что больше их нигде не поймут. Жизнь для многих из них только здесь и в компаниях себе подобных. Остальное время – только ожидание очередной встречи. Тут мало пьют, наркотики неприемлемы, а о таком слове как «нетерпимость» просто не знают.

На ступеньках, уходящих в «малый зал», за спиной памятника, сидел тощий мальчишка. Скорее даже, юнец. Судя по внешности, он не так давно вошёл в тот возраст, что лежит между беззаботным детством и бесшабашной юностью. Четырнадцать, может быть, пятнадцать лет. Раньше таких называли «отрок». Истёртая до блестящих пятен, замшевая «недокосуха» была велика ему почти на два размера, но судя по всему, это не причиняло ему неудобства. Чёрные джинсы, чёрная футболка, тяжёлые чёрные ботинки. Странные, почти «цивильные» на фоне «говнодавов» и «камелотов» окружающих. Тонкие пальцы до хруста вцепились в ступеньку, голова опустилась, тёмные, средней длины волосы закрыли глаза.

– Тальк, тебе нехорошо?

Он поднял взгляд и усилием воли заставил себя не скривиться.

«Боги, Сова, как ты не вовремя».

– Всё в порядке, Сов. Просто накатило.

– У меня вчера пропало колечко, блин, – без перехода заявила светловолосая полненькая девушка, присаживаясь рядом, – а нашлось сегодня утром. Причём там, где его не могло быть по определению. Я в этот шкафчик месяц не заглядывала, чтоб ты понимал. Надевать так и не решилась, с ним кто-то поработал, соображаешь? Как трясина, честное слово. Глянь-ка.

Она вытащила из кармана маленький кожаный мешочек. Повозилась с завязками, и в подставленную ладонь скользнул узкий золотой ободок.

– О-о-о, подруга, это только через пламя проносить, – юноша прикрыл глаза. – Мерзость редкостная. Даже не знаю…

Внезапно он глухо застонал, резко запрокинув голову. Из-под зажмуренных век брызнули слёзы.

– Тальк?!

– Тише, здесь люди. – Он зашипел сквозь зубы. – Значит, и до тебя добралось. Так, драгоценная моя, во-первых, ты проносишь его через огонь и воду. Во-вторых, оставляешь на месяц в темноте. Потом прислушаешься и поймёшь – стоит ли вообще брать в руки. Надеюсь, за это время всё закончится. Третье: ты забываешь обо мне. Немедленно. Телефон, адрес, имя и внешность. Всё. Зря я сюда припёрся…

Он начал подниматься и тут же плюхнулся обратно. Маленькая, но крепкая ладошка прочно ухватила его за пояс.

– Рассказывай.

– Сов, это то, с чем ни тебе, ни мне не справиться. Это мои проблемы.

– Поняла, – судя по тону, девушка действительно поняла, о чём говорил её друг, – а если нас будет больше?

– Да я вообще не уверен, что это не шизофрения, понимаешь, мать твою так?

Сова закатила глаза.

– Отлично, в очередной раз проведём «следственный эксперимент». Какой цвет? – Она протянула вперёд руку ладонью вверх.

– Я…

– Какой. Цвет, – в звонком голосе зазвучали стальные нотки.

– Красный, – сдаваясь, пробормотал юноша. – Но это ничего не доказывает. Кроме меня и тебя…

– Есть ещё куча людей, которые его увидят, – перебила она. – И не только людей. Ты мне веришь?

Он покосился на её пальчики, над которыми висел, переливаясь, маленький алый шарик. Шарик, который видели только они. И… кто-то ещё?..

– Либо у меня будет подтверждение, что мы с тобой не одни такие, либо пошло всё на хрен.

– Сиди здесь.

– Зачем?

– Затем, что я так сказала. Сколько человек тебе нужно? Подтверждение сам устроишь.

Он посмотрел на неё и понял, что так просто она не отступится. Уверенность этого странного существа по имени Сова, которое он давно перестал считать человеком, начала передаваться и ему. Тальк тряхнул волосами и задумчиво прищурился. Его собеседница наблюдала за ним с явным удовлетворением.

– Вот теперь ты начал соображать. Итак, сколько?

– Ладно, будем считать, что я дурак. Нас двое. По логике, нужна «пента», чтобы работать в полную силу. Плюс координатор. Значит, четверо.

Девушка кивнула и поднялась со ступенек.

– За что я тебя люблю, Тальк, так это за умение подстраиваться под ситуацию.

