Текст книги "Орден во всю спину (СИ)"

Автор книги: Константин Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Когда Косой узнал фамилию офицера – Бастон, – у него внутри всё похолодело. Фамилия была слишком знакомой, слишком значимой, чтобы просто отмахнуться. Он сразу понял: теперь всё может пойти по наклонной. Этот человек – не из тех, кто отпускает дело на самотёк. Он будет копать, пока не докопается – и если не до правды, то хотя бы до крови.

Рассвет только начинал разгонять остатки ночи, когда Ярослав распахнул скрипучую дверь клиники. На улице уже бодро скреб тротуар метлой старик Ван. Щёки его были красные от утренней прохлады, а усы топорщились, как у разгневанного кота. Завидев Ярослава, он отбросил метлу в сторону и сразу подошёл ближе, приглушая голос:

– Ну и что там стряслось у тебя ночью, а?

– Да ничего особенного, – Ярослав пожал плечами, но глаза его были усталыми. – Эти недобитки из частной армии снова приползли, устроили ночной обыск. Через стену полезли, как воришки.

Старик Ван аж поперхнулся и сплюнул себе под ноги:

– Да чтоб им пусто было, окаянным! Всё у них – беженец да подозреваемый. Словно у нас на лбу написано, что мы воры и убийцы. Даже зная, что тебя сам Ланский поддерживает, они что – совсем страх потеряли? Повторный обыск, мать его….

– Не стоит так кипятиться, – хмуро пробормотал Ярослав, глядя на него в упор. – Ты чего так переживаешь за мои беды, будто тебе самому нож к горлу приложили?

Старик засмеялся – хрипло, как ржавая бочка:

– А как же не переживать-то? Удивительно, но тоже не вчера родился. И вижу, что ты не простой парнишка. Ты, может, ещё сам не знаешь, как далеко зайдёшь. А я вот, может, и не доживу, но гляну напоследок, как один наш пацан вверх по лестнице жизни карабкается. Вон, кстати, новую партию «Чёрного мази» в крепость отправил. Пусть там сопли свои подтирают!

Он уже собирался снова схватиться за метлу, как вдруг где-то с конца улицы раздался дикий крик.

– Доктор! Доктор, ради всего святого, спасите меня!

Клиника ещё не успела толком проснуться, а в сторону двери уже несся человек. На бегу он прижимал к телу правую руку, из которой хлестала кровь. Лицо его было искажено болью и паникой, глаза вытаращены. На окровавленной рубашке виднелся кривой порез, будто его зацепило чем-то острым и неровным.

Ярослав подхватил пациента буквально на лету, затащил внутрь клиники и коротко крикнул в сторону двора:

– Лариска! Тряпки и кипяток, живо!

Мужчина, что вбежал в клинику, дрожал как осиновый лист. Кровь струилась по его руке густыми алыми потёками, оставляя тёмные пятна на поношенной рубахе. Но Косой, едва бросив взгляд, понял – ничего смертельного. Порез, пусть и глубокий, но не вены, не артерия – не умрёт.

В здешних краях, где слово "боль" давно стало обыденным, это считалось чуть ли не доброй вестью. Тут, если не валяешься с вскрытым брюхом или не кашляешь кровью – значит, жить будешь. Такие понятия о тяжести ранений у беженцев. Всё, что не смерть, – пустяк.

– Заходи, – сказал Ярослав, отходя в сторону. – Жив останешься. Где это тебя так порезали?

Мужик, бледный, но чуть приободрившийся, прохрипел:

– Да всё из-за дури! Шёл на шахту, как обычно, но уже на полпути вспомнил, что документ дома забыл. Повернул обратно. А там… как есть вор в лачуге шарит! Я на него – а он мне ножом по руке. Еле ушёл. Доктор, а я не истеку, а? Что-то уж больно много вытекло….

– Спокойно, не дрейфь, – сухо бросил Ярослав, присаживаясь к нему. – Резанул не глубоко. Доживёшь до обеда – это тебе точно говорю.

Пациент тяжело выдохнул и впервые за всё время хоть немного расслабился. Тем временем Ярослав вновь взглянул на рану и нахмурился: порез был сантиметров десять в длину – не самое лёгкое, чтобы обойтись без обезболивающего. Особенно с учётом того, что ему нужно будет аккуратно нанести чёрное лекарство, иначе эффект может оказаться слабым. Одной дозы точно не хватит, а давать больше – жаба задушит.

Он глянул на мужчину:

– У нас тут есть анестетик. Сделаю укол – и не почувствуешь ни единого укола иглы, ни шва. Только вот...

– А… надо платить? – с тревогой перебил тот, подозрительно сузив глаза.

– А ты думал, на халяву, что ли? – фыркнул Ярослав. – Укол стоит дорого. Такая штука тебе не картошка с базара. Хочешь, чтобы без боли – плати. Хочешь терпеть – тогда держись за подлокотник и ори вволю. Выбирай.

В этот момент в клинику вошла Лариска, сдержанно торопясь. В руках у неё был старенький металлический поднос, на котором покоились шприц, флакон с мутноватой жидкостью и зажимы. Всё оборудование досталось им от прежних владельцев клиники – когда-то давным-давно списанное, но ещё рабочее.

Одноразовых шприцев здесь естественно не водилось. Потому каждый раз перед процедурой иглы кипятили, потом обжигали, словно готовясь к хирургии в полевых условиях. Всё по старинке. Было время…. До СПИДа. И всё равно – у Лариски каждый раз сердце замирало: а вдруг недостаточно? А вдруг не догрела?

Она аккуратно обожгла иглу на пламени спиртовки, подождала, пока та остынет, и только тогда взглянула на пациента. Вздохнула. А потом замерла – возникла дилемма.

– Ярослав, – позвала Лариска, склонившись над раненым, – мне колоть обезболивающее внутрь самой раны или вокруг?

Голос её был спокойный, но в нём проскальзывало сомнение. А и вправду, с этим новым препаратом они ещё не работали – и ни одна бумажка не объясняла, как правильно.

Ярослав замер. Он уставился на флакон с мутной жидкостью, будто надеялся, что на его поверхности проявятся ответы. Потом почесал в затылке. А ведь реально, он общего действия или местный….

– Слушай, не знаю…, – признался он с той честностью, что уже стала для него привычной. – Ни разу ещё не пробовали. Может, прямо в рану будет вернее?

Если что, последнее было таким чёрным юмором. Уж что так делать нельзя знал, а вот дальше, тёмный лес. Тем временем пациент, до этого державшийся молодцом, аж вздрогнул всем телом. Его глаза стали круглыми, как крышки от кастрюль.

– Подождите…. Вы хотите сказать, что никогда этим не пользовались?! – вскинулся он, отодвигаясь на скамье, пока хватало сил. – Да вы вообще знаете, что делаете?

До этого он ещё держался бодро, доверяя слухам: мол, доктор Косой чудеса творит, и не берёт ни гроша лишнего. Но сейчас…. Сейчас у него начались сомнения. И весьма основательные.

– Ярослав, – снова позвала Лариска, чуть тише. – Так всё-таки куда? В мышцу, под кожу, в вену? Или, может, как ты сказал – прям в порез?

Ярослав глянул на пациента. Тот бледнел на глазах, то ли от потери крови, то ли от ужаса. В голове мелькнула ехидная мысль, и он хмыкнул:

– Не мели чушь, про рану. Давай в ногу. Чтобы не сбежал. Пока шов накладывать будем.

Опять решил немного взбодрить пациента. Тот хлопнул глазами:

– Что… простите?

– Шучу я так, – уже серьёзно добавил Ярослав. – Коли рядом с раной, но не в саму рану. Пусть местно подействует, чтобы не орал. Всё равно драть с него живьём никто не будет.

Вряд ли они дали анестетик общего действия. Он и дороже и пользоваться им сложнее чем местным. Лариска кивнула и уверенным движением наполнила шприц, слегка стукнув по нему пальцем, выпустила каплю воздуха. Поднос лязгнул, игла блеснула в свете лампы. В клинике снова воцарилась деловая тишина – теперь без шуток.

***

«Задание выполнено. Получено: +1,0 к Силе.»

Ну, и нахрена козе баян. Столько лечить и получить лишь 1 к силе. Вот для чего это мне?

"Новое задание: успешно вылечить 20 пациентов."

Вот и новое задание. Лечить я не перестану, но ожидание чуда мне жёстко так та машинка обломала.

Косой, услышав голос Дворца разума в своей голове, сдержанно кивнул. Хоть он и успешно завершил повторяющийся квест уже в третий раз, помогая десятку пациентов, общее число жетонов благодарности у него сократилось с десяти до восьми. Не все из вылеченных, как оказалось, сочли нужным хоть как-то выразить признательность. Короче, как не посмотри, сплошной убыток. А тут какая-то сила в плюс.

Но, несмотря на это, он чувствовал: жизнь налаживается.

С утра он принимал больных, накладывал швы, выписывал травы, объяснял, как стерилизовать воду и промывать раны. Днём занимался с детьми в школе, помогал Учителю. А вечером, сидя во дворе вместе с Лариской и Лёшкой Пронырой, они беседовали о пустяках, планах, выращивании редьки и капусты, обрывках воспоминаний о прошлом.

Во дворе Ярослав уже вспахал клочок земли – там должны были вырасти зелёный лук, чеснок, редиска, может, даже баклажан, если повезёт с семенами. Он мечтал о своём маленьком садике, не ради урожая даже – просто чтобы руки знали, что такое мир, а не только кровь и выживание.

А сейчас – он чувствовал, как тело становится другим: сильнее, плотнее, будто каждая мышца обретала свою цель и форму. Как будто сама природа отозвалась на усилия.

– Слушай, Дворец, – пробормотал он, закрыв глаза. – Сколько у меня сейчас силы и ловкости?

"Текущие параметры к изначальным: Сила – +80%. Ловкость – +35%."

– Ну, не как бык, но уже и не дохляк, – усмехнулся он. – Баланс держим как-то кособоко.

Из дома раздался голос Лёшки:

– Брательник, а почему ты не берёшься лечить всех подряд? Они же приносят деньги. Мы ведь не купаемся в золоте.

Ярослав повернулся к нему с лёгкой улыбкой, присел на деревянный порог, провёл ладонью по щеке, где пробивалась жёсткая щетина.

– Потому что не всё умею, Лёха. Не на всё у меня есть ответы.

– А тот старый врач, что тут раньше был, – не унимался Лёшка, – он же всех подряд принимал. Хоть лечить толком не умел, но делал вид. И ничего – деньги шли.

Ярослав замер на секунду, потом взглянул на мальчишку прямо:

– Вот потому-то мы и не должны быть такими. Видел, как он закончился? Когда всё посыпалось – ни один человек ему не помог. Все отвернулись. А знаешь почему?

Лёха хмуро опустил глаза.

– Потому что он был пустой внутри. Без стержня. А человеку, у которого нет принципов – никто не верит. Ни в добрые времена, ни в плохие.

Лёха повозился на месте, замялся и пробормотал:

– Но, если с нами что-то случится…. Может, и нам никто не поможет. Почему мы должны быть добрыми к тем, кто ждёт, чтобы мы оступились?

Ярослав глубоко вдохнул, посмотрел на остывающий вечерний свет, пробивающийся сквозь щели в воротах, и сказал:

– Именно потому, Лёха. Потому что иначе – мы станем, как они.

***

– Группа вернулась?.. – удивлённо пробормотал Косой, отрываясь от своих мыслей. Слишком уж рано. По всем прикидкам, даже самым оптимистичным, им понадобилось бы минимум два месяца, чтобы добраться до крепости 333 и вернуться назад.

Он невольно прикинул в уме: ушли они всего-то неделю как. За это время они даже до подножия уральских гор не дошли бы. Это не просто странно – это невозможно.

В тех краях волки – пожалуй, единственная реальная угроза. Но их, вроде как, не должно было быть на маршруте. Хотя… Воспоминание о последних нападениях волков в городе сгустило краску в его взгляде. Не слишком ли странное совпадение, что как раз после отправки этой экспедиции в районе появились хищники?

"Если они действительно повстречали волчью стаю... – подумал Ярослав, – то выжить просто не могли. Волки теперь не те".

Да, больше те не боялись выстрелов. Не шарахались от громких звуков, не убегали от огня. Что-то в них изменилось. Что-то пугающе разумное. Вчера, когда Ярослав обсуждал это с Ваном, старик поделился новостью, услышанной от ещё одного администратора городского округа – Константина Хайдова. Якобы волчью стаю всё-таки атаковали частные силы, устроив засаду, и хищники отступили в сторону крепости 332, скрывшись в горах Урала. Вердикт: всё, мол, безопасно, можно выдохнуть.

Но Ярослав не верил. Он видел, как это уже бывало раньше – волки исчезали…, а потом возвращались. Умнее. Жестче. Бесстрашнее.

– Что же их снова заставило измениться? – пробормотал он вполголоса, глядя через мутное стекло окна.

Он не отрываясь наблюдал за происходящим: толпа беженцев постепенно стекалась к въезду в город. Люди, вылезшие из своих убогих хижин, сначала просто с интересом поглядывали в сторону возвращающейся группы, но, уловив атмосферу тревоги, в их взглядах зажглось нечто иное – нехорошее предчувствие.

Когда группа уезжала, у них было четыре крепких внедорожника. Сейчас же – остался только один, да и тот, казалось, вот-вот развалится на кочках. Его двери были вмяты, фары разбиты, а кузов изодран когтями – или чем-то очень похожим на когти. За рулём сидела Любовь Синявина, "звезда" крепости, рядом с ней – трое измученных солдат. Остальные шли пешком, кое-как держась на ногах. Их одежда больше напоминала тряпьё, изорванное в клочья. На телах – следы укусов, царапин, ожогов. Лица бледные, затравленные.

– Да уж…, – пробормотал Проныра, подошедший к Ярославу. – Что-то с ними не так. Сильно не так….

"Когда уезжали – глянуть было страшно: чистенькие, гладко выбритые, напомаженные, как будто в витрину собирались. А теперь… Да они ж, чёрт побери, на нас похожи стали!" – с ноткой злорадной усмешки заметил Косой, глядя через окно клиники.

Они с Лёшкой стояли у подоконника, наблюдая за возвращающейся группой. В глазах – смесь удивления и тихого удовлетворения. Да, у них самих быт был не сахар, но как-то приноровились. А вот "господа из крепости" явно впервые хлебнули жизни по-настоящему.

Несмотря на все улучшения, с водой по-прежнему было туго. О распределении воды тут заботились так же, как о сохранности золота: всё под строгим контролем. Если у кого-то в доме появлялась лишняя кружка – это уже почти праздник. Ярослав и Лёшка сразу отдавали её Лариске, чтобы та могла помыть посуду если говорить про не питьевую. А сами? Щёток у них, понятное дело, не водилось. Брали ивовую веточку, макая её в щепотку соли – вот и вся гигиена. Потом – глоток воды в рот, пару полосканий, и дело сделано.

И вот теперь, глядя, как обтрепанные и измотанные солдаты крепости возвращаются домой, Ярослав ощутил странное удовлетворение. Нечасто выпадает шанс увидеть, как те, кто считал себя выше всех, вдруг становятся такими же, как ты.

Среди идущих пешком он сразу заметил девушку в кепке. Та самая, с удивительно отточенным владением огнестрелом. Её одежда тоже была изодрана, но походка… Походка оставалась прежней: ровной, уверенной, как будто она ни капли не устала. Даже издалека было видно – в ней куда больше сил, чем во всех сопровождающих её бойцах вместе взятых.

И это не удивляло. Кто достиг совершенного мастерства в стрельбе, тот не станет легко проигрывать солдатне из частной армии. Ярослав лишь кивнул самому себе – всё так, как и должно быть.

Из единственного оставшегося внедорожника раздался голос – холодный, жёсткий:

– Бегом в крепость, доложить о возвращении. И чтоб эти беженцы не глазели на нас, как на цирковых мартышек, – приказала Любовь Синявина, командующая отрядом и местная "звезда".

Один из бойцов, приняв приказ к исполнению, тут же повернулся к толпе, наставил автомат и прорычал:

– А ну, по норам, свиньи!

И беженцы, мгновенно протрезвев от любопытства, словно по команде, ринулись обратно в свои жалкие лачуги. Кто в тени двери нырнул, кто за занавеску шепнул соседу. Город снова замолк, как будто и не было минуты назад шумной толчеи.

– Ещё кое-что! – бросила Синявина, – Найдите мне старика Вана!

Улица затихла окончательно. Теперь и комар бы не пискнул.

– Брат, – прошептал Лёшка, не отрывая взгляда от происходящего. – А что им надо от старика Вана?

– Может, хотят счёты свести, – пробормотал Косой, всё ещё глядя в сторону магазина старика Вана. – Он ведь того охотника им и порекомендовал. Гидом был. А теперь его с ними нет…. Кто знает, может, именно он их и завёл в беду? Вот и пришлось им вернуться, поджав хвост.

Он криво усмехнулся, вспоминая, как тот охотник, уходя из города, смерил его взглядом, будто сам император. Словно хотел сказать: "Смотри, мол, на настоящего мужика". А теперь, выходит, это было прощание. Последний взгляд.

Из окна было видно, как группа добралась до лавки старика Вана и застучала в дверь. Ван не спеша отпер, выглянул – лицо, как всегда невозмутимое, будто не его хотят разорвать на части. Ярослав напрягся – но увидев, с какой невозмутимостью тот вышел, чуть расслабился. Старик знал, как себя держать.

Из машины вышла и Любовь Синявина. Костюм на ней когда-то был белый, теперь – пятнистый от пыли, грязи и высохшей крови. Прямо с порога она вперилась в Вана тяжёлым, недобрым взглядом:

– Что за гида ты нам подогнал?

– Что-то случилось? – не спеша спросил старик, прищурившись.

Любопытство у него было настоящее – тот охотник, хоть и местный, был не из болтливых, но опытный. Глупых ошибок совершить не должен был.

– Ты ещё спрашиваешь?! – холодно бросила Синявина. – Он три дня водил нас по лесу, как слепых котят. Крутились на месте! Даже не смог вывести нас к старой гравийной дороге через каньон. Её ж даже дети знают – там раньше река текла, высохла лет десять назад. Сейчас, конечно, водой и не пахнет, но дорога осталась. И обычной машиной не проехать, но нам-то что – у нас вездеходы!

– Где он теперь? – голос старика дрогнул едва заметно.

– Мёртв, – ответил за неё один из бойцов, голосом будто камнем по стеклу. – Сам, как идиот, утром пошёл купаться в реку. Сказал, дескать, жарко. А оттуда выскочило что-то – укусило прямо в лицо. Мы его потом еле опознали… лицо в мясное месиво было, глаза выбиты. Умер быстро.

Ван молча перевёл взгляд на землю. Синявина продолжила:

– Да и это ещё не всё! В лесу – целая стая диких обезьян, злобных, как чёрт. Кидаются, нападают. У нас двое из группы еле унесли ноги! Мы и вернулись только потому, что дальше шансов выжить не было.

Ярослав побледнел. Обезьяны, нападающие на вооружённых людей? Рыба, рвущая лицо в клочья? Что-то тут было не так. Очень не так.

Он точно знал: в здешних водоёмах раньше не водилось ни пираний, ни других опасных тварей. Волки – да. Иногда. Но вода была всегда безопасной. Относительно, в сравнении, так сказать. А теперь…

– Что это за зверь тогда? – прошептал Ярослав. – Рыба ли это вообще?

Старик Ван же, как ни в чём не бывало, облокотился на косяк дверей своего продуктового магазина. Он покачал головой и с притворным сочувствием сказал:

– Вот оно как, значит… Ну, знаете, нового гида вам уже точно не найду. У меня дел по горло – кое-что надо сделать для Льва Станиславовича Ланского.

На самом деле, босс Ланский не давал ему ни одного поручения. Просто Ван решил, что пора напомнить этой важной публике, кто его прикрывает. Мол, не суйтесь куда не звали – я теперь человек непростой.

Слова старика произвели эффект. Солдаты нахмурились, словно на зуб наткнулись. Даже Любовь Синявина, которая обычно держалась сдержанно, недоумённо приподняла бровь. Не того они ожидали. Кто бы мог подумать, что Ланский поддерживает старого бакалейщика, которого они только что собирались отчитать?

Ван позволил себе немного расслабиться, даже усмешку пустил:

– Я ведь сразу вам говорил – если хотите дойти до гор, вам нужен Ярослав Косой.

– Ты про того паренька, что с головой не в ладах? – буркнул один из солдат, не скрывая презрения. – Тот, что всё твердил, будто станет врачом?

Ван сконфузился, почесал затылок и кивнул в сторону клиники через дорогу.

– Возможно, вы не в курсе… но он и правда стал доктором. Вон, сами посмотрите.

Все как по команде обернулись. В окне клиники, уткнувшись подбородками в подоконник, торчали два небритых, вернее одно небритое, но оба слегка закопчённых лица – Ярослав и Лёшка. Наблюдали за сценой с нескрываемым интересом, как дети за уличной дракой.

Солдаты переглянулись. А Ван тем временем внутренне слегка напрягся, сам себе задавая вопрос, который уже не раз вертелся в голове:

"Чёрт побери, а ведь и правда… С каких это пор этот лоботряс стал настоящим доктором?.."

Глава 16

– Он… правда, что ли врач? – с сомнением пробормотал один из мужчин из группы, недоверчиво глядя в сторону клиники.

– Может, мы его не так поняли? – добавила Любовь Синявина, нахмурившись. Голос её был всё ещё уверенным, но в глазах промелькнула тень растерянности.

Старик Ван тихо хмыкнул про себя: "Поняли вы всё правильно. Просто не хотите признавать, что облажались. Да сам не ожидал, что Косой так резко вырастет – два дня как с пинцетом не расстаётся, а тут уже местная легенда". Но вслух он, разумеется, ничего такого не сказал.

– Ну так посмотрите сами, – развёл руками Ван. – Он вон, через дорогу, в клинике. Да, он странный, да, немного… с приветом. Но врач, и неплохой. Что вы от меня хотите?

– Этого не может быть, – упрямо замотал головой один из солдат. – Подождите… а что он тогда сказал, когда мы его в последний раз видели?

– "Поздравляю! У отца и ребёнка всё в порядке! Вес малыша – 3,24!" – напомнил кто-то из них же.

– Вот! Вот именно! – вскрикнул солдат, всплеснув руками. – Кто, чёрт возьми, говорит такую чушь?! У отца и ребёнка?! Разве такое вообще нормально?

Старик Ван с невозмутимым видом почесал в затылке.

– А, по-моему, звучит даже очень утешительно, – сказал он. – Ну а вы что ожидали? Мы тут не в профессорской клинике, чтобы по уставу разговаривать. Он так говорит – потому что людям от этого легче. А вы, если не верите, можете у любого местного спросить. Косой у нас теперь – врач. Хотите – проверьте.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и неспешно пошёл по улице, мимо облупленных дверей и раскрашенных надписями "ЖИЗНЬ – ЭТО БОРЬБА", пока не дошёл до лачуги, где жила вдова Настёна – женщина с громким голосом и ещё более громкой репутацией. Постучал:

– Настя, дома?

– А ты как думаешь, Ван? – раздалось в ответ. – Куда мне ещё идти с такой жизнью?

– Скажи вот, люди интересуются… Кто у нас в районе теперь доктор?

– Ярослав Косой, конечно. А кто ж ещё? Он, считай, Мишке ногу срастил так, что теперь бегает быстрее, чем до перелома. И Пашке ухо пришил! Оно, правда, немного в сторону теперь смотрит, но зато на месте!

Солдаты переглянулись. В глазах многих промелькнуло удивление, у кого-то даже – уважение.

Любовь Синявина медленно перевела взгляд обратно на клинику, к грязному окну, за которым уже не было видно ни Ярослава, ни Алексея. Но теперь, кажется, она смотрела туда уже с другим отношением.

– Правда, этот Ярослав Косой у вас теперь доктор? – спросил Ван, прищурившись и глядя на мужика, открывшего дверь.

Тот поначалу даже не понял, о чём речь, а потом, словно опомнившись, кивнул:

– Ага, наш доктор, самый что ни на есть. И лечит, и помогает. Народ доволен, да и живых после него больше, чем мёртвых.

– А как у него с руками? – уточнил Ван с прищуром. – Ну, в смысле, насколько он в этом деле толковый?

Мужик не стал долго думать – просто поднял большой палец вверх:

– Все только и шепчутся в округе, мол, Косой – не просто доктор, а чуть ли не чудотворец. Как за работу берётся – и у младенца зубы вырастают, и у старика снова вены бегают.

Солдаты переглянулись и повернулись в сторону клиники, но окно уже пустовало. Ярослав и Лёха, видно, давно ушли вглубь помещения – с чужими взглядами им было не по душе.

– Так ты говорил, что этот… Ярослав, единственный, кто может провести через те уральские горы? – переспросила Любовь Синявина, голос её стал спокойнее, но в глазах ещё плескалась недоверчивая искра.

– Всё верно, – подтвердил Ван, усмехнувшись. – Хотя не буду врать, гарантировать ничего не могу. Характер у парня не самый податливый. Но одно знаю точно: если даже он не справится, то других, кто способен на такое – просто нет.

– Да ты его прямо до небес вознёс, – скривилась Синявина. – Ну и ладно. Передай ему, что мы его берём. Отдохнём, перегруппируемся и снова двинем. Пусть готовится.

– Тут вы ошибаетесь, – развёл руками старик Ван. – Я ему такое передавать не стану. Бесполезно это. У него свой уклад, своя гордость. И, между прочим, тебе сперва придётся поговорить с боссом Ланским.

– С кем? – нахмурилась Любовь. – С Львом Станиславовичем? А этот Косой каким боком к нему?

– Понятия не имею, – пожал плечами Ван. – Но знаю одно: без ведома Ланского ты с Ярославом и двух слов не скажешь, не то чтобы куда-то его потащить. Тут тебе не наёмник на побегушках.

Любовь фыркнула с раздражением, но промолчала. В этот момент вернулись солдаты, посланные к воротам крепости, и один из них кивнул:

– Всё чисто. Нам разрешили войти.

Решётки, установленные на мощных шестерёнках, с лязгом начали подниматься, открывая путь. Ни слова не говоря, Любовь Синявина разворотила сапоги на каблуках и повела свою группу внутрь.

Старик Ван проводил их взглядом и шумно выдохнул. Рука машинально легла на грудь – там всё ещё билось сердце, едва не выскочившее вон, пока шла эта нервная беседа.

– Вот уж по-настоящему везение, – пробормотал он. – Хорошо, что не забыл вовремя упомянуть босса Ланского. Без этого имени меня бы, глядишь, и ногами бы в землю вбили.

Правда, до конца он так и не знал, насколько серьёзно имя Льва Станиславовича Ланского действует в крепости. Но каждый раз, когда бросал его, как кость перед волками – волки сдувались.

Позже, когда стемнело, Ван подошёл к клинике Ярослава, постучал – мягко, с почтением, почти как на исповедь. Но дверь осталась глухо заперта, как будто внутри никого и не было. Старик нахмурился и прошептал:

– Неужто обиделся, а? Эх…

***

На следующее утро Косой, как всегда, встал с рассветом, экономно умылся ледяной водой, собранной с крыши и погашенной содой, наскоро позавтракал чем Бог послал – и пошёл открывать клинику.

Он распахнул дверь и тут же увидел знакомую, нагловато-сияющую рожу. Старик Ван уже стоял перед входом, будто караулил всю ночь.

– Что тебе, Ван? – буркнул Ярослав, не скрывая раздражения.

– Да ты не кипятись, Ярославушка…, – замялся старик, но голос у него был хитро-маслянистый. –Я же тебе с благими намерениями их рекомендовал. Такая возможность! Крепость, понимаешь? Люди здесь и за мешок картошки готовы продаться, чтобы туда попасть, а ты – у тебя шанс прям с неба падает. Ну?

Ярослав скрестил руки на груди, глянул на него с насмешкой:

– Да ну? А чего ж ты сам не воспользуешься такой-то удачей, а? Я тебе сейчас карту нарисую – возьми да проведи их. Посмотрим, как далеко дойдёшь.

Старик Ван запнулся, глаза забегали, как у кота, которого застукали на горячем.

– Да ты что, Ярослав, – отшатнулся старик Ван, словно его окатили ледяной водой. – Мне уже не по годам по лесам шастать! Я и в молодости не был таким лихим, как ты. А теперь и подавно. И потом… что мой сын без меня будет делать, а? Тут хоть шанс имею… ну, может, жену найти. – Он почесал затылок, потом добавил с кривоватой ухмылкой: –Если, конечно, на пару лишних тысяч рублей раскошелюсь. А там, в крепости… кто, скажи мне, заинтересуется во мне, древнем пне? Там ведь в моде гладкие морды и толстые кошельки, а не седые виски и хронический радикулит.

Ярослав Косой, насупившись, смотрел на него с явным раздражением.

– У тебя, может, и сын есть, – бросил он, – но у меня тоже не пусто за спиной. Есть Лёха – Проныра, и Лариска, наша сестрица. Ты подумал, что с ними станет, если один в крепость удеру? Хочешь меня снова втюхать этим наёмникам – держи карман шире. Только одно скажу: если ещё раз такое провернёшь, Лёхе и Лариске прикажу обходить тебя десятой дорогой. Нечего с таким кровососом якшаться.

Старик Ван, поначалу оторопев от такой отповеди, тут же завёл привычную шарманку:

– Да ты пойми, Ярославчик, я ж для тебя стараюсь! С благими, так сказать, намерениями! Сам пошёл, если б мне сейчас не семьдесят было, а хотя бы пятьдесят!

– Для меня? – фыркнул Косой. – Спасибо, всей своей родне передай! Прямо низкий поклон от меня – до седьмого колена!

– А я твоим предкам всем до восьмого поколения благодарность выражаю! – не остался в долгу Ван и в сердцах топнул ногой.

"Получено: Благодарность от Старого Вана +1!"

В этот момент у Ярослава аж бровь дёрнулась.

– Да чтоб тебя…, – пробормотал он мысленно, обращаясь к таинственному голосу внутри себя, вечно подсчитывающему странные очки. – Ты серьёзно?! Это была благодарность?! Да это же злая ругань, а не признательность! Кто, чёрт побери, пишет тебе скрипт?! Ты издеваешься?!

Тем не менее, это был его девятый жетон. Такой вот, мягко говоря, нетипичный способ его получить.

И всё же, несмотря на весь ворох обид и язвительных слов, Ярослав знал – старик Ван рекомендовал его не из злобы. Он просто хотел навязаться в полезные знакомства, подружиться с влиятельной Синявиной. И да, действовал по-своему, криво, но по сути – по-доброму.

Проблема была в другом. Косой вовсе не мечтал попасть в крепость. Ему это и даром не надо было. А вот если бы туда взяли Лёху… тут бы Ярослав не раздумывал.

Он постоял немного в молчании, прикидывая в уме ходы и выходы, потом резко взглянул на старика:

– Ван, я тебе серьёзно говорю. Не трогай больше эту тему. Не брошу Лёху и Лариску, чтобы самому куда-то рвануть. Ни за какие коврижки.

Старик, кажется, тоже устал спорить. Он развёл руками:

– Да понял я, понял. Спокойно. Пока Лев Станиславович не даст отмашку – никто тебя не тронет. Они и пикнуть не посмеют. А без тебя, кто ж лекарства боссу Ланскому подгонять будет, а? Так что… живи пока спокойно.

– Ну и хорошо, – кивнул Ярослав. – Рад, что до тебя дошло.

Тут к нему подошёл мужчина, переминаясь с ноги на ногу и косясь на старика:

– Доктор, посоветоваться бы хотелось…

Ярослав махнул рукой:

– Всё, Ван, отбой. У меня пациент. Закругляйся.

Он развернулся и скрылся в прохладе своей клиники.

***

Ярослав Косой сидел за старым, тёмным столом в своей скромной клинике, перетёртым временем и локтями пациентов. За окном поскрипывал ветер, где-то на улице гавкала собака, а в приёмной стоял сгорбленный мужик в потертом ватнике.

– Ну, рассказывай, где болит? – деловито сказал Ярослав, перебирая медицинские инструменты.

– Я не ранен, – хмыкнул тот, понизив голос. – Но… яйца болят.

У стены стояла Лариса Петровна Юдина, та самая Лариска, местная медсестра. Услышав столь пикантное признание, она вспыхнула, будто школьница на первом свидании. Щёки её моментально вспыхнули румянцем, а глаза округлились.

Сам Ярослав тоже смутился, но виду не подал. Он кашлянул, нахмурился и, приняв профессиональный вид, спросил:

– Понял. А боль появляется после половой близости?

Пациент уставился на него, будто тот только что предложил измерить давление черепахе.

– Да оно, зараза, всегда болит! И до, и во время, и после! – выпалил тот, чуть ли не всхлипнув от отчаяния.

Ярослав мысленно перекрестился и посмотрел на потолок.

–Что за напасть, – подумал он. – Раньше приходили с порезами и ожогами, а теперь… мужики с яйцами. Причём с целыми, но больными!»

Он всё же выслушал клиента, выдал рекомендации (в основном, не пить, не бегать за девками и прикладывать тёплую соль), проводил его к двери и выдохнул.