Текст книги "Орден во всю спину (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

Ярослав хмурился, выходя из той обшарпанной клиники, где воздух пах аптечной гнилью, а на подоконнике стоял облупленный горшок с засохшим алоэ. Руки чесались – как же хотелось заехать этому самозванцу по физиономии! Но, увы, формального повода не было: парень ведь даже не успел никого «залечить» у него на глазах. Да и сам Ярослав изначально пришёл туда вовсе не с проверкой – а, чтобы украсть навыки. Так сказать, заимствовать. По-тихому.

Он и правда подумывал пойти в доктора. После слов Лёшки, которые сперва показались ему вздором, идея засела в голове, как заноза. Лечить людей – это ж тебе не как рыбой торговать. Тут тебе и благодарность, и уважение, и, чего уж скрывать, кое-какая стабильность. Особенно в этих краях, где на каждого знахаря приходится сотня умирающих.

Но вот незадача: знаний – кот наплакал. Что он вообще понимал в медицине? Разве что умел отличить воспаление от ожога и мог наложить повязку так, чтобы не затекла кровь.

Дойдя до школы – своей временной берлоги, где он с Лёшкой прятались от кислотных дождей и прочих "подарков" внешнего мира, – Ярослав остановился под козырьком, достал из кармана кусочек сушёной рыбы и начал грызть, глядя в мутное небо.

И тут, как гром среди ясного неба – всплыла в памяти сцена со вчерашнего вечера. Та самая, возле ломбарда. Женщина в рваном пальто, кричащая над телом мужчины, из которого буквально хлестала кровь. И эта тишина после его последнего вздоха. Глаза открыты, рот полуоткрыт – будто не понял, что произошло.

Именно тогда Ярослав полез в карман – чтобы проверить собственную рану от воробьиного клюва. Место между большим и указательным пальцем, где ещё вчера сочилась кровь, сегодня покрылось плотной, сухой коркой. Струп. И это всего за сутки!

– Да быть не может…, – пробормотал он и опустил взгляд.

Черная мазь. Та самая, что ему досталась почти случайно – он даже не сразу понял, что она делает. Просто намазал на ссадину по инерции, как любой уличный бывалый парень, у которого от постоянных стычек уже выработалась привычка – рану затыкать хоть тряпкой, хоть грязью, лишь бы не мешала.

Но теперь, вспоминая весь процесс заживления, он понимал: обычно на такую ранку уходило дней семь, если не больше. А тут – сутки. И не просто затянулась, а прямо-таки отполирована временем. Как будто её заклеили изнутри.

И вот тут в голове его раздался щелчок. Настоящий, громкий, как будто кто-то включил свет в давно заброшенной комнате.

– Ну конечно! – выдохнул он. – Если этот ушлёпок в халате может выдать себя за доктора, почему я не могу? У него ни мозгов, ни совести, ни мази. А у меня – хотя бы одно из трёх есть. Да и опыт, будь он неладен.

Он уже представлял: повесить над дверью вывеску из старого ящика – "Ранозаживляющее отделение. Только ножевые!". Ни тебе бронхитов, ни язв, ни беременных. Чисто порезы, рваные раны и укус лютого зверя.

Зашил, намазал, отпустил. Всё. Быстро, эффективно, по-человечески.

А главное – без вранья.

Вспоминая старого доктора, Ярослав мрачно усмехнулся. При всей своей привычке бубнить и поучать, старик кое-что всё же понимал. Он всегда отказывался накладывать швы. Говорил, мол, без стерильных инструментов – ни-ни. Как только занесёшь грязь внутрь раны – всё, готовься к похоронам. Хоть зашейся. Вонючие микробы, говорил он, не прощают легкомыслия. Потому, даже если он и мог бы затянуть края раны ниткой, смысла в этом не было – заражение сделает своё дело быстрее, чем молитвы давнего врага.

Но вот у Ярослава была совершенно иная ситуация.

Во-первых, у него была чёрная мазь – та самая, с которой даже дырка от пули, казалось, должна зарасти за ночь. А во-вторых… ну, у него не было привычки сдаваться перед сложностями. Если у кого и получится забабахать клинику по лечению ножевых ран, так это у него.

И пока он так размышлял, ему в голову пришла ещё одна мысль.

А что, если в эту затею вовлечь Лариску? Юдина, та самая тихая, добрая девчонка с худыми пальцами, вечно теребящими край старого свитера. Тем боле, она всё ещё надеялась найти работу – хоть какую-нибудь. Пошив одежды, заплатки – всё, что угодно, лишь бы заработать пару лишних рублей. Проблема только одна: в их захудалом подоле и так все себе одежду штопали. Кому в нищете платить за латки?

А вот если бы она могла шить не одежду, а людей….

Ярослав даже покосился на свои пальцы. Мог бы и сам попробовать, конечно. Но представил, как выворачивает внутренности какого-нибудь бедолаги, и вздрогнул. А Лариска – кто знает? Вдруг не боится крови? Может, и не упадёт в обморок при виде торчащей из ребра кости. Хуже-то всё равно не будет.

Подумав так, он на следующее же утро отправился к учителю… к тому самому, школьному учителю, человеку с тяжёлым взглядом и лёгкой иронией на губах. Если кто и знал больше всех в городе, то это он. За ним ходили даже некоторые из крепостных чиновников, когда нужно было понять, как устроен мир.

Черников приподнял бровь, выслушав Косого.

– Ты серьёзно? Хочешь открыть клинику для раненых? Прямо так? Без подготовки? Ты хоть шить умеешь?

– Ну… в общем, не пробовал, – замялся Ярослав, – но вон Лариска умеет.

– Ладно, бог с ней, с Юдиной. А нити у вас есть? Медицинские?

– Какие нити?

Учитель замер. Потом, моргнув пару раз, продолжил:

– А анестетики есть? Ты же не думаешь, что люди спокойно будут лежать, пока ты им иглой по живому мясу водишь?

– Ане… что?

Тут в очередной раз чуть не прокололся. Имидж безграмотного, но стремящегося к знаниям человека сохранять непросто.

– Обезболивающее, Косой. Наркоз.

– А-а. Так прямо нет.

А ничего этого реально нет, во всяком случае даже не слышал про это.

На мгновение повисла тишина. Только ветер за окном перебирал сухие ветки.

– Слушай, Ярослав, – наконец выдохнул учитель, – да ты не просто неподготовлен. Ты – ходячая угроза. Ты вообще знаешь, почему наша клиника не берётся за подобные операции, даже когда к ним тащат умирающих?

Косой пожал плечами.

– Я думал, потому что они ленивые козлы.

– Нет, Ярослав. Потому что у нас нет ни инструментов, ни медикаментов. Даже в самой крепости такие вещи – дефицит. И если ты думаешь, что пара чернил и верёвка из бельевого шнура сделают из тебя хирурга, то…, – он замолчал и посмотрел на Ярослава так, будто видел перед собой наивного ребёнка, который собирается приручить бурого медведя палкой.

Но он только сжал губы.

В голове уже вертелся план. Возможно – бестолковый. Возможно – сумасшедший. Но если получится…

– Ещё одна тонкость, – продолжал степенно учитель, вытянув указательный палец, будто проводил им воображаемую линию на доске. – С анестетиками не всё так просто. Дашь мало – пациент будет визжать, как недорезанный. А если переборщишь – пиши пропало. Почки встанут, дыхание собьётся, и пока ты глаза поднимешь, он уже в лучшем из миров. А со швами и вовсе засада. Это не просто нитку вдеть и пошить, как подштанники. Надо учитывать прочность, чтобы не лопнули при первом чихе, и ещё – трение. Вдруг не пройдёт через ткань кожи? Вот тебе и вся наука.

– Ну, вы же понимаете, – Ярослав махнул рукой, как будто речь шла о какой-то мелочи. – Умирающему, по большому счёту, всё равно – больно или не больно. Он бы рад, чтобы хоть не истекать, как старый мешок. А нитки у нас есть. Швейные. Тонкие, но крепкие. От мамки остались.

– А про стерильность ты, интересно, подумал? – учитель прищурился, явно ожидая, что вот сейчас Косой начнёт заикаться или делать глупое лицо.

Но Ярослав с самодовольной улыбкой подбросил:

– У меня есть секретное средство.

Он даже слегка наклонился вперёд, будто собирался шепнуть это на ухо. Не то чтобы учитель поверил, но и опровергнуть не смог. Он вдруг понял, что, при всей своей необразованности, по части реальных дел в трущобах и выживании, Косой явно начал играть на своём поле.

– Ладно, – наконец буркнул учитель и махнул рукой. – Хватит с тебя теорий. Собирайся. Следующий урок – выживание.

Этот день, как и предыдущий, Ярослав провёл в классе, преподав детишкам основы выживания. Ему всё больше начинала нравиться эта роль – не просто таскать каштаны из огня чужими руками, а учить. Пусть даже учить, как не сдохнуть в кислотном дожде или где искать съедобные грибы на обочине радиоактивного поля. Он даже специально затянул занятие до самой темноты – словом, увлёкся.

Но что-то в этот раз было не так.

Когда ученики начали разбредаться, Ярослав вдруг понял: ни один гадёныш даже спасибо не сказал. Он поджал губы, оглянулся и громко, с ехидцей, спросил:

– Ну чё, ребятки? А спасибо кто-нибудь скажет?

Класс тут же содрогнулся, будто из-под земли вылез сержант из прошлой жизни. Все как один, хором, прокаркали:

– Спасибо, учитель!

Но, увы, чуда не случилось. Внутри своего "дворца" – странного внутреннего мира, где каждый поступок или жест мог приносить неосязаемые, но ощутимые плоды, – он не ощутил ни одной искры благодарности. Ни одного жетона. Пусто.

– Учитель, значит…, – усмехнулся Ярослав сам себе. – А уважения, как асфальта на обочине.

Он вспомнил, как учитель однажды сказал: "Не жди, что ученики сразу поймут, о чём ты им. Им нужно время. А тебе – терпение".

– Ну, значит, будет терпение, – подумал Косой.

По дороге домой Ярослав шёл по раскисшей от дождя тропе, на которой грязь хлюпала под сапогами, а издалека сквозь вечернюю синеву увидел: в их лачуге горит свет.

Он ускорился, откинул занавеску и вошёл внутрь… и остановился на пороге.

На их старом, перекошенном стуле, где сидеть было удобнее наискосок, устроилась Лариска. Она склонилась над старым пальто и ловко, почти машинально, зашивала дыру на рукаве. Нитка скользила сквозь ткань, словно змея сквозь сухую траву. Рядом на столе стояла глиняная миска с кашей и варёной зеленью. От неё шёл лёгкий пар – она приготовила еду.

– Ты…, – начал он, но не договорил.

Она обернулась и просто кивнула. Мол, да, я тут. Дом есть, и кому-то нужно в нём хоть что-то чинить.

Они всегда оставляли одежду в хижине. Во-первых, всё равно никто не украдёт – слишком поношенная. А во-вторых, даже если кто и утащит – носить-то её потом страшно. Все знали, чья это одежда. Появись в ней где-нибудь – и Косой тебя найдёт. И мало не покажется.

Когда Лариса увидела их, лицо её тут же озарилось тёплой, немного застенчивой улыбкой:

– Простите, что зашла без спроса, – мягко произнесла она. – Увидела, что у вас одежда вся в дырках, вот и решила хоть немного привести её в порядок. А теперь, если не возражаете, можно переходить к ужину.

На столе стояла глиняная миска с пшеничной кашей, пар поднимался над ней, источая удивительно домашний запах. Рядом в старой миске парились варёные дикорастущие травы, собранные, наверное, где-то на склоне у дороги. В здешних краях это считалось почти пиршеством – обычно им хватало разве что чёрствого хлеба да горсти запечённой картошки, больше для утоления боли в желудке, чем для сытости.

Проныра уже протянул руку, чтобы наброситься на кашу, но не успел – Ярослав с хлёстким щелчком ударил его по пальцам.

– А ты, случаем, не забыл поблагодарить нашу старшую сестру, а?

Лёшка тут же одёрнул руку, потирая покрасневшие костяшки. Он всё ещё вел себя аккуратно в присутствии Ярослава, прекрасно зная, что шутки тут не пройдут.

– Спасибо, Лариса, – пробормотал он с лёгким смешком, виновато косясь на Ярослава.

– Перестань его лупить, – встряла Саша, даже нахмурившись немного.

– Я, может, и поучу его разок, – ответил Ярослав, не повышая голоса, – зато кто его ещё в порядок наведёт, если сам не стану?

Потом, уже с куда более серьёзным лицом, он добавил:

– Спасибо тебе, Саша. И за еду, и за заботу.

– Не стоит, – ответила она с лёгкой улыбкой. – А как вы вообще обычно обедаете?

– Да мы, в общем, не обедаем, – пожал плечами Лёшка.

Юдина округлила глаза:

– Да как же так? Вы же ещё растёте!

И в этот момент Ярослав вдруг поймал себя на странной мысли: вот она – та самая старшая сестра, которой им всегда не хватало. Ни одна живая душа раньше не спрашивала их, как они питаются, живут ли, высыпаются ли вообще. А тут – еда на столе, зашитая одежда и этот простой, но искренний укор.

Он вдруг спросил:

– Саша, а ты, может, поможешь нам потом? Мы собираемся открыть свою клинику. Ножевые ранения – наша специализация.

– Клинику по ножевым? – она аж вздрогнула. – Это ещё почему?

– У меня есть мазь, по особому рецепту. Настой из трав, немного масла и кое-что ещё. Снимает воспаление, затягивает раны. – Он поднял рукав и показал царапину на предплечье. Уже не кровоточила – зажила, затянулась корочкой.

Саша наклонилась, пригляделась и кивнула. Потом задумчиво проговорила:

– Сейчас-то раненых почти нет. Раньше – да, драки, поножовщина, человек по десять на день привозили. Сейчас разве что раз в три дня кто-то пострадает.

Это действительно было так. Кроме того, кого Ярослав сам прикончил, да того типа у дверей старой амбулатории, никто давно не устраивал разборок. Ночные грабежи – те да, случались, но обычно свидетелей после них не оставалось.

Ярослав почесал в затылке, сделал шаг к двери и тихо сказал:

– Может, самому подрезать парочку? Для практики...

Он тут же мотнул головой и хмыкнул. Нет, глупость.

Лёшка уставился на него с потрясённым лицом:

– Брат, ты чего, вообще без тормозов?! Это как вообще называется – продвигаешь свои услуги?

– Да шучу я, – отмахнулся Ярослав. – Мы же не звери какие.

***

Глубокой ночью, когда над трущобами уже давно опустился чёрный, как деготь, мрак, Ярослав бесшумно поднялся с жёсткой подстилки и вышел к своему маленькому огороду – проверить, как поживают всходы. Воздух был сырой, пахло землёй, да ещё чем-то чужим, городским… запахом машинного масла и копоти, впитавшимся в глину.

Два дня назад Юдина, Проныра и оба их пацана-ученика – шкетов, которых они недавно подобрали на рынке, – принесли ему по жетону благодарности. Всего у него теперь было четыре таких жетона. Маленькие, с выжженным знаком. Похожи на ерунду, но работали, и это было главное.

Когда он использовал один из них, тот исчез – будто сгорел в воздухе, а у него остались лишь три штуки и небольшой флакон густой, тягучей мази с тремя дозами. На вид – чёрная, как ночное болото, с резким запахом скипидара и гнили, но работала – как по волшебству. Он решил назвать её «Чёрным лекарством» – просто, доходчиво и с лёгкой пугающей ноткой.

Один жетон обменивался на флакон мази, а тот, в свою очередь, мог вылечить трёх человек. А если всё правильно рассчитать, то каждый из этих троих потом тоже мог отблагодарить его жетоном. Получалось, один жетон давал три, те – девять, потом двадцать семь… голова шла кругом. Настоящая благодарственная пирамида!

Кто-то бы сказал, что раздавать лекарства даром – глупо, ведь можно продать. Но он уже знал: благодарность – это валюта покруче рублей. А благодаря жетонам можно было – потом – разблокировать оружие. Сам не знал, как это работает, но чувствовал нутром: в этом – сила.

К тому же, сейчас у него был лёшкин нож – костяной, тяжёлый, как молчание перед дракой. С ним вполне можно было протянуть ещё пару недель без охоты. А это значит – можно сосредоточиться на главном: прибыли. Нужно было заработать, и как можно скорее.

Накануне ему снился странный сон: будто стоит он на серой пустоши, земля под ногами пепельная, воздух висит тягучий, как мёд, а в руке у него – нож, абсолютно чёрный, словно вырезанный из самой ночи. Не нож, а настоящая тайна.

***

Утро следующего дня встретило его зябкой прохладой и пустыми улицами. Ярослав выскользнул из лачуги, не разбудив никого, и на этот раз без своего вечного котла – только с костяным ножом за поясом.

С тех пор как Лариска осталась у них на хозяйстве и присматривала за обеими лачугами, шансы, что кто-то осмелится залезть к ним днём, были почти нулевыми. Те, кто в городе имел дурные намерения, предпочитали тянуть руки к тем, кто был слаб, неопытен или сломлен. К Ярославу, с его репутацией, лезть никто не рисковал.

Он почувствовал себя человеком, наконец-то вставшим с колен. Как же легко идти без этого дурацкого котла! Словно сбросил кандалы. Всё-таки, если ты молодой и толковый, не должен ты выглядеть, как бродяга с кастрюлей.

Но шёл он в пустошь вовсе не охотиться. Это был спектакль. Театральная постановка под названием "Я травник". Ему нужно было поддерживать легенду – ведь если у тебя есть мазь, должен быть и сбор ингредиентов. Логично? Логично.

Он и впрямь был осторожным человеком. Знал, что если хочешь выжить среди людей, где каждый сам за себя, нужно в первую очередь не выделяться. Слишком яркий? Слишком сильный? Слишком умный? Жди беды.

"Высокий колос первым под серп попадает, – вспоминал он старую поговорку. – Высокое дерево первым опрокидывается. Не выставляй своё богатство напоказ."

И в этом он был прав.

***

Когда Ярослав вернулся в подол, солнце только перевалило за зенит. Вокруг было жарко, пыль стояла в воздухе, и каждый шаг отдавался гулом в затылке – подол жил, ворчал, кряхтел, но продолжал тянуть своё убогое существование. На плече у него болтался огромный пучок собранных трав – торчали стебли, семена, корешки, как будто он тащил сено козе, а не ценные ингредиенты.

– Эй, Косой, – окликнул его знакомый, щуплый парень с кривой ухмылкой, – ты чё, серьёзно, зачем-то таскаешь с собой эту... ботву? Сорняки же!

– Сорняки? – Ярослав прищурился, посмотрел на него, как на полено, и процедил сквозь зубы: – Это лекарственные травы, между прочим.

Парень заморгал, растерянно глядя на зелень в руках Ярослава. Он здесь родился, все эти лужайки, заборы, обочины были ему как открытая книга – и никогда прежде он не видел в этих зарослях ничего, кроме мусора. Какая уж там медицина.

Ярослав склонился к нему, заговорщически понизив голос:

– Если правильно смешать листья, корни и семена, можно получить отвар, который залечивает раны. Думаешь, как сам от своих болячек отошёл?

Парень почесал затылок, явно припоминая что-то.

– А я думал, ты на одной силе воли держался….

– Иди лесом, – буркнул Ярослав и, не оборачиваясь, направился в сторону своей лачуги.

***

Когда он вошёл в сараюшку, запах пыли и ткани ударил в нос. Лариска, как всегда, сидела у окна с иголкой в руках, аккуратно штопала его рваную куртку, одновременно поглядывая на новую рубаху для Лёхи. Услышав шаги, подняла голову.

– Ты это всё зачем притаранил?

– Это ингредиенты для особой, секретной формулы, – сказал он с таким видом, будто речь шла о ядерном оружии, а не о пучке лопухов и полыни.

Он принялся устанавливать котёл, старый, почерневший от сажи. Подложил под него щепок, поджёг. Шёл дым, вода внутри закипала, в воздухе запахло чем-то терпким и слабо знакомым – вроде бы как полынь, но с примесью хвои.

На самом деле, в этой показухе главной дороговизной была вовсе не зелень – а вода. В городе каждый литр стоил как минимум 20 рублей даже не питьевой, и каждый глоток был на счету. Дрова – у кого их не было? Но вода... вот тут всё по-серьёзному.

Ярослав нарочно отдёрнул занавеску у входа, чтобы было видно, как он колдует над отваром. Пускай смотрят! Пускай интересуются! Пусть заглядывают – это и есть реклама.

Жаль только, что толку от этого было ноль. Люди проходили мимо, косились, но никто не осмеливался подойти. Даже из любопытства.

Он стал ворчать себе под нос, мол, "понабирали в город одних тупых", и тут заметил, как за занавеской мелькнула худощавая тень – явно кто-то из тех, кто постоянно крутится поблизости, то ли наблюдая, то ли подслушивая.

– Ты! – рявкнул Ярослав.

Тень вздрогнула, из-за угла осторожно выглянул тощий парень с острым носом.

– Я?.. – переспросил он, будто надеялся, что речь не о нём.

– Да, ты. Иди сюда!

Парень подошёл неуверенно, как кот к миске с кипятком.

– Спрашивай, – потребовал Ярослав, уставившись на него.

– Э... Ч-что ты... варишь? – пробормотал парень.

– Вот! – просиял Ярослав. – Делаю отвар. Настоящий, лечебный. Вон травы какие – не просто так! Обычно их варю, когда получаю рану. Снимает воспаление, успокаивает боль, ускоряет заживление. Раньше держал это в секрете. Но теперь… теперь понял – надо делиться. Всё, открываю клинику! Буду лечить раны. Кто болеет, у кого порезы – ведите ко мне!

Слова его прозвучали громко, убедительно, с почти фанатичным огоньком. Снаружи с десяток человек притормозили, послушали. Но, переглянувшись, пожали плечами и молча разошлись по своим делам.

– Ну да, конечно…, – раздался где-то сзади приглушённый смешок. – Тоже мне, доктор. Еле сам ноги унес пару недель назад, а теперь людей лечить собрался...

– Как будто у него и вправду есть какие-то травы…. Подумаешь, зельевар, чёрт его дери…

Ярослав стоял с опущенными руками и мрачным лицом, наблюдая, как вода в котле едва ли не насмешливо пускает пузыри. Публика, увы, не оценила великого замысла.

Ярослав Косой сидел у себя в лачуге, упрямо глядя на бурлящую бурду, и не мог не злиться. Нет, не то чтобы кипел – так, подспудное недовольство, как щепка под ногтем. Он знал, что его лекарство работает. Проверено лично: едва он нанёс мазь на рваную ссадину, как боль словно унесло ветром, а наутро кожа уже затягивалась плотной корочкой.

Проблема была в одном – никто, чёрт возьми, не верил ему. Ни один. Хоть ты волком вой.

"Вот бы они все сами увидели, как это действует. Тогда бы этих мазей не успевал бы варить – спрос бы меня с ног сшиб," – ворчал он про себя.

С этими мыслями он сунул в карман небольшой пузырёк густой чёрной мази, засунул за пояс костяной нож – на всякий случай – и выдвинулся в город. Искать тех, кому срочно нужно немного спасения.

А где у нас народ массово стонет от болячек? – мелькнуло у него в голове. Правильно – в клинике.

***

Он подошёл к старому, полуразваленному зданию, где когда-то пытались лечить – теперь же только вывеска с облупившимися буквами да драный навес над крыльцом. Внутри царила зловещая тишина. Ни пациента, ни врача. Даже дохлая муха не летала – не по сезону.

А, нет, в углу сидел молодой доктор. Чистенький, ухоженный, в новом халате, с чашкой заваренного чая. Тягал медленно, как будто нарочно. Ему, судя по лицу, было глубоко всё равно, что никого нет – и так на хлеб с маслом хватало. Видно, оплату за приём заломили такую, что люди с улицы и на порог не заглядывали.

Ярослав встал у порога, уставился на него из-под бровей так, что тот чуть не подавился чаем.

Доктор напрягся, ёрзнул. А Ярослав только развернулся и ушёл прочь. Смысл тратить время на тех, кто лечит не людей, а кошельки?

***

Он бродил по улицам до самого полудня, выжидая. Вот гудят гудки на шахтах – конец смены. Шахтёры вяло потянулись по пыльным улочкам. Город ожил: звяканье металла, запах мазута, перекрики рабочих. И тут Ярослав его заметил.

Тощий, как вобла, мужик. Плечи сгорблены, лицо в пыли, а на правой руке – длинный рваный порез, только-только схватившийся корочкой, но ещё красный и зловещий.

– Эй, брат! – позвал Ярослав, подбегая к нему. – Порезался на смене? У меня тут мазь чудесная есть – хочешь, намажу?

Мужик замер, с подозрением глядя на него, затем опустил взгляд на пузырёк в руках Ярослава. Видок у мази, признаться, был сомнительный – густая, чёрная, как болотная жижа.

– Не, спасибо, – буркнул он. – Мне и так нормально.

– Да ты что, не гони. Попробуй – штука огонь. Быстро затягивает, без всяких аптек.

– Серьёзно, не надо, – уже пятился тот, явно ощущая в Ярославе что-то не то.

Но Ярослав так просто не сдавался. Он даже попрал один из своих принципов: "Не навязывай, если не просят."

– Ладно, слушай, – стиснул он зубы. – Только тебе, по дружбе – за полцены отдам. Всего за двадцатку, ага? Дёшево, но лекарство настоящее.

Мужик замотал головой, отступая ещё дальше.

– Да ну, оно и на мазь не похоже...

Ярослав закатил глаза. Всё, хватит. Он достал пузырёк, открыл, набрал мазь пальцем и сказал:

– Ради рекламы – бесплатно тебе сделаю. Главное, чтобы видел, как работает!

Мужик мгновенно занервничал:

– Эй, эй, только нож убери!

Ярослав засмеялся, показывая, что костяной нож всего лишь для самозащиты, да и то на крайняк. Он аккуратно намазал чёрную мазь на порез. Через пару секунд рана перестала кровоточить, а кожа вокруг посветлела – воспаление словно вжикнуло в никуда. Мужик уставился на руку, потом на Ярослава, и глаза у него полезли на лоб.

– Да ты чё… Она правда работает?

– А я тебе что говорил?

И в тот же момент Ярослав понял: вот теперь попрёт.