– Я всю жизнь упёртый, как баран, – с некоторым удивлением отозвался он.

– Знаю, но сейчас, судя по всему, у тебя полная задница.

– Правильно догадалась.

– Теперь буду знать, что требуется для изменения твоей «звероформы». Десять минут. Я вернусь. Сбежишь – найду и придушу.

– Понял я, понял. Покурить пока выйду.

– Бросал бы ты эту дрянь.

Тальк вышел в вокзальный шум. Посторонился, пропуская полную тётку с тележкой. Выслушал порцию мата, усмехнулся и прикурил. Дым дешёвой «Явы» обжёг горло и окончательно вернул способность трезво мыслить. Дотянув сигарету до фильтра, он сплюнул.

– А может, всё-таки… – пробормотал он и развернулся в сторону обходного пути в метро. Сделал несколько шагов и споткнулся о ногу какого-то долговязого парня, не отрывавшегося от книги на ходу.

– Смотри, куда прёшь, придурок!

– Простите, – отозвался «придурок», не поднимая глаз.

– Кретин.

– Тальк! Куда намылился?

«Значит, точно не судьба».

Юноша обернулся на голос. Сова привела четверых, как и обещала. Вёрткий высокий блондин в синем пуховике и джинсах под руку со стройной брюнеткой, увешанной неформальной атрибутикой по уши, чуть старше всех остальных. Невысокая зеленоглазая шатенка с чуть испуганным лицом. И рыжеволосый парень в тёмном плаще-болонье и дурацкой шляпке с круглыми полями.

Увидев последнего, Тальк изменился в лице.

– Ник? Какого чёрта ты тут делаешь?

– Ви…

– Здесь меня зовут Тальк, – быстро оборвал его юноша.

– Здесь меня зовут Лис, – эхом откликнулся рыжеволосый, снял шляпу и картинно поклонился. – И как ни странно, но я о тебе наслышан.

– Надеюсь, обо мне говорят только плохое?

– Разное. Как мать?

– Не жалуемся. Ты нашёл его?

– Пока нет. Но найду.

Остальные слушали этот диалог с известной долей недоумения.

– Вы знакомы? – протянула Сова.

– Мы братья, – не отрывая взгляда от Лиса, ответил Тальк. – Как ни странно, родные. Только вот он уже два года живёт своим умом. Ушёл из дома искать нашего блудного батюшку. Значит, у него та же шиза, что и у меня?

– Ты считаешь это шизой? – Блондин улыбнулся открытой, располагающей улыбкой, прерывая словоизлияние братской любви. – Забавное суждение. Если я правильно понял, у тебя возникли какие-то проблемы? Давайте знакомиться, я – Нам, – слова вылетали из него, как из пулемёта.

– Багира, – буркнула брюнетка. – Сова, я не сильно понимаю, зачем ты притащила нас к этому мальчишке и чем лично я смогу ему помочь.

– Я – Кит, – робко подала голос шатенка. – И, если говорить откровенно, то проблемы не только у вас.

– Так, давайте-ка для начала кое-что проясним, – Тальк хлопнул в ладоши и чуть развёл их. – Какой цвет?

– Синий, – безмятежно отозвался Нам, – я понимаю твоё недоверие к собственному разуму, но за кого ты принимаешь нас?

– Проверка разума никогда не помешает. Ты? – Тальк повернулся к Багире, меняя положение рук. Девушка покосилась на Сову, скорчила презрительную гримасу и сплюнула:

– Чёрный.

– Ты.

Вместо ответа Лис сделал короткое движение пальцами, и юноша кивнул в ответ:

– В тебе я не сомневался.

– Я не умею видеть, – тихо сказала Кит, – но, если я правильно понимаю, что тебе нужно, то смотри сам.

Тальк взглянул в её глаза, медленно меняющие цвет на серый, и вздохнул:

– Сова, ты просила подсказать тебе верный момент. Поскольку мы только что выяснили, что я не псих либо нахожусь в компании таких же сумасшедших, то вот тебе тот самый момент.

– Даже так? – Девушка изумлённо вскинула брови. – Ты хочешь рассказать им всё?

– У меня творится такая каша, что придётся, похоже, – он кисло улыбнулся. – Пора сбрасывать маски.

– Что, прямо тут?

– А тебе есть разница? При твоих-то возможностях.

– Ладно, – она повернулась к остальным, – в круг, дамы и господа. Сейчас я буду вещать